Дорога была одна. Мы подвинулись, чтобы он проехал.
— Чего встали? А ну, отойди, не мешайся под ногами! — прокричал мужик, проходя мимо.
Повозка была до отказа забита молодой картошкой и морковкой. Мы провожали тележку голодными взглядами, пока, грохоча и дребезжа на весь порт, купеческий подручный не скрылся за сараем.
— Дорогу! Дорогу, идиоты!
Мы отодвинулись, хотя места хватало с избытком.
— Тебе что места мало? — крикнул вслед еще одному хамоватому типу Дарен.
Подручные купцов считали себя высшим классом среди крестьян. Многие из них имели откупную грамоту, дарующую им свободу, и почитали себя наравне с ремесленниками, привилегированным классом простонародного общества. Их можно было легко узнать по красным шароварам, белой кепке и заносчивому поведению.
Проводив мужиков недоуменными взглядами, мы отправились в ту же сторону.
Немногочисленные постройки, сарайчики и склады Дарен рассматривал с донельзя удрученным видом. Может, он и знал столицу, но в этом районе был впервые.
Узкая рыночная улочка, ведущая в город, была вплотную засажена сараями, складами и неказистыми одноэтажными домишками. Мощеная гладким булыжником, с непрерывным углом подъема — она казалась вырезанной, то ли из детских воспоминаний, то ли из прочитанной сказки о бедной, но счастливой жизни.
Впереди катилась телега, груженая свежей рыбой. Тягловая лошадь, запряженная телегой, во главе с мужиком, вынырнула сбоку из ответвления улицы. Телега занимала всю, и без того скромную, ширину дороги.
Можно было подсесть на край телеги, облегчить себе путь. Только я всерьез полагала, что сев, уже встать и идти дальше не смогу. А надо.
Дарен похоже придерживался того же мнения. Потому шел, с тупым безразличием передвигая ноги. Несколько часов сна в полузабытьи только растравили наши измученные тела.
Где ушлый торговец мог раздобыть свежую рыбу?
Вопрос я задала вслух. Вызвав улыбку Дарена и недовольство мужика, который заметил нас, услышав вопрос, и принялся оглядываться с подозрением.
— В столице много водоемов, где специально разводят рыбу на продажу. Если часть Лузги под защитой, то ловят речную. Это тоже разрешено. Но не всем. Купцам, состоящим в рыболовецкой гильдии, или с грамотой на отлов рыбы. — Дарен дал мне исчерпывающий ответ.
Выбравшись из тесного переулка, мы оказались на широкой базарной площади. Площадь была забита торговыми рядами со всякой всячиной: начиная от куриных потрохов и заканчивая шпильками для волос.
Дарен увидел кого-то в толпе и свистнул так громко, что в ушах зазвенело.
— Мне надо отойти. Ты побудь здесь, хорошо? — сказал Дарен и отпустил мою руку.
Что я могла сказать?
— Я скоро вернусь.
Он исчез в толпе.
На прилавке аккуратными пирамидами были выложены зеленые и красные яблоки, апельсины, груши, виноград. Над аппетитным товаром бдела хмурая торговка.
Если нас пустят во дворец в таком виде, то я рухну и просплю сутки, как минимум.
Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, я пробралась на задворки рынка, надеясь подремать. Пенек, на котором я устроилась, выглядел, как только что срубленный. Но в целом, удобный, как и заборчик. Старый Эндимион загородили облака. Теплый акидонский свет ласкал кожу, а свежий ветерок ворошил волосы. И даже скотобойня, где я вынуждена была притулиться, не омрачала мгновений спокойствия. Я задремала.
— Ты что тут сидишь? — над ухом будто проревел медведь. Я подскочила, как ужаленная, и выхватила кинжал.
Подобно горе надо мной нависал широкоплечий былинный богатырь ростом с добрую маховую сажень, а то и выше, с топором в руках.
— Сдурела что ли?
Мужик выронил топор. Тупой стороной тот грохнулся о мысок его ботинка. Заорав, мясник схватился за пострадавшую стопу и принялся прыгать вокруг, производя небольшое землетрясение. У него были золотистые курчавые волосы, круглое и симпатичное лицо.
Его счастье, что он стоял на достаточном расстоянии, иначе бы я проткнула его кинжалом.
— Вот блин, как больно! Едрить твою налево!
— Нечего было орать над ухом! — немного поостыв, мне стало неловко. Заняла его рабочее место, да еще травмировала.
— Вот, зараза, теперь на ногу не ступишь, — сказал мясник. Он сел на пень и осмотрел ушиб. Я переборола желание зажать нос — портянка, которую он снял с ноги, воняла чем-то отвратительно кислым.
Я спрятала кинжал, а он продолжал причитать.
— Извините, я не хотела вас так напугать, — это была не совсем правда.
— Да, ладно, бывает. Я тоже, гусь, бабы испугался. — Он засмеялся низким добродушным смехом.
— Спокойно у вас тут больно, — я села на облюбованный мною пень. Я очень надеялась, что мужик окажется охоч до разговоров.
Его словно молнией шибануло. Он нервно посмотрел на небо, будто опасаясь увидеть воплотившуюся в жизнь декорацию к аду. Когда он убедился, что небо чисто, то пожал плечом и спокойным тоном, будто это не он только что испуганно таращился на горизонт, сказал:
— Да, здесь-то спокойно... А начиная от Маковок совсем другая жизнь. Рядом, в Чернушках, всю деревню истребили, — он опять содрогнулся. — Людские кишки на деревьях висели — сам видел. Все бегут сюда, никому не хочется помирать раньше времени. Только сейчас в город никого не пускают, говорят, что и так народу через край, — во время монолога, он посматривал на меня, будто опасался, что я буду возражать. Я внимательно слушала рассказчика и не перебивала, что ему пришлось по душе.
— С людьми, как со скотиной все равно! — он сплюнул.
Он мельком глянул на меня и зачесал волосы назад широкой, как грабли, ладонью.
— А что такая милая девушка делает здесь? Ты же не из местных? — он поправил фартук, но кровяные пятна остались на месте.
— Тоже ищу убежища, как и все.
— Да тяжелые времена настали.
— Верно. Ладно, я, наверное, пойду.
— Мой прилавок около колодца слева через два ряда. Я сам себе хозяин теперь. Надо мной только управляющий рынком! — он ждал от меня другой реакции. В ответ на столь любезное предложение я пообещала при возможности сразу зайти и смешалась с толпой.
Да, хороша пара — мясник и ведьма. Знай он кто я, то не стал бы так неосмотрительно набиваться в женихи.
Народу было действительно полно, но бездомных я не заметила. Рынок помещался в широком кольце между ремесленными лавками и деревянными складами. Проходы между домами были забиты досками. Каждую лазейку охранял солдат.
На рынок можно было попасть либо через городские ворота и склады, либо из города. У чугунных резных ворот с позолоченными пиками, выглядящих так, словно их срезали от императорских оград, крутились солдаты. Одиннадцать человек. Они проверяли наличие входных грамот. В случае отсутствия их, либо компенсации в виде денежной мзды, вышвыривали людей в канаву.
— Надоело! Почему мне?
— Потому что я так сказал, Люмха!
— От этой чертовой ямы несет, как от сточной канавы!
— Сказано тебе, дурню, и чего я с тобой нянькаюсь? Всех бродяг вышвыривать вон!
Я развернулась назад. Для начала нужно отыскать Дарена.
Сквозь поток серого люда мелькнул взлохмаченный, золоченный лучами светил, непокрытый головным убором, светлый затылок. Работая локтями, я сумела пробраться через толчею. Но Дарен к тому времени исчез. Осталась лишь вывеска, под которой я его видела: "Таверна Дика".
— Ты не меня ищешь, красотка? — у помойной кучи сидел пьяный мужик. Он улыбался от удовольствия и был не прочь поболтать, перед тем как отключиться.
Я еще раз прочесала взглядом толпу, но нет. Дарен, как в воду канул.
— Зачем же так набираться! — над моим плечом прозвенел высокий девичий голос, который принадлежал худой девушке с острым носом и круглыми живыми глазами. У неё были детские плечи и неправдоподобно тонкая талия.
— Вы, девушка, если не хотите познакомиться еще с каким-нибудь ТАКИМ, лучше не стойте возле "Дика".
— Я произвожу впечатление беззащитной?
Она попридирчивее вгляделась в меня. Я, в свою очередь, в неё.
— Я не знаю как Вам и ответить. Про таверну эту ходят дурные слухи... И, Вы же — девушка, а девушка всегда беззащитна перед хамством и грубостью.
Ей нравилось учить и лезть с советами. Еще больше — защищать и опекать. Огонь кипел в её крови. Но очень скоро остужался смирением. Вода редко уживается с огнем, и необходимо прикладывать массу воли для их мирного сосуществования. А сила воли у неё была, потому в душе соединились основные стихии. Самые сильные стихии. Душа её за счет такого соседства имела мягкую нежную полусовершенную структуру.
— Вы ранены?? — воскликнула она.
— Немного.
— Здесь недалеко развернуты палатки, рядом с лазаретом. Я бы Вам советовала пойти обработать раны. Могу проводить, я как раз туда направляюсь...
— Вы со всеми так любезны?
— Почему Вы спрашиваете?
— Очень многие сочли бы меня не заслуживающей помощи.
Я улыбнулась. Очень не хотелось рушить её доверие. Вместе с тем, девушка начала хмуриться — почувствовала, наконец.
— Екатерина Гречникова. Лекарь, — представилась она, чтобы узнать мое имя.
— Графиня Верелеена Ячминская.
— Графиня Ячминская?
Дверь со скрипом распахнулась. В дверном проеме возник Дарен — вот и ответ, куда он мог так внезапно исчезнуть.
— Вижу, ты не скучаешь без меня.
— Где ты был?
— Давай позже. Я умираю от голода.
Из таверны пахло жаренным луком и картошкой. Я сглотнула. Девушка испытующе посмотрела на меня.
— Позвольте вас представить. Екатерина Гречникова. Дарен... по фамилии не знаю, мы не слишком хорошо знакомы для этого.
Моя колкость не осталась без внимания.
— Командир первой роты, Дарен Казимов. Очень приятно.
"Ну, теперь — всё?" — говорил его взгляд.
— Рада встрече. Много слышала о Вас.
— Извините, мы очень спешим. Ты идешь, Верна? — спросил он с нажимом. Дарен открыл дверь и теперь стоял на пороге.
— Иду. Извините нас.
Тушеная картошка со свининой были выше всяких похвал. Нам хватило воли оценить еду, но удержаться от переедания. После суточного голодания это может закончиться расстройством желудка или даже заворотом кишок. Хотя очень хотелось заказать вторую порцию.
Хозяин таверны выделил нам комнатушку до утра. По давнему знакомству, в уплату былого, как я разобрала, достаточно крупного долга. Нам требовался отдых, так что выбирать не приходилось. К тому же, он добавил Дарену двадцать серебряников.
— Где ты была?
— Осмотрелась. А ты?
Он пожал плечом.
— Встретился кое с кем.
Комнатка была настолько маленькая, что узкая кровать занимала её всю. Без окна, с запахом пыли и слежавшегося белья она могла совсем недавно использоваться под кладовку. Сейчас же приносила доход и служила вполне желанным местом отдыха. И даже, я бы сказала, роскошным, после ночи в проклятом замке.
Дарен вздохнул. Ему хотелось спать и совсем не хотелось ни о чем говорить. Мне, в общем-то, тоже. Что было необходимо, я узнала. Об остальном могла догадаться. Если же я чего-то не знаю, то узнаю завтра.
Глава 15. Знакомство с городом
Помывшись и поев, ранним утром мы покинули таверну. День обещал быть жарким и ветреным. Странное сочетание для северных широт. Но вполне объяснимое для города под мощным магическим куполом. Нездешний для этих мест ветер гнал сухой жаркий воздух. Внезапные порывы этого магического ветра сбивали прохожих с ног и поднимали вверх шляпы и дамские зонтики.
Было смешно наблюдать, как дородная богато одетая купчиха носится за кружевным ридикюлем. Поймав изящную сумочку, купчиха шлепнула ею по голове мужа, который, в силу своих еще больших габаритов, не мог так шустро бегать.
Периодически раздавались возгласы про бесовых магов, по вине которых с погодой творится неразбериха.
— Не было их двадцать лет и не надо! — бурчала себе под нос сгорбленная старуха.
— Намагичили непонятно что!
— На улицу не выйдешь! — сокрушались благородные дамы и господа.
Я засмеялась, чем привлекла к себе внимание. Дарен покосился в мою сторону, но промолчал. Смех мой был горький с нотками злости. Оказывается, в Виргане есть люди, которые не имеют представления об ужасе, творящемся по ту сторону купола.
Поставленный купол защищал от тварей. От страшной смерти. В данном случае проще перетерпеть аномальный ветер, чем умирать в когтях иномирных хищников.
Пентаграммой этот купол не ограничивался. Привязь была к подземным залежам цветных металлов, и своенравным джинам, духам воздуха. Связь со стихией земли через цветные металлы и со стихией воздуха через джинов ощущалась почти физически.
Я отдохнула, восстановила свои силы и теперь могла по-новому взглянуть на столицу и в полной мере ощутить ее магический фон. Фон был нестабильный, магически созданный. От природного не осталось ничего. Баланс элементов нарушен магией купола, что впрочем, легко исправить, разрушив купол.
Улица, ведущая к рыночной площади, была многолюдна. Мелкие торговцы спешили с товаром, слуги за продуктами, купцы по своим торговым делам, переругиваясь с лавочниками, отказывающимися покупать по завышенным ценам. Полным полно было военных, как пехотинцев, кавалеристов, так и городской стражи в синих мундирах. В шаге от нас прошли два солдата. Они обменялись замечаниями, при этом глядя на нас.
— Уходим, — сказал Дарен одними губами.
Солдаты сели на лавку. Единственное, что их останавливало от того, чтобы не схватить нас прямо сейчас — дворянская чета и купеческие матроны с детьми и слугами. Они хотели избежать огласки.
— Завернем за угол — и бежим.
Дарен обнял меня за талию. Хотя кого мы обманываем, эти молодчики не дураки, и явно нацелились нас изловить.
Мы завернули за угол голубого дома и пустились наутек. Мелькали дома в разноцветном хороводе, заборы, ржали лошади, ругались возничие. Свернув за пекарню, мы остановились перевести дух.
— Кажется, оторвались.
Еще бы. Сбили булочника, проскочили перед экипажем, запряженным двумя кобылами. Выиграв время, затерялись между тесно настроенными хозяйствами. Я прислонилась спиной к шершавой стене. Легкие обжигало кислородом.
В окне, через дорогу, показалось пухлое, морщинистое, как печеное яблоко, лицо старушки. Огромная серьга, в бирюзовых камнях, звякнула о стекло. Старушка прислонилась к стеклу, чтобы рассмотреть любопытными глазками кто шумит. Мы поспешили уйти.
Дарен посматривал на меня со смешанным чувством тревоги. Завидев знакомых, сворачивал в переулки, якобы сократить дорогу.
— Дарен, что ты вчера узнал? — спросила я, не выдержав.
— Ты сама все видела. Тебе требуются пояснения?
— Ты прекрасно понимаешь, о чём я. — Мы ждали, пока проедет украшенная разноцветным шифоном карета экзальтированной восточной дамы. У меня была возможность надавить на него прямым взглядом. Он скрывал что-то касающееся лично меня. Посмотрев мне в глаза, он вздохнул.
— Отлавливают всех местных... знахарей.
Он замолк, ожидая моих возмущений. Я тоже молчала, ожидая продолжения.
