Дарен стоял отдельно от приближенных лиц. На том месте, где мог бы находиться человек, являющийся правой рукой самодержца, если бы таковой у него был. Ноги на ширине плеч, руки за спиной. Он смотрел на меня.
За спинами генералов, казначеев и палача (его грязная аура оставляла серо-бурые отпечатки на всем, к чему он прикасался) располагались удобные стулья, обшитые золотистым бархатом. Все предпочитали стоять, лишь для того, чтобы в который раз выказать подобострастие.
— Итак, наконец, Вы графиня, почтили нас своим визитом, — сказал император Николай Великодушный.
Великодушным его прозвали за либеральное отношение к разжалованным при регенте дворянам и магам и предоставление некоторых свобод низшим слоям общества.
— Прошу прощения, что не приехала раньше. Не было возможности, — ответила я, скрипя зубами.
— Оставьте Ваше вранье для простаков.
— Я не хотела Вас оскорбить, — я слегка присела в реверансе.
Может быть, я и росла в Моне и от двора была далека, но этикет я знала. Мать, а потом и отец постарались вдолбить его в меня. Будто знали, что рано или поздно мне придется служить императору Вирганы.
Реверанс в штанах — не самое культурное зрелище, но за неимением платья, сойдет и так. Если подумать, мужчинам тоже приходится кланяться и при этом они не выглядят смешными. Поизящнее многих дам.
— Ваш титул, графиня, земля и крепостные, принадлежащие Вам, обязывают служить империи. Это Ваш долг.
Он молчал, буравя меня своим взглядом светлых равнодушных глаз. Я молчала тоже. Землю я хотела сохранить. Очень. Без раздумий я бы согласилась отдать титул, крепостных в обмен на землю и свободу. Только даже заикаться о подобном бартере не стоит. Либо выгонят с позором, лишив всего, либо на плаху.
Реальность в империи такова, что титулованная помещица или помещик по дарованию императора владеют землей и крестьянами, которые вкалывают на этой земле и ежегодно пополняют казну налогами. На этой системе и построена империя. Если дворянин будет владеть землей без крестьян, он не сможет платить налоги. Не будет у него дохода, да и жить на широкую ногу дворянин не сможет. В общем, кормиться за счет невольного труда выгодно и империи и дворянам.
Если у дворянина нет земли, значит, он должен служить в армии, в министерстве, в казначействе и т.д. Либо при дворе. Для женщины-дворянки все сложнее.
— Чем Вы можете быть полезны империи?! Помещица без крепостных, к тому же, с весьма скверным характером и славой!
Действительно чем? Усадьба разорена, да и в нынешних условиях, мечтать о её восстановлении глупо. Пользоваться счетом в Дворянском банке могу с разрешения императора, так как ни отца, ни брата, ни мужа у меня нет. По "хорошему" я должна выйти замуж, а потом овдоветь, и тогда смогу распоряжаться собой и деньгами как захочу.
Замуж я не собираюсь, становиться вдовой тоже. Остается только служба в качестве придворного мага. Что мне совсем не по душе.
Я молчала. Предлагать себя в качестве придворного мага — унизительно. Дарен, наверняка, рассказал ему про все, что видел.
— Мне доложили, что ваша слава колдуньи имеет все основания. Вы унаследовали дар графа Ячминского и хотите претендовать на должность придворного мага, — он замолк, предоставляя возможность всем присутствующим переварить услышанное.
К слову сказать, я вовсе не претендовала на эту должность. Но весь разговор очень умело свелся к тому, что я вынуждена согласиться.
— Диплома с собой Вы не привезли. Очень жаль. Но, думаю, что магу диплом не нужен в качестве подтверждения его способностей. Если маг нас не обманывает. Правда, графиня?
— Итак. Что вы умеете, Верелеена? — Император оперся пальцами на глянцевый янтарный стол. Двенадцать пар глаз наиболее приближенных к государю людей следили за каждым моим движением. Глаза Советника, графа Ворошина, единственные выражали дружелюбие.
Лицо же Дарена не выражало ничего. Он провел вчера весь вечер наедине с императором. Перед заседанием я его не видела. О чем они договорились можно только предполагать.
— То же, что и отец, ваше величество, — ответила я.
Если он надеялся, что я выложу ему всё, как на исповеди, то сильно ошибся.
— Значит, он вас научил тому, что умел? Отец Гавриил подайте мне контракт графа Ячминского!
Мужик, в черной рясе до пяток, с огромным животом и длинной бородой, как и положено попу, отодвинул стул, чтобы выйти. Звук тяжелой поступи деревянных каблуков эхом разносился по зале, пока отец Гавриил обходил стол, чтобы лично в руки передать свиток.
Император нахмурился. Развернув контракт, он так посмотрел на попа, что тот сник и осунулся, стараясь уменьшиться в размерах. Что было непросто при его внушительном росте. Глиняная печать на свитке оставила в качестве памяти о себе пару коричневых крошек.
— Так. Значит, вы можете перемещаться в любую точку страны, заряжать пространство на богатство, здоровье, успех, гадать на Таро — это можно опустить... обычный набор придорожной цыганки. Лечение болезней без хирургического вмешательства... ерунда полная. — Он умолк, читая про себя. — Конечно, от демонстрации вы отказываетесь. Любопытство не повод его удовлетворять, не так ли?
Обрюзглый генерал в синем мундире подавился смешком.
Эти слова любил повторять отец. Из уст императора они прозвучали как пощечина.
— Подобное шулерство может пригодиться только на ярмарочных представлениях, — добавил император и улыбнулся собственному остроумию.
Все присутствующие заулыбались. Кроме Дарена.
— Один мальчик по неосторожности провалился под лед. Ему тогда было пять лет и он, может быть, забыл тот случай. Двухстороннее воспаление легких с осложнением на сердце — он умирал и лекари отказались от него, за что отправились на эшафот, — мой голос дрогнул. В горле пересохло. Хотелось сглотнуть, откашляться, но это явилось бы проявлением слабости, а эти люди слабости не прощают, — но, как ни странно, мальчик выжил. И выжил он благодаря, как Вы выразились, шулерству.
Молодой император сложил руки за спиной и прошелся вокруг своего кресла. Казалось, он забыл, где находится, и по какому поводу все собрались. Из глубокой задумчивости его вывело поведение собравшихся. Приближенные тревожились.
Все пошло не так, как планировалось?
— Так, ладно. У Вас еще будет время показать свои невероятные способности. Так что приберегите, графиня, красноречие и силы.
Он смотрел на меня снова, как на насекомое.
— Ваше величество, если Вы не уверены во мне, то почему назначаете на должность?
Император усмехнулся.
— Я решил дать Вам шанс, — зал вздохнул, — меня убедили в том, что Вы можете быть полезны империи, поэтому мы здесь, а не на площади Трех Повешенных.
Меня затрясло. И эта дрожь, которая расходилась по всему телу подобно прибою, не означала ничего хорошего.
— Хороший император знает, кого надо казнить, а кому казнь отсрочить, верно? — спросила я.
Отец говорил, что император Павел Непредсказуемый часто повторял эти слова, чтобы держать подчиненных в страхе.
Николай вспыхнул, но не как огонь в камине, а другим, холодным светом ненависти. Он подался вперед. Я почти слышала скрежет его зубов.
— Понятно теперь, что капитан Казимов в Вас нашел, — император оскалился. Это был подлый удар. Потому что предназначался не мне.
— И впредь, графиня, будьте менее разговорчивы. Я не потерплю неуважения.
Я сжала челюсти так сильно, что наверняка выступили желваки, и присела в реверансе. В последнее время я отвыкла подчиняться. В основном подчинялись мне. Пришлось опустить глаза в пол, тем самым выражая согласие с его требованием, и скрывая ярость.
— Вопросы будут к придворному магу? — император пошел вдоль его личного "взвода", намереваясь просто слушать комментарии преданных ему людей.
Я обыскивала глазами всех, кто не боялся ответить мне прямым взглядом. Таких нашлось немного, и те опускали головы. Во многих теплилось добро, которое они вмяли так глубоко, что и сами забыли о нем. Но в большинстве лишь подобострастие и лицемерие.
— Тогда все могут быть свободны. Кроме Вас, графиня, главного казначея и моих генералов.
Управляющая верхушка отодвигала в сторону стулья чинно, застегивая камзолы, оправляя одёжи. Дарен оставался на месте, настолько идеально растворившись в эмоциональном фоне, что хамелеон мог позавидовать. Он был здесь, передо мной, я его видела, но практически не чувствовала.
— Завтра вы осмотрите сокровищницу. Естественно, в присутствии стражи, — Николай Великодушный криво усмехнулся. Мол, не думала же ты, глупая, что останешься в сокровищнице один на один с золотом? — Вас уведомят о точном времени позже. Как я решу — тогда.
Император развернулся на каблуках. Его черная мантия всплеснулась в ногах и легла идеальной волной.
— Можете идти. ВСЕ ВОН! Я хочу отдохнуть...
По этикету я должна была дождаться, пока один из высокородных мужчин откроет мне дверь. Генералы поднялись, поклонились спине императора. Казначей сбивал в ровную стопку свои бумажки. Дарен начал оттаивать, возвращая себя обычного.
Я направилась к выходу не спеша, и не зря. Генерал Кожемякин, кажется так его имя, метнулся к дверям и молнией исчез в проходе. Вот тебе и этикет. Граф Ворошин улыбнулся мне и слегка повел глазами. Мол, невероятно нервные пошли генералы.
— Графиня Ячминская, — обратился ко мне император, — теперь основной Вашей обязанностью станет защита Крашеня от монстров.
Голос императора был исполнен желчи, губы презрения, а глаза полны холода.
Граф Ворошин хотел придти мне на выручку — он уже распахнул двери и подал знак бровями. Чтобы еще больше его не подставлять, я улыбнулась с признательностью и отрицательно мотнула головой.
— Вы должны научить наших солдат убивать их.
— Как пожелаете, император, — я поклонилась ему в исполненном достоинства темпе.
— И раз Вы сведущи в лИкарстве, в госпитале нужна будет Ваша помощь, — добавил Николай Великодушный, когда все лишние покинули зал.
Теперь это был жесткий, весь в себе человек. Высокомерие и презрение улетучилось из него, как газ, легко и быстро.
Дарен обогнул стол, просматривая стулья.
— Хорошо, ваше величество.
— Итак... — император опустился за свой длинный стол. — Как я знаю, Ваша усадьба сгорела, за крестьянами Вы так и не явились. Вы лишены заработка. Наследство отца храните в банке? Следовательно, наличных средств не имеете.
— Мне хватает средств, которые я зарабатываю сама. Состояние отца мне пока не нужно.
— Графине не пристало колесить по губернии и зарабатывать лИкарством. Это чудачество. Проявление излишнего своеволия.
— Так я же маг, ваше величество.
Николай Великодушный изогнул бровь и посмотрел скептично.
— Мы еще поговорим на эту тему. Я позабочусь о том, чтобы Вы имели все, что положено Вам по титулу и должности. Завтра Вы осмотрите сокровищницу, с утра. Теперь мне, и, правда, нужно отдохнуть. До встречи.
Он кивнул Дарену и вышел. За ним следом вышли два гвардейца, которые стояли около дверей.
Разительная перемена в настроении, манере держать себя и общаться с подданными — обескураживала. Лицедейство высшей пробы и я на него попалась, как ребенок. Даже сомнений не возникло, что Николай такой: высокомерный и презрительный, считающий себя высшим существом, а остальных — ничтожеством.
Мне следовало распознать ложь. Но я заранее настроилась обойтись без магии, во избежание неприятностей. Поэтому поверила личине императора, как и все.
Умно, но, по мне, хлопотно. Хотя с императорских высот, должно быть, виднее. Не мне судить. Главное, чтобы личина оставалась только личиной, а мою судьбу решал настоящий Николай: рассудительный, холоднокровный и нуждающийся в помощи.
В магии император мало что смыслил, поэтому ему нужна была я и Дарен, в качестве гаранта моей благонадежности.
Император верил в то, что купол над Крашенем — это защита, которую оставили маги императора Павла. Слушать эту версию событий от Дарена мне было смешно. Да, маги могли подготовить почву для купола, но возводили его недавно. Скорей всего незадолго до нашествия. Значит, кто-то знал заранее и подготовился. Кроме того, для создания купола такой мощности нужна Сила пяти магов, не меньше.
Конечно, может быть так, что этот "кто-то" принял видение, которое рассылала Элини для своей защиты. Тогда зачем возводить купол скрытно? Молодой император настроен к магам лояльно. И принял бы от них помощь, если бы они обратились к нему.
Еще одно событие вызывало подозрение. Буквально пару дней назад сокровищницу пытались взломать. Действовал вор скрытно. Без магии точно не обошлось. Вся охрана была усыплена. Но из казны ничего не украдено. Вор выбирался из сокровищницы ползком, размазывая кровь. Двери он бросил открытыми.
Глава 18. Осмотр сокровищницы
Вторая ночь в Престольном дворце вышла тяжелая. Любое проникновение через купол людей по-прежнему притягивало мои тонкие тела в Чарующий лес. К счастью или к несчастью, тут как посмотреть, эта ночь была богата на гостей. Изможденный крестьянин и маленькая девочка.
Крестьянин был измучен охотой на него. Забравшись под кроны елей моего леса, он долго лежал, пытаясь отдышаться, и готовился к смерти. Не знаю, чего он боялся больше: монруклов, которые застревали в куполе и подыхали, или Ведьминого леса. Он так всю ночь и провалялся под елками, ожидая смерти. А потом заснул. Усталость взяла своё. Путяту я попросила присмотреть за мужиком и не пускать к избе, пока я с ним не побеседую.
Вторым гостем стала девочка, лет семи-восьми. Она была вся в земле, испуганная до полусмерти, и конечно, изможденная. По всей видимости, пряталась в одной из землянок около ручья.
Так совпало, что девочку я почувствовала еще на поле. Она ползла, молча заливаясь слезами. Крестьянин как раз пытался отдышаться, а я раздумывала над тем, чтобы с ним поговорить.
Птерозавр сверху заметил ребенка и кинулся к добыче. Она бы никак не успела добраться до купола. Я схватила девочку под мышки и вместе с ней полетела под защиту. Она закрыла ладошками глаза и завизжала. Наверное, решила, что ящер её сцапал.
— Тише, не кричи. Да тише ты! — я пыталась достучаться до неё и у меня получилось.
Она притихла. Опомнилась только у избы. А куда еще мне было девать ребенка?
— Ты меня съешь? — спросила она тоненьким голоском.
Каждый ребенок в окрестностях Ведьминого леса знает, кто в нем живет. И естественно, именно мной пугали родители непослушных деток.
— Нет. Я добрая ведьма.
Голос мой был наполнен свистом. Скорее шелест листьев, чем голос в привычном смысле.
— Точно?
— Точно, — я опустила её на крыльцо.
— А почему я тебя не вижу?
— Потому что я нахожусь в другом месте.
— Разве можно быть там и там?
— Очень трудно, но можно.
Она мне задала еще с десяток вопросов. В обмен на ответы я отправила её вымыться в теплой дождевой воде, которая всегда была во дворе в кадке. Открыв двери в избу, я принесла девчонке льняную рубаху и еду. Перед тем как отправить Гриду спать, я познакомила её с Путятой. Именно ему предстояло присматривать за ребенком и за мужиком, который отсыпался в канавке.
