Стоило капитану Казимову крикнуть караульного за дверью, как купец заговорил.
— Да, сдавал, и готов понести положенное наказание! Только не отправляйте меня в пыточную! Я всё скажу! — затараторил купец, складывая руки в молельном жесте.
Он сдал дом на неделю. Утром пять дней назад к нему в трактире подбежал мальчишка из голытьбы и сказал, что один господин интересуется, сдает ли Андроськин дом. Получив положительный ответ, мальчишка подбежал к сутолому мужчине, сидящему за столом у входа. После чего, этот мужчина подсел к купцу. Единственное, чем купец поинтересовался, зачем господину целый дом. Ведь можно снять комнату. Дешевле выйдет, при нынешнем спросе на жилье. Господин сослался на то, что любит уединение и располагает достаточными средствами для комфортного проживания. Что примечательно, расплатился немногословный господин алмазом.
На вид съемщику было пятьдесят с хвостиком. Седые коротко стриженные волосы, стальной взгляд, благородные манеры. Одет в дорожный плащ с капюшоном. На безымянном пальце красовалась серебряная печатка с рогатой мордой, то ли быка, то ли еще какого зверя.
Больше купец ничего полезного вспомнить не смог. Перепоручив купца заботам экспедиторов Канцелярии, капитан Казимов отправился в Карплезир.
Было уже за полночь, когда капитан вошел в Престольный дворец. Император ждал командира Собственного Конвоя с докладом. После срыва операции капитан Казимов передал со своим человеком краткое донесение императору. Но тот хотел видеть своего командующего лично, чтобы обсудить подробности.
Перед ним стоял большой соблазн зайти к графине Ячминской. Она должна знать о подобных ритуалах.
Выпускали кровь мужику так, чтобы она брызгала фонтаном. Как предположил экспедитор Бурштейн, маг купался в крови убитого или вобрал в себя силу мужика во время смерти.
Хотя какая к лешему сила у обычного слуги? Гвардейцы, опросив жителей старо-купеческого района, быстро разыскали дом, в котором работал убитый. Обычный слуга, из вольнонаемных. Да и маги, народ хоть и странный, но купаться в крови — это уже перебор. Попахивает психопатией.
Только графиня Ячминская могла пролить свет на демонов ритуал. Нет, безусловно, можно было обратиться к литературе, хранившейся в библиотеке дворца. Только это непозволительная трата времени и сил.
В любом случае уже поздно, графиня спит. К тому же, караульные на воротах отправили императору записку с голубем. Николай страдает некоторым нетерпением. И требует от доверенных лиц постоянно держать его в курсе происходящего. Вплоть до того, когда капитан Казимов пересек границу внутренних ворот. Вряд ли долгая задержка подчиненного поднимет Николаю настроение. Особенно, если он узнает, почему капитан Казимов задержался.
Изложив все, что видел и слышал, а также свою версию событий императору, капитан Казимов услышал нечто неожиданное.
— Знаю, что ты доверяешь графине Ячминской. Но я предпочел бы оставить информацию об артефакте не озвученной, — сказал император и с ожиданием всмотрелся в капитана Казимова.
Некогда их связывала крепкая дружба. Когда Николай взошел на престол, отношения стали постепенно ухудшаться. У Николая теперь была власть, и она, как бы Николай не утверждал, что он остался всё тем же, лишь повзрослел, меняла его. Дарен стал его подчиненным. Но подчиняться и оставаться друзьями, это из разряда малоправдоподобного. Стычка из-за жены генерала Яхонтова еще больше увеличила пропасть между ними. Хотя Николай лично улаживал конфликт с генералом, Дарен предпочел потерять звание и должность и уехать подальше от столицы. Хотя мог жениться и все, даже самые ярые поборники морали, простили бы ошибку молодости.
— Она единственный маг, который на твоей стороне, — ответил Дарен, встречая взгляд императора.
— Но ты не можешь поручиться, что она, попади к ней в руки артефакт, отдаст его?
— Могу, — ответил Дарен, соврав даже не моргнув.
— Да, брось!
Дарен молчал. Спорить с Николаем было бессмысленно, когда он вбил себе что-то в голову.
— Я лишь хочу, чтобы у нас было хоть какое-то преимущество. Например, информация об артефакте, — не без раздражения сказал император, прерывая затянувшееся молчание.
— Сомнительное преимущество.
— Не спорь хоть в этом со мной, — сказал император с усталостью.
Дарен встал из удобного глубокого кресла, сидя в котором у него начинали слипаться глаза. Кабинет императора освещал один канделябр. Из приоткрытого окна тянуло свежим ночным воздухом.
— Хорошо. Про артефакт она не узнает.
Сославшись на дикую усталость, Дарен покинул кабинет императора. Ему действительно надо было поспать и отдохнуть. Утром он придумает, как узнать у Верны нужную ему информацию, избегая упоминания об артефакте. Потому как, что бы Николай ни планировал, и как бы ни хотел мифических преимуществ, без знаний магических им в этой войне не выиграть.
Глава 25. Призрак, чаепитие и сплетни
Я так и заснула — в одежде. Но когда проснулась, на мне было нижнее белье, о чем мог позаботиться только один человек.
Периодически я выныривала из глубокой трясины сна, как слепая птица, чувствуя рассвет, и руки Дарена, обнимающего меня.
Когда я окончательно проснулась, рядом никого не было. Хотя запах и тепло еще чувствовались.
Вместо того, чтобы уйти, Дарен остался со мной. Мне было все равно почему. Было просто хорошо от мысли, что я ему не безразлична.
За ночь мана частично заполнила опустошенные энергетические каналы. Чувствовала я себя гораздо лучше, но общая разбитость оставалась, как напоминание, что не стоит прибегать к заклятиям высшего порядка. Такие заклятия — поле деятельности архимагов.
Частичное восстановление резерва меня не устраивало. Учитывая, что в стенах Престольного дворца разлиты лишь жалкие крохи маны, я занялась утренним моционом, намереваясь отправиться в Большой парк.
К слову сказать, отсутствие маны — отличие всех каменных домов и, конечно, как я успела убедиться, дворцов. Отец утверждал с хитрой улыбкой на лице, что камни — это живые существа и им также нужна энергия. Прана — энергия живых, а мана — энергия духов, магов и камней — то, чем Элини кормит всех её детей, в какой бы форме они не существовали. Мне до сих пор кажется, что он подшучивал надо мной. Тем не менее, факт остается фактом — в каменных домах очень мало маны, и вовсе нет чистой целебной маны, которую должен впитывать в себя целитель.
Потоки целебной маны приходится выслеживать, если ты в пути. В Чарующем лесу таких мест два. Добраться до них легко, для меня, ведь у меня всегда есть возможность избежать встречи с диким зверьем, взлетев повыше.
В Карплезире с наличием потоков и наполнением резерва дела обстоят хуже. В сосновом бору, который является частью Большого парка, я отметила для себя скудный, зависший в саженях пяти над землей поток. Ночью, рискуя еще сильнее подмочить репутацию, я могла бы добраться до него. Но дело в том, что целебная мана мало подходит для заклятий, где надо быстро высвободить ману из резерва и трансформировать её в оружие. Она более тягуча и ленива, и слушается в основном, когда надо снять боль, вылечить язву или затянуть рану.
К сожалению, обстоятельства складываются так, что пока мне нужно оперировать другого рода заклятиями. Собирать ману по капле — хуже не придумаешь. Надо идти в парк, где под кронами деревьев и над цветами собирается гораздо больше магической энергии.
Прерывая мои сборы, в мои покои постучался ефрейтор Юлий Окунев (для друзей просто Юла) с внешних границ Карплезира. Оказалось, что ювелир привез мне заказ. Самого мастера Кудашева оставили за внешним оградительным кругом. Визит мастера удачно совпал с моими планами. На обратном пути я могу пройтись по тенистым местам Большого парка, и маной подпитаться, и поработать с накопителем.
За скорость выполненной работы и доставку я заплатила ювелиру десять серебряников. Выглядел мастер разочарованным. Когда Кудашев отбыл на городской креолке, Юла рассказал, что тот раньше часто наведывался в Карплезир. Его изделия имели неизменный спрос, разоряя мужей придворных дам.
В обратный путь я отправилась одна. Юла остался на воротах.
Решив отложить обед на потом, я сошла за мостом и отправилась искать полное маной место. Пение птиц, шелест листьев радовали душу, наполняя сердце легкостью и музыкой. Пройдя подальше от скамеек, в глубине пихтовой аллеи я обнаружила заброшенный фонтан, заросший вьюнком и садовым гибискусом всех цветов радуги. Фонтан был окружен кустами калины, увешанных тяжелыми гроздьями ягод, и защищал от любопытных глаз. Усевшись за калиной в позе лотоса и положив браслет на юбку, я приступила к созданию накопителя. Чем быстрее я его сделаю, тем скорее смогу найти джинов.
Спустя полчаса неторопливого впитывания маны (благо это место было ею наполнено в изобилии), мой резерв был полон легкой, подвижной и универсальной энергией. Можно было приступать. На первом этапе создания накопителя идет вливание и фиксация маны. Оникс диаметром в четверть вершка вмещает в себя около семидесяти единиц маны. Если учесть, что у мага средней силы сто пятьдесят единиц маны, то семь ониксов дадут мне силу трех магов. Серебро тоже хороший накопитель энергии. Сто грамм серебра может вместить до ста единиц маны. В итоге браслет даст мне дополнительную силу двух магистров.
Процесс впитывания маны камнями довольно-таки длительный. Нужно постепенно, концентрируясь на руке, выпускать ману из резерва, позволяя ей впитываться в оникс. Если выпустить ману быстро, то камень не успеет её впитать и большая часть развеется. Отец мог выпускать ману из глаз. Выглядело пугающе.
Заполнив маной браслет процентов на тридцать, я успела зафиксировать результат руной огня, прежде чем меня грубо прервали. Некто потусторонний окатил потоком холодного воздуха, отчего я упала на спину. Сгруппировавшись, я спряталась за фонтан.
Свой резерв я истратила на браслет, следовательно, практически беззащитна.
Над кустами, огибающими фонтан, висел призрак женщины, одетой в пышное платье, с диадемой на голове.
— У меня сегодня гости? Надо же, — сказала женщина мелодичным голосом с четким произношением слов, что вызвало во мне приступ зависти.
Призраку в момент смерти было около тридцати. Женщина сумела сохранить к этому возрасту красоту и привлекательность. И что еще важнее: будучи призраком, она смогла остаться такой, какой была до смерти.
— Спасибо за комплимент! Мне их теперь нечасто говорят, — сказала она и засмеялась приятным грудным смехом. — Вдвойне приятно, что ко мне заглянула магесса. Позвольте представиться Ликана Андорская Луноликая, некогда императрица Вирганы
Я сосредоточилась, закрываясь ментальным щитом от призрака. Может, я к ним отношусь и нейтрально, но копаться в своих мыслях не позволю. Расслабилась я, как посмотрю, вдали от бестелесных сущностей разных рангов, и их привычки лезть другим в голову.
— Графиня Верелеена Ячминская, — представилась я в ответ.
Императрица не только сумела удержаться от перерождения, что по силам лишь магам, но и умудрилась набраться силы. Она имела цветную непрозрачную оболочку, могла говорить, и как выяснилось, читать чужие мысли. Не удивлюсь, если она умеет воздействовать на физические предметы. Видимо, изобилие маны в этом месте помогло ей перейти на более высокий план существования.
Почувствовав ментальный щит, женщина заметно огорчилась. Уголки её губ опустились, а глаза почти наполнились слезами.
— Зря Вы так, графиня. Я ведь хотела помочь.
Подтверждая мою гипотезу, женщина сорвала цветок и понюхала его. Настроение её улучшилось, а мое наоборот. Она либо правда чувствовала запах, либо пыталась запугать меня.
— В чем именно, Ваше величество? — спросила я.
— О, мне так давно не говорили "Ваше величество"! — воскликнула она, мечтательно возведя очи к небу, — Я так соскучилась по этому...
Проигнорировав мой вопрос, она опустилась на обод чаши фонтана, подмяв по себя цветы. Я видела как мана дождем капает на императрицу, и не верила своим глазам: материальный, ощущающий запахи призрак, который поглощает ману.
— Это мое место. Оно знает меня, поэтому кормит Силой, — ответила Ликана и перевела на меня тяжелый серьезный взгляд старого опасного существа.
Желудок неприятно сжался.
— Как Вы смогли остаться, Ваше величество? — спросила я, желая отвлечь призрак. Одновременно с этим я потянулась к источнику силы.
Она задумалась. Призракам свойственно забывать болезненные моменты из своей потусторонней жизни, и свойственно хорошо помнить привычки жизни физической.
— У меня было важное незаконченное дело.
Она задумалась, припоминая.
Я видела по лицу, что вспомнила, но подозрительность взяла свое.
— Какая Вам разница, графиня? Или, может, хотите предложить мне помощь?
Я пожала плечами и стала медленно подниматься на ноги.
— Чем Вы занимаетесь в Карплезире? Вам можно доверять? — вопросы звучали риторически и имели цель оскорбить.
— Я не прошу доверять мне.
— Еще бы! Когда— то я доверилась магам. Но где они были, когда мне требовалась помощь? Дар крови так и не передали сыну, а я отправилась почитать к своему любимому фонтану и... умерла!
— Вас убили?
— Убили, причем очень хитро. Помню, что меня поклонило в сон и укол в сердце.
Она напиталась маной и теперь переливалась силой, я же собрала крохи с этого пира. То как она смотрела, мне не нравилось: изучающее, просчитывая мои возможные действия.
Надо было убираться из этого места, да побыстрее.
— Что же Вы, уже уходите? — в притворном изумлении воскликнул призрак.
Я пятилась назад. В моей руке был браслет, заполненный маной, но тратить энергию на призрака не хотелось.
— Беседа вышла занимательная, но мне пора к живым, — ответила я.
— Ах, так? — она засияла серебристым светом. Глаза налились краснотой, а черты лица заострились. Шквал холодного воздуха обрушился на меня, сбивая с ног. Я успела преодолеть кусты калины, поэтому покатилась по земле вместе с листьями и ветками, врезаясь в деревья. Меня тащило потоком саженей десять, пока Ликана не выдохлась.
Когда дрожь в руках утихла, я встала. Наполненной маной браслет остался не тронутым, резерв я успела частично пополнить, призрак остался вне зоны досягаемости — есть повод радоваться.Из парка я возвращалась, мучаясь от жары, извергаемой Эндимионом и Акидоном, и голода. Еще каких-то шесть-семь дней и жара станет опасной. Выйти на улицу, избежав ожогов и тепловых ударов, станет невозможно.
От мыслей о скором пекле я переключилась на Дарена. Надо бы подумать над защитой для него. Можно зачаровать несколько колец: от яда в пище, предупреждающий об опасности и отводящий взгляд человеку, замышляющему зло. Последний довольно сложный. Но мне не жалко. Главное, чтобы нашлось что зачаровывать, потому как работать с новыми вещами муторнее и дольше.
С намерением переговорить об обереге, я направилась к гвардейскому корпусу. Но ни отыскать Дарена, ни узнать где он находится мне не удалось. Караульные развернули меня на подходах к корпусу, сообщив лишь, что полковник за пределами Карплезира. Даже о времени вечерней тренировки Сборного полка и то смолчали. Нет, это, конечно, хорошо. Есть надежда, что наемникам будет также сложно найти Дарена и узнать его маршрут, но получается, что обереги придется отложить.
