Когда она в очередной раз решила опередить всех, уже в кузнеце, я спросила:
— Что случилось с предыдущими, до меня?
— Что? Не понимаю о чем Вы.
— Падали в обморок, заболевали?
Свидетелей нашему разговору не было. Я говорила тихо. Она, хоть и колко, но также тихо.
— Забудьте об этом. Не советую распространяться о своих, каких бы то ни было, догадках.
— Вы правы, ваше высочество. Это догадки и без доказательств они не значат ничего.
Она сузила глаза. Впервые за долгий подъем позабыв о страхе, и наоборот, давя на меня одним обещанием в глазах. Обещанием мучений и страданий.
Дарен довел меня до порога моих покоев и задержал в дверях, сжав мою ладонь горячим энергичным касанием, от которого тело будто молния прошила, но не та от которой умирают, а та, которая заряжает энергией и разливается сладостным предчувствием под сердцем.
— Тебе нужно отдохнуть. Завтра должен состояться Совет, подумай, что можно рассказать офицерам, чтобы научить эффективнее уничтожать хищников. Хорошо?
Я кивнула. Он стоял слишком близко. От его тепла кружилась голова. Но после сокровищницы мысли и чувства были в таком сумбуре, что добавлять к ним странное поведение Дарена не хотелось.
Я так и не спросила, что же он разглядел или услышал, что так поразило его. Захочет сам расскажет. Или не расскажет.
В оставшееся время Дарену нужно было успеть собрать офицеров, от которых зависела стратегия и тактика обороны. Чем он и планировал заняться, попрощавшись.
Глава 19. Искусство целительское и лекарское
Дух вернулся ближе к вечеру. Замену он себе нашел такую как надо. Новый хранитель рвался приступить к службе. От меня требовалось передать привязку к черной книге от старого духа молодому. Контакт с книгой был не нужен. Да, и честно сказать, даже видеть эту вещь не хотелось, не то что прикасаться.
Перед тем как отпустить старого духа, я узнала у него подробности похищения артефактов. Оказалось, что духа провели. Его заставили поверить, что за артефактами пришел маг-хранитель.
Воспользовавшись защитным кругом, который я начертила для своей защиты, я вызвала временного духа-стража. Он должен был охранять мое тело, пока я путешествовала.
Мне нужно было убедиться, что с Гридой все в порядке, и проверить как ведет себя крестьянин.
Когда я появилась в избе, девочка уплетала за обе щеки оладьи с вареньем, а Путята, заметно подросший, и сменивший рубашку, топил печку и жарил блины. Он любил детей. Только они не баловали мой лес визитами. Чтобы не пугать девочку, он выглядел как обычный сельский старик. Для духа, чья природа нематериальна, очень нелегко дается подобная иллюзия.
— Присаживайся за стол, деточка, не стой столбом, — сказал Путята
— Кому ты говоришь, деда Путята? — спросила Грида с набитым ртом.
— Хозяйка пришла, навестить нас, — ответил ей "дед".
Я сделала свое тело видимым и кое-как села за стол. Долго я так не просижу, хотя бы потому, что шельт не предназначен для этого. Он по природе своей не материален и проходит сквозь предметы.
— Как у вас дела без меня? — спросила я, стараясь придать голосу большей натуральности. И все же он сильно напоминал шелест листьев разной тональности.
— Вот обустраиваю твою гостью.
Гостья сидела с открытым ртом. Хорошо, что успела прожевать, а то бы оладья вывалилась изо рта.
— Ты помнишь меня? — я обратилась к Гриде.
Та закивала, закрыв рот.
— Мой лес покидать опасно, Грида. Будешь жить в моей избе, пока я не вернусь.
Грида снова закивала. Её глаза сделались, как плошки.
— Слушай дедушку Путяту и не выходи за изгородь.
В ответ снова кивок.
— За дубом на цепи сидит Моркл. Это... мой сторож. К нему не подходи, поняла?
— А кто это Моркл? Твоя собака? — Грида вышла из ступора.
— Да, только выглядит он иначе, чтобы пугать плохих людей.
— Это хорошо. Я не пойду к нему. А почему нельзя?
— Он тебя не знает. Может укусить.
— А ты снова там и там?
Я кивнула.
— А где там?
— В императорском дворце.
— Ух ты! Там красиво?
Эти вопросы могли продолжаться бесконечно. А нужно было определиться с крестьянином и внести некоторые изменения в купол.
— Я буду навещать тебя, Грида. Слушайся деда Путяту и веди себя хорошо.
— Хорошо, — девочка кивнула, запихивая следующий блин целиком в рот.
Крестьянина я обнаружила на одной из протоптанных тропинок. Молодой, лет двадцати, заросший и грязный. Он брел по направлению к медвежьей берлоге, в которой жила медведица с медвежатами. Как судьба порой складывается нелепо: мужик спасся от иномирных хищников, чтобы погибнуть от местных. Естественно, я дала ему шанс.
Кормить и поить задарма его я не собиралась. Мне нужны были мужские руки в хозяйстве. Второй год стояла недостроенная баня, требовал присмотра огород. Так же неплохо было бы утеплить избу и, если он решит остаться, то обустроить чердак под жилое помещение.
В обмен за его труд я предложила ему кров и еду. В погребе с зимы у меня остались приличные запасы квашеных овощей, вяленого мяса и рыбы. Не говоря уже, о варенье, муке и крупах, которые я успела заготовить до межсезонья. Кроме того, лесные закрома были богаты грибами и ягодами. Так что мне было что предложить.
На тот случай, если он решит воспользоваться моим гостеприимством в дурных целях, я его предупредила, что этим сделает себе хуже. Не так, чтобы угроза, но почти.
У него был выбор: уйти или остаться. Подумав, он выбрал второй вариант.
Пока Путята пытался наладить контакт с Добрыней (имя было ненастоящее, что подтверждалось бегающими глазами), я внесла изменения в плетение купола. Хищники Нижних миров, приближаясь к куполу, отныне видели, как он начинает светиться красноватыми прожилками. Огонь — стихия магии — вплетенный в основу купола, загорался и отпугивал. В отпугивающем эффекте я убедилась лично на примере норлука и осталась довольна.
Вернулась в свое тело и во дворец я усталая, но довольная. Тщательно затерев следы круга, отскоблив воск и спрятав ножи, я легла спать.
Проснулась я в полдень под бормотание, доносившееся из коридора. Теплый свет двух звезд проходил сквозь щель в шторах и ложился широким лучом мне на живот. День обещал быть жарким, хотя в комнате было прохладно. Бормотание то становилось громче, то затихало. Это было необычно, потому как в коридор четвертого этажа мало кто забредает.
Как оказалось, моего пробуждения ждала беременная кухарка и истопник, детина, больше маховой сажени ростом, с раздутой щекой. Придворные люди стояли рядом с дверью. Чуть дальше, очередную картину этого длинного коридора рассматривал все тот же напыщенный тощий вельможа в расшитом золотыми тюльпанами камзоле.
— Почему бы вам не сходить в лазарет? Не боитесь здоровье будущего ребенка доверять мне?
Дуняша, младшая помощница повара, была настроена решительно.
— Госпожа графиня, я о Вашем лекарском таланте слышала еще от Макарыча, старосты Коплюшек, еще когда замужем-то не была. Его племянник сожрал отравы какой-то, и если бы не Вы, госпожа, помер бы он.
— А мне бы зуб залечить. Сил нет терпеть, — сказал детина басом.
Я бросила косой взгляд на широкоплечего истопника. Они вместе вошли в мои покои, держась друг друга. Как маленькие дети, решившиеся на безумный, но храбрый, даже по меркам взрослых, поступок.
— Вот только с деньгами у меня не шибко. Но я же не для себя прошу, для малыша моего! Собрала пять золотых — вот...
— Объясните в чем дело. И уберите монеты!
Дуняша видит плохие сны о своем не рожденном ребенке, слышит детский плач. Ребенок словно просит о помощи, а она ничем ему помочь не может. Роды ждет к середине августа, а вызвать их раньше — на это у неё нет ни средств, ни возможности. Городская повитуха с Даром, что занималась детьми, исчезла. Оно и понятно, учитывая политику Карплезира до некоторых пор. Обычная разводит руками и советует надеяться на лучшее. Лекари лазарета загружены под завязку раненными с заслона, но и они мало что смогли бы сделать.
Я снова скосила взгляд на детину.
— Мне только зуб залечить.
— Сколько болит уже? День, два?
— Неделю. Сначала просто болел, теперь щека раздулась...
— Так, понятно все. Подожди за дверью. Посмотрю ребенка, потом твой зуб. И смотри, чтобы не мешал нам никто.
Выпроводив детину, я усадила Дуню на кровать.
— Пинается?
— Почти нет. Рожать скоро, притих, видно.
— Угу... Не смотри на меня. Лучше закрой глаза. Если что-то попрошу, то делай.
Она энергично закивала. В глазах появилась робкая надежда на то, что все обойдется.
Довольно крупный плод. Здоровенький мальчик. Смотрит прямо на меня, будто может видеть, а вокруг шеи пуповина. Двойное обвитие. Почти приговор.
— Встань и расслабься.
Я села на кровать с ногами.
— Ближе, еще. Вот так. Стой и не двигайся.
Я обхватила ладонями низ её большого круглого живота. Ребенок успел перевернуться головой вниз, значит, роды будут гораздо раньше августа.
— Будет легкий дискомфорт.
Сосредоточившись, я отделилась от тела в виде шельта и, не теряя контроля над телом, вернулась в него обратно. Руки остались в свободном движении уже по привычке. Сложность в том, что мне нужно собрать в пальцах всю силу — до той степени, чтобы они могли двигать физические предметы. И при этом, чтобы малыш не перепугался.
Амниотическая жидкость напоминает разжиженную слизь. Пуповина вся в этой слизи. Осторожно, стараясь не касаться ребенка, я сняла с шеи пуповину. Теперь она просто полускрученной кишкой плавала в ногах ребенка. Когда я уже собиралась разбросать скопленную в пальцах энергию, малыш ухватил меня за указательный палец и сжал его. Сердце стукнуло, остановилось, и застучало в ускоренном темпе. С младенцами я не работала. Для этих целей были повивальные бабки. Чувствовать крошечные пальчики было подобно откровению.
Я тут же потеряла концентрацию и моя энергия рассеялась.
— Госпожа, получилось? Скажите, прошу, что с ним?
Я поднялась с кровати. Хорошо еще на пол не упала.
— С мальчиком все хорошо. Родов тебе осталось ждать неделю, не больше.
Дуняша расплакалась. Опомнившись, пыталась вручить мне монеты. Услышав крики и плач, вбежал караульный и стоял, переводя ошалелый взгляд с меня на Дуняшу.
Караульному я написала, на принесенной им же бумажке, травы, из которых нужно делать отвар и полоскать полость рта. Воспаление и боль сняла, но временно. Через месяц-два нерв может воспалиться вновь.
Зубы это общая проблема всей Вирганы. Толковых способов лечения нет, в отличие от Мона, Курундии и других восточных стран. Впрочем, как нет и толковой профилактики. Да, несколько лет назад появились пасты для чистки, но доступны они лишь обеспеченным. Потому зубы гниют и болят.
От монет пришлось отказываться дважды. Хотя во второй было проще. Детина, словно того и ждал, согласно покивал и спрятал монеты за пазуху.
Высказав благодарность раз десять, истопник, который имя свое так и не сказал, и Дуняша, покинули мои покои.
Без их денег я пока смогу обойтись. Император обещал мне открыть свободный доступ к счету в Дворянском банке, как только меня назначат на должность.
Эта мысль согревала меня, когда я думала о том, каким образом мне возвращаться в Чарующий лес. Мне нужен будет конь, желательно породы вирганская верховая, многозарядный револьвер, легкий и эффективный в использовании, и амуниция, типа кольчуги и дополнительной защиты на руки и на ноги. Все это стоит весьма дорого.
Да, я рассчитываю вернуться в свой лес. Как только разберусь с пропавшим артефактом, сразу в путь.
Военный совет был назначен на шесть часов вечера, о чем мне сообщил молодой капрал из гвардейского корпуса. Дарен так и не появился.
У меня было свободное время для того, чтобы взглянуть на столичный лазарет. Не то чтобы меня прельщал общепринятый способ лечения. Скорее, я признавала его как более простую и доступную альтернативу целительству. Я бы никогда не смогла помочь сотням раненых. Иногда одного пациента бывает достаточно, чтобы я исчерпала полностью свой резерв. В сравнении со мной квалифицированный лекарь может обслужить до пятнадцати пациентов за сутки, в зависимости от тяжести заболевания. По-моему, разница очевидна. С другой стороны, если бы у меня была возможность ежедневно оттачивать свое умение, я бы могла довести легкие процедуры до автоматизма, расширить свой энергозапас и увеличить показатель.
В Моне есть частные дома исцеления, которые допускают нетрадиционных практиков. С согласия пациентов. У нас же, в Виргане, все сложнее. На знахарство просто закрывают глаза, при условии хороших отношений с уездным воеводой. Причем речь идет именно о глубинках. В городах целительство запрещено и преследуется по закону.
Как мне объяснили, лазарет располагался за вторым кольцом ворот на южной окраине Карплезира, в шаговой доступности от самих ворот. Для удобства придворных и слуг в обоих кругах ограждения была вырезана дверь, и стоял пост гвардейцев. "Лазаретным ходом" мог воспользоваться любой желающий, что касается выхода. А вот войти на территорию Карплезира только по пропускной грамоте. Грамоты у меня на руках не было. Зато я владела заклятием отвода глаз. Думаю, караульным этого будет достаточно, чтобы впустить меня.
До совета оставалось много свободного времени, и я решила прогуляться пешком.
На улице было жарко и безветренно. Такое ощущение, что находишься в центре урагана. Именно в центре разгулявшейся стихии бывает такая тихая обездвиженная погода. Странно и подозрительно. Магический фон, вроде бы, не изменился. Хотя нет, чувствуется некоторая дестабилизация, но с чем она связана, могут сказать только создатели купола. К слову о создателях. Они не дают мне покоя. Версия про оставшуюся защиту от магов императора Павла не выдерживает никакой критики. Следовательно, мы имеем дело с группой магов с неизвестными намерениями. Хорошо было бы выяснить эти намерения. Только как?
На продуктивной мысли меня прервал молодой дворянин. То, что я шла одна, дало ему основание напроситься в провожатые. Природа наградила его смазливой внешностью, которую он пытался мне продать. Не в открытую, а тонкими намеками, невинными мечтами о совместном времяпровождении вечеров перед камином с бокалом пунша, тет-а-тет.
Я сегодня была одета богато и представительно, что дало ему повод за мной поухаживать. Он же, хоть и был одет солидно, но, присмотревшись, становилась заметна застиранность его атласного бежевого камзола с растительной вышивкой золотой шелковой нитью.
Он был моложе меня лет на пять, льстил приторно и навязчиво, давая понять тем самым, что заранее считает меня глупой, самовлюбленной и падкой на внешность.
Отвязавшись от Ивана Зарецкого на первом посту лазаретного хода, я продолжила путь. Пришлось ему сказать, что у меня есть венерическая болезнь, потому и иду в лазарет. Такой довод как магический дар его бы не отпугнул. Если бы дворянин был менее скользким и продажным, я бы восхитилась его храбростью.
