Изредка я направляла Федю, он норовил забраться в малинник или выбраться на парковую прогулочную дорогу.
Я просто знала куда ехать. Это было также естественно, как видеть, пить или чувствовать запахи. Можно назвать это интуицией.
Федька споткнулся о корягу и принялся хромать. Пришлось выбираться на обкатанную каретами дорогу, тем более что до лазарета было рукой подать. Пройдя без лишних вопросов пост гвардейцев лазаретского хода, я столкнулась с обозом раненных.
— Нимфа!
— Ты откуда, эй?
Я пожала плечами. Разговаривать не хотелось, тем более реагировать на глупые заигрывания.
— Эй, красавица...
— Лесная богиня!
— Отвалите от девушки, — это был очень хриплый голос. — Не видите плохо ей и без вас?
Принадлежал голос круглолицему пожилому мужчине, судя по остаткам мундира, подполковнику армейской пехоты. У него была глубокая длинная рана на груди, очень похожая на ту, что схватил Дарен. С такой раной он еще умудрялся говорить.
Я подъехала ближе, рассмотреть. Чья-то потная рука обхватила мою лодыжку, с намерением затянуть меня на телегу. Выхватив кинжал, я воткнула его... в податливое дерево телеги. Солдат успел убрать руку. И хорошо. Я научилась жестокости, он, возможно, когда-нибудь научится думать, прежде чем распускать руки.
— Да ты!... Обезумела что ли?! Чуть руку не проткнула!
— Держи свои руки при себе, солдат, — ответила я.
— Девушка, Вы не обижайтесь на него. Мы тут все без женского общества, вот и кидаемся, — подполковник говорил тяжело, с видимым усилием. Еще чуть и он провалится в обморок. Но нет, держится. Редкая, достойная внимания и уважения живучесть.
— Вам вредно говорить. Давайте, закрывайте глаза... — я потрогала воздух над раной. Сухой и колючий. К живучести можно приписать податливую структуру раны к магическому воздействию.
— Не нужно. Напоследок я хочу все видеть.
— Еще правнуков будете нянчить. Закрывайте, — я коснулась его лба, накладывая пелену забвения. — Дайте воды. Ну, живо!
Промыв рану, я накрыла офицера простынью. Рыжий рябой солдат перекрестился. Решил, дурной знак. Остальные, кто мог смотреть, и у кого было такое желание, пялились на мои ноги, грудь и задницу.
Я лежала на шее коня, маскируя пассы словами.
— Рана не такая и страшная. Я видела и хуже. Скоро Вы поправитесь. Обязательно, вот увидите. Еще будете удивляться, что собирались умирать.
Некоторые солдаты, кто смог усмирить свою похоть, начинали дремать.
Я сумела заживить сосуды, запаять те, что вылазили обрубками. Соединила разорванный желудок и селезенку. Мы были почти на месте, когда донесся приближающийся стук копыт.
— Гвардейский капитан, из дворцовой стражи.
— Да, слово держит. Только подполковнику уже все равно.
Оставались поломанные ребра и сама рана, которую зашьют в лазарете. Я послала коня рысью, чтобы успеть свернуть к черному входу до того, как Дарен нагнал обоз. Объяснять ему как я оказалась в подобном виде на пути в лазарет мне совершенно не хотелось.
Катю я нашла в палате. Она перевязывала рану больному. Мое появление босой и по меркам дворцового этикета полуголой, вызвало у нее недоумение.
Она одолжила мне обувь и ситцевое платье. Допытываться о том, что случилось, Катя не стала. Хотя её волновал этот вопрос.
— Ты знаешь, у нас на днях такой интересный случай произошел...
Я сделала вид, что занята закреплением ножен на талии.
— Как раз в тот день, когда ты приходила. Ты не представляешь просто!
— Уверена, это что-то очень интересное, Кать. Я бы послушала, но я спешу. Извини. Давай в другой раз?
В её глазах горел настоящий огонек. После моих слов он слегка потух.
— Конечно, еще увидимся, — она пожала плечами.
Пообещав заехать после бала, я вернулась в Престольный дворец. Сегодня мне необходимо было присутствовать на ужине в Белой столовой. После ужина попасть в библиотеку. Хотелось бы знать какие еще сюрпризы меня могут ждать в Карплезире.
Помывшись и одевшись, я пошла на ужин. Белая столовая радовала глаз чистотой, просторностью и светом, лившимся через огромные широкие окна. На этом вся радость от ужина и завершалась. Потому как придворных собралось много. Спокойно есть, когда на тебя глазеют, шепчутся, и пытаются вызнать волнующие обстоятельства моей жизни, уж извините, выше моих сил.
Император держался высокомерно, так словно он один за длинным столом. Абрагель вторила старшему брату, кривя рот, или улыбаясь до того слащаво и фальшиво, что хотелось сплюнуть.
Дарен сидел по правую руку от Николая, и с беспокойством поглядывал на меня. В черном камзоле он был очень хорош. Окружающие его женщины считали также. Они улыбались ему. Одни посылали ему страстные и манящие, другие робкие и смущенные взгляды. Иногда в ответ на эти безмолвные заигрывания на его лице появлялась ухмылка. Насколько я успела изучить Дарена, ухмылка была саркастической.
Когда император и принцесса вышли из-за стола, я тоже решила покинуть Белую столовую. Половина присутствующих осталась. Дарен вышел следом за мной.
— Что с тобой случилось?
— Что со мной случилось? — я затрепетала ресницами на манер его поклонниц на ужине, и посмотрела со всей страстью, которую могла в себе отыскать.
— Доброй ночи, капитан, — мимо нас прошла придворная дама, надушенная, накрашенная, одна из толпы придворных притворщиц. Проходя, она задела локоть Дарена и стрельнула глазами. Взгляд ее был очень многообещающим.
— Вот пропасть, — высказался Дарен и осекся, наткнувшись на мой пылкий взгляд. Может, я переигрывала, но меня настолько раздражала эта ситуация, что трудно было сдержаться.
— Ты еще и издеваешься? — Дарен толкнул меня в нишу, скрытую тенью.
Причем сделал это быстро и придвинулся сам, прижимая к стене. Мое дыхание сбилось, по телу разлилась противная слабость.
Дождавшись пока пройдут вышедшие из столовой, он слегка отстранился и убрал ладонь, которой закрывал мне рот, медленно, проведя подушечкой большого пальца по нижней губе.
— Что с тобой случилось? Мне все рассказали, но больше это похоже на бред.
— Ты испачкаешь мое платье, Дарен! — возмутилась я, желая выбраться из этой тесной ниши.
Дарен положил ладони на мою талию, удерживая на месте.
— Ты не уйдешь отсюда, пока не скажешь, — его дыхание касалось моей кожи. Он обнял меня, приподнимая и прижимая к себе, пока мое лицо не оказалось напротив его. — Или будешь дальше заигрывать?
У меня перехватило дыхание. Хотелось бы, чтобы от возмущения.
Он был так близко. И, казалось, подначивает меня. Можно даже подумать, что тоже заигрывает.
Я запустила пальцы в его мягкие густые волосы, стараясь дотрагиваться осторожно. Подушечками пальцев погладила кожу головы, нежную кожу на висках. От него пахло лесом, чистым телом и еще чем-то мужским и волнующим.
Он смотрел с желанием. Это трудно спутать с каким-то другим чувством, даже в тени ниши.
Наши лица находились напротив друг друга. Близко настолько, что его дыхание касалось моего лица.
Дарен первый коснулся моих губ. Его губы были горячие и мягкие. Он целовал меня осторожно. Было мучительно приятно, потому что хотелось большего. Хотелось, чтобы он прижал меня к стене сильнее и целовал долго, со всей страстью, на которую способен.
Как и в том борделе, желание скрутилось в тугой узел внизу живота. Я замерла, боясь пошевелиться. Я зажмурила глаза, стараясь убить в себе темное начало Силы, которая заполняла меня всю и желала сломить волю этого мужчины. Сделать это было очень заманчиво.
К своим двадцати пяти годам я совершенно не умела контролировать эту часть себя. Мои первые и последние отношения с мужчиной закончились фиаско. Эрик сначала влюбился без памяти, а потом возненавидел меня. Дошло то того, что он пытался меня убить.
— Так что там случилось? — спросил Дарен. Дыхание его было сбивчивым. Губ коснулась заразительная мальчишеская улыбка. Улыбка победителя.
Да уж. Если он таким способом решил вытянуть из меня информацию, то у него получилось. Потому что мне хотелось поскорее уйти, и я готова была выложить все, что натворила.
— Грифоны напали, — сказала я, выбираясь из ниши. Он меня больше не удерживал. Я расправила плечи, пытаясь отдышаться и сбросить напряжение после поцелуя.
Свежий воздух из открытого окна в конце коридора немного отрезвил голову.
— Оказывается, Карплезир охраняют духи огня. Я всего лишь хотела проверить окрестности на магическую активность. Они восприняли меня как угрозу и решили уничтожить.
— Но ты справилась с ними. Не буду спрашивать как — все равно не пойму.
— Значит, маги не смогут напасть на Карплезир? — спросил он, обдумав услышанное.
— Значит, что перед нападением, им нужно будет обезвредить грифонов и, возможно, других духов уже в самих дворцах. Извини, но проверять пока их наличие я не стану.
— Я не об этом.
— Ну и хорошо, — мне хотелось побыстрей закончить наш разговор, чтобы придти в себя и обдумать случившееся в нише.
— Вчера при странных обстоятельствах был убит слуга в старо-купеческом районе города, — сказал Дарен совсем не то, что я ожидала. — Труп был обескровлен. На стене кровью выведен неразличимый символ.
Я задержала дыхание. Поцелуй и мои переживания разом вылетели из головы.
— Ты думаешь, это сделали маги?
— Почти уверен.
Маги в столице и совершают черные ритуалы?
— Как его убили?
Он поймал мою ладонь и потянул следом за собой. Из Белой столовой вышли две дамы, а свидетели нам действительно были не нужны.
Одна из комнат короткого коридора оказалась не заперта. Воспользовавшись оказией, мы скрылись в этой комнате.
— Ему проткнули артерию на шее. Комната, в которой обнаружили тело, была перевернута с ног на голову. Одна из стен черна от огня и выбито окно.
С возрастающим вниманием я слушала его рассказ.
— Мне надо видеть убитого и эту комнату.
— Тело отвезли в морг. И хозяин дома уже нагнал людей для ремонта.
От темы осмотра места преступления Дарен постарался отвязаться с излишней поспешностью. И теперь ждал от меня комментариев.
Я задумалась, принявшись ходить по узкому проходу между шкафами с посудой.
— Дарен, мне трудно сказать для чего его могли убить. В черных ритуалах, проводимых с целью обретения большей силы, это первооснова. Во время смерти высвобождается запас энергии, которую маги впитывают в себя. Но убитый должен быть одаренным. Одного среднего по силе мага не хватит для повышения своего резерва. Нужно два-три хотя бы. Либо приносить в жертву архимага.
— Хорошо. Какие еще есть варианты?
— Чтобы вызвать демона или подчинить какую-то сильную сущность, приносят жертву. Тогда вполне хватит и простого человека без дара.
Мы снова оказались слишком близко. Осознание близости душной пеленой окутало меня. Дарен задумался, и не заметил моих терзаний. Я сделала несколько шагов назад и направилась ближе к двери.
Комната под буфет была маленькая. Использовалась для хранения посуды, скатертей и салфеток. Посуда была расставлена на полках в широких шкафах, оставляя для прохода полтора аршина свободного места.
Дарен уловил мой маневр. Он улыбнулся и направился за мной.
— Больше вариантов нет?
— Я подумаю на досуге, — ответила я.
Мне не хотелось выглядеть трусихой. Испытывать свою силу воли не хотелось еще больше. Я открыла дверь и хотела выйти.
— Фельдфебель Кручев передавал тебе привет. Говорит, что советы пригодились.
Я кивнула, вспомнив, что сама хотела спросить.
— Что с твоим мундиром?
— Порвался. Что же еще?
— Ты был на заслоне?
— Тренировал солдат.
Не договаривает что-то. Ну и ладно. Я сверкнула на него взглядом, получив в ответ еще одну улыбку, и поспешила скрыться на винтовой лестнице в конце коридора.
Я же сама хотела поцеловать его. Разве нет? Тогда почему трясутся коленки и хочется убежать? Все просто — мы не пара. Я — маг, он — солдат. Даже если я справлюсь с собственной силой, мы слишком разные.
И еще я не хочу повторения истории с Эриком. Слишком это больно, когда разбивается сердце...
Мы собирались пожениться. Была назначена дата свадьбы. Отец предупреждал меня, что надо быть осторожнее. С частицей дара, что достался мне по маминой линии, нужно быть начеку.
Как оказалось, волшебные существа из сказок имели вполне реальных прототипов. Долгие поколения их кровь спала. Мама, бабушка и прабабушка были совершенно обычными людьми. Но, соединившись с генами отца, потомственного мага, сила Иях проявилась во мне. Не спорю, проявившиеся гены приносят мне больше пользы, чем вреда. Но в моменты сильного желания чего-либо или кого-либо мана выходит из-под контроля, подчиняя и отравляя.
Хотя отец не должен давать таких советов незамужней дочери, он посоветовал мне сначала провести с женихом ночь. И если будет все нормально, то спокойно выходить замуж и жить счастливо в браке.
Маги изначально в плане любви и сексуальных отношений воспитываются иначе. Все равно мужчина или женщина. Отношение к противоположному полу должно быть потребительским. Нельзя падать в отношения, как в омут. Нельзя подчиняться никому, кроме себя самого. Нельзя быть зависимым.
Дарен прав, когда говорит, что я другая. Магиня до мозга костей. Я была воспитана так. Чтобы подчинять себе духов, стихии или элементалей нужно иметь чистый разум и твердую волю.
Я провела с Эриком ночь. Все было чудесно. Но уже на утро он стал вести себя иначе. Был раздражителен, рассеян. Его аура была изъедена по краям, нарушилась защитная оболочка эфирного и астрального тел. Мало ли что могло повлиять на Эрика! Я не хотела придавать значение очевидному. Когда пострадало ментальное тело, появились вспышки немотивированной агрессии и стала наблюдаться потеря памяти, то пришлось взглянуть правде в глаза. Моя сила разрушала его тонкие тела.
Как бороться с этим я не знала. Пришлось расстаться. Я надеялась, что постепенно ткани его тонких тел восстановятся. Ведь яд силы Иях не успел причинить непоправимый ущерб. Я ошиблась.
Я вернулась к отцу в Мерке зализывать раны. Эрик же решил отомстить. Он нанял банду каторжников и приказал им поджечь наш дом. Мы с отцом не ожидали подобной расправы. Не знаю до сих пор, каким чудом я спаслась. Может, сила Иях помогла. Либо от пережитого эти воспоминания стерлись из памяти. Помню одно, как Эрик, смотря на объятый пламенем дом, кричал, что всем колдунам и ведьмам дорога на костер.
Отец не спасся. Он остался в горящем доме. Я, когда очнулась, лежа в кустах за изгородью сгоревшего дома, долго не могла придти в себя. Я не могла пошевелиться, не могла плакать, даже дыхания своего не чувствовала. Я просто лежала, как бревно. Позднее пришли чувства, меня накрыло с головой болью утраты и предательства. Только в Чарующем лесу я смогла почувствовать себя вновь живой. Путята и Моркл приняли меня. Обживаясь в сторожке, налаживая быт и завязывая знакомства с хитрыми и суеверными крестьянами, я вновь обрела дом.
Воспоминания схлынули, как прибрежная волна, оставив осадок из боли и разочарования. Сама не заметила, как прислонилась виском к холодному камню Безымянной башни. Взгляд мой был направлен на внутренний двор Престольного дворца, просматривающийся из распахнутого настежь узкого окна. По двору изредка проходили кухонные слуги по своим делам. Я же только сейчас отметила про себя, что настолько глубоко ушла в воспоминания, что замечала движение во дворе лишь краем сознания.
