Тригинта. Меч Токугавы

— Нам с Диргом и раньше приходилось выяснять, кто сильнее.

— Не будьте ребенком! Вы — наследник престола Сидхе Эрина, а стало быть, деяния ваших родственников по отношению к вам — государственная измена. Если вы еще не поняли, Маха теперь не остановится ни перед чем.

— У меня еще не было времени об этом подумать. — Тристан смущенно уставился в землю.

— Ну так изыщите! Развивайте широту мышления, ваше высочество. Хватит скакать по лесам...

— Это не ваше дело! — вступилась я за Тристана. В конце концов, по какому праву этот барон читает нотации, будто мы — пара нашкодивших щенят? — Мы сами справимся!

— Ну разумеется. — Ростов опять оскалился по-волчьи. — Разумеется, всё это абсолютно не моё дело. Просто встретил на улице пару ребятишек и решил помочь. Кто я такой, чтобы указывать, как себя вести, наследному принцу сидхе и лучшей ученице Ярриста Барбароссы? 

— Извините нас, барон. — Тристан примиряюще протянул руку, Ростов её принял. — Вы правы, нам следует обо всем хорошенько подумать. Но, как вы изволили заметить, я — наследный, Фоморы меня побери, принц. У меня есть определенное влияние и более чем широкие возможности...

— Вот и воспользуйтесь ими побыстрее, ваше высочество. Честь имею... — он передал Тристану небольшой металлический кейс. — Вам, как оборотню, это ни к чему, а вашей спутнице пригодится обязательно.

Ростов посмотрел мне в глаза,  и всё моё тело будто пронзило током. То же самое было там, на выставке, бездну времени назад. Затем он развернулся, сел в машину и укатил. А мы поплелись вверх по ступенькам.

В парадном, мраморно-хрустальном, с орхидеями и лилиями в огромных напольных вазах, я поняла, почему в первый раз Тристан повел меня через гараж. 

На двери отдельного лифта солидно поблескивала табличка: гравировка с именем TARANIS и герб: две рыбы, переплетенные хвостами и вписанные в круг. Знаменитый на весь мир вензель короля Оберона. Скромненько и со вкусом: — здравствуйте, приятно познакомиться. Зовите меня просто: Царь...

ГЛАВА 19

НАОМИ

В лифте мне снова поплохело. Тошнота подкатила к горлу и стоило больших усилий не испакостить пол. Ввалившись в прихожую, я прилегла на ковер и закрыла глаза, стараясь дышать глубоко и ровно. Становилось то холодно, то жарко, в голове гудело.

Реакция на Алкагест, — подумалось отстраненно. Когда я была маленькая, тоже сильно лихорадило, рвало — организм избавлялся от токсинов. Несколько дней я исходила кровавым потом и оставляла на подушке клочья волос. Никодим за мною ухаживал. Обтирал влажной губкой, смоченной терпким травяным настоем, кормил, в редкие минуты просветления развлекал историями...

Неужели все эти радости ожидают меня и сейчас? Да нет, не может быть! Всего-то пара порезов. Это ведь не переломы и не сотрясение. Наверное, скоро пройдет. Вот, полежу немножко... Джутовый ковер приятно царапает щеку, легкий сквознячок охлаждает потную спину, а еще на черном не так видна кровь.

Пришла в себя от тепла. Я в ванне. И не в своей — точнее, той, что в гостевой комнате, а в огромной ониксовой чаше в покоях Тристана. И, хотя из пасти серебряного дракона бьет чистая струя, вода вокруг меня неприятного бурого оттенка и покрыта грязной пеной. Передернувшись от отвращения я попыталась встать, но ноги только скользили по гладкому дну.

— Эй, как дела? Пришла в себя? — на край чаши присел Тристан. Всё в тех же драных джинсах, чумаз... Значит, не так уж много прошло времени.

— Почему я в воде? — на мне всё ещё было кимоно. Подол его пузырями колыхался на поверхности, сковывая движения.

— Шелк прилип к ранам, нужно было отмочить. И ты была холодная, как ледышка. А теперь давай избавимся от этого тряпья, нальем чистой водички...

Оборотни не знают стеснения, но я вся посинела от неловкости, пока принц помогал мне стащить намокшие тряпки и заскорузлое от крови белье.

Когда чашу заполнила свежая вода, я смогла даже немного расслабиться. Плечо жгло и дергало, но вовсе не так сильно, как ожидалось. Рука только не двигалась.

— Если бы не пояс с этим дурацким бантом на спине, быть бы тебе калекой. — Тристан осторожно смывал тряпочкой остатки грязи и крови с моей кожи.

— А ты как? — наконец-то можно говорить нормально, не икая от холода и слабости.

— Офигенно. Помогаю принимать ванну красивой девушке...

— Я имела в виду твои раны.

— Не беспокойся. Всё путем.

Мне было видно, что штанина джинс, порванная почти по всей длине, промокла от крови. Всё это время Тристан ухаживал за мной, совершенно не думая о себе.

— Снимай штаны и лезь в воду. — сомневаюсь, что предложить такое парню — уместно для воспитанной девушки, но... сейчас это казалось правильным.

— Ты уверена?

— Места более чем достаточно. И тебе тоже надо вымыться. А то псиной разит.

Тристан сел позади меня, осторожно обнял и принялся вылизывать рану в плече. Я закрыла глаза. По коже растекся жар, в висках застучало. 

Он принц. А кто я? Случайная попутчица? Товарищ по оружию? Фальшивая принцесса... Ну и пусть. Я тоже хочу быть счастливой! Любить, быть любимой. Не ловить мимолетный взгляд, собирая, как нищенка, крохи одобрения, а чувствовать, что я — единственная.

И, самое главное, — не убивать. Перестать быть киллером.

Повернувшись, я стала целовать его глаза, губы, щеки... Тристан обнял меня сильнее, прижал к себе и улыбнулся. На какое-то время можно забыть о ранах, не так уж и больно. Алкагест, наверное, действует. 

...Тристан донес меня до кровати. Хотелось спать.

— Надо рану зашить. — нашла в себе силы промямлить я. — А то заживать долго будет и шрам останется некрасивый... — а в ответ — тишина. — Эй... Ты что, заснул?

— Нет. Просто думаю, как быть.

— Да как тут еще быть? Тащи аптечку! Вколем обезболивающее,  вытащим пулю, заштопаем... Что такого-то?

— У меня нет аптечки. 

— Ктулху тебя заешь!

Я только что сообразила: оборотням не нужна первая помощь. Они или восстанавливаются сами или умирают. В основном.

— Никуда не уходи! — Тристан вдруг сорвался с места, а я даже не пошевелилась. Куда я денусь-то с подводной лодки?

— Вуаля! — принц поставил на кровать серебристый чемоданчик, подаренный бароном.

Я заглянула внутрь: бинты, стерильные упаковки с цеплючкой, пневматические шприцы... Армейская аптечка! Причем самого лучшего разбору. Каким предусмотрительным оказался этот Ростов. А всё-таки, почему он взялся опекать незнакомых ему людей? Не за красивые же глаза?

— Надо бы разузнать об этом бароне. Какой-то он шибко хитрый. И слишком много знает, тебе не показалось?

— Уже. — Тристан, сверяясь с инструкцией на внутренней стороне крышки чемодана, раскладывал шприцы по цветам.

— В смысле?

— Я приказал нарыть на него всё, что получится.

— О. Никак не могу привыкнуть, что ты принц, твое скорокоролевское. Реверанс потом сделаю, ладно? А то вставать лень... Или вам больше нравится, когда ручку целуют?

— Так и будешь язвить?

— Ну, должны у меня быть свои маленькие радости?

Покопавшись в аптечке, я отобрала несколько шприцев: болеутоляющее, антибиотик, коктейль витаминов. Затем вспомнила про Алкагест, и всё, кроме анастетика, отложила.

Цеплючка, укладываемая Тристаном на раны, стягивала края кожи не больно, но противно. Со временем она растворится, оставив тонкие, едва заметные швы. Я кусала губы, стараясь не шипеть.

— Значит, Яррист — твой крестный? — надо было отвлечься, хоть чем-то. — Ну, ты как-то сказал, что он — крестный отец наследника...

— Запомнила, значит.

— И когда ты станешь королем?

— Через два года.

Святые Серафимы! Так скоро?

— Твоему папе, насколько я помню, несколько тысяч лет — и ничего, живет себе... Зачем ему наследник?

— Оберон берет отпуск. Лет на двести, минимум.

— А сколько тебе самому? — пришло в голову, что я этого не знаю.

— Двадцать пять. 

— Всего-то? Я думала, ты — тоже древний... Неужели у короля сидхе больше не было детей? За всю долгую-предолгую жизнь?

— Были. — Тристан собрал использованные шприцы, смятые упаковки, окровавленные тампоны и запихал весь мусор в пластиковый пакет. — Дайре и Эйлил погибли во время последней войны с Фоморами, Бранвен — десять лет назад, Этайн — совсем недавно. Тогда отец и объявил наследником меня... — он замер с мешком в руках.

— Что?

— Я только сейчас понял, что две последние смерти могли не быть случайными.

Он достал бинт.

— А как же Дирг? Подожди... Он — не сын Оберона, да? — это было очевидно, стоило представить их рядом. Как выглядит король, я припомнила по нескольким телевизионным передачам, и, если немного подумать, Тристан на него очень похож... -  А Маха — и вправду твоя мать?

— Биологическая: кровь Махи нужна для усиления метаморфного гена. Моей настоящей матерью была Ольвен, вторая жена отца. Она выносила меня. И воспитала.  

Больно мудрено всё это. Наверное, таковы традиции всех королевских семейств: запутывать генеалогию так, чтобы никто, кроме специальных людей, не мог разобраться...

Закончив, Тристан улегся рядом со мной навзничь и заглянул мне в глаза.

— Ты выйдешь за меня замуж? — я растерялась. Наверное, каждая девушка мечтает услышать эти слова... 

Воображаю: я, в длинном красном платье, напротив — принц в алмазной короне, цветы, подарки, салют в честь молодой пары... И тут появляется Яррист. Боюсь, такой свадьбы мне не пережить.

— Ты сам говорил, что межрасовые браки у вас запрещены. — губы слушаются плохо и почему-то хочется плакать.

Я ведь знала, что лучше быть одной! Терять слишком больно, это просто невыносимо. Лучше вообще никого не любить. Никогда.

— Я стану королем. Изменю закон. Это потребует времени, но...

— Прости. Давай не будем об этом. По крайней мере, пока.

Я его поцеловала. Тристан ответил, а потом грустно улыбнулся. Наверное, он всё понял. Два года... Ну что ж, не так уж и мало. С нынешним образом жизни я могу просто не дождаться коронации.

ГЛАВА 20

НАОМИ

Проснулись от телефонного звонка. Тристан взял трубку, а я, встав с постели, выглянула в окно. Темно. В смысле — абсолютная темень. Ни фонарей, ни фар автомобилей, ни светящихся окошек в домах... Как будто мы не в центре города, в пентхаусе современной высотки, а в какой-нибудь глуши, где на много километров нет жилья. Невольно я оглянулась на Тристана и вздохнула с облегчением: почудилось, что я не в Питере, в современной высотке, а у Ярриста, в его замке, спрятанном в отрогах Маттерхорн...

Тристан закончил говорить и повернулся ко мне:

— Одевайся. Пора уходить.

Я растерянно оглядела комнату. 

— А что мне надеть-то? От кимоно остались одни тряпочки, а то, в чем я приехала, ты выбросил.

Он хлопнул себя рукой по лбу — такой милый, совершенно человеческий жест... И умчался.

— Вот! Я же оставил это в твоей спальне! — он вернулся и вывалил на кровать ворох тряпок. — Только быстрее.

— Что-то случилось? 

Я вытащила из кучи джинсы, майку, кожаную куртку... Белье? А, вот что-то кружевное в отдельном пакетике. 

Как выяснилось, Тристан накупил мне кучу одежды, и вся она была черной. "Машина может быть любого цвета, только если она черная..." — всплыло в памяти.

Пока собирались, Тристан говорил:

— Я поручил следить за домом. Ну, и за всем, что будет подозрительного. Засекли вертолет, он летит в нашу сторону.

— А почему темно, как в бочке? — Тристан тоже выглянул в окно.

— Маменькиных рук дело! Она на такое большая искусница... Просто иллюзия, чтоб посеять панику в наших рядах. Не пугайся.

— Гражданским вертолетам запрещено летать над жилыми кварталами.

— Вот то-то и оно. — принц кивнул. — Маха теперь ни перед чем не остановится, Ростов был прав. У нее просто нет выбора.

Мы уже входили в лифт.

— Если она тебя убьет, Оберон её из-под земли достанет.

— Честно говоря, я тоже не понимаю, на что она рассчитывает. 

— Барон сказал, государственный переворот. Маха может пойти против короля?

— Сомневаюсь. Отец — чрезвычайно могущественная личность. Я имею в виду его личные качества. Не могу представить, кто мог бы с ним потягаться.

— Обман. Предательство. Вероломство. Наверняка у Оберона есть враги?

— Ты просто не знаешь, о чем говоришь. Отец практически в одиночку выиграл войну с Фоморами. Он дрался с Балор'ом и победил его. А Балоръ, чтоб ты понимала, был Рефаим... 

Двери лифта открылись на подземной парковке. Тристан повел меня к дальней стене, где в отдельном закутке стоял мотоцикл.

— Куда поедем? — я надела предложенный шлем.

— К друзьям. Пора прекращать это безобразие. — принц выглядел разозленным.

Где-то в вышине раздавалось "твок, твок" вертолетного винта, улицы, как и положено, сверкали огнями, впереди выгибался дугой мост через Неву.

Мы успели отъехать на пару кварталов,  когда за спиной раздался взрыв. Я оглянулась: окна пентхауза пылали. Фугасный снаряд, скорее всего, выпустили из гранатомета.

— Там могут быть пострадавшие! — крикнула я. Но Тристан, наверное, не услышал.

Наращивая скорость, мы летели прочь. 

Оставив мотоцикл на крошечной стоянке, побежали к метро.

— На Ленинском пускают до без четверти час, должны успеть... — на ходу бросил Тристан.

— В доме могли быть пострадавшие!

— Обо всём позаботятся, не беспокойся. Мы там ничем не поможем.

В вестибюле я бросила взгляд на часы: половина первого. Разговаривать было некогда. Подошел поезд, но мы, вопреки ожиданиям, в него не сели. Как только последний вагон скрылся в туннеле, Тристан спрыгнул на рельсы. Я, пожав плечами — за ним. Поздновато отступать, верно?

— В этом туннеле — один из входов в Шахту. — объяснил принц, топая по шпалам.

— Нибелунги ведут какие-то работы под городом?

— Так называется их подземное убежище. Это, своего рода, бункер, только огромный.

— Не знала, что под Питером живут гномы.

— Шахты есть под всеми стратегически важными городами. Когда-то они большей частью селились в Европе, но вампиры, во время Второй Мировой, устроили геноцид и почти всех истребили. Тогда король Нибелунг принял решение о Рассеянии... Гномы выкупают подземные пространства везде, где могут, и строят Шахты. 

— Ты много о них знаешь.

Нибелунги — самая скрытная раса. Они не любят публичности, не выносят, чтобы к ним приставали с вопросами. "Мы любознательны, но не любопытны" — как сказал в интервью один из них. Фраза стала мемом.

Обычные сведения о гномах, доступные всем: лучшая в мире техника, лучшее в мире оружие и самые дорогие украшения. Всё.

— Полди, — ты видела его на выставке, — друг детства. Наши семьи тесно связаны.

— Значит, его отец тоже важная шишка?

Тристан скрылся в темной нише и теперь возился там, чем-то погромыхивая. Наконец он с трудом повернул колесо ржавого шлюза,  приоткрыв его, и мы протиснулись в узкий проем. Там, кроме крошечной площадки и бетонного колодца, ничего не было. В глубину уходила вереница лампочек, и в их тусклом свете виднелась череда металлических скобок, вбитых в стену.