Тригинта. Меч Токугавы

Возможно, это неплохая мысль: стать такой же, как они. Присоединиться к стаду. Раствориться в его легкой беспечности, радоваться каждому новому дню — просто потому, что солнце взошло; Парить на бирюзовых волнах. Раскинув руки, подставлять кожу ветру...

— Этот напиток для них — всё. — прервала мои мысли Анна. — Сейчас его достаточно, и они с радостью готовы делиться с любым. Но представь, что будет, если его станет меньше? Исчезающе мало. Тогда младенцы начнут драться за то, чтобы получить еще глоток.

— Это что, какой-то наркотик?

Я прислушалась к себе: ничего, кроме легкой эйфории от марихуаны, не ощущалось...

— Здесь всё — наркотик. — усмехнулась она. — Море, этот пустынный берег. Изо дня в день ничего не меняется, ничего не происходит... Только солнце, волны, бессмысленный и беспорядочный секс, танцы... Я им даже завидую, где-то.

Я чуть не рассмеялась. Эта девочка — такая молоденькая, такая невинная, с персиковым детским пушком на щечках, с аккуратной, до миллиметра выверенной челочкой, волосок к волоску уложенной на гладком лобике... Что она может знать о настоящей зависти? Лютой, сжимающей горло, зависти к чужому счастью? 

Почувствовав, как из груди рвется рычание, как рот наполняется горькой слюной, я вскочила. Одним глотком допила сок из золотой банки и смяв, отбросила её в сторону. 

— Вставай, подруга. Достанем по баночке этой сладкой дряни! Выкурим еще одну сигаретку, потанцуем... Хочу обо всём забыть. Ты мне поможешь?

Ананке лукаво усмехается и протягивает мне руку. Ноготки на тонких пальчиках, покрытые перламутровым лаком, походят на  маленькие жемчужины.

...Кожа Анны на вкус  как голубой, немного соленый шелк, а губы — припухшие и жадные. После купания и торопливых поцелуев в прибое мы, не одеваясь и постоянно хихикая, бежим к домику, в лунном свете он кажется новее и опрятнее других.

Под потолком комнаты неспешно вращаются лопасти огромного вентилятора, простыни на огромной кровати прохладные и хрустящие. 

Склонившись к моему лицу, она шепчет незнакомые слова, они отзываются дрожью внизу живота. На мгновение сосредоточившись, я вижу нас со стороны: две тонкие фигуры, сплетенные воедино...         Сознание вновь скользит в теплую шелковую глубь, глаза закрываются, а губы прижимаются к трепещущей на шее жилке...

— Я хочу пить. — шепчет Анна мне в ухо, дыхание её щекочет кожу. Если б у меня была шерсть, она бы встала дыбом. — Ты... мне позволишь?

— Ты здесь хозяйка. — я улыбаюсь, не открывая глаз. Быстрый, влажный язычок щекочет мне шею.

— Я хочу отпить... от тебя.

— Что? — я удивленно смотрю в её бледное, голодное лицо. — Ты не шутишь?

— Нет. — наклонившись, она вновь касается языком моей шеи. По спине, бокам, животу, бегут мурашки. — Это очень приятно, вот увидишь...

— Не говори ерунды! Зачем тебе это?

Анна улыбается, клыки меж розовых губок удлиняются, превратившись в миниатюрные стилеты. Она прижимает мои плечи к кровати с совсем уже не детской силой... Отбросив вампиршу, я скатываюсь на пол. Она смотрит на меня изподлобья и хищно улыбается.

— Чего ты испугалась? Это совсем не больно. Тебе же понравился сок! Будешь пить его вечно... Ты же хотела стать одной из них, ни о чем не думать! Никаких больше страданий, только вечная, вечная жизнь... — она протягивает руки, будто хочет меня обнять. — Иди сюда... Я ведь люблю тебя!

У меня темнеет в глазах.

Говорил Никодим: если собираешься убить — делай это быстро. Не нужно раздумий, ложных угрызений совести, мыслей, правильно ли ты поступаешь... Если возникло намерение — убивай сразу. Не думай. Делай.

...Осколок стекла, который я подобрала, разбив ладонью зеркало, крылом экзотической бабочки торчит из шеи вампирши, войдя прямо в надключичную ямку, где еще недавно так нежно и трогательно бился пульс. С растрепавшимися короткими волосами, широко открытыми глазами и округлившимся в немом удивлении ртом она похожа на сломанную куклу. Гладкая бледная кожа, безволосая промежность, длинные тонкие ноги, подогнутые под совершенной формы ягодицы... Из-под осколка стекла вытекает черная, тягучая, как грязь, жижа и заливает плоскую, с бледными сосками, грудь. Просто кукла. 

Возвращаться на пляж и искать свою одежду я не хочу. У нас с Анной одинаковый размер...

Вампирша использовала этих безобидных серферов, как корм. Охотилась, соблазняя каждый вечер кого-то, а потом выпивала. Несчастные прожигатели жизни, поселившиеся здесь, на краю света, в нелегальной коммуне, ничего не подозревали.

Вампиры. Где мне спрятаться, куда нужно сбежать, чтобы никогда больше с ними не встречаться? 

Вдруг раздался громкий хлопок. Я отскочила, но тут же поняла, что это всего лишь ветер. Край тента, натянутого рядом с домиком, отвязался, и теперь бился на ветру.

Я поспешила к своему трейлеру: нужно забрать Бич и валить отсюда! Интересно, сколько еще таких вот городков, где кровососы чувствуют себя хозяевами? А в мегаполисах? Да им, наверное, раздолье среди легковерной, падкой на удовольствия современной публики! Гуляют себе по ночным клубам, концертным площадкам, кинотеатрам... Почему я раньше об этом не задумывалась? Даже халявный энергетик раздают, чтобы у стада не понижался гемоглобин... Что там говорила Анна? Они убить готовы за глоток.

Не глядя по сторонам, я запрыгнула в свой трейлер, достала Бич, обмотала вокруг талии, спрятав под майкой. Теперь ходу...

Вылетев на пляж, сразу не поняла, что случилось: разбросанные в живописных позах тела. Где в одиночку, где вповалку. И, если б не один, уткнувшийся головой в костер, наполовину обгорелый, можно было подумать, что их просто сморила усталость. Что это была буйная, стихийная оргия, и народ, насладившись друг другом, просто попадал, кто где был, и повырубался... А в следующий миг я вспомнила Токугаву: озарение настигло, как электрический разряд, пронзив от затылка до самых пяток.

Все эти беспечные серферы были детьми Ананке! Она их всех обратила! И, когда я её убила...

Задержав дыхание, я пошла прочь. На трупы старалась не смотреть — они уже начали смердеть, распухать и плавиться под палящим солнцем.

Вампиров убивать легко. 

ГЛАВА 31

ДЖОВАННИ

Сицилия, замок Сангре де Диос.

— Моя мать мертва! Эта тварь убила её!

Дон Лучано коротко глянул на молодого сидхе и вернулся к внимательному изучению розового бутона.

— Насколько мне известно, ты бросил её на побережье Туниса. А сам бежал. — бросил он не глядя.

— Эта... тварь догнала нас, что мне оставалось делать? — в голос Дирга прорвались пронзительные нотки паники.

— Ну, раз ты так говоришь — полагаю, ничего... — дон пожал плечами и, оставив розовый куст в покое, развернулся к сидхе. Взял его под руку и неторопливо повел по тропинке, посыпанной белым песком. — Ты всё сделал правильно, мой мальчик. Тебя ждут великие дела, так что не стоило размениваться на мелочи.

— Это была моя мать!

— Да, да... Но подумай: пристало ли будущему королю сидхе Эрина прятаться под материной юбкой? Теперь ты наконец свободен и можешь делать всё, что захочешь. Всё, что пожелает твоя душа!

— Когда вы так говорите... — сидхе неуверенно покачал головой.

— Ну подумай: Маха — воистину не было женщины достойнее — отдала жизнь за единственного сына. То есть, за тебя. Не это ли святая обязанность всех матерей? Если б не её благородный, самоотверженный поступок — ты был бы уже мертв. Ученица Ярриста Проклятого — демон в человеческом обличье.

— Яррист Проклятый! — выплюнул Дирг. — Мой брат заглядывает Командору в рот, делает всё, что тот ни попросит... А ведь он даже не сидхе!

— Как только ты займешь трон, мой милый, сразу это изменишь. Давно пора поставить Орден на место.

— Да, но как? Коронация брата состоялась, это свершившийся факт. А ведь вы обещали...

— Всему свое время, Дирг, всему свое время. Просто следуй плану, что мы составили с твоей матерью.

— Но она мертва! Как я... Что я...

— Успокойся, сынок. Помни, ты уже не тот изнеженный рохля, каким был до обращения. Даже Вито, мой сын, заметил, как ты возмужал.

— Да к Фоморам вашего сына! Вы, дон Счастливчик, обещали мне трон, если я убью Оберона...

— Я сказал: УСПОКОЙСЯ.

Слова дона укутали плотным, душным одеялом. Всё живое в округе замерло, даже бабочки, вьющиеся над розовыми кустами, прервали свой легкий полет... Долгое мгновение воздух оставался тяжелым и густым, он совсем не желал проникать в лёгкие, а дон всё смотрел на Дирга, не отрываясь. Наконец сидхе опустился на четвереньки, пригнул голову к земле, и начал поскуливать, пуская слюни. Усмехнувшись, дон отвернулся.

— Пилум всё еще у тебя? — спросил он не оборачиваясь, заложив руки за спину. — Дирг согласно затряс головой и дон удовлетворенно кивнул, будто увидел жест собеседника. — Хорошо. Он тебе еще пригодится: хочу, чтобы ты отправился в Оман. Там ты познакомишься с одним интересным человеком, халифом Асламом. Нужно, чтобы он начал тебе доверять...

ГЛАВА 32

ЯРРИСТ БАРБАРОССА

Ирландия, замок Аберфраф.

— Ваше Величество? — робко, от двери, вопросил мажордом.

— Я занят! 

Знаком попросив старика нас оставить, я вошел в кабинет. Мой бывший ученик, а ныне — король Сидхе Эрина, мастерил бумажных журавликов. Четыре неуклюжих создания топтались на столе, пятую заготовку он вертел в руках.

— У вас клюв не в ту сторону. — сказал я королю на ухо.

— Фоморы меня побери! — он подпрыгнул и выронил оригами. — Предупреждать надо! И... причем здесь клюв?

— Ты гнешь его не в ту сторону.

— Слышали бы тебя придворные, — мой ученик усмехнулся. — У короля клюв всегда в нужную сторону.

— Развлекаешься?

— Мозги слиплись. Решил немного отвлечься.

— Тяжело бремя власти.

— Это да... Так чем я могу тебе помочь?

Я усмехнулся. Таранис очень быстро приобрел королевские замашки.

— Пришел поговорить.

— Я весь внимание. — он кивнул на кресло для посетителей. Я остался стоять. Еще не хватало выступать в роли просителя перед бывшим учеником...

— Тебе известно течение под названием "Красивые"? — Тристан кивнул.

— Дауншифтинг по-вампирски. В-основном привлекает молодежь.  

— Количество подростков, выбравших "не-жизнь", за последний год выросло на тридцать процентов, по отношению к прошлому году.

— А раньше?

— Максимум, четверть процента.

— Ты хочешь сказать...

— Миграция в вампирские диаспоры приобрела масштабы стихийного бедствия. Подростки не желают учиться, заводить семьи, зарабатывать на жизнь, и, вместо этого, дают себя обратить. По всему миру: на побережьях Австралии, Зеландии, Африки, Индии, Арабского полуострова, как грибы растут палаточные городки Красивых. 

— А... чем они питаются?

Я передал Таранису небольшую банку золотого цвета. Стилизованными под арабские зелеными буквами была выведена надпись: "Амрита"

— Это заменитель. Жидкость, на сто процентов отличная от крови химическим составом, цветом и запахом. Даже дизайн упаковки ничем не напоминает "слово на букву К", как пишут в рекламных проспектах. Цель маркетинга — убедить людей в том, что, позволяя обратить себя, по сути, они не становятся вампирами: не страдают от жажды крови, не обязаны кусать других людей, пить кровь... Зато получают преимущество: вечную жизнь на пике физической формы. Отпадает необходимость тратиться на жилье, семью, медицинскую страховку — а значит, и работать. "Амрита" способна поддерживать не-жизнь новообращенных, при условии, что они не принимают живой крови. 

— А что, если попробуют, становятся настоящими вампирами?

— Не совсем. Вкусив крови, они теряют голову. Дичают. Уз крови, характерных для связи Мастер — птенец, у них не возникает, их некому подпитывать и контролировать. Фактически, они становятся упырями.

— То есть... они зависят от этого напитка.

— Полностью. Но об этом не принято упоминать. Считается что каждый, принявший посвящение, обеспечивается неиссякаемым запасом заменителя.

Тристан, сидя в кресле, подбрасывал и ловил золотую банку.

— Я что-то слышал о заводах, производящих новый энергетик, но далеко не в тех количествах, чтобы пожизненно обеспечить толпы желающих... — и тут до него дошло. Таранис вскочил, прошелся по кабинету... — О как! Им не нужно много заменителя. "Красивых" готовят на убой. То, что они — не-до-вампиры, не мешает командовать ими ментально. Они, так или иначе, остаются "детьми" какого-нибудь Мастера... 

— Но об этом тоже не принято упоминать. Пока что им позволяют свободно пастись на теплых пастбищах побережий, в неге и довольстве.

— Подожди, подожди... — Тристан снова сел и в задумчивости стал мять журавлика. — Ты говорил о стихийности. А как же квоты? Установлено же четкое количество людей, которых можно обратить...

— Видишь ли... Квоты устанавливались самими вампирами — им в первую очередь не был выгоден большой прирост новых особей. Но сейчас, с появлением заменителя крови... остался только возрастной ценз: не ниже восемнадцати. Содержать детей невыгодно. Из них получаются плохие солдаты.

— Послушай... — Тристан слегка поморщился, явно собираясь сказать что-то неприятное. — Ну ладно — я. Честно говоря, в последнее время у нас было полно своих забот, и...

— Хочешь спросить, куда я смотрел? И почему вообще допустил?

— В мире авторитет Ордена в целом, и Архистратига в частности, основывается на заверениях, что вы сдерживаете угрозу! Вампиры — Враги Рода Человеческого, и разве не Орден Святого Динария призван денно и нощно защищать нас?

Я поднялся и, заложив руки за спину и крепко сцепив пальцы, чтобы  не дрожали, отошел к окну. 

Внизу, на огромной площади, не уступающей в размерах Кремлевской, бурлила жизнь. В свете факелов шли представления: воздушные гимнасты, певцы, театр пантомимы.. остальное терялось вдали. Ко двору короля сидхе съезжались самые именитые артисты мира — каждый надеялся, что именно во время его выступления король выглянет из окна и заметит гения...

Оберон, хотя и слыл покровителем искусств, предпочитал кружку доброго эля и закопченый потолок любимого паба, в который его пускали, по его же собственным словам, "несмотря на то, что он король". А Тристан... то есть, король Таранис, слишком недолго занимает трон для того, чтобы подданные, а вместе с ними — все остальные, могли изучить его вкусы... Так что артисты надрывались напрасно. Разве что... вносили нотку сюрреалистического веселья. Пир во время чумы. 

— Кампанелла продает членство за деньги. — сообщил я, глядя на площадь. Тристан рассмеялся.

— Орденский динарий — самая стабильная валюта в мире. Ему мало тех груд серебра, что скопились в подвалах за последние две тысячи лет? Неужели кто-то готов платить за то, чтобы его мордовали на полосе препятствий?

— Современных Рыцарей более прельщают красивая форма и привилегии, нежели изнурительные тренировки.

— А как же старая гвардия? Куда делись они? — я, как можно равнодушнее, пожал плечами.

— Никуда. Мы организовали несколько капитанств для членов, так сказать, вышедших на пенсию. Учитывая, что все они практикуют Алкагест...