Тригинта. Меч Токугавы

— Мир? — спросил он.

— Мир. 

Я взяла фляжку и сделала большой глоток. Задохнулась, выплюнула всё, что набрала в рот и закричала: 

— Это же спирт! Ты что, совсем? — и швырнула фляжку в парня. Он поймал.

— Тебе надо подкрепить силы, а больше ничего нет. Извини.

Несмотря на мерзкий вкус, спирт меня взбодрил. Голова перестала кружится и, сумев подняться, я выбралась на открытое место. Солнце только показалось над вершиной дальнего холма, но припекало уже здорово. Парень вслед за мной выбрался на полянку.

Хотя дул довольно прохладный ветерок, были на нем только закатанные до колен штаны. Наконец-то удалось рассмотреть этого горе-оборотня. Как и ожидалось, никаких следов ран. Зажило, блин, как на собаке.

Телосложения не сказать, чтобы могучего, но крепкий и жилистый. Волосы угольно-черные, с седыми висками. Глаза...

У меня снова закружилась голова, пришлось присесть на травку. Похлопала по карманам: где-то оставались сигареты.

— Это ищешь? — парень протягивал пачку и мою же зажигалку. Я вновь возмутилась.

— Нехорошо по чужим карманам шарить!

— Я не шарил. Вывалились, когда я тебя по лесу тащил, подальше от трупов.

— О. Спасибо тогда. — чтобы скрыть смущение, я закурила. Горький дым прочистил легкие, в голове прояснилось. Теперь водички бы...

Странный оборотень. Как он завалил трех Носферрату? Стая матерых вервольфов, например, могла загнать одного-двух, но и то — не без потерь, а он был один. 

Выпуская дым, я рассматривала нового знакомого. Что-то он не очень похож на волка. Повадки не те, запах не тот — я знаю, я ведь почти год прожила в стае... Глаза странные, фиолетовые, таких просто не бывает.

— Да кто ты, Ктулху тебя заешь, такой? — наконец не выдержала я. 

— Я, Ктулху меня заешь, Особого, его Королевского Величества Оберона полка, фиан! — и он гордо выпятил грудь.

— Страсти какие! Если б я еще понимала, что ты несешь... — но тут меня осенило: — Ты сидхе, да?

Парень картинно поклонился.

— Какая молниеносная сообразительность!

Я нахмурилась.

— Погоди. Если ты сидхе, то не можешь быть оборотнем.

— Одно другому не мешает, уж поверь.

— И что ты делаешь ночью в лесу и волчьей шкуре?

Парень смутился.

— Да так, мимо пробегаю.

— Ну ладно. — я встала. На этот раз всё получилось, только пошатывало легонько. — Бывай, фиан его величества. — и я сделала несколько шагов по направлению к железной дороге. Я надеюсь, что по направлению...

— И куда ты пойдешь, горе луковое? — спросил так, будто я младенец несмышленый. 

Приняв независимый вид, я ответила:

— Я так понимаю, мы квиты. Ты помог мне, я — тебе. Пора и честь знать.

Повернулась, и пошла.

— Ну-ну...

Стоял, и усмехался мне вслед, пока не скрылась за деревьями.

Солнце миновало зенит и теперь лениво скатывалось к горизонту: оно свое дело сделало. А я... я заблудилась. Такого со мной еще никогда не случалось.

Как-то Никодим возил меня в Альпы. Прочитав книгу Норбера Кастере, я бредила спелеологией. Даже в пещерах, в полной темноте, я всегда знала, куда нужно идти! Может, сотрясение сильнее, чем кажется? Замкнуло что-то в мозгу, я и хожу по кругу, сама того не замечая...

Найдя ручеек, я вдоволь напилась и присела на камушек. Повсюду из земли вылезали нежно-зеленые, молодые завитки папоротников, но кажется, это не съедобный вид. И рыба здесь не водится — мелко. Ягод и грибов нет, рано еще.

Нужно выйти к железной дороге или на большак, и поймать попутку. Добраться до ближайшего поселения, раздобыть еды...

С трудом поднявшись, сделала несколько шагов, споткнулась и  неловко упала, пропоров щеку острым сучком. Святые Серафимы! 

— Да что со мной такое? — крик вырвался помимо воли.

— Потеря крови, истощение и как следствие — голодный обморок. Ты когда ела в последний раз, гроза вампиров?

Втянув воздух сквозь зубы, я села. В ладони повпивались мелкие камушки и сучки... Зачем хитрый сидхе меня нашел? Поглядев на него исподлобья, я огрызнулась:

— Не твое дело. 

Он нисколько не смутился. Даже покивал сочувственно.

— Слушай, солнце садится. Ты заблудилась, оголодала, а ночью станет по-настоящему холодно. К утру можешь и окочуриться.

— Не твоя забота.

— Да как же не моя? Ты мне жизнь спасла.

Усевшись рядом, сидхе попытался осмотреть мою раненую щеку, я его оттолкнула.

— Говорю же, квиты. Если ты и вправду Носферрату уделал.

Он пожал плечами.

— Калибан, конечно, по головке не погладит, но где наша не пропадала! — он беспечно махнул рукой, но тут же озабоченно нахмурился. — Однако это не решает наших насущных проблем.

— Моих. -  сорвав молодой подорожник, я прилепила лист на щеку. — Моих проблем. Ты же понимаешь, что вампиры не успокоятся? Вслед за этими они отправят следующую двойку.

— Ясен перец!

— Умница. Раз понимаешь, поскорее надевай беговые лапки, малыш, и улепетывай как можно дальше отсюда. 

Вредный сидхе только рассмеялся.

— Ух ты и язва! На ногах не стоишь, а строишь из себя... Вот ты! — он ткнул меня пальцем в плечо, и я завалилась на бок. — За тобой гнались вампиры, но ты остановилась, чтобы помочь незнакомому вервольфу.

— Не люблю, когда мучают животных. — буркнула я сердито, упрямо принимая вертикальное положение. 

Ему не понять. В ту ночь из-за меня уже погиб один оборотень, и если б я бросила подыхать этого...

За всё нужно платить. За глупость, за беспечность, за доброту, с которой отнеслись к тебе другие. Особенно за доброту. Меня приняли  в стаю, заботились, как о своей, а я вывела на них Носферрату. 

...Почуяв вампиров, Акела приказал уходить. Я отказалась: Носферрату, однажды взяв след, уже не отстанут, так что надо было их задержать. Вожак, согласившись, встал рядом со мной. Сашка — с другой стороны.

    Только не Сашка! Акелу я убедить не смогу, но остальные должны бежать.

— Маша! — бросила я не оборачиваясь. 

— Что, подруга? — ответила та из-за моей спины.

— Тебе не нужно объяснять, что такое гири?

У Маши — свой долг: найти сестру.

— Нет.

— Тогда забирай всех, и уезжай. Пожалуйста...

Голос дрожал, но я знала, что Марико меня послушает. Поэтому и обратилась к ней, а не к Сашке. Его пришлось утаскивать силой, но лисичке помог вепрь. 

    Носферрату не спешили. Негромко пересвистывались, стоя на границе освещенного костром круга. Мне это просто резало слух, но у оборотней свист вампиров вызывал инстинктивную панику. "Ты — добыча, ты — жертва. Ты можешь только бежать, не разбирая дороги, и мы всё равно тебя настигнем..."

    Наверное, нужно было бежать со всеми. Не упрямиться, не строить из себя героиню. Возможно, Акела тогда был бы жив.

    Но я помнила, как убила двоих Носферрату тогда, год назад... Легкая победа вскружила голову. И хотя сейчас под рукой не было дедушкиного меча, я была уверена, что справлюсь. Ведь меня учили лучшие воины на Земле...  

    Я не знала, что вампиров четверо.

    Когда упал Акела — вампир одним движением вспорол ему горло -  я запаниковала. Пропустила удар и коготь Носферрату проткнул мне живот, прямо над поясом джинсов.

    Я побежала. Слава Серафим, хватило ума рвануть не вслед за стаей, а в другую сторону.

    Они то догоняли, то отставали — как кошки, что играют с мышью, пока та не сдохнет от изнеможения... 

— И теперь ты отдаешь долги. — Сидхе глядел печально и немного насмешливо.

Оказывается, я говорила вслух. Да, со мной явно что-то плохое сделалось. Чтобы вот так вывалить всё незнакомцу?

Говорил Никодим: болтун — находка для шпиона... 

И бок. Как бы понезаметнее задрать майку, и посмотреть, что там делается? Но не болит. Что само по себе подозрительно.

— Ты мне ничего не должен. А я — тебе. 

Я закурила последнюю сигарету и поежилась от холода. А сидхе прав: если не выбраться, ночью вымерзну, как мамонт.

— Давай костер разведем. Перекантуемся, а утром выйдем к трассе, попутку словим. — предложил парень.

Я замотала головой так, что перед глазами снова поплыло.

— Не надо. Не надо употреблять множественное число.

Я не хотела больше брать на себя ответственность ни за кого. Вспоминая последний, брошенный на меня Сашкой взгляд... Может, когда-нибудь он сможет простить.

— Перекантуемся, а утром — каждый в свою сторону. — я встала и пошла собирать дрова.

— Идет. Зайцев свежевать умеешь? — он тоже поднялся, без всякого стеснения стягивая джинсы. Я отвернулась. 

— Сам освежуешь. А я пока костром займусь.

...Заяц, по-весеннему тощий, достался мне почти целиком. Наверное, вервольф поужинал, пока охотился. Удобно им...

— А ты крутая. — сидхе кинул в меня шишкой, я лениво поймала. — Почему за тобой послали Носферрату? Да еще четверых?

— Не знаю.

— Врёшь.

— Почему четверых — честно не знаю. Наверное, тоже думают, что я крутая.

После еды клонило в сон, но было очень холодно. Я куталась в короткую курточку, сидя рядом с костром. Страшно хотелось упасть прямо в хвою и отрубиться, но я боялась, что тогда просто окочурюсь.

— А всё-таки? Чем ты насолила папаше Калибану?

Откуда, кстати, он знает, как зовут Мастера Носферрату? Я, например, не знала...

— Да не ему. — я поморщилась. В конце концов, что я теряю? — Я кое-что украла у семьи Лучано.

Сидхе присвистнул.

— Ого! А я думал, ты бродячий ветеринар. — я тоже кинула в него шишкой. Он её так же лениво поймал. — И что ты украла, если не секрет?

— Меч Токугавы. Вернее, дедушкин меч. Точнее, он теперь мой, потому что дедушку из-за него убили.

— Нич-чего не понял. — сидхе тряхнул головой.

— А, долгая история. — я отвернулась.

— Мы как раз никуда не торопимся, если ты не заметила.

Он подсел поближе и обхватил меня за плечи. Сердце забилось, к лицу прилила кровь.

— Эй! — уперевшись ему в грудь, я попыталась вывернуться. На фоне его идеальной золотистой  кожи было заметно, что лапки у меня тощие, грязные и все ногти обломаны.

— Да ладно тебе, я же горячий. — не обращая внимания на моё сопротивление, он придвинулся теснее, и я почувствовала исходящий от тела оборотня жар. — Грейся, злая девочка. И рассказывай, как ты докатилась до жизни такой. 

ГЛАВА 6

ЯРРИСТ БАРБАРОССА

Замок Маннергейм, Австрия.

— На чем я остановился в прошлый раз?

— Мы говорили об осаде Акры, дорогой Яррист. Вы хотели рассказать о решающей битве.

— Как всегда, вы ничего не забыли, драгоценная  Лилит.

— Я голем. Я никогда ничего не забываю.

— Вообще-то я пытался пошутить.

— О. Прошу прощения.

— Итак, битва под стенами Акры: — я остановился, собираясь с мыслями.

Это была, помнится, третья волна истребления вампиров на Ближнем Востоке. Акру занял Салах-ад-Дин, Носитель Печати Славы, Самаэль. Как вы помните, прекрасная Лилит, он был ставленником Хасана-ас-Саббаха, намертво засевшего в своей крепости Аламут, в Талышских горах. Сам Хасан владел Печатью Милосердия, Гамчикот... Но Старец, как я уже сказал, был далеко и не мог помочь любимцу. Этим обстоятельством и решили воспользоваться  мы с Ги де Лузиньяном, при поддержке еще нескольких вельмож...

Голем слушала с легкой улыбкой, а в глазах её читался снисходительный интерес. Как у мамочки, выслушивающей о приключениях отпрыска в детском саду... Но я не дам сбить себя с толку. Прекрасно осознавая, что на самом деле на уме у Лилит, я постараюсь оттянуть объяснение как можно дальше. Упрямого солдафона я умею изображать лучше всего. Можно сказать, это моя вторая натура.

...Нам довольно легко удалось сломить сопротивление мамлюков, но благородные рыцари всё время отвлекались на грабежи. К тому же, Лузиньян по любому поводу ругался с Монферратом — последний, видите ли, претендовал на титул главнокомандующего, упирая на то, что когда он успешно брал Тир, Ги сидел в плену, бездарно проиграв битву при Хаттине... 

Голем зевнула, изящно прикрыв рот эбеновой ладошкой, но я упрямо продолжил:

Вопреки всем этим неприятностям, мы побеждали. Саладин отвел войска, Рыцари, под руководством Монферрата, успешно атаковали правый фланг...

Но, когда головорезы Лузиньяна в очередной раз нарушили строй и бросились разорять брошенные мамлюками повозки, Саладин отправил в бой свежий корпус легкой кавалерии, ударив рыцарям, отягощенным добычей, в спину. 

Рыцари, прикрывая отступление, несли тяжелые потери... Я сам был смертельно ранен — в меня попала стрела, пущенная с башни, Конрад и Ги вновь разругались насмерть...

Лилит всё-таки не выдержала.

— Спасибо, Яррист. Сумев избежать утомительных подробностей, вы удивительно точно передали суть боя.

Приподнявшись на локте, она улыбнулась, чтобы смягчить бестактность. На коже, шелковистой и такой же тёмной, как и её волосы, свитые в тугие кольца, как глаза с вертикальными, как у змеи, зрачками,  засияли отблески свечей.

Я сделал вид, что обиделся: 

— Да я только начал! Ну, если не хотите больше об Акре...

Она вытянула руку, от тонкого запястья до самого плеча увешанную позванивающими браслетами, и прикоснулась к моему колену.

— Сегодня я хочу послушать о вашей ученице, мой друг.

Я вздохнул. Знал, что Голем рано или поздно поднимет эту тему, но она всё равно застала меня врасплох. Почувствовав, что глаза заливает ихор, я тряхнул головой, отгоняя злость. Ну почему хотя бы раз нельзя просто поговорить? Вспомнить былое, посокрушаться, что времена уже не те... Лилит мило улыбнулась:

— Мне удалось неплохо изучить вас, Яррист, по прозвищу Проклятый, за годы наших бесед. Не желая заострять внимание на определенной теме, вы становитесь вычурны и многословны. Я знаю всё о Носителях. Я помню наперечет всех владельцев Печатей. В битве при акре я присутствовала лично, если вы успели забыть...

— Хорошо. Чего вы хотите? — я всеми силами старался успокоиться. Получалось плохо.

— Вы задаете неправильный вопрос. Как Голем, я не способна хотеть, но обязана знать. Что у вас стряслось с Наоми?

Увидев, как дрогнула моя рука — остаточный рефлекс, сейчас уже никто не решает споры мечом — она вновь улыбнулась. Голем способна ждать ответа часами, не проявляя нетерпения или скуки. Как змея.

— Она совершила непростительную ошибку и теперь несет наказание.

Слова выходили трудно. Никогда не предполагал, что девчонка, с её независимым характером, подростковыми комплексами и замашками киллера настолько прорастет в мою душу... Мне было по-настоящему больно. Она меня бросила. Меня! Как только что-то пошло не так, как ей хочется, она равнодушно выложила меч, повернулась, и ушла. 

Я ждал, что она вернется. Испугается, передумает, опомнится... Она уходила по горной дороге всё дальше во тьму, а я, сидя за столом в той крошечной чайхане, не мог пошевелиться. 

Когда понял, что она не передумает и не опомниться, заказал бутылку водки и высадил всю, за один глоток. Жаль, что на меня алкоголь не действует так, как на простых смертных... По жизни бы не просыхал.