Тригинта. Меч Токугавы

— Дяденька офицер! — я всхлипнула. — Мы эту машину на обочине нашли! Она пустая была... — не поверят, конечно, но может, чуток бдительность ослабят.

— Разберемся. — буркнул Ивашов, и добавил одному из своих: — звони Коляну. Нашлась его тачка.

Тристану, прижав мордой к капоту, цепляли наручники. 

— Слушайте, мужики! Машина цела, ничего не пропало... Может, договоримся, а? — в голосе сидхе прорезались панические нотки.

— Да заткнись ты, голодранец. Вот, хозяин машины приедет — с ним и договаривайся. — зевнув, лейтенант махнул рукой, чтобы нас вели в будку. — Колян, он поговорить любит. 

На меня тоже надели наручники. Ладно... Посмотрим, что дальше.

Посадили нас по разным углам крошечной камеры. Эх, надо было бежать в лес, как предлагал  сидхе, но мне показалось, что лучше его одного не оставлять. Какой-то он чересчур наивный. 

Да и я хороша: не сообразила, что гламор на электронику не действует. На дорогах ведь полно камер наблюдения, так что угнанную машину быстро вычислили.

Говорил Никодим: хуже всего попасть в ловушку собственных амбиций... 

Замок решетки был прост, как фантик, я его осмотрела, но трогать пока не стала. С наручниками то же самое.

Нужно дождаться, чтобы полицейские отвлеклись — например, отправились потрошить очередного бедолагу, а затем освободить Тристана, и слинять. Главное, не допустить, чтобы с нас начали брать отпечатки пальцев и фотографировать. Тогда действовать придется грубее, а мы и так уже наследили.

Вместо того, чтобы идти работать, полицейские уселись за стол. На тумбочке в углу зашумел чайник, появились разнокалиберные чашки, коробка с сушками и ирисками. Запахло колбасой. 

Самый молодой — тот, что был с автоматом — поставил оружие в стойку, снял желтый слюнявчик и наклонился к небольшому треснувшему зеркальцу, пытаясь пригладить хохолок на макушке. Безуспешно. В конце концов, плюнув на ладонь, он его просто приклеил. Справившись с прической, парень взял табурет, и, поставив его поближе к решетке, начал на меня как-то нехорошо пялиться. 

— Чо, Гриня, приглянулась цыпа? — спросил Ивашов, с хрустом разгрызая сушку.

— Ага... — пробубнил Гриня и сглотнул кадыкастым тощим горлом. 

— Дак поговори с Коляном. Может, отдаст... — хрюкнул Ивашов. — Это ж ты тачку нашел, значит, награда тебе причитается.

— По мне, так больно лядащща... — отозвался третий, лысый и низенький, намазывая маслом булочку. И добавил: — Зря мы Коляну позвонили. Прибьет он щеглов. 

— А то не наша забота. — Ивашов поднялся, принес чайник и плеснул себе кипятку. — Мы тачку нашли? Нашли...

— Угонщиков полагается в Центральную везти. — гнул своё лысый.

— Дак мы ж дела не заводим. — пожал плечами Ивашов. — Если б дело — тогда конечно. А Колян заяву подавать не станет — на хрена ему? Сам разберется...

Дверь будки грохнула о стену, на пороге стоял толстяк. Он как раз вписывался в проем: квадратные плечи, обтянутые черной кожанкой, голова — как непропеченный колобок с кепкой на лысой макушке, вместо носа — две дырочки, глаза — тоже дырочки, только побольше, подбородок — в самую пору хорошему, откормленному хряку.

— О! Вот и Колян! — преувеличенно гостеприимно вскричал Ивашов.

— Вечер в хату. — буркнул бандит и шагнул внутрь. В будке сразу сделалось тесно. — Эти, штоль? — толстяк махнул в нашу сторону обрезом, в его ручище похожим на детский пистолетик.

Подойдя к решетке, он вгляделся в полумрак.

— За рулем пацан был. Девка с ним. — пояснил Ивашов.

— Отвязывайте. — распорядился бандит. — С собой заберу... — еще раз равнодушно скользнув по мне взглядом, Колян отвернулся.

Тристан негромко заворчал. Я закатила глаза: ну хоть бы здесь удержался! 

Бандит присвистнул, и, не глядя бросив обрез на стол, подошел вплотную к решетке.

— Вы знали, что пацан — вервольф? — спросил он негромко.

— Нет, не знали... — Ивашов пожал плечами. — Это что-то меняет?

— Для вас — почти ничего. — достав солидных размеров лопатник, бандит принялся отсчитывать купюры. — Кроме нескольких лишних бумажек.

— Оборотни — это уже не наше ведомство. — не поднимая глаз от чашки с чаем, проговорил лысый. — Про вервольфа мы обязаны доложить.

Колян требовательно уставился на Ивашова. 

— Да ладно тебе, Палыч! — лейтенант присел напротив лысого. — Колян заявление не станет писать, дела нет... Чего тебе еще? 

И тут я услышала негромкий свист.

Форточка за спиной лысого была распахнута, через нее долетали шум трассы, громкий треск ссорящихся сорок, голоса — наверное, дружков Коляна, охраны, оставленной снаружи... 

И — свист. Этот звук я ни с чем не спутаю. 

Встав поближе к двери, я приготовилась. Никто не обратил внимания — спорили о Тристане. Если они допетрят, что он еще и сидхе... Свист раздался громче и ближе, послышались глухие задушенные звуки. Я сглотнула: вот и нет больше у Коляна охраны...

Сбросив наручники, открываю замок, шагаю к столу и беру обрез. Немая сцена.

— Т-ссс... — говорю я мужикам и стреляю в дверь.

Носферрату отлетает на пару шагов, но не падает. Взяв выше, стреляю еще раз. Обезглавленное тело рушится на дорожку.

— Гребаный насос! — визжит Ивашов, падая на пол.

— Окно! — кричу я.

Колян уже стреляет по темной фигуре, мечущейся среди осколков, к нему присоединяются лысый и молодой. Ивашов, скорчившись за столом, судорожно пытается выпростать свой Макаров из кобуры.

Бросив обрез, хватаю со стола нож, которым менты резали колбасу, и бегу к вампиру, сбитому на пол шквалом пуль. В нем застряло штук тридцать, Носферрату ворочается, как пришпиленный булавкой жук. Мужики матерятся и мешают друг другу.

Растолкав их, я с размаху рублю вампира по шее. Время дорого: как только он очухается, нам не сдобровать. Нож тупой, как сучок, ох ты ж, ёжик... С третьего раза удалось добраться до позвоночника, хрустнула кость.

Молодой блюет в раковину, надо мной и Носферрату натужно сопит Колян. Стоя на коленях, я поднимаю к нему лицо, не зная, что сказать.

Бандит молча достает из кармана носовой платок и протягивает мне. Я мигаю, непонимающе, и только потом чувствую, что лицо мокрое. На руку с подбородка падает красная капля...

— Мои? — спрашивает Колян и неуклюже бросается к двери. Выглядывает, замирает надолго, но потом возвращается сокрушенно качая головой и бормоча что-то про себя.

— Так кто вы, говоришь, такие? — по хозяйски расположившись за столом, Колян прихлебывает чай, капнув в кипяток из серебряной фляжки. Мы с Тристаном устроились напротив. Без наручников.

Тела Носферрату я посоветовала оттащить подальше в лес, облить их бензином и сжечь. Вся будка изрешечена пулями — теперь Ивашову точно придется писать рапорт. Ладно, что-нибудь да сочинит. Не в первый раз.

— Охотники. — повторила я. — На монстров. Вампиры, умертвия, вурдалаки...

— А какая меж них разница? — допытывался Колян.

— Вурдалаки — это деградировавшие вампиры. — объясняю скучным канцелярским голосом, вспоминая лекции Ярриста. — Живут гнездами. Теряют человеческий облик за считанные месяцы.

— А эти? — не отставал Колян, кивая на дверь. За порог тянулся жирный вонючий след.

— Носферрату, наемные убийцы.

Колян задумчиво кивнул, что-то про себя прикидывая. Побарабанил по столу короткими волосатыми пальцами, вновь уставился на меня. Жирные подбородки и пухлые, подрагивающие щеки придавали его лицу добродушный, совсем неопасный вид.

— Что делают такие крутые киллеры в нашей глуши? — я так поняла, это был риторический вопрос, и не стала отвечать. — Ты могла подождать, пока они замочат нас, а уж потом... — он оценивающе посмотрел мне в лицо. — Прикончить их. — я вздохнула.

Тристан всё время порывался вставить свои пять копеек, но я из последних сил давила ему на ногу. Лучше, чтобы Колян не вспомнил, что он — вервольф.

— Могла это сделать? А? Убить нас в любой момент... — бандит не отпускал мой взгляд. — Я даже не заметил, как ты из камеры выбралась.

— В принципе — да. Могла.

Теперь уже Тристан наступил мне на ногу. Он прав. Язык лучше не распускать.

— Но не стала... — раздумчиво бросил Колян, как будто что-то прикидывая про себя. — А сдается мне, цыпа, эти самые Носферрату здесь по вашу душу, а? Уж больно зверь для наших мест редкий. Что скажешь?

Отпираться смысла не было. Я кивнула.

— Убить я вас не могу. — пробормотал он, как бы про себя. — Значит, чем быстрее вы слиняете, тем лучше? — я снова кивнула. Колян бросил на стол ключи от того самого Крузера и многозначительно подвинул ближе к нам. — Когда тачка будет не нужна, просто бросьте. Сам потом найду.

Когда мы отъезжали, ДПС-ников видно не было. Походу, отправились жечь вампиров. За руль опять сел Тристан. Я закурила — забрала сигареты из кителя молодого.

Некоторое время молчали. Потом я сказала:

— Поеду с тобой в Питер.

— Опа! Что так? 

Казалось, плен не произвел на него никакого впечатления. Будто ничего и не было.

— Ты — как дитё малое. Меня совесть замучает... 

ГЛАВА 10

ЯРРИСТ БАРБАРОССА

Замок Маннергейм, Австрия.

..."Настоящим заявляю, что артефакт, известный как Меч Токугавы Иэясу, называемый Дланью Господа, передан Ямада Наоми мною, Фортунато Лучано, в день третий месяца марта, сего года. Тем самым подчеркиваю, что Семья Лучано не имеет никаких претензий к госпоже Ямада и приносит извинения Командору, Ярристу Барбароссе, за то досадное недоразумение, что случилось с его воспитанницей на территории Тверской губернии. Разногласия с главой Семьи Носферрату улажены."

— Какая беспринципная, хитрая бестия, этот Счастливчик!

— Почему же беспринципная? — с кроткой улыбкой спросила Голем. 

От возмущения я не мог усидеть на месте. Лилит следила за мной    глазами.

— Он мог послать это письмо, как только меч пропал.

— Возможно, Лучано не знал, кто именно его украл. — пожала она прекрасными эбеновыми плечами.

— Отлично знал! Старому кровососу не хуже моего известна история меча. Нетрудно предположить, кто мог совершить столь безрассудный поступок. Но нет, сначала он попытался убить мою ученицу, и, только когда не вышло, решил замять дело.

— Хотите сказать, дорогой друг, ему нечего бояться в случае смерти вашей ученицы?

— В случае её смерти ответственность легла бы на дом Носферрату, таковы правила. Счастливчик был бы чист.

— И вы не стали бы мстить?

— Никто! Ни Носферрату, ни сам Лучано, не смогли бы остаться в стороне! — чтобы унять поднявшийся ихор, пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, отвернувшись от бесстрастного ока Голема. — Я несу ответственность перед Никодимом. 

— Только ли это? — Лилит прищурила длинные, подведенные черными стрелками, глаза. — Вы же любите её, Яррист. Признайте.

Схватившись за резной столбик кровати, я сжал пальцы. Дерево жалобно хрустнуло, и я поспешно отдернул руку.

— Она... — я не мог подобрать слов. — Наоми поразила меня в самое сердце. Она не такая, как остальные. Вы знаете, были и другие Ш"хины, но она...

— Ваша Лолита.

Я осекся. Хотел возразить, но понял, что спорить с Големом бесполезно. Она знает.

Покаянно склонив голову, я поцеловал ей руку.

— А вы можете больно жалить, очаровательная Лилит.

— Приношу извинения.

— Не стоит. Вы, как всегда, более проницательны, чем мне бы хотелось. Пока что отец не догадывается, но, смею предположить, мои чувства по отношению к его приемной дочери приведут старика в ярость.

Лилит звонко рассмеялась. Будто по мраморному полу рассыпали горсть хрустальных шариков.

— Какой вы, в сущности, наивный ребенок, Яррист Барбаросса!

— Я? Ребенок? — я онемел от удивления.

— Неужели вы думаете, что Никодим, ваш отец, с самого начала не учитывал, что вы воспылаете к Ш"хине страстью? Ведь вы — тот, кто вы есть, и этого не изменить: — "И падут ниц ангелы, все, сколько их ни есть, перед светочем Ш"хины".

— Это совсем не то! Я... Простите, я не готов об этом говорить. — сердце бухало где-то в животе, ладони вспотели. 

...Она была всего лишь базарной плясуньей: маленькая цыганка с золотыми кольцами в ушах. Когда я видел её, душа заходилась от счастья.

Амита. Память моя...

Внезапно я почувствовал себя опустошенным. Отчаявшимся. Все мои планы, все начинания ни к чему не приведут. Навалилась такая тяжесть, словно крылья, предназначенные для полета в горних высях, вдруг стали каменными, и потянули к земле. Казалось: выйти на самый высокий балкон, сделать шаг и... рухнуть в пропасть. Обрести долгожданный покой.

— Я подвел отца. Я её отпустил, и, если она погибнет...

— Зачем вы забрали у нее меч? — голос хлестнул, как плеть.

— Я испугался! Господь свидетель, я... испугался. Она такая нежная, такая... Хрупкая! Длань Господа — не для неё. — упав на колени, я еле сдержался, чтобы не заломить руки. — Боже! Если б она не была той, кем является! Если б она была обычным человеком, земной женщиной!

— Ваша мать, благословенная Зарина, была обычной женщиной. И это не спасло её от Предназначения.

Поднявшись с колен, я добрался до кресла и рухнул в него, вытянув ноги. Но, через несколько секунд, представив, как я выгляжу со стороны, взял себя в руки. Архистратиг не может, упав на колени, заламывать руки. Не может проявить даже малейшую слабость. Не имеет права.

Поднявшись, я налил себе полный стакан скотча и выпил его, как воду. На мгновение мир раздвоился, но тут же встал на место. А жаль.

Демоны бы побрали эту каменную бабу. Всю печень выстригла.

— Скажу вам честно, прекрасная Лилит: я устал. За последний год я устал больше, чем за тридцать лет осады Ерушалайма. Бог мой, как тогда было просто! Я был рядовым рыцарем армии короля Филиппа Безобразного, выполнял приказы и ни о чем — решительно ни о чем, превышающем мои полномочия, не задумывался! Какое чудесное, прямо таки золотое было время...

— Вернемся к Ш"хине. Вы уверены, что ваши чувства не спровоцированы теми эманациями, что исходят...

...твоя плясунья — не Ш'хина, — сказал тогда Никодим. Она простая, ничем, кроме красоты, не примечательная девочка. Ты ошибся, сын. Ты влюблён, и свет любви принимаешь за Светоч. Она притягивает тебя совсем по иной причине...

— Откуда ты знаешь? — ощерился я. — Ведь ты её даже не видел!

— Я знаю. Верь. — сказал отец. 

— Хотите знать, не пробуждается ли она? Нет. Пока нет. 

— Думаете, план Никодима может не сработать?

Как ни странно, вспышка паники помогла мне успокоиться. Тому, чему суждено случиться — случится. Мне же остается следовать Плану.

— Ни о чем таком я не думаю. Не поверите, но это чистая правда. Я по самые уши погружен в земные проблемы и распри, пытаясь не допустить открытой войны Аляскинской республики с Американскими вампирами, и отвлекая короля Оберона от поползновений на Европейский союз... Слежу за тем, чтобы люди, не дай Бог, не сбросили ядерную бомбу на Персидский халифат...

— А еще переживаете, что Наоми вляпается в историю.

— Да пожалуйста, пусть вляпывается, мне не жалко! Только бы осталась цела.