Тригинта. Меч Токугавы

— Всё зависит от вас, дитя, как это ни прискорбно. Впрочем... На всё воля Божья.

Были ли у меня нехорошие предчувствия, когда я согласилась пойти с вампиром? Никаких. Моё тренированное чувство самосохранения отключилось. Возможно, наступил предел насыщения: я просто устала бояться, при этом прекрасно понимая, что Счастливчик мною манипулирует. Рассказывает сказочки, бросая крохи информации, как крошки черствой булочки...  

Через полчаса молчаливого спуска мы остановились передохнуть. Я обхватила плечи руками — холод пробирал до костей. 

— Долго еще?

— Порядочно. — ответил дон, и, сняв плащ, заботливо укутал мне плечи. — Толща воды и вулканической породы служит достаточным препятствием для эманаций Печатей. Вы же знаете, синьорина, они меняют всё живое. Возможно поэтому нам, вампирам, намного легче совладать с их силой, управлять ею. Ведь мы уже мертвые. 

Если у него там целый схрон... Яррист говорил, что Орден владеет восемнадцатью динариями. Шесть принадлежат Семьям вампиров, по одной на каждого Мастера. Впрочем, уже пять — ведь Печать Аслама неизвестно, у кого. А остальные...

— Вы думаете оживить Ростова с помощью Благодатей, да? И думаете, у меня получится их выпустить?

Вампир молча взвалил на себя Ивана и отвернулся. Мы вновь пошли вниз. 

— Что такое Шехина? 

Наконец спросила я, устав от многократно отраженного от стен шарканья ног, собственного громкого сопения и рваных, мятущихся бликов огня. Не давала покоя одна мысль: что будет, если факел погаснет?

— А я всё ждал, когда же вы вспомните... — он поудобнее перехватил Ростова. — Не что, а кто. Ш"хина — это наше всё. Надежда мира на Спасение. Говорят мудрецы: "Как солнце светит всем на Земле, так и Ш"хина..."

— Стойте! — я схватила его за плечо. Холодное и твердое, будто высеченное из камня. — Ростов говорил, что Ш"хина — это душа мира, Квод-ха-Шем. Способность любить, сострадать всему живому. Но я — убийца. Я не даю жизнь! 

— Господь тоже отнимает. И наказывает. Но вместе с тем Он любит. Без смерти нет жизни — это прописная, уж простите, истина. 

Захотелось хорошенько стукнуться головой о стену. 

Детская книжка... Одна из первых, что я прочла самостоятельно. "Повелительница ангелов". Там была девушка по имени Шехина, и жила она в замке Квод-ха-Шем, а прислуживали ей ангелы, шестикрылые Серафим... Книжка попала ко мне задолго до того, как погибли бабушка и дедушка. Значит, они понимали, что меня ждет?

— Лапуля! Не останавливайтесь, нам еще далеко.

Но, сделав несколько шагов, я застыла вновь. Вспомнила, что говорилось о Ш'хине в той книжке. 

— Те потерянные Печати... Вы хотите, чтобы я передала их силу вам! — он только глянул через плечо, но шага не замедлил. — Кроме того, что я не хочу этого делать... Я не знаю, как! — только сейчас до меня дошло, что Счастливчик шагает в темноте, а факел освещает дорогу только для меня. — Подождите! 

Вампир остановился и бережно опустил Ростова на камни у своих ног. Распрямился, по-стариковски держась за поясницу.

— Если б кто-нибудь знал... — наконец пробормотал он, как бы про себя. — Говорят, когда Бог удалился от Мира, Он оставил нам Ш'хину. Она — проводник между человеком и Богом. Исходя из этой гипотезы, Ш'хина обладает теми же знаниями, что и Господь. Придет нужный момент — и вы вспомните.

Я бессильно рухнула рядом с Ростовым. Камень был холодным и влажным.

— Иван сказал, что избранность — не привилегия, а обязанность. Что я никогда не принадлежала себе. И видимо, уже не буду. Ладно, с этим я могу согласиться. Но я всё равно не понимаю!

— Это как крест. — он поджал губы и слегка наклонил голову. — И нести тяжело, и бросить нельзя.

Повинуясь внезапному порыву, я спросила:

— Дон Лупе... Что такое смерть?

Вампир тяжело вздохнул, а затем устроился рядом. 

— Никто не знает. И в этом явлена мудрость Творца: обещая вечную жизнь после смерти, Он обращает эту тайну в орудие Победы. От нас лишь требуется доверять Ему. — мы посидели немного молча, а потом вампир поднялся и протянул руку: — Идемте. Нам еще далеко...

Наконец, спустя целую вечность, мы оказались в просторной пещере. Гладкие своды её были оплавлены потоками магмы. В центре возвышался большой плоский камень, на который Лучано положил Ростова. Руки Ивана безвольно свесились вниз, ребра резко обозначились под рубашкой. Голова откинулась, на шее проступил острый кадык.

— Никто не способен принять Благодать, кроме самих ангелов. — тихо и задумчиво сказал вампир. Как для человека тело является поместилищем духовной сущности, Божественного начала, так и Благодать для ангела. 

— Никто, кроме Ш'хины! Она — воплощение Силы Господней, значит, может распечатать монеты и принять Благодати.

Последнюю фразу произнес Яррист.

ГЛАВА 46

ЯРРИСТ БАРБАРОССА

о. Лампедуза.

Когда мы подошли к острову, его пляжи, берега и бухты кишели людьми. Беженцы. Они заполонили островок, прибывая на надувных лодках, шаландах и даже плотах. Своими бурыми, изможденными лицами и пыльными одеждами эти люди напоминали вшей на подсохших ранах. Сколько я их повидал за века...

Что меня всегда удивляло: беженцы никогда не пытаются сами устроить свою дальнейшую судьбу. Покрываясь пылью, голодая, они сидят и ждут, пока кто-нибудь не придет и не позаботится о них...

— Как мы её найдем? — Тристан оглядывал берега в бинокль.

— Если честно — не знаю.

Перед таким столпотворением я ощущал полное бессилие.

— О как! — мой ученик опустил бинокль. — А я-то думал, ты сейчас снова "включишь архангела" и быстренько нащупаешь Шехину.

— Я не могу её почувствовать! — еле сдержался, чтобы не врезать ему. Длинный язык ученика выводил из себя. — Её что-то скрывает. Остается просто верить, что она где-то здесь. Что всё это — неспроста.

— Ну... Можем пройти вдоль всего побережья, осмотреть берега... 

Я пригляделся к Тристану повнимательнее.

— А почему ты такой спокойный? Знаешь что-то, чего не знаю я? — ученик усмехнулся.

— Нет. Не знаю. Но, в отличие от тебя, не могу, сбросив портки, взмыть в небо и проораться там всласть, изображая огнемет. Я не могу фонтанировать ихором, хлопать крыльями и стрелять перьями. Мне доступно только одно: встать на четвереньки и завыть. Но так низко еще ни один король сидхе не падал. Не дождетесь.

— Простите, ваше величество. 

— Не стоит. Поверь: я тоже её люблю.

...Наконец в одной из бухт мы обнаружили пещеру — внутри, в обширном доке, на приколе стояла яхта. Рядом — небольшой катер.

— Ну, теперь ты её чувствуешь? — спросил Тристан, спрыгивая на берег.

— Да. Теперь — да. Мы должны поспешить.

Из темноты раздался смешок. Затем... Нестерпимый блеск ослепил меня. Из глаз хлынули слёзы, внутри головы, под сводом черепа,  раздалось пронзительное, изводящее жужжанье. Копье Всевышнего! Только оно может сиять так безжалостно для глаз ангела. Я пошатнулся, но почувствовал опору: Тристан подставил плечо.

— Братец! Мы всегда встречаемся в самое неподходящее время. Отойди с дороги. — сказал он кому-то, кого я не видел.

— С чего ты взял, что я тебя послушаюсь? — это был Дирг, судя по голосу.

Тряхнув головой, я собрался с силами. Первый шок миновал.

— Я — твой король. 

— А твоя девка убила нашу мать!

Я почувствовал, как плечо Тристана каменеет.

— Ты знал? — тихо спросил он меня. 

— Это важно?

— Не сейчас. Ты можешь идти?

— Да, если не буду смотреть на копье...

— Тогда иди. — Тристан толкнул меня в сторону темного провала в стене.

— Не давай ему даже притронуться к себе копьем! — возможно, это последний совет, который слышит от меня ученик.

— Ни разу в жизни Диргу не удалось надрать мне задницу. — Тристан  подмигнул и повернулся к брату.

— Отца убил ты? 

— Не представляешь, как это было легко! А еще этого глупого вампира — шейха, и того белого волчару... Я и не знал, что так приятно убивать!

— Ты не способен на убийство, Дирг, это копье управляет тобой. Брось его, и сразимся на равных. В последний раз.

— Ха! Думаешь, я идиот? Я наконец покончу с тобой, братец, и королем провозгласят меня...

Я шел во тьму, постепенно удаляясь от Тристана. 

Наверное, пора перестать называть его учеником...

ГЛАВА 47

СЕМЪЯЗА.

Яррист был в черных орденских доспехах. Огненного меча не видно, но придет время — и он появится, уж я-то знаю.

Кинув короткий взгляд на Наоми, мой брат повернулся к вампиру:

— Она не Ш'хина. Мы все ошиблись, Лучано. Отпусти девчонку.

Вампир усмехнулся.

— Ты никогда не умел блефовать, Проклятый.

Наоми вышла вперед.

— Наконец-то ты признал это. Хреново, да? Сознавать, что ошибся... — она повернулась к вампиру. — К сожалению, он прав, старик. Я — не Ш'хина. — Доволен? — она вновь смотрела на Ярриста. — Я не оправдала твоих надежд, и зачем... зачем ты тогда пришел? Посмеяться?

Яррист покачал головой.

— Я облажался, твоя правда. Прости. А теперь давай уйдем отсюда. — он требовательно протянул руку.

— Она никуда не пойдет! — Лучано закрыл Наоми собой. — Мы заключили сделку, Проклятый. И тебе остается одно из двух: либо удалиться самому, либо...

Из руки Ярриста вырос меч. 

— Уйди с дороги, Маккавей. — буднично предложил он. — Уйди, или я сожгу тебя.

Лучано не двинулся с места.

— Меч тебе не поможет, Проклятый. Девчонка пришла со мной. — он оглянулся на Наоми. — Со мной и останется. — Ну же! — вампир через плечо бросил горсть монет. — Выполни свою часть сделки, и тогда я выполню свою...

— Не трогай их! — заорал Яррист из-за плеча вампира. — Наоми, что бы ни произошло, не прикасайся к монетам! 

— А то что? Я стану новым Носителем? Ну и пусть! Тристану пришлось взять Печать! Почему я не могу? С Печатью я хотя бы попытаюсь вернуть твоего брата, на которого тебе, похоже, наплевать!

— Того, кого пометили копьем Всевышнего, невозможно оживить. — Яррист заговорил очень тихо, почти шепотом. — Даже Он не смог этого сделать, Наоми! Поверь мне, это невозможно. И еще: Тристан от Печати отказался. Он решил прожить только свой, человеческий век...

— Ты знаешь, Проклятый, что она может это сделать! — перебил Ярриста Лучано. 

— Не может! Она — не Ш'хина, вампир. Поверь, я уже ошибался.  

— Так вот в чем дело... — Лучано задумчиво поджал губы и покивал. — Понимаю, понимаю. Не слушай его, девочка. — он  подошел к Наоми и взял её за руку. — Проклятый хочет безраздельно владеть тобой. Он принимает собственнический инстинкт за любовь. Но любовь — это всегда жертва, вечное самоотречение. Чем ты пожертвуешь ради любви, Проклятый? Что ты отдашь взамен?

Яррист молчал. Даже сейчас, стоя перед любимой женщиной, находясь на грани отчаяния, он не мог сказать...

Лучано скорбно покачал головой.

— Вот то-то и оно. Ангелы не умеют любить никого, кроме Отца! Это не их вина, Господь свидетель...

— Неправда! — Яррист попытался обойти Лучано. — Я просто не мог иначе! Да, я всегда был связан долгом, но раз ты — не Ш'хина... Мы можем уйти. Вместе! 

— А если бы я оказалась ею, Яррист? — спросила Наоми. — Что тогда? Ты бы продолжал делать то, что велено? Выполнять план? Вампир прав! Любовь — это когда жертвуешь собой, не задумываясь.

Она наклонилась и сгребла с пола Печати. Яррист бросился к ней, но Лучано взмахом руки отшвырнул его к стене. Огненный меч чиркнул по камню, высекая искры, лязгнули доспехи.

Держа печати в ладонях, сложенных лодочкой, Наоми повернулась к Лучано.

— Что я должна делать?

Вампир обошел её кругом, как бы принюхиваясь, затем навис сзади, и прошептал:

— Я не знаю, детка. Решать тебе.

— Брось их! — Яррист поднялся и вновь ринулся к ней. — Ради Бога, брось их, Наоми! — вампир снова оттолкнул его.

А Наоми подошла ко мне. Заглянула в глаза... Как бы я хотел подать ей знак! Хоть что-нибудь: трепет ресниц, дрожь пальцев, намек на дыхание... Невозможно. Тело — это клетка, из которой душа не в силах улететь.

— Я верю, что вы живы, Иван. Я чувствую, как вы смотрите на меня, слушаете, что я говорю... Я верну вас. Я очень хочу, чтобы вы были.

— Наоми! — Яррист пытался добраться до неё, но вампир не подпускал. Он возвышался над ангелом, как гора. Лучано вырос, раздался в плечах, голову увенчали изогнутые рога, а за спиной, вместо плаща, дыбились тяжелые чешуйчатые крылья. — Наоми! — Яррист обезумел от отчаяния. — Если ты распечатаешь Благодать, он выпьет её, затем призовет и обратит всех, что собрались наверху, на острове, и тогда...

— Что тогда? — насмешливо переспросил вампир, глядя сверху вниз. — Смогу тебя победить? Если ты еще не понял, я могу сделать это прямо сейчас! Но есть другой выход... — Яррист замахнулся огненным мечом, но вампир остановил его пустой ладонью и оглянулся на меня. В глазах его плескалось неподдельное сожаление. — Копье! Принеси копье Всевышнего — я чувствую, оно где-то рядом. И закончи то, что начал мой прислужник там, в Омане. Тебе не привыкать убивать своих, Проклятый... Я заберу Благодать Семъязы — это не то же самое, что совокупная сила нескольких ангелов, но... девчонке не нужно будет мараться Печатями. И вы сможете уйти. Годы работы пойдут насмарку, она так и не станет тем, кем должна, но ты... Ты, как обычно, получишь свое. 

Теперь рассмеялся Яррист. Он, как и вампир, изменился: доспехи из черных сделались золотыми, в глазах плескался ихор, могучие крылья поднимали ветер. Голос трубно гремел под сводами.

— Мне приходилось убивать своих, тут ты прав, вампир. Но Семъяза — мой брат! 

Он ринулся в атаку. Обмениваясь ударами, Гиганты взлетели под своды пещеры, воздух затрещал от разрядов. Яррист вился вокруг вампира, подобно огненному змею, но меч его, казалось, не причинял тому никакого вреда. Вампир взревывал, скребя крыльями по потолку. Текли минуты, противники то спускались к самому полу, то взмывали ввысь, в стороны летели раскаленные искры и плавили камень.

Наоми пыталась их остановить. Она кричала, пока не сорвала голос, но Гиганты ничего не слышали. Тогда она села на камень рядом со мной и застыла. Когда на руку ей попала огненная искра, и прожгла кожу, она даже не шевельнулась.

Наконец вампиру удалось, изловчившись, ударить Ярриста в грудь и пробить золотой доспех, вместе с грудиной. Насадив тело противника на руку, как на копье, он поднял его над головой и победно заревел.     Из раны, прямо на вампира, хлынул ихор, и его чешуя начала обугливаться. Там, куда попадала кровь ангела, вспыхивали языки пламени. От вампира повалил черный дым. Лучано заметался, пытаясь сбросить Ярриста, но тот, оскалившись, крепко прижал вампира к себе, а затем еще и обнял своими ангельскими крылами. Лучано бессильно завыл. Так они и рухнули на пол, горя. 

Она попыталась подойти к ним, но жар был слишком силен. 

Окровавленная, с обожженными руками, Наоми ждала, когда пламя погаснет. Я видел, как слёзы чертят светлые дорожки на её щеках.

Гиганты сплавились в единую ноздреватую черную глыбу. Остывая, они негромко потрескивали, испуская чадящий, удушливый дым.