Тригинта. Меч Токугавы

— Насколько я знаю, ученица вас бросила. Не уверена, что она расценивает свой поступок, как наказание.

— Не надо мне об этом напоминать! — слова вырвались прежде, чем я смог захлопнуть рот. — Она отдала меч. А он, как вы знаете, был смыслом её жизни. Это ли не наказание?

— То есть... Вы забрали клинок из вредности? Просто хотели показать ученице, кто главный?

Демоны побери эту каменную бабу... Я ведь и сам себе не могу признаться, что хотел отобрать меч из мести за непослушание. Всэ так красиво обосновал...

— И тем самым, возможно, обрекли её на гибель. — я вскинул на Голема глаза в недоумении. — По её следу идут Носферрату. Кому, как не вам, Яррист, знать, что в битве с вампирами эффективнее всего меч: остро заточенная полоса стали...

Спорить с Големом — всё равно, что воевать с ветряными мельницами. Тем не менее, я не сдержался.

— Не надо мне объяснять, что такое меч! — голос загрохотал под сводами зала, столик, на котором был сервирован легкий удин, раскололся пополам, тарелки, хрусталь, столовое серебро и свечим в тяжелом канделябре — всё рухнуло на пол.

Как ни странно, мне полегчало.

— Простите, Лилит. — Голем неподвижно уставилась мне в глаза. — Дрянная девчонка не покидает моих мыслей! — спустя несколько мгновений она молча наклонила увенчанную золотым уреем голову, принимая извинения. 

— Как однажды пошутил Никодим: — "вечная жизнь и ответственность за вечность"... Вы слишком устали, Яррист. Вам нужно отдохнуть. И... не злитесь, пожалуйста, на девочку. Вы же знаете: она ни в чем не виновата. Просто это — её судьба...

Я на это только фыркнул.

Конечно, я был зол! Назревает серьезный конфликт с вампирами — они жаждут новой войны. Договор со Свободной Аляской требует немедленного подписания — пока оборотни не передумали вступить в Совет государств... Что еще? Так, по-мелочи: дать по рукам Его Справедливейшему Высочеству Гроссмейстеру ди Кампанелле, чтобы впредь не позволял себе лишнего... Он вообразил, что, являясь гроссмейстером Ордена Святого Динария, тоже имеет влияние на Наоми! Ха! По древней традиции я не могу занять должность выше Командора, но это не значит, что... Ладно. Оставим.

Кроме прочего, дошли слухи, что в Бразилии, где-то в фавелах, возник очередной культ поклонения кровососам. Фавелы — вотчина Носферрату, надо бы послать кого-нибудь для выяснения подробностей...

Словом, для полного счастья мне не хватало только сбежавшей ученицы, от которой зависит... Нет. Об этом тоже не надо. Рано.

Лилит, одним текучим движением поднявшись с ложа, подошла ко мне. Наклонилась, заглядывая в глаза — в вертикальных зрачках её таился лёгкий намек на смех.

— Отпустите себя, Командор. — сказала она и села ко мне на колени. Обхватила душистой рукой за шею, поцеловала долгим, тягучим, пахнущим сандалом поцелуем... 

...Его глаза — подземные озера

Покинутые царские чертоги

Отмечен маской вечного позора

Он никогда не говорит о Боге...

Голос её был таким же тягучим и сладким, как поцелуй. Я с удивлением посмотрел на Лилит. Почему она вспомнила эти строки именно сейчас?

— А ведь даже я не сразу догадалась, что эти строки о вас, мой Командор. Салах-ад-Дин, мир его праху, влюбленный, как мальчишка, не желал уходить из-под стен Акры только потому, что там были вы, Яррист Барбаросса, — так он вас называл, помните? Ах, это лицо, пленительное той красотой, что дает только кровь ангелов.   Проведя по моей щеке сначала — нежными подушечками пальцев, а затем — кончиком острого язычка, она встала, и, взяв меня за руку, потянула к ложу. 

Отблески свечей искрами сверкали на её коже, на янтарном шелковом одеянии, волной стекающем с амфороподобных изгибов её длинного тела, на ногтях, покрытых тончайшими пластинками полированного электрона... Я прикоснулся губами к черному плечу и опустился перед ней на колени.

Спустя некоторое время, благодаря древнему, как сама жизнь, искусству Лилит, напряжение медленно покинуло тело. Я лежал, абсолютно расслабившись, прикрыв глаза, чувствуя, как тело покидают последние капли ихора.

Человеческие женщины не способны выдержать любовь ангела в его истинном обличье. Ш 'хина — могла бы. Но... Здесь всё сложно. Так что остается Голем: бессмертная, неувядающая, помнящая. Каменная.

Уловив, что я расслабился, Лилит поцеловала меня, не давая соскользнуть в сон.

— Поговорим о вашей ученице, друг мой. — воистину, она выбрала самый подходящий, из всех возможных, момент.

Голем провела кончиками пальцев по моей шее, от границы волос до плеча, легонько поглаживая, растягивая, массируя шрам, тонкой линией переходящий с груди на спину... Я закрыл глаза, чувствуя, как её пальцы дарят покой.

— А вы настойчивы, прекрасная Лилит.

— Я голем. Это моя вечная обязанность.

Что ж... Исповедь тоже приносит облегчение.

...Она никогда не хотела быть моей ученицей. — я говорил, не открывая глаз. — Не желал этой утомительной обязанности и я. Но вы же знаете Никодима... Он не спросил ни меня, своего единокровного сына, ни её, приемную дочь. Просто взял девочку за руку и привел ко мне, в Орден. Тому, чему суждено случиться — случится, сказал он тогда. 

Никодима никогда не волновали правила, даже придуманные им самим. Он решил сделать Рыцаря из взбалмошной, своевольной девчонки — и он своего добился. О, она более чем готова! Никодим занимался её воспитанием с детства, с тех самых пор, как Наоми стала сиротой. Потом была школа в Японии.

Искусство синоби передается исключительно по наследству. Никодим отыскал какого-то дальнего родственника её деда, барона Ямады... Хватило двух лет, чтобы сделать из неё гениальную куноити.

— Она  очень талантлива. Путь у нее в крови.

— Это не то, что вы думаете, драгоценная Лилит. Она... — я пытался подобрать верное слово, — само воплощение Пути. Она живет и дышит буси-до, её даже не пришлось этому учить. Наоми — не просто воин. У нее необыкновенный талант к войне.

— Именно поэтому вы забрали меч?

Я открыл глаза. Что скрывается за неподвижной маской лица Голема? Какие бурные страсти? Или же... Это просто глина?  

— Это была вынужденная мера. Она заигралась. Она меня не слушалась, она...  Как самурай, она испытывает непростительное презрение к жизни. И к своей, и к чужой... Считайте, я её спас.

Зная, что Семья Лучано обязательно объявит охоту на вора, она примкнула к стае молодых оборотней, совершенно не думая, что подвергает опасности невинных. Она завела дружка — вервольфа, тем самым подставив его под удар, из-за нее погиб вожак стаи... 

— Она прошла незамеченной через охранные системы замка Сангре-де-Диос. Следящие камеры, электронная сигнализация... Вампиры узнали о краже только потому, что она оставила послание. — перебила мои словоизлияния Лилит.

— Ну конечно, у нее всё получилось! — я привстал на локте. — Я же говорю, у неё — талант. 

— Так может, это и было, своего рода, заявление? Девочка выросла из короткого платьица и решила об этом напомнить?

Я кивнул.

— Могло показаться именно так, если бы она украла что-то другое. Какую-нибудь  дорогую безделку из коллекции Счастливчика. Да хоть бы кинжал, который он держит под подушкой! Но она взяла меч Токугавы.

— И что в нем такого особенного, в этом мече?

— Ха! Прекрасная Лилит, вы утверждали, что знаете абсолютно всё.

— А еще я говорила, что хочу слышать вашу историю.

Я улыбнулся и прикоснулся губами к её гладкому нежному плечу...

Извольте, прекрасная Лилит. Раз вы не отказываетесь слушать, начну издалека.

Семь веков назад в Японии развернулись битвы, в последствии названные Сэнгоку-Дзидай. Агрессивные и амбициозные воины буси вознамерились отобрать власть у изнеженной, полностью утратившей воинские навыки аристократии кугэ.

Самураи-буси, разумеется, победили, и организовали военное правительство. Главой этого правительства, сёгуном, стал Токугава Иэясу. 

Новоиспеченный сёгун, как вы знаете, драгоценная Лилит, был членом Тригинты, из самых первых. Носителем Печати Победы, Хараб Серап. Токугава обратил всю верхушку власти: высших военных, даймё, тем самым выстроив систему беспрекословного подчинения. Узы крови не давали никому сопротивляться. Став  Мастером, или, как говорят в Японии, Оябуном целого правительства, он обособил острова от всего остального мира, удерживая культуру страны на уровне средних веков.

В эпоху Мэйдзи нам наконец-то удалось свергнуть сёгуна и вернуть власть императорской семье. Реставрацию осуществил один-единственный человек.

Будучи синоби высокого посвящения, барон Ямада проник во дворец Токугавы в Камакуре и отрубил тому голову. Со смертью Сёгуна погибли все самураи и даймё. Простой, и, согласитесь, не лишенный изящества, ход. 

Так вот о мече: Ямада обезглавил сёгуна его же мечом. Меч он увез с собой и хранил его много лет. Вито Лучано, исполняя гири, отомстил за смерть Токугавы и вернул меч себе. Будучи наследником сёгуна, он имел на это полное право.

Наоми же считает меч своим. Но вы-то понимаете, драгоценная Лилит, что доверить Длань Господа взбалмошной девчонке — очень рискованно. Кто знает, кем она может стать, пользуясь силой Бога, как обычный человек — мотыгой?

— Значит то, что за голову Наоми вампиры объявили награду — вполне оправдано?

— Разумеется нет! — я сел, набросив на ноги край одеяла. — Кровососы зарвались. Никодим убедил не трогать их после убийства барона Ямада — мы были обескровлены долгой войной, у Ордена попросту не хватало сил, но сейчас...

— Вы воспользуетесь Дланью Господа, как прецедентом. Поводом, чтобы напасть самому.

Коротко вздохнув, я поднялся. Хватит разлеживаться, пора заняться делами.

— Ваша проницательность делает вам честь, прекрасная Лилит. Одно утешение: о нашей с вами беседе вы не сможете поведать ни одной живой душе.

ГЛАВА 7

НАОМИ

Тверская область, лес.

— Почему ты хочешь убить Вито Лучано? — спросил сидхе.

— Месть.

— Что ж, месть — дело хорошее.

Мы лежали в ямке, образованной корнями сосны, тесно прижавшись друг к другу, и сидхе иногда принимался лизать мою щеку — там, где была ранка от щепки. Я, было, возмутилась такой фамильярности, но он заявил, что у оборотней слюна полезная, регенеративные маркеры и всё такое. А то инфекция попадет, некрасивый шрам останется... Пришлось терпеть, скрипя сердцем.

Через несколько минут сидхе возобновил допрос:

— Стало быть, залезла в вампирское гнездо на склоне вулкана и сперла артефакт?

— В первую очередь это боевой меч!

— Ну да, ну да... — он хихикнул. — А Яррист, значит, его отобрал и дал тебе ата-та. Нисколько не удивлен. 

— Откуда ты знаешь Ярриста? — оттолкнув сидхе, я привстала на локте. Было темно, костер прогорел и я уже засыпала. Но теперь сна, конечно, ни в одном глазу. 

— Пхе! — беспечно отмахнулся сидхе. — Кто на нашем шарике не знает Ярриста? Он же звезда! — К тому же, ты сама только что о нем рассказывала. 

Я вскочила.

— Нет, ты так говоришь, будто знаешь его лично! То, что мы встретились... Это не совпадение!

— Сам в шоке. — сидхе почесал нос. — Шел по лесу и встретил ученицу Ярриста Барбароссы. Как после этого не поверить в судьбу? 

— Скорее небо упадет на землю, чем я когда-нибудь назову Ярриста своим учителем! — запальчиво прошипела я. Разозлил меня этот сидхе.

— О, сколько жара, сколько экспрессии! А кто он тебе тогда? — парень с интересом привстал. — Добрый дядюшка? Любовник?

— Никто! Он мне — никто. А вот ты... Откуда ты можешь его знать?  — сузив глаза, я нависла над сидхе.

Внезапно уши его заострились и подтянулись к макушке, глаза зажелтели и прищурились глумливо, а меж зубов выскользнул розовый, мягкий язык и лизнул меня в щеку.

Я  подскочила, как ужаленная.

— Если тебя подослал Яррист, я набью твою лживую пасть пулями, что вытащила из твоей же поганой тушки, а когда сдохнешь, выпотрошу и сделаю коврик!

— О, какие вычурные угрозы! Сколько яду! Спокойно, девушка, всё под контролем! — сидхе тоже поднялся. — Я состою на службе короля Оберона! Фиан — королевский полк, лучшие из лучших. А знаешь, кто обучал воинов этого  полка?

— Делать Ярристу больше нечего.

— Ну, так как он является личным другом Его Величества и крестным отцом наследника трона — Ausculta fili verba magistri, вот так вот.

— Слушай, сын, уроки учителя. — невольно повторила я. — Ненавижу эту фразу. Яррист при каждом удобном случае вворачивал девиз их разлюбезного Ордена,  застрелиться можно. Это он послал тебя да? Знал, что я неровно дышу к оборотням. — сидхе хитро глянул из-под челки.

— А ты правда неровно дышишь? У меня есть шанс?

— Нет! Никаких шансов! — я заходила взад-вперед перед кострищем. — И вообще речь не об этом. Зачем он тебя послал? Говори!

— Никто меня никуда не посылал. Я сам пришел.

— Ну да. Расскажи кому — от смеха животики надорвут. Сидхе в обличье волка чешет по лесу... Вы же из своих стерильных Анклавов носу не кажете! Люди — грязные, больные, неграмотные, генетический шлак, пыль манежная!

— Эй, откуда у тебя такие идиотские представления? — он, кажется, обиделся, но меня уже было не остановить.

— Да это все знают! Сидхе — надменные, сидхе — сияющие, сидхе -  принцы из снов маленьких девочек! Наравне с розовыми единорогами.

— Единороги — это миф! — фыркнул парень презрительно.

— Да без разницы! — чувствовалось, еще немного — и я сорвусь в слёзы.

Парень сел и подтянул ноги к груди, обхватив руками колени. А я лихорадочно придумывала, как от него избавиться. Может, если наговорить достаточно гадостей, он сам уйдет?

— Ты мне не веришь, да? — не отрываясь, он следил за каждым моим движением.

— Конечно не верю! Я вообще не в том положении, чтобы кому-либо верить. Не бывает таких совпадений! Чтобы в глухом лесу встретились два человека, знакомые с Ярристом...

— Не просто знакомые, — перебил сидхе кривляясь. — Ученики! Самые приближенные, почти что плоть от плоти...

Я кинулась на него, как коршун. Повалила на спину и сдавила горло.

— Даже не думай! что мы! можем быть! хоть чем-то похожи! — я выплевывала слова по одному, в глазах мутилось от ярости. — Я не какая-то избалованная эльфийская принцесса!

— Не смей называть меня эльфом! — ага, хоть что-то его проняло...

— Эльф, эльф, эльф... Остроухий, узконосый, хитрый, скользкий... — при каждом слове я пыталась стукнуть его затылком о землю, сидхе сопротивлялся.

Сцепившись, мы покатились. Хвойные иголки, щепки, шишки и сучки впивались в кожу, у меня появилось несколько новых дырок в куртке и в спине... 

На пути оказался ручей. Ледяная вода отрезвила, расцепившись, мы разошлись в разные стороны.

Поднявшись, я пыталась отряхнуться, но и куртка и джинсы вымокли безвозвратно. Снова стало холодно.

На парня старалась не смотреть, было немного стыдно за детскую вспышку ярости. Потом всё-таки кинула взгляд, искоса. Он , сняв штаны, отжимал из них воду, нисколько не стесняясь наготы. Последствий драки на его золотой, сияющей коже было гораздо меньше, чем на мне. Несколько быстро бледнеющих синяков, пара царапин... Зараза!