Развернув походные матрасики, мы устроились на полу, в рядок. Изгнанники спали по очереди. Точнее, конечно же, не спали, а частично отключались. Благодаря умению синхронизироваться друг с другом, им даже не пришлось договариваться о периодичности дежурств. Внешне, команда сохраняла спокойный настрой и даже, вроде бы, некоторую расслабленность. Однако ладони у всех лежали на рукоятях ножей, а глаза то и дело косились на Тину, притулившуюся с краешку. Девочка расстелила свой матрасик и тут же легла на бок, повернувшись к нам спиной. Могло показаться, что она, измученная сложным переходом, упала и отключилась. Но я успел достаточно хорошо её изучить. Она не спала. Она слушала подземелье. Приложив ушко к полу, улавливала каждый шелест и шорох, раздающиеся в глубинах мёртвых катакомб.
Мне было холодно. Я, в отличие от друзей, не вцепился в ножи, а обхватил себя руками, чтобы удержать остатки расползающегося тепла. А оно всё равно упрямо утекало из моего нутра, просачиваясь сквозь холодный матрасик — в бетонированный пол. Казалось, что я вообще сижу на голом полу. Тёмное подземелье высасывало из меня энергию, не давая пошевелиться. Каждое движение вызывало резкий приступ озноба. Зубы постукивали друг об друга. Я надеялся, что Райли обнимет меня, и согреет, как когда-то грела в больнице Призрачного района, но она сидела неподвижно, как мёртвая, и даже пар не слетал с её губ.
Только сейчас ко мне постепенно начала возвращаться человеческая природа. Я уже не мог представить себя изгнанником, и удивлялся, почему мне так быстро и легко это удавалось. Безуспешные попытки наладить теплообмен и повысить температуру тела окончательно убедили меня в том, что жизнь изгнанника мне не светит. И всё, что я пережил в своих недавних буйных видениях — разбилось об неизменную человеческую реальность. Может быть, это и к лучшему.
Преодолевая озноб, я решил дописать свой дневник, чтобы не думать о холоде. Увидев, что я пишу, Гудвин услужливо повернул фонарь в мою сторону.
-Что-то ты быстро закончил, -произнёс он, заметив, что я закрываю тетрадь. -Вдохновение иссякло?
-Дневник закончился, -с улыбкой ответил я. -Вон, сколько листов исписал, а всё уместить не смог.
-Ты не против, если я выключу фонарь? У меня, конечно, есть запас батареек, но лишняя экономия никогда не помешает.
Разумеется, я был против, но ему ответил: "Конечно выключай. Неизвестно ещё, сколько нам придётся бродить впотьмах завтра".
-Хе-хе, -Гудвин выключил фонарик, и всё исчезло в темноте. -А ты правда очень похож на изгнанника, Писатель. Когда я тебя впервые увидел, то грешным делом принял за одного из наших.
-Шутишь?
-Нисколько. В тебе определённо есть что-то от нас. Выдержка, целеустремлённость.
-У меня были хорошие учителя.
-Бесспорно. Но меня одолевает подозрение, что тут дело не только в выучке. Что-то было заложено непосредственно в тебе. Что-то такое, чему нельзя научиться.
-Ты меня просто утешаешь. Ведь так?
Гудвин не ответил.
-Ведь так? -повторил я.
Он притворился спящим. Лучше бы он не умолкал. Когда в такой темени перестаёшь слышать живой голос, становится совсем одиноко и тяжко. От тишины начинает казаться, что где-то поблизости гудят комары. Обстановка выматывает. Каждая следующая минута ощущается длиннее предыдущей. Хочется спать, но заснуть боишься. Голова качается, как у китайского болванчика. В конце концов, я не вытерпел и привалился к своему рюкзаку. Холодному, как кусок льда. Зато сидеть в таком положении мне стало гораздо удобнее.
Когда отключился — я не помню. Это был даже не сон, а какой-то временный провал, мало отличный от темноты, окружающей нас. Очнулся от того, что кто-то наступил мне на лодыжку. Хорошо, что сознание не успело включиться, и я не отдёрнул ногу. Запустился неторопливый механизм пробуждения. Сначала вернулось чувство холода. Потом я вспомнил, где нахожусь. Только после этого заработала реакция на внешнее раздражение. "Тинка, что ли, ходит по ногам, как по бульвару? Стоп. Тинка бы никогда не наступила мне на ногу. Но если не она, тогда кто? Кто-то лёгкий. Слишком лёгкий. А может, мне просто приснилось?" Все эти вялые раздумья текли в моей голове, пока глаза ещё были закрыты. Казалось, что веки примёрзли друг к другу. Я даже побоялся, что не смогу их разодрать. И в этот самый момент, мне вдруг стало понятно, что вокруг нас светло. Гудвин опять включил фонарик? Осторожно приоткрыв глаза, я увидел, что этот свет похож на что угодно, только не на гудвинский фонарь. Словно, пока мы спали, кто-то притащил сюда несколько цветных ночников. И они ползали...
Несмотря на сильную холодищу, меня резко ударило в пот. "Кункуласпиды!" Выпучив глаза, я попытался вжаться в стену, но был вовремя остановлен рукой Райли, упавшей мне на грудь. Тут же, прямо перед лицом выросло две светящиеся головы на длинных шеях, и распахнулись круглые пасти с прозрачными зубами. Всё это светилось, переливалось, и выглядело очень красиво, если бы не было так опасно.
-Не ше-ве-лись, -едва слышно прошептала охотница.
"Ш-ш-ш!" -кункуласпиды повернулись к ней, и покрылись красными пятнами.
Я моментально забыл о холоде. Только молился, чтобы эти полупрозрачные, неоновые полупиявки, полузмеи, полуящерицы не вцепились мне в голову.
Пока мы сидели неподвижно, не издавая ни единого звука, они понемногу успокоились, и покрылись узорами мягких, зелёно-голубых цветов. Те двое, что торчали напротив нас, свернув боевую стойку, отползли в сторону. Кроме них, в помещении ползало ещё трое кункуласпидов. Извиваясь и отталкиваясь от пола парой лапок, торчащих по бокам. Они напоминали новогодние иллюминации, и всей своей группой освещали наш привал достаточно хорошо. Я, стараясь не двигать головой, косил глазами по сторонам. "Так: Справа — Райли, слева — Гудвин и Флинт. Все здесь. Нет. Не все. Где Тинка? Неужели она нас бросила на съедение кункуласпидам? Почему остальные изгнанники бездействуют, и не пытаются нападать? Почему мы сидим, и чего-то выжидаем?" Пока я думал об этом, обливаясь потом, кункуласпиды ползали перед нами и уходить явно не собирались. Они реагировали на звуки и движения, поэтому, сидя в полнейшей тишине, мы не подвергались серьёзному риску. Вопрос, как долго мы ещё могли вот так просидеть?
Постепенно я отошёл от последствий шокового состояния, совладал со страхом, и даже начал наблюдать за кункуласпидами с долей любопытства. Всё-таки красиво они светились. Когда два кункуласпида встречались, и тыкались носами друг в друга, то расцветки у них становились одинаковыми. Я сразу вспомнил булычёвского индикатора, которого, если стукнуть, то он станет фиолетовым в крапинку.
Тут, вдруг, все кункуласпиды приобрели тёмно-красные цвета с ярко-зелёными, бегающими полосами, и, остановившись, как по команде повернулись к одному из выходов. Там что-то зашевелилось. Я тоже не выдержал, повернув голову в ту же сторону, что и они, но теперь моё движение для них уже ничего не значило. Их привлекло нечто более значительное и крупное. Мне сразу же удалось разглядеть два огромных, шарообразных глаза, не уступающих размерами баскетбольным мячам. Зрачков у них не было и в помине, а прозрачные оболочки отражали отблески кункуласпидов, словно мыльные пузыри. Под глазами-мячами подрагивали кривые жвалы. Тихо переставляя шесть своих длинных, щетинистых ног, каждая из которых имела по три коленчатых сустава, тварь постепенно выползала из открытого дверного проёма, всё дальше и дальше. Вытянутое, сигарообразное тело, сплошь состоящее из сочленений, входящих друг в друга, казалось, не закончится никогда. Длиной оно было метра два, не меньше. В этом полумраке, наполненном пёстрыми отблесками, которые отбрасывали встревоженные кункуласпиды, мне всё никак не удавалось понять, что же за тварь к нам залезла. Она словно выползла прямиком с экрана какого-то фильма ужасов. А самое неприятное, это видеть в её глазах, точно в кривых зеркалах, своё уродливое, искажающееся отражение.
Это была личинка гиганевры. Возможно, та самая, под сушёным "чехлом" которой мы недавно проходили. Перед окукливанием, эти существа чрезмерно прожорливы, и охотятся на всё, что движется в тёмных подземных туннелях. У кункуласпидов имелось количественное превосходство, но они почему-то им не воспользовались, а вместо этого, бросились врассыпную. Один, переливаясь всеми цветами радуги, метнулся прямо ко мне, но тут же задёргался на ноже Райли. На меня брызнула яркая, разноцветная жидкость, словно из сломанной люминесцентной палочки. Перехватив кункуласпида за шею, под основанием головы, Райли сделала резкое движение ножом, и практически полностью его обезглавила, после чего, отшвырнула в сторону. В тот самый момент, огромная личинка гиганевры сомкнула свои челюсти на другом кункуласпиде, не успевшем удрать, а третьему — прижала хвост лапой. Яростные мелькания светящихся существ, напоминали какой-то извращённый спектакль, придуманный безумным режиссёром. Я лишь успевал поджимать ноги, боясь, что тварь наступит на них своими шипастыми лапищами. Паре кункуласпидов всё же удалось сбежать через открытый выход. Личинка быстро зажёвывала дёргающегося монстра, и по характерному свечению её боков было видно, как его тело продвигается по пищевому тракту. Прижатый кункуласпид, не в силах вырваться, попытался нанести контрудар, и, извернувшись восьмёркой, вцепился в удерживающую его лапу, между двумя сочленениями. Только вот гиганевре на это было наплевать. Втянув в себя остатки его сородича, она просто сдёрнула жертву со своей передней лапы, и тут же отгрызла ему голову.
Подземная битва завершилась неожиданным поворотом, когда позади личинки выскочила Тинкербелл, которая, совершив длинный, нечеловеческий прыжок, оседлала её сверху, придавив к полу. Примерно так же она когда-то оседлала Флинта. Гиганевра выронила конвульсирующий хвост кункуласпида, после чего, попыталась подняться, елозя всеми шестью лапами по гладкому полу, беспомощно стуча жвалами, и распрыскивая впереди себя какую-то жидкость. Мои спутники, в полном молчании, разом сорвались с места, и кинулись на чудовище с двух сторон. Ловко избегая попадания жгучего вещества, они одновременно принялись выгибать и выламывать конечности беснующегося монстра. Первым, с ногой гиганевры справился Гудвин, который, минуя острые шипы, с хрустом переломил один из коленных суставов. Следующую лапу оторвал Флинт. Пока они возились с остальными конечностями, Тинка отрезала гиганевре голову, и та, словно шар для боулинга, откатилась к стене, продолжая щёлкать жвалами. Даже мёртвая личинка гиганевры не прекращала сопротивляться, и полностью затихла лишь минут через пятнадцать, когда у неё уже не осталось ни одной лапы, а брюхо было изрезано лезвиями ножей. Внутри у твари всё ещё светиться останки кункуласпидов. Их разбрызганная кровь тусклым светом озаряла радостные лица победителей.
-Отличная работа, -Гудвин стряхнул с себя студенистые потроха.
-Да. Ради такого, определённо стоило лезть в подземелье, -согласился Флинт. -Как думаете, сколько в ней талукана?
-В такой здоровой? Наверняка много.
-Погодите-погодите, -поднялся я. -Может кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит?
-А, Писатель, мы как-то про тебя подзабыли. Ты всё равно спал. Хотели всё по-тихому сделать, -ответил Гудвин.
-Так вы что, ловили вот эту вот гигантскую медведку, или что это за образина, и не удосужились поставить меня в известность?
-Писатель, милый, не сердись, -ответила Райли. -Всё получилось неожиданно. Тина засекла личинку гиганевры неподалёку от нас, привела сюда кункуласпидов из шахты, и выманила её на них.
-Потому что личинки ими питаются, -добавил Гудвин.
-Можно было, конечно, самим на неё напасть, но ведь она могла и желчью забрызгать. Вон, погляди-ка, -Райли пошаркала по мокрому полу. -Даже подошвы дымятся.
-То есть, это ты заманила её сюда? -всё ещё недоумевая, спросил я у Тинки.
-Ага. Было непросто. Личинка уже готовилась превратиться в куколку, и только брызгалась. Пришлось поймать одного кункуласпида, и потыкать ножиком, чтобы его шипение её раздразнило. Ну а дальше — дело техники. Я — от неё, она — за мной. Побегали немного. Я спряталась в комнате с хорошей, прочной дверью. Она долго в неё скреблась, пока ты не потревожил одного кункуласпида. Личинка это услышала, и пошла к вам. Вот, так я её и заманила. Правда, я молодец?
-Я... Я просто не знаю, что сказать. Не ожидал от вас такой подставы... И откуда ты узнала, что это я потревожил кункуласпида? -поражённо спросил я.
-А кто ещё это мог сделать? -усмехнулась девочка.
-Вы, наверное, издеваетесь... Объясните, хотя бы, зачем вам сподобилась эта тварь?
-Зачем нам эта тварь? Писатель, да ты чего? -воскликнул Флинт, тем временем кромсавший ножом светящееся брюхо личинки.
-Это же великая удача, -произнёс Гудвин. -В личинках содержится настоящее богатство — талукан. Переработанный ай-талук.
-Они что, жрут ай-талук? -удивился я.
-Да. Причём свежий. Наверное, единственные из всех местных существ.
-Личинки питаются ай-талуком только на данной стадии своего развития, перед окукливанием, -объяснила Тина. -Наверное, он помогает им сформироваться окончательно.
-Поэтому, талукан так ценен, -кивал Гудвин. -Его практически невозможно достать. Ведь он содержится только в личинках, которые всю свою жизнь проводят под землёй. А когда они превращаются в стрекоз, и выползают на поверхность, талукана внутри них уже нет. Он целиком перерабатывается куколкой в течение зимы.
-Добровольно лезть за личинками под землю мало кто решается, -Флинт обтёр щёку тыльной стороной ладони. -Даже если найдёшь, велика вероятность принять душ из желчи. Она, по слухам, до костей проедает. Дьявольская хрень.
-Ну-ка, отойди, -потеснила его Тинка. -Ты не умеешь извлекать талукан. Дай, я сделаю.
-Без сопливых справлюсь, -огрызнулся тот.
-Дело твоё. Когда вскроешь желчный пузырь, и останешься без рук — не плачься.
-А там ещё много желчи?
-Тебе хватит... Ты что, никогда не разделывал личинку?
-Ты, что ли, разделывала?
-Разделывала.
-Ладно, тогда иди, действуй, -вытирая лезвие об штанину, Флинт уступил место Тинке. -Как делить будем это добро?
-Никак, -отрезал Гудвин. -Это будет дар апологетам. Неизвестно, как они воспримут наши Суфир-Акили, но талукан несомненно смягчит их твёрдые души.
-Нам бы он тоже пригодился, -себе под нос пробормотала Райли.
-Зачем? Наше путешествие подходит к концу. Даже если не брать это в расчёт, талукан было бы выгоднее продать, нежели использовать самим. Латуриэль отвалил бы за него больше, чем за Писателя... Хотя, нет. Писатель стоит дороже. Да шучу я, дружище! -он похлопал меня по спине. -Мы тебя не сдадим. А талукан прибережём для Апологетов. Это самое верное решение.
-Ты прав, -согласился Флинт. -Хотя, соблазн, конечно, велик.
-В чём заключается его действие? Почему он так дорог? -спросил я.
-Ты уже знаешь, как работает ай-талук? -обернулся ко мне Флинт.
-Ну, да.
-Так вот помножь этот эффект на сто, и поймёшь, что такое талукан. Я сам, конечно, его не пробовал, не доводилось, но слышал, что действие у него просто умопомрачительное. Чувства обостряются настолько, что ты слышишь, как совокупляются бактерии!
