В чем-то его отец прав. Гаррус способен переступить через Закон, если этот Закон не дает наказать тех, кто виновен. Очень опасный путь, который может привести к ужасающему падению, но... есть одно "но": мало кто так ясно и чисто понимает определение "справедливость", как Гаррус. Возможно, его понимание справедливости — лишено жалости, эффективно, жестоко и кроваво, но... чтобы возмездие было справедливым, за зло воздавать полагается только злом. Наказание ДОЛЖНО быть соразмерно преступлению. И никакой этой долбанной гуманности и всепрощения! Они лишь развращают безнаказанностью.
— Мы часто ругались на этой почве. В последний раз мы... наговорили много... лишнего. — Гаррус потер свободной рукой лицо, расстроенно глядя на нас. — Того, что говорить не следовало.
— И давно это было? — осторожно спросила я.
Гаррус вздрогнул всем телом, но признался глухим надтреснутым голосом.
— Три года назад.
Три года! Он три года избегал отца, работая с ним в одной структуре! Теперь понятно, откуда такой страх и неуверенность, щедро приправленные болью и виной.
На какое-то очень короткое время мне стало жаль старшего Вакариана. Я же чувствовала его взгляд, его эмоции...
Он определенно хотел отловить Гарруса и поговорить. Закрыть разверзшуюся между ними пропасть непонимания. Он же искренне переживает за сына! Просто и без затей боится за его жизнь! И правильно боится. Есть причины. Старший Вакариан прекрасно знает, насколько его единственный сын прославился в среде местных отморозков и какие на него устраивают облавы! Да вся СБЦ и Цитадель это знает!
Вот только... если он хоть чуть похож на сына, то скажет он не то что хочет всем сердцем, а то, что должен. И все его начинания закончатся очередным конфликтом. Как бы не последним.
И Гаррус это прекрасно понимает. Может, оттого и избегает отца? Чтобы оттянуть этот разговор и неизбежный окончательный разрыв?
А ведь если отец внезапно погибнет, Ррус себя никогда не простит.
Найлус ободряюще сжал пальцы на плече Гарруса, а потом встал и ушел делать заказ.
— И с тех пор вы не общаетесь? — тихо спросила я.
— Нет.
А в ярких голубых глазах — тоска и боль. Гаррус искренне любит свою семью, но держится от нее на расстоянии. Не рискует даже приблизиться. Знает, что его не поймут, и поэтому не пытается объясниться, чтобы не испортить отношения еще больше и не разочаровывать близких.
Совершенно одинокий парень при живой и любящей его семье! А его любят, хоть и не воспринимают всерьез, до сих пор считая малолеткой не смотря на то, чего он достиг.
Вернулся Найлус и сел рядом. Задумчивый и пасмурный. Тоже оценил всю глубину задницы, в которой обитает Ррус!
Эмпатия — это иногда истинное зло! А Гарруса трясет так, что от бури эмоций корежит ментал, хоть на лице — привычная маска невозмутимости и спокойствия.
Я покачала головой.
Нет ничего удивительного в том, что он так быстро и крепко привязался к нам. Мы его приняли таким, какой он есть, со всеми его достоинствами и недостатками. Без масок и притворства, не сказав ни единого слова порицания, не пытаясь заставить подстраиваться под нас и ломать свою личность.
Гаррус — умный и наблюдательный, и для отличного следователя не составило сложности понять, как именно к нему относятся. А поняв, он не смог отказаться от того, чего так желал Не смог не принять то, что ему предложили. Просто так, ничего не требуя взамен. Мы стали его семьей, пусть и неосознанно, на уровне инстинкта.
Разумный не может быть полностью одинок без вреда для рассудка. Тем более, одинок в толпе. Должен быть внутренний круг. Пусть — узкий, но он обязан быть! А у Гарруса его не было, и парень медленно варился в своих проблемах, постепенно обрастая внешней броней невозмутимости, непрошибаемого спокойствия и ироничной язвительности.
Прямо как я... и Найлус. У нас тоже никого не было. Не было до сих пор.
Принесли заказанную выпивку и легкую закусь. Молоденькая азари с интересом на нас смотрела, фонтанируя любопытством. Извини, девочка, но твое внимание сейчас неуместно. Короткий ментальный приказ, и дева потеряла к нам интерес, как и все присутствующие в баре. С этого момента мы для них всего лишь фон, не более того.
Найлус едва заметно улыбнулся, чуть разведя мандибулы, а в зеленых глазах плясали демонята. Гаррус ничего не заметил, полностью поглощенный своими не самыми светлыми мыслями. Мои слова хоть и несколько успокоили его, но не смогли перебить действие оставшихся закладок. Слишком уж крепкие они, слишком уж долго он находится под их действием, слишком уж привык...
Ничего. Еще немного...
Тихо хлопнула пробка, в воздухе разлился аромат шоколада.
— Что это?
— "Кризе". — Найлус разлил ароматную густую темную, практически черную жидкость по высоким узким бокалам. — Довольно редкий и дорогой напиток. Сарену он нравится.
Я подняла бокал, принюхалась. Превосходный насыщенный аромат высококачественного шоколада.
— У твоего наставника хороший вкус.
Найлус грустно улыбнулся.
— Он просто любит шоколад. Даже в таком виде. — тихий хмык. — Знала бы ты, сколько раз он им травился... Знает же, что нельзя, но все равно не отказывается.
— У него такая сильная реакция на L-форму?
— Нет. Он его столько ест.
С этими словами Найлус вставил бокал в руки Гаррусу. Тот удивленно моргнул, посмотрел на выпивку, на сородича, на меня, хмыкнул.
— Надеюсь, советник рано утром нас не разбудит.
— Я тоже на это надеюсь. — проворчал Найлус.
— За это и выпьем.
Я пригубила ароматную жидкость. И правда, мягкий, нежный молочный шоколад, скрывающий ОЧЕНЬ неслабый градус. У Сарена действительно хороший вкус...
Надолго мы в этом гостеприимном баре не засиделись: крепкое спиртное ударило в голову как-то мягко и незаметно, турианцы довольно быстро набрались, да и меня развезло и начало штормить. Я практически встала на грань перестройки, так что, допив вторую и последнюю бутылку "Кризе", мы рассчитались, вырулили из бара и потопали к аэрокару, благо, мы были еще не настолько пьяными, чтобы не суметь настроить автопилот. Но Найлус уперся рогом и сел за штурвал сам. Гаррус попытался было возмутиться, что в пьяном виде за штурвал садиться нельзя, это опасно и противозаконно, но как-то не слишком настаивал, быстро сдавшись под уверения сородича, что в пьяном виде он летает аккуратнее, чем в трезвом. Так что, загрузившись в просторную машину, мы полетели за выпивкой.
Найлус действительно летал куда аккуратнее: в пьяном состоянии у него как-то очень резко включился здравый смысл и инстинкт самосохранения... или летный автопилот, и вел он, неукоснительно соблюдая ВСЕ правила полета. А не так, как обычно. Зато комментировал забавно: язвительно, цинично и злословно описывая все промашки других пилотов.
— Найлус. — я высунула нос в кабину.
— М? — он смотрел прямо перед собой расфокусированными глазами, практически не моргая и не перенося внимания на что-то одно.
— А как думаешь, там кто-то выжил?
Зеленые глаза моргнули.
— Где?
— А вот!
Я вытянула руку и указала на дымящуюся свалку на дне транспортного туннеля далеко впереди по курсу. Найлус тронул пальцем лобовое стекло, и под когтем проявилось сенсорное меню. Обведя заинтересовавшую его сцену, он резким движением выкинул его на свободную часть экрана-иллюминатора.
— Опять какие-то пррридурррки столкнулись на перрресечении тррранспоррртных потоков... — осмотрев обломки, буркнул он, заметно порыкивая и растягивая рычащие звуки. — Не, не выжили.
— А почему?
Он фыркнул, а потом глухо выругался, резко вильнув в сторону, а палец сам собой лег на неактивную сейчас гашетку. Выстрела не последовало: на аэрокаре орудий не стояло. Найлус расстроился и разозлился, выругался еще экспрессивнее.
— Видели?
— Ага. — я закивала.
— Найлус, нельзя стрелять из бортовых орудий на Цитадели! — с легкой укоризной в голосе произнес Ррус.
— У меня их все ррравно нет. — расстроенно прорычал он. — Вот, косорррукие дегенеррраты! — и еще пара нелицеприятных выражений. — Я пьяным летаю аккурррратнее! Кто им прррава выдает? — и очередной заковыристый рычащий матюг.
Наш аэрокар пролетел над чадящими остовами.
— Это были гражданские азарийские и человеческие модели. — удивительно трезвым голосом пояснил совершенно пьяный Гаррус.
— Да. У них запаса прррочности нет вообще. — Найлус запнулся, занятый маневрированием в плотном потоке, заворачивая в небольшой туннель. — Видишь? — он приблизил изображение разбитых каров и неопределенно в него ткнул. — Почти лобовое столкновение: каррр вошел прррямо в кабину и смял ее. Пилоты погибли сррразу. Остальные... если были... пррри падении. — пауза и уточнение: — Дешевые каррры... Хлипкие. Мой их по бррроне ррразмажет и не заметит.
— И часто это происходит?
— Да.
— Иногда больше сотни в сутки. — флегматично добавил Гаррус. — Почти все — с летальным исходом.
— Падать высоко? — со смешком уточнила я, поворачиваясь.
— Ага... Выживают, если пилот опытный и сможет дотянуть до поверхности. А если как обычно... — Ррус цинично хмыкнул и неопределенно взмахнул рукой.
— А кто обломки убирает?
— Хранители. Когда аварийные бригады прилетают, они обломки уже растаскивают.
— А если кто-то выжил?
— Выживших Хранители обычно не трогают. А если кому-то не повезет, то в белковые чаны утаскивают.
— А... — я вновь высунулась в кабину. — А куда мы?
— Искать еще "Кррризе". — отозвался Найлус. — В том баррре было всего две бутылки.
— Редкий?
— Ага.
Напиток и правда оказался довольно редким, и найти его было не так просто: три посещенных довольно дорогих магазина предоставить вожделенный шоколадный декстро-ликер не смогли. Зато мы затарились двумя ящиками какой-то разноцветной выпивки разной крепости и стоимости. И бутылки не повторялись.
А потом мы снова куда-то направились...
— А сейчас куда? Домой? — полюбопытствовала я, перегибаясь через опущенную перегородку кабины.
— Есть тут один магазинчик. — буркнул Найлус, облетая медленно ползущий здоровенный аэрокар. — Недалеко от Нижних Рррынков рррайона Закеррра.
— Думаешь, там есть? — полюбопытствовал уже хорошо так "поплывший" Ррус.
— Там? Есть! — тихий пьяный смешок. — Увидишь.
В магазинчике "Кризе" и правда нашлось. Флегматичный турианец с разломанной на части мандибулой, держащейся на медицинских имплантатах, вынес откуда-то ящик приглянувшегося нам дорогого пойла, молча снял деньги со счета и даже помог загрузить покупку в грузовое отделение. Мы сердечно попрощались с продавцом, и уже собрались было улетать, когда...
Мимо нашего колоритного аэрокара прошла чем-то сильно встревоженная и испуганная молодая женщина-человек с двумя дочками. Того же возраста, что и Амира. И у одной из девочек в волосах алела ОНА!
Ленточка!
Мы дружно уставились на ребенка, переглянулись. Я догнала занервничавшую от такого подозрительного внимания незнакомку и спросила:
— Простите. А где вы купили ленточку? — видя полное непонимание в испуганных карих глазах, я добавила: — У нас есть знакомая девочка шести лет, и она очень просила купить ленточки. Но мы ни разу не видели их в продаже!
Удивление и неверие щедро разлилось в ментале. Женщина задвинула дочерей за спину и настороженно переводила взгляд с меня на двух поддатых вооруженных турианцев, на наш явно дорогой и мощный аэрокар пугающего окраса... Она НЕ ВЕРИЛА, что нам и правда нужны ТОЛЬКО ленточки! Обычные копеечные ленточки для волос!
Девочка с бантиком с любопытством выглянула из-за спины матери.
— Вам нужны ленточки? — спросила она.
— Да. Мы обещали их купить. — честно ответила я.
— Вы хотите купить ленты для волос? — на всякий случай уточнила женщина.
— Да!
— Ррразноцветные. — вкрадчиво прорычал бесшумно подошедший Найлус, с интересом рассматривающий любопытных детей.
Незнакомка дернулась, подозрительно осмотрела мощного вооруженного турианца, чуть заметно поежилась: выглядел Найлус для непривычного взгляда... жутковато: здоровенная, мощная, темнокожая двухметровая махина, двигающаяся плавно, с тягучей грацией истинного хищника. Зато дети смотрели на него во все глаза, периодически поглядывая на клинок высокотехнологичного фламберга.
— Зайдите на Рынки. Там есть магазинчики с аксессуарами для волос. В них можно найти ленты. Если не увидите сразу — спросите у продавца.
И женщина указала нам на вход в Нижние Рынки района.
— Ленточки продаются в упаковках. — добавила девочка. — Их не видно сразу!
— Спасибо! — поблагодарил женщину и детей Ррус, так же тихо подошедший к сородичу.
— Пожалуйста! — ответила девочка, держа мать за руку.
Незнакомка поспешно удалилась, ведя девочек за руки. Мелкая с бантиком повернулась и помахала нам рукой. Гаррус с умилением на роже помахал в ответ. Женщина что-то резко сказала ребенку. Мелкая насупилась, но все равно оглянулась и снова помахала рукой. Пьяный снайпер тоже помахал, чуть качнувшись.
Женщина с детьми скрылась за поворотом коридора, ну а мы, конечно, поперлись на Рынки. За ленточками...
Самое смешное, что ленточки мы действительно нашли! И даже купили! Четыре упаковки. Разноцветных. А потом, оглядев счастливым взором местность, мы за каким-то демоном поперлись обратно к парковке через весь Рынок, распихивая разумных локтями.
Поперек.
Дошли до парковки. И тут Найлус что-то вспомнил, резко остановился и выдал:
— А тут модельки пррродают. Коррраблей.
И, подхватив Рруса и меня под локти, буксиром потащил куда-то сквозь толпу.
Естественно, при таких раскладах не нарваться на комплимент мы не могли.
Какая-то глазастая батарская рожа признала-таки в пьяном молодом турианце, полувисящем на Найлусе, всем знакомого и трепетно любимого Гарруса Вакариана, и с воплем "Это он!", наивное условно разумное создание потянулось за пистолетом. Наше пьяное сокровище очнулся буквально на мгновение: молча сняв с захвата пистолет он без каких-либо сомнений и проблесков внятных мыслей на одних инстинктах влепил вооруженному и представляющему непосредственную угрозу идиоту пулю промеж четырех глаз. Батар без звука рухнул на пол. Ррус оглядел расфокусировавшимися глазами оцепеневший народ, оружие в своей руке, свежий труп на полу, непонимающе моргнул и хрипло спросил:
— Крайк... ты зачем нас обратно потащил?
— За корррабликами. — пожал плечами поддатый Спектр, снимая с пояса оружие, и совершенно буднично признал: — А нас сейчас будут убивать...
— Нет... не смогут. — Гаррус критически осмотрел стягивающихся к бесплатному развлечению местных отморозков и ОЧЕНЬ БЫСТРО исчезающих обычных граждан и торговцев, достал последнюю светошумовую гранату и вынес вердикт. — Я меткий. Пистолет мощный и скорострельный.
— Ты — пьяный.
— Да... — согласно закивал снайпер. — Но я все равно меткий.
— А их много. — взгляд зеленых глаз быстро обретал кристальную четкость и сосредоточенность.
