Голубые глаза сузились, обретя на какое-то время кристальную ясность и здравость, сбросив дурман сильнейшего возбуждения.
— Крепкая, практически нерасторжимая, болезненная привязанность на уровне импринтинга. Двух... трехсторонняя. — жестко добавила я. — Раз и на всю жизнь. Навсегда.
В топазовых глазах промелькнуло странное выражение, Ррус осторожно дотронулся до моей щеки, осторожно, нежно поцеловал.
— Я... — короткий, быстрый взгляд на Найлуса, — мы бы очень хотели услышать от тебя ответ на один... вопрос... Чуть позже...
Одним ловким движением Гаррус уложил меня на спину, легонько, придерживая за плечи. Найлус повел пальцами по моей ноге. От стопы, по внутренней стороне икры. Медленно, легонько, едва касаясь подушечками и кончиком когтя кожи, вызывая дрожь по всему телу и яркие, на грани терпимости вспышки жгучего удовольствия, а Гаррус, вздрагивая и с трудом фокусируя взгляд, продолжал говорить:
— ...можно уже и на корабле... в перегоне...
— О чем?
Тихие слова сами собой сорвались с языка, хотя в них не было нужды. Я ЗНАЛА, что они хотят узнать, но боялась об этом говорить. А придется. Они не забудут ту оговорку...
— Ты знаешь. — легкий, дразнящий поцелуй у колена, от которого по телу пронеслась волна мурашек. — Мрир... расслабься. Успокойся. Для этого разговора еще будет время, как и для этого решения. Не нервничай. — тихий хриплый смешок, ирония и лукавство во взгляде ярких, чуть ли не светящихся зеленых глаз. — Наркотик, говоришь?
— Узнаете. Поймете. — рвано ответила я.
— Узнаем.
Вибрирующий, восхитительный мурлыкающий смех Гарруса и его же ласковый дразнящий поцелуй сорвал остатки тормозов. Тело горело от возбуждения, каждое, даже самое легкое прикосновение отдавалось дрожью и тягучим удовольствием, которое лишь разжигало желание, резонирующее с эмоциями и чувствами двух моих мужчин.
Уже — моих...
Мысль оформилась, эхом отдаваясь по ментальному каналу ярким собственническим инстинктом и жаждой обладания, перекликаясь с такими же темными желаниями Найлуса. Гаррус широко распахнул глаза, чуть слышно рыкнул, сгребая меня в охапку. От былой его неуверенности и болезненной осторожности не осталось и следа: ментальная связка не допускала неточности или двусмысленности понимания, он четко знал, как я реагирую на каждое его действие, на каждое прикосновение, и он действовал ТАК, что у меня отказывал рассудок и остатки самоконтроля. Страх причинить мне вред или доставить неудобство пропал бесследно, сменяясь жесткой уверенностью и ярко расцветающими чувствами, за которые я готова на все. Не задумываясь. Не колеблясь. Не сомневаясь.
— Моя... — тихий полурык-полустон, яркие эмоции. — Наша...
Под моими ладонями теплые гладкие пластины естественной брони, нежная, бархатистая кожа, легкая дрожь сильного гибкого тела... Ррус усаживает меня себе на колени, придерживая одной рукой за спину, второй — за попу, прижимая к груди, а я чуть приподнимаюсь и вновь опускаюсь ему на бедра... медленно, мучительно-медленно... вслушиваясь в накатывающее наслаждение... крепко обнимая за шею и обхватывая за плечо. От ощущения проникновения немеют ноги... Неспешное, томительно-чувственное, буквально по миллиметрам... Неописуемое ощущение! Жаркая, до спазм и рвущегося из горла крика, волна удовольствия, резонирующая с чувствами моего мужчины, накладывающаяся на его ощущения, усиливающаяся... Судорожные, рваные поцелуи и покусывания второго моего мужчины лишь добавляют возбуждения и удовольствия.
Ррус на какое-то долгое, словно замершее и растянувшееся во времени мгновение замер, крепко обнимая, прижимая меня к себе, уткнувшись носом мне в волосы на макушке, мелко-мелко подрагивая, генерируя настолько мощные и яркие эмоции, отдающиеся по телу физическим наслаждением, что я не выдержала и заелозила у него на коленях. Найлус резко, рвано выдохнул мне в шею, перехватывая мой мимолетный образ-предложение, довольно рыкнул и мягко толкнул Рруса в плечо. Голубые глаза вопросительно приоткрылись, Най перекинул ему образ. Гаррус полыхнул предвкушением, откинулся чуть назад, придерживая меня за бедра.
Аккуратное, бережное, томительное ощущение второго проникновения, Найлус прижимается грудью к моей спине, замирает, чутко вслушиваясь в мои чувства... Осторожный толчок, словно пробный. Ррус не выдержал и чуть слышно рыкнул сквозь стиснутые зубы, а я не могу сдержать стон, елозя между крепко прижавшимися ко мне мужчинами, настолько ярким и полным стало чувство заполненности, томительное, тянущее и дергающее непроизвольными спазмами неудовлетворенного желания ощущение от одного только их присутствия, провоцирующее и буквально вынуждающее шевелиться и дергаться в сильных руках, чтобы хоть как-то... хоть немного... А они словно специально — замерли, прижимая меня к себе, раздергивая эмоции и чувства, и от этого мучительно-сладкого чувства хотелось взвыть в голос.
— "Или вы начинаете двигаться, или я сейчас запущу резонанс, и у вас окончательно попадают шторки и тормоза." — беззвучно передала я свою просьбу-предупреждение после того, как сильные руки Найлуса крепко прижали мой зад к его бедрам, не давая шевелиться.
— Запустишь — выдерем. — мурлыкнул мне на ухо отдающий металлом низкий хриплый голос. — Не дергайся.
Найлус с Ррусом пару раз двинулись, отчего у меня заплясали искры перед глазами. Хорошо-то как... Можно подумать, я против... чтобы они...
— "Издеваетесь?" — вслух говорить я не могла.
— Нет. Ни в коем случае. — слова Рруса сорвались в восхитительно-низкий, вибрирующий стон. — Расслабься, Мрир. — он чуть приподнялся, жесткие губы прихватили ухо за мочку, острый язык подразнивающе скользнул по коже. — Позволь нам...
— Первый раз должен быть запоминающимся. — раздался у второго уха лукавый голос Найлуса.
Запоминающимся? Обхватила Рруса за плечи и расслабленно растеклась по его груди. Пусть будет так...
— "Мы его запомним..." — пообещала я ему... нам, утыкаясь своему светлому сокровищу в ключицу, купаясь в его теплой ауре, пропуская сквозь себя эмоции и чувства замерших мужчин. — "Я обещаю..."
Найлус хрипло рассмеялся, чуть прикусил кожу на моем загривке, по позвоночнику пробежала приятная дрожь. Его яростная, насыщенно-темная аура бурлила от эмоций, проникая во внутренние слои моей, возбуждая еще сильнее этим безумно-личным прикосновением и отголосками света его души. Темного, как и у меня, смешиваясь со светом Рруса. Процесс куда более интимный и личный, чем наша физическая близость...
— Мягкая... нежная... — сбивчивый рокочущий от переизбытка эмоций вибрирующий голос Найлуса, наконец-то прекратившего это сладкую пытку ожиданием и неподвижностью.
Медленные, мучительно-приятные движения, только еще сильнее разжигающие жажду обладания, возбуждение, отдающиеся волнами жгучей неги и онемением по ногам. Гаррус приподнял меня за бедра, давая мне возможность вытянуть ноги и скрестить их за его спиной, устроил удобнее, откидываясь назад и опираясь одной рукой о кровать, второй прижимая меня к груди за поясницу.
— Наша...
— Ваша. — покорно согласилась я, смиренно наблюдая, как сплетается и формируется на душе Якорь, обрыв которого я уже не переживу.
Закрыв глаза, расслабленно обмякла на сильной груди, давая понять: я ваша, я вам покоряюсь и подчиняюсь, я принимаю вас... Осознанный, основанный на глубинных инстинктах жест, понятный без слов, который я дополняю, распахивая перед своими мужчинами разум и ауру, давая им ощутить меня как себя, погружая во внутренние слои, насыщенные энергией моего ядра и души, и тут же получаю желаемый результат: мощный, на пределе возможностей эмоциональный, ментальный резонанс, фактически — слияние трех разумов.
— "Ты — наша!" — ощущалось в каждом движении разгоряченных тел, в каждом прикосновении, в бережно-нежных и плавных движениях Рруса и более жестких, исполненных с трудом сдерживаемой страсти — Найлуса.
— "Мы — твои!" — не говорилось, не мыслилось, чувствовалось в потоке чужих и родных мыслей, лишенных сейчас смысла и не несущих никакой иной информации.
Чистое, кристаллизированное наслаждение, без малейшего неверного движения, диссонанса или ошибки, идущее на волне набирающего силу резонанса. Эмоции и чувства накладывались на физическое удовольствие, откатом проходясь от одного разума к другому, срывая тормоза и остатки самоконтроля, чтобы оглушающей волной вернуться обратно, сбивая разум и сознание в ощущения и чувства.
Шторка упала.
У меня, ломая когда-то давно созданный щит и барьер, который должен был блокировать любые спонтанные привязанности, и который сбойнул в этой реальности. Сознательная деятельность разума погасла, сбрасывая меня в давно обузданные инстинкты и подспудные желания... И утаскивая с собой двух турианцев.
На какое-то время мы перестали быть...
— И что это было? — лениво спросил Найлус, когда мы немного пришли в себя и начали хоть немного соображать самостоятельно, не проваливаясь друг к другу в разум.
Приоткрыв глаза, встретила внимательный и несколько встревоженный взгляд голубых глаз Гарруса.
— У меня упала шторка. — флегматично ответила я. — Я ее сама когда-то сделала, чтобы крышу не рвало и не заносило на почве одиночества. Этот защитный протокол должен был блокировать все спонтанные привязанности.
Гаррус удивленно моргнул, Найлус хмыкнул.
— Звучит двусмысленно с учетом того, что только что было.
Я вяло махнула рукой.
— Говорю же: упала окончательно и полностью распалась. Потому нас так и сорвало в откат. Фактически — в перегрузку эмоциональной сферы. Такое тоже бывает, когда в резонанс входишь и откатами друг по другу идешь. — провернувшись на спину, я устроила голову на плече Гарруса.
— Ты не ответила. — мягко произнес Найлус, не давая мне и шанса съехать с темы.
Когтистые пальцы играли с моими волосами, легко гладя по голове, но зеленые глаза смотрели тяжело и требовательно.
— Не знаю, как это могло произойти. — честно ответила я.
Рука на моей голове замерла, а Ррус чуть приподнялся и повернулся на бок, удобнее устраивая меня на плече.
— Я не знаю, как я, мастер-менталист с немалым опытом, дважды ломавший свою личность и собиравший ее заново, выходивший из коллапса без впадения в состояние безумия и психических срывов, что считается вершиной мастерства, не смогла заметить столь сильные изменения в собственной эмоциональной сфере и допустила формирование настолько сильной спонтанной привязанности. Вот просто не знаю. — легкая улыбка скользнула по губам. — Вы настолько легко и естественно прошли сквозь все слои защиты... Словно ее для вас не существовало.
Турианцы переглянулись.
— Или я подспудно не воспринимала вас чужими мне? — спросила я сама у себя. — Не знаю. Я вообще колебалась, стоит ли спасать жизнь некоего Спектра Найлуса Крайка или позволить событиям идти своим чередом.
Найлус плутовато улыбнулся, наклонился и поцеловал меня.
— И что же тебя убедило спасти мне жизнь? — лениво протянул он.
— Личный эгоистичный интерес. — фыркнула я. — Ничего возвышенного, я тебе уже говорила. — перехватив его руку, обхватила сильную кисть обеими руками, осторожно массируя основание ладони. — А еще ты мне понравился. Красиво двигаешься.
— Мы вообще гибкая и пластичная раса. — отозвался он, щуря глаза от удовольствия.
— Сволочь ты.
— Сволочь. — легко согласился Найлус.
— Но обаятельная.
Тихий-тихий вибрирующий смех.
— А Ррус?
Голубые глаза удивленно заморгали от такого вопроса сородича, а я расплылась в умильной улыбке.
— А что Ррус? Да мне хватало одного взгляда на его виноватую и непонимающую мордашку, чтобы растечься лужицей от умиления. — фыркнула я. — И это притом, что я четко вижу мглистый шлейф чужих смертей, тянущийся за нашим светлым сокровищем.
От определения "наше светлое сокровище" Гаррус растерялся, непонимающе хлопая глазами с детским недоумением на смазливой мордашке и ярким смущением.
— Вот, о чем я и говорю! — я подняла руку и погладила Рруса по мандибуле и скуле. — Ну просто милота! Гаррус, ты, когда смущаешься, становишься невероятно милым, вызывая желание тебя потискать, как котенка.
— А... — очень красноречиво выдавил опешивший снайпер, пытаясь подобрать слова.
— Действительно, мило выглядит. — цинично ухмыльнулся Найлус.
Ррус зарычал, разом утратив всю милоту, но тут же приобретя очарование дикого хищника.
— Смирись! — Найлуса рычание нисколько не впечатлило.
— Вообще прелесть! — запрокинув голову, я вытянула обе руки, обхватывая турианца за шею. — А если говорить серьезно, вы меня восхищали и притягивали. Личность, характер, аура, эмоции и поведение, грация и пластика тела. Защита не сработала, симпатия возникла, плавно и незаметно, не тревожа инстинкт самосохранения, перерождаясь в сильную привязанность. И это притом, что я себе клялась, что не допущу подобного...
Найлус подобрался, эмоции разом утихли, сменившись настороженностью хищника.
— А вот к вопросу "самосохранения" мы, как я и обещал, вернемся чуть позже.
Я согласно прикрыла глаза.
— После того, как решим проблему твоего названного старшего брата. Сарена. Как только пропадет угроза его жизни и здоровью, не важно, физическому или психологическому, тогда и поговорим на эту тему.
Найлус расслабленно лег рядом, уткнулся носом мне в плечо, пряча иронию во взгляде зеленых глаз, и сказал:
— Пусть будет так.
А у меня от этих слов и четкого ощущения, что я о чем-то не подумала, по спине дернуло морозом. Словно на какое-то мгновение на мне остановился пристальный взгляд Высшей сущности...
* * *
Уставший, вымотанный морально и физически человек вышел из лифта и медленно пошел к дверям крохотной квартирки, снимаемой в мультивидовом районе на задворках жилого лепестка. Очередной день прошел впустую: пробиться через секретариат Совета и получить аудиенцию не удалось, обращаться к послу — бесперспективно и глупо. Остается изо дня в день ходить в Башню в ожидании чуда.
Когда-то же должно повезти...
— Дин Кахоку. — спокойный низкий вибрирующий голос прозвучал неожиданно жестко и властно в тишине коридора давно спящего дома.
Высокий темнокожий турианец в легкой черной броне оторвался от стены и подошел к насторожившемуся мужчине.
— Меня зовут Хэймон. Нам есть, о чем поговорить.
Глава 36: И его последствия
Зуммер входного звонка прозвучал необычайно громко в тишине раннего утра. Хозяин квартиры глянул на табло электронного хронометра, глухо выругался.
— Что случилось? — спросила встревоженная женщина, приподнимаясь на кровати.
— Я разберусь. Спи, Виан. — тихо ответил мужчина.
Турианка легла, а ее супруг встал, оделся и пошел к двери.
— И что на этот раз? — недовольно спросил он в интерком.
— Это не твои отморозки, это я. — донесся усталый, но очень знакомый голос.
Рука, потянувшаяся к нише с оружием, опустилась.
— Поднимайся. — хозяин квартиры дал защитной системе дома приказ пропустить гостя.
