Как-то раз я получила возможность участвовать в создании подобного чуда, ведь настоящая "Дикая Охота" являлась именно материализованной иллюзией, созданной отчаявшимися разумными, волей случая закинутыми после изнурительного боя и шторма в изменчивом пространстве астрального плана бытия на необитаемый булыжник, когда обломки нашего корабля провалились в блуждающую портальную червоточину. Семь лет изнурительного труда двенадцати разумных и подготовки кустарных накопителей, собранных из обломков силовых систем нашего старого корабля, к которым удалось добраться, пока, наконец, мы не смогли запитать нужным количеством энергии огромный ритуальный круг и создать точную и подробную иллюзию нового корабля. Так и родился легендарный рейдер, унеся жизни троих своих создателей в момент обретения материальности...
Интересно, кто сейчас владеет "Дикой Охотой"? Когда я осталась на причале, прикрывая отход, рейдер сумел отшвартоваться, прорвать блокаду и на всей скорости уходил к нестабильному проколу в неисследованные области с полным экипажем и всеми их семьями.
Надеюсь, им удалось уйти...
— Какие ограничения? — спросил Аэтериос, внимательно рассматривая точную реплику корабля.
— Для создания простой иллюзии — только воображение. — ответила я. — И четкое знание, что именно ты хочешь сделать. Ну и энергия, которую ты в состоянии в нее вложить.
— Эта иллюзия очень точная.
Я пожала плечами, но ничего не ответила. Конечно, иллюзия точная! За семь лет работы над оригиналом была возможность запомнить его до последней заклепки и завитушки узора на парусах.
Что самое забавное, я могу материализовать настоящую "Охоту" в этой реальности, пользуясь запасами энергии Цитадели: я запомнила ее до последнего винтика и точки на рунных чертежах. Но... зачем? Корабль, конечно, красивый и необычный, он даже по космосу может летать, поскольку защитное поле создает замкнутый биом. Фурору будет — словами не описать, но практической пользы — ноль на выходе. Создавался этот корабль для совсем иной среды и для совсем иного мира.
Аэте разжал пальцы и крохотный кораблик вновь распрямил паруса и взлетел, медленно дрейфуя над столом.
— Он хрупкий? — спросил Гаррус.
— Поддержание целостности тоже потребляет энергию. — нейтрально ответила я.
Асур глянул на глубоко шокированного паренька, усмехнулся.
— Наглядно.
— Тебе для наглядности не хватило огненного шара, в который ты чуть руку не сунул? — фыркнул Гаррус, промолчавший, что он-то сам коготок подпалил.
Вместо ответа — довольная улыбка и хитрый прищур фиолетовых глаз. Я выбрала иллюзию корабля для подтверждения существования магии не просто так: эта демонстрация показала любопытному асуру возможности школы иллюзий. И Аэтериос это прекрасно понял. Как и то, насколько огромны возможности и сфера применения этого, казалось бы, небоевого направления.
— Я так понимаю, это далеко не все возможности магии?
— Именно. — я перевела взгляд на напряженного мальчика. — Видишь, Лукас, сказки иногда говорят правду: волшебство и магия существуют, а чудеса... — я улыбнулась. — Чудеса иногда, все же, случаются.
А Лукас молча хлюпнул носом. Он широко распахнутыми синими глазами смотрел на плывущий по воздуху в едва заметной мерцающей сфере щита иллюзорный кораблик, а по щекам катились слезы, и с ними выходило напряжение последних лет не самой простой жизни. Туго закрученная буря эмоций распадалась: страх, неуверенность, отчаяние, постоянное опасение за жизнь и здоровье сестры, крепнущая безнадежность и уныние, все это уходило прочь. Лукас, наконец-то, смог по-настоящему поверить в то, что чудо, на которое он уже перестал надеяться, все же, произошло.
— Что бы с нами ни случилось, на улицы вы не вернетесь. — неожиданно произнес Гаррус. — Мы взяли на себя обязательства перед вами. Даже если мы погибнем, они будут выполнены.
Ребенок от такого "утешения" вздрогнул всем телом. Иногда турианская честность не уместна, но... что поделать, утешать детей Гаррус не умеет совершенно.
— Я... я не хочу, чтобы вы... вы... вы... — от избытка эмоций Лукас заикался, проглатывая слова, не будучи в силах проговорить отдающее болью воспоминаний "погибли".
Аэтериос подсел ближе, обхватил вздрагивающего от беззвучного плача ребенка за плечи.
— Мы — не бессмертные. Пойми это и прими. — вкрадчивый бархатный низкий баритон асура проникал в самую душу ребенка. — Мы будем часто покидать вас и улетать на миссии. Надолго. Но умирать просто так никто не собирается. Ты хочешь стать военным, а воины сражаются, рискуют жизнью. Иногда — погибают. Это — естественно и нормально.
— Но... — мальчик встретил пристальный тяжелый взгляд асура. — Я... я... я...
Иллюзорный кораблик вспух облаком голубых искорок и развеялся. Мальчик всхлипнул и уткнулся лбом в плечо Аэтериоса.
— Лукас. Никогда не забывай того, что было в твоем прошлом и тех, кого ты потерял. — Аэте чуть отстранился, осторожно приподнял лицо ребенка и аккуратно вытер слезы. — Иногда бывают события, которые делят жизнь на две части. До и после. Твоя жизнь изменилась сегодня, когда ты рискнул подойти ко мне и задать свой вопрос. Проведи черту. То, что было до нашей встречи, ты не можешь изменить. Прими как есть и запомни так, как оно было.
Мальчик шмыгнул носом, всмотрелся в фиолетовые глаза, ощутимо вздрогнул.
— Я постараюсь.
— Ты не должен стараться. Ты должен делать как следует. Или не делать вообще. — поправил ребенка Гаррус.
— Я понял. — серьезно кивнул мальчик. — Я буду делать так, как надо. Если смогу.
— Сможешь. — асур улыбнулся, мгновенно превратившись в милого и доброго паренька. — А теперь успокойся. Нам нужно еще многое сделать.
Лукас согласно кивнул, снова шмыгнул носом, вытер остатки влаги с припухшей мордашки.
— Тетя Имрир! — голосок Амиры сбил накал. — А как ты стала волшебником?
— Это долгая история. Давай я расскажу тебе ее в другой раз.
— Но...
— Амира. — мягко, с легким укором в голосе произнесла я. — Истории никуда не денутся, а вот лечить тебя надо сейчас.
— Хорошо, тетя Имрир. — согласно покивала девочка. — А что я должна делать?
— Ты? Ничего. Просто постоишь ровно. Подожди пару минут. Мне надо немного подготовиться.
Амира согласно закивала, забралась с ногами на диван и устроилась удобнее возле Гарруса. Пусть пока посидит, а мне действительно надо подготовиться. Это Найлуса я могу лечить без проблем и лишних заморочек: его, как и Гарруса с Аэте, видом кровавых рисунков на коже не пронять, а вот использовать магию крови на ребенке... Да, это — эффективно и для меня проще всего, но есть одно "но": выглядит это лечение довольно неприглядно. Лукас и так дергается от любого неосторожного движения, еще не хватало его испугать зрелищем, слишком сильно напоминающим какое-то жертвоприношение.
Арсенал темного целителя тоже не подходит: он еще более "зрелищный", чем магия крови. Там я хоть своей кровью наношу рисунки. Да и Тьма, отзывающаяся при темных исцелениях, иногда пугает даже взрослых людей, что уж говорить о детях. С магией жизни у меня как-то вообще не сложилось. Остается светлое целительство. Выглядит оно гораздо красивее и приятнее для глаза, нет пугающих элементов, а то, что мне оно дается куда тяжелее... Ладно уж, от одного великого исцеления не сдохну. Хотя, после подобного извращения мне, темному существу, будет ой как не хорошо.
По моему осмысленному желанию в воздухе появились два концентрических сияющих кольца, быстро украсившихся текучим узором рунной вязи Младшего Алфавита. Ритуальная атрибутика позволит мне сгладить откат от использования неестественной для меня Первостихии и уменьшит расход энергии.
Световые круги упали на пол, мягко сияя на темном покрытии.
Проверив рунную вязь и не найдя ошибок, я жестом подозвала Амиру. Девочка слезла с дивана и подбежала ко мне.
— Стань в круг.
Амира аккуратно перешагнула светящиеся линии.
— Вот так и стой.
Она согласно закивала, блестящими от любопытства глазами разглядывая витиеватые надписи.
— Только не крутись и не двигайся.
— Хорошо.
Амира перестала вертеться и даже ладошки прижала к щекам, чтобы случайно не повернуть голову, а я начала чтение заклинания великого исцеления.
Использование школы, к которой у меня нет предрасположенности, дается тяжело, и результат не настолько эффективен: я сейчас вбухиваю прорву сил в великое исцеление, которое может и мертвого на ноги поднять, а получу в итоге обычную среднюю лечилку. Впрочем, ее хватит, чтобы вылечить ребенка. А вот восстанавливать нанесенный организму вред придется естественным путем: правильным питанием, комплексом витаминов и чем-то еще, что там Карин пропишет. Надо будет завтра показать ей детей.
Певучие слова легко срывались с языка: мои голосовые связки уже подверглись изменениям и могли воспроизводить эльфийскую Высокую Речь. Ритуальный круг разгорался, наливаясь мощью и энергией, а я чувствовала, как опустошаются внутренние резервы, и я вновь приближаюсь к черте истощения.
Наконец, ритуал дошел до своего логического завершения: накопленная энергия развернулась красивым золотистым конструктом и мягко впиталась в тело ребенка, рисунок бесследно пропал.
— Вот и все. — я вымученно улыбнулась девочке.
— Это так красиво! — Амира от переполняющих ее чувств буквально светилась радостью, восхищением и чистым, искренним счастьем. — Спасибо!
— Пожалуйста.
Меня ощутимо потряхивало. Надо пойти и полежать, успокоиться и расслабиться.
— "Имрир, что с тобой?" — волнение и опасение щедро плеснули в ментальный план.
— "Мне очень тяжело даются заклинания этой школы. Тем более, настолько энергоемкие, как великое исцеление." — честно призналась. — "Надо немного отдохнуть."
Гаррус встал, подошел, подхватил меня под локоть и повел к спальне.
— Аэте, присмотри за детьми. — коротко сказал он, тронув замок.
— Что случилось? — тут же подобрался асур.
— Светлое целительство — не мое направление. — отозвалась я.
Что-то еще пояснять не требовалось. Аэте согласно кивнул, давая понять, что присмотрит за мелкими, пока я буду отлеживаться.
— Когда Найлус вернется — разбудите. — добавила я уже в дверях. — И покорми Амиру: после лечения ее организм потребует пищи.
Словно в подтверждение моих слов, в животе у девочки предательски булькнуло.
— Иди. — отмахнулся белобрысый, легко вставая на ноги.
Двери закрылись.
Я подползла к кровати и с тихим невнятным возгласом завалилась на нее, непроизвольно скрутившись компактным комочком. До истощения, благо, дело не дошло, но резервы опустошены полностью.
Как я не люблю светлое целительство! Столько энергии уходит на лишние финтифлюшки и визуальную красивость! Особенно, у меня! Но не поспоришь, выглядит оно очень красиво и привлекательно, в отличии от других, более эффективных методов лечения.
Ладно уж. Зато ребенок в восторге.
За моей спиной прогнулся матрац: Гаррус сел на кровать и осторожно, неуверенно положил руку мне на плечо. Я оказалась в зоне его личного пространства — во внутренних слоях теплой, насыщенной и восхитительно-приятной светлой ауры.
— Мне уйти или остаться? — тихо спросил он
Я вздохнула, перевернулась на спину, встретила его взгляд. Как и всегда... бездна тактичности и естественной заботы: Гаррус искренне опасается сделать или сказать что-то не то, но в то же время очень хочет помочь. И ведь понимает, что я все это прекрасно знаю, а все равно мнется и переживает на пустом месте.
— Ррус, останься. — я осторожно обхватила пальцами его запястье.
Задумчивость, облегчение и радость с легким отголоском неуверенного смущения, окрасили верхние слои теплой и приятной ауры: каждый раз, когда я называла его "Ррус", он смущался и не знал, как на это реагировать. И нравится, что не прогоняю, оказывая знаки приязни, и вроде как не положено, и меня собой напрягать не хочет, да и сказать ничего толком не может — природная тактичность и неуверенность в себе в сфере личных отношений не позволяли сделать то, что ему хотелось лично для себя. У Найлуса подобных проблем не было в принципе: если он что-то считал нужным сделать, он это делал, предпочитая получить проблемы из-за допущенной ошибки, чем упустить возможность. Темные вообще не склонны ходить вокруг да около и наматывать себе нервы на кулак.
— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — наконец очень тихо спросил Гаррус.
— Можешь. — так же тихо ответила я. — Просто будь рядом.
Он чуть слышно выдохнул, рука едва заметно дрогнула, в ментале пыхнуло противоречивым клубком эмоций, которые, впрочем, быстро затихли, подавленные сильной волей. И задал... ожидаемый вопрос, хотя на языке крутились совсем другие слова:
— Опять истощение? — голубые глаза чуть сузились, в голосе — легкий укор.
— Нет. — я качнула головой, поглаживая сильное запястье. — Только резервы опустошены полностью.
— Я не чувствую холода. — констатация факта, скрывающая ясный вопрос.
— А я с тебя ничего не тяну: на Цитадели огромные запасы бесхозной энергии. — пояснила я, с интересом наблюдая, как меняется выражение лица, когда до него начал доходить подтекст. — Мне потребуется всего пара часов, чтобы восстановить потери.
Закономерный вопрос крутился в мыслях, но он снова спросил не то, что хотел:
— Это для тебя не опасно?
Я покачала головой и улыбнулась.
— Нет. Подобные скачки только ускоряют развитие и развертку ауры. Я хочу войти в силу в течение ближайших дней. Пока мы не улетели с Цитадели.
Ему потребовалось всего мгновение на осмысление ситуации и принятие решения, которое он высказал нейтральным вопросом-предложением:
— Мы чем-то помочь можем?
Впервые он озвучил предложение о помощи не только от себя, но и от лица Найлуса, которого уже стал считать частью своего удивительно немногочисленного внутреннего круга. И все равно это не то, что так сильно интересует ЛИЧНО его, Гарруса Вакариана. Так и будет ходить вокруг да около. А стоит ему хоть на мгновение ощутить, что его присутствие мешает или неприятно, как он тут же отойдет в сторону. Но все равно будет помогать. На расстоянии, удерживая маску вежливого и тактичного соратника, что бы ни творилось у него в душе.
Н-да. Канонный образ даже близко не передавал всю сложность ситуации. Доказывать что-то совершенно бессмысленно: огромный пласт самонаведенных закладок не позволит расслабиться и показать свою истинную личность. Слишком уж крепко он загнал себя в рамки, подстраиваясь под те идеалы, которые сам для себя создал, но которых, по своему же мнению, так и не достиг.
Мелькнула мысль: а какой он на самом деле? Не те маски, которые всю свою жизнь столь тщательно создавал для внешнего мира, а он сам, настоящий Гаррус Вакариан?
Когда войду в силу, надо поснимать всю эту пакость и поставить защиту на разум, а то ее вид приводит меня в откровенный ужас. Особенно, вид ослабленной последней вуали, готовой вот-вот рухнуть и обнажить ядро личности.
— Вы уже мне помогаете. — ответила я, с интересом рассматривая его кисть. — Больше, чем кто-либо еще в этой реальности.
