— Найлус. Ты понимаешь, ЧТО сейчас мне сказал?
— Не считай меня идиотом, дядя. — он раздраженно дернул мандибулами. — Ты должен знать о такой способности своего Спектра. Тем более, Имрир не ставила целью скрыть это от меня или от Гарруса. Скорее, наоборот. Узнали мы об этом ее даре довольно быстро.
— По твоим словам, она тебе доверяет?
— Что удивительно — да. По ЕЕ словам, у подобного дара есть и оборотная сторона. Ментальное зеркало.
Советник на мгновение задумался.
— Доверие порождает доверие?
— В ее случае — да. Она нам доверяет. Мне и Гаррусу. — Найлус хмыкнул. — Я бы вряд ли рискнул раскрыть ТАКОЙ дар без крайне серьезной причины.
— И полагаешь, у нее нет такой причины?
Найлус встал.
— Есть. — коротко, сухо, жестко сказал он.
В комнату вошла Виан и остановилась, наблюдая за двумя напряженными и раздраженными мужчинами, готовыми защищать то, что считают правильным.
— Она боится повторения того, что было в ее прошлой жизни. — продолжил говорить Найлус, сцепившись взглядом с советником. — Недоверие и агрессия окружающих, неприятие, желание посадить ее под замок и изучать, как необычного и опасного зверя. Я понимаю ее. Вероятность подобного исхода крайне велика. Полагаю, именно это и является причиной, почему она не желает иметь дело с расой своего реципиента.
— Она не человек? — уточнил Спаратус.
— Насколько я понял — нет. Но точнее она скажет позже. Попросила немного подождать.
— Только спарринг здесь не устраивайте, пока ждать будете. — ехидно вмешалась в разговор турианка.
Хэймон и Найлус резко повернулись. Крайк непроизвольно дернул рукой к груди: на неосторожное движение рана отозвалась острой колющей болью.
— Вы разбудите детей. — укоризненно сказала Виан.
Найлус удивленно моргнул.
— Каких детей, тетя?
— Спящих. — мягко, но очень выразительно сообщила очевидный факт турианка. — Сильно болит?
— Практически не беспокоит.
— Да, я заметила.
— Я был неосторожен.
— Это я тоже заметила. — женщина неспешно пересекла комнату и остановилась перед мужем. — Хэймон. Если ты узнал, что хотел, полагаю, можно перенести дальнейший разговор на утро.
Спаратус согласно кивнул.
— Можно. — устало согласился он.
— Девочку нужно перенести в гостевую, а младший Вакариан пусть спит на диване. — Виан покачала головой. — И что нужно было делать во время перелета, чтобы довести себя до такого состояния?
— Лечить. — пробурчал Найлус.
— Долечились. — женщина нахмурилась. — Вам двоим нужно повторное приглашение?
— Я перенесу Имрир.
В ответ — скептический взгляд Хэймона и укоризненный — Виан.
— Найлус. Ты уже был... неосторожен.
— Дядя, вы оба без брони. Замерзнете, пока донесете.
— В квартире тепло. — нейтрально ответил Хэймон.
— Это не имеет значения.
— Хэймон. — вмешалась Виан, прежде, чем ее супруг продолжил вдумчивый допрос племянника, имевшего неосторожность на него напроситься. — У тебя с утра заседание. Полагаю, с детьми ты захочешь поговорить до этого знаменательного события.
— Что, далатресса будет с утра вместо Валерна? — Найлус быстро сообразил, что такого знаменательного может быть в обычном рабочем заседании Совета, которые проходили по нескольку раз на день.
Спаратус поморщился и кивнул.
— Требуют отдать декстро-планету людям. Далатресса и Тевос уже договорились. Теперь пытаются продавить свое решение, поскольку для его принятия необходимо единогласное согласие. Валерн с этим решением не согласен, но против далатресс не пойдет.
— Для чего это они делают?
— А ты не догадываешься?
Найлус брезгливо поморщился.
— Племянник. — тонкая ладошка турианки опустилась на закованное в броню плечо. — Полагаю, дорогу до своей комнаты ты не забыл. Оружие и броню оставь в арсенале. Твои вещи остались на месте. И я была бы признательна, если бы ты в следующий раз гранаты оставлял в арсенале, а не в своей комнате.
В мягком голосе явственно прозвучал четкий, не подразумевающие двоякого толкования приказ, смешанный с укором и иронией.
— Я понял. — Найлус тяжко вздохнул, с досадой вспомнив, что не отдал приказ на вывод своей квартиры из консервации.
— Умница. — Виан улыбнулась. — Свободен.
Глава 24: Я вас внимательно слушаю
Разбудила меня яркая вспышка эмоций, пронесшаяся по ментальному плану где-то совсем рядом. Гаррус? Я вслушалась в ментальный план. Точно. Гаррус проснулся. Натянув повыше пушистый плед, я подгребла подушку, устаиваясь удобнее, и...
Стоп! Подушка, плед...
Я резко распахнула глаза, уставившись на светло-серебристую тумбочку, на которой лежал мой инструментрон и помигивал значком пропущенного вызова.
Да твою ж...
Прекрасно! Просто изумительно! Я заснула на своем первом отчете в доме у советника Спаратуса!
Глухо булькнув ругательство, я перевернулась на спину и уставилась в потолок незнакомой мне комнаты, пытаясь восстановить в памяти, что же произошло после того, как я отключилась под размеренный голос драгоценного наставника. Что бы там ни говорили, даже когда спишь, в мозг продолжает поступать информация, считываемая органами чувств, и при определенной сноровке можно восстановить как минимум звук, а как максимум — все, кроме визуального изображения, отсутствующего по вполне понятной причине.
Восстановить-то я восстановила... И что теперь делать?
Села, хмуро глядя на закрытую дверь. Найлус, вот мог же предупредить, что тебе надо переговорить с советником наедине, чтобы утрясти вопросы относительно моей персоны! Зачем надо было меня усыплять? Не доверяет? Нет, не то. Я слишком четко его ощущала, чтобы возникали такие вопросы. Он мне начал доверять. ДЕЙСТВИТЕЛЬНО доверять, а не так как раньше — сдержанное вежливое внимание. Вот и сейчас. Решил и сделал, не поставив в известность. И знает же, что я не буду на него из-за этого злиться.
Вот в кого он такой? Я вздохнула. Что за странный вопрос? И так понятно в кого. В своего наставника, незабвенного Сарена Артериуса.
В памяти само собой всплыло случайно увиденное яркое поверхностное воспоминание, не дающее Найлусу покоя со злополучного Иден Прайм. Четкое, выжженное в памяти, отдающееся глухой болью: Сарен, падающий на колени возле умирающего от его же руки ученика, поднимающаяся рваными рывками рука, сжимающая массивный черный пистолет, судорожное нажатие на спусковую пластину и — оцепенение. Очень, очень характерное оцепенение, когда разом каменеет тело. А ведь именно так цепенеют, когда отсекаешь разум от управления телом. Я знаю, сама как-то раз на себе ощущала подобное по милости наставника-менталиста.
Неужели все же контроль Властелина? Очень на то похоже... И хорошо укладывается в цепочку событий, объясняя многие странности канонной истории.
Если Сарен и правда под подчинением Властелина, это сильно облегчит мне работу. Но — сомнительно, что дело только в подчинении. Есть что-то еще, что удерживает этого турианца возле Жнеца. Неужели и правда Назара пообещал Сарену сохранить его вид в обмен на сотрудничество? Или что-то еще? Это я смогу узнать только тогда, когда увижу его лично. А до того времени приму за рабочую гипотезу, что Сарен Артериус все же, не является предателем своей расы. Он им и в каноне-то не был, так отчего бы ему быть им в реальном воплощении?
Личная встреча покажет, ошиблась я или нет. В конце концов, убить можно всегда, а уж уничтожить чужую репутацию — вообще не проблема. Полагаю, Андерсон и Удина с удовольствием и большой самоотдачей в этом деле поучаствуют. Другое дело эту репутацию сохранить. Тут уж придется постараться. Не ради самого Сарена, который мне, по большому счету, безразличен, а ради Найлуса, весьма болезненно воспринявшего произошедшее.
Где-то рядом вновь полыхнули яркие эмоции Гарруса, но на этот раз появился отголосок эмоций Найлуса. Не спят уже. Но меня не будят. Занятно... Дают отлежаться и отдохнуть? Более чем вероятно.
Прикрыв глаза, я открылась ауре этого дома. Яркой, теплой, живой, ласково окутывающей меня. Она успокаивала, подпитывала и поддерживала всех, кого приняли хозяева дома. Надо же... меня тоже приняли, переведя в статус "свой". Отчего бы это?
— "Доброе утро." — раздалась где-то совсем рядом ехидная мысль.
Четкая, уже точно направленная. Ну надо же, драгоценный наставник заметил, что я проснулась.
Быстро же у него эмпатия проявилась...
— "И тебя туда же." — проворчала я, садясь на кровати. — "Порадуй меня и скажи, что я не сплю в доме у советника Спаратуса."
— "Порадую, ты дома у моего дяди."
— "Сволочь ты, Крайк."
Вместо ответа — полный иронии и ехидства образ растерянного Гарруса, сонно хлопающего глазами в попытке понять, что происходит. И Спаратуса, с интересом за этим наблюдающего.
— "Мда, и ни капли раскаяния."
Изображение пропало, до меня донеся отголосок раздражения. Что, опять отвлекся и что-то не то сделал? Глянула внимательнее. А, чуть в дверной косяк не врезался. Ну так я его предупреждала, чтобы был внимательнее к реальности, когда на ментальной связи сидит.
В дверь чуть слышно постучали.
— "Заходи уже, знаешь же, что не сплю."
Индикатор мигнул, створка бесшумно скользнула в стену, являя мне довольную и наглую рожу Найлуса.
— Должен же я проявлять хоть видимость приличий. — сообщила эта язва.
Встретив мой скептический взгляд, он тихо вибрирующе рассмеялся, подтянул к себе стул, сел, положив локти на спинку и подпер голову под подбородок правой рукой. Опять в броне, полный боекомплект на местах. Даже гранаты в кассете на набедренном захвате. Разве что перчатки да шлем не одел.
— На войну собираешься?
— Моя паранойя удлиняет мне жизнь. — усмехнулся он.
— Ну-ну. — перед глазами против воли всплыл образ: захлебывающийся кровью Найлус, бессильно лежащий на плитах космопорта и пытающийся мне сказать правду о произошедшем.
Зеленые глаза потемнели.
— Я помню. Доверие чуть не стоило мне жизни. — пальцы сжались в кулаки до хруста и вновь расслабленно легли на спинку стула. — Даже зная, что он сделает, я не смог бы выстрелить ему в спину, когда у меня была такая возможность.
— А она была?
— Была. Я находился на расстоянии десяти метров от Сарена, и он меня не заметил. Пока я его не окликнул.
И яркое воспоминание: расхаживающий взад-вперед по человеческому космопорту знакомый турианец в белой броне.
— Я тебя предупреждала.
— Я знаю. — яркие зеленые глаза ощутимо потемнели, и мне на какое-то мгновение показалось, что по черной броне проскочило тусклое багровое свечение. — До сих пор не могу поверить, что он выстрелил.
— Я тоже не могу в это поверить.
Найлус впился в меня тяжелым взглядом, буквально вынуждая говорить.
— Прости, но я видела твои воспоминания. О случившемся в космопорте. Они слишком яркие, и я...
— Имрир, я знаю, что ты можешь увидеть мои воспоминания или услышать мысли. Я НЕ возражаю. И не хочу впредь слышать извинения. — прервал он мою попытку извиниться за несанкционированное сканирование. — Я же не прошу прощения у всех вокруг за то, что у меня очень острый слух.
— Сравнил.
— За свою жизнь я услышал много того, что мне не предназначалось. — пожал плечами Найлус. — Твое мнение о произошедшем на том космопорте?
— Прямой приказ Властелина, которого Сарен физически не смог ослушаться.
— Это возможно?
— Более чем.
— А ведь он пытался меня предупредить: он солгал. — хмуро пробормотал турианец. — Мне показалось, что он чего-то боится. Я так удивился, что не обратил должного внимания на его слова.
Что?
— Сарен боялся? — переспросила я.
— Да. Хотя внешне это практически не проявлялось.
Кусочки мозаики медленно, со скрипом вставали на свои места. Страх — очень сильная и универсальная эмоция. Страх — он одинаковый, независимо от того, что его вызвало. Как и не важно, боятся за себя или... или за кого-то, ведь в этот момент мысли мечутся, словно вспугнутые птицы, сложно четко вычленить причину страха. Он поднимает колоссальный пласт воспоминаний, ассоциативные связи возникают и рвутся сами собой, забивая восприятие и мешая верно выделить суть. Даже если с точки зрения того, кто испытывает страх, его причина кристально ясная и понятная. Ведь именно страх, как и ярость, как и душевная боль могут сломать практически любое подчинение. На какое-то время.
— Найлус. Он боялся ЗА ТЕБЯ! И этот же страх тебя погубил.
Зеленые глаза сощурились.
— Ты считаешь...
— Неверная интерпретация страха — это САМАЯ распространенная ошибка менталистов, независимо от уровня силы и навыков. Когда разумный испытывает не опасение, а настоящий страх, его сознание и подсознание работают фактически на износ, полностью активизируя ресурсы мозга и тела, иногда вводя разумного в состояние, подобное аффекту, когда разум теряет власть над телом, уступая ее подсознанию и инстинктам. И чем сильнее этот страх, тем сложнее понять его причины. Властелин допустил ту же ошибку, что и сотни тысяч других менталистов: он неверно вычленил причину страха. Он принял тебя за угрозу и...
— И заставил Сарена эту угрозу устранить. — глухо закончил фразу Найлус.
— Его поведение после выстрела косвенно подтверждает это предположение.
— Он едва не застрелился.
— Согласись, странная реакция на свои же действия, не так ли?
— Чем ему это грозит?
Я поморщилась от мощного вала сумбурных эмоций.
— Для начала успокойся и не впадай в то же состояние, в котором был твой наставник, когда увидел тебя на том космопорте.
Эмоции резко улеглись.
— Имрир, я спокоен. — ровным голосом отчеканил Найлус и картинно сложил руки на спинке стула.
— Да-да, я уже заметила, что у тебя отличный самоконтроль. — вздохнула я. — Если то, что я знаю о твоем наставнике правда, то долго он не проживет и при первой же удобной возможности пустит себе пулю в голову. Или в нужный момент чего-то НЕ сделает и позволит себя убить. — я встала, поправила перекрутившуюся одежду. — Полагаю, вера в то, что Жнецы пощадят ваш вид, если он будет сотрудничать и выполнять приказы Властелина, начинает угасать. А когда эта вера угаснет окончательно, у Сарена пропадет единственная причина, вынуждающая его жить. Он же считает, что ты — мертв, а его самого обвинили в предательстве.
— Недалеко от правды.
— Недалеко. Но — не правда.
— Что ты будешь делать теперь? — поинтересовался Найлус, следя, как я расхаживаю по комнате.
— Теперь я буду думать, как вытащить его из того дерьма, в которое он успел влезть. — я остановилась. — Как ни странно это звучит, я искренне надеюсь на Властелина.
Найлус от такого подавился воздухом на вдохе и закашлялся.
— Что?
— Я искренне надеюсь, что Властелин не позволит твоему наставнику вышибить себе мозги! — буркнула я. — Ему что-то надо от Сарена. Надеюсь, ему это все еще нужно, и Назара проследит, чтобы его избранник не погиб от своей же руки.
— Назара? Это звучит как его имя.
— Это и есть его имя.
