— А ты? — спросила я, принявшись потрошить указанные коробки.
Где-то были бутылки с шампунем и прочей такой милой и ароматной радостью...
— Я присоединюсь. — несколько невнятно ответил он, рывком поднимая три увесистые коробки и унося в спальню. — Разберу только... где чьё...
В коробках оказались только шмотки из магазина Дашо.
— Ты не видел...
— Уже в ванной. — донеслось из спальни. — Вчера отнес. В стенном шкафчике.
Забрав полотенца, ушла в ванную, благо, Ррус дверь не запирал.
В просторном помещении было очень тепло и влажно, за раздвинутой полупрозрачной зеленой перегородкой душевой шумела вода. Возле тумбочки прямо на полу валялись грязные и окровавленные вещи Гарруса. На тумбочке лежал уже почищенный визор.
Поставив стоймя упаковку полотенец на прозрачную полочку, я отнесла визор в спальню, положила на тумбочку рядом с мятыми упаковками ленточек и вернулась в ванную комнату. Когда-нибудь Ррус точно свою любимую боевую фенечку угробит!
Так, где тут этот стенной шкаф? Стены, покрытые мелкой абстрактной мозаикой таинственно молчали, никаких кнопок и намеков на этот самый шкаф видно не было. Еще раз осмотрела стены... Результат тот же.
— "Найлус, а шкаф-то где?"
— "Нажми на красную плитку. Она там одна такая." — пришел беззвучный ответ.
Красная плитка обнаружилась чуть в стороне от ростового узкого зеркала. Нажала. Часть стены ушла в паз, открывая небольшой встроенный шкаф с полочками для всяческих банных принадлежностей. Там же, на нижней полке обнаружились наши покупки. Судя по неповрежденной пленке, никто их не распаковывал.
— Ррус, тебе что-то нужно? — громко спросила я.
Перегородка отодвинулась.
— Мыло дай. Мы, вроде, его покупали... — попросил парень. — Здесь только обмылки остались.
Разодрав пленку на одной из упаковок, я вытряхнула на тумбочку наши покупки.
— Сейчас... найду только.
Так, что тут... какие-то химикаты... Это что? Плотный брусок непонятно чего в жесткой непрозрачной упаковке. Следующая упаковка... Вот они, мыльно-рыльные принадлежности.
Где там это мыло? А, нашла. Небольшая коробка с шестью вытянутыми овальными в сечении брусками, упакованными в вездесущую цветную пленку. Каждый. Распаковала брусок в красной пленке. Оказалось — фруктовое мыло. Остальное положила рядком на стеклянную полочку.
— Держи. — заглянув за перегородку, передала Гаррусу мыло и мочалку.
— Спасибо. — он чуть заметно улыбнулся.
Я вернулась обратно к рассыпанным баночкам. Где там мой шампунь и бальзам с кондиционером и еще какой-то ерундой?
Быстро расставив покупки на полки, я нашла милые сердцу блага высокоразвитой цивилизации. Подумать только, как мне не хватало всего этого в моих перерождениях! Особенно, первых!
Натуральное мыло — это только звучит красиво! И только для тех, кто не видел это "натуральное мыло", изготовленное в мирах, где "технический прогресс" — это неизвестное заклинание, а вершиной этого самого прогресса является простейший арбалет!
В лучшем случае то, что хоть с какой-то натяжкой можно назвать мылом, это... кипяченный в растворе золы подтухший или совсем стухший, многократно пережаренный жир... Иногда — с остатками скисшей и забродившей жратвы и не сбежавшей вовремя ползающе-летающей живностью. Ладно еще, если эту гадость до состояния мыла доведут, а не как обычно — жидкая едкая склизкая дрянь... Про стирку в разложившейся моче животных... ну и людей тоже... вообще молчу... Было и такое...
Как вспомню, так вздрогну...
— "Мрир, что случилось?" — пришла встревоженная мысль Найлуса, а буквально через пару мгновений он сам зашел в ванную.
— Да ничего не случилось. Вспомнила, чем приходилось мыться в некоторых своих перерождениях. — я брезгливо передернула плечами.
— Все настолько плохо было? — осторожно спросил выглянувший из-за перегородки Гаррус.
Я просто кинула им пару воспоминаний: никакие слова не опишут ЭТО во всей красе! Найлус полыхнул яркой брезгливостью, Ррус оторопел и что-то уронил. Полагаю, мыло он и уронил.
— Какая мерзость... — буркнул он. — Теперь опять помыться хочется.
— И не говори. — я поморщилась. — Зато знаешь, как быстро я освоила искусство мыловарения? При первой же возможности!
Затрещал разрываемый пластик: Найлус распотрошил упаковку полотенец.
— К сожалению, бывают миры, где даже за такое элементарное действие можно получить клеймо "ведьма" и загреметь в казематы местных религиозных фанатиков или сходу на плаху или костер. Любят они жечь всех, кто неугоден.
Тяжелая темнокожая рука опустилась мне на плечо.
— И тебя...
Я покачала головой.
— Тогда я уже была каким-никаким, но магом. — усмешка сама собой скользнула по губам. — Ты не представляешь, как они визжали, когда я им наглядно продемонстрировала, что такое НАСТОЯЩАЯ ведьма... И чем может закончиться попытка возвести меня на костер.
Найлус усмехнулся.
— Полагаю, они этот акт просвещения не оценили?
— Нет, что ты! На меня ТАКУЮ охоту объявили... — я передернула плечами.
— Двери закройте... — буркнул Гаррус, снова выглядывая из-за перегородки. — Холодом тянет.
Двери были закрыты, а мы — разделись, скинув грязные шмотки в стиральную машину, обнаружившуюся в очередной скрытой нише. Непонятный твердый брусок на проверку оказался аналогом стирального концентрата и был скормлен машине вместе с капсулами каких-то химикатов, растыканными в специальные гнезда.
Мои воспоминания о средствах гигиены, имеющих хождение в некоторых мирах, а также общее состояние этой самой "гигиены" на двух представителей очень чистоплотной расы произвели неизгладимые впечатления, так как мылись они с каким-то остервенением. Потом с удовольствием вымыли меня и особо тщательно — мою голову. Особенно после того, как обнаружили на затылке запутавшиеся в волосах бурые ошметки непонятно чего... ну или кого, что вероятнее.
Наконец, распаренные и довольные, одевшись в легкую удобную домашнюю одежду, мы выползли на кухню. Гаррус занялся эргом, намешав какую-то новую фруктовую смесь, Найлус и я быстро оформили поесть и легкие закуски, все это богатство вместе с парящими кружками ароматного напитка было перенесено в гостиную. Запоздалый обед плавно перетек в своевременный ужин под бубнеж ведущего вечерних новостей.
Как ни странно, об инциденте на Рынках упомянули вскользь: приснопамятная журналистка Калисса как-то-там-ее разорялась о беспринципности мультивидовых и инопланетных банд, применяющих на территории жилого лепестка боевое оружие и штурмовые гранаты, с придыханием и пафосом вещала о массовых жертвах среди мирного населения и прочее подобное бла-бла.
— Это где она там нашла "мирное население"? — лениво поинтересовалась я, перекатывая в руках кружку с горячим эргом.
— Мрир. Это же "горячие новости". — ответил Гаррус. — Они живут за счет чужого горя, катастроф и трупов. И любят нагнетать атмосферу.
— Иначе их никто смотреть не будет. — Найлус растекся на диване, с удовольствием обгрызая мясо. — Эти самые "мирные жители" очень любят смотреть, как умирают другие. Желательно, где-то подальше, чтобы их самих это не задело. А вот когда столь любимые ими кровавые разборки докатываются до них, то...
— О да, визг, крики, вопли и прочие прелести общественного недовольства. — я пренебрежительно фыркнула.
На огромном экране разворачивались кадры разгромленного Нижнего Рынка.
— А ничего так народ повеселился.
Найлус усмехнулся, Гаррус поморщился, и дальше мы смотрели выпуск новостей в молчании.
Ничего особо интересного мы не узнали. Все списали на бандитские разборки, крупным планом показали работающих мужиков, убирающих трупы. Раненных к моменту прибытия репортеров уже увезли в госпиталь. Тихо догорали кем-то подорванные три аэрокара в разных концах площади.
Самое любопытное, что ближе к центру, где мы находились в момент начала разборок, кровищи и трупов было меньше всего. Видать, на периферии и без нас нашлись желающие свести старые счеты под шумок чужих разборок.
— Хорошо погуляли. — вынесла я вердикт.
— Неплохо. — согласился Найлус. — Посмотрим, что нам за это будет.
Гаррус неожиданно напрягся.
— Имрир... что у тебя с рукой?
А что с рукой? Я подняла кисть, повертела, с интересом рассматривая медленно проступающий сквозь кожу узор сегментной брони.
— Да ничего. Перестройка организма начинается. Не обращайте внимания. — я вяло отмахнулась. — Это нормально.
Новости закончились и началась какая-то развлекательная муть, вроде как юмористическая программа. Юмор оказался плоским, низкосортным и пошлым, сценки отвратительными и совершенно неинтересными, так что местный аналог телевизора был переключен на музыкальный канал.
Под приятную ненапряжную музыку мы убрали стол, оставив только закуски, Найлус подтащил поближе ящики с бухлом, и мы занялись инвентаризацией: что мы там понакупали на пьяную голову, никто из нас не помнил. Спиртное рассортировали по типам, и все, что было L-формы, закинули обратно в ящик и отфутболили к стене. Мне-то все равно что пить, а вот мои турианцы могут и отравиться. Оно нам надо, на пьяную голову следить, что и кому в стакан наливаем?
— Посиделки в баре прошли зря. — Найлус вытащил наугад бутылку.
— Это потому, что протрезвели? — с ехидцей спросил Ррус.
— Именно!
— Зато погуляли хорошо. — возразила я, с интересом рассматривая батарею разнокалиберных бутылок.
Гаррус как-то погрустнел:
— Как бы потом плохо не стало.
— Так это ж будет потом. — отмахнулась я.
Найлус откупорил какую-то пузатую бутылку, налил по стаканам почти прозрачную золотистую жидкость.
— Попробуй. — он протянул мне бокал. — Довольно приятное вино. Не думал его встретить на Цитадели. Оно обычно не вывозится из Иерархии.
— Почему?
Я пригубила напиток. Нежный абрикосовый вкус с оттенком клубники. Градус слабый. Не больше двенадцати.
— Приятный вкус. Необычный.
— Это вино делается на одной нашей планете из местных фруктов. — пояснил мне Гаррус, покачивая с руке бокал. — Такой вкус у него только пока вино молодое. Уже на следующий год он меняется и становится более... резким.
— Ага, из него на следующий год как раз уксус делают. — ухмыльнулся Найлус.
Вино пошло на ура, легко и ненавязчиво ударяя в голову. Или это уже не только вино? Не знаю, но настроение резво рвануло вверх, у меня появилось шило в заднице, не дающее сидеть спокойно и толкающее на приключения... Ну, например, посмотреть, как тот кроган поживает... который с Рынка...
Да, крогану надо определенно нанести визит вежливости...
Ррус перехватил меня на пол пути к двери, и вино сменилось каким-то пряным ликером забавного голубого цвета, а шило как-то резко пропало: парни устроили меня между собой, а я быстро пригрелась на пересечении их аур. Желание лишний раз дергаться утекло: меня приятно гладили и рассказывали интересные истории и байки.
Алкоголь крепчал, разговор ни о чем плавно перешел на воспоминания. Истории постепенно становились все более серьезными, вспоминалось глубоко личное, до сих пор берущее за душу. Своеобразная исповедь тем, кто может понять. Мы просто изливали душу, рассказывая то, от чего болело сердце. Эмоции давили на мозг, отдаваясь резонансом.
Я рассказала о своих перерождениях. Некоторых из них. Как, например, перерождение в мохнатую помесь кошки и хомяка метр в высоту. Парни ржали, когда я жаловалась, как подцепила местный аналог блох на болоте и рассказывала, как я их потом выводила из густой шерсти.
А я посмеялась, когда Гаррус и Найлус рассказывали истории с учебки и ранней службы. Особенно забавно было, когда Ррус заикнулся о своей службе в Патруле и истории его терок с инструктором по рукопашке: пересказывая нам девять раундов жестокого мордобоя, он внезапно засмущался и попытался технично слиться. Но мы вдвоем его раскрутили на окончание истории. В этот момент он был очень мил и полыхал ярким смущением.
Найлус, посмеявшись, рассказал о своем мордобое по малолетству с инструктором:
— Когда нас уже собрались растаскивать, инструктор отвлекся, и я это чучело чуть не покалечил. Серьезно.
— И что? — спросила я.
Найлус поморщился.
— Назначили инструктором меня.
— А он?
— А что она? Долго ржала и выражала сочувствие два года. Потом в разведку ушла...
Тут уже смеялись дружно.
А потом я начала рассказывать о своем обучении в Академке. Про хохмы менталистов и ужасы их работы, про последствия, про то, что можно при должной фантазии сделать из разумного существа, и сколько это потребует сил и времени. Про ментальное и энергетическое истощение, от которого элементарно можно впасть в кому, из которой уже не выйти без посторонней помощи, и сгореть до состояния иссохшей мумии.
Турианцы впечатлились и спросили о том, как помочь в подобной ситуации. Я рассказала все, что знала. О прямой и косвенной передаче энергии, о ментальных "шторках", от которых проблем порой больше, чем пользы. Особенно, когда они падают, и разум идет вразнос. Рассказала, как происходит регенерация естественным образом во время сна, еды или секса.
По просьбе Гарруса описала, что такое канал энергетической подпитки и как его создать, показав в качестве примера уже установленный и работающий на Найлусе..., а сам Найлус рассказывал о службе в статусе Спектра, об особенностях разных видов, о традициях и обычаях своего народа. Гаррус описал пару занятных обрядов и праздников, распространенных в родном мире...
В общем, было... познавательно.
А потом меня скрутила первая судорога. Пока еще первая, слабая. Так сказать, предупредительная... Но дух вышибло из меня знатно!
Всполошились парни мгновенно.
— Имрир! Что происходит! — встревоженно спросил Гаррус, когда меня попустило.
Из спальни вышел Найлус, неопределенно махнул рукой. Ррус тут же встал, поднял меня на руки и перенес на свежеперестеленную кровать.
— Начинается перестройка организма.
— Мы чем-то помочь можем? — Найлус присел рядом.
— Достаточно быть рядом. И... ничему не удивляйтесь. Тело будет перестраиваться как ему захочется. Процесс неконтролируемый, пока не пройдет синхронизация организма и ауры, и не активируется дар метаморфозы.
Слова про перестройку тела были поняты правильно: меня быстро вытряхнули из одежды и замотали в пушистое одеяло.
Хорошие они. Заботливые...
— Ррус. — я выпростала из-под одеяла руку и легко погладила его по щеке. — Не надо так нервничать. Ничего страшного не происходит.
Он осторожно обхватил мою кисть обеими руками, напряженно глядя, как стремительно темнеет кожа на предплечье и прорастает естественной хитиновой броней... чтобы буквально через пару минут растрескаться и снова стать кожей. На местах раскола выступили капельки крови. Гаррус осторожно тронул кровавую дорожку.
— Это — нормально?
— Это — бывает. — я улыбнулась.
— Мы будем рядом. — Найлус устроил меня удобнее. — Если что-то потребуется — скажи. Мы сделаем.
