— Пусть спят. Все равно пока никаких дел на утро нет. — я зевнула.
— В таком случае, предлагаю заглянуть в секретариат Спецкорпуса и забрать документы Рруса. — выдвинул здравое предложение Найлус.
— И позавтракать. — добавила я.
— И это тоже.
План на ближайшее время был составлен, и мы двинулись к нашему аэрокару, возле которого уже скучали два знакомых нам СБЦшника.
— Гаррус, тебя поздравить или посочувствовать? — полюбопытствовал Десари вместо приветствия.
Ррус поморщился.
— Уже узнал?
— Так рассылка пришла с обновившимся списком действующих Спектров. — последовал закономерный ответ. — Я обычно все обновления читаю сразу во избежание ненужных проблем.
— Резонно. — признал Гаррус. — Я еще не определился: надо меня поздравлять или соболезновать.
СБЦшники поржали, попрощались и свалили на новый круг патрулирования знакомой до бешенства территории. Но не успели мы сесть в аэрокар, как они вдруг резко развернулись и пошли обратно.
— Что случилось? — удивленно спросил Гаррус.
— Да Этот здесь. — недовольно буркнул второй патрульный, Аррек , и указал на ханара, парящего под большим развесистым деревом.
Медуза переливалась световыми всплесками и что-то втирала проходящим мимо разумным.
— А что за проблема с медузой? — не слишком вежливо спросила я.
— Да повадился тут проповедовать, но лицензии у него нет и покупать не хочет. Выставить силой нельзя — послы ханаров тут же вой поднимают. Видите ли, мы мешаем их Проповедникам нести свет о величии Вдохновителей. Азари их поддерживают: они тоже уважают протеан и спускают Проповедникам подобные вольности, пока ханары не становятся причиной общественных беспорядков.
Я не сдержалась и хихикнула. Видя непонимание в глазах Гарруса, я пояснила по менталу:
— "Когда они познакомятся с живым протеанином, полагаю, свет их веры резко потускнеет."
— "Мрир, протеане же все вымерли." — пришла недоуменная мысль Гарруса.
— "Не все. Есть еще одно условно-живое насекомое, дрыхнущее в криокапсуле на Иден Прайм. Капитан Явик."
Найлус полыхнул удивлением и переспросил:
— "На Иден Прайм есть Архив?"
— "Если мне не врут мои знания и память, это не совсем Архив. Я бы назвала это своеобразной базой, на территории которой есть стазис-блок, где в капсулах должны были ждать пробуждения около трехсот тысяч протеан. Но из-за каких-то там проблем, не помню каких именно, ВИ по имени Победа отрубил их всех от питания, перенаправив энергию на одну-единственную капсулу: Явиковскую. Под его же возмущенные вопли."
— "Жестоко." — оценил ситуацию Гаррус.
— "Как есть. С их ВИ им даже Жнецов не надо. Я собираюсь найти и отрыть это насекомое. Оно нам пригодится: азари и ханаров займет на раз, а характер у него на редкость паскудный. Он им покажет, расскажет и подробно объяснит, что надо было делать с их наследием. А так же сообщит свое мнение об их умственных способностях, здравом смысле и прочих несуществующих по его мнению явлениях."
Я сбросила пару сохранившихся в памяти эпизодов с высказыванием Язвища. Гаррус от таких оборотов обалдел, а Найлус совершенно беспардонно заржал.
— Не смешно. — буркнул Десари.
— Ты странно выглядел, Гаррус. — добавил Аррек.
Гаррус встрепенулся:
— Да так, любопытные воспоминания... всплыли.
— И что вы с ним будете делать? — я указала на медузу, приставшую к задерганному саларианцу.
— Ничего. — Десари раздраженно дернул мандибулами. — Этого выгоняли раз шесть только на моей памяти. Все без толку: через пару дней — возвращается и продолжает проповедовать.
— Неужели нельзя решить этот вопрос?
— Можно. Но покупать лицензию Этот не хочет, а надавить через посольство не получается. Ханары не желают следовать правилам о проповедях, установленным на Цитадели. — Аррек раздраженно махнул рукой.
— Много проблем доставляет?
— Сам по себе он довольно безобиден, но если попадешь на пост неподалеку от него — замучает проповедями. — турианец полыхнул раздражением и унынием. — И служащие района жалуются на него: он же ко всем подряд пристает.
Патрульные с нами попрощались и потопали по своему маршруту, а мы — погрузились в аэрокар и полетели в администрацию Спецкорпуса.
Много времени посещение администрации не заняло: отлаженная система позволила легко и без лишней волокиты получить нужные нам документы, и к восьми утра мы были полностью свободны. Делать было особо нечего. На "Нормандию" лететь смысла никакого: корабль все еще на ремонте и переоборудовании, напрягать экипаж с утра пораньше явлением начальства смысла нет, если возникнут проблемы, мне о них доложат. Так что, заглянув по дороге в какую-то кафешку, мы прихватили с собой еды и полетели домой.
Спать хотелось неимоверно, гулять в полуобморочном состоянии — удовольствие сомнительное, никаких дел, требующих нашего присутствия, не было, и по негласному решению Найлус развернул аэрокар и через сорок минут мы уже ввалились в его квартиру.
— Интересно, когда нас поднимут в следующий раз? — зевнув, полюбопытствовала я, заваливаясь на кровать.
— Надеюсь, не скоро. — буркнул Найлус, устраиваясь рядом с невнятным ворчанием. — Ррус, хватит психовать!
Гаррус все еще был на взводе после назначения и никак не мог успокоиться, нарезая круги по гостиной. На окрик Найлуса он зашел в спальню, присел на край кровати, полыхая тревогой, растерянностью и каким-то странным непониманием.
Его так сильно выбило назначение?
— Успокойся уже!
— Но это же...
— Лишняя работа это! И много дерьма, которое тебе придется раскапывать и вычищать! — рыкнул Найлус, приподнимаясь на локте. — Такие права Спектрам даны не просто так! Думаешь, за время работы следователем, ты копался в отбросах? Поверь, работа Спектра... если ее, конечно, выполнять как следует, даст тебе возможность увидеть изнанку этого кластера во всей ее неприглядности. Через пару лет у тебя окончательно испарятся остатки иллюзий.
— Я это понимаю. На Цитадели...
— Лишь бледный отблеск того, что ты увидишь в системах Терминуса и в Скиллианском Крае! — перебил его Найлус, садясь. — На Цитадели соблюдается хотя бы видимость приличий: никто не позволит гадить в столице по-настоящему. На мелкие нарушения смотрят сквозь когти, но что-то серьезное... Сам понимаешь, реакция будет мгновенной.
Гаррус молча кивнул, соглашаясь со словами Найлуса. Эмоциональный фон изменился: растерянность пропала, вместо нее клубилась собранная расчетливость и внимание.
— Но там, по ту сторону ядра галактики... — короткое покачивание темнокожей головы, ярость в эмоциях и бессильный гнев. — Знал бы ты, как мне порой хочется вызвать Флот... НАШ Флот, и вырезать к Духам всю эту клоаку. С каждым годом, все сильнее. Это словно нарыв, разъедающий тело кластера...
Он запнулся, глядя сузившимися от ярости зелеными глазами на хмурого сородича. Найлус ничего больше не говорил, пытаясь успокоиться и подавить вал неприятных воспоминаний, против воли выкинутых отличной памятью на обозрение. Образы, до сих пор вызывающие тугие волны не просто гнева, нет, настоящей ненависти и чистого, незамутненного бешенства, читались сами собой: корабли работорговцев, сбрасывающие в космос рабов при малейшей угрозе досмотра, рабские рынки в Скиллианском Крае и Аттическом Траверсе, базы и лаборатории, ведущие нелегальные исследования и разработки, притоны наркоторговцев, межвидовые бордели, оказывающие "особые услуги" для любителей жестоких развлечений, подпольные гладиаторские арены, центры по добыче и торговле органами и многое другое, не менее "приятное" порождение темных сторон натуры тех, кто мнит себя разумным существом. Воспоминания до сих пор сохранили кристальную четкость. Спектр Совета Найлус Крайк болезненно-ярко помнил тех, кого ему приходилось собственноручно добивать из милосердия, и тех, кого он жестоко убивал в порыве ярости или холодного, жгучего гнева. Он ничего не забыл и вряд ли когда-нибудь забудет.
Я встала, обошла застывшего напряженной статуей темнокожего турианца и крепко обняла его со спины.
— С каждым годом ситуация ухудшается. — вновь заговорил отмерший Найлус подрагивающим от эмоций голосом, срываясь на низкое рычание. — Люди легко влились в эту клоаку и... сильно ее разнообразили. У этого вида...
— Больная фантазия и дурные наклонности. — тихо пробормотала я.
Он повернул голову, встретил мой взгляд и безэмоциональным тоном произнес:
— Они не щадят своих же сородичей. Продают друг друга колониями. Я знаю, я видел. — зеленые глаза ощутимо потемнели от гнева, а по темной кофейной коже промелькнули едва уловимые взгляду багровые отблески. — Я тогда работал вместе с Сареном и Аэте, расследуя случаи массового притока рабов-людей на рынки... — он запнулся, резко втянул воздух, выдохнул. — Имрир, я многое видел. Меня сложно чем-то зацепить по-настоящему. Но... тогда, девять лет назад, это удалось. Батарианцы — прекрасные врачи. Но врач может не только лечить. Он может и...
— Калечить. — закончила я.
Он коротко кивнул.
— Мы — агрессивная, склонная к жестокости раса. Но мы никогда не пытаем удовольствия ради. Можем убить, можем пытать ради получения информации или ради какой-то практичной цели. Но... — Найлус покачал головой.
— И часто подобное встречается?
— Смотря где проводить расследования. Я ушел в сектор азари через два года: начал срываться на заданиях. У азари откровенной дряни нет, но тоже все далеко не столь ясно. Особенно, на периферийных районах, где я работал.
— А Сарен?
— Он так и остался в самом центре этого дерьма: Аттический Траверс и Системы Терминуса. В Скиллианском Крае сейчас полный беспредел: люди и батарианцы делят территорию, не гнушаясь в средствах и методах. С обеих сторон.
— Почему вы не введете военное положение?
Найлус поморщился.
— Азари ратуют за мирное решение конфликтов, накладывая вето на любое решение, подразумевающее прямое военное вмешательство. Саларианцев все устраивает: большинство нелегальных лабораторий принадлежит им, и значительная часть потока живого товара идет именно в эти лаборатории. И не только саларианцев, надо признать. Другие виды тоже скупают рабов как биологический материал для разного рода исследований. — заметил он. — Элкоры работают с пиратами практически открыто. Ханары что-то мутят у себя в анклаве, натаскивая своих убийц-дреллов на заказах на нейтральной территории. Омегу контролирует Ария — азари, скрывающая свое настоящее имя. Но, судя по косвенным признакам, она — матриарх, и довольно уважаемый, обладающий немалой властью и влиянием. По крайней мере, Спектры-азари против нее не идут, предпочитая договариваться. — Найлус хмыкнул. — Хочется заманить юстициара на Омегу и посмотреть ее реакцию на Арию. Но, полагаю, результат будет тот же, что и со Спектрами: вежливое невмешательство.
— Показательно?
— Очень. — ментальный план полыхнул раздражением. — Одно дело — обычный матриарх, ушедший в нелегальную деятельность. Совсем другое — ставленник Совета Матриархов, выполняющий какую-то тайную миссию.
— Это — реально?
— Вполне. Омега — столица теневой стороны этого кластера.
— Практически весь поток контрабанды и нелегальных разработок идет через Омегу. — неожиданно добавил Гаррус. — Или через Иллиум. Фактически Иллиум — это узаконенная Омега, на которой действует аналог рабства: контракт на бессрочную службу можно получить просто подписав не ту бумагу или не выплатив кредит. Выкупиться из подобного рабства практически нереально.
— И на это закрывается глаза?
— Более того. — поморщился он. — Это поддерживается.
— Заметь, и Омега, и Иллиум находятся под рукой азари. — Найлус оскалился. — И там, и там одинаковая ситуация, разве что на планете выглядит все это цивилизованно: девочки любят прятать дерьмо за внешней красивостью. На Омеге так не церемонятся, но и откровенной чернухи не допускают: всплыви что-то действительно серьезное и неприглядное, и станция будет аннексирована нами, попав под закон о военном вмешательстве, который уже лет триста пытаются отменить.
Что это за закон, я знала: мой реципиент как-то интересовалась этим необычным дополнением законодательной базы Пространства Цитадели, из-за которого все местные отморозки стараются сохранять хотя бы видимость приличий. А суть закона проста: стоит к любому военному или патрульному соединению попасть информации о базе работорговцев или откровенной чернухе, как это самое соединение может на законных основаниях произвести вмешательство. Без предупреждения и получения разрешения. Притом, соразмерность преступления наказанию, как и само наказание определяет командир боевого подразделения, производящего это вмешательство.
— Как часто этот закон приводится в действие?
— Он постоянно работает. — буркнул Гаррус. — Когда я служил в Патруле, наше звено получило одиннадцать таких вызовов за два года. В основном — базы работорговцев. Все были уничтожены.
— Чьи базы?
— Чаще всего — батарианцы, люди, кроганы. Редко — саларианцы. Азари, даже если база принадлежит им, всегда находят того, кто их прикроет и возьмет вину на себя: или добровольно, или по принуждению, не важно.
— Мне за все время работы удалось доказать причастность к работорговле только трех банд азари. — Найлус брезгливо оскалился и раздраженно прижал мандибулы к щекам. — Все были уничтожены, из-за чего у меня теперь серьезные проблемы с юстициарами: по законам Республики любая деятельность их сограждан на чужой территории не является противозаконной.
— Любая? — уточнила я.
— Любая. А молодняк вообще неподсуден до двухсот лет.
Какие милые поправочки и особенности законов...
— А люди?
— А что люди? — Найлус покачал головой. — Люди — отдельная история. После того, как по требованию Альянса Систем часть наших баз наблюдения в Аттическом Траверсе и Системах Терминуса свернули, мы потеряли возможность своевременно узнавать о ситуации в том районе.
— Я уже несколько лет не могу добиться разрешения на проверку одного-единственного корабля, летающего на периферийной территории Альянса Систем. — хмуро подтвердил Ррус.
— Что за корабль?
— Название несколько раз менялось, как и данные владельца, но реальный хозяин тот же: доктор Салеон. — свое желание навестить этого доброго доктора Гаррус так и не озвучил, но оно читалось более чем четко. — Впрочем, я не об этом. Практически ни один корабль, улетевший на территорию, подконтрольную Альянсу, не был выдан даже при официальном запросе.
— Корабли Корсаров фактически базируются в системах Альянса. Мы об этом знаем, но добиться их выдачи невозможно. Каждый раз неожиданно оказывается, что это мирный свободный торговец. — Найлус скривился. — Какое дело не возьми, всегда найдется какой-нибудь человек, в нем замаранный. Иногда мне кажется, что этому виду, не смотря на весь потенциал, свойственна болезненная тяга к порокам.
Сколько раз я сама приходила к такому же выводу? Разные миры, разные ветви человеческой расы, никак друг с другом не контактировавшие, а результат совершенно одинаковый. Это уже не случайность. Это — статистика, четко характеризующая мой бывший вид. При должном старании и жестком контроле, люди могут добиться невероятных результатов, встать действительно на вершину эволюции, но по какой-то непонятной мне причине чаще всего они выбирают деградацию и регресс в угоду низменным желаниям. Исключения крайне редки и на общем фоне такие миры и социумы выглядят как настоящий бриллиант в куче шлака.
