— Ты все хочешь решать сама, Они. Откуда в тебе столько глупой самоуверенности? Ты должна понять лишь одно — это..., — я распростер лапы в стороны, указывая на округу, — это, милочка, не то место, в котором... ты ...привыкла командовать и поступать так, как ...тебе... заблагорассудится. Это — другой мир, и у него свои правила. У него свои законы. По-твоему — в этот раз не получится.
Девчонка замерла, открыв рот. Она не ожидала от меня такой реакции. И если честно, я тоже. Но самом деле, должны же быть какие-то границы у ее безудержных эмоциональных взрывов.
— Я не прав, я лгу, не договариваю, но у меня есть.. на это... веские причины. От тебя я хочу лишь одного — слушай меня и делай так, как говорят. Нет? Хочешь выпендриваться? До свидания, детка. Я устал от тебя.
Она стойко выдержала мою тираду. Не заплакала. Лишь отвернулась, намереваясь последовать вслед за деревенской девчушкой.
— Мне жаль, что ты не хочешь быть мне другом, Салай, — ее голос предательски дрогнул. — Я не могу доверять тому, кто мне лжет. Прощай, теперь каждый за себя.
Она не обернулась. Она просто ушла. И я ее не остановил.
Глупая гордость.
* * *
ОНИКС
Шагая с крутого склона прямо в объятия неизвестности, я намеренно срезала себе путь к отступлению и даже не старалась понять к чему может привести меня моя спесивость. Огибать деревню по тракту не было желания, если маленькая девочка смогла осилить спуск, то великовозрастной даме и подавно будет стыдно свернуть себе здесь шею или переломать конечности. Итак, о чем это я? Понять? Ха, ха, ха. Куда мне понять... Сосредоточием ума моя голова явно не страдает. Ум отсутствует как орган. Как мне удалось так долго прожить без него, сама удивляюсь? Стоило хотя бы попытаться осознать всю глупость моих поступков, что в этот раз терпение кошкая закончилось, и милый котик показал зубки. Он решительно дал мне понять, что устал от моего общества. Что ж, я не люблю быть навязчивой. Амиго адьос.
Ой, дура. Гордая круглая дура. Может вернуться? Я замедлила свой акробатический этюд. Зачатки разума пищали, что стоит разворачиваться и извиниться за недостойное и истеричное поведение, а обиженное сердце выло во весь голос, убеждая, что не стоит унижаться перед мелким млекопитающим. Раз дашь слабину, и он намертво засядет у тебя на шее. Сердце не хотело больше разочарований. Салай уже тихонько пролез ко мне в душу, и мне казалось, что уже нагло там метил свою территорию. Я не должна стать марионеткой в чужих руках, ой, простите, лапах. Не позволю над собой глумиться. Чужая планета, не спорю, но люди — они везде одинаковые. Главное найти правильный подход.
Задушив не дрогнувшей рукой эмбрионы рационализма, а спустилась со склона и двинулась в деревушку, нацепив на себя уверенность и расправив ее сморщившуюся маску легким непринужденным взмахом ресниц. Домишко, в который шмыгнула моя новая знакомая, я запомнила. Поэтому благоразумно огибая расшалившуюся ораву детворы, не забыв предварительно убедиться в том, что именно я не создаю нездорового интереса и тем более архаичного ужаса у местного населения, приблизилась к плетеной оградке строения. Потопталась у калитки, любуясь деревенскими красотами и вдыхая ароматы села.
Долго ждать мне не пришлось, Тлика через минуту возникла на крыльце, довольная и полная решительности. Но заметив меня, сконфузилась и, крепко сжимая в ручонках свое покорное котейко, начала озираться по сторонам.
Милая кроха заботится о моем благополучии. Как приятно.
— Тлика, успокойся, я своего котика отпустила в лес погулять. Его никто не увидит и не испугается.
— Уф, тетя Они..., в-вы меня так напугали, — девочка спустила Ласку с рук, переводя дыхание.
— Тлика, тебе удалось что-нибудь разузнать?
Девочка вся засветилась. Широко улыбаясь, она просто раздувалась от гордости за себя, такую талантливую и сметливую, что давало мне надежду на удачное окончание сегодняшнего дня.
— Тетя, если котик ушел гулять, то ты..., — Тлика растянула губки еще шире, и я смогла рассмотреть шербатый ротик малышки со всеми интимными подробностями. — То ... приглашаю тебя остановиться на ночлег у нас.
— Премного благодарна, — я отвесила девочке поклон. — С удовольствием принимаю ваше предложение и буду чрезвычайно благодарна хозяевам, приютившим бедную страницу.
— О-о-ого, — девочка удивленно смотрела на меня.
— Что такое, милая? Я что-то не так сказала?
— Неа, тетя, просто...
— Что?
— Ну, ты... ой,.. вы... ой..
— Ну?
— Говорите как благородная госпожа, ... а я-то сначала и не поняла, — девочка попыталась исполнить неуклюжий реверанс, но у нее вышло не очень.
— Ой, глупенькая, — рассмеялась я в ответ. — Я графскими титулами не отягощена, так что будь проще, детка.
— Проще... это как? — девочка засунула в рот указательный пальчик и старательно обгрызала на нем ноготь, явно не зная как ей поступать в данной непредвиденной ситуации.
— Проще... это так, как с обычными людьми, с которыми ты привыкла общаться, — попыталась я объяснить свой фразеологизм.
— Ааа...
— Ага, — я открыла калитку, предлагая Тлике присоединиться ко мне. — Что ж, с ночлегом порешали, а с конем что?
Девочка оживилась и уже во всю щебетала, рассказывая мне о местных особенностях коневодства — гордости и основном источнике дохода Рединки. Повезло, однако. Мое чутье и в этом мире приводит к нужной двери. Теперь остается только постучать в нее, сделать так, чтобы мне открыли и, самое главное, пустили на порог. Если программа-минимум будет выполнена, то до конечной цели меня будет отделять всего лишь один маленький шажок.
Из сбивчивого и очень эмоционального рассказа Тлики я уяснила следующее. Рединка славилась своими лошадьми. Выращивали здесь дэстирэ — крупных лошадей для тяжелой королевской конницы, и быстрых аргамаков — скакунов для легкой конницы. Аргамаков было мало, разводить их начали не так давно и ценились они дорого. На неповоротливом дэстирэ, как деловито высказалась моя знакомая, заимствуя выражение своей бабушки, "в самый раз пашню пахать, а не верхом молодкам издити". Если учитывать мои скромные навыки верховой езды, то я находилась в очень сложной ситуации. И чтобы принять хоть какое-то решение мне следовало воочию увидеть этих самых "дэстирэ шо по-дешевше, и аргамаков, шо по-дорожее". Из двух заводчиков, державших крупные конюшни в Рединке и имеющих право на продажу (о, как!) Тлика предложила "идтить к дадьке Волдару — мужичку хитроватому, но доброму хозяину и толковому конюху". Как сказала бабка Тлики: "лучше свои кровные отдавать хорошему человеку, чем поскуднику", каким являлся второй нас не интересующий местный предприниматель. "Еще у дядьки Волдара жинка уже давно как помэрла, а он, бедолага, так бобылем и живет. Так пущай хоть грош лишний заработает, коль такое дело предвидится — как покупка лошадки". Последний факт из биографии почтенного Волдара меня заинтересовал куда больше, чем остальные его достоинства. Имея на руках ценный, но очень специфичный предмет оплаты, я уже начала прикидывать каким образом стоит начинать свои торги и какие рычаги давления применять в случае упорства со стороны моего потенциального поставщика.
Недолго думая, я попросила девочку сопроводить меня к господину Волдару, чтобы осмотреть лошадок, которых он сможет мне предложить. Тлика с большим удовольствием согласилась и спешно направилась вдоль по улице, ведущей к западной окраине села, указывая мне путь и подгоняя легкими рывками поводка решившую передохнуть на травке Ласку.
Лишь один вопрос мучил меня, и я его задала маленькой девочке уже поразившей меня своим умом и рассудительностью.
— Тлика, а почему нельзя купить обычную, не породистую лошадку у местных крестьян? Мне кажется, что они должны быть дешевле тех, которых поставляют к королевскому двору и продают за границу.
— Тетя, ты.. ой вы... ничего не понимаете, — рассерженно надулась девочка. — Вы точно не местная. Рабочие лошадки ценятся еще дороже, их мало и просто так на рынке их не купить. Ни один добрый сельчанин не продаст своего помощника ни за какие деньги. Да и нельзя торговать без специальной грамоты.
— Хм.., у вас тут, я смотрю, закон о предпринимательской деятельности выполняется неукоснительно... Вот бы у нас так, — замечталась я.
— Вы это о чем, тетя Они? — полюбопытствовала Тлика.
— О своем, о девичьем, милая, не обращай внимания, — я не стала мучить несчастное дитя расспросами о местных особенностях экономики и тем более о государственном регулировании оной. А для себя отметила тот факт, что впредь нужно глубже вникнуть во все тонкости местного уклада, в обычаи страны и общества, в которые мне так неудачно удалось вляпаться.
* * *
Размышлять на отвлеченные темы уже было не с руки. Мы стояли перед массивными деревянными воротами, обутыми в кованые латы. Высокий забор из кругляка, частоколом преграждал путь непрошенным гостям, скрывая за собой хозяйские хоромы и многочисленные дворовые постройки. Окинув взглядом сиё зажиточное хозяйство, я подивилась тому, как дядька Волдар заботился о сохранности своего имущества. Пройдя пол деревни пешком, я ни разу не встретила дома столь мощно укрепленного и напоминающего крепость.
— За такими дверями, поди, добра хватает, — продекларировала я вслух свои мысли. Девочка утвердительно кивнула и добавила:
— Дядька Волдар вторым будет после старика Петрыки. Он же лошадок для армии разводит и деньжат имеет. На него пол деревни работает.
— А вторая половина деревни на того самого Петрыку?
— Точно, — подивилась моей сообразительности Тлика.
— И еще твой Волдар боится быть ограбленным.
— А ты откуда знаешь тетя? — изумилась девочка.
— Не трудно догадаться, милая.
— У дядьки Волдара, пока он не обнес забором свой дом, несколько раз уводили лошадок со двора, приготовленных для отправки на королевские конюшни.
— В такой маленькой деревне все должны друг друга знать. Кто ж такое учинить мог? — удивилась я.
— Поговаривают, что Петрыка подлый увел из зависти. У Волдара и лошадки красивее и заказ от короля больше. Но доказать ничего не смогли.
— Не честная конкурентная борьба значит, — подытожила я.
Тлика опять изумленно на меня взглянула, но расспрашивать о смысле сказанного не стала, а только многозначительно кивнула.
— А еще, когда вести дурные с морской границы приходят, дядька Волдар пускает деревенских в свои подвалы да конюшни прятаться. Но хвала Пресветлым Этэ и великому Творцу, у нас пока ничего страшного не случалось.
Я взглянула на девочку, которая так здраво рассуждала о серьезных вещах, и полюбопытствовала:
— А от кого местные жители прячутся за забором Волдара, Тлика?
Девочка прижала пальчик к губам, прося тишины:
— Тише тетя Они, тише, еще беду накличете, — и, озираясь по сторонам, шепотом добавила. — Лютые пираты исраирские уже давно повадились разорять приморские деревни. Мне бабушка рассказывала, что когда я еще у мамы в животике жила Луку пираты сожгли дотла и всех жителей поубивали. А недавно напали на Ситки, но королевская армия их прогнала. Еще видели их корабли на Западе. Баба говорит, что война может скоро случиться.
— Да уж, не все спокойно в датском королевстве, — печально выдохнула я.
— Я не знаю как в датском, — деловито заметила Тлика, подбоченившись. — А в нашем, точно, не все спокойно.
— Мяу, — громко добавила Ласка, подтверждая слова хозяйки.
Мы взглянули на кошку, которая деловито сидела у ног девочки и внимательно прислушивалась к нашему разговору. Та поглядела сначала на Тлику, потом перевела взгляд на меня, кивнула и еще раз подтвердила вышеизложенное двукратным мявом.
Мы переглянулись и дружно засмеялись, отгоняя прочь жуткие мысли.
— Тлика, а бабушка тебе не говорила случаем, сколько стоят лошадки на ваши деньги?
— Хм, — девочка задрала носик, насупившись, — я и без бабушки знаю. Мой папа тоже хочет лошадок разводить и много про них рассказывает.
— Так поделись с дремучей теткой, раскрой мне глаза, — попросила я девочку.
— Хороший дэстирэ стоит на ярмарке столько золотых куят, как у меня и у двух моих братиков пальчиков на руках. Быстрый аргамак, папа говорит, как два дэстирэ, а иногда и больше, но сколько точно, я уже не знаю. Пальчики закончились у нас с братишками.
— Ага, понятно. А у вас только золото в ходу?
— Не-е, еще серебро есть.
— А серебро дешевле золота?
— Конечно, одна золотая куята — это столько серебрушек, сколько ... по много раз моих пальчиков на руках, — выдала мне Тлика и растопырила ладошки, показывая мне свои замызганные ручки.
— Немного туманно, но суть ясна, — "вероятно, сотня", подумалось мне про себя. — А еще чем расплачиваются у вас?
— Есть мелочь и еще..., — заговорчески прошептала девочка, — священные камни...но даже моя баба их в руках никогда не держала... Они редкие и оооо-чень ценные.
— Угу, — кивнула я, выстраивая у себя в голове логическую цепочку.
— Тетя ты меня так расспрашиваешь, словно совсем ничего не знаешь. У тебя есть денюшки? На что ты лошадку то будешь покупать?
— Эх, малышка, ваших денег у меня нет, но есть кое-что ценное. Так что..., — я взялась за чугунное кольцо на воротах и загрохотала им по двери, — хватит болтать, пора дела делать.
Мы замерли, прислушиваясь. Открывать нам не спешили. Я настойчиво постучала снова, включив звуковое сопровождение:
— Эй, хозяин, отворяй, к тебе покупатель пришел, — заорала я во все горло.
— Господин Волдар, — заверещала девочка, помогая мне. — Это я Тлика, дочка Годара, я вам привела путницу. Она хочет лошадку купить.
Ласка, видя нашу беспомощность в вопросах переговоров, решила нам подсобить. Она чинно подплыла к воротам и принялась душевно точить когти о дерево, подвывая нам в унисон душераздирающими воплями.
Устоять перед нашим трио Волдар не смог. За воротами послышались шаги и недовольный голос хозяина.
— Чего надобно? Чего орете, добрых людей тревожите, шли бы восвояси.
— Дядя Волдар, — снова подала голос девочка, — это я, Тлика.
— Тлика? — голос за воротами смягчился. — Погоди, погоди... щас м-м-м... поглядим...
Заскрипел засов, и в воротах приоткрылось смотровое окошко. В нем показалось нахмуренное, но добродушное лицо еще не старого мужичка. Хозяин глядел на меня пару минут, а потом, заметив рядом со мной свою знакомую, сменил гнев на милость.
— Тлика, малышка, что за красавицу ты привела под мои двери? Не уж то сватать меня будешь? — мужичок хмыкнул в пушистые усы и пригладил их рукой, тем самым приводя в мнимый порядок.
— Здрасте, — выпалила я, немного покраснев от откровенного оценивающего взгляда дядьки Волрада. — Нам бы лошадку купить.
— Угу, точно, — поддакнула Тлика, переминаясь с ноги на ногу рядом со мной.
— Купить говоришь? — Волдар еще раз оглядел меня, прикидывая, могу ли я быть платежеспособной. — А деньжата-то есть? — с небольшой долей подозрения добавил он. Видимо совсем нищенкой я не выглядела и внушала мало-мальски хорошее впечатление.
