Хроники не нашего мира. Книга 1.

ХРОНИКИ НЕ НАШЕГО МИРА

Книга Первая. ПРОРОЧЕСТВО ТИРСЕКА

Эпиграф

Узнать в себе бога — значит лучше узнать самого себя.

Бедненко Г.Б.

Пролог

Путь к познанию себя для сына Истинных Драконов Харишша опасен и труден. Тот, кто избран, имеет Долг перед своим народом. Сей долг — познать Силу ТАИШИ, силу живой планеты и принести ее в лоно родного дома, поделиться ею с другими, властвовать разделяя.

Такой планетой, на сей раз звезды назвали Тирсек. Странный выбор, но как не верить магии Звездного Свода?

— Так ли необходимо это испытание? Как ли достойно лишать матерей детей своих, так ли важно таинство ТАИШИ!? — кричали убитые горем матери, отдавая сыновей на милость Ковена. А сыновья шли, ведомые одни жаждой власти, другие жаждой славы, невзирая на опасность. Уходили навсегда. А матерям оставалось лить слезы невыносимо долго — вечность. Так было, и так БУДЕТ...

Выбранная дикая планета должна взрастить и отдать свою мощь будущему правителю Харишша, перед которым преклонится Совет Ковена. За всю историю Мира всего лишь трем достойным сынам удавалось завершить Путь Дракона.

ТАИШИ нельзя обмануть, провозгласив себя Избранным. Лжецы и злодеи не властны над ней. Лишь Истина — путь к познанию Силы.

Необходимость в Силе ТАИШИ назрела как никогда. Мир был зыбок и слаб. Не было спокойствия на земле Истинных Драконов. И это понимал Глава Света Ковена великий Карди-саан. Он знал, чувствовал и видел его — будущего Правителя. Дракон пришел на многострадальную Землю Харишша. Но он еще так юн и не опытен. Настал ли его час? Пройдет ли он Свой Путь? И хочет ли он его пройти?

Карди-саан был в печали и тревоге за судьбы своего народа. Настало ли время?

* * *

С Тишиной и Одиночеством Гордая вершина АКК-ширия1 знакома не была. Не знала Покоя и Уединения, но ведала Страсть, Ярость, Бурю, Мятежность.

Она мечтала вместе с Небом, Пела вместе с Ветрами, страстно откликалась на объятья Великого Изумрудного Океана. Но теперь на ее вершине стоял Он. АКК-ширия была в смятении, новые эмоции захлестнули ее, сжали крепче могучих волн ее Любимого. Она притаилась и ждала, осознавая свою причастность к Нему. Как это чувство прекрасно и ново, чувство, которому она еще не нашла имени. Чувство осознания Его присутствия.

Многие Великие Драконы2 приходили к ней на вершину, считая ее общество достойным для проведения ритуалов, ведомых и понятных лишь им самим. Юные хайры3 учились творить свою магию на ее вершине. Другие, посещая ее, отдавались воспоминаниям, обдумывали свои былые и будущие поступки, размышляли о вечном и нерушимом, мечтали о разном. Все эти посещения были обычны и рутинны, они не вызывали трепета в ее душе, а лишь только уважение к магическому могуществу, а иногда и иронию по поводу того, сколь много общего у нее и у великих хайров. Одни мысли, одни чувства, одни желания. Но когда пришел ОН, все изменилось. Он был другим. С одной стороны, родным, близким, а с другой недоступным, непонятным, непостижимым — ВЫСШИМ! АКК-ширия поняла, кто ОН есть, и ликовала. Она гордилась тем, что участвовала в его Судьбе, соприкоснулась с Великим таинством. А он был столь великодушен, что поделился с ней своими помыслами.

* * *

Он смотрел вдаль на закат и размышлял. Мысли его были печальны. Как же прекрасны облака на Харишше, созданные Лиерами4. Они нежны и чарующи днем, а на закате, объятые умирающим пламенем Двух Светил и подгоняемые вечерними Бушующими Ветрами5 превращаются в клубящиеся демонические карусели, пугающие и приводящие в трепет любое существо, которому ведом Страх.

Страх был ведом и Ему, но Страх не перед силами стихии. Это чувство имело куда более глубокие корни и заставляло сжиматься Его Сердце в предчувствии Перемен, неотвратимо приближающихся и сулящих Неизвестность. Его волосы трепал ветер, они хлестали мужественное и гордое лицо своего хозяина, выплясывая дикий танец с Южным и Северным Вихрем. Западный и Восточный Потоки обнимали, ласкали, затем не найдя ответа били и рвали одежды. Они хотели слиться с ним в Танце, принять Его в свой стан, и, Пропеть с ним Великую песнь Изменения6. Но он был нем к их мольбам, а Ветра бушевали, выли, стонали, они не могли смириться с отказом. Со всей своей силой вихри обрушивались на скалы, рушили горную породу и срывали ее вниз с обрыва, избивая волны океана в пену, поднимая мириады серебряных брызг. Ветра призывали его в небо, а он медлил.

Он прощался с Домом, который ему придется покинуть. Уйти навстречу Неизвестности и принять правила игры. Судьба обрекла его на это, подарив ему жизнь, и вручая то, о чем мечтали многие, но не могли получить. Он не понимал их. Зачем все это? Жажда власти и могущества не красит Дракона. Все его существо противилось участи, уготованной ему и заставляющей изменить Себя и вырвать из сердца все, что Ему было дорого.

Его Сердце раньше молчало, внемля Разуму, который правил его сутью и руководил помыслами. Что же изменилось теперь? Оно проснулось и плачет о былом, боится потерь. Оно слабое? А слабость ли это?

Зачем слушать глупое сердце? Разум поможет пройти испытания и познать Истину. Наши деяния и помыслы, вот что важно. И Судьба лишь направляет на Путь, а идем мы по нему сами. Слаб тот, что сомневается. Силен тот, что уверен и тверд в своих намерениях. Эгоистичное Сердце плачет о том, что теряет. Расчетливый Разум ликует о том, что приобретет и познает. Мы не можем принадлежать лишь себе, мы часть этого мира, а Мир кричит о помощи. Харишш близок к агонии, раздираемый на части скрыто враждующими Кланами и лишенный из-за этой распри равновесия силы. А дети Харишша, забыли о том, кто они есть. Страсти обуревают их умы, они гложут изнутри самых достойных, превращая их в алчные и жестокие Существа, недостойные носить имя Дракона. Иллюзия могущества — это самое страшное, что может случиться с Хайром. Она пожирает его суть и обманывает его разум. Хайр — это частица мира. Выпади лишь одна частичка из основания этой пирамиды, и зыбкое равновесие Харишша начнет рассыпаться. Волна разрушения захлестнет его и все, что так дорого, и о чем плачет глупое Сердце, исчезнет. Великие Драконы — это столпы, на которых держится этот удивительный и неповторимый мир. От них зависит существование огромного количества живых и разумных существ, населяющих бесчисленные планеты Саламандры.

Путь Истинного Дракона сложен и долог, его избрал Совет, ему необходимо покинуть Дом и принять испытание на полудикой планете. Познать и обрести Истину и вернуться, для того, чтобы уравновесить магию Харишша, возглавить народ и привести Хайров к миру и гармонии.

Подвластно ли это простому Дракону? Не лгут ли легенды7? Сможет ли он пройти Путь и помочь своему народу? Сколько вопросов, и ни одного ответа.

Как сложно принять тот груз, который ложится на плечи тяжким бременем. И как легко понять, о чем плачет Сердце.

* * *

Ветра пели. Они были счастливы, их эмоции переплетались в сложном многогранном узоре, обволакивали, терзали в объятьях, того, о ком так мечтали. Они молили, требовали, рыдали, и Он услышал их. Прекрасный Дракон взмыл ввысь, отдаваясь жадно ищущим Его ответа Вихрям. Они пели Песнь Изменения вместе под музыку, слагаемую для них Небом и Океаном.

АКК-Ширия не могла больше сдерживать своего порыва, она задыхалась от счастья, обретя Его, и кричала всем существом своим, теряя и отдавая Неизвестности. Раздираемая страстями она, обрушила свой гнев на Небо потоком алой пламенеющей крови. Это оно виновно в ее утрате, это оно заставляло ее мечтать, а когда Мечты обрели реальность, Небо забрало Его и отдало другой... Отдало той, которая может не отпустить его никогда...

Лишь мудрый Океан принимая неизбежность, с силой обрушил на АКК-Ширию свои могучие объятия. Он ласкал и успокаивал Любимую, залечивая ее раны и превращая ее кровь в камень...

Глава 1. Зачем люди едут в отпуск?

За чёрной полосой следует белая, как за Чёрным морем — Красное...

Ковригин Д.Э.

"Она не успела, она предала надежды Повелителя. Она не отпустит свой дух далеко!" — последнее, что успела подумать в миг жесточайшей боли прекрасная и мудрая Провидица Вайдириэль, сгибаясь под беспощадным лезвием Когтя. — Она бессильна пред Ним, но она Жрица Жизни, Хранительница Света. Он недооценил ее силу!!

Окровавленное тело прекрасной Вайдириэль упало со скал в пучину Якиса.

— Да будет так.

Да будет так всегда, с тем, кто стоит у него на Пути. Взмахи огромных крыл разрезали скорбную Тишину Зачарованного леса и заглушили стоны глубокого Якиса. Земля Тирсека скорбела...

Земля Тирсека рыдала, омывая волнами великий берег Артрона, забытой и покинутой страны прекрасного народа — властителей Магии Света и Жизни.....

* * *

Меня все раздражало. Я злилась на себя и подругу. Ну, зачем нам приспичило тащиться в Египет в августе? Ведь все нормальные люди здесь отдыхают зимой. Изнывая от палящего солнца, которое не приносило радости, я проклинала тот день, когда решилась отправиться в отпуск вместе с Наташкой. Я хотела все бросить и вернуться в отель. Тащиться на верблюдах по пустыне в такую жару, чтобы посмотреть на гору, на вершине которой некоему дядьке пришел глюк в виде откровения Господа! Да просто курить всякую дрянь меньше надо, и все будет в порядке! Прости меня, Боже, за это непочтение к вере твоей, но к тебе взывает всего лишь слабая женщина неопределенной национальности, но гордо называющая себя русской. Я не особо доверяю тому, что изложено в библии, но в Тебя верю (где-то глубоко в душе, очень глубоко). И Ты меня услышал. Какое счастье!

Мне удалось найти компромисс и уговорить мою неугомонную подругу не заказывать экскурсию, которая предусматривает пеший подъем на эту треклятую гору! Спасибо тебе, Господи!!! Путем долгих дебатов о сущности и важности религии, играющей ИМЕННО ДЛЯ НАС столь важную роль, мне удалось-таки найти нужные аргументы в пользу непосещения самой горы, а остановиться только на любовании ею с земли "нашей" бренной. Если бы я проиграла, то, наверное, пришлось бы заканчивать жизнь самоубийством, сбросившись с этой самой горы Моисея, а по-ихнему горы Джабел Муса. Так что мы следовали верхом на верблюдах, чтобы лично лицезреть сие чудо природы и проникнуться духом христианской святыни.

У меня заканчивался запас приличных слов, поэтому я старалась ехать молча. Когда же Натаха угомонится? Черт, наверное, в могиле. Только я не уверена, что это наступит быстрее того времени, когда она загонит туда меня. Наташка никогда не будет сидеть на месте, ей всегда необходимо куда то бежать, все успевать, во все вникать и все увидеть. А страдают от этого окружающие ее люди, то есть Я.

* * *

Нет, Наталья не виновата. Ей было все равно куда ехать, только бы подальше от ее скучного мужа. Скучного!? Всем бы так удачно выйти замуж. А она не довольна. Ее муж Борис был старше на 10 лет. Молодой привлекательный человек. Состоятелен, добр. Прощал Наталке все ее глупости. Да конечно, он много работал и редко бывал подолгу дома. Вот это то и злило Наталку. Она хотела романтики! Она хотела страсти. "Как это глупо. Мне кажется, она еще совсем ребенок. 26 лет, а рассуждает как 15летняя девчушка, начитавшаяся романов о рыцарях".

Нате везло в жизни. Она никогда ни в чем не нуждалась и ей все легко давалось. Состоятельные родители баловали дочурку до невозможного. Но это совсем не испортило ее. Она была веселой и жизнерадостной, хотя иногда казалась наивной, к тому же умна и талантлива. Окончили институт мы с ней не напрягаясь. Мужчины ее обожали. И соответственно партия с Борисом легко и непринужденно сложилась.

Наталья, наверное, мой единственный друг. Она заражает меня Жизнью.

Как глупо все складывается, ведь я же сама как зачарованная ткнула в турфирме по карте в Египет. Зачем? Рука так и ныла, а мой любимый браслет давил. Странно, но от неудачного выбора путевки неприятное ощущение исчезло. Может, я схожу с ума? Мне точно нужно срочно менять свою никчемную и унылую жизнь. И это Наталке скучно? Ха, что же говорить обо мне?

Наталья не понимала моей депрессии и постоянно укоряла меня. Все правильно, кто же еще мне это скажет в лицо.

Не успев спуститься с трапа самолета, я уже была втянута в круговорот неописуемого сумасбродства моей подруги. Всю дорогу до отеля мне в красках расписывался план наших дальнейших действий. Во время полета Наталья измывалась надо мной с помощью другой изощренной пытки. Она проводила тщательный анализ моей личной жизни, критикуя всех моих знакомых мужского полу, с которыми я пыталась хоть мало-мальски построить серьезные отношения.

Наталья умудрялась тараторить без умолку, забивая мне голову не нужными подробностями ее грандиозного плана, и одновременно успевать "восхищаться" местным колоритом, приходя от него в полный щенячий восторг. Я все больше хмурилась...

Если обобщить все вылитое на меня, то Ната была рада перспективе независимого отдыха в экзотическом для нее (в прямом и переносном смысле этого слова) курорте. Выбор Шарм-эль-Хейха, я считала неудачным, но на удивление, подруга его одобрила и приходила в экстаз от одной только мысли (ее слова!), что мы отправляемся в место, разительно отличающееся от обычных для нее "нудных", приторно-слащавых, пропитанных лицемерием и пошлостью курортов "высшего света".

Хоть кто-то был счастлив и наслаждался отдыхом!!! Или хотя бы делал вид...

Мы подъехали к отелю. На моем лице появилось слабое подобие улыбки. Прогресс! Отель мне начинал нравиться уже внешним видом. Внушительный, по-восточному богато украшенный, он вполне радовал мой не особо искушенный и даже донельзя избалованный дарами мировой архитектуры взгляд Натальи. Короче говоря, он нас вполне достоин. Зашли внутрь. Нормально. Хотя бы здесь есть цивилизация, в отличие от пересеченной нами местности от аэропорта и до города, не говоря уже о издали видневшихся трущобных районах, в которых проживало не очень обеспеченное население этой "дивной" страны. Надо отдать должное принимавшей нас стороне, водитель такси, предпринимал чудеса изворотливости, умудрившись выбрать маршрут следования, который не предполагал одаривать услугой любования на зоны локального обитания низших слоев общества. Но от моего критичного ока не могло скрыться их наличие, причем в существенно бОльших количествах, чем предполагалось до посещения этого города. А если бы я выбрала Хургаду??? (Мне становилось нехорошо только от одной мысли об этом). Окружение (и я сама тоже) не считало меня особо брезгливой, трусоватой или еще не весть что. Эти чувства конечно присущи мне, но не в такой мере, как возможно, кажется со стороны. Нет, в данном случае мое поведение обосновывалось другим. Мне было стыдно за свой выбор и жутко неудобно перед моей подругой. Казалось, что Наталья немного лицемерит (Прости меня "май фрэнд"!!!), чтобы не обидеть меня и не показать разницу между нашими жизненными запросами и финансовым положением. Да уж... Я конечно не была нищей, и получала очень достойные деньги за свой квалифицированный труд, но это не шло ни в какие сравнения в возможностями моей подруги. Она прекрасно понимала, что из гордости, я не приму оплаченный ею (вернее ее мужем) отдых на тех курортах, которые она привыкла посещать, поэтому и предоставила выбор мне. Вот так я думала, и с каждым часом мое наваждение давало новые ростки, обвивая мой разум, будя мазохистскую буйную фантазию, душа меня в объятиях порожденной мною же иллюзии.

Я не привыкла выбирать за близких мне людей. Мне это не нравилось. Боялась. Как во мне уживались два совершенно разных человека? Беспощадная, расчетливая карьеристка, которая могла идти по головам, если это было необходимо. Ведь же принимала очень важные решения в бизнесе? Так почему же в своей жизни — я совсем иной человек? ВедОмый, что ли? Это, конечно, мягко сказано. О себе я была достаточно не лестного мнения. Можно, конечно, и дальше заниматься самобичеванием, но думается, что есть занятия и поинтереснее.

В конце концов, пришла к горькому выводу, что нужно было бы переступить через гордость и дать понять подруге, что готова следовать за ней туда, куда она хочет.

На рецепшене нас оформили быстро. Персонал отлично говорил по-английски и по-французски (мы специально выбирали такой отель, так как в большей степени владели именно французским). Номер у нас был люкс (Да, именно люкс. Моих денег вполне хватало на это!!), состоящий из большой гостиной и двух уютных спален. Мы попросили служащего оставить наши чемоданы в общей комнате номера. Он поставил нашу поклажу и выжидающе замер. Его смуглое лицо не выражало ничего, но зато озорные глазки перебегали от меня к подруге и обратно с такой скоростью, что у меня закружилась голова. Наталья оказалась более сообразительной, дала носильщику хорошие чаевые и выпроводила его за дверь. Я смутилась и хотела извиниться перед подругой за непонятливость и нерасторопность (опять глупая гордость), но не успела. Наталья уже упорхнула в душ и даже оттуда что-то мне поясняла, хотя я ничего не могла разобрать.

Я подошла к окну и распахнула плотные шторы. Панорамный вид из окна впечатлял. Подо мной расстилался изумительный лазурный берег Красного моря.

Открыла дверь и вышла на балкон. Знойный обжигающий воздух пустыни нахлынул, но, как показалось, через секунду уступил легкому бризу с моря. Они спорили за главенство, показывая каждый свою значимость и индивидуальность. Так они привечали гостей, которые отважились посетить их Дом. Увлекая в водоворот своего мира, они предлагали понять его душу и принять его таким, каким его ощущали они.

Наталья тем временем уже переоделась, выскочила на балкон, мимолетно взглянув на вид, бросила свое коронное: "Чудненько" и волоком потащила меня по направлению к ванной комнате, на ходу напоминая о своих планах на этот день.

Нам предстояло ознакомиться со всеми близлежащими лавочками торговцев, пробежаться по местному "променаду", заглянуть в ювелирные лавки, чтобы составить мнение о здешних вкусах и предложениях и самое главное с кем-нибудь познакомиться.

— Ну, Наташа, — я упиралась, как могла, но меня, все же, запихнули в душевую кабину и закрыли дверь снаружи.

— Наташа, — кричала уже из душа, тебе не кажется, что для первого дня пребывания ты слишком уж длинный список мероприятий запланировала? Может, оставим что-нибудь на завтра?

Дверца кабинки распахнулась. И я увидела изумленное и немного лукавое личико этой бестии в юбке.

— Нет, дорогуша, не думаю, — отрезала она. Ее тон не терпел возражений. — Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня, не помню, кто эту щедевральную вещь сказал, он чел был явно умный, — заявила Ната, гордо приподняв подбородок и протягивая мне мой любимый гель для душа (уже успела покопаться в моих вещах, паршивка). Обреченно приняла флакон и попыталась выбраться из кабины. Но это у меня не получилось. Дверца резко захлопнулась перед моим носом.

— Ты, гадкая, имей совесть, дай хоть шмотки снять, — пропищала я в ответ на эту выходку. Уже понимала, что проиграла и мне придется тащиться с ней по всем перечисленным ею местам. И с грустью в глазах представила, как по ходу действия список мест для посещения будет увеличиваться и раздуется до непостижимых для моего понимания пределов. Мне взгрустнулось еще больше. А Наталья добила меня последним:

— Оня, давай быстрее, чего замерла как мышь под тапком? Я, кстати, тебе и платьице для нашего "проминаду" уже подобрала. Мы все ждем только тебя одну. Шевелись!

Бой проигран в сухую. Мне нечем крыть. Только и оставалось, что стянуть одежду, бросить ее в руки притаившейся у дверцы подруги. (Черт, последняя надежда ускользнуть из ванны, а затем из номера вообще и отсидеться где-нибудь на нейтральной территории молниеносно растаяла как кусочек льда под палящим солнцем этой проклятой пустыни). Включила душ и подставила лицо под прохладную струю воды. Вот и начался этот безумный вояж...

* * *

Устав от беготни и шопинга, разозлилась и вернулась в отель. Лежа под зонтиком у бассейна, думала. После двух часов валяния мне надоело, да и кожа решительно возмущалась такому насилию по отношению к ней — нежной, и вернулась в номер отеля. Наталья, пришла увешанная пакетами и совершенно обалдевшая от счастья. И глядя на меня, не выдержала, я явно испортила ей настроение своим видом:

— Все, умываю руки. Зачем ты притащилась на курорт? Мне не нужен твой депрессняк. Что тебя вообще не устраивает? Все у тебя прекрасно. У тебя хорошая работа, ты довольна своей карьерой. Ты хорошо выглядишь. Не дура, не уродина...

— Спокойно, спокойно, — промямлила я с кровати, на которой распласталась в позе морской звезды и наслаждалась тишиной и прохладой номера, пока не влетела моя сумасшедшая подруга. — Что за наезды? Какой депрессняк? Я отдыхаю, я в отпуске!!

Но, кажется, мои доводы пропустили мимо ушей, и атака началась снова.

Наталья посмотрела на меня взглядом, каким смотрит хирург во время операции во внутренности больного, и уверенно заявила на весь этаж гостиницы.

— Знаю! — взвизгнула она, — я знаю, — повторила уже не визгливо, а проорав по все горло, — это все твой поганый характер мешает тебе найти нормального мужчину. Вот и депрессняк.

Она была явно горда своими выводами, это вернуло ей прекрасное настроение, которое, как показалось на миг, улетучилось. (Наивная я женщина! Наталка и плохое настроение — две несовместимые вещи).

Мое тело среагировало и сползло удивленно с кровати. Даже не знаю, что больше подвигло меня к такому действу, далеко идущие выводы подруги или все же то, что она стала высыпать на меня содержимое своих пакетов, заваливая мое тельце шелковыми тряпочками, различными безделушками, сувенирами и другой ерундой.

— Слушай меня и учись, пока я жива, — она заразительно засмеялась, бросая в меня очередную тряпчонку. — Пока Борис меня не убил, а то так и останешься недоучкой в вопросах, касающихся приручения мужских особей.

Тряпчонка спланировала мне прямо на голову и решила там остаться, видимо понравилось.

Не удержалась и прыснула. Мы еще долго смеялись, и я слушала наставления подруги, которая корила меня и ругала на чем свет стоит. И совершенно серьезно раскрывала мне все женские тайны и уловки по соблазнению мужчин и дальнейшему процессу их полной капитуляции.

Я была ей благодарна. Она спасала меня от мыслей...

* * *

— Онька, перестань дуться. Эй. Подруга, тебя что, укачало? — кричала Наталья, гордо восседая на паршивом вонючем верблюде.

Я вынырнула из воспоминаний, вернее из анализа своих поступков. Конечно, благодаря лишь моему дурацкому выбору сейчас сижу на ЭТОМ!!

Очень люблю животных, но не на столько. Запах был просто тошнотворен. Я умирала, я реально умирала от этой вони. Боже, за что!?

— Ната, перестань называть меня собачей кличкой. Обижусь, — шипела, цепляясь всеми конечностями за упряжь животного и прилагая неимоверные усилия для того, чтобы не упасть кулем вниз на горячий песок.

— Милая, они все равно не понимают, — Наталья обезоруживающе улыбнулась и покосилась на проводников-арабов и нескольких американских туристов, составляющих наш небольшой караван (кстати, как оказалось, нашлась еще парочка умных людей, которые пожелали лишь лицезреть гору, а не лезть на нее).

Как меня раздражало мое имя. Мамочка, спасибо тебе большое. Это же надо булыжником обозвать ребенка. Оникс. Какой ужас. Мама была странной женщиной. Говорила, ей было видение об имени моем. Я не спорила с ней, т.к. этого не выдержала бы моя психика. Ее Вера была не рушима. Хотела поменять имя при получении паспорта, но это обернулось скандалом. Мне пришлось уступить. Мать сильно болела и 2 года назад покинула меня, взяв с меня клятву, остаться Оникс. Мне всегда казалось, что это вообще мужское имя. Мама успокаивала меня, рассказывая легенды народов мира об этом "изумительном" и, прости, Господи, ВОЛШЕБНОМ камне. И она верила, что имя человека делает его Судьбу.

Человек жил мечтой и надеждой. Я не хотела рушить ее иллюзий и старалась, как могла. Хорошо училась, была умницей, покладистой и хорошей девочкой. Одним словом — гордость своей матери. Но та всегда твердила, что это совсем не та Судьба.

— Оня, — как тебе пейзажик? — подруга растормошила меня, указывая на гору. Она достала камеру и начала снимать окрестности, меня на верблюде, американцев, уже кучкующихся возле гида и неустанно щелкающих фотоаппаратами. Ей быстро надоело, что моя реакция не была столь бурной как у остальных, и поэтому она переключилась на более интересное с ее точки зрения занятие. Повернув объектив к себе, Ната начала воодушевленно рассказывать камере как ей хорошо и интересно отдыхается, и как прекрасна жизнь вообще (для мужа, наверное, отчет готовила).

Как говорится, каждому свое...

Глядя на Джабел Муса, я пыталась вникнуть в суть той фанатичной и извращенной в понимании людей веры, которая толкает на безрассудства, обращает разум в рабство и убивает личность. Весь Свет, который могли бы дать людям истинные ценности любой веры давно померк. Его намеренно затушили сами же люди. Им не нужен Бог, им нужно прикрытие для оправдания своих подлостей по отношению к самим же себе. В современном мире вообще нет места Истинной вере. Все понятия исковерканы, вывернуты на изнанку, втоптаны в грязь, облиты потоками крови. Зачем вообще заикаться о высоком? Люди! Молчите, и слушайте сердце. В сердце Бог. Мне хотелось поделиться этим фактом, но с кем? Боже, слышишь, наверное, с тобой! Больше никто не услышит.

Многое в своей жизни я делала так, как было принято, как было нужно моим любимым и близким людям. Возможно, находилась в плену своих же иллюзий, взращенных из страха перед ответственностью за поступки, боязнью желания иного. Пряталась за ширму шаблонных условностей, принятых в обществе, думая, что тем самым живу полноценной, счастливой жизнью. Хотела быть лучше, успешнее, красивее, умнее, но не для себя, а для них — моих близких, да и всех окружающих. Лишь сейчас, когда мама ушла, я, оставшись одна, задумалась над ее словами. Раньше злилась, думала, что мама не довольна мной, лезла из кожи вон, чтобы соответствовать чьим-то стандартам, умещаться в привычные рамки действительности, и тем самым, сильнее увязала в этом болоте, оплетая себя все новыми и новыми комплексами. Лишь сейчас я стала осознавать, что имела в виду мама.

Она была права. Это не моя Судьба. Не буду жить, так, как принято. Начну жить, как я хочу. Хватит прятаться от людей и от эмоций. Нужно начать хотя бы с малого. Пора открыться этому миру и подпустить к себе еще кого-нибудь, а не только взбалмошную Наталку. Сейчас будет сложно понять, как именно хочу изменить себя и свою жизнь, для меня наступает период познания. Принимай все то, что идет к тебе в руки само. А там уже и решим, как жить дальше.

Мое настроение начало улучшаться. Все-таки отпуск — это хорошая идея. Особенно в приятной компании. И даже верблюжья вонь стала меньше раздражать. К тому же, пока я была занята своими мыслями, мучительное путешествие подходило к концу. Для меня эта прогулочка, на удивление, дала многое, я не только прошла испытание на выживание в условиях, не сопоставимых с существованием нормальной цивилизованной дамы, а также начала приводить свои мысли и чувства в порядок, раскладывая по полочкам и анализируя свою жизнь. Именно здесь пришла к пониманию того, что не живу, а прячусь за скорлупкой от мира, не ищу себя, а лишь плыву по течению, выбираю не те цели и достигаю не тех вершин. Так чего же я хочу?

— АЛЛИЛУЯ! Начнем с того, что хочу к морю. Я хочу в него. Быстрее бы мучение кончилось! — верблюд уже опускал меня на землю....

За три дня пребывания в Египте мы еще ни разу не окунулись в море. Лишь бассейн, шопинг, ресторанчики и Джебел Муса (вот это я ей НИКОГДА не прощу!). О, Наташка...

* * *

Вайдириэль содрогнулась. Яркий свет слепил, нити Жизни разорваны, их не скрепить. Нити Света опутали ее и тянули ввысь. Ввысь к Предтечи. Ввысь к Бесконечности и Спокойствию Ай-ши-эльдир. Нет не сейчас, еще рано, еще не выполнено Пророчество для Айикра. Она обещала. Он погибнет без нее. Мир зыбок. Она должна призвать Силу...Мой Дух крепок, он поможет. Не в полной мере, но она приоткроет Портал. Скоро, скоро час КРЕСТА. Бесконечность сожмется, и Тирсек выйдет на Путь, заграждая Богиню Вен собою и возьмет силу Креста, малого Креста, но ничего, пояс Айикра сыграет свою роль. Она все сделала правильно, она предвосхитила события. Она обманула Судьбу. Пророчество сбудется. ТАИШИ обретет Властителя. Она направит Силу Айикра.. Она сможет, хоть и нет в ней Жизни, а лишь Свет и Сила Айикра...

Глава 2. Парад планет

Отдых на море укрепляет здоровье и расшатывает мораль.

Джангули Гвилава

Середина августа, еще две недели и конец лета. Еще 15 дней и опять нужно окунуться в несущийся ритм Большого города. Мир, в котором нет ничего, чтобы умиротворяло, дарило спокойствие и негу. Контракты, заказы, проекты... Кругом голова, усталость, бессонные ночи. Нет, не хочется. Наталья, явно заразила меня леностью и праздностью или это Красное море? Оно тянуло и манило. Было ласковым и нежным, обволакивало и пьянило.

Я шла вдоль берега, подставляя ноги набегающей волне, и наслаждалась ее мягким касанием.

Наталья нашла жертву и была на пике триумфа. Приятный француз по имени Анри не отрывал от нее взгляда, он был полностью очарован и уже капитулировал. Веселая компания иностранцев недавно прибыла в отель, а Ната уже имела на руках всю необходимую информацию об их диспозиции и ближайшей смене дислокации... "Ах, подруга, видел бы тебя Борис", — укоризненно думала я. Мне тоже понравился один из друзей Анри, уверенный в себе и тактичный Нико. С ним было приятно поболтать ни о чем, и пошутить обо всем. Все-таки французы умеют обходиться с женщинами. И это было приятно. Сейчас вся компания собиралась отправиться на острова и заняться погружением. Крепкие спортивные ребята каждый год путешествовали по различным мировым Меккам любителей дайвинга. Они пригласили нас с собой (я до сих пор сомневаюсь, было ли решение принято ими самими, или все же Наталья и к этому приложила свою изящную ручонку?). Мы согласились. Ната вела себя как истинная Блондинка, она была в ударе. Ее чистейший французский поражал всех. Она искрилась, притягивая мужские взоры, под ее напором не мог устоять никто. Я могла бы сколотить приличное состояние, если бы спорила на то, что она легко вскружит голову любому представителю мужской половины человечества. И почему же умные мысли приходят с таким запозданием?

Не хотела ей мешать покорять сердца и решила ненадолго оставить ее в очень приятной компании. Наскоро собрав все необходимое, чтобы отправиться в трехдневный круиз, я направилась к пляжу у отеля и сейчас старалась насладиться моментом, но меня все время отвлекало непреодолимое, навязчивое чувство неуверенности и дискомфорта.

Моя правая кисть ныла, я не понимала почему. Детский перелом давно сросся. Да и не перелом, а лишь маленькая трещинка, оставившая навсегда в памяти след о том злополучном январском дне четырнадцать лет назад. Маленькая девочка со странным именем Оникс могла бы никогда не увидеть Красное море, никогда ничего больше не увидеть.

Я подняла свою правую руку и вгляделась в необычно переливающиеся камни на браслете. Странное дело, они сверкали изумительным и притягивающим сиянием. Как красиво. Наверное, яркое южное солнце так играло в них, излучая небывалый пульсирующий свет.

Этот браслет был мне дорог. Я никогда не снимала его, да и если бы захотела, то не получилось бы. Украшение не имело застежки, еще вариант, какой-то секретный механизм, который до сих пор мне не поддался. Было всего лишь два способа его снять: сломать (чего очень не хотелось), или отрезать руку (этого не хотелось еще больше), поэтому проще всего было носить его постоянно, тем более, что он мне очень нравился. Браслет спас мою жизнь четырнадцать лет назад. Воспоминания нахлынули холодной и колющей волной. Я отпрыгнула от воды. От такой теплой и приятной воды Красного моря, совсем другой воды...

Был январь. Морозно. Детишки катались по замерзшей реке на коньках. Я любила и умела красиво кататься. Набирая скорость, скользила по льду, упиваясь восхищенными, а иногда и завистливыми взглядами своих одноклассников. Совсем не помню, что случилось потом. Лишь обжигающий холод проник в каждую клеточку моего тела. Не помню... Совсем ничего, как будто организм оградил сознание и закрыл дверь перед тяжким грузом воспоминаний.

Мне рассказывали потом, как резко с головой я ушла под лед. Крепкий январский лед, который, впоследствии, удерживал на себе моих спасителей.

Казалось тогда, прошла вечность, прежде чем очнулась и осознала случившееся. Очень долго, просто непомерно долго.

Мама говорила, что спас мне жизнь именно серебряный браслет с тремя красивыми крупными камнями. Из последних сил вырвавшись из плена ледяной мглы, я зацепилась им за край льдины, что не дало уйти под лед до момента, когда подоспели спасатели.

Уже в больнице, придя в себя от пережитого, восхищенно рассматривала изумительно красивую безделицу, и никак не могла вспомнить, откуда на моей правой руке появился этот талисман и оберег. Лишь помню, как мама целовала мою руку, долго плакала, а потом наказала никогда не снимать эту вещь.

* * *

Поток пугающих воспоминаний прервал Нико, притронувшись к моему плечу. Я подняла голову и широко улыбнулась мужчине. Он определенно был мне приятен.

— Мадмуазель, Оникс, нам пора отправляться в путешествие, — произнес он, и потянул за собой к яхте. С радостью откликнулась на его призыв, и мы побежали к компании друзей, ждавших у пристани.

У меня мелькнула, мысль, от которой стало весело: "Наверняка, Наталка забыла предупредить французов, что она МАДАМ".

Компания уже давно погрузилась на яхту, когда мы с Нико присоединились к ним.

Не считая нас с Натальей, в плаванье отправлялись еще семь человек.

Нико и Анри были закадычными друзьями, их увлечение дайвингом началось еще в юности, и плавно переросло с профессию, непосредственно связанную с океаном. Они изучали морскую флору и фауну. В их копилке была уже пара грантов известных Университетов мира. Могла бы поспорить на что угодно, что в юности их кумиром был Жак Ив Кусто. Интересные люди, увлекательные истории, романтическое путешествие — что еще можно было пожелать? Заказ-наряд на отпуск у Наталки был выполнен на сто процентов. Даже с перевыполнением плана.

Французскую сторону также представляли две парочки: Кати и Жак, Жубер и Сессиль, которые совершенно не обращали внимания на двух симпатичных девушек из России и были поглощены только друг другом.

— У них медовый месяц, — шепнул мне на ухо Нико, — наблюдая, как я пытаюсь отыскать взглядом девушек, чтобы уточнить, где же мне кинуть свои бренные кости. Нико указал мне на две расположенные напротив друг друга каюты с табличками "не беспокоить".

Стало предельно ясно, что влюбленных можно смело вычеркивать из списка собеседников до самого окончания нашего вояжа.

Мы вошли в большую гостевую каюту, где расположились Натали и Анри, и еще двое приятелей-американцев.

Ага, вот на ком потренируюсь в английском, — мысленно потирая ручонки, предположила я. Мои губы расплылись в извращенно-садисткой ухмылочке, когда представила напряженные лица сиих гринго, пытающихся разобрать мое англицкое произношение.

Натали и Анри были заняты явно не интеллектуальной беседой. Наталка слушала парня, улыбаясь во все 32, НЕТ, 42 зуба, и нежно поглаживая его загорелую мускулистую руку.

Новый Свет представляли два товарища: внушительного вида исполин Стив и практически не заметный на его фоне Брайан. Американские коллеги наших французов, с которыми они познакомились пару лет назад в совместной экспедиции. Они мне напоминали классическую мультяшную парочку: величественный уравновешенный главный герой и его придурковатый спутник. Мне почему-то сразу вспомнились Шрек и Осел. Только Стив принадлежал к определенно более высокоразвитой и привлекательной расе, чем Орки. Он был сыном земли Африканской, с очень большим вливанием генов народов Старого Света. Думаю, можно было с уверенностью перечислять всех: от испанцев, до скандинавов. Такое смешение привело к очень впечатляющим результатам. И, несомненно, радовало глаз, например, мой, особенно не искушенный и не привыкший к такой "красотище".

Брайан же напротив, имел телосложение не такое привлекательное и очень-очень среднее. Он мне напоминал скорее "нашего ослика-философа" из Винни-Пуха. Он попивал пивко, и периодически поглядывал на Наталку. В его взгляде читалось безнадежное восхищение.

"И его зацепила, шельма", — подумала я, жалея несостоявшегося поклонника моей обворожительной подруги.

Стив суетился возле бара и, завидев Нико и меня, пригласил жестом присоединяться к нему и опрокинуть стаканчик-другой. Да, не плохая идея. Я бы не отказалась от бокала мартини, а может, и от двух, это как настроение будет. А настроение мое явно улучшалось в геометрической прогрессии.

К нам присоединились остальные (конечно кроме молодоженов, само собой им не до нас). Как говорится, пока не выпьешь с человеком, не узнаешь его ближе. Чем мы и занялись.

Знакомство со всей компанией протекало очень гладко, а с некоторыми отдельными личностями углублялось на столько, что меня посещали откровенно романтические мысли после допитого шестого бокала мартини. Наконец-то отдыхаю как Белый Человек! Ой, Стив прости, в условиях современной политической обстановки данное высказывание не должно произноситься в слух во избежание международного конфликта на почве расовой неприязни. Хотя какой неприязни? Не понимаю — классный, милый парень. Но, все же, нужно следить за выражениями, да и за мыслями тоже. Все же не в России. Я засмеялась. Со стороны, наверное, казалось без причины, хотя вроде никто не заметил.

Капитан сообщил нам, что мы причалим к островам примерно через полчаса.

— Мадмуазель Они, мы сняли для вас с Натали дополнительное бунгало, чтобы вы чувствовали себя комфортно в нашем путешествии, — галантно объявил Нико, наполняя мой седьмой бокал.

После данного заявления Наталка метнула на меня испепеляющий и много говорящий взгляд. Я ее поняла без слов. "Если ты сей же час не предпримешь действенных мер по очаровыванию данного джентльмена, то испортишь вечер не только себе, но и мне!". Ха, ну молодец. Что ж мне теперь повиснуть на шее у Николя и претвориться, что так и было? Явно видно, что мой кавалер истинный джентльмен, и для приятного продолжения вечера ему было необходимо мое письменное согласие (что ж, сама виновата, чего изволила, то и получила). Мне привиделся вариант нашего размещения на ночь. В бунгало французов в гордом одиночестве почивает Нико, в нашем — не спят Наташка и Анри. А я, скрутившись калачиком под пальмой, уныло созерцаю звезды, ощущая свою недоступность, дурость, трусость, гордость, а вероятнее тупость. Нужное подчеркнуть.

Нет, уж пусть все идет своим чередом. Я женщина свободная, ничем не обремененная (в отличие от некоторых) и определенно.... пьяная. Кстати, Николенька не кажется робким юношей, так что ж действительно напала на последний вымирающий экземпляр тактичного и воспитанного мужчины? Захотелось рассеять сомнения. Это уж точно из крайности в крайность. С непривычки и не знаю как себя вести. Как то все время приходилось отбиваться от назойливых скромезных предложений, а здесь сама пристойность во плоти. Хм,.. или нет? Рука Нико все же аккуратно придерживала меня за таллию, я даже сначала и не заметила.

Наташке своими пошлыми намеками не удалось испортить мне настроение. Я подхватила бокал, звонко чокнулась с Нико и предложила выпить на брудершафт. (Определенно себя не узнаю. Откуда такая прыть? Наверное, это заразно... Чур меня, чур, Наташка просто ведьма).

— Дамы, дамы, — подал голос Брайан, стараясь отвлечь нас от увлекательного занятия. Я, каюсь, обратила на его призывы внимание, лишь когда Нико предупредительно кашлянул и кивнул в сторону друга. — Сегодня большой парад планет, представляете?

— Не очень, — отмахнулась от него Наталка.

— В этой части света будет шикарный вид...

— Перескоп в студию... ик, — Наташка залилась звонким смехом и прильнула к своему кавалеру. — Ик... ой!

— Телескоп вообще-то, — буркнула я, но мой комментарий остался не услышанным. Все пытались помочь моей подруге остановить икоту.

* * *

Мы прибыли на острова и начали выгружаться. Парни таскали сумки со снаряжением, питьевой водой и другими пожитками на берег, молодожены быстренько вышмыгнули из кают. Все же им пришлось нас заметить. Наскоро поприветствовав окружающих, свиснув из бара несколько бутылок вина (предусмотрительные, хоть и французы), они похватали свои вещи и пустились практически бегом в сторону гостиничных "бунгало", слабо тянущих даже на две звезды. Не прошло и пары минут, как они испарились на горизонте. Одним словом любовь, что с них возьмешь. Эти дикие места, не обжитые среднестатистическими туристами начали навевать тоску, но взбодрившись и окинув слегка осоловевшим взглядом ладную фигуру Нико, я рассудила, что небольшие стеснения можно вполне потерпеть.

Я заметила, что парни выгружали не только снаряжение и воду, но и несколько упаковок другой жизненно необходимой жидкости, а именно n-ное количество баночного пива. Хм, интересные дела творятся. Иностранцы, ведущие здоровый образ жизни, профессионально занимающиеся спортом, любят немного злоупотребить как обычные смертные? Нас явно дезинформируют в СМИ и по телевидению. Они наши люди.

Нацепила на плечи свой рюкзачок, зачем то последовала примеру влюбленных парочек и прихватила початую бутылку мартини с барной стойки (боже, что обо мне подумали люди!?). Одно из трех: жадная; любит выпить; запасливая — старается для двоих. Ох, а я сама не знаю, рефлекторно, что ли? Да еще фруктиков в пакетик накидала. Я явно готовила какое-то мероприятие, сама того не подозревая. О, конечно, отдам Наталье, им точно пригодится.

Все мы спустились на берег. До гостиничного комплекса было не далеко, но посмотрев вдаль, мне стало не по себе. Совсем не хотелось двигаться и желание опуститься на песочек пляжа превзошло все нормы приличия, еще всплывающие в моей памяти. Нико подошел ко мне и вежливо поинтересовался, не плохо ли мне? О!!! Точно, мне плохо.

С мольбой в глазах попросила оставить меня на несколько минут в одиночестве, а потом обязательно не забыть забрать с пляжа.

Нико посчитал, что меня сильно укачало (о какое благородство!!) и предложил мне подождать на пляже, пока он отнесет поклажу в бунгало.

Я просто не верила своему везению. Мне хотелось побыть немного в одиночестве, и такая возможность представилась. Наша яхта направлялась обратно в порт убытия. На берегу было тихо, лишь шелест волн пел в унисон моей голове. Встала и подошла к воде. Волна нежно окатила мои ноги и убежала, я закрыла глаза и представила себе совершеннейшее место на свете, где нет лжи, обмана, грязи, подлости, пошлости и зла. Наверное, рай. Ну, почти. Лучше себя не ощущала никогда, пыталась думать, застыв в блаженстве с пакетом фруктов в одной руке и бутылкой мартини в другой. А волна то не ласкала мои ноги, отлив что ли? Открыла глаза и стала медленно опускаться на песок, так как ноги мои решили отказаться от возложенных на них обязанностей держать свою хозяйку прямо. Огромная волна, шедшая как раз на меня, уже нависла и схватила меня в свои смертельные объятия. Вода ударила в лицо, я перестала дышать, легкие не выдержали силы удара и сжались в маленький комок, который не мог дать мне воздух. Вода шибанула по барабанным перепонкам и оглушила меня, правую руку рвануло вверх со страшной силой и сердце мое сжалось от безысходности. Плечо горело огнем, а рука, наверное, отправилась в плавание без меня. Зарево радужного света ударило в глаза, виски сжались, и пришло облегчение. Так быстро приходит смерть, я даже не успела подумать о близких и воспоминания о прожитой жизни прервались лишь на детском саду, когда меня впервые чмокнул в щечку противный Савка. И это все, что хочу вспомнить перед смертью? Тьма окутывала меня... Жаль, так быстро, даже не успела вспомнить первую несчастную любовью. Да какая любовь? Что же напишут обо мне в газетах? Пьяная русская туристка встретила "белочку" и утонула у берега в луже морской воды? Мысли больше не шли. Я летела... Только куда? Или тонула? О, опять мысль.... А затем тьма...

Глава 3. Где я?

В море — медузы, в лесу — клещи, а в городе — люди. И куда, скажите, нормальному человеку в безопасный для здоровья и нервов отпуск податься?..

Игорь Красновский

— Ната, дай воды, ... Натааа, — проскрипела, открывая один глаз и с трудом отрывая голову от поду... От чего??? От песка!? Я что до сих пор на пляже? Они меня забыли? Вот же суу...., сволочи. От обиды хотелось зареветь. Не веря в происходящее, широко распахнула оба глаза. Вот же ж черт, же ж блин... Мать моя, женщина. Где это я? Вскочив на ноги, начала истерично метаться по клочку пляжа, завывая и вспоминая все известные крепкие выражения.

Пристани рядом не было, вдалеке мои глаза-предатели совершенно не могли рассмотреть бунгало, как бы сильно я их не терла, они все равно показывали совсем не то, что хотелось видеть. Мое бренное тело находилось на пляже, на песке, но пейзаж разительно отличался от тропического, и пальм не наблюдалось. Я стала сомневаться, что не сплю, да и вообще закралось подозрение, в своем ли уме и твердой ли памяти? Задыхаясь от застрявшего в горле кома, уже не видя ничего от заслонившей взгляд пелены слез, решила прилечь обратно на песочек, подышать ровнее и постараться успокоиться. Авось, прикинусь ветошью, закрою глазки, полежу чуток, глядишь, само собою все и образуется. Возможно, к тому времени и доктор подойдет.

Не помню сколько прошло времени, открыла глаза. Врачей рядом не было, друзей тоже. Песок был все такого же розовато-даже-не-скажу-сразу-какого-еще цвета. Справа, вдали возвышались необычно острые высоченные скалы. И как же ж меня то об них не шмякнуло? Повезло-о-о. За полосой пляжа тянулась береговая черта — невысокий, сравнительно конечно, обрыв, но не скалистый, а за ним расстилалась равнина. Ну..., средняя полоса России, или, максимум Средиземноморье. Еще не могла понять, что мне мерещится, но на Африку явно не тянуло. Мое видение исчезать никуда не хотело, и давало понять, что оно надолго в моей голове, и придется воспринять происходящее как должное. Ага, легко сказать, а осознать то трудно.

Да-а-а, вот и вернулись проблемы психического плана. Странные сны, фантазии и другая чушь, которая лезла мне в голову в юности. Почему мама и врачи решили, что у меня какие-то проблемы? Посмотрели бы на современную молодежь. Если анализировать ее поведение с точки зрения советского менталитета, то наше общество вообще обречено на вымирание, так как подрастающее поколение нужно срочно закрывать в Кащенко и не выпускать оттуда ни под каким предлогом... А у ребенка, у меня бедненькой, просто была развита фантазия, и она немного отличалась от психологических стандартов того времени. К тому же вообще была девочкой эмоциональной и впечатлительной. Врачи, говорили, что когда я тонула, то вполне могла приобрести душевную травму, и на фоне гормонального сдвига в период взросления, начались обострения. Мама была женщиной впечатлительной и незамедлительно обратилась к психотерапевту. Таскала меня на сеансы гипноза, пичкала успокаивающим и снотворным. Это продолжалось сравнительно долго. Обретя большую свободу, и, как говорится, вылетев из под маминого крыла, а затем, вообще лишившись ее контроля, я перестала принимать успокаивающие и антидепрессанты. Ох, наверное, зря. Черт, и где же врач то?

Что делать? Кричать? Звать на помощь? Неизвестно кто откликнется. Нужно успокоиться и все вспомнить. А еще что-то сделать, обязательно, пока крыша окончательно не съехала. Я встала и пошла по пляжу. Заметила валяющуюся на песке бутылку, подняла. Мартини... Мысль шевельнулась, начала вспоминать... Ага, точно, прихватила ее со стойки бара, несла. Вышли с катера, присела на пляже. Зачем? Плохо что ли было? Нееет. Хорошо. Это сейчас плохо. Очень. Обернулась и посмотрела на море. Оно было спокойным, умиротворяющим и прекрасным. Небольшие волны бились о берег, причудливо меняя форму песка, унося старое и принося новое. Яблоки, апельсин, вот еще гранат по волне катится. Начала собирать фрукты (свои, кстати, фрукты), которые с-пьяну засунула в пакетик на катере.

С голоду пока не помру и то радует. Значит, не сон. Я открыла бутылку и хлебнула напиток. Поморщилась. Сильно сладко. Нет, явно не сон, это просто "белая горячка". Хлебнула еще и куснула яблоко за бок.

Стало немного легче. Так, хватит злоупотреблять. Все! Спокойно, девочка, все под контролем, надеюсь, что моим. Присела на песок. Голова раскалывалась, но я собрала последние капли воли в кулак и решила провести небольшой разбор полетов.

— Итак, что мы имеем? Странный пейзаж, как понимаю утро, но не раннее, — прищурившись, я взглянула в сторону солнца. Светило имело какой-то странный оттенок алого по краю, но выглядело совершенно белым. — Наверное, особенности местного климата, а возможно глюк, — сделала вывод вслух. — Ладно, не суть важно. Что дальше? Припасы, — скинув с плеч рюкзачок (мне повезло, он был изготовлен из непромокаемой ткани, и, хвала Богам, хоть что-то от цивилизации осталось), изучила содержимое. Выудив два купальника, долго выбирала какой одеть прямо сейчас, распластаться звездочкой, прикрыть личико журнальчиком и ждать... А спасателей или врачей, это уже по настроению. Косметичка перекочевала в разряд жизненно необходимого. Простительно! Настоящая женщина всегда должна выглядеть прилично, чтобы не пугать народ.

Я повертела головой. Народа не было. Что ж, а вдруг встречу.

Открыв зеркальце, взглянула на свое отражение, и, молча, закрыла. С тем, что там отразилось, разберемся позже. Не досуг нам сейчас.

Принялась копаться в рюкзаке дальше: скромная аптечка (яду мне, яду!), бутылочка любимой водички. Сразу открыла и сделала маленький глоток. Хоть что то нужное! Хорошо, что есть пресная вода, от приторного вермута начинало уже мутить. Вечернее мини в комплекте босоножками стали причиной нервного тика на правом глазу. Дензнаки имели место быть, но думалось о том, что с ними (особенно, с теми, что звались "валюта") скоро придется расстаться. Я нежно прижала к груди родимые рублики. Они то точно меня не покинут. Сотовый. Включила. Почувствовала себя недоступной. Повертела в руках зарядку, поискала дырочки под напряжением. Слегка повозмущалась их отсутствию. Маникюрный набор навел на мысли о беззащитности моего сегодняшнего бытия. Хотя, если проявить фантазию, то от врагов можно пилкой отбиваться, или заколоть маникюрными ножницами супостата. Что из еды? Пол литра мартини, грамм 250 воды, 3 яблока, не-е-е, уже два с половиной (я смачно впилась во второй бок фрукта), гранат, 2 апельсина и все. Еще жвачка, леденцы. Пошарила в рюкзаке. Еды больше не было. Черт, ни печенюшки, ни шоколадки. Ладно, будем охотиться на местную флору и фауну (по возможности, конечно) и искать население. Решила потрясти рюкзачок, и о, счастье, зажигалка. Спасена. Необходимый набор из списка скаутов (простите, юных натуралистов) имеется. Дела не так уж плохи.

Оглядела себя. Короткие шорты, топ с открытой спиной, на ногах легкие удобные сандалии. Сняла с себя все украшения: серьги, несколько колец, увесистую цепочку с подвеской (от греха подальше), и спрятала в потайной карман шорт. К сожалению, браслет снять, как всегда, не удалось (если прижмет, бинтом замотаю, чтобы в глаза не бросался). Поразмыслив маленько, браслет замотала сразу, а то вдруг потом не досуг будет. А так и вид пожалостливее.

Покидав свое добро в рюкзак, я еще раз окинула горизонт взглядом. Место явно не судоходное, и причалить даже небольшому катеру будет сложно. Накинув поклажу на плечи, побрела в сторону обрыва, находиться на берегу было бессмысленно.

Пришлось прогуляться вдоль берега, ища подходящее место для подъема на равнину. Наконец, путь был выбран. Отхлебнув еще глоточек горячительного для поднятия боевого духа, принялась карабкаться по склону, хватаясь за торчащие из почвы корни деревьев, скользкие и колючие ветки кустиков. На подъем у меня ушло пару часов. Ободрав кожу на руках, сломав практически все мои ногти, засаднив колени и вырвав небольшой клок волос при помощи противного куста можжевельника (не специалист, врать не буду, но очень он был похож на можжевельник), я, наконец-то, с трудом предприняв последнее усилие, заползла наверх. О Боги, я на земле! Знала бы тогда, как неправа!!!

Проковыляв к растущему неподалеку раскидистому ясеню, с блаженством опустилась на траву в его тени и заснула.

* * *

Мне снился сон — беспокойный, странный, непонятный. Иной раз пленительно зовущий, а в следующий момент, повергающий в ужас, сковывающий сознание и швыряющий в омут образов, неподвластных моему восприятию. Эти образы были столь реальны, что отдавшись их потоку, я уплывала все дальше от действительности, манимая новыми ощущениями, стараясь познать суть, вникнуть в их тайны, принять их, пропустить через себя, поделившись частичкой своей души.

Видела бирюзово-сиреневое вечернее небо, умирающие светила, которые прощались, даря свои последние улыбки, казалось, мне, и причудливые облака, в бешеном ритме танго несшиеся над головой, гонимые мощными потоками ветров. Разрывая небесный узор облаков на тысячи причудливых обрывков, вихри, играя, сталкивали части небосвода вновь, вырисовывая еще более захватывающие картины на этом холсте жизни. Художник был талантлив, его изменчивое творение несло на себе отпечаток печали и скорби, перемешиваясь с порывами ярости и бессилия. Клокочущая стихия жила и чувствовала, она, принимая новые обличия, кричала всем своим существом о том, что жива, свободна и могущественна, но силясь показать свою мощь, рыдала от безысходности, понимая, что покорность — ее доля.

Я чувствовала ее боль и осознавала утрату. Картина на холсте делилась со мной своим горем. Ощущая силу ветра, задохнувшись от потока воздуха, прорвавшегося в легкие, и закружившего в ошеломляющем мой мозг потоке чистейшего озона, я обрела друга, близость по духу с которым не имела описания. Это единение было безгранично и совершенно недоступно для понимания человека, лишь на уровне сознания улавливала нити, теперь связывающие нас. Осязанием души видела родство и понимала чувства, которые объединяли нас с этим безумным миром, явившимся ко мне и покорившим мое сердце. Ветра пели....

Радость переполняла мою душу, я обрела значительно больше, чем могло казаться. Принимая то, что предлагал мой разум, сознавала, что жизнь моя пойдет по совершенно новому удивительно интересному, а возможно и опасному Пути. Пути познания Нового с большой буквы этого слова. Я улыбалась, кружась в хороводе своих мыслей, питаясь фантазией сознания и творя иллюзии бытия. Мне нравилось! Открывала себя окружающему миру, даря ему свой смех...

Вихри странного танца постепенно опустили меня на необычайно мягкую траву. Аромат пряных и лесных трав ворвался в сознание, окутав пеленой чувственности и неги. Полог светлого леса укрывал от жаркого солнца, пропуская лишь рассеянные лучи света, к которым хотелось касаться как к струнам арфы и творить чудесную музыку природы, собрав все звуки леса петь песнь во славу красоты и мира, благоденствия и созидания, Петь Песнь Жизни.

Прикасаясь к деревьям, обнимая их стройный стан, лаская ветви, которые стремились вернуть мне нежность, я плыла на зов, услышанный лишь мною. Меня звали. Точно знала, кто хочет увидеть меня и поделиться радостью встречи, и спешила. Детский восторг охватывал мое сердце. Я была совсем рядом...

Выбежав на поляну, светящуюся мириадами серебряных росинок в лучах ласкового утреннего солнца, увидела ее, прекрасную наставницу. Хранительницу всех тайн света, творящую великие и чудесные вещи, дающие жизнь.

Красота ее покоряла, давала осознание серости всего того бытия, что окружало прежде. Спокойствие и счастье накатывало теплой и нежной волной, оплетало сознание, проникая в каждую клеточку, даря ему свободу от страха, наделяя силой и уверенностью.

Она повернулась ко мне. В ее изумрудных глазах тонул мир. Магнитом притягивали они к себе взгляд любого, кто смел обратить свой взор на высокое стройное и гибкое тело своей хозяйки. Они могли быть жестокими, а могли дарить нежность. Именно такую я читала сейчас в ее взгляде. Ее кожа светилась изнутри теплым светом, придавая неповторимый божественный образ своей обладательнице. Роскошные светло-золотистые волосы были убраны в сложную прическу. Сотни тончайших локонов переплетались в хаотичном, на первый взгляд узоре, придерживая собою разнообразное цветочное великолепие, органично дополняющее нежный облик своей обладательницы. Окончив пляску в цветочном хороводе, локоны стремились в свободном падении к ногам прекрасной женщины. Длинное светло-зеленое платье крепко охватывало стан, струилось по бедрам, подчеркивая красоту хозяйки. На талии висел широкий пояс, украшенный драгоценными камнями, к нему был прикреплен тонкий длинный стилет, на рукояти и ножнах которого плелись таинственные руны и дивной красоты узоры. Руки и шею оплетали лозы, спрятавшись за листьями которых, сверкали те же камни, что украшали пояс девы. На ее плечи был накинут тончайший, практически прозрачный плащ, капюшон был откинут за плечи, открывая миру всю непередаваемо чарующую красоту этого создания.

Она была молода, но мудрость, читавшаяся в ее глазах, не давала назвать ее девушкой. Она протянула ко мне руку, приглашая подойти ближе. Я, радостно трепеща, бросилась на призыв. Ее тонкие длинные пальцы пробежались по моим волосам, приглаживая растрепавшиеся пряди. Тепло ее рук умиротворяло. Она нежно прижала меня к своей груди, обхватив мое лицо руками. Ее речь потекла, как ручеек, освежая и, в то же время, усыпляя своим журчанием в лесной тиши. Я слушала ее незнакомую речь, и совершенно отчетливо понимала, что она прощается ...

НЕЕТ!!! Безумная боль проникла в каждую клетку моего тела. Разум кричал, он не хотел принимать происходящее. Яркая вспышка страха застлала сознание. Оно был загнано, затравлено, спрятано, похоронено заживо. Зачем?! Не хочу, пустите меня. Я билась в узком ящике из мутного стекла. Колотила изо всех сил, рвалась на свободу, рыдала. Вокруг меня кружились лики матери, друзей, возлюбленных, сослуживцев, других знакомых и незнакомых людей. Я перестала их различать. Эта карусель набирала скорость, отнимая у меня последние остатки разума, вгрызаясь в мозг, вырывая куски плоти, выпивая силы ....

Мое тело сжалось, я хватала воздух ртом и не могла вздохнуть. Судорога отпустила, а затем вновь накрыла волной боли. Я неистово закричала.

Как страшно просыпаться от собственного крика! У тебя перехватывает дыхание, ты чувствуешь что кричишь, слышишь, но кажется, что это не ты. Это кто-то рядом с тобой, другой. Это он разбудил тебя. Ты лежишь, замерев, и боишься открыть глаза. Страшишься не увидеть знакомой обстановки своей спальни, или лицо матери, пришедшей успокоить тебя и прогнать кошмар. Твое тело покрыто испариной, сердце готово выпрыгнуть из груди, мышцы скованы, их тоже охватил ужас. Этот животный страх крадется к тебе как голодная пантера, и стремительно бросается в атаку, а ты, совершенно беспомощное существо, отдаешься в его объятия и покоряешься судьбе жертвы.

Мои глаза были уже открыты. Широко распахнутые, они вбирали в себя информацию, поступающую из окружающей действительности, и пугали. В который раз они не видели знакомых лиц и окрестностей. Я была все там же под ясенем: ободранная, уставшая, голодная и эмоционально выжатая. Да уж, отдых по полной программе! Мало того, что наяву одна сплошная какофония безудержного бреда, отрыжка сознания, так еще кошмаров во сне для полного счастья мне не хватало. Обтерев краем замызганного топа вспотевшее лицо, я отогнала наваждения сна и принялась обдумывать свое крайне плачевное положение и дальнейшие действия, которые просто обязаны, будут вернуть мне душевное спокойствие и плоды цивилизации, безгранично любимые и (наконец-то дошло!) обоготворяемые мною.

Где нахожусь, понятия не имела. Все доводы разума были отвергнуты, так как разбивались вдребезги о реальную действительность. Географические и климатические особенности стран, близлежащих к последнему месту пребывания меня в качестве туристки на Синайском полуострове (даже с поправкой на ветер, Аравийской пустыни — одно название говорит само за себя) имели принципиальные отличия от ныне осязаемого. Хотя возможно, в Саудовской Аравии и научились выращивать оазисы в песках подобные этому, но слабо верилось, что такие места были у них безлюдны. Я усиленно напрягала последнюю (и, как на зло, принявшую форму совершенного прямой линии) извилину, стараясь вспомнить чему же меня учили в школе. Мне становилось не по себе от того, что с трудом всплывало в памяти. Судан, Иордания, Ливия, Израиль? Может и правда Израиль? Нет, нет, не ветром же меня перенесло в Средиземное море. Вероятно, существуют какие— то подземные течения, неведомые нам. Они соединяют моря и океаны, по ним можно быстро путешествовать, не огибая материки, а проходя их насквозь? Я сморщилась, как будто проглотив неспелый лайм. Моя бредовая фантазия давала волю, она начала закручивать спираль мыслей, втягивая в желаемую иллюзию, как работающий двигатель реактивного самолета. Нет. Не может быть. Оазис в Саудовской Аравии — выглядит намного реальнее.

Встала, потянулась, размяла суставы. Мне открылось новое видение ситуации, в которой я оказалась. Учитывая мое шаткое психическое здоровье и совершенно тяжелый на подъем характер (особенно для путешествий в страны со специфической экзотической привлекательностью), скорее всего — мой незапланированный отпуск в жаркие страны — всего лишь сон, очень похожий на явь (так как с фантазией у меня все в порядке) , но всего лишь СОН. Еще месяц назад знакомые звали отдохнуть нас с Натальей в Крым на Тарханкут, заманивая рассказами о дивных диких местах, о походах, песнях под гитару (наверное, у кого то случилась ностальгия по внезапно ушедшей молодости), шикарном дайвинге (не хуже чем у буржуинов) и красивейших скалах. Поэтому стоит сделать вывод, что у меня временная амнезия, вероятно полученная в результате травмы. Хоть убейте меня, но не могу представить себя пьяной в хлам в компании иностранцев, подбирающей объедки со стола. Это как божий день, ясно: чистейшей воды наш российский почерк и соответствующая обстановка, довели культурную женщину до такого состояния. Идея с отдыхом в пределах России и Ближнего Зарубежья мне пришлась по душе. Я уже четко видела (так казалось: умею себя убеждать, когда это мне надо), непредвзятую обстановку куража на лоне дикой природы. Безумные пьяные выходки знакомых. Мои воспоминания четко вписывались в эту картину. Карточный домик был воздвигнут. Концы сошлись с концами. Цепочка выстроилась. Расчетливому умишку не к чему было придраться. Все остальное спишем на потерю памяти и эмоциональное перенапряжение. Во мне крепло понимание того, что я потерялась, и мне нужно было срочно "найтись". Причем, делать это надо, как можно скорее, пока мне еще с успехом удается бороться с голодом, холодом (душа, наверное, замерзла!! Климат-контроль в этой местности пашет на славу) и переполняющей меня злостью на самою себя.

Близился вечер. Нужно искать место для ночевки. Куда податься? Идти в горы, в чаяньи найти пещерку? Понимаю, что надежда умирает последней, но стоит ли в незнакомой местности рассчитывать на удачу найти как раз то, что ищешь? Идти к лесу? Далековато, стемнеет, окажусь на открытой местности как на ладони. Вдруг здесь зверье какое водится? Останутся только косточки для судмедэксперта на опознание. Еще раз окинула удрученным взором окрестности. Дороги или какого-либо тракта вблизи не наблюдалось. Нужно выходить к людям. Где бы я ни была, куда бы меня не занесло, но, несмотря ни на что, человеку свойственно передвигаться по земле, и они, человеки, любят это делать с комфортом. Буду искать тропы, дороги, магистрали, шоссе. Они помогут. Дорога имеет начало, она ведет путника по неведомым ему землям, помогая в нелегкой стезе (ох, как витиевато я загнула). Она спутница и соратница любого путешественника, то есть меня! И решила для себя раз и навсегда, что не являюсь жертвой обстоятельств. Пусть обстоятельства принимают меня со всеми достоинствами и недостатками, мирятся, подстраиваются, изменяются.

Я всего лишь путешественница, неожиданно сбившаяся с намеченного пути. Так что ж печалиться? Тот путь окончен, а впереди новый, более интересный (главное чтобы, последствия таких заявлений не привели к жесточайшим сожалениям с моей стороны).

С таким приподнятым настроением двинулась в путь по направлению к маленькой рощице, примерно в получасе ходьбы от моего первого привала. На настоящий момент — это идеальное место для ночлега. А завтра будет видно, что нам предстоит...

* * *

Мне удалось провести ночь без особых происшествий, не считая десятка новых ссадин на моих многострадальных конечностях. Но физические травмы ничто, хуже, когда болит душа...

Рощица, до которой дотащилась, была вполне пригодна для ночевки. Я не стала углубляться далеко в лес, так как не увлекалась спортивным ориентированием на местности и в случае потери направления движения приходила в ступор. Поэтому, немного скрывшись из виду за деревьями, начала подбирать место ночевки. По совсем не дальнему моему пути следования по лесистой местности мне попалась парочка приличных полянок, одну из которых я и облюбовала. На мое счастье, рядом неожиданно нашлось раскидистое дерево с очень широкими и удобными ветвями. Хвала всем Богам! Как раз под меня! Не придется спать на земле. Вернее будет сказать не спать, а прислушиваться к различным мелким гадам, подползающим ко мне в темноте, а возможно и к крадущимся крупным хищникам, пускающим слюну, глядя на мое, пока еще упитанное, тельце.

Когда стемнело, разожгла костер, обложила его камнями, чтоб ночью не спалить себя вместе с чудным лесочком, накинула рюкзачок на плечи и полезла на дерево (вернее попыталась это сделать). Хотя его ветви и располагались сравнительно не высоко, но от этого мне легче не стало. Немного подпрыгнув, зацепилась руками за нижнюю ветку, да так и осталась висеть. А что дальне то? Разжала руки и снова оказалась на земле. Не все так просто, милочка. Нужно собраться и начать заново.

Думаю, как раз к полуночи я все же забралась на ту, самую широкую ветку, которая мне в самом начале глянулась. Гордость за себя так и распирала. Победа! Багира на дереве! Мне было, можно сказать, даже удобно. Оседлав ветку как коня, облокотилась спиной о ствол, а правой рукой оперлась на соседнюю, более мелкую. "Практически бизнес-класс в боинге", — оптимистично подумалось вдруг. "Главное ночью не спикировать. Боюсь, такой "авиакатастрофы" уже не перенесу".

Я сидела на ветке, как курица на жердочке (первоначальное сравнение с пантерой, думаю, было эйфорийным и далеким от действительности) и любовалась ночью.

Костерок внизу потрескивал, выдавая в ночное небо партии танцующих искр. Тихое шебуршание мелкой живности не напрягало, а наоборот, усыпляло. Глаза начинали слипаться, и я стала клевать носом. Но усилием воли стряхнув с себя объятия Морфея, решила продолжить наслаждаться дикой природой.

Иногда в тиши раздавался резкий крик птицы (предполагаю, предсмертный), иногда ухали совы. Но страха не было. Теплый ночной ветерок приятно освежал и приносил ароматы спящего леса. Такие необычные, чарующие неискушенного городского жителя. Они будили дикие чувства, давно спящие в нутрии каждого из нас. Чувства, которые подтверждали наше родство с природой и единение наших душ.

Слушая тишину, поражалась тому, как обострились мои чувства. Слух улавливал звуки, которых раньше не было слышно. Глаза, привыкшие к лесному сумраку, замечали невидимое ранее. Обоняние ввергало меня в новый мир, полный таинственных ароматов. Я даже ощущала необычный аромат ночного ветерка, такой легкий, сандаловый, немного пьянящий. Как будто живой...

Желание дикого азарта нарастало. Я уже не хотела спать. Страха не было. Был адреналин, он гнал кровь по жилам, бил сердце хлыстом, тянул в омут эмоций. Так вот что чувствовали наши дикие предки! Вот она жизнь! Простая, дикая, безумная, но насыщенная чувствами. Это прекрасно! Радость переполняла, мне захотелось кричать в ночь. Завыть как волк. Подпрыгнуть и полететь. Я подняла голову к небу. Даже через кроны деревьев могла видеть его красоту. Звезды были так близко, что хотелось дотянуться до них, сорвать с небосвода, завладеть ими. Ночь была ясная, светлая. Поразительно, но все видно. Где же луна? Отодвинув ветку, чтобы лучше видеть небо, я застыла. Не следовало мне этого делать, ох, не следовало... Я опять начала сомневаться в себе и в реальности происходящего. Как большой брат и маленькая сестра на небе вышли на ночную прогулку ДВЕ ЛУНЫ.

Мои карточные домики рушились...

Думать и ломать голову над необъяснимым совершенно не хотелось.

Мне оставалось только допить остатки мартини, похлюпать носом, жалея себя, и забыться беспокойным сном.

Глава 4. Зов сердца

Из всех тропинок, ведущих к сердцу женщины, жалость — самая короткая.

Джордж Гордон Байрон

Наступило утро, первое в этом странном и чужом для меня мире. Оно было необычно лишь тем, что я спала на дереве и проснулась от запахов утреннего леса, принесенных мне ветром. Нежный аромат лесных цветов, тончайший, легкий, разбудил меня. Цветы просыпались и поднимали свои головки к солнцу. Я ощущала, как пахнет роса на их прекрасных лепестках. Это утренние духи леса... "Хочу такие", — промелькнуло в моей голове.

На удивление тело мое не ломило, только рука, на которой спала, немного онемела.

— Здравствуй, Лес, — воодушевленно произнесла я.

Ветерок обдал меня прохладой, а кроны деревьев шелестели, отвечая на мое приветствие. Красота! Умиротворение. Знать бы еще, куда направить свои стопы.

Я не спешила спускаться. Костер за ночь прогорел, не причинив вреда лесу. Уже хорошо. Есть слабая надежда продолжить скитания и возможно выжить. Злой рок пока не вступил в свои права.

Потянулась, косточки захрустели. Птахи на соседней ветке шарахнулись ввысь, щебеча на ходу ругательства (мне так почудилось, что ж могу поделать — фантазия разрасталась буйным цветом). Черт, не уж то так их напугал звук стареющих человечьих костей? Я даже скукожилась, как будто стесняясь и переживая, что нарушила их утреннее рандеву. Брр, тьфу, тьфу, тьфу...

Птичий гвалт стих вдалеке. Наступила тишина. Она резала слух. Ветер затих. Мне стало жарко. Волнение. Оно накатывало очень быстро. Мои глаза начали выискивать что-то. Что? Напряжение нарастало. Подскочила и полезла выше, чтобы скрыться в кроне, раствориться, слиться с листвой, стать невидимкой. Даже перестала дышать. Что это? Мания преследования? Паранойя? Черт, внизу след кострища. Черт. Все, попала...

Я притаилась. В голове пульсировало лишь две мысли. Первая: нужно прятаться. Вторая: с чего это вдруг на меня накатила паника?

Услышала голоса. Они шли лесом. Недалеко от меня, но и ни совсем рядом. Зажмурилась и вцепилась в ближайшую ветку что было мочи.

Их двое.

Я совершенно не хотела с ними встречаться. Шальная мыслишка о том, что, наконец-то, наткнулась на людей, просвистела в сознании так быстро, что я не успела за нее зацепиться. Она покинула меня, а что-то внутри не давало вернуть ее обратно. Сковало сознание, испугало меня так, что я перестала мыслить рационально.

— Нужно побыстрее его убить, Наах, — говорил один другому. — Шшасс, и как же этому ублюдку удалось выжить? Мы же все рассчитали! Поражаюсь их изворотливости.

Голос был неприятным. Мне представилась шипящая тварь, змея, подлая, мерзкая и скользкая. Вот какой был этот голос. Он проникал, проползал в душу и, казалось, готовился поразить тебя, подло впрыснув яд в вену. Мерзость...

— Ксил, главное, что мы его выследили. Теперь дело за малым. Совсем недалеко есть Источник. Мы утопим эту тварь, потерпи.

Этот Наах меня испугал. Сила и уверенность — вот что я чувствовала. Расчетливый, властный, сильный. Опасный!!!

А потом, услышала плач, мольбу. Мое сердце сжалось. Ребенок. Это маленький ребенок плачет. Что же это такое творится? Стояла в ветвях и меня раздирали сомнения. Страх и животная интуиция кричали мне: "СТОЙ, ПРЯЧЬСЯ, СПАСАЙСЯ". А сердце вырывалось из груди. Оно слышало плач...

Голоса удалялись. Я ждала...

Затем, удивляясь своей ловкости, слетела с дерева и, крадучись, последовала вслед за палачами.

"Они говорят по-русски, они говорят по-русски, они говорят по-русски...", — било мне в голову. Стучало так, что я уже не соображала ничего.

"Они хотят убить малыша, нужно помешать".

Вся напряглась, прислушиваясь. А потом рванула, как тень за ними. Я неслась не чувствуя земли под ногами, пригибаясь, лавируя, замирая, слушая... и снова преследуя. Шла по следу...

Я держала дистанцию, но из вида их уже не выпускала. Две рослые фигуры, закутанные в светло-голубые плащи, торопливо шли через рощу в сторону луга. На их лица были накинуты широкие капюшоны. Тот, что пониже ростом, нес средних размеров мешок, который светился голубоватым цветом и пульсировал. В мешке кто-то трепыхался, плакал, молил о помощи, но освободиться был не в состоянии.

"Куклус-Клан какой-то", — только и приходило мне на ум. Ненависть во мне росла с каждой минутой, но плана действий у меня еще не было. Как же помочь?

Я опять услышала их переговоры:

— Ксил, не понимаю Повелителя, зачем весь этот фарс? Такие сложности, интриги? Не проще ли было одним махом всех и сразу?

Более рослый притормозил и резко повернулся ко второму, который решил обсудить стратегию их босса. Он схватил любопытного коллегу за капюшон и рванул к себе поближе, явно намереваясь указать тому его место.

— Да как ты смеешь совать свой нос, в планы Клана! Ты сомневаешься в их верности? — брезгливо оттолкнув от себя усомнившегося, здоровяк продолжил: — Тебе ли рассуждать о таких вещах, глупец! Спрячь свои мысли поглубже. Тебе повезло, что я чту наши родственные узы, и предпочту стереть из памяти твои речи на данную тему.

— Наах, да брось ты, в самом деле, — пытался оправдаться второй. Он подошел к своему родственнику и по-дружески хотел хлопнуть его по плечу. Второй, почувствовав лживое притворство, отпрянул, жестом указывая нахалу оставаться на месте.

— Наах, нареченный брат мой, — не отступал Квил, его речь обволакивала и проникала в душу, роняя там зерна сомнения. — Прости мою дерзость, но уверен, что и тебе приходили думы о необходимости нашего присутствия именно в этом секторе. Мы с тобой не рядовые члены Клана, но по какой-то необъяснимой прихоти Верховного лучшие войны 10-го Шахра работают тюремщиками и палачами, изничтожая неудавшиеся эксперименты глупых магов. Такую ли ты хотел себе службу, Наах? Скажи мне...

Квил злобно пнул мешок. Раздался жалобный стон, разрывающий мое сердце на части.

— Шшасс, де ле ранто8, — словно изрыгая прошипел Квил.

Изливая свой яд, он продолжал:

— Сестра моя, прекрасная Калисса, вероятно, уже заскучала и ищет утешения, мой добрый друг Наах. У твоего Острова может появиться новый хозяин, о, мой преданный Наах.

Не успела я подумать, что этот Квил, явно зарвался, как увидела, что Наах, уже атаковал. Квил лежал, скрючившись, в метрах тридцати от своего родственника и шипел от ненависти и боли.

Наах двинулся на обидчика.

Квил завизжал:

— Ты, плевок Шахра, подлый смерд, пользуешься тем, что опытнее в Силе? Нападаешь на противника, заведомо слабее тебя? Шшасс, дерись как воин, — Квил явно блефовал, отползая от наступавшего родственника.

Наах сдерживал себя с трудом.

— Ты позоришь великий род д'Настархов, Квил. Я стыжусь, что мы родня. Закрой свою пасть, принеси извинения, и я не покалечу тебя.

— Наши родственные узы настолько тонки, что не стоит тебе сожалеть о них, безродная ящерица. Ваш брак с Калиссой — фикция. Как ты мог втянуть в подобное мою сестру? Вы получали одобрение Ковена? Что молчишь? Нечего сказать? — Квил ликовал.

— Если на тебя и снизошла Сила, то это не значит что ты один из великого рода, ты просто червь. А червь не пара Великим Хайрам. Думаю, ваш грязный союз уже расторгнут Ковеном.

Они сцепились. Я уже не видела, что происходит.

Быстрее, быстрее. Ищи мешок, растяпа. Где же ты, малыш?!!!

"Помоги", — донесся до меня слабый писк.

Откуда? Вот там. Быстрее. Быстрее. Хватай. Беги. Метнулась на призыв о помощи. Вот он в кустах. Мерцает. Черт, что за свечение?

"Не бойся, это не причинит тебе вреда", — услышала я.

Мне некогда было сомневаться. Мельком взглянула на схватку, вытащила мешок из куста и ломанулась в противоположную сторону от чокнутых мужиков.

Глава 5. Пробуждение

Когда я открыл для себя перерождение... время перестало быть ограниченным.

Генри Форд

САЛАЙ

Странный день я выбрал для пробуждения. Тяготило меня предчувствие беды, мешал сосредоточиться маленький бес, который все ныл и ныл, пищал мне о том, что идея покинуть убежище несостоятельна и терпит крах пред всеми доводами разума. Но я закрыл беса в самом потаенном уголке моего сознания и принял судьбоносное решение, что сегодня на эту многострадальную землю вернется кошкай в моем лице, правда какое это будет лицо, я еще не видел. Не суть это, время выбрать, думаю, будет. Оценю обстановку, войду в контакт с материей, а там и само придет.

Время подходило. Я был готов проснуться, очнуться от долгого сна и начать жить. Магия уже сочилась тягучей струей, обволакивая сознание и даря ощущение единения с телом. Я начинал чувствовать, ко мне приходили новые ощущения, которые озарили мое бытие новыми красками. Одно за другим вливалось в меня такое обыденное для всех живых существ и таинственное для меня чувственное начало. Ощутил, нет, услышал пещеру, в которой находился столько времени до пробуждения. Именно услышал те звуки, которые раньше не замечал. Вот выбивая ритм бесконечной вечности рождаются и падают капли воды с мрачного свода. Капли стремятся объединиться с такими же, как они, которые ждут их в низу, в каждой из них заключена суть их общности. Они зовутся водой, считают себя предтечей и творцами всего живого. Мне показалось, что визг их гордости за себя был гораздо громче, чем те шлепки, которые разносились эхом по пещере при их взаимном "слиянии". Они, глупые, не понимали того, что их мысли были лишь тогда уникальны и интересны мне, когда они совершали свой полет и давали возможность познать их индивидуальную сущность. Но когда они объединялись, их сознание меркло в общей массе бездушных импульсов общественной мысли, более примитивной, жаждущей власти над всеми и вся, которая подавляла порывы единицы, превращая ее в массу нулей. Скука, предсказуемость, примитивность. Вода необходима лишь для утоления жажды как магической, так и физической. Простой атрибут существования такого вида цивилизации. Я ухмыльнулся, но, немного подумав, решил, что еще не достаточно знаю этот мир, чтобы категорично судить его.

Они — капли, частички могучей стихии, объединяются в бесчисленное сообщество и здесь, в этой пещере, величают себя озером. Эта организация — целый мир, в котором живут миллионы других существ. Их так много и слышны они все. Завораживающее чувство познания другого многоликого мира растворяло в себе мою привычку анализировать. Последнее, что позволил себе еще раз, это дать общую оценку той нахлынувшей на меня сразу живой мыслящей категории.

Как не понимают они, эти мириады капель, что представляют собой величественное созидающее начало, колыбель для живых существ, которые видят в них основу бытия. Зачем же губить великое, желая ничтожного? Все, конец суждениям, точка. Я начинаю познание.

Оказывается, в пещере не только вода. Слышу шуршание других существ, которые не являются частью сообщества озера. Они самостоятельны и независимы, в какой-то мере, от воды, они противоположны тем, которых я услышал раньше. Приветствуют меня, рассказывают о своей жизни и это увлекает. Они считают эту пещеру своим домом. Им хорошо, у них уже есть дом. А я лишь вступаю в жизнь, и мне предстоит этот дом обрести или построить. Звуки нового мира можно слушать бесконечно долго, приходя в восторг от познания иного, но волна новых ощущений накатывает и уводит меня в сторону, давая понять и принять еще великое множество таинств, которые составляют всеобъемлющее понятие жизни здесь и сейчас.

Я увидел их — обитателей пещеры. Мелкие существа, живущие во тьме, ползающие, летающие, прячущиеся в расщелинах скал. У всех них своя жизнь, полная приключений, радостей, горестей, имеющая начало и конец.

Неуверенно отбросил остатки прорванного мною каменного кожуха. Моего защитника, который оберегал тело так долго. Прощай, мой друг, ты верно сослужил свою службу. Озираясь по сторонам, я впитывал образ нового мира. Запоминал все, что видел. Нужно начать свое путешествие. Идти очень страшно. Поднялся и сделал шаг по направлению к подземному озеру. Вот она вода, темная на первый взгляд и прозрачная, когда подходишь ближе. Я коснулся ее, вдохнул ее запах. Мокрая и свежая. Так интересно. Еще два столь ярких чувства дополнили мои ощущения от начатой жизни, сложили головоломку воедино и заставили меня полностью очнуться и войти в реальность. Память начала работать, качая в мое сознание названия того, что мною ощущалось. О великое чудо рода кошкаев, помнить все, что необходимо в новой жизни, вспоминать то, о чем не подозревал.

Ощущение всего и сразу, то, что вначале удивляло меня и заставляло сознание трепетать перед открывающимся миром, теперь переросло в осознание силы. Я распахнул себя навстречу новому и смело вступил в жизнь. Моя магия тоже знакомилась с реальностью. Она устремилась навстречу пульсирующей энергии мира, ища точки соприкосновения с новыми для нее понятиями бытия. Она как дитя хотела коснуться всего. Попробовать сразу слиться со всеми стихиями. Ее волновало то, что она совсем иная. Магические потоки этого мира настороженно изучали мою силу. Они смутились, давая волю порывам негодования и возмущения, но смиряясь с наивной непосредственностью ласковой Лии начали проявлять больший интерес и снисходительно давали познать себя моей юной силе. Она трепетала, совершенно позабыв о том, что необходимо ускорять процесс приобщения и начинать новую, совместную со мной долгую дорогу в неизвестность. Я не торопил ее. Пусть насытится восторгом перерождения. Она такой же ребенок, как и я. Будет ли еще возможность испытать столь яркие ощущения от мира? Магия — частичка моей сути. Самая важная и любимая. Так же, как и я, она сейчас оторвана от единой магической составляющей нашего рода. Она одинока, как и я. Вместе мы будем странствовать, изучать, расти, крепнуть и преображаться. Мы будем достойными детьми наших родителей. Лии — наслаждайся, чувствуй, живи.

Сейчас один из главных моментов этой жизни, который будет всегда в моей памяти. Вот оно чудо рождения. Рождения осознанного и осмысленного.

Итак, жизнь. С какой стороны начать твое изучение? Идем познавать окружающий мир. Я стоял у озера и глядел в прозрачную гладь искрящейся глубины. Прикосновения было мало, и я вошел, чтобы почувствовать мокрое телом. Бррр, противно и приятно одновременно. Но я еще не понял, что из двух чувств, пришедших сейчас, сильнее. Любить или презирать? Нужно выбрать. Пока не решил. Попробовал воду на вкус. Запах свежести закрепился таким же ощущением вкуса. Пока на этом эксперименты со вкусовыми ощущениями закончим, думаю, продержусь при помощи Лии. Магия подпитает тело, а когда окрепну, начнем увлекательное путешествие по гастрономическим изыскам вверенной нам территории. Я расплылся в неге, улыбнулся своим мыслям, так это здесь называется. Эх, чудно так, я нахожу своим обычным ощущениям новые названия, которые подкрепляются выражениями моего тела, и объединение эмоций еще ярче выражает мои чувства. Захватывающе, я в восторге. Подглядел за Лии, она занималась тем же самым... Я издал странный звук. Конечно же, я тоже должен издавать звуки. Попробовал еще раз. С придыханием, кашляя, исторгал я рокочущие и плавно перетекающие в песнь звуки. Приятно. Сначала смешно, а потом приятно. Вот как звучат эмоции в речи. Моей речи. Мррр.

Шлепая по воде, я учился крепко стоять на ногах. Познавать тело и привыкать к нему сложно. Представить себя в ином облике, что было ранее, тяжелое испытание, а принять это в реальности — безумно увлекательно. Да, именно так. Взглянул на круги, разошедшиеся от моего нового шага по воде. Всматриваясь в них, я ждал. Одна волна за другой сменяли друг друга, я шагнул еще. От меня кругами шло тепло, оно грело эти ритмичные одинаковые волны, давая им силы множить себя. Я хотел ступить еще, но замер. А если не передавать им силу? С этой мыслью я застыл, ожидая. Волны гасили себя сами. Им негде было брать силы на порождение себе подобных. По поверхности воды пробежала последняя умирающая рябь. Гладь качнулась и замерла. Я присмотрелся. Зеркало души? Нет. Всего лишь зеркало материи, пока еще не сформированной.

Всматриваясь в отражение, я призвал Лии. Помоги хотя бы в начале. Да, вот так. Здесь побольше цвета. Ага, вот тут добавим мужественности и силы. Конечно, совсем забыл. Нас должны бояться. Добавим свирепости. Я снова взглянул на отражение, мерно качающееся на почти не ощутимых волнах. На первое время сойдет. Не буду растрачивать еще толком не сформировавшуюся силу Лии. Отпущу, пусть развлекается.

Вода нашептывала, что мир на пещере не заканчивается. Решил проверить. Мои глаза, уже привыкшие к полумраку, начали искать Свет. Так его называли здесь. Описание, полученное от обитателей подземелья и наложенное на впитанное мною знание, подкрепила память. Я увидел на другом конце подземного озера светлое пятно. Оно давало возможность в непроглядной тьме различать все то, что я так вдохновенно изучал, рассматривал и ощущал. Именно это — Свет. Мне, почему-то, не хотелось снова мочить конечности. Я побрел вдоль озера по направлению к манящему пятну пульсирующей зыбкой неясности.

Свет и тьма. Странные категории этого мира. Они столь многогранны, что мне поначалу было тяжело осмыслить всю ту информацию, что я получил из памяти рода. Я задумчиво брел, перебирая категории и понятия, пытаясь остановиться на необходимом мне именно сейчас определении Света. Я был уже совсем близко. Мое зрение начало воспринимать это Свет неадекватно. В глазах резало, оранжевые мухи плясали странные демонические танцы, выписывая трясущиеся зигзаги агонизирующей мистерии. Я зажмурился, а потом, принимая неизбежное, распахнул глаза вновь. Оранжевая агония окончательно сдала позиции и ушла. Свет манил. Новые запахи били по струнам чувствительности, такой нежной и ранимой. Я начал осознавать всю широкую гамму цвета. Небо — это голубая бесконечность, так нашептывала мне память, и я понимал, что это истинно и верно, глядя в яркий зев. Но дорогу туда, к манящему еще более интересному миру мне преграждала вода. Нужно пересечь совсем небольшой участок водной глади, и я окунусь в еще более привлекательный мир ощущений. Не долго колеблясь, позабыв, о том, что вода изменчива, я шагнул в мокрое. Прошел, углубился и решительно направил свое юное тело навстречу судьбе.

Все случилось быстро. Я только и успел, что призвать Лии. Вода охватила меня, сжала так крепко, что я начал чувствовать совершенно новое — БОЛЬ. Что случилось? "ЛИИ! ЛИИ!" Я услышал хруст своих костей. Ужасное нечто ломало мою плоть. Боль — это, то, что разрывает все связи между разумом и телом, вот оно — страдание плоти. Расплата за то, что мы подчиняем материю своим интересам. Это невозможно перенести, боль не закончится никогда. Без магии это не выносимо. "Лии!!!" Меня волокло в неизвестность. Мое тело было еще слишком слабо и неопытно, чтобы противостоять этой мощи. Я чувствовал, что мое сознание может не выдержать столь резкой атаки извне. Тело заставляло слушать его вопли. Разум перекрывала волна ужасающих ощущений безумия. Еще немного, и я потеряю себя. "Лии!!!"

Она пришла. Она умница. В отличие от меня, она не теряла времени даром. Глупо не растрачивала время на эгоистичные порывы. Она окрепла, стала заметно ярче и сложнее.

Лии не ринулась в бой сразу. Научилась осторожности у местной силы. Она изучала, кружа вокруг той незримой смертоносной уймищи, которая жевала мое тело и разлагала разум. Лии выбрала момент и бросила мне нить себя, за которую я схватился как ничтожный трус. Жадно глотая ее, я окутывал сознание коконом, который лишь на время мог остановить наступление силы, практически равной нам. Да, равной, но лишь в честном бою. Лии зародила во мне надежду на спасение и разожгла жажду борьбы. Я сильнее этой магии. Нет, мы сильнее!

Лии нашла уязвимое местно в этой пульсирующей клоаке. Яростно атаковав, она слилась со мной, закружила мое тело в водовороте тепла, закрыла собой от врага. Она собрала все свои силы и дала мне покой. Боль уходила. Лии держала оборону. Пока...

Я чувствовал, что враждебная магия не может пробиться сквозь нашу защиту. Но она захватила нас в плен, обволокла путами, посадила в темницу. Мы заложники. Сейчас просить Лии о большем, я не мог. Она была на пределе наших нынешних возможностей. Нужно привлечь разум, память предков, сметливость и изворотливость всего рода. Именно так. Приобретя новые способности, нужно ими пользоваться, а не уповать на магию. Я прислушался к окружающему меня, притаился, замер и начал ждать.

* * *

Настало время размышлений. "Не думал я, братцы, сегодня с утра, что, нынче умру под волнами".

Я искал пути спасения. Перебирая осязаемые нити энергии, пытался выдернуть ту — нужную, но не находил. На что бы я не наталкивался, нигде конечного, нужного результата не видел. Замкнутый круг, бесконечная карусель попыток найти, что ищешь, так же может привести к потере себя. Нужно остановиться.

Отбросил бесполезные попытки поиска и начал приводить себя в состояние биоаппатичной абстракции. Так я хотел войти в близкий контакт с родом, запрещенный контакт. К нему прибегали лишь в крайних случаях обреченные. Таковым я начал считать и себя. Но углубление в концентрацию не понадобилось. Уже на второй стадии я понял, что должен делать. Через глухую стену пульсирующей магии начал улавливать теплое свечение мыслей и эмоций живых существ. Я напряг все свои чувства. Вот чего они не ждут. Вот мое спасение. Они не ожидают столь сильного моего эмоционального восприятия. Ага, вот она нить. Расслабив напряженный разум, я растаял, просочился сквозь такую ранее ужасную и пугающую силу, взял лишь малую крупинку Лии, чтобы органичнее влиться в мысли, слышимые мной и познать сознание рядом находившихся незащищенных жертв моего коварства.

Их было двое. Сильные "клепсидры". Уверенная мощь и опытность одного, ловкая хитрость и подлость другого. Тот, кто их послал, знал всю силу такого тандема, но не учел лишь одного, того что видел я.

Их интересы сталкивались на уровне эмоционального конфликта.

Одна личность — светлая, преданная, честная и сильная. Его мысли чисты, поступки оправданны, помыслы открыты. Отважный воин, преданный слуга, друг и соратник, который не предаст. Можно лишь позавидовать тому, кому служит такой идеальный образчик. Жаль, что враг.

Второй — совершенно иной. Я даже поморщился от неприязни. Его бегающие мыслишки, мечущиеся от простой зависти, до изощренной подлости, пугали своими безумными крайностями. Он не мыслил жизни без коварства и предательства. Ненавидел прекрасное и чистое сознание. Его глодало чувство своей неполноценности, нарождаемое обрывками его же поступков, которые бумерангом возвращались к нему и обрастали наростами на его теле, жаля мысли и выжигая разумное и чистое, что было в нем. И самым главным объектом его ненависти был тот, первый.

Во мне затеплилась надежда на спасение. План почти сложился, но неожиданно я почувствовал Свет. Яркий, безумно красивый. Вот оно другое понимание того, что называют именно этим словом. Всеобъемлющее превосходство тепла. Энергия чистая, непорочная, неукрощенная, дикая, но не опасная. Она притягивала как магнит и давала ощущение конца пути, так как цель того пути уже явно виднелась. Именно этот Свет являлся концом поиска. Я ликовал. Войдя в мысли живого существа, несшего в себе столь ценное сокровище, прочитав его помыслы, я понял, что спасен.

Жаль, что приходится действовать такими методами. Они претят моему существу, но, как говорится, на войне, как на войне. И я начал осуществлять свой план.

Глава 6. Знакомство

Не знакомься с незнакомыми.

NN

ОНИКС

Я бежала, не разбирая дороги. Ветки хлестали по лицу, кожу обдирали колючие кустарники. Спотыкаясь о коряги, несколько раз падала, но собравшись с силами, вскакивала, как заведенная, и летела дальше. Так бездумно мчатся обезумевшие звери от огня. Лишь подустав, начала обращать внимание на то, куда несусь. Мышцы ног постепенно осознали, что их запас прочности закончился, а легкие, заметив это, присоединились к ним, и вместе они решили, что пора объявлять мне забастовку. И в унисон им все мои части тела взбунтовались, решив саботировать мой побег.

Обессиленная, рухнула рядом с огромным гнилым пнем, густо покрытым серебристо-фиолетовым мхом. Его мягкая перина приняла меня в свои объятия, давая прохладу и умиротворение. Немного отдышавшись и расслабив уставшие конечности, огляделась. Погони слышно не было. Решила притаиться и осмотреть близлежащую территорию.

Мне удалось пробраться далеко вглубь рощи. Деревья здесь росли плотнее друг к другу и явно были намного старше свои родственников, произраставших на окраине. Имелся густой подлесок, местами непроходимый. В целом, я сделала вывод, что нахожусь почти в дремучем лесу. А как буду выбираться отсюда, пока мне не представлялось. Да и вряд ли здравые мысли по этому поводу посетят мою больную голову. Тяжело вспомнить то, что забыл, а если еще и не знал, то тем более проблематично. И это было сказано как раз про меня. Я не знала, что делать, когда заблудился в лесу. Вот и приехали.

В худшем случае, придется звать на помощь тех мужиков. Возвращать им мешок с дитем и знакомиться с ними поближе, и, думается, знакомство будет о-очень близким. "Прости", — мысленно обратилась к тому, кого спасла. "В этой ситуации каждый сам за себя", — я печально вздохнула.

"Не надо о грустном. Держи хвост стручком, а нос по ветру и не кисни", — услышала странное одобрение. Мои глазки забегали вдоль ближайших деревьев и зарослей мрачного кустарника. Никого. Значит, со мной решил пообщаться тот, кто в мешке. Ребенок не может говорить с такой иронией, думается, маловат он еще для этого.

Я водрузила свою добычу на трухлявый пень. К счастью он выдержал вес поклажи и не развалился. Внутри мешка было живое существо, теплое, дышащее и ... говорящее. Значит, разумное...

Встала на коленки и нависла всем телом над мерцающим НЕЧТО. Руки чесались развязать и посмотреть что ж там внутри или кто? Но, остатки разума и чувство самосохранения осаждали лихого коня по имени "Любопытство", не давая ему сорваться с места в карьер. Мои руки жили своей жизнью. Они тянулись к узлу на мешке, но я их останавливала и убирала прочь. Все это повторялось снова и снова. И снова, и опять, и снова.

— Черт, — выругалась вслух, вскочив на ноги. Черт, черт, черт, — от разбиравшего меня любопытства становилось невмоготу. Даже топнула ногой и пнула лежащую рядом корягу, немного выпуская пар.

Меня аж пот прошиб от волнения. Я начала ходить кругами вокруг пня, силясь убедить себя в том, что мне пора бы принять хоть какое-то решение.

Вдруг из мешка раздался приглушенный ехидный смешок. Подленький такой.

"Думаешь, от любопытства кошки дохнут? — спросил хохмач из мешка. — "Не-е-е, не всегда, только иногда", — констатировал он сей факт, отвечая как бы сам себе. "А вот лапы им часто придавливает", — уже с полной и непоколебимой уверенностью закончил свою тираду явно сведущий в этих вопросах пацан.

То, что ЭТОТ из мешка мужского полу, я не сомневалась. Даю руку на отсечение, он издевается надо мной. Смешок повторился.

Борзый смотрю. Палец в рот не клади. Может из-за паршивого характера его и хотели порешить те двое? Вероятно, так и есть. Вот и не ищут меня. Радуются, что избавились от него и руки не замарали. А я, значит, теперь мучайся с ним. Что же делать то? Может просто уйти?

"Эй, киса, куда это ты собралась? — грубо одернул меня ЭТОТ, подтвердив мои опасения. "Открывай мешок, не томи, я ж тут задохнусь, блоху тебе на загривок".

Я просто онемела от такой наглости. От горшка два вершка, какая-то мелочь непонятная, а наглости хоть отбавляй. Еще командует! Нет, не нужен мне такой подарочек. Пора сматываться. Уверенно развернулась и шагнула прочь от добычи. И в этот момент до меня донеслось:

"Прости, не хотел тебя обидеть. Выпусти меня, пожалуйста".

Остановилась, прикидывая, стоит верить или нет. Просьба повторилась.

"Пожалуйста".

Он был искренен, я чувствовала. И решилась.

Как же были правы древние мудрецы, когда говаривали, что человек твердо зная лучший путь, выбирает худший.

Вернувшись к мешку и уже не сомневаясь, развязала его.

То, что явилось пред мои очи, не поддавалось какой-либо классификации, известной мне на тот момент. Конечно, существо было живое, и полагалось называть его одушевленным местоимением, но язык мой не поворачивался. Размером оно было с крупного, я бы даже сказала, через чур крупного кота. Наша светская беседа началась с обсуждения этого вида животных. Ну что ж, тогда будем искать ассоциации, которые помогут мне убедить себя, что это именно кот или, что-то издали его напоминающее. Право слово, издали.

Мое изумление при виде необычного существа начало постепенно сменяться нарастающим и доселе мне неизвестным исследовательским и научным азартом. Новый биологический вид. Мутант. Говорящий зверь!

Челюсть, упавшую в мох, я уже подобрала. И теперь, нахмурившись и заломив бровь, скептически изучала существо.

Первое, что привлекало внимание, это его глаза: на данный момент трогательно-печальные, большие зелено-желтые, точно кошачьи, сомнения не было. Они, вторя моим, изучающе обшаривали меня с головы до ног. Глаза умные, я бы даже сказала, разумные и серьезно обезображенные интеллектом. Ну, не могла сравнить этот взгляд ни с одним известным мне из мира животных. Он был такой, как у человека, у умного человека, если говорить точнее.

Дальше все становилось намного интереснее. Морда. Что могу сказать? Да просто нечего. Не описать мне ЭТО. Но попытаюсь. Перс-экстремал с клыками как у саблезубого тигра. Природой, создававшей ТАКОЕ чудо (а может и люди постарались со своей генной инженерией) предполагалось, что внешность будет устрашающая и свирепая. Но мне было не страшно. Хотелось плакать, вернее рыдать... со смеху. Такая нелепость и во сне не приснится. Уши как у кролика, удлиненные, направлены назад к спине. А шерсть, а расцветка! Цирк уехал, клоуны остались. Я еле себя сдерживала, чтобы не закатиться со смеху. Закрыв лицо руками, давилась от смеха, издавая хлюпающе-булькающие звуки, которые немного приглушались ладонями.

Длинная, жесткая шерсть не имела направления роста. Она "ежом" беспорядочно торчала в разные стороны, совершенно не крася своего хозяина. А расцветочке бы позавидовал сам Пикассо. Грязно-бурые, ярко-рыжие и черные пятна (вот еще и белое пятнышко в районе правого уха) хаотично перемешаны и разбросаны по шкуре без всякого намека на какую-либо логическую картинку, называющуюся окрасом. Складывалось ощущение, что над этим созданием поработал новомодный парикмахер, который вероятно увлекается современными стилями в искусстве. Безудержный полет фантазии на грани безумия.

— Да уж, — печально озвучила я свои мысли, глядя на это безобразие, — видно, котя, у твоей мамы особые предпочтения в любви, или она просто была плоха зрением.

Существо заморгало, не понимая к чему это я. Да-да, именно. А потом, прости Господи, состроило обиженную физиономию и отвернулось. Я не ожидала столь яркого выражения эмоций на этом умопомрачительном колорите формы и присела на травку, рефлекторно хватаясь за свой торс в области сердечной мышцы.

"Не понимаю Вашей реакции, леди, и столь неприкрытой иронии по отношению к моей внешности", — услышала в ответ обиженным тоном.

Вот те на! ОНО обиделось!

САЛАЙ

Самоуверенные клепсидры забыли об осторожности. Они распахнули сознания и общались на Истинной речи без щитов. Глупцы! Обсуждая свои планы, увлеклись и даже не заметили чужую магию, которая уже охватывала их как тонкая паутинка. Они еще не осознавали, что попали в силки, и я постараюсь, чтобы вообще не поняли, что с ними случится. Я обратился к Лии за поддержкой, совсем чуть-чуть Силы она отдает на мой новый авантюрный план, и уже перебираю их мысли, копаюсь в воспоминаниях, чувственных ассоциациях, мечтах, желаниях и даже снах. Увлекательное занятие, жаль, что времени недостает и пора начинать спасать свою только-что приобретенную шкуру.

Все фигурки на своих местах, все в радиусе моей нынешней досягаемости. Осталось подергать за нужные нити и привести в движение эту карусель, запустить маховое колесо Удачи.

Болваны в голубых штанах даже не поняли, как втянулись в ссору между собой, которая должна была окончиться, по моему замыслу, серьезной стычкой и отвлечь их внимание от моей столь непримечательной персоны. В дальнейшем нужно держаться подальше от воды. Эта напыщенная и подлая субстанция сдала меня своим повелителям со всеми потрохами, даже не попытавшись узнать, что к чему. Бездумная и покорная клоака. Она всего лишь рабыня с манией величия и претензией на главенство.

Существо, несшее в себе Свет, оказалось совсем из другого теста. Нежное, женское, чувственное, нерешительное и совсем юное. Слепить в ее голове модель поведения, необходимого мне сейчас, никак не удавалось. Ее сознание ускользало, протекало сквозь меня теплой волной Силы, не видело и не слышало моих приказов. Что же делать? Как заставить? Я опять призвал Лии. Но сейчас она не хотела отдавать большую часть себя для того, чтобы воздействовать магией на это непонятное существо. Ей было страшно оставлять меня даже на миг в состоянии полной беспомощности и физической боли. Она сопротивлялась и уверяла меня, что мы сможем справиться сами, не призывая странную и чуждую силу, которую невозможно контролировать. Но я настаивал, и она, как всегда сдалась, но показала мне всем своим видом, что снимает с себя все обязательства по моей безопасности. Отмахнулся от нее, вот же зануда мне досталась, даром, что талантлива, сильна и, иногда, бывает непосредственна, что мне очень импонирует. Лии решила действовать быстро и решительно. Провела зондирование, вернулась и не смогла объяснить суть увиденного. Сила этой женщины, которая клокотала, бурлила и готова была выплеснуться через край, поглотив все на своем пути, не шла на контакт. Лии показалось, что мощь эта слепа, глуха и опасна. Я нервничал. Не люблю, когда планы срываются. Лии тоже была в замешательстве и повторную разведку боем проводить наотрез отказывалась. Решился сам провести вылазку и еще раз попробовать нащупать ту ниточку, за которую нужно дернуть, чтобы привлечь эту Силищу на свою сторону.

Я видел ее воспоминания, для меня не понятные и столь чуждые, что порой мне казалось, что читаю мысли безумного существа. Обратившись к памяти Клана, не нашел ответа на свои вопросы о ней, не нашел объяснений увиденному в ее разуме и это заставило меня насторожиться. Но постепенно начал привыкать к столь необычному образу мышления и классифицировать некоторые новые для меня понятия. Все оказалось не таким страшным, как на первый взгляд, и вполне адекватными, частично конечно. Читать она себя давала, вероятно не умела ставить щиты, но вот управлять ей никак не получалось, и я не мог понять почему. Отстранившись от своей первостепенной задачи, поплыл по океану ее сознания, изучая, но не вторгаясь. И лишь теперь начал улавливать импульсы, которые порой взрывались яркой вспышкой и, разлетаясь мириадами разноцветных осколков, осыпали меня дождем из смеси эмоций, таких необузданных, разных, сильных, что мои ощущения обострились до предела. Чутье подсказывало, что ответ, где-то на поверхности. Волна новых эмоций "жертвы" выбила меня из четкой колеи моего гениального плана. Она испугалась, и это чувство закружило вокруг меня, давая мне почву для собственных размышлений над этим ее состоянием. Потом страх сменился любопытством, и я, наконец, понял, как нужно общаться с этим столь необычным существом. Это создание живет эмоциями, женское начало столь сильно в ней, что иногда застилает разум.

Самое главное, когда действуешь по плану — вовремя изменить план. Сейчас был самый подходящий момент.

Я искал в ней то чувство, которое вызовет желание помочь чужому, пойти на риск. Но боялся, что могу навредить ей. Носитель ТАКОЙ СИЛЫ — очень ценный союзник. Пусть она не опытна, но это не дает мне права бросать ее на амбразуры. Те двое вмиг разорвут ее на куски, а у меня не хватит сил остановить их мощь. Сейчас не хватит.

А еще мне начинала нравиться эта девчонка как личность. Пусть взбалмошная и непонятная, но очень милая. Хотелось бы узнать ее поближе, изучить ее мир и поделиться своим.

Но что ж медлить, нужно решаться. Заставить не могу, тогда попрошу.

И я обратился к ней с призывом о помощи на Истинной речи, прикрывая нашу связь самыми мощными щитами, на которые был сейчас способен. Так же послал ей образ маленького беспомощного существа, которое оказалось в беде. Я не кривил душой, все было именно так, и совесть моя, надеюсь, чиста.

Теперь оставалось только ждать и надеяться, что она откликнется.

Пауза затягивалась. Нервно перебирая в уме запасные варианты, я приходил к мысли, что необходимо еще подумать о том, как бы сообразить...

Но хвала Праотцам, она решилась и последовала за нашей траурной процессией, чтобы попытаться мне помочь. Ее формулировка "попытаться" сильно напрягала, но мне оставалось уповать на случай и довериться ей полностью.

Развязка была близка. Мокрицы уже распалились и готовы были вцепиться друг другу в горло. Одно меня немного смущало. Здоровяк был настолько силен в магии и воспитан в духе рыцарского великодушия, что запросто мог подпортить своим никому в настоящий момент ненужным благородством весь четко выстроенный мною план. Пришлось еще поднапрячься и додавить поганого и склизкого слабака. Ярость святоши была настолько сильна, что он, даже не осознавая, вышвырнул меня из своего сознания, пытаясь сдержать гнев с помощью магии. Но было поздно, он проиграл в схватке с собой. Заваруха началась. Здоровяк, уже себя практически не контролируя, пустил в ход Силу. Я был готов, а вот мой временный носильщик, увы, не ожидал нападения. Наивный, он еще верил в стальные нервы своего коллеги. Но совершенно не учел внешний фактор моего воздействия и поэтому, выпустив в полете из рук мешок, в котором находился незаконно изловленный я, спикировал в малость удаленный район местной рощицы. По пути следования случилось крупное дерево, которое и остановило его полет. Мне было искренне жаль растение, оно пострадало серьезно. Хруст его сломанных ветвей и треснувшего ствола еще долго эхом отзывался в моих чересчур чувствительных ушах. Нужно учиться контролировать свои органы чувств, иначе просто сойду с ума от всех звуков, которые меня окружают.

Водоноски отвлеклись. Настал момент истины. В головке необузданного Светлячка зародилась здравая мысль. Выкрасть меня и сбежать. Девочка далеко пойдет с такой хваткой и деловым подходом к вещам. Действительно, куда проще поступить может не вполне красиво, но зато сохранить шкуру и избежать кровопролития. Как я сам-то не додумался? Стыдно, братец, стыдно. Неразумное дитя тебя обставило.

Еще раз обратился к ней с мольбою. Она медлила и боялась. Боялась магии, которая служила мне тюрьмой. Глупышка, ведь она вполне может даже не замечать ее. Ей это подобие Силы будет как ВАРАХУ9 дробинка10. Трусиха. Нужно помочь.

"Не бойся, это не причинит тебе вреда", — придал уверенности своему союзнику. Она поверила, и я очутился в ее руках.

Девчонка старалась, бежала так быстро, как позволяло ей тело. Но усталость брала верх. Решил быть с ней солидарен и попросил Лии отдать часть силы для уменьшения моего веса. Хотел помочь. Лии нехотя подчинилась, и боль начала проникать в мое тело обжигающей струей, которая плавила разум. Я терпел. Врагу не сдается наш гордый кошкай. Пощады никто не желает!

А в это время быстроногая Искорка уносила меня прочь от незапланированной кончины и постыдного возвращения в чертоги Клана.

* * *

Вот мы и оторвались. Девчонка была в изнеможении. Я мучился от боли, и Лии, снедаемая тревогой за мое здоровье, как физическое, так и эмоциональное, призвав на помощь все свое "красноречие", убедила меня все же заняться собой. Она, собрав по крупицам "так бездумно растраченные на совершенно не нужные вещи" силы (ее соображения по данному вопросу — что поделать, даже бестелесная магия имеет свое мнение) и проклиная себя за покладистость, закрыла меня от боли и начала заживлять переломанные кости. Ох, не скоро я буду бегать, Силы то мы подрастеряли, защищаясь от водянок, да помогая моей новой знакомой. Опустошенному, мне оставалось только злиться на себя и на окружающих, понемногу приходя в себя.

Моя спасительница остановилась и положила мешок со мной на трухлявый пень. Она издевается что ли? Не хватает мне еще свалиться с него! Что тебе, Киса, земли под ногами мало? Непонятное она создание! Сама же переживает, что пень хлипкий, но все равно поступает наперекор здравому смыслу. Как это можно понять адекватному существу? А разум свой послушать хоть изредка не пыталась, глупая котка? Ладно, переживем, надеюсь. Немного успокоился, но в глубине остался неприятный осадок и в любой момент раздражение могло выплеснуться из меня новой порцией.

Так, началось опять. Я нервно подергивал хвостом, сидя в душном мешке. Что ж ты, девонька, такая нерешительная? Сперла у магов добро, а теперь решила задуматься "зачем"? Что б мне все когти переломать, наверное, эта котка слаба умом, поэтому и не может пользоваться своей Силой. Милая, нужно мешочек-то развязать и выпустить хорошего меня на свободу. Начал посылать образы, пытаясь разжечь ее любопытство. Не буду себе льстить, но либо я достучался до ее сознания, либо она сама так сильно хотела узнать, что же умыкнула из под носа слизняков, что в ее голове началось сражение между доводами рассудка и ошалелым, практически кошачьим, любопытством.

Я выходил из себя в прямом смысле слова. Если еще немного послушать бред, который сейчас возникает в голове этой непутевой женской особи, сойду с ума, брошу все себе под хвост и сам приползу обратно к сородичам, каясь перед Советом Клана за свою слабость. Когда они меня выслушают, то вероятно простят, наградят за терпение и отправят на отдых.

О, это невыносимо! Когда же она прекратит? Если не вмешаться, так и будет тут стоять, раскорячившись, до конца этого Мира. Хм, если верить Поиску, то осталось не так уж долго. Уловил одну мысль в голове девчонки о кошках. Она иронизировала по нашему поводу таким образом: "От любопытства кошки дохнут". Ну, милочка, это уже перебор. Не кошки, а такие как ты, умом обделенные, дохнут. Я издал злорадный смешок и решил пойти на контакт:

"Думаешь, от любопытства кошки дохнут? Не-е-е, не всегда, только иногда", — "глубокомысленно" заметил я. Хотел добавить, что не любопытство губит кошек, а случай и тому подобные превратности судьбы, но не стал. Все равно не поймет.

"А вот лапы им часто придавливает", — уже констатируя факт своего нынешнего положения, добавил я.

Светляк погрузился в прострацию и завис. Я действительно струхнул по поводу того, что мне еще долго придется сидеть в моей темнице. Но неожиданно свет замигал, заискрил, и новый поток безудержного бреда начал возникать в ее головке. Откуда столь далеко идущие выводы о моей персоне? Как можно судить о личности по одной фразе? Как можно моделировать события прошлого, настоящего и будущего не обладая фактами, информацией или хотя бы мнением кого-либо еще? Для меня это загадка. Для нее, видимо, нет. Она уже втемяшила это все себе в голову, а переубеждать придется мне! Где логика?

Так, что это она удумала? Собралась меня тут бросить? Вот дела. Я не выдержал такого самоуправства и вспылил:

"Эй, киса, куда это ты собралась? Открывай мешок, не томи, я ж тут задохнусь, блоху тебе на загривок".

Она укрепилась в своих мыслях по поводу меня и заспешила прочь. Вот же угораздило засунуть нос в жаровню ее сознания. Облезлые хвосты Праотцов, за что мне это испытание? Я решил прогнуть спинку и попросить. Единственное, что на нее действовало, это обычная просьба, но именно от чистого сердца и без скрытого умысла. И тогда она таяла на глазах и становилась пушистой и милой.

"Прости, не хотел тебя обидеть. Выпусти меня, пожалуйста", — промямлил я, глотая обиду и раздражение.

Она задумалась: "верить ли?".

"Пожалуйста", — быстренько повторил, уже действительно от всей своей "души".

Странными категориями мыслит девочка. Душа — это ее бессмертная субстанция, но как понял, она не может с ней общаться напрямую. Она знает о своей бессмертной сути, но не может ее осознать и ей руководить. Я прям в замешательстве. Кто же тогда мыслит, как не душа? У нее раздвоение личности? Какое-то колдовство неизвестное, или передо мной реально новорожденный необученный великий маг? И еще одно: девочка считает себя смертной, обычным человеком. Великие хвосты, кто же ей втемяшил это в голову?

И свершилось! Она меня выпустила. Как же с ней будет трудно дальше!

Я решил пока покинуть ее голову, чтобы потом не собирать осколки моего душевного равновесия по колючим кустам этой лесополосы. Мне было чем заняться и без этого. Мы изучали друг друга. Она, почему-то с открытым ртом, наверное, в ее роду так приветствуют незнакомцев. А глаза то зачем выпучивать? Вероятно это видовая особенность или тоже часть ритуала приветствия. Странная она какая-то. Лицо красивое, правильное, похоже на эльфийское, но все же, она не эльф. Мелковата для этих снобов, кожа едва смугловата — и не альв, и не дроу. Местный человек? Нееет. Вряд ли. На Тирсеке люди высокие, коренастые, широкоскулые, мощные на севере, а на юге — обычные, в общем, не примечательные.

С других близ лежащих миров человечешки еще страшнее, да и высшей магией боги обделили их всех. Не ее уровень. К драконам тоже не имеет никакого отношения. Да о них и не судят по внешности. Те могут быть любыми, какими захотят родиться. К нашему брату и к братьям нашим меньшим, убогим перевертышам, тоже нет ниточки. Кто такая? Полукровка эльфийская? Я пригляделся к ее ушам. Нормальные, человечьи. Может выродок какой? Такая аура мне встречается впервые. Ассоциаций с другими известными мне разумными расами этого сектора я не находил. Думать о самом худшем не желалось. Невероятности меня настораживали. Пусть время рассудит, кто какой окрас приобретет в итоге.

Предки упорно молчали. Прижали хвосты, притаились. Помочь сородичу не хотят. Вот так всегда, приходится расхлебывать все самому. Не ценят меня, не уважают мой труд во благо процветания миров. Уйду я в домашние кошки, буду наслаждаться жизнью, греться на солнце и получать огромные порции ласки от глупых хозяев. Что еще для счастья надо? Что-то я размечтался, пора на грешную землю возвращаться.

Откуда она и кто такая непонятно. Главное лицо приятное, да и фигурка ничего, ладная, гибкая. Не будет раздражать мой изысканный вкус и застилать бельмом глаза.

Теперь проверим, что она думает о нас. Юркнул в ее сознание и ужаснулся. Что позволяет себе эта невоспитанная девчонка? Она смеется надо мной! На себя пусть сначала посмотрит, пигалица полуголая. Я оскорбился серьезно:

"Не понимаю Вашей реакции, леди, и столь неприкрытой иронии по отношению к моей внешности".

Глава 7. Партнеры

Бескорыстные отношения в наше время называются бартером.

NN

САЛАЙ

Наш разговор сразу не заладился. Я, оскорбленный до глубины "души", воротил морду от незнакомки, изображая обиду. Она продолжала мысленно издеваться надо мной, мусоля подробности моего экстерьера. Кипел внутри, но понимая, что обижаться на умалишенную ниже моего достоинства, начал обдумывать дальнейший ход в процессе налаживания контактов с неизвестными формами магической жизни.

Нужно научить эту бестолковую закрываться, а то у нее башка на распашку: заходите "люди добрые", берите, что хотите, копайтесь в мыслях, доите силу, выжимайте по капле. И еще учить ее всеобщему нужно, как никак к цивилизации двигать надо, а она ни слова вразумительного сказать не может. Лопочет на непонятном диалекте, да мыслями расшвыривается. Но сейчас не получится ее обучить. Силенок не хватит, да еще и желание ее нужно, не смогу я насильно ей внушить. Что же делать будем? Поступим от противного... Эй, Лии, а ну-ка давай-ка научимся лопотать по иностранному. Неплохое будет пополнение архива Рода. Если продолжать такими темпами, глядишь, расоведом сделают, запрут в пыльных и затхлых хранилищах, заставят трудиться во благо Клана Мудрого Хвоста. Хотя нет, думаю, мне это не грозит. Зачем себя пугать раньше времени? Где я и где наука? Не подпустят, какого повесу и лодыря, как я, к Архивам Рода. Побоятся моей безалаберности, хе-хе...

Мы с Лии поднапряглись и вобрали в себя частичку знания Светляка. Она даже не заметила: старался быть деликатным. Оказалось, киска-то ученая. Знает несколько языков своего мира. Я также прошелся по другим областям знаний, доступных ей, и мое пренебрежительное отношение к девочке начало меняться на уважение. Знания сами по себе мало, а правильнее выразиться, совсем ничего не могли рассказать о том, что было любопытно мне. Ее видение собственного мира было совершенно другим, не похожим на "Основы магической составляющей Миров", — базе, на которой строилось восприятие и история возникновения известных мне галактик. Совершенно никаких ассоциаций с магией. Неизвестные названия планет, мертвые описания бытия, убогая теория создания миров и жизни. Идолопоклонство дохлым богам. Фу, какой примитивизм! И совершенного ничего, что могло бы натолкнуть меня на разгадку генезиса ее магической сущности.

Вот такие не радостные умозаключения выходили из всей мешанины, которую я успел считать с девчонки. А то, что мысли и поступки ее бродят на разных полюсах с разумом и рациональностью, так что поделать, женщина. Придется привыкать.

Язык ее родной оказался самым сложным из всех, которые она знала, но на мой вкус, был красив и певуч. Он передавал эмоции многогранно, с его помощью можно было описать все, что чувствуешь, а самое главное, как ты чувствуешь. Красиво, мрр.

Девушку звали Оникс или уменьшительно ОНИ. Как я понял из ее обрывочных воспоминаний, имя странное и необычное для ее мира.

Нехорошо, ох, нехорошо поступаю, а еще хочу с ней союза. Нельзя копаться в личных мыслях у близких тебе или предполагаемых друзей. Но какой соблазн, когда все это запретное само льется в твои ушки. Ну, виноват, виноват, с кем не бывает. Лии меня укоряла за это, но, на удивление, совсем не настойчиво. Мы с ней были чудным тандемом. Ее саму разбирало любопытство.

А для этого мира вполне нормальное имя. Правда с человечишками не ассоциируется. Вот у альвов, белобрысых эльфов, Ониксиэль — Дарующая Свет. По-драконьи Ониэ — значит заветная мечта. Поэтично, флис побери. Странно все это, ох странно. А может просто совпадение? Да что за наваждение на меня нашло? Нет в ее ауре ничего от этого мира, ни капельки, ни ниточки, чтоб мне нюх напрочь отшибло.

Оникс уже привыкла ко мне и теперь готова была общаться. Ей очень сильно хотелось ко мне прикоснуться, но она побаивалась.

— Эй, кис, кис-кис-кис, — она протянула ко мне руки, но замерла на полпути в нерешительности.

— Мурр, — пропел я и подставил голову для ее ласки.

Есть контакт. Ее нежная ручка прошлась по моему лбу, а потом проследовала за ушко. Я млел. Умная девочка, умеет с котами общаться. Уверен, мы поладим. Мррр, жмурился от удовольствия.

Но вдруг в ее голове опять промелькнула мысль о том, что я страшненький, и девушка обреченно вздохнула. Да сколько можно уже надо мной измываться? Отстранился от ее руки и решил пойти в атаку.

— Смешно оснастилась ты для этого мира, Киса, — озвучил я свое мнение по поводу ее внешнего вида. — По Тирсеку приличные женщины практически голышом не бегают. — Вывод — ты не приличная.

Я сморщил нос и брезгливо потряс уже подзажившей передней лапой.

Девушка сначала удивилась, а потом, зло сощурив глаза, приготовилась броситься на меня и, вероятно,

придушить,

или, за хвост и об стену (ха-ха стены нет), или об дерево — вдруг нашлась она...,

или засунуть обратно в мешок, а затем, ловким движением руки, закинуть в терновый куст (что такое терновый куст? Нужно обязательно уточнить!!!) ...

или...или... или...

— Или ты — не местная, что дает тебе шанс на реабилитацию, — немного испуганно, так, чтобы киса почувствовала себя увереннее и авторитетнее, выпалил я.

Она продолжала наступать. Конечно, прекрасно понимал, что вся ее агрессия напускная и всего лишь маска, которая прячет за собой ранимую девочку. Но она хотела поиграть, а я обожаю игры. Что ж, продолжим.

— Эй, дамочка, пора бы остановиться! Что за садистские наклонности? А с виду такая милая, пушистая котка, — решил смягчить свой напор и начал постепенно заискивать.

Идеи моего членовредительства возникали в ее маленькой головке с такой быстротой, что я не успевал все запоминать и осмысливать, чтобы в самый критический момент, когда она все же решится на этот весьма не гуманный способ моего воспитания, подтолкнуть ее к выбору менее болезненного и неприятного варианта.

Ее желание причинить мне боль в отместку за мои издевательства и тонкий юмор, на удивление ей не совсем понятный, было настолько велико, что я решил пока не будить в девчонке зверя и пойти на временное перемирие. Нужно поостеречься шутить в ущерб здравому смыслу. Лапы еще не зажили, убегать от взбешенной "котки" несподручно. Ждать умею. Ничего, будет и на нашей улице рыбный дождь. Вот уж отыграюсь на ней, вот потешусь. Я злорадно ухмыльнулся в усы, а затем елейно промурлыкал:

— Беру передышку. Стоп, стоп, — уже во все горло вопил, картинно прикрывая передними лапами морду.

Она меня не слушала. Уже нависла надо мною, подбоченившись и сверкая глазами, как безумный СМИРТ11, пыталась внушить мне благоговейный страх. Как мне повезло, что эта несдержанная особа совершенно не может управлять своей Силой, ха-ха-ха, а самое интересное, что она о ней даже не догадывается. Была бы чуть опытнее, да позлее характером, размазала бы меня сейчас по пеньку, даже мокрого места не оставив.

Спасибо Праотцам за столь щедрый дар, ниспосланный мне на выручку. Где бы сейчас был, если б ни эта смешная необычная девушка, которой еще нужно долго обучаться сдержанности? Мы с ней схожи. Она, так же как и я, не знает этого мира, она здесь чужая. Мне проще — память Клана, дает мне преимущество в более быстрой адаптации к местной специфике. Ей будет сложнее, но она способна на многое, правда, если захочет научиться. Помочь ей в этом? Не нарушу ли я баланс? Да и флис с ним, с этим балансом. Зато будет весело.

ОНИКС

Этот ужасный говорящий кот выпрашивал хорошего пинка. Ишь ты, шелудивая мелочь, обозвал меня неприличной женщиной. Как можно такое терпеть, да еще от ЭТОГО? Я нависла над этим недоразумением и хотела что-нибудь с ним сделать. Что-нибудь плохое. Жаль, тапка нет, а то по хребту бы отходила за такие слова.

Кот, почуяв мой настрой, весь сжался, поднял передние лапки и умильно закрыл ими морду. Я ахнула от неожиданности, а потом весь мой яростный пыл улетучился, и слезы навернулись на глаза. Правая лапка была менее покалечена. А вот левая! Кость сломана, открытый перелом, торчат порванные мышцы, шкурка вся в крови. Как же сразу не заметила? От этой картины мне стало дурно. Отвернувшись, начала глубоко дышать, чтобы не затошнило. Помогало не очень. Отошла немного от покалеченного кота и прислонилась к дереву. Голова кружилась. Нужно взять себя в руки. Дышу глубоко. Медленно. Еще, и еще.

Немного придя в себя, я решительно подошла к животному и принялась осматривать его всего.

Оказалось, задние лапки тоже сломаны, но переломы закрытые. Хотя как-то странно, шерсть вокруг раны вся в крови. Ничего не понимаю.

— Киса, за что же тебя так? — причитала, осторожно гладя несчастную животинку.

— За мою уникальность, милая, — ответил кис и заглянул в мои наполненные слезами глаза.

— К ветеринару тебя нужно срочно, шины наложить на лапки. У тебя, наверное, шок от боли? Что же делать? — начала истерить, не зная за что хвататься и как помочь.

— Не суетись, все нормально, скоро заживет. Мне лекарь не нужен, я сам.

— Как так? Не понимаю? — опешила я. Кот был явно в порядке и не мучился от нестерпимой боли.

И еще: он улыбался.

У меня в голове все смешалось. Говорящий на чистейшем русском и ухмыляющийся кот странной наружности, уверяет меня в том, что его переломанные конечности не болят и он сам себе дохтур? Хочу проснуться!

Закрыла руками лицо и замерла. "Проснись, проснись", — шептала я сама себе.

— Тебя как зовут, киса? — промурлыкала моя галлюцинация. — Меня, например, Салай-барр дер Киран Мхарр Сит.

— Ух ты, как витиевато, — убрала руки от лица и взглянула на представившегося. — А можно еще раз и помедленнее? — запомнить с первого раза его имя я была не способна.

Кошак подмигнул мне, махнул сломанной левой лапой, которая при этом жутковато так повисла на одном целом сухожилии, и, как ни в чем не бывало, изрек:

— Не парься, киса, можно просто Салай. Нам с тобой сейчас совершенно ни к чему соблюдать правила этикета.

— Оникс или можно Они, — промямлила. — Приятно познакомиться, Салай.

Я протянула ему руку для приветствия, но, опомнившись, замешкалась, не зная, то ли здороваться, то ли убрать к чертовой матери руку. Вот, идиотка, коту пять даю.

Он прыснул в усы и протянул мне болтающуюся конечность. Аккуратно прикоснулась к лапе и тут же отдернула руку. Слава Богам, хоть не оторвала. Желудок сжался снова, но усилием воли, я остановила его порывы.

— Они, хочешь посмотреть, как я буду себя лечить? — кот таращился мне в глаза, пристально и не мигая. — Понимаю, ты в замешательстве, поэтому хочу тебе помочь. Так ты желаешь увидеть, как с помощью магии я буду заживлять свои раны?

Моя челюсть опять была в районе земли.

— Магия? Ну, вот и приехали, все, это конечная остановка! — я присела на землю.

— Так ты хочешь или нет? — кот настаивал.

Поднялась, стряхнула с себя ненужный сор, как с одежды, так и из головы.

— Да пошло все к чертям собачьим, показывай, — отмахнулась от навязчивой идеи о моем безумии и решила поплыть по течению.

"Закрой глаза", — шептал у меня в голове приятный баритон Салая. "Выброси все ненужные мысли, очисть сознание, открой его навстречу новому. Желай увидеть невиданное, ощути тепло моей Силы. Знакомься с ней, это Лии".

Мне было легко, тепло, уютно. Я ощущала нежную волну воздуха, неуловимую, неосязаемую. Мне хотелось к ней прикоснуться и ощутить эту великолепную субстанцию. Я желала с ней познакомиться. Казалось, что она прошла сквозь меня, пробуждая во всем теле новые ощущения, которые наполняли меня силами, грели кровь, заставляли ее мчаться по венам все сильнее и сильнее. Сердце мое наполнилось радостью, оно дрожало от переполнявшего его желания петь. Не знала, что оно еще на это способно. Песнь сердца звучит, когда ты влюблена, но голос этот так тих, что не каждому дано его услышать. Но если услышишь, то поймешь, что музыка эта быстро смолкает, и мотив ее совсем иной. В песни той нет радости познания, в ней лишь жажда обладания, непосильное желание страсти, которое жжет сердце каленым железом, заставляя его трепетать, стонать или плакать, а затем, когда сердце уже привыкло к мукам, оно замолкает, становится камнем и больше никогда не поет.

Сейчас же оно пело, громко, воодушевленно, как будто заново ожившее, встрепенувшееся от долгого тяжелого сна. Сбросив с себя путы камня, сердце несло свою песнь в каждую клеточку тела, заставляло душу вслушиваться и вторить этой мелодии. Я слышала теперь многоголосие хора, этот напев звучал везде.

"Посмотри на меня по новому, через твою "душу", Они", — шептал Салай.

Теплая волна подхватила меня, обволакивая и касаясь слегка самого сокровенного, наверное, души. Мимолетно, как будто стесняясь или боясь поранить. Я поддалась, поверила и последовала за ней, ощущая как песнь, звучащая в сердце и каждом уголке моей души, обретает форму тончайшей золотой вуали, оживает и поглощает невидимую волну, посланную мне Салаем. Распахнула глаза и поняла, что вижу все другими глазами.

Лес вокруг меня ожил. Он дышал. Каждое дерево окутывало зеленоватое облако прозрачного тумана. В небе вились светно-голубые, почти прозрачные потоки ветров, играя с облаками. Земля давала тепло, осязаемое всем телом. Кончики пальцев жгло, но приятно. По моим жилам растекалась энергия. Горячая, она будила во мне желание слиться с красотой природы, пропустить через себя потоки волшебного тумана ветров, накинуть на плечи покрывало леса и приникнуть к пылающей земле, чтобы согреть свое сердце.

Я посмотрела на Салая. Его окружала пульсирующая серебристая сфера. Он был словно в коконе, из которого тянулись нити к его ранам. Они были живые, играли, дрожали, вились, словно щупальца спрута. Оплетая лапы своего хозяина тонкой серебряной паутиной, эти нити втекали в тело кота, и рана на глазах затягивалась, кости и жилы срастались. Видела, как кровь начинает бежать по новым прозрачным жилкам, окрашивая их в алый цвет. Разорванная плоть срасталась, покрываясь новой шерсткой. Затем одна из нитей потянулась ко мне. Я протянула руки ей навстречу. С кончиков моих пальцев сорвалась искра. Она тянулась навстречу серебряному потоку, кружила вокруг него, вытягивая из моей руки золотистый туман. Потоки встретились, закружились в вальсе, выписывая замысловатый узор в воздухе. Я почувствовала симпатию, которая возникла там, в искорке, и перетекла в мое сознание. "Здравствуй, Лии".

Я широко улыбнулась. Мое сердце было наполнено радостью. Мне хотелось кричать.

Наполнено сверх меры! Вдруг почувствовала перебор: не могу дышать! Захлебываюсь счастьем?! Меня сковало оцепенение, руки дрожали, все мышцы напряглись и готовы были разорвать плоть, освобождая себя из тисков плена. В глазах потемнело, а затем, взрывая сознание яркими вспышками Света, золотым дождем осыпалась Музыка Сердца, прокалывая все тело тонкими длинными иглами насквозь. И я упала, успев оттолкнуть от себя подальше серебряную нить, которая мне была столь симпатична.

С трудом вздохнула и провалилась в темноту сна.

САЛАЙ

Я поражен. Она неосознанно, не умея управлять Силой, взглянула истинным зрением на меня и эту местность! Уникальная девочка, талантливая. Я всего лишь помог ей сконцентрироваться, поддержал, направил. Мы сможем свернуть горы вдвоем! Только нужно учить ее. Иначе, к добру это все не приведет. Вот и результат необдуманных действий перед моими глазами. Эта салага валяется сейчас на травке, отдыхает в магической коме и, вероятно, придет в себя не скоро. Осмотрел распростертое на земле тело девушки. Она крепко спала, и разбудить ее сейчас не представлялось возможным. Для ее Силы, только проснувшейся, это представление было настоящим шоком. Девчонка замахнулась на магический контакт и энергетический обмен, и вот результат. Как-то не подумал о последствиях. Тоже хорош, экспериментатор, флисов.

Я спрыгнул с трухлявого пня и, прихрамывая на задние лапы, подтащил себя поближе к девушке. Посмотрел на нее истинно. Паршивые хвосты, ее аура закуклилась, свернулась в клубок, спряталась. Нельзя было так резко вводить ее в магический круг. Нежнее, нежнее нужно. На цыпочках, да бочком через лазейки различные, постепенно. Вот дурак-то, что мне теперь делать?

Подошел к ее лицу, положил лапу ей на лоб, и позвал: хотел знать в каком она состоянии. Телесный контакт усиливает способность ощущать, это относится и к магии тоже.

"Оникс", — шепнул я ее сознанию.

От резкого толчка я отлетел в сторону. Девушка подскочила как ошпаренная, отшвырнув мое тело, а я не успел сгруппироваться и шлепнулся ничком на землю.

-Что? Где я? Что это было? — она вертела головой, жмурилась, стараясь сфокусировать зрение. Потом начала тереть глаза и дрожать.

— Все хорошо, — я был поражен. Так быстро выйти из комы могут лишь опытные и сильные маги. Но для этого надобно не один век тренировать Силу и Тело. Нужно владеть Знанием. А тут такой финт! Ох, чувствую, намучаюсь с ней.

— Они, ты пришла в себя, все отлично, — успокаивал девушку. — Меня постоянно, преследуют умные мысли, но я оказываюсь быстрее... Вот и в этот раз получилось как всегда. Прости, не подумал о том, что ты можешь впасть в кому, от неожиданно свалившегося на тебя счастья познать магию.

Я признавал свою ошибку прилюдно! Дожили!

— В кому говоришь?, — девушка почесала макушку и недобро так подглядела на меня, что я подумал о смене дислокации и начал пятиться, стараясь скрыться за пнем.

— Магия конечно вещь хорошая и, наверняка нужная, но..., — возникла пауза. Оникс пригвоздила меня взглядом к земле. Я распластался, сросся с травкой, прикинулся веточкой.

— Но давай договоримся, Дер как там тебя дальше, что эксперименты со мной ты проводить больше не будешь. Я не желаю! — она злилась и ей было страшно.

Странно, почему ощущаю ее эмоции внешними волнами? Она дает мне понять, что чувствует, но выборочно. Решил проверить, о чем девчонка думает еще. Бац, я расшибся о стену. Еще попытка. Еще. Умница, закрылась. Но как смогла? Интуитивно видимо, с-перепугу. Ладно, разберемся.

— У меня голова болит, — пожаловалась девушка. Я ее жалел, в первый раз тяжко, у меня в младенчестве тоже кома случилась. Любопытство подвело, неуемная жажда познания, так что я ее прекрасно понимал и сочувствовал.

— Болит, значит — она есть, — констатировал факт ее удачного пробуждения.

— Юморист, я погляжу, — огрызнулась девчонка и послала мне еще одну порцию злости и боли.

Я на миг задумался, а потом решил:

— Возьми меня на руки, помогу.

Девушка недоверчиво покосилась на меня. Я ждал.

— Перестань дуться. Кошки могут лечить не только себя, правда, если захотят, — я ощерился слегка, выражая презрительное снисхождение к ее недоверию. — Так вот, хочу тебе помочь. Как говорится у вас, долг платежом красен. Не хочу быть должным.

Моя речь возымела действие, и она аккуратно взяла меня на руки. Начала гладить, стараясь придать направление непослушной шерсти. Слегка открылась, совсем малюсенькая щелка, и дала мне возможность снять головную боль. Удивляет меня эта девчонка все больше и больше. Она, словно дикий зверь, чувствует, как нужно себя повести, что сделать, как понять и принять. Одним словом, наша порода, кошачья. Я, пригревшись у нее на руках, блаженно заурчал.

— Что делать будем, Салай? — спросила меня девчонка после долгой затянувшейся паузы. — Мне кажется, что я заблудилась. Ты умеешь ориентироваться в лесу?

Фыркнул:

— За кого ты меня держишь, киса? Естественно могу, — заметил я ей. — Сейчас меня волнует другое. Те два олуха скоро начнут нас искать. Моей силенки сейчас не хватит, чтобы прикрыть нас вдвоем надолго от их взора. Нужно побыстрей кумекать, как нам ускользнуть от них.

— Расскажи мне кто они, почему тебя преследуют и хотят уничтожить? — начала настойчиво интересоваться моя спутница.

— Они, давай мы об этом позже поговорим, история запутанная и долгая. Сам еще не все понимаю. Я в этом мире тоже новичок, как и ты.

— В этом мире? Что ты имеешь в виду? Мы разве не в Крыму? Разве не в Египте? — девушка еще тешила себя мыслями о том, что она дома.

— Нет, мурлыка, не в Крыму и, тем более, не в Египте, — ты на Тирсеке, одной из планет КОФО — галактики Саламандры. По-вашему: Юрисдикция Драконов Харишша, предположительно Ордена Хайров. Вернее, я так думал ранее.

Посмотрел в огромные, как два блюдца, глаза девчонки.

— Не надо так смотреть. Ты услышала то, что услышала. Повторять не буду. Если хочешь подробностей, но тоже попозже. Договорились? — в мои планы сейчас не входил экскурс в историю этого Мира.

Она, молча, кивнула. Великие Хвосты, как я рад, что Оникс закрылась. А то ждал бы меня сейчас новый несвязный поток безумных мыслей.

В ее глазах стояли слезы. Она швырялась эмоциями: страх, жалость к себе, растерянность. Ну что я могу поделать? У самого положение не ахти какое, а тут еще нервишки пошаливают у молодой и не сдержанной особы.

— К-как я сюда попала? — уже во всю рыдала девчонка.

— Тебе виднее, киса, тебе виднее, — мне нечего было ей сказать.

Я и сам не мог понять, как ее сюда занесло. Спутанные воспоминания девчонки, граничащие с бредом безумца, не давали мне никакого шанса понять суть вещей. А еще, самое главное, нужно время на все это и Силы, которых и так осталось с полкогтя, чтобы размеренно, без спешки покопаться в чужих мыслях не причиняя боли их хозяину, разложить все по полкам, начать мыслить категориями изучаемой особи. Образы она передавать не умеет, не обученная еще, а мысли всё рассказать не могут. Они — лишь ее собственное видение ситуации, и, к сожалению, часто бывает так, что это видение не совпадает с истиной.

— Я не знаю-ю-ю, не знаю, не знаю, — в голос рыдала Они, глотая слова.

Женских истерик мне еще не хватало.

Вдруг заметил, что над нами сгущаются облака. Темные, грязно-серые, дождевые. Начал капать дождь, все быстрее и быстрее.

Девушка рыдала сильнее, и дождь, в унисон с ней полил, как из ведра. Это конец, накрыли нас водянки с головой. Все закончилось, не успев начаться. Я обреченно свесил уши.

Лии мне что-то верещала, но я ее не слушал. Только одна мысль крутилась в голове: "Втянул котку в авантюру, пропадет почем зря талантливая и необычная личность".

Лии не унималась. "Ну что скулишь как волк позорный? Подвели мы с тобой сородичей".

Лии встряхнула меня увесистым пинком. Вот тут-то до меня дошел смысл происходящего. Дождь этот не имел к клепсидрам никакого отношения. Он лил, но нас не мочил.

"А ну-ка, Лии, выйди из дождевого круга", — попросил я магию. — "Мои раны почти зажили, потерплю немного боль, не страшно".

Лии ослабила связь со мной, а потом совсем меня покинула, но лишь на миг.

Вернулась довольная. Нас не видно, мы растворились. Вокруг лишь лес, да дождь льет. Я решил утвердиться и попросил Лии скопировать ауру водных и взглянуть на нас со стороны их глазами. Результат все тот же. Я ликовал.

— Они, мрр, перестань плакать, милая. Если ты хочешь домой, мы придумаем, как это сделать. Уверен, что выход есть, — я солгал. Нет, не правильно, просто дал надежду.

Девчонка перестала хлюпать носом. Уцепилась-таки за мои скорые обещания, флис бери мой длинный язык. Дождь стихал.

Выход найден. Теперь нужно помочь девушке научиться управляться с прикрытием. Нам нужен союз.

— Они, — начал свою вдохновенную речь. — Сейчас ты продемонстрировала мне свою Силу. Можешь описать то, что ты чувствовала в момент своих рыданий?

Киса трясла головой и мычала, давясь остатками слез.

Я заерзал на ее руках. Стараясь заглянуть ей в глаза. Она отводила взгляд. "Стесняется опухших глаз", — отпустила она в меня переживание.

— Пойми, от тебя сейчас зависят наши жизни, — выдержал паузу.

Ой, лукавлю, использую, заманиваю в свои сети мышку. В первую очередь, моя "жизнь" зависит от нее, МОЯ.

— Предлагаю тебе свою дружбу. Я доверяю тебе. Можешь ли ты открыться? Поможем друг другу, пройдем наш путь на Тирсеке вместе, — я предлагал участие в собственном спасении.

Пусть Дохлые Боги ее мира благословят свое дитя на великие свершения, а заодно обеспечат и мне протекцию.

Девушка перестала плакать, вытерла нос рукой и кивнула, распахивая сознание лишь для меня. Страх перед одиночеством и неизвестностью — великая вещь, хотя, может именно сейчас, я и ошибаюсь.

— Что ж, Салай-дер, принимаю твою дружбу, — произнесла она и показала мне свои эмоции.

Я все понял. Лии подхватила. Теперь оставалось одно: снова ввести нашу союзницу в то эмоциональное состояние, которое вызывает защитный дождь.

Решился и принялся объяснять.

— Они, соберись, постарайся заплакать "душой", не обязательно реветь телом.

— Я так не могу, — пробурчала девушка, нервно перебирая пальцами мою шерсть, запутывая ее и дергая во все стороны.

-Еще как можешь, — не унимался я, совсем не замечая, что шуба моя редеет с каждой секундой.

— Прижми меня к себе... Да не так сильно, коготь тебя подери, — закряхтел, когда девчонка со всей силы стиснула меня в своих объятьях.

Она ослабила хватку, но чувствовалось в ее руках напряжение.

— А теперь, — продолжал я обучение, — вспомни, что ты далеко от дома, от своих близких. Тебе страшно, ты хочешь спрятаться от опасности. Скрыться за пеленой слез, опоясаться потоком теплого дождя, который спрячет от злого взгляда, смоет все следы твоего пребывания здесь.

Талант внушения — мой конек. У меня нет мании величия, великие коты ей не страдают. Лии нашла лазейку и закрепила эффект. Но, флис, я остался не удел! Капли дождя, как голодные пиверты12, застучали по моему лбу.

— Эй, эй, красавица, у нас союз интересов, как мне помнится, — я слегка нервничал, постепенно намокая. Паршивка, скрыла лишь себя, оставив меня за чертой.

— А ну-ка, быстренько начинай меня жалеть, маленького беззащитного, покалеченного. — Давай, давай, вспоминай мои раны.

Полог приоткрылся, и я юркнул под крыло дождя. Лии взяла на себя управление Силой. Но девчонка, вероятно интуитивно, отдалась ей лишь в этом. Умница! Доверяй, но проверяй.

* * *

ОНИКС

Мы шли лесом. Салай указывал путь. Лил дождь, но мы не мокли. Как такое возможно? Кошак убеждал меня, что завесу из дождя соткала я, испугавшись этого мира. Но как в такое верить?

Мой спутник — волшебная зверушка из сказки. Это бесспорно. Мир вокруг меня чужой, другой, наполненный магией. Верится, но с трудом.

Но чтобы я ткала дождь, который делает нас невидимыми!? Нет уж, увольте.

— Киса, давай проверим твое творение в деле, — заговорчески прошелестел одними усами кис. — Тут короткий путь есть, но чувствую, что водянки именно там. Нам нужно пройти через поле рядом с Источником, наполненным магией Воды.

Я состроила недовольную мину.

— Ты в своем уме, зверушка? — спросила неугомонного кота. — Слава всем богам, что мы еще не наткнулись на твоих мучителей. Везет нам. А ты предлагаешь это везение уничтожить своими руками! Совсем рехнулся?

— На что спорим? — хмыкнул кошак и запустил свой коготь мне в руку.

— Эй, ты, когтистое недоразумение, мне же больно! — пискнула я и шлепнула Салая по уху. Тот оскалился немного, но совсем без злобы.

— Ты мне доверяешь? — давил на меня чудик.

— Ага, доверяю, как же! Предлагаешь в пасть к волку залезть?

— К волкам пока рановато, — мурлыкал Салай. — Оказанное доверие обычно вызывает ответную верность, киска. Подумай над этим. Мне тоже не резон своей шкурой рисковать. Да и проблема с водянками больше моя, чем твоя. Вывод: при неудачном раскладе в большей степени рискую я.

Я все это прекрасно понимала, но опять добровольно идти на риск не хотелось.

— Перестраховщица, — обиделся кот. — Если будешь постоянно прятаться от всего, никогда не познаешь истину. Сворачивай направо, не трусь.

Да, в самом деле, чего уперлась? В случае прокола сдам с рук на руки этого шалопая, проблем меньше будет.

Я свернула к открытой местности.

Деревья редели. Идти стало намного проще. В просвете между ними виднелось поле. Вернее равнина, а вдалеке она обрывалась, и начиналось море. Облака по левую руку подпирали скалы, причудливыми остроконечными пиками пронзая небесный свод.

— Местность какая-то нелепая, котик, — констатировала я. — Искусственная что ли...

— В самую точку, — согласился со мной Салай. — Эти скалы нарождены после становления планетарного баланса. Драконы горные — Ситширы — забавлялись. Отделили скалу от общего хребта Лааса, да и перенесли поближе к Источнику водянок, чтоб шпионить при случае. Но ошиблись они. Рассчитывали, что Тирсек силой великой обладать будет, а планета-то оказалась никчемной. Забросили они здесь все начинания, оставили эксперименты свои на милость природы. И еще, удивлен я сильно, что Шахры13 тут ошиваются. Для них Тирсек тоже не представляет интереса. Слабая пародия на Водный поток этот Источник. Так, шалости детские.

Я старалась особо не вникать в повествование кота об исторических достопримечательностях и местной геополитической обстановке. Для меня осознание того, что гору могут запросто передвинуть с одного места на другое, уже было за гранью понимания, не говоря о наличии различных кланов "братвы" со специфической специализацией.

Моя ирония по поводу нашей невидимости перерастала в стойкую паранойю. Я вцепилась в растущее рядом деревце мертвой хваткой и делала вид, что изучаю красоты природы.

— Не выражай свои эмоции мне, если не хочешь, чтобы о них знали, Киса, — вставил Салай.

— Ты о чем? — буркнула, продолжая увлекательно рассматривать кору дерева и выискивать тропы насекомых на ней.

— Тебе с этим деревцем ничего не светит, перестань его тискать, а то сломаешь, — хохмил мохнатый. — Нам нужно пройти через поле и укрыться под сводом пещеры в скале Ситширов. Осталась еще в ней сила древней магии горных. Она послужит нам дополнительной защитой. Мы сможем под сводом пещеры дождаться, когда мокрицы покинут Тирсек, и тогда продолжим свой путь.

— Я посмотрю, ты отлично ориентируешься на местности, котик, — с недоверием изрекла свое наблюдение. — Подозрительно все это, а говорил, что не местный.

Я оттягивала поход по открытой местности как могла.

Чудик театрально закатил глаза и глубоко вздохнул.

— Милочка, я использую Память Предков. В моем Роду каждый знает все то, что известно другим членам Клана.

— У нас для хранения информации использовали книги, в которые записывали накопленные знания. Со временем технологии шагнули далеко вперед и носители информации стали компактны и практически безграничны, — начала объяснять коту земную схему хранения всего и вся.

Тот видимо заинтересовался, а мне это было лишь на руку. Я воодушевленно взялась за дело и начала вещать о способностях современной науки и будущем информационных технологий.

Салай по началу пытался слушать мою речь, но его выражение морды быстро сменилось с удивленного на скучающее. Он беспардонно встрял в самую интересную часть моей лекции.

— Киса, ты рассказываешь мне о примитивных рукотворных вещах, которые не могут сравниться с Памятью Рода даже в сути своей. Не трать время на болтовню, шагай в поле, — он даже прикрикнул, от чего усы его растопырились во все стороны и напоминали "взрыв на макаронной фабрике". — Лии не железная. Пока ты стараешься увильнуть от неизбежного, она удерживает дождь из последних сил. Пожалей хотя бы ее!!!

Подлец, на жалость давит. Как ни крути, как не изворачивайся, но придется идти. Быстро огляделась по сторонам, выискивая взглядом врага. Не найдя в поле ни души, я неуверенно шагнула вперед.

* * *

Мы прошли половину пути. Скала в досягаемой близости и сей факт начал действовать на меня успокаивающе, но лишь на время. Кошак был спокоен, как стадо слонов: жмурился, мурлыкал приятную мелодию и с удовольствием увеличивал количество затяжек на моем многострадальном топе. Стена дождя укрывала нас как полог одеяла, мы были словно в коконе, сухом и уютном. Как говорится, тепло, и мухи не кусают.

Но снаружи погода брала свое. Грязно серые облака грозно кружили над нами: ни конца им не было видно, ни края. У горизонта стена дождя объединялась с мрачным волнующимся морем. Чернота морской воды сливалась с потоком дождя, и казалось, что водная стихия захватила все небо, все сущее, и не будет этому финала, лишь этот поток останется властвовать над всей землей.

Мои мысли обретали форму мрачной действительности, которая представала во всем великолепии бушевавшей стихии. Мое мягкое место ожило. Оно чувствовало, что добром это путешествие не кончится. А не верить ему, у меня не было оснований.

Я шла молча, накручивая свое одаренное воображение сценами кровавого насилия и жестокой расправы над беззащитными жертвами обстоятельств, то есть нами. Меня вывел из ступора мохнатый монстр, вонзив в меня свои когти немного глубже, чем за минуту до этого. Кот перестал мурчать и напрягся. Он запрокинул голову вверх, выискивая что-то в небе. Я проследила за его взглядом, обернулась и поняла, что нужно чаще слушать свой зад.

Со стороны леса летело два огромных существа. Они шли низко, словно гуси, объевшиеся сверх меры отборным зерном. Маленьким крыльям с трудом удавалось держать могучие тела в воздухе. Но они все равно настигали нас, мы не успеем добежать до спасительных скал.

Еще минута и монстры настигнут нас. Еще всего лишь минута, и все воображаемые сцены станут реальностью. Жизнь — оказывается такая интересная вещь, с которой совсем не хочется расставаться, причем при таких странных и мистических обстоятельствах. Так хочется еще попутешествовать и увидеть этот новый для меня мир, полный чудес и волшебства. Сейчас наступит момент истины.

Я крепко прижала к груди кота, повернулась навстречу ящерам и, застыв в гордом величии посреди поля, ждала неизбежной развязки.

Демонические твари приближались. Мне казалось, что летя, они задевают брюхом верхушки деревьев. Как хотелось, чтобы крылья, их слабые, похожие на злую пародию крылья, сейчас надломились, и огромные змееподобные существа, рухнули на острые пики ощетинившегося леса. Как хотелось поверить, что возможно лишь мыслью остановить злой рок, желанием своим вырваться из действительности и очутиться далеко от страшных монстров, оказаться в уютной постели с кружкой теплого молока в руках. Но разве это возможно?

Драконы, думаю, это были именно они, тяжело и надрывно вскидывая крохотные крылья, кружили над полем, вероятно рассчитывая угол атаки. Их тела змеились, помогая слабым крыльям удерживать воздушный поток. Сквозь ливень я могла рассмотреть лишь контуры их тел, но и от этой картины дрожь пробегала по всему телу и ноги предательски дрожали. Огромные, вытянутые морды щерились на нас, показывая внушительного вида клыки. В их глазах стоял ледяной гнев. Я видела, как в их взгляде клокотала ярость, холодная и расчетливая, ее нельзя будет унять, она как глыба льда, как огромный айсберг надвигается на нас. А мы, всего лишь маленькая утлая лодочка в океане страха, ждем обреченно своей участи, не надеясь на спасение, ибо его нет.

— Мррр, глупая котка, мокрицы нас не видят, — вырвав меня из оцепенения промявкал Салай.

Он опять умиротворенно мурлыкал песенку, совершенно не обращая внимания на круживших над нашими головами змееящеров.

— Ну, конечно, глупая, — злобно прошипела я в ответ паршивцу, все же продолжая следить за огромными монстрами, так неуверенно и надсадно манипулирующими подобием крыльев над нами в воздухе.

— А ты, смотрю, даже ни разу не испугался, — злорадно прокомментировала я недавнее появление ящериц, возомнивших себя орлами. — С перепугу, как завидел этих огромных мокриц, вцепился в меня так, что я получила колотое сквозное ранение. Благо, хоть не обделался.— Я ловко подкинула кота вверх и взяла под мышки, оглядывая себя и его на предмет мокрых пятен известного происхождения.

Кот состроил недовольную мину и демонстративно начал воротить от меня нос.

— Э, пацан, чего мордец воротишь? Или я права, и твой утонченный нюх уже распознал грехи трусливого тельца? — продолжала издеваться я над животинкой.

— Они, уймись, это всего лишь рефлексы. Что тут поделать? Защитная реакция организма, — начал отпираться котяра.

И в этот момент я поняла, о чем он говорил. Тошнотворный запах окутал меня с ног до головы, заставляя глаза слезиться. Я начала хватать воздух ртом, но уже ничего не помогало. Мне казалось, что эта вонь навсегда останется в моих легких и мне придется с ней жить всю оставшуюся жизнь. Нет, не хочу так долго! Пусть эти твари склизкие сожрут меня прямо сейчас и подавятся, или задохнутся.

Неожиданно все закончилось. Вероятно, Лии вмешалась и спасла всех нас от верной гибели. Спасибо ей огромное, век буду благодарна.

— Мы с тобой, паршивый скунс, поговорим чуть позже, — по-змеиному прошипела я, испепеляя засранца взглядом.

Коту лишь оставалось виновато потупить очи, исподтишка лыбясь в усы. Я без особых сожалений разжала руки, и наглый котяра грохнулся оземь. Совершенно не обращая внимания на стенания и надрывный мяв, доносившийся у меня из-под ног, продолжила наблюдать за ящерами.

Они, если можно так выразиться, заходили на посадку. Змееподобные тела продолжали извиваться, увеличивая ритмику. Сейчас мне они уже не казались столь ужасными. Я обратила внимание на дракона размером поменьше. Его попытки пришвартоваться казались мне комичными.

Как быстро человек может менять свое мнение! Иногда просто поражаюсь себе и другим homo sapiens. Стоит лишь ощутить себя в безопасности, и мы начинаем смотреть на вещи другими глазами, свысока что ли. Как коротка у нас память! Еще несколько минут назад я тряслась как осенний лист на ветру, боясь взглянуть на страшных монстров. Готова была умереть, хоть и не хотела. А сейчас глумлюсь над драконами, зная, что нахожусь в безопасности. Вот они парадоксы человека! Вот они наши пороки!

Предполагалось, что посадка будет производиться на задний бампер или хотя бы на все "четыре колеса", но, увы, задок то не мог сравниться по весу с мощным капотом. Дракон поменьше, уже окончательно выбившись из сил, обреченно завис у края обрыва, а потом, не удержав свое тело в воздухе, рухнул на землю. Я успела рассмотреть, как его непропорционально короткие лапки замельтешили в воздухе, пытаясь видимо подгребать, словно в воде. Но, увы, перепончатые конечности, обрамленные на концах фаланг мощными серповидными когтями не смогли выполнить задачу, поставленную перед ними. Огромная голова ящера перевесила все тело, и он спикировал клювом, воткнувшись шипастой мордой (а приглядевшись, заметила, что и рогами тоже) в землю, пропахав ею больше сотни метров. Земля пружинила, и тело дракона, как резиновый мячик, прыгало вслед за головой, которая стремительно исчезала с поверхности. Видимо непутевый дракон решил скрыться от позора, применив метод "страуса".

Я нашла в небе второго, более крупного и видимо более сообразительного гада. Он все еще кружил над полем, выбирая место посадки. Но, видимо решившись, набрался последних сил, рванул вверх, а потом, закручивая тело в петлю ринулся на всей скорости к земле. Наблюдала за змием-самоубийцей затаив дыхание. Мне стало ясно, что приземление второго ящера будет не менее эффектно, чем у первого. Сквозь пелену дождя я не сразу увидела, что все тело дракона покрылось водяным искрящимся смерчем, завлекая тушу змея в водоворот. Вода кружилась вокруг дракона с огромной скоростью, взбивая хлопья белой пены, которая разлеталась по всей равнине. А потом вся эта масса рухнула оземь, подняв столп воды ввысь. Когда вода отхлынула, превращая часть поля в разбухшее месиво, увидела на месте падения дракона высокого мужчину в голубом плаще до пят.

Я узнала его. Это был Наах — один из врагов Салая, тот, кого следовало опасаться, а по мне, так лучше вовсе избегать.

Мужчина был напряжен. Он не спешил на помощь своему незадачливому спутнику, который с олимпийским упорством пытался высвободить свою рогатую голову из плена. Длинная шея изогнулась дугой, не давая передним лапам дотянуться до опоры. Когтистые длани обреченно болтались, а мощи задних конечностей не хватало, чтобы вырвать застрявшую морду из земли. Вот оно как бывает, когда стремишься усидеть на двух стульях, не имея опыта, да и сноровки. Рожденный плавать, летать не может. Вероятно, этот змеюк не читал Лермонтова.

Зря я глумилась над аспидами, ох зря. Когда обернулась к Нааху, то сразу поняла, что забыла об опасности исходящей от этого мужчины. Он сканировал территорию, всматриваясь вдаль. Его беспокойство росло, было видно, что колдун чувствует присутствие. Затем он повернулся в нашу сторону и, как мне почудилось, заглянул прямо в мои глаза. Он долго сверлил меня взглядом. Салай притих, вжался в траву и не дышал. Маг находился от нас на довольно близком расстоянии, навскидку в метрах двухстах, может чуть больше. Мое сердце упало в пятки. Мужчина еще немного посмотрел сквозь нас, а потом раздраженно махнул рукой, вычерчивая дугу в сторону клубившихся облаков и эффектно взвивая полог своего перламутрово-голубого плаща.

И в этот момент Салай завыл страшным голосом. Я метнулась к коту и схватила его на руки. Кошак дрожал всем телом, вой шел откуда-то из нутрии, лапы бились в конвульсиях, с клыков капала пена, а глаза закатились. Мне стало жутко, казалось, сейчас животинка испустит дух. Поняла, что он сопротивляется водному магу, не дает нас увидеть. Крепко-крепко зажмурилась, лихорадочно вспоминая, чему меня успел научить зверь. Слезы хлынули из глаз, и я завыла в унисон с котом. Не знаю, сколько продолжался наш совместный концерт, но спустя некоторое время почувствовала, как кот у меня на руках успокаивается.

Еще всхлипывая и растирая опухшие глаза, я пыталась рассмотреть, чем сейчас заняты наши враги. Наах оставил попытки прекратить надоевший ему дождь, переместился ближе к морю и раздраженно вышагивал вдоль обрыва. Его непутевый сателлит все еще пыхтел, стараясь вырвать рога из земли. Квелый какой-то дракон, или рога у него слишком длинные? Я невольно улыбнулась. Потрепала Салая по макушке и указала ему в сторону аспида-хиляка. Кошак захихикал, но от комментариев воздержался. Ему сейчас было явно не до шуток.

Тем временем дракон поднапрягся, уперся хвостом в землю и со всей оставшейся в нем силой дал задних ход. Попытка оказалась удачной, голова была свободна. Но вероятно этот ящероподобный олух не учил в школе физику и не знал, что такое инерционная сила. Его голова, освободившись, опрокинулась назад и повлекла за собой тело дракона. Обороты нарастали, и он кубарем летел по полю, подпрыгивая на попадавшихся по пути кочках и ухабах.

Наах только качал головой, глядя на эту клоунаду. Вероятно, ему было не впервой наблюдать за подобными выходками своего спутника.

Когда циркача остановила скала и он, распластавшись на камнях, наконец, замер, я решила спросить у кота одну интересовавшую меня вещь.

— Салай, — тихо прошептала, — почему этот придурковатый дракон не перекинется в человека? Чего уродуется змеина?

— Хм, чего ты хочешь от существа, у которого вместо мозгов вода? — пренебрежительно хмыкнул кошак.

— Если делать общие выводы из того, что ты мне сейчас говоришь, у второго тоже в башке должна быть вода, — начала я углубляться в рассуждения об анатомии водных драконов. — Но, сдается мне, кис, что второй-то парень смышленый.

— Не то слово, милая, не то слово, — почти обреченно промямлил кот. — Этот Наах, рыбка покрупнее, нужны ох какие большие и крепкие клыки, чтобы с ней справиться. Нам просто повезло с тобой, что он не придал особого значения тому, что почувствовал.... Или не захотел ...

Кот на мгновение замолчал, явно ухватившись за какую-то мысль, посетившую, его светлую голову, а потом продолжил:

— Второй водный, Квил, уступает Нааху в Силе. Он Разрушитель, и высшая магия дается ему с трудом. Для превращения не в лоне родной стихии этому дракону понадобится много энергии, которой у него практически не осталось. Вот и трепыхает своими ластами от обреченности.

Тем временем Наах опять принялся колдовать. У его ног забурлила, начала пениться и расти волна, приподнимая его над землей. Словно святой, маг стоял на ожившей под ним воде. Его фигура приковывала мое внимание, заражая стойким чувством нереальной красоты момента. Сейчас, он напоминал мне гордый фрегат, который покоряет беснующийся океан. Полы его плаща развивались на ветру, раздувались словно паруса. Сильный порыв сорвал с его головы капюшон и пряди длинных светлых волос разметались по лицу, скрывая от меня черты. Наах обернулся, бегло бросив взгляд на своего товарища, который пошатываясь, ковылял к нему, а потом опять обратил свой взор в нашу сторону. Мне показалось, что он улыбнулся, хотя мне тяжело было рассмотреть на расстоянии его выражение лица, скрытое развивающимися прядями волос. Затем маг повернулся к морю и взмахом руки направил волну к обрыву. Вода подняла его ввысь, а потом сбросила в бурлящую черноту морской стихии.

Второй дракон подполз к обрыву и начал медленно спускаться вниз. Его длинное тело неуклюже стекало к воде. Я следила за змеившимся шипастым гребнем, который украшал спину гада и постепенно исчезал из поля моего зрения. Вот уже кончик хвоста помахал мне на прощание, и подлый змей скрылся в своей стихии.

Облегченно вздохнула. Кот, что сильно удивляло, все еще молчал.

Вспомнив о том, куда мы все же двигались, повернула по направлению к скале. Сделав несколько шагов, услышала нарастающий шум воды за спиной и от неожиданности вся сжалась. Гул дошел в своем реве до определенного барьера и замер на одном уровне, мерно подавляя все звуки, окружавшие нас. Нападения не последовало, и я решила обернуться.

В мрачной черноте моря серебрился огромный столп прозрачно-голубой воды, мерцающей ярким неоновым светом. Этот поток уходил в небо, теряясь в рваных грязных клочьях облаков. Свет воды так контрастировал с угрюмым пейзажем, что казалось, солнце изменило свой облик и спустилось на землю. Я прикрыла лицо ладонью, защищая глаза от ярких всполохов.

— Красотища, — выдохнула, щурясь на диковинное явление. — Салай, что это?

— Моя предполагаемая могила, Они, — замогильным голосом проскрипел кошак.

Я посмотрела на кота непонимающим взглядом.

— Водянки хотели меня здесь утопить, — уточнял Салай. — Это Источник водной энергии. Пища для магической силы Шахров. Причем Источник искусственно усиленный. Он служит также порталом, дорогой в другой мир.

— В другой мир, говоришь? — задумалась я. — А может нам...

-Даже не думай, — остановил меня кот. — Мы не являемся Шахрами, нас сотрет в пыль, даже мокрого места не останется. У каждого Дракона свой Источник и свой портал. Никто не может пройти по нему. Лишь только его создатели. Это магический портал, а есть еще транспортные, общего пользования, но их еще нужно найти. По моим данным на Тирсеке они закрыты.

Я обреченно вздохнула и поверила коту на слово. Проверять на собственной шкуре не хотелось.

Пока мы обсуждали вопросы местной транспортной сети, драконы подплыли к Источнику и вошли в него, разрывая круг Света. Как жаль, что у меня не было фотоаппарата. Красота момента не поддавалась описанию. Две мощных змеиных фигуры, переплетаясь телами, кружили в потоке светящейся воды. Серебристый Свет отражался от их чешуи, переливаясь всеми цветами радуги, играя бликами сквозь пелену дождя. Казалось, что в каждой капле воды живет огонек, который холодными льдинками света разрезает мрак вокруг себя.

Драконья пляска набирала обороты, вихревые потоки превращали фигуры ящеров в размытые нечеткие пятна. Я, как завороженная, смотрела на невыносимо яркий свет, внутри которого вертелось облако драконьих тел, как вдруг яркая вспышка ослепила меня, столп водного света разлетелся радиусом горящих искр, обжигающих взор. Словно затейливый японский фейерверк, пылающие холодным светом капли устремились в океан, оставляя за собой сверкающий след. И когда последняя искорка поглотилась морской бездной, перед нами осталась зиять чернота угрюмого моря, ничем не напоминающая о недавнем представлении, ярком шоу воды и света, которое навсегда останется у меня в памяти и будет нести в себе отпечаток великой магии Воды таинственных и опасных Шахров.

Глава 8. Куда дальше?

Follow the white rabbit. (Следуй за белым кроликом).

Сообщение Морфеуса, к-ф "Матрица"

ОНИКС

На сей момент меня навязчиво одолевала одна презабавная мысль: "Чем наполнить изнывающий от голода, а к вечеру будущего дня полностью обессиленный благодаря ему же организм?". Я взглянула на мерно посапывающего кота, который давеча умял ровно половину из моих скудных запасов, не побрезговав даже кислым апельсином, и, за неимением альтернативы, пришла к выводу о необходимости придерживаться строгой диеты.

Мы, как и планировалось, добрались до пещеры в Одинокой Скале, перекусили остатками египетского фуршета и без задних ног и лап провалились в глубокий сон, а по мне так в медвежью спячку, которая по моему разумению длилась не меньше суток.

Дождь уже давно закончился: наверное, Салай отрубил рубильник. Мне хотелось выйти из тесной, благо сухой пещеры и размять затекшие конечности. Но памятуя о недавних событиях, я благоразумно осталась внутри и принялась расхаживать взад и вперед, изучая незатейливое убранство нашего временного обиталища.

Шаг вправо, шаг влево — стена, шершавая, заросшая мягким бордовым мхом. Вся пещера была им покрыта, создавая уютное ложе, на котором мы провалялись не знамо сколько времени. Никогда не видела таких пещер, словно специально созданных для путников, заплутавших в ночи. Она укрывала от ветров и непогоды, даря тепло и сухость. К моему глубокому удовлетворению ни одного ползающе-сосущего гада нами не было обнаружено. Видимо древняя магия горных змеюков защищала это пристанище от их вторжения на славу.

Именно сейчас, когда мне выпал час одиночества, я не могла собраться с мыслями и заставить себя посмотреть на сложившуюся ситуацию реально. Невероятности, произошедшие со мной за последние дни, хотели войти в мою спокойную и размеренную жизнь и остаться в ней навсегда. Они настоятельно требовали к себе повышенного внимания и еще хотели получить заветное местечко в первых рядах моей души. Но как заставить потесниться другие, столь важные для меня и родные сердцу образы? Как принять другой мир, совершенно чуждый, непонятный и пугающий? С каждым часом надежда проснуться таяла, превращалась с зыбкое облачко и сейчас практически исчезла из поля зрения. Маленькая соломинка, брошенная котом в порыве его вдохновенной агитации и рекрутирования меня несчастной под свои знамена, имела такие же смутные очертания, как и чаяния, освободиться от бредового сновидения.

Я ощущала себя сидящей за столиком в кафе в незнакомом городе. Смотря из большого панорамного окна на шумную улицу, на фигурки прохожих, спешивших по своим делам, на непривычный ритм и незнакомую обстановку, размышляла о том, куда мне пойти, где найти спокойное место, у кого спросить дорогу к нему. Мне не хотелось окунаться в омут этого нового для меня места, хотелось оставаться за столиком и наблюдать за всем происходящим со стороны.

Но время идет...

Наступит час, когда меня попросят освободить помещение. Я буду сопротивляться, объяснять, что мне некуда идти, что никого не знаю в этом городе, но жестокий служащий подхватит меня под локоток и вышвырнет за дверь, как бездомную кошку, тайком пробравшуюся на хозяйскую кухню.

Ждать ли мне этого момента? Нет, не хочу. Нужно набраться храбрости и перетупить через порог. Самой втиснуться в эти невероятности. Стать их частью, при этом оставаясь сама собой. Вот что мне нужно сделать, и причем не медля.

Преисполненная решимости, я растолкала кошака. Тот, ворча, приоткрыл один глаз, недовольно промявкал что-то невнятное и снова прикинулся спящим.

— Не, милок, так дело не пойдет, — настаивала я. — Заканчивай плющить морду. Подъем! Нам пора обсудить, что мы будем дальше делать и куда направим наши стопы.

— Мы? — лохматое недоразумение спросонья не въезжало в тему. — А, ну да, в нашем полку прибыло, а я и подзабыл.

— Эй, пацан, я посмотрю, ты решил отъехать в сторону? Не выйдет. У нас партнерский договор. Если ты вдруг запамятовал, то могу и напомнить, — мой кулак завис перед самым носом гадёныша, что само по себе уже считалось прямой угрозой. — У меня слова с делом редко расходятся, — продолжала свою атаку.

Наглый котяра беспардонно отодвинул лапой в сторону мою призрачную угрозу, вероятно посчитав ее совершенно не правомерной и тем паче не обоснованной, демонстративно выразил неглижирование к моим попыткам оперировать фактами, изрекая сей перл:

— Киса, что за манеры? Что за выражения?

— Это ты мне? — только и нашлась сказать. Мое удивленное состояние начинало сменяться тихой яростью.

Мелкий перевернулся на другой бок и, изобразив полнейший пофигизм ко мне и моим словам, принялся намывать причинное место, эффектно задрав вверх заднюю лапу.

— Да как ты, да я тебя..., — я шарила глазами по уголкам пещеры в поисках орудия убийства.

— Что я? — кот решил ненадолго прервать увлекательнейшее занятие и вопросительно глядел из-за мохнатой ляжки, злорадно сверкая в полумраке глазищами.

— Ты эгоистичный мерзавец, вот ты кто, — решила обидеться.

— Так кто ж спорит? — кошак решил, что то самое место еще не достаточно блестит и продолжил свой моцион.

— Нам нужно выдвигаться к цивилизации, иначе мы ноги с голодухи протянем, — констатировала я наше печальное положение и уже готова была на решительные действия.

— Знаешь, что я подумал? — изрек из глубин своего мохнатого зада подлый зверюга. — Я решил пока отсидеться здесь, подумать о жизни лун так двадцать, обстоятельно изучить имеющуюся у меня информацию. А уж потом высовываться из норы. Если тебе так приятно мое общество, так и быть оставайся, я не против.

Я была в шоке.

— И когда же тебе пришла в голову столь удачная мысль? — решила поинтересоваться, так невзначай.

— Только что, — даже не подняв на меня глаза, пробубнил кот.

— Это тебе твой зад подсказал? — съязвила я.

— Ага, он самый, — не постеснялся признаться отвратный комок паршивой шерсти.

У меня кончался запас эпитетов, который можно было применить к этому мерзавцу, не переходя за грань цензурной речи.

— А питаться святым духом будем? У меня осталось одно надкусанное яблоко и гранат, — я, почему то, все еще разговаривала с этим проходимцем.

— У меня нет таких проблем, могу мыша поймать, могу и магией подпитаться, — парировал мои доводы кошак.

Вот тут-то я уже не сдержалась и ловко схватила поганца за шкирку, оторвала от земли, тряхнула как следует, стараясь таким образом вправить животинке мозги на место, и шваркнула, не церемонясь, на пол:

— Что ж ты про мыша молчал, когда трескал мои припасы, скунс паршивый?

— Попрошу без рукоприкладства, — завопил во все горло униженный кот. — Могу компенсировать дохлой пищухой, если тебе гнилого фрукта для друга жалко.

— Вот как интересно все оборачивается, теперь ты мне в родственники набиваешься, а минуту назад готов был поклясться, что не имеешь чести быть со мной знакомым? — я искренне поражалась такой молниеносной смене приоритетов. — Как говоришь, водянок зовут, в особенности того росленького? Наах, если мне память не изменяет.

Я направилась к выходу, имея явные намерения разыскать блондинчика и рассказать ему много интересного об общем знакомце.

— Глубокоуважаемая Оникс, — уже совершенно иным, лилейно-заискивающим тоном пропел Салай. — Не соблаговолите ли Вы выслушать вашего преданного друга, прежде чем совершать необдуманные действия, которые вероятнее всего навредят не только мне, но и Вам-ссс, всенепременно.

— Второй раз на твою удочку не попадусь, — отрезала я и вышла из пещеры.

Кошак сорвался вслед за мной, показав чудеса изворотливости и не дюжие спринтерские качества. Он вертелся у меня под ногами и тараторил без умолку:

— Ты что вспылила, кисонька? Посмотри, как все чудненько выписывается.

— Из-под твоего облезлого хвоста выписывается, — огрызнулась я и начала осматривать местность на предмет летающее-плавающе-ползающих гадов размером чуть больше среднего.

— Я хотел лишь подзадорить тебя, чтобы разбудить желание к действию. А ты все неправильно поняла, — оправдывался кот и даже пытался потереться о мою ногу.

Я легким пинком отстранила сиё недоразумение от себя подальше и осталась глуха к извинениям, слепленным этим блохастым пацаном прямо по ходу пьесы.

— Наааах, — повысив голос до сравнительно громкого, но умеренно слышимого, затянула я.

— Не надо Нааха, — кот валялся в моих ногах пузом кверху, поджав хвост и смиренно прося пощады. — Лучше в терновый куст!!!

Надменно смерив животину взглядом, отвернулась и приготовилась усилить громкость моего клича.

Кот рыдал.

— Женщина, поверь, я действительно хотел тебя разозлить. Зачем же бить по самому больному месту?

— Я сейчас тебя пну по тому месту, которое ты давеча демонстративно при мне начищал, вот там действительно больно! — уверила пацана.

Глаза кота чуть не вылезли из орбит. А потом он решил разрядить накалившуюся обстановку:

— Они, пожалуйста, будь великодушна, не губи. Там мой самый важный стратегический объект. Я готов даже пожертвовать своим шикарным хвостом, — кот приподнял хвост и распушил, как только смог. Красота была спорная, но он благоговейно взирал на него, упиваясь моментом, а потом выдавил, явно с неохотой: — В знак нашего примирения готов подарить тебе его.

— Премного благодарна, но оставьте это чудо при себе, — уже более доброжелательно изрекла я, скрывая улыбку.

Быстро уловив мое изменившееся расположение духа, кот перевернулся на все четыре и уже опять мельтешил у моих ног:

— Тебе не нравится мой хвост? Почему тебе не нравится мой хвост, ну расскажи, почему?

— Отстань, — отмахнулась от него, уже практически успокоившись.

— Ну почему, почему, почему? — не унималась кошатина.

— Потому что ты вообще одна большая пародия на настоящую кошку, и хвост твой в том числе, — решила закончить эту тему и начать более интересную с моей точки зрения. — Давай лучше решать, куда пойдем, не век же куковать в драконьей норе. Пора показаться в обществе. Влиться, так сказать в местную кашу, разбавить нашей убийственной харизмой провинциальный мирок. Ты со мной или против меня?

— С тобой, с тобой, — согласился кот, но потом, подумав, добавил. — Но с условием, что мы вернемся к теме про хвосты и иже с ними.

— Ты еще торгуешься? — я уже практически не удивлялась наглости этого создания.

— Нет, только намекаю, что тема разговора не закончена, — быстро нашелся кот. — А дорогу мы себе выберем "южного" направления. В Лании и деревни побогаче, да и народец не такой агрессивный, зато тяжеловатый на подъем, да медленно соображающий. В случае чего, уносить ноги сподручнее будет.

— Салай, неужто нам придется скитаться по пересеченной местности и избегать агрессивно настроенных местных аборигенов, прячась по кустам и оврагам?— такая перспектива казалась мне безрадужной, а если уточнять частности, то просто убийственной. — Куда я попала, котик? Здесь вообще можно с кем-нибудь завязать разговор, при этом не задумываясь о последствиях столь решительного шага, который по твоим словам может немало подпортить здоровье?

Кот перестал вертеться под ногами, залез на высокий камень, почивавший недалеко от входа в нашу уютную пещерку, умильно, как будто стараясь понравиться всем и вся, сложил свою неописуемую пушистую красотищу, то бишь хвост, на передние лапы, критично оглядел результат и приготовился излагать.

Я, в свою очередь, вся обратилась во внимание.

Минутка, другая, а слышались лишь голоса местной флоры, да фауны, но нисколько не объяснения кота.

— Ну? — не выдержала затянувшейся паузы. — Чего мороз поймал?

Кот, подозрительно игриво сощурив глаза, затаил в усах улыбочку. Мне показалось, что злорадную.

— Не хочешь поподробнее мне рассказать о местном укладе жизни, о том, куда мы пойдем, и чем будем заниматься? И, в конце концов, хотелось бы уточнить конечную цель нашего предстоящего похода, — уже более детально озвучив свои вопросы, я надеялась услышать на них ответ, доскональный и понятный. В последнем, конечно, очень сильно сомневалась, но возможно у кота талант к ораторству, и мне, все же, будет дано понять все или большую часть того, что он мне расскажет.

Ага, размечталась, старая.

— Я тут подумал, зачем загадывать наперед? — философски провещал кошак. — Не стоит раскладывать по полочкам все подробности. Далеко идущие планы имеют свойство не сбываться.

Ишь ты, мелкий скот! Подумал он! Мне порядком надоело это препирательство. Кот либо изгаляется, либо сам не знает, что дальше делать, либо у него другие планы и мое личное участие в них не предусмотрено.

— Давай озвучим друг другу наши идеи по поводу будущего и решим, в какой точке они соприкасаются, а в какой расходятся, милый, — настаивала я на обсуждении нашего совместного вояжа, теша еще себя надеждой удовлетворить любопытство, но больше всего мне хотелось определенности. В моем незавидном положении ее нехватка сказывалась на мне крайне негативно, приводя меня в жестокое раздражение. — Не знаю как ты, но я интересуюсь будущим, потому-что собираюсь провести там всю оставшуюся жизнь, — сейчас кот меня начинал не просто раздражать, а уже изрядно бесить.

— Довод серьезный, — продолжал тянуть себя за чисто вымытое место Салай. — Поэтому, торопиться точно не стоит. — Может, все же рассмотрим идею долговременного пребывания под сводом Одинокой скалы? Готов взять на себя наше обеспечение провиантом, причем с учетом всех моих пожеланий и кулинарных предпочтений, — кот издевался, грубо и прямолинейно. Я бы сказала, что шуточки его были плоские, словно камбала, которая в отличие от предмета ее сравнения оказалась бы сейчас очень кстати. Мне с трудом удавалось себя удерживать от немедленной и зверской расправы над беззащитным зверьком, а кот все не унимался:

— Сырая плоть дает хорошую зарядку уму и телу. Она разжигает скрытые подавленные инстинкты, которые мы прячем в самые потаенные уголки сознания, ну или души, по-вашему. Тебе определенно пора попробовать свежатинки, а то ты, лапа, зажатая какая то, нервная. Может сходить за пищухой? — кот наклонил голову и пристально уставился, сверля меня насквозь. Мне показалось, что он стал крупнее, массивнее и внушительнее. Сейчас я уже не видела перед собой маленького, нескладного и смешного котенка, которому нужна моя помощь. Передо мной сидел Зверь, готовый к атаке.

Он пригвоздил меня к скале, не давая шансов на отступление. В его глазах читалась настойчивость и сила. Иронию и сарказм затмило оглушительное и мощное властное начало. Мне захотелось бежать как можно дальше. Броситься в воду, нырнуть в туман, одним словом, скрыться от этого проникающего в самую глубину души взгляда, такого жестокого и безразличного. Это был взгляд голодного Хищника. Мурашки побежали у меня по спине, как крысы с тонущего корабля: быстро, шумно и все разом. Перепугавшись, я закрыла глаза, зажмурилась что было мочи. Вот только зачем? Животные, а Этот, тем более, чувствуют страх. Вероятно, у СТРАХА есть свой особый запах, который мы, люди, не улавливаем. К чему напрягаться и читать мысли, когда есть тонкий нюх? Стоит вдохнуть в легкие воздух, и вот она я — как на ладони. Все эмоции, которые бурлят сейчас во мне, он чует. Любое мое движение он видит. Зверь манипулирует и играет со мной. У него свой План, а я лишь его часть и, вероятно, не самая важная.

Решив, что глупо ждать развязки, зажмурившись и скривившись в гримасе ужаса, усилием воли я заставила себя разлепить глаза.

Разрывать на клочки или перегрызать мне горло кот не собирался. Он с деловитым видом вычищал лапой свою наглую физиономию, совершенно не обращая внимания на мои животрепещущие переживания.

Кошаку видно доставляло огромное удовольствие выводить меня из себя. Он умильно жмурился и периодически посматривал на меня преданными и наивными глазенками. Почему я так быстро завожусь? Почему мои ощущения сменяют друг друга со скоростью света? Мне это не свойственно! Что это: иллюзия, паранойя или моя интуиция подает сигналы "SOS"?

Эмоции через край так и плещут. Боюсь, что скоро совсем в них утону. Наверное, это последствия перенесенного шока. Да почему перенесенного? Я до сих пор еще в нем!

Постепенно меня отпускало.

Стараясь говорить как можно спокойнее, произнесла почти шепотом:

— Тапкотерапия по тебе плачет, кот, но буду снисходительна и дам тебе шанс. Быстро излагай план действий, и попрошу не ударяться в прострацию, иначе будем разговаривать по-другому.

Кот недовольно фыркнул:

— Какая ты скучная особа, Они. Все бы тебе утверждаться, да угрожать слабым. Неинтересно, банально, предсказуемо. С тобой можно уснуть.

Котяра смачно зевнул, выворачивая пасть и знакомя меня с довольно внушительными для такого тщедушного существа рядами клыков. Что это было, осталось для меня загадкой. Может ему и правда захотелось соснуть, а может, это была еще одна демонстрация силы, которая, буду откровенна, тоже произвела должное впечатление. Меня совсем не располагало быть покусанной взбесившейся кошкой вдали от уютных палат СКЛИФа.

— Предлагаю пообщаться с Наахом, он парень веселый, умеет фокусы показывать, думаю, тебе понравится, — решила опять кольнуть кота, да побольнее, но, тем не менее, благоразумно отодвинулась от животного на недосягаемое расстояние. Как кролик на удава, ей богу. Жизнь учит-учит, но все без толку. Горбатого, как говорится, только в могиле разогнет.

— Ты права, киса, зачем вспоминать прошлое, да еще вдобавок не совсем приятное? Давай о будущем, мрр, — помурлыкал кот совершенно умиротворенным тоном. — О нашем... совместном... будущем, — в конце недвусмысленно подытожил зверь, делая соответствующие акценты.

Тяжело мне с ним будет. Постоянно нужно контролировать ситуацию, иначе этот засранец захватит удобное место у меня на шее, а о худших вариантах мне даже думать не хочется. Странная я особа. Уверена, что могу пытаться подчинить своим интересам непонятное и чуждое мне существо. Откуда столь безрассудная самоуверенность? Моя игра может принять такие обороты, которые приведут меня на грань фола. Сейчас мне не стоит показывать зубы и вспыхивать, словно, новогодний бенгальский огонек. Спокойствие, только спокойствие на данный момент мой козырь. Слишком наглый котяра мне попался, себе на уме. Он — совершенно непредсказуемое существо. В отличие от меня. Это он точно подметил. Взглянула тайком на кота, но натолкнулась на безупречное добродушие и открытость. Нет, милок, меня не проведешь. Я уже полностью доверяю своим глазам. Спасибо, котик, что показал мне другую сторону своей натуры, ту, которая попахивает дикой кошкой.

Решила для себя, что буду наблюдать постоянно и пристально. Следить и ждать. Но чего? Подвоха? Предательства? Или откровенности? Время покажет.

После долгих препирательств Комок Шерсти соизволил бегло и довольно туманно изложить свои мысли и прочитать, сбивчиво, но вполне понятно, курс истории человеческой (и не только) цивилизации на этой забытой всеми известными мне Богами планете.

Вот что удалось уяснить для себя из того потока информации, которую кот, совершенно не щадя ранимую девичью психику вылил на меня, словно ушат холодной воды.

Начнем с того, что название планеты уже мне не понравилось. Перевод с общего языка Драконов — Пятка Великого Дракона. Одно радует, хоть не попа.

Второе, что мне стало ясно точно из рассказа Салая: я попала по полной программе. Эльфы, гномы, странные говорящие звери — это еще не полный набор тех, с кем предстояло познакомиться. Мне хотелось ограничиться шапочным знакомством, легким пожатием рук и лап и, спешно откланявшись, вернуться в привычный мир. Но, увы, мои опасения по поводу затянувшегося отпуска под Пятой Дракона подтверждались, и это было окончательное де-факто.

Де-юро, кот старался меня уверить в обратном, но его попытки были настолько жалки, что я попросила его пока не добивать меня окончательно. Теперь стало понятно, увы, неоспоримый факт, что Салай сам находится в замешательстве, и на сегодняшний момент план его дальнейших действий был ограничен лишь тем, как сохранить шкуру, набить брюхо и донести все это добро до безопасного места.

Как мне поведал кот, его присутствие в нашей команде должно привнести дополнительную эффективность в наше мероприятие, так как он существо смышленое и ценное, особенно его общество незаменимо для молодых девушек, путешествующих в одиночестве по незнакомым мирам. И поскольку мы заключили Союз интересов, он, как благородный отпрыск своего рода, готов понести тяжкое бремя и помочь мне достигнуть Земель Присветлых Эльфов, а там уж как-нибудь помогут разобраться с остальными, столь сильно интересующими меня вопросами. Короче говоря, баба с возу — кобыле легче. Кто бы сомневался, что могло бы случиться иначе!

Зыбкое упование на счастливый расклад меня не окрыляло. Очертания будущего расплывались как круги на воде, и мне предстояло окунуться в омут загадочного мира, шагнуть навстречу незримому даже в самых моих бредовых снах. Вся моя бравада растаяла как первый снег, оставив в душе мутные лужи и грязные пятна. Сейчас лишь стоит на миг дать себе слабину, и я буду готова провести остаток своих дней, забившись в самый дальний угол нашего пристанища в ожидании конца. Опять меня начало преследовать чувство безысходности и жалости к самой себе. В голове роились ужасные картины нашего мрачного будущего, дикие сцены средневековых пыток, жуткие монстры, преследующие нас по пятам и реки крови, в которых мы тонем.

Страх перед неизвестностью начал сковывать разум, и все благодаря впечатлительности, которая всегда давала благотворную почву, на которой буйным цветом разрастались мои комплексы и опасения. Еще одна шальная мысль о перспективах скоропостижной кончины в зубах дракона или прочей нечисти, и я проиграла. Еще один образ, и я в пучине безумной агонии моего сознания. Я сильнее своих страхов и готова идти вперед. Теперь просто нужно отнестись к происходящему с присущей мне иногда толикой цинизма, облаченного в личину легкой бесцеремонности, а возможно и наглости.

Осознав безнадегу своих стенаний на судьбу и разбудив внутри себя амазонку, я принялась далее переваривать кашу из подробностей местного колоритного жизнеописания.

Цель была ясна: двигаем к умным эльфам, которые в этом мире вроде наместников Великих Огненных Драконов, а-ля местный розлив божков. И, так уж и быть, запишем на корочку Надежду: возможно, эти умники смогут отправить меня домой. Если сами не смогут, попрошу их связаться со своими боссами, пусть те меня доставят до пункта назначения.

Я не хотела сейчас вдаваться в подробности межрасовых разборок и внутриклановых конфликтов, но меня сильно напрягало, что другие змееподобные "Творцы" — Водные Драконы совсем не привечали Салая. Я бы даже сказала, что симпатии между этими Драконами и котом в упор не наблюдалось. План Салая кренился, словно Пизанская башня. Иллюзорность помощи со стороны Драконов заставляла меня нервно проглатывать мысли, которые словно нетонущее всем известное вещество, норовили всплыть на поверхность и разрушить нашу идеальную схему спасения. Но что делать? Проверять на собственном опыте радушие магов не хотелось, поэтому оставалось поверить наслово коту и принять все как должное.

Теперь немного о местной религии. На Тирсеке покланяются Великим Творцам Драконам. В большей степени пользуются уважением Огненные Драконы, они вдыхают жизнь во все и вся. Остальные разновидности ящеров тоже почитают, но менее рьяно. (Простите, о великие Ящеры, но пока я не могу иначе! Что поделать, издержки земного образования! У каждого вида животных есть разновидности, виды, подвиды и так далее, и так далее. Мы, земляне, имеем дурную привычку все приводить к какой либо схеме, даже себя — любимых классифицируем, а всяких там земноводных, тем более).

Как происходит процесс вдыхания, выдыхания, размножения и колонизации между строк повествования кошака прочитать не удалось, но это меня совершенно не расстроило. Думается, что Комок Шерсти и вся его хваленая Память Рода тоже не особенно посвящены в столь интимные подробности, поэтому сведения такого рода остались за кадром, при желании давая волю воображению заинтересованного в них слушателя.

Так вот эти самые Драконы редко одаривают своим присутствием многострадальные земли своей Пятки (то-то кошак удивился, когда обнаружил себя захваченным в плен ни кем-кем, а самими Драконами, хоть и Водными), поэтому заправляют в этом мире эльфы. Они обладают способностью средней силы к великой магии, как я поняла, имеют рычаги воздействия на другие расы, населяющие эту планету, и являются местными авторитетами.

Эльфы — раса не многочисленная, проживающая в Зачарованном Лесу. Думается мне, это название города или области. Именно туда мы и направляемся.

У эльфов в услужении находятся еще одни разумные, но как выразился кот, не очень умные существа — кланы лесных жителей, которые охраняют границы Леса, занимаются бытом, ремеслами и раболепно почитают своих господ-эльфов. Одним словом, практически крепостное право в чистом виде. Я хотела узнать побольше о несчастных существах, угнетаемых жестокими властителями, но кот, с присущей ему изворотливостью, очень быстро съехал с этой темы и начал разглагольствовать о других расах, населяющих этот мир.

Я прогоняла образы, навязчиво лезущие в мою голову, пытаясь сосредоточиться на сути вопросов, но, к сожалению, это удавалось слабо. Мне представлялись картины жестоких расправ над мирным населением с помощью сокрушительных бурь и разверзающихся равнин, которые поглощают непокорных и странных существ, молящих о помощи. А кровожадные, слащавые узурпаторы цинично наблюдают с высоты своего положения над происходящим и выдумывают новые способы усмирения строптивых рабов. Жуть! Мрачные картины из истории средневековой инквизиции наложенные на фантастичный магический местный колорит вызывали озноб всего моего тела. Меня невольно передергивало и кривило, но все же, я справилась со своей буйной фантазией и начала рисовать себе более пристойные картинки, насыщенные толпами пушистых мультяшных зверьков и полными достоинства и неземной красоты делегациями местных народностей.

Итак, кто еще? Гномы. Народец скрытный, с паршивым характером, воинственный, но в меру. У меня сложилось впечатление, что эти товарищи были с родни русскому мужику. Пока их не коснется, будут греться на печи и плевать в потолок. Гномы — искусные ремесленники. За великое усердие Драконы наградили их властью над Истинным огнем и научили слушать Землю, что естественно помогало им пользоваться ее плодами, то бишь, полезными ископаемыми.

Земли гномов простирались вдоль всего Великого Хребта ЛААС, который раскинулся от Севера к Югу по всему Западному Материку Артрон и отделял Лес от земли людей. Огромные горные непреступные хребты, упирающиеся в небосвод, преграждают путь в обитель богов. У меня сразу возник вопрос: а как же мы пройдем через эти непреступные горы, да в уделы эльфов? На что я получила расплывчатый ответ, что существуют якобы Северные и Южные врата, через которые можно попасть в Зачарованный Лес, и мы направимся к Южным, а причину выбора именно этого направления мне озвучили ранее.

Глава 9. Чем дальше в лес..., тем злее дятлы

Чтобы узнать страну — ныряй в... глубинку!

Ковригин Д.Э.

ОНИКС

Уже темнело, а мы продолжали лежать в кустах на опушке леса и наблюдать за немногочисленными местными жителями деревни, спешащими к ужину в свои уютные дома. Толстый мужичок погонял лошаденку, запряженную повозкой с увесистой поклажей. Утомленная скотинка еле передвигала ноги и нервно дергала удила при каждом ударе хлыста, но завидев околицу родной деревни, сама припустила рысцой, предвкушая отдых и долгожданную порцию любимого овса. Я завидовала даже лошади. Мое обоняние обострилось до предела, нос улавливал запахи готовящейся еды, выплывающие по ветру из каждого домика маленькой деревеньки, раскинувшейся перед нашим взором. Все эти манящие ароматы кружили голову, уносили в воспоминания детства, и я уже рыдала, вспоминая бабушкины плюшки, оладушки со сметаной, блинчики с малиновым вареньем и жаркое, приготовленное в старинной печи.

Коровы странного мышиного окраса с кручеными рогами, как у горных козлов и с пушистыми белыми кисточками хвостов, лениво брели, понукаемые конопатым пацаненком лет двенадцати. Тот, лихо заломив шляпу, преисполненный чувством полного удовлетворения жизнью, гордо вышагивал позади стада ловко маневрируя промеж свежих лепешек, которыми винторогие животины только что заминировали подходы к деревне. Только у некоторых, особо культурных экземпляров, которые имели привычку приподнимать свои хвосты в процессе удовлетворения естественных надобностей, кисточки оставались белыми. Таких особей я насчитала три. В большей своей массе цвет хвостов имел оттенок тех самых надобностей, которые натуральным образом были раскиданы по всей округе и источали жестокое "амбрэ", отвлекавшее меня немного от ароматов ужина, доносившихся из деревни.

Я смотрела на жирные бока коров, словно лев из засады, прикидывая, где кусочек повкуснее. Вымя скотины разбухли от переполнявшего их молока, они мешали животным идти, и просто кричали о помощи: подоите меня, подоите!!! Я хищно облизнулась, и собралась было уже покинуть свое укрытие, как услышала у себя в голове шипение кота.

"Держи свой желудок в руках! Ты даже голову распахнула, глупая, совсем ничего не соображаешь?", — ругал меня Салай.

"Только молочка немного, — оправдывалась я коту. А затем, недолго думая, уже для себя, добавила: "И кусочек телятинки на костерке".

"Я все слышал", — отрезал кот, не давая мне представить мой воображаемый ужин. Подлец, одним словом.

"Как ты собираешься убивать корову?" — задал мне вопрос кошак.

"Придумаю", — парировала я, гипнотизируя удаляющийся виляющей походкой зад последней хромой скотинки. "Вон та, как раз отстала, да и болезная. Пока хватятся, мы будем уже далеко. На худой конец, спрячемся за невидимым дождем".

"Смышленая не погодам, я погляжу", — ёрничал кот. "Этим",— он кивнул в сторону деревни, — "по другому глаза отводить надо, ты не умеешь, а я не буду потакать воришке, не приведи Пушта, в соучастники запишут. Это вам не с магами воевать, это от обозленных деревенщин отбиваться. На кол посадят и не поморщатся".

Я нервно сглотнула, но идея ужина покидать меня упорно не желала.

Тем временем наше внимание привлекли две девушки, вынырнувшие из лесу с полными корзинками грибов. Они непринужденно щебетали о всяких глупостях и излучали веселье и свежесть. Этакие молоденькие невинные пастушки, завлекающие путников в свои ловко расставленные силки. Длинные волосы струились по спинам красоток золотистыми волнами. Лица приятные, с мягкими чертами, одним словом обычные блондинки, ничего сверхъестественного и выдающегося. Одна девица была облачена в милое льняное платьице чуть ниже колена, с длинными расклешенными рукавами. На ее тоненькой талии болтался кожаный поясок, украшенный чудным винтажем. Платьице по отлогам ворота, рукавов и подола покрывала вышивка, искусно повторяющая узор на поясе. Весь ее образ был настолько легок и утончен, что я залюбовалась. Вторая девица выглядела более экстравагантно и была одета в тонкую белую рубаху с короткими, словно рваными рукавами, поверх которой водрузился сарафан такой же длины, как и платьице товарки. Его лимонный цвет был настолько ярок, что "бил в глаза" даже в сумерках, а отрезной лиф и клеш от груди придавал и так слишком выдающимся достоинствам хозяйки еще большую припухлость. Мне казалось, что стоит этой паве лишь на мгновение потерять равновесие и ее мощный форштевень потянет все судно вплоть до увесистой кормы на дно моря-океана.

Ноги обеих красоток облачались легкие кожаные сандалии, изготовленные думается, их шкур местных "саперов", вышедших на пенсию по старости, либо выбывших из строя по причине ранения колото-режущим предметом на плахе мясника.

Мне, почему-то, пришла шальная мыслишка, что для походов за грибами эти барышни слишком уж разодеты. Хотя, наверное, это женская стервозность проснулась во мне и вопила дурным голосом. Возможно, праздничные наряды местных жителей выглядят еще более ярко и впечатляюще.

Кот посмотрел на девиц оценивающим взглядом, потом на меня, и добавил не без издевки: "Посмотри, какие умницы, красавицы, хозяюшки! С такими с голоду не помрешь, и себя прокормят и всю семью. Поучилась бы".

Я зло сощурилась в сторону нахала и незаметно ткнула его пальцем в мягкий бок. От неожиданности кот даже подпрыгнул, попутно ругаясь и скаля на меня клыки.

"Чья бы корова мычала, охотничек", — прокомментировала свою обиду, — "помнится мне, недавно кто-то даже старого мыша не смог поймать. А когда я наблюдала за твоими хилыми попытками изловить куропатку, так вообще от смеху чуть не лопнула".

— Смотри, чтоб от голоду не распухла, да и не лопнула, — послышалось из кустов подле меня. Кот видимо оскорбился до такой степени, что не заметил, как перешел на обычную речь. Я злорадно захихикала.

Пока мы грызлись, девчата окликнули пацаненка и уже его нагнали. Деревенские красотки игриво кокетничали с пастушком, отобрали у него шляпу и задиристо подтрунивали над своей жертвой. Мальчонка краснел, бледнел, уворачивался от шипков девиц, стараясь сохранить остатки гордости, но неугомонные фурии продолжали свое черное дело. Они словно орлицы кружили вокруг парнишки и отпускали непристойные шуточки в его адрес. Я уже могла понимать Всеобщий, благо кот соизволил мне "внушить" его знание. Как именно он это проделал, я не знаю, но распутниц я понимала очень хорошо и сама невольно краснела от услышанного. Свободные нравы, смотрю, в этих краях! Или я просто старею?

Кот тоже отвлекся на хохотушек и внимательно за ними наблюдал, сверля их взглядом. На его не очень привлекательной, но смышленой морде, отразилась умственная деятельность, которая захватила все его внимание.

— Ты пытаешься разглядеть, что у них под юбками? — недодумавши, брякнула я первое, что пришло в голову.

Кот как-то странно, искоса, на меня посмотрел, а затем начал отползать вглубь леса, маня меня за собой.

"Что?", — недоуменно разведя руки, я таращилась на кота, совершенно не понимая, с чего он вдруг пятится словно рак.

"Меняем дислокацию на более выгодную для употребления долгожданного ужина", — проскрипел у меня в голове Салай, уже скрываясь из виду за густым подлеском.

"Ты что задумал, изверг? Объясни, а то меня посещают страшные опасения за судьбы местных барышень. Может вы, кошкаи, любите употреблять девственниц на ужин?".

"Можно и так сказать...", — кот обернулся, прищурил один глаз, а вторым хищно блеснул в просвете между веток, наводя на меня жуть.

"Что?" — я немного опешила и даже замерла на четвереньках, "наслаждаясь" цепкими объятьями колючего куста. И как это понимать? Шутит или нет? Я театрально закатила глаза и начала причитать:

"Людоед! Помогите! Спасите!"

"Тебе-то чего бояться?" — услышала ответ.

"По ушам сейчас получишь, вонючка", — я чувствовала, что багровею от ярости.

"Сначала догони", — кот опять изгалялся надо мной в присущей ему манере.

Я уже не видела мерзавца, его голос по прежнему звучал у меня в голове, но понять в какую сторону мне ползти было совершенно не возможно. Раскорячившись в непотребной позе, вертела головой по сторонам, стараясь услышать шорох шагов кошака или хруст веточек, но, увы, походка у этого поганца была точно кошачьей, в отличие от всего остального.

"Левее загребай", — сжалился надо мной мохнатый изувер. Я поднялась на ноги и, скрючившись в три погибели, засеменила по указанному направлению. Когда мы углубились в лесок довольно далеко, и я уже проглотила шпильку, воткнутую в меня по самую головку, но виду еще не подала, кот решил объясниться.

"Успокойся, мурлыка, это была шутка", — кот находился в прекрасном расположении духа и распушил свой хвост так, что до неприличия напоминал мне вуалехвоста.

Метаморфозы, случающиеся с внешностью моего знакомца, происходили так незаметно, что когда я обнаруживала какие-то трансформации, то они мне уже не казались диковинными. Вот и сейчас хвост кошкая изменился, шерсть удлинилась и словно веер топорщилась во все стороны, но все равно любимый орган Салая остался прежним. Все эти перемены, напоминали мне стандартную картинку из моего прошлого. Кот выступал в двух ролях. С одной стороны, он напоминал мне женщину, которая пришла к парикмахеру, попросила ее преобразить, но не объяснила, что именно она хочет. С другой стороны, Салай выступал в роли мастера, который не решился на кардинальные перемены и подстриг клиентку так, как было ранее, но с небольшими нюансами. Вот и кот поступал со своим ненаглядным хвостом именно таким образом.

"Я все-таки не Дракон", — амнистировав себя в моих глазах, закончил Салай.

"А они...?" — свой немой вопрос в глазах я послала коту, но получила невнятный ответ, который совершенно меня не радовал.

"Точно не знаю, так говорят...", — кот уже вывел меня на удобную полянку и, пробубнив туманность о том, что я должна его здесь ждать долго и упорно, если хочу поесть, скрылся за ближайшим кустом.

* * *

Оставшись наедине со своими мыслями и жалобными позывами оголодавшего организма в виде не прекращающегося урчания желудка, я, совершенно сбитая с толку, понуро опустилась на травку, соображая все же, как мне поступить: как умная женщина или как всегда? За этой дилеммой меня и застала сумеречная дымка тумана, светлого, с золотым блеском, постепенно опускающаяся на засыпающий лес. Влажный воздух, смешиваясь с испаряющимся теплом земли, разыгрывал передо мной спектакль, наполненный немыми сценами таинственного и завораживающего действа. Постепенно прозрачная пелена обретала густую тягучесть, оживая, играя бликами золота с серебром, надвигалась на меня, гипнотизируя и приводя в транс.

Жадные щупальца сумеречного существа настойчиво прорывались сквозь стену лесной чащи, покоряя и покрывая собой каждое деревце, каждую пядь земли, каждое живое существо, которое еще не успело скрыться в безопасной норе, но сейчас спешило исправить такую оплошность. Дневные твари замолкли, затаились, заснули. Сейчас наступало время хищного тумана, ночной прохлады, звездного неба и танца Брата с Сестрой, которые уже выплыли на сцену и готовы были начать представление. Сейчас лишь они одни могли наблюдать за всеми и вся, с высоты своего бытия следить за нами, теми, кто в пути, кто ждет или ищет, кто живет или существует на этой земле.

Зачарованная красотой момента, я поднялась навстречу белесым клубам и распахнула объятья. Туман нежно обнял меня, и моя кожа почувствовала легкое касание его мягкого тела. Словно змея, он обвивал мои руки, утекал сквозь пальцы прохладной водой, а затем возвращался и продолжал свою игру. Он хотел остаться со мной, но время шло, а на его пути лежало огромное лесное пространство, которое тоже хотело почувствовать его мягкую прохладу после знойного дня. Туман спешил. Я отошла с его пути и пожелала удачи.

Снова опустившись на траву подле могучего и раскидистого дубообразного исполина, я, закрыв глаза, умиротворенно заснула, отстранившись от забот, страхов и мыслей. А добрый друг накрыл меня своим мягким пологом и дал покой. Он убаюкал меня как дитя. Мягкая перина, любовно приготовленная гостье, поглотила меня, как и весь окружающий лес.

Почему люди боятся тумана? Почему зверь избегает его? Ответ был очевиден: они с ним созданы из разного теста. Мне повезло, я другая. Для меня большая честь быть знакомой с ним, мягким, нежным и добрым хозяином, имя которому Фогор — Сумеречный Туман, младший брат Северного и Южного Ветров — Аона и Луэ, с которыми тот обещал меня скоро познакомить.

Глава 10. Все не так плохо, как кажется

Новое платье действует на женщину, как четыре стопки водки на мужчину.

Янина Ипохорская

В борьбе между сердцем и головой в конце концов побеждает желудок.

Станислав Ежи Лец

САЛАЙ

Я, блаженно свесив все четыре конечности с ветки векового дуба, наслаждался утренней прохладой и собирал по крупицам растраченную Силу. Усталость была приятной, моя охота завершилась удачно, я получил все, что планировал и даже больше. Мой азарт, а вернее тонкий ум и неземное обаяние сотворили чудеса. Я был горд собой, излучая величие, осознавая всей аурой и телом превосходство над слабыми и ничтожными людишками, наполненными гнилью и примитивными инстинктами. Лии отдыхала, наслаждаясь полетом на крыльях ветров и любуясь нарождающейся зарей. Оникс сладко спала, убаюканная Фогором. Сейчас одиночество тяготило меня. Хотелось разделить свою победу, вкусить почести и утолить неуёмную жажду, которая мучила меня. Жажда признания меня вожаком, лидером, Первым душила и не давала сейчас до конца прочувствовать момент упоения своей значимостью. Боролся с собой и, как мне ощущалось, опять выходил победителем.

Наконец, окончательно придушив в себе манию величия, я занялся более полезным делом, а именно размышлениями над происходившими вокруг меня событиями. Странные передвижения шахров по этой отдаленной и никого, кроме меня, не интересующей планете, туристический марш-бросок не напоминали, а однозначно были вызваны сложной и не понятной на сегодняшний момент схемой, имеющей явно политическое, а может быть и военное значение. У водянок нет базы дислокации, они приходят и уходят, значит, их действия носят секретный, возможно разведовательно-диверсионный характер. Но на кого направленный? Меня им удалось захватить случайно, не я их конечная цель.

Оникс? Тогда почему ее не ждали? Почему она до встречи со мной бродила по местным лесам никем не замеченная?

А может, мы просто невольно втянуты в чужую игру?

Вопросов много. Ответов нет.

В деревне, к которой мы вышли, люди жили, не ведая о творящихся вокруг них магических манипуляциях в высоких сферах. Лишь слух ходил, что Пресветлые Этэ14 давно не обращали взоры на Офу15, и запамятовали, что есть земля слабая, незащищенная, а также подданные, забывшие о ценности мира, которым пора обратиться к Свету. Жалобы от населения принимались, как и прежде, но действий по усмирению расшалившихся смутьянов не наблюдалось.

Странные дела, носители нравственности и сеятели Разумного-Доброго-Вечного похоже взяли длительный отпуск и отдыхают от ратных дел, пока люди тем временем, чувствуя, что хозяин ослабил удила, пустились во все тяжкие.

У этих примитивных человеков буйным цветом расцвело пиратство, лихие банды вступали в сговор с северными дикими народами гурунэ'16 и творили свои черные дела безнаказанно. В Улгаве уже давно король тщетно готовился к вторжению со стороны Исраира и Долины Эха, превратившейся из торгового центра в пристанище воров, убийц и другого сброда, разоряющего добрых крестьян и зажиточные приграничные города Лании.

Слухи и домыслы дремучих крестьян не Пушт весть какое подспорье в моем расследовании, но, как известно, чем богаты...

Улгава17 — столица и накопитель более свежей информации, вот куда нам нужно попасть поскорее. Околица государства, в основном населенного невежественными работниками плуга и мотыги, не самое лучшее место для времяпрепровождения столь утонченного существа, как я. В столице можно и общество поприятнее выбрать, и поле своей конспираторской деятельности по сбору и обработке информации развернуть особо не напрягая ум, мускулы и силу Лии, тем более, что попутчица и прикрытие в одном лице внешность имеет терпимо стандартную. Хотя...

Я свесил голову с дерева и пристально облапил взглядом фигурку моей спутницы. Выводы не утешительные: придется часто отвлекаться от важных дел и присматривать за девицей, чтоб ненароком не сторговали, а то и не утянули средь бела дня, аль ночи.

Подложив лапу под голову для более комфортного услаждения своей неги, я продолжал упиваться порой, когда смертельная тоска умирающей ночи сменяется наивной радостью нового дня. С одной стороны, все, как всегда — обыденно, с другой, если присмотреться пристальнее, то можно заметить, что каждый новый рассвет, как и все живое, дышащее и существующее, имеет свою особую притягательность и неповторимость. Рассветы, виденные мною, по сути своей схожи, но каждый из них — это личность, это характер. Вот этот, например, сегодняшний, несет на себе отпечаток романтичной чувственности. Он чрезмерно приторный на мой вкус, я даже скажу, мерзко сладкий. Но, увы, это мое мнение, и многие с ним не согласятся. Лии, я смотрю, счастлива и рада новому знакомству. Женщина, что тут говорить. Для Ониэ, наверное, он тоже пришелся бы по вкусу. Они, существа другие, они любят сладкое, всегда, везде и много.

Мои мысли ушли в долгую прогулку, покинув действительно важные темы, которые требовали всего их внимания. Они бродили по тропам прошлого, окуная меня в омут воспоминаний о доме, былых переживаниях и желаниях. И я, не замечая того, вдруг начал мечтать обо всем, о чем хотелось, а хотелось многого. Вот этот момент, которого ты так долго ждешь, но когда он приходит, то обязательно отыщется, причем сразу и незамедлительно, подлое создание, которое все испортит.

Дикие, разрывающие барабанные перепонки вопли раненной кошки, привели меня в состояние бешеного оцепенения. Мои когти впились в несчастную ни в чем не повинную ветку, разрывая плоть дерева и выпуская соки наружу. Сдерживая гнев, я обратился к источнику столь бурной реакции. Это была Оникс.

Она обнаружила корзину с едой и, уже визжа, словно резаный хряк, прыгала вокруг нее, хватая без разбору пищу с свои загребущие ручонки. Глаза светились огнем, который выдавал всю ее звериную натуру, которую она пыталась спрятать за маской напыщенных манер, так свойственных людям. Теперь ее сущность вырывалась наружу, и мне оставалось лишь улыбаться, наблюдая за этой картиной. Они, не успевая прожевывать куски жареного мяса, хваталась за кувшин с молоком, пытаясь влить в себя как можно больше и сразу. Молоко тонкими струйками бежало мимо рта, по щекам, шее и терялось в недрах ее соблазнительного выреза на груди. Облизнулся, продолжая наблюдать за ней. Мой гнев улетучился. Не пойму себя, но я ощутил радость от того, что сейчас видел. С чем это связано? Мне уже не хотелось первенства и благодарности. Мое недавнее желание показать свое превосходство исчезло, уносимое волной тепла. Гнев отошел, сменяясь умилением. Девушка, уже всхлипывая, а не вопя от прилива чувств (оказывается, как мало нужно ей, чтобы почувствовать себя счастливой), прижимала к груди еще теплый пирог с медовой начинкой и, оглядываясь по сторонам (как бы кто не отнял драгоценность), начала детально рассматривать доставшееся ей непомерно ценное сокровище.

"А обо мне даже не вспомнила", — подумалось вдруг, и в сердце немного кольнуло от обиды, но я отогнал от себя столь эгоистичный и совершенно не нужный сейчас посыл "души". Хм, а мне понравилось это название своего внутреннего голоса и я, уже не замечая того, начал применять его в своих мыслях.

Оникс, словно жадная белка, трясущаяся над каждым орешком из своих запасов, чахла над добычей, раскладывая в ряды свалившееся на нее счастье. Она делила пищу на равные кучки, затем, не найдя логики в этом, начала составлять новые горки из еды, но уже по признаку долговременности хранения. Вяленое мясо и рыба, засушенный хлеб, сыр и овощи шли в одну кучу. Пироги, молоко, печеное ребрышко кабанчика и зажаренные крылья дворовой птицы в другую. Она долго вертела в руках длинный запеченный на углях корень заревой травы, кумекая, в какую кучу определить столь необычный экземпляр. Потом, еще раз поразмыслив, словно малое дитя, решила попробовать его на вкус. Я закатил глаза, давясь от смеха, и невольно зажал лапами рот, чтобы ненароком не спугнуть зачинщицу моей потехи.

Оникс, долго смакуя кусочек корня, пыталась разгадать, что же она только что по своей глупости засунула в себя. Ее тело пока молчало, а мысли бегали, как заведенные, пытаясь выбрать нужную кучку для этого непонятного и странного на вкус пищевого субъекта. Когда мысли, не найдя решения, зашли в тупик, у котки включился "разум", и она плюнув на выбор, бросила корешок в кучку, что была рассчитана на скорое употребление. Я стекал по дереву в приступе истерии. Она решила заревой корень съесть не откладывая. Ну, местные аборигены, держитесь! Горы были воздвигнуты, а девушка довольна своими трудами. Надо будет попросить Лии, снять с несчастной действие травки, а то до следующей зори находиться с ней рядом будет опасно. Я уже с трудом сдерживался, чтобы не выдать свое присутствие громким хохотом, который рвался из меня в виде бульканья, захлебного подвывания и утробных всхлипов. Лии, заинтересовавшись причиной моего веселья, вернулась ко мне. Мы уже вдвоем продолжали наблюдать за манипуляциями нашей попутчицы, которые менялись зависимости от того, куда ее заводила женская логика, прихрамывающая на обе задние лапы хозяйки. Я старался подобраться как можно ближе к девчонке и пополз по ветке, нависающей как раз над Они, чтобы не упустить ни одного момента столь интересного зрелища.

Покончив с дележом добычи, Оникс взяла в руки корзину и заглянула внутрь, вероятно с надеждой обнаружить там завалявшийся кусочек еще чего-либо вкусного. Опустив руку в плетенку, девушка застыла, а потом, быстро сунув вторую лапку вслед за ее товаркой, вытянула со дна аккуратно сложенную светло-сиреневую ткань, покрытую сложными узорами. Девушка, низко наклонившись над сукном, начала разворачивать уголки свертка. А когда перед ней оказалось красивое длинное платьице, на манер того, что она видела давеча на стройной деревенской пастушке, но более утонченное и богаче вышитое, наступил апофеоз. Я уже висел на самом краю ветки, пытаясь прочесть в глазах непутевой спутницы реакцию на подарок, но этого и не потребовалось. Оникс, резко подпрыгнув с земли и прижимая к груди тряпку, завопила так, что не побоюсь предположить, ее услышали гномы на дне самой глубокой шахты северного Клигоруха.

Лии закатилась в порыве чувств, теряя контроль над моим телом. А я, не ожидая такой подлости от моей милой второй половины, ломая тонкие веточки дерева, извиваясь в воздухе, словно червь и пытаясь поймать ускользающее равновесие, рухнул с воплем на голову обалдевшей от счастья девицы.

Лии подхватила меня в самый последний момент, но я все равно задел Ониэ, увлекая ее вслед за собой на землю. Упав на траву, мы раскатились в разные стороны, собирая по пути колючки, засыпая норки лесной мелочи и обдирая бока. Оникс, скрутившись калачиком, закрыв голову руками, но не отпуская платья, резко сменила тональность и заорала еще громче, застилая своим криком нарастающий ужас в душе. От этого визга у меня заложило уши, а шкуру невольно передернуло в порыве раздражения. Лии, немного успокоившись, сообщила свои опасения за мое здоровье. (Переживала, что останусь глухим до времени упокоения Большого брата. Какое участие! "Где ты была раньше?" — хотел бы я спросить ее, но решил не вступать в глупые споры. Себе дороже).

Оникс во все горло звала на помощь меня и Фогора, уткнувшись лицом во влажную траву, покрытую утренней росой. Вспомнила, наконец, когда паленым хвостом запахло.

— Тебя в пору сажать на забор вместо дворового птаха, который будит своими утренними криками добрых людей и пугает злых ночных тварей, — нашелся я, а потом, немного подумав, добавил. — А ведь хорошая идея, можно неплохо заработать на твоем визге, — взглянув на притихшую девчонку и поняв, что она постепенно приходит в себя, я продолжал разглагольствовать на тему ее случайно открывшегося дара. — Если посадить тебя не на забор в захудалой деревушке, а на верхушку ратуши в Улгаве и сторговаться с градоправителем о месячном жаловании, так вообще заживем без забот. Перестань орать, собирайся и двигаем в столицу Лании. Я нашел применение твоим талантам.

Оникс обернулась на мой голос, вероятно не расслышав какое теплое местечко я нашел для нее в Улгаве, и, совершенно не осознавая своего счастья, девчонка бросилась ко мне. Я напрягся, вжимаясь в землю. Чего ждать от этой буйной особы, совершенно не предполагал. Расплывшись в улыбке от созерцания ненаглядного меня, Они схватила мою тушку на руки и начала тискать, целовать в нос и трепать за щеки, выдирая в порыве чувств клоки моего ценного меха. Я, обалдевши, даже не сопротивлялся, безжизненно повиснув в ее руках. "Лии", — решил уточнить у моей непутевой половинки, — "ты сняла действие заревого корня или, как всегда, запамятовала сделать самое важное?" В ответ меня заверили, что все выполнено, а действия нашей спутницы вызывают неподдельный интерес, и сейчас Лии занимается тем, что ищет им объяснение.

"Салайчик, Лайчик, Лаюшка! Как я рада тебя видеть", — продолжала бесноваться сошедшая с ума девица. Она стиснула меня так сильно, что нечем стало дышать, и я решил закончить этот странный ритуал, напрягся и выскользнул из цепких объятий киски. Уже на земле, стряхнув заломы на шкуре, оставленные пальцами девчонки, а самое главное, приведя свой хвост в состояние распушённой представительности, я укоризненно взглянул на девушку, которая пыталась повторить чувственный порыв, протягивая ко мне свои загребущие руки.

— Довольно, довольно, — осадил я ее. — Тронут столь бурной встречей, но пора и честь знать.

Девушка замерла на мгновение, а потом наклонилась ко мне и почесала за ушком.

— Салай, рада тебя видеть. Посмотри, что я нашла утром рядом с собой, — она указала на плетенку, и глаза ее снова засветились огнем. — Мы спасены, у нас есть еда. А еще, еще — посмотри какое красивое.

Она стряхнула с платьица сухие травинки и приложила его к себе.

— Мне идет? — спросила Оникс, вертясь передо мной словно кукла.

Я сморщился: "Женщина, и она — всего лишь женщина!", а потом добавил вслух:

— Если ты оденешь пояс и накинешь плащ, которые лежат на дне корзины, то будет еще лучше.

Оникс застыла с открытым ртом, глядя то на меня, то на плетенку, а потом, как зачарованная, направилась к корзине, при этом постоянно оборачиваясь на меня. Достав длинный плащ с капюшоном в тон платью и кожаный плетеный ремень, она снова обернулась ко мне и прошептала:

— Это все ты принес?

Я, состроив на морде выражение надменной благосклонности (не удержался, каюсь), тихо изрек:

— Женщина, подумай сама, кто бы еще о тебе заботился? Если ты думаешь, что это Фогор, с которым ты ночью зажималась, соблаговолил одарить тебя после минутного знакомства, ты глубоко ошибаешься. Он всего лишь местный туманишка!

Оникс сконфузилась и, немного покраснев, хотела пролепетать что-то в оправдание, но ее опередил Южный задира, не слабо дунув мне под хвост и попутно задевая Оникс. Слова застряли у нее в горле, а я, не удержавшись, кувыркнулся через голову.

— Ишь ты, как за брата-то заступается, — зло зашипел я на Луэ, поднимаясь на ноги. Ветер, который уже было покинуло нас, решил сменить направление и вернуться ко мне, чтобы еще раз задать мне трепку.

— Все, молчу, лети ... лети уже по своим делам, прохвост, ... имя твоего брата не запятнано, лети, — я решил пойти на мировую, некогда было вступать в перепалку с дурным детищем природы. Луэ, сделав круг, удалился, на прощание взъерошив мне шерсть, а Оникс укладывая на место растрепавшиеся волосы.

— У тебя появились поклонники, погляжу, — огрызнулся на ни в чем не повинную Ониэ, которая стояла посреди поляны, хлопая ресницами и ни чего не понимая.

Оправив всклоченную шубу и стряхнув с хвоста пожухлую траву, я горделиво прошествовал к пирамидам из съестных запасов. Повел носом, вдыхая ароматы, но решил не злоупотреблять и потерпеть до обеденного привала.

— Угощайся, Салай, — пролепетала девушка.

— Премного благодарен, спасибо, что позволили насладиться хотя бы запахом Ва-а-ашей трапезы, — съязвил я и, презрительно тряхнув лапой, продефилировал мимо.

— Извини меня и спасибо тебе огромное за все это, — действительно искренне сказала девушка, подошла к своим сокровищам, взяла жареное крылышко, подошла ко мне и начала совать мне под нос конечность безвременно почившей птицы, приговаривая:

— Котик..., ну скушай, вкусно же.

— Не хочу, — я воротил морду от соблазнительно пахнувшего кусочка, борясь с соблазном.

Девчонка настаивала и уже извозюкала мне пол морды жиром. Я отодвинулся — не помогло. Повернулся к ней спиной, а упрямая котка не отставала. И тут уже не выдержал:

— Да отстань ты от меня, в конце концов, ... я сыт!!!

Оникс немного оторопела, но вероятно посчитав, что в таком случае ей достанется больше, приняла правильное решение и прекратила домогательства.

— Нам пора выдвигаться в путь, собирайся, — прошамкал, наскоро вымывая заляпанную морду.

Девушка начала складывать вещи, но в голове у нее назревало чувство любопытства, которое она не могла в себе побороть. Искоса бросая на меня взгляд, она все-таки спросила:

— Ты это украл?

А смотрит-то как с укором. Эй, девонька, почему же ты сразу о плохом думаешь?

— У тебя странная логика, милая. Зачем красть, когда можно попросить и тебе с радостью дадут даже больше, чем ты предполагал, — парировал я.

Мне однозначно не поверили. Оникс взяла в руки обновки и начала их внимательно рассматривать.

— Тебе уже не нравится твой новый наряд? — удивленно спросил я. — Ты в нем блох, что ли, ищешь?

— Ищу на нем пятна крови от съеденной тобой невинной девушки, с останков которой ты снял эту одежду.

Настал мой черед удивляться. Она говорила вполне серьезно. Что она обо мне думает? Оникс продолжала:

— У меня перед глазами всплывает страшная картина из детской сказки. Шла по лесу девушка, несла корзинку, возможно для большой бабушки. Ночь застала ее в лесу, она заблудилась и сбилась с пути, — Оникс даже всхлипывала. — Ей было страшно в темной чаще, она боялась шороха листвы и звука собственных шагов. И вдруг, когда облака закрыли Большого Брата и Младшую Сестру, страшный рык раздался у нее за спиной. Она обернулась, ужас застыл в ее глазах, а крик так и не успел сорваться с губ. Огромные клыки впились в ее нежную шею, разрывая вены и забирая жизнь.

Обалдеть! Я даже всплакнул. Как складно говорит, словно балладу напевает.

— Успокойся, глупая, — решил не накалять сейчас обстановку и объяснить прямо и честно перепуганной девице, что я не людоед.

— Это платье было снято с однозначно живой и очень даже радующееся жизни пастушки. Причем добровольно и без малейшего принуждения.

— Не поняла? — два огромных блюдца смотрели на меня вопрошающе.

— Не поняла и не надо, — отмахнулся. — Главное, что все живы, здоровы и частично счастливы. Произвел честный обмен. Все, что находится в плетенке — достойная плата за соприкосновение с моим обаянием, тонким умом и потрясающим чувством юмора, милая. В отличие от тебя, другие меня ценят и уважают. Готовы все бросить к моим лапам, только бы я соблаговолил заговорить с ними.

— Так почему же мы по кустам столько времени ползаем? — не унималась любопытная девчонка. — Почему сразу не пошли и не попросили, раз ты такой сногсшибательный супчик?

— Не хотел, чтобы ты меня позорила, — выпалил я на одном дыхании и благоразумно ретировался на дерево.

— Я? ... Тебя? — задыхалась от возмущения Они, топая ногами и бесцельно размахивая сжатыми кулачками. — Ты..., ты..., ошибка природы, слазь живо с дерева!

Девчонка, словно волчица, кружила вокруг моего спасительного возвышения, шля проклятия на всех известных ей языках.

— Я тебе уже не раз говаривал, что не престало молодой девице появляться полуголой на людях. Поймут не правильно, — как мне нравилось ее злить.

Оникс перестала ругаться и уже вполне серьезно спросила:

— Салай, ты действительно заботишься о моем благополучии или это очередная уловка, чтобы уйти от ответов?

— Шла бы ты переодеваться, киса, — я решил не откровенничать со своей спутницей. Что мне ей сказать? Правда получается какая-то двоякая, лучше я промолчу.

Оникс еще немного постояла, задрав голову и сверля меня пристальным, умеренно злобным взглядом, а потом отошла в центр поляны, поглядела по сторонам и начала стягивать с себя шорты.

— Постеснялась бы, бесстыжая, — прокомментировал я, наблюдая как оголяется зад девчонки.

Оникс медленно обернулась, придерживая штаны и смерив меня от хвоста до ушей уже презрительно, выдала:

— Так ты ж не люди, зачем мне тебя стесняться?

— Взяла вещички и пошла лесом, — прикрикнул я на наглую девку. — Приведи себя в порядок, а то лицо все в саже, не поймешь девица или зверь лесной.

Хмыкнув и здрав нос вверх, Оникс подхватила свою суму, обнову и пошла по указанному мной направлению, даже не обернувшись.

— Ручей справа, — крикнул ей вдогонку. Резко развернувшись, девонька бросила прощальный испепеляющий взгляд в мою сторону и скрылась из виду за ближайшим дубком.

"Наконец-то тишина и спокойствие!" — кряхтел я себе под нос, медленно сползая на землю.

* * *

Время шло. Успел покемарить, подумать о насущном и даже устать. Светило было уже в зените, а девчонка все не возвращалась. Лии периодически докладывала обстановку: "Сидит в ручье, трет себя белым пенным бруском и ругается".

Настало время обеда. Лии доложила: "Оделась, убрала волосы, сидит на берегу ручья и тычет себе в глаза какой-то палочкой".

Я встал с лежанки, подошел к дереву, размял косточки, слегка поточил когти и твердо решил притащить девицу за волосы к месту привала.

Но хвала Великой Пушт, лапоприкладством заниматься не пришлось. Оникс решила почтить нас своим присутствием и неожиданно нарисовалась у границы поляны.

* * *

ОНИКС

Настроение было паршивое. Утренний моцион ужасно напрягал. Учитывая тот факт, что меня практически ткнули лицом в дерьмо и оскорбили ранимую женскую душу, радости от купания в ледяном ручье я не испытывала. Стылая вода поначалу обжигала тело словно огонь, но затем, ручей вероятно свыкся с моим вынужденным присутствием и сменил гнев на милость. Вода значительно потеплела до уровня, когда ноги перестало сводить судорогой, и моя кожа постепенно начала приобретать человеческую бледность, которая сменяла собой предшествующую ей лягушачью зеленовато-мертвенную гамму.

Закончив заниматься мазохизмом, выбралась на берег, предварительно просканировав прилегающую территорию на предмет нежданных соглядатаев. Кота видно не было, что меня немного радовало, так.. совсем чуть-чуть.

Южный ветерок приятно обдал теплом мои многострадальные формы, заставляя жмуриться от удовольствия, словно кошку. Тьфу ты, скоро везде и всюду меня будет преследовать образ моего непутевого спутника. Я подставила тело потокам ветра и решила насладиться моментом. Мои волосы кружились и извивались, танцуя легкую польку и успевая одновременно щекотать спину. Солнце уже было в силе и припекало кожу, забирая последние капли воды с моего стана. Сейчас мне не хотелось ни о чем думать, сейчас я просто радовалась природе. Все желания померкли, и осталось лишь умиротворение.

Я потянулась, пафосно и горделиво, копируя манеры домашних мурок и словно играя на публику, а потом, зачем-то обернувшись к лесу, зашипела, пугая пустоту.

А теперь за дело! Достала зеркало и внимательно изучила свое отражение. Закрыла зеркало и открыла вновь, в надежде, что воспроизведение у сего аппарата барахлит. Но, увы, подлый инструмент не хотел быть крайним и показывал четкую картину сего безобразия под названием — МОЕ ЛИЦО. Кот был прав. Сейчас я лишь смыла грязь, но как много еще предстоит сделать!

* * *

Силясь привести себя в порядок, я поначалу злилась, потом грустила и, в конце концов, пришла к выводу о том, что постепенно увязаю в нереальности все глубже и глубже. Странные ассоциации вызвало мое отражение. Оно практически вогнало меня в депрессию и вернуло далеко назад, словно и не было всего того, что со мной произошло за последние пару дней. Такой расклад меня не вдохновлял. Легким взмахом туши, словно росчерком пера, я перечеркнула, закрасила это неприятное ощущение, возвращая себя в себя.

Подошла к ручью и взглянула на свое отражение, которое ускользало от меня, уносимое течением, и появлялось вновь.

Ускользало и появлялось, ускользало и появлялось вновь.

Примеряя чужое платье, которое мне невероятно шло, я уже окончательно одела себя в этот мир и приняла, наконец, это как действительность. Мягкая ткань нежно охватывала мое тело, напоминая о том, что я еще не разучилась чувствовать, накинутый на плечи плащ, давал мне чувство защищенности, хоть и мнимой.

Сейчас на меня смотрела незнакомая девушка. Романтичная, немного напуганная, но сильная, готовая двигаться вперед навстречу своей судьбе.

Даже если я умерла там, то жива здесь. Даже если я сошла с ума там, буду жить в этом своем выдуманном мире и радоваться тому, что имею.

Наклонилась к воде и протянула руку к своему отражению. Хотелось поймать его, остановить его бег и рассмотреть получше. Но мое прикосновение лишь сломало хрупкое видение, превращая его в круги и рябь. Я словно оказалась по другую сторону. Здесь я, а там... ОНА.

Какая же Оникс на самом деле? Вот это мне и предстоит узнать.

Я выпрямилась, оправила лиф платья, который мне немного жал, и уверенно шагнула в гущу леса.

* * *

— Еще не все припасы схрумкал? — решила разрядить обстановку, а то этот паршивый комок шерсти пялился на меня словно я негр, стоящий посередь деревни в Рязанской области. Его вид, мало, что сказать странный, был немного пришибленный, словно я его застукала за процессом не совсем законным или непристойным.

— Чего молчишь? Дар речи потерял или кусок в горле застрял?

-Хм..мкк.

— А по подробнее? .... Батюшки, ну, точно подавился.

— Я, это... кх, кх...

Моя шутка уже затягивалась и становилась не интересной. Кот издавал нечленораздельные звуки, больше напоминающие предсмертные хрипы издыхающего. Во мне невольно росло беспокойство, ошеломительно быстро перерастающее в панику.

Я подбежала к животинке, обхватила его голову руками, жестко фиксируя и начала раздвигать пасть в надежде, что еще успею помочь.

Глаза кошкая начали вылезать из орбит, а лапы уперлись в мои руки. Он пытался избавиться от захвата, но я настойчиво лезла ему в пасть своими пальцам, нащупывая застрявший кусок.

— Оттэ псттттиии дыыы мэээээнэ, — мне показалось это было последнее, что услышу от мохнатого говнюка. Вот же, подлец, решил меня тут бросить одну? Не выйдет.

— Ну же, открой ты пасть шире, я не дам тебе просто вот так по-глупому сдохнуть, — кот уже не на шутку царапал мне руки когтями, пытаясь освободиться. — Ты че удумал, паршивец, бросить меня тут на растерзание вонючим аспидам?

Вдруг тельце кота обмякло и он повис у меня на руках. Мне стало не хватать воздуха, я хватала его ртом, словно выкинутая на берег кета. Сердце сжалось, а разжиматься не захотело. Я даже не могла зареветь. Просто замерла, как статуя, и только смотрела и смотрела на свисающий из пасти алый язычок.

— Вот и все, — с трудом разлепила губы. — Все.

Мне захотелось кричать, но смогла только еле слышно прошептать свой приговор. Какая эгоистка! Киса богу душу отдала ни за что, ни про что, а я сижу и жалею себя. Какой кошмар! Я в шоке от самой себя.

Глава 11. Решение

Если вы не будете заниматься политикой, политика займется вами.

Шарль Монталамбер

Лания, столица Улгава. Королевский дворец.

Окна его кабинета выходили на соборную площадь Улгавы. Хотя дворец окружал глубокий канал и каменная громада крепостной стены, которую недавно возвели по настоянию генерала Палада, Этану с высоты башни Уединения было пока еще видно город. Кованные узорные шпили декоративной ограды, водруженные на стену для эстетической услады взора, вызывали в молодом короле еще большее недовольство. Он чувствовал себя в клетке, словно жалкая пичуга. Он пленник в собственном доме, его страна стала ловушкой, из которой нет выхода. "Безопасность Вашего Величества, для меня превыше всего", — вот что отвечал на его возражения по поводу укрепления городской резиденции ворчливый старик.

Дад н'Палад был лучшим другом и соратником старого короля Нарата II, его отца. Этан уважал и ценил генерала, но чрезмерная опека и, особенно непомерные траты из казны на его безопасность, выводила из себя, а иногда доводила до бешенства. Но каждый раз, приводимые доводы Дада на Верховном Совете поддерживались большинством, а молодому королю оставалось только злиться на свою нерешительность и мягкость.

Смерть старого короля Нарата ослабила Ланию. Уже пять лет страна разорялась соседним Исраиром, а бешеная княгиня Эгда хотела намного большего, чем просто грабить. Она желала его земли, плодородные западные пашни, богатые леса, сочные южные пастбища и прекрасные города Лании.

Этан печально наблюдал за спешащими по своим делам горожанами. Люди с высоты казались крохотными и беззащитными, словно маленькие букашки. В столице кипела жизнь, не смотря ни на что. Люди торговали, строили дома, женились, рожали детей и умирали. Они не боялись будущего. А может они просто о нем не задумывались?

После смерти отца Дад, как глава Совета, стал регентом, что на тот момент не устраивало Второй Дом Окэна, который метил на трон. Политические дрязги и борьба за власть сотрясали страну еще несколько лет, пока сильной и властной рукой Дад не придушил попытки захватить трон со стороны Окэна. Многие из Второго дома были казнены как государственные преступники, а глава клана Орум Окэна и его семья бежали из страны и просили убежища у Эгды. Та неожиданно согласилась, и теперь враг создал коалицию против многострадальной Лании. До сих пор Дад неустанно пресекал попытки сторонников Окэны подрывать внутреннюю государственность королевства. Но мощь Исраира росла, казна Эгды раздувалась с каждым часом, а Лания, к стыду Этана, бедствовала.

Дад держал оборону у северо-западной границы как мог: иногда воюя, иногда откупаясь. Ах, если бы жадной Эгде было нужно только золото? Это всего лишь металл, но она требовала священный камень Огня, добычей которого, занимались лишь гномы. Эти подлые, алчные и ворчливые коротышки выдвигали неимоверно кабальные условия за поставку минерала. Сельское население отдавало половинный оброк, только на эти затраты. Советник Фитмир Оганесу проявлял чудеса дипломатии, договариваясь с гномьим правительством о снижении цены и отсрочкам по платежам. Огромная заслуга Фита заключалась в том, что он все же уговорил этих поганых кротов брать натуральную ренту, ведь аграрная Лания не могла больше ничего предложить.

Старина Дад сегодня прибыл в Улгаву. Вероятно он уже во дворце, хотя Этану еще не докладывали. Когда он пребывал в башне Уединения, слуги и придворные старались беспокоить короля только в случае крайней необходимости. Спасительное одиночество — его друг, возможно единственный. А Дад? Нет, генерал ему был вторым отцом, а это куда больше стоит, чем дружба.

Лишь благодаря неимоверным усилиям этого мужественного человека Лания еще не была ввергнута в гражданскую войну и оставалась суверенным государством. Год назад Этан достиг совершеннолетия, и в свой двадцатый юбилей взошел на трон. Междоусобье поутихло.

Являя собой основу — стержень государственности, Этан взвалил себе на плечи непосильную ношу — ответственность за жизни своего народа и за его будущее. Гнет власти не давал ему дышать, его окружали чужие люди, которые никогда не простят ему ошибки, и если он оступится, то сразу же заклеймят позором, заклюют и уничтожат. Дад уже стар. Как долго еще сможет Этан прятаться за его широкую спину?

Юноша отошел от окна и присел на краешек огромного письменного стола, который служил верой и правдой еще его прадеду. В кипе свитков, заполнявших все пространство стола, Этан быстро нашел нужный. Его он составлял лично в течение всей прошлой ночи и нынешнего утра. Полуденное солнце упало на пергамент, мешая королю читать. Но зачем напрягать зрение, когда он помнит каждое слово, каждую руну этого послания. На свитке уже красовался герб Лании и его личная королевская печать. Но подписи не было. Этан сомневался.

Нервы натянуты словно струны, лишь один неверный шаг или слово, и он взорвется. Сейчас наступил момент, когда Этану было просто необходимо принять решение самому, без посторонней помощи и советов. Он должен взрослеть и учиться быть мужчиной и королем. Ворот рубашки давил, мешая дышать, Его Величество король Лании резко рванул за край, и пуговицы, словно весенний град, посыпались на паркет кабинета, выбивая затейливый ритм.

Эт бросил свиток на стол и, заломив руки за спину, начал мерить широкими шагами комнату вдоль и поперек. Шнурок, сдерживающий волосы, ослаб, и пряди светлых волос беспорядочно падали на лицо, пряча отчаяние, которое читалось во взоре короля. Паркет стонал под тяжестью поступи юноши, скрип ботфортов и звон шпор отвлекали от мыслей. Этан остановился. Ему захотелось пройтись по парку, что он неоднократно проделывал прошлой ночью в процессе обдумывания текста послания королю Хамуна — Ритосу Свирепому. А лучше прыгнуть на спину своему верному коню Летучему и умчаться вдаль.

Нет, как не убегай, как ни прячься, но король — он, а не кто-то другой, и сейчас именно он рискнет. Этан решительно подошел к столу взял перо и размашистым почерком подписал Предложение о создании Военного Союза с Хамуном, а также Королевский патент на брак для юной Лакиры — младшей дочери Ритоса.

В дверь тихо постучали. Этан напрягся, но постарался сдержать эмоции, сконцентрироваться и надеть маску спокойного безразличия.

— Войдите, — хладнокровно произнес он и присел в кресло за своим рабочим столом, утопая в мягкой обивке.

Массивная дверь бесшумно открылась, и в кабинет твердой поступью вошел генерал Палад. О приходе главного военачальника страны не доложили по форме. Старик сам поднялся к нему по нескончаемой лестнице, значит новости чрезвычайно важные и не терпящие отлагательств.

Этан попытался прочитать в глазах Дада то, о чем тот хотел говорить, но не смог. Уставший взгляд генерала скользнул поверх короля, словно не видя собеседника.

— Ваше Величество, — Дад немного небрежно поклонился, соблюдая приличия, пока лакей закрывал дверь кабинета. — Этан, сынок, как я рад тебя видеть. Старик уже спешил обнять своего короля и названного сына покрепче. Этан подскочил навстречу генералу и крепко обнял его.

— Дад, старина, как ты? — юноша широко улыбался, хлопая вояку по плечу и стряхивая с него пыль дорог. — Не мешало бы тебе сначала отдохнуть, а то на ногах не стоишь.

Эт задорно, совсем по-мальчишески, толкнул Дада в правое плечо. Воин немного шатнулся, но устоял, придерживая бок.

— Старина, ты ранен? — взволновался юноша и потянулся за колокольчиком для вызова прислуги. — Нужно срочно лекаря! Глупый старикашка, оставляй свою браваду на поле боя. Зачем ты так поступаешь со мной и всей страной?

Генерал, нахмурив пушистые седые брови, лишь отмахнулся.

— Этан ... сир, — он перевел дыхание, — ...это всего лишь царапина, которая никогда не сможет меня остановить, когда я хочу повидаться с тобой.

Эт не поверил и зазвонил, вызывая лакея. Дад быстрым движением вырвал из руки короля сей ненужный предмет, но услужливый парнишка, уже стоял в дверях и ждал приказа.

— Вина и трубку для меня, — рявкнул Дад. — Немедля.

Этан не успел даже рта открыть, а слуга уже исчез за дверью, выполняя приказ генерала.

Дада боялись и уважали. За ним шел народ на смерть. Он мог услышать толпу, а толпа молилась на него и безропотно подчинялась. Люди верили седому генералу. Нельзя не поверить самому преданному и честному слуге Лании. Этан очень хотел быть походим на Дада н'Палада — вероятно последнего настоящего рыцаря на всем Тирсеке, и еще он был уверен, что постарается стать таким же как можно быстрее.

Удобно разместившись в креслах, мужчины дождались слуги, который наполнил им по бокалу вина, протянул старику его любимую длинную трубку, набитую ароматным табаком.

— Как тебя зовут, сынок? — обратился Дад к расторопному парнишке, застывшему в поклоне.

Мальчишка, счастливый от того, что с ним заговорил сам Седой генерал, оторопев, не нашелся сразу, и лишь через минуту, когда Палад окутал кабинет пахучими клубами серого дыма, решился заговорить:

— Тимир, мой генерал. ... Мое имя Тимир, сын Валары-кузнеца.

Дад, жуя губами трубку, задумался, как будто что-то силясь вспомнить. И снова крепко затянувшись, молвил:

— Валара... говоришь.... кузнец, твой отец?

— Так точно, мой генерал, — выпалил парнишка, звонко вереща фальцетом.

— Как же.... Как же.... Помню, помню, я Валару-кузнеца. Мастер, каких поискать, почище гномьих мечи да кинжалы ковал. — А ну-ка, солдат, подсоби мне.

Дад приподнялся с кресла, расстегивая ремни, стягивающие кожаные доспехи. Тимир бросился помогать. Когда старик освободился от ноши, ему явно стало полегче.

— Тимир, скажи, жив ли твой отец?

Парнишка, вцепившись в доспехи, словно это была самая дорогая для него вещь, тихо ответил:

— Мой генерал, шесть лет назад мы всей семьей переехали на море в Луку...

В воздухе запахло болью и яростью. Этан прикрыл глаза рукой, отгоняя жуткие картины прошлого. После нападения на Луку, маленький милый морской городок, из мирного населения в живых остались единицы. Город был разграблен и сожжен полностью. Сейчас постепенно городок восстанавливался, но теперь это была укрепленная военная цитадель, готовая отразить внезапное нападение, как с моря, так и с суши.

— Кто еще из семьи жив? — спросил генерал, залпом выпивая вино.

Тимир подошел к столу и налил генералу еще. Дад, жестом подозвал Тимира к себе и, отперевшись ему на плечо, приподнялся.

-Никого... генерал.... Я один, — тихо прошептал мальчишка, шмыгая носом.

Этан, взяв свой бокал, тоже встал.

— Почтим же память всех погибших, вспомним Валару-кузнеца, — ободряя Тимира, генерал похлотал того по плечу, вынул из ножен небольшой кинжал и протянул парнишке. — Этот клинок изготовил для меня твой отец пятнадцать лет назад. Он служил мне верой и правдой все эти годы. Теперь он твой, сынок.

Глаза паренька блестели от слез. Он дрожащими руками принял дар генерала и прижал клинок к груди.

— Не гоже, Тимир, сын Валара, тебе таскать тарелки да мыть полы, пора и родину защищать. Он взял парнишку за подбородок и взглянул ему в глаза.

— Хочешь ли ты сражаться рядом со мной и другими смелыми воинами? Хочешь ли ты мстить врагам Лании, сынок?

Тимир весь задрожал, а потом, гордо вскинув подбородок, выпалил:

— Для меня огромная честь, мой генерал, быть в первых рядах и защищать Родину.... До последней капли крови.

Дад ухмыльнулся:

— Ты будешь хорошим солдатом, Тимир. Возьми мои доспехи и снеси их на конюшню, почисть, напои и накорми Верного, а потом подходи к Ротмику, моему капитану.

— Спасибо, мой генерал, — Тимир бросился в ноги Даду. Но тот остановил его взглядом.

— Теперь ты не холоп, сынок, теперь ты солдат, запомни это.

Тимир покраснел, а потом с достоинством далия поклонился отдельно Паладу и отдельно королю и вышел из кабинета, осторожно прикрыв дверь.

— Ты вербуешь моих лучших слуг. Кто же останется у меня в лакеях, Дад? — молвил Этан немного с горечью. Ему нравился Тимир, он был ненавязчив, предан и честен, что редко встречалось у прислуги.

— Набери себе хорошеньких пышногрудых служанок, — Дад опять наполнил комнату клубами дыма и кашлянул, оправляя свою аккуратно подстриженную бороду. — И потискать кого будет, и взору приятнее.

Этан покраснел, словно школяр и огрызнулся:

— Генерал, твой солдафонский юмор убывает на повал.

— Этан, сейчас я сделал тебе большую услугу, — тихо произнес генерал. — Этот парнишка будет преданным, верным и отважным воином, который, не задумываясь, умрет за своего короля и свою страну. Случай сработал на нас, судьба предоставила нам шанс призвать под свои знамена достойного сына. Будущее покажет, кто из нас был прав.

— Не думал, что ты так далеко просчитал столь незначительный свой поступок, Дад. Я удивлен и поражен твоей дальновидностью.

Палад приподнял бокал и легким кивком головы поклонился королю.

— Все во благо Лании и Вашего Величества, — а затем, залпом допив вино, бросил пустой бокал в каминную щель.

— Вино нужно оставить женщинам, Эт, ...эх, нам бы сейчас настойки Ларда... Дад мечтательно закатил глаза и причмокнул. — Умеет, подлец, наш полевой кашевар гнать самогон... Гномье пойло после этой целительной вещи в рот не беру уже года этак три...

Этан пригубив из своего бокала, поморщился, представив себе эту убойную вещь. На свое восемнадцатилетние Эт уговорил Тира, молодого начальника королевской охраны, отпраздновать сие событие достойно и по-мужски, сопроводив празднование серьезной попойкой в одном из трактиров столицы. Инкогнито они вечером проследовали в питейное заведение, где Этан на своей шкуре испытал действие гномьей отравы. После третьей чарки самогона Эт смутно помнил события того вечера и под утро обратно во дворец следовал верхом на плече шатающегося Тира.

Последствия загула были ужасны. Самое страшное наказание, конечно же, придумал Дад. Ему было мало того, что они умирали от жестокого похмелья и готовы были положить голову на плаху, только бы пришло избавление. Он заставил их до полудня бегать по периметру дворца, а сам наслаждался пыткой под тенью сада, попивая эль.

— Сладкий воздух города в конец изнежил тебя и превратил в сопливую девчонку, Этан, — Дад хмурился, но его глаза озорно смеялись. — Поди уже, пока меня не было и меч в руках разучился держать?

Этан встрепенулся, словно его отходили розгой. Он гордо вскинул подбородок, а глаза полыхнули обидой.

— Ты хочешь проверить меня? До сих пор не можешь смириться, что весной я таки обул тебя на хору18.

— Чем гордишься, то? ... Старика уделал, и радуется...хэххх... — Дад наблюдал за Этаном, с удовольствием отмечая, что мальчик взрослеет и скоро наступит момент, когда он станет мужчиной. — Хотел бы я посмотреть, как Тир тебя прижмет к земле.. хэ хэ...х ... Попрошу его побольше тебя повалять в пыли, чтоб не зазнавался.

Эт начал закипать. Дад явно подтрунивал над ним, напоминая, как начальник королевской охраны и ученик генерала капитан Тирунд Натиу, в близких кругах Тир-крушитель, на прошлом военном слете накостылял королю по "самое не балуйся". Этан этот позор пережил с достоинством, но Тира предупредил, что в следующий раз глотать пыль с арены будет капитан. На ежедневных тренировках молодому королю доставало упорства и настойчивости, и несколько раз он выходил победителем. Он чувствовал, что уже готов выйти на хор и ждал с предвкушением следующего открытого соревнования, где бы он мог показать свои достижения и взять реванш над Тиром.

Этан понимал всю важность долгого и кропотливого обучения, которое, по его мнению, намеренно затягивалось с той целью, чтобы опять-таки не подпускать его к боевым действиям на границе в Исраиром, куда он так отчаянно рвался. Чрезмерная опека не давала ему расправить крылья, он хотел быть со своим народом, бок о бок сражаться за Ланию, а не отсиживаться за высокими стенами дворца. Но сначала он должен выиграть три хора, и лишь тогда получив воинское звание, достойное короля, Эт сможет принимать непосредственное участие в сражениях. Этан прекрасно понимал, что Дад считал его еще не готовым, и блестящий план Старика по устранению короля от опасностей, грозящих ему на границе, исполнил Тир, отодвинув получение звания Этана на четыре полные Луны. А сейчас этот ворчливый интриган задевает за живое, посмеиваясь над его ошибками.

— Если завтра рано поутру, Дад, ты сможешь оторваться от молочной фермы, в которую ты превратишь свою опочивальню нынешней ночью, — Этан внимательно следил за Дадом. Старик опять задымил, скрываясь в сизом облаке и пряча от короля свое лицо. — Милости прошу понаблюдать за нашей с Тиром тренировкой. Убедишься в том, что пора бы уже заняться организацией нового слета.

— Если не успею закончить к утру, то прихвачу парочку девок с собой, — Дад уже открыто, громко смеялся. — Думается мне, хэхэхээхх, ... зрелище будет наискучнейшим и продлится самую малость.. хэхэхэх... пара выпадов...хэ.., и Тир ткнет тебя носом с землю...

Дад загнулся в порыве смеха, кашляя дымом, и продолжал живописать:

— Я прямо таки озадачен... кого мне выбрать в утренние попутчицы: Гинетту или Жорнику, или Уланку? А может всех троих? — Этан ты как считаешь? Перед какой из них тебе будет менее болезненно лизать камни на заднем дворе? ... А?

— Горбатого могила исправит, Дад, — печально произнес Этан, совершенно не разделяя веселья генерала. — Сдается мне, что ты и на том свете будешь за каждой юбкой таскаться. Уже седой весь, а все никак не успокоишься.

— Хотелось бы мне знать ради кого ты, мальчик, хранишь целибат? — проворчал генерал, наклоняясь к пепельнице на столе и вытряхивая трубку.

— Дад, сталось мне, что ты все же посетил меня ради другой цели, — уводя тему в сторону начал король. — Давай подробности нашей интимной жизни оставим в покое и приступим к обсуждению более важных вещей.

— Эх.. что за молодежь пошла? — начал сетовать генерал. — В твои-то годы все помыслы и поступки должны быть о любви, во имя и для нее. Эх... а этому только бы железками бренчать, да на лошади круги по округе нарезать. Что за поколение вырастает?

Этан передернул плечами, словно отгоняя назойливую мысль.

— Ты удивляешься нашему поколению? Наше поколение начало взрослеть слишком рано, — ощетинившись словно еж, Этан вскочил с кресла, которое его слишком расслабляло, выпрямился и продолжил:

— Вот этот мальчишка, Тимир, ему же и пятнадцати нет явно, еще пацан совсем, а испытал за свою короткую жизнь столько, что некоторым старикам и не снилось. Как думаешь, он сможет беззаботно упиваться страстью, заполнить свои мысли глупыми мечтами, когда боль в сердце останется навечно и только месть сможет излечить его?

Дад молча слушал.

— Ты оберегаешь меня, словно я хрупкая кукла. Но, в то же время, ты хочешь, чтобы я стал мужчиной и достойный королем? Как думаешь, реально ли исполнить задуманное таким образом?

Дад понимал, что Этан в чем-то прав. Скоро придется отпустить его. Сделать всего лишь шаг в сторону.

— Сынок, — Дад не хотел сейчас признавать свои слабости и соглашаться с Этаном, он подыскивал те слова, что дадут ему шанс сейчас не отвечать на вопрос. — Любовь — это жизнь, мы все защищаем нашу жизнь и эту самую любовь. Как же без нее? Как без нее народятся детишки, как без нее мы пойдем умирать? Ты еще так молод... Этан... Я надеюсь, что ты скоро поймешь, за что действительно умирают люди на поле брани.

— Они умирают за Родину, генерал, и я хочу тоже защищать ее по мере сил своих, — отрезал юноша и отвернулся к окну.

— Это всего лишь высокопарные слова, которыми разбрасываются аристократы. Честь, совесть, достоинство — все это маска, за которой они прячут свой страх перед смертью. Пахарь или пастух идут защищать свой клочок земли, своих детей, жен, любимых и близких. Когда ты начнешь видеть и понимать суть, Этан, то лишь тогда ты станешь великим правителем.

Король молчал. Мудрые слова старика отрезвили его. Сейчас Дад расставил все на свои места: просто и быстро. Строить общественное сознание на идеалах, непонятных простому человеку утопично и опасно. Сейчас Этан понял, как появляются народные герои и легенды. Уяснил урок, нашел ответ на свой вопрос: "почему за генералом Паладом идут толпы".

Родина, страна — это люди, живущие в ней. Нельзя вершить судьбы государства, не осознавая, что это один большой механизм, в котором крутятся маленькие винтики, живые люди со своими чаяниями и проблемами. Поняв каждого, можно объединить всех в единое целое. Лишь тогда возможно достигнуть самых высоких целей и свернуть горы в поисках правды. Лишь так видя свой план, можно почувствовать за спиной жизнь. Реальная сила не в холодных идеалах, а в горячих сердцах людей.

— Я понял тебя, старик, спасибо, — Эт развернулся к генералу. — Закончим наши споры. Еще будет время для жарких дебатов о наших жизненных принципах и сути бытия. — Теперь необходимо вернуться на землю и обсудить обстановку на границе. Какие у тебя новости, генерал?

Дад улыбнулся краем рта:

— И то правда, пора и честь знать.

— Не томи, выкладывай.

— Сир, на сухопутной границе обстановка, я бы сказал, .... нейтрально-напряженная. Полковник Кохта получил очередную порцию звонкой монеты и создает видимость военных действий. Приказа от Эгды о вторжении не поступало, и ему выгодно получать от нас золото и в то же время сохранять численность войска.

— Дад, казна пуста, скоро нам нечем будет платить твоим шпионам, а запросы Кохты с каждым разом возрастают.

Генерал хмыкнул, но на замечание ответил:

— Этан, Кохта жаден не меньше Эгды, но в отличие от нее глуп. Не беспокойся о том золоте, которым мы ему платим. — Палад ухмыльнулся в усы и поудобнее развалился в кресле. — Казну Улгавы этот тощий хмырь не опустошит. Что говорить о моих людях на территории противника, — старик мрачно взглянул на Этана. — Необходимая мера. Придется смириться. Цена достойна товара.

— Ну что ж купец, выкладывай, — юноша вернулся в кресло и приготовился внимательно слушать.

— Эгда расширяет сухопутный контингент в Жиле, в Нако по речной акватории прибыло шесть пиратских кораблей, которые сейчас патрулируют границу с Хамуном. Их наняла Эгда и включила в число действующего флота. В Тартуляе на воду спущено еще три крупных морских корабля. Сейчас набирают отребье в команду из местных и пришлых наемников. Кто будет возглавлять эти суда, еще не решено.

— Не плохо, Дад, очень неплохо, — каждый шаг Эгды они отслеживали, но казалось княгиня все же идет на один впереди. — С чего бы ей укреплять границу с Хамуном? У них же перемирие еще на 2 года. Что еще?

— В Матагалату и Эсхер опять направлены рекрутёры.

— Когда же потоки этой погани иссякнут? — печально, но факт, у Эгды был прекрасный источник восполнения резерва армии — Долина Эха, которая превратилась из нейтральной торговой зоны между граничащими с ней государствами в оплот пиратов и наемников со всех краев Артрона, а возможно и всего Тирсека. — Мне впору начать курить трубку вместе с тобой, Дад, — Эт слегка нервничал, предвкушая, что самое интересное Палад оставил на закуску.

— И теперь самое важное, сынок, — Дад немного помедлил, держа интригу и наслаждаясь юношеским задором короля, который уже не мог спокойно сидеть в кресте и ерзал от нетерпения.

— Ну же, генерал, твои методы пыток слишком жестоки! Вероятно, ты испытал на мне весь свой арсенал!

— Мы плохо молимся нашим богам, сынок, а Эгда — хорошо.

— Я не понимаю тебя, не говори загадками, выкладывай все как есть, Дад. Этэ — наместники Великого Дракона, нам уже давно дали понять, что не будут вмешиваться в нашу возню, пока действия кого-либо не приведут к нарушению магического баланса, что само по себе невозможно. Где мы, и где высшая магия? Дад, скажи, я не прав? Им, хоть перебей мы друг друга — все едино.

— Действительно, сир, Этэ повели себя странно в данной ситуации, но не мы им судьи, — Дад скрестил руки и принялся разминать костяшки пальцев, хрустя суставами. — Рычаги воздействия на них отсутствуют. Возможности шпионить на территории Галл'Этэ у нас нет, и вряд ли когда-либо она нам представится.

— Но почему ты не хочешь верить в Свет, который по логике вещей должны нести в наши земли эльфы? Возможно, мы что-то сделали не так, не смогли донести до послов Присветлых истинное положение вещей.

— Этан, твой юношеский максимализм и вера в Свет, приведет тебя к неверным выводам. Ты не хочешь видеть реалии, ты витаешь в облаках. Надеяться на эльфов глупо. Они дали нам понять, кто мы, и кто они. Их заботит лишь личное благополучие, мы им помеха, а точнее сказать ненужный нарост на теле Тирсека. Сдается мне, они рады, что мы уничтожаем друг друга сами.

Дад не хотел обсуждать с юношей эти неоспоримые факты. Эльфы предали свои идеалы, возможно сознательно, а возможно непреднамеренно. Сейчас судить об этом было сложно. Но надеяться на помощь Этэ в войне с Исраиром не приходилось. Они, отделившись от всего остального мира людей — так называемой Офы — магической стеной, жили своей неведомой жизнью, совершенно не напрягаясь проблемами людей.

Генерал печально наблюдал начало агонии людской веры. Как можно разумному человеку покланяться богу, наместники которого, отвергают мольбы о помощи? Как можно верить в Бога, которого не видишь и не чувствуешь? Верить в сказку, легенду, вымысел невозможно. Лишь безумцы могут покланяться деревянному идолу или мифическому существу. Вера покидает их землю. Дад, был рад лишь одному, он уже не увидит анархии, которая захлестнет Артрон, он не увидит гибели людского рода, потерявшего своего Бога.

Мысли старика прервал Этан, который настойчиво требовал разъяснить ему смысл недавнего высказывания по поводу слабости веры ланийцев.

— Нашлась причина, которая не дает нам возможности защищать морскую границу. Торговать и водить корабли по морю.

— Ты меня удивляешь, Дад, — возмутился король, — причина известна — это Зверь. Он топит суда и наводит ужас на моряков.

— А откуда бы ему взяться в спокойных водах Якиса? — съязвил старик. — Отродясь морской нечисти не было вблизи Артрона. Да и вообще у нас с этим делом никогда проблем не было.

— Что ты хочешь этим сказать, Дад, я не понимаю тебя.

— А то и хочу сказать, что Эгда на груди таскает кусок Огненного камня, размером с пол ИУОЛАНЫ, а камешек то ярко лазуритового цвета, так и пышет магией, доверху забит морской силой Шахров.

Этан заломил бровь.

— Откуда у тебя столь глубокие познания о силе Огненного камня и его возможностях? Шахры? — Этан, улыбнулся, явно не веря старику. — Наш мир создан Огнем, мы дети Огня и наш повелитель Великий Хайр и его младшая сестра Сит. Брат Шахр не ведает нашей землей.

— И мне пришлось покопаться в пыльных залах библиотеки Ульи, — Дад хмыкнул, раздосадованный, что юноша ему не верил. — Я вижу, Эт, ты тоже силен в исторических летописаниях о Великих Хайрах. Но, сдается мне, источники, которыми мы владеем, не в полной мере раскрывают нам истину, сынок.

— Княгиня Эгда давеча устроила показательное выступление для своих головорезов и продемонстрировала силу Лазуритового камешка, призвав в бухту Тартуляя своего монстра. Дад заржал в голос: — Половина новобранцев бежала так, что пятки сверкали. Сейчас, наверное, в Эхо отсиживаются, как крысы, остальным отдам должное, пришлось только штаны стирать.

— Дад, как мы будем сражаться против Богов? Ответь мне, — в глазах Этана застыл ужас.

— Сынок, я могу тебе сказать на это лишь одно, — генерал приподнялся с кресла, подошел к королю и положил ему на плечо свою еще достаточно сильную руку. — Достойно, с честью и Верой в себя, больше нам надеяться не на что.

Этан встал и медленно подошел к столу. Взял свиток и, немного помедлив, протянул генералу.

— Я составил и подписал Предложение о военном и брачном союзе с Ритосом, планирую отправить немедля. Как думаешь, стоит ли игра свеч исходя из последней информации, которой мы владеем?

Палад прочитал послание, а затем, подмигнув королю, добавил:

— Помирать лучше под свадебный марш, чем под плач матерей и стоны раненных. Если дельце выгорит, то может мы повоюем подольше. Отправляй послание самым быстрым лачином19, в воздухе Эгда еще не имеет власти над нами.

Глава 12. Немного о женской тактике и стратегии

Женщина верит, что дважды два будет пять, если хорошенько поплакать и устроить скандал.

Джордж Элиот

САЛАЙ

— Я тебя ненавижу!

— Действительно польщен, милая, но все же..., — я уцепился передними лапами за корзинку и попытался в нее залезть.

— Не будет ли прекрасная леди великодушна и не пустит ли она меня в лукошко?

Оникс довольно грубо отпихнула меня ногой в сторону, продолжая практически бежать по пустынному тракту. Я еле поспевал.

— Я устал... спать хочу... мяяяяв...

— Перебьешься, сволочь, — злобно прошипела девчонка, даже не обернувшись.

— Ну, Они, детка...

-Что-о-о?

Девушка резко развернулась в мою сторону и начала надвигаться, словно грозовая туча. Если бы взгляд мог убивать, то я бы уже был маленьким трупиком с облезлым хвостом, валяющимся посередь дороги, одинокий и никому не нужный, окромя тяжелых колес проезжающих мимо телег. Но, данной техникой убийства Оникс не владела, к моему великому счастью.

— Детка? Ишь ты, нашел детку, — Оникс орала на всю округу, благо поблизости никого не наблюдалось. — Вот уже урод... ДА-ДА... Ты урод... МОРАЛЬНЫЙ...И не смей прятать глаза, когда я с тобой разговариваю, — она наклонилась ко мне и взяла за баки. Хорошо, хоть так, в лесу на полянке, она мне чуть уши не оторвала в порыве страстей.

Я не сопротивлялся, стойко снося очередную трепку. Когда же эта симпатичная мегера успокоится? О Пушт, дай мне терпение!

Помнится, когда девушка, материализовавшись на опушке, предстала пред мои очи, я практически лишился дара речи. Она была чудесно мила, таинственно загадочна и неожиданно прекрасна. Ее образ законченный и зрелый, завораживал, а волны нежного тепла, шедшие от нее, захватили меня в плен. Совершенно другая женщина стояла передо мной. Не было в ней мальчишеской беспечности и неопрятности, из-за которой я не увидел ее такой, какой она была сейчас. Ее длинные ресницы были слегка опущены, она кокетливо (кто бы мог подумать!) отвела взгляд в сторону и стояла, ожидая чего-то.

Я замер посреди поляны с открытым ртом и боялся спугнуть это чудесное видение.

Оникс что-то сказала. Потом как-то странно на меня взглянула.

Я промямлил в ответ явную несуразицу, и мысли мои побежали в другом направлении. Сейчас до меня начало доходить, что все свои планы придется засунуть глубоко под хвост и начать напрягать серое вещество, выдумывая новые. Как я смогу оставить без присмотра такую милую особу? Конечно, никак! Я просто обязан неустанно следить за тем, чтобы никто не смел даже близко подойти к такой хрупкой и беззащитной девушке. Никто! Только я!

Пока я фантазировал по поводу нашего совместного будущего, Оникс, недолго думая, молнией метнулась ко мне, вцепилась в шкуру мертвой хваткой и полезла считать клыки.

Как я жестоко ошибся, поверив в коварное перевоплощение этой жуткой особы. Вот она — ее натура: выждать удобный момент и нанести удар в спину.

Лии ухахатывалась, не обращая внимания на мои мольбы о помощи, а я, пытаясь вырваться, лихорадочно соображал, чтоб такое выкинуть и заставить эту ведьму от меня отцепиться.

Идея пришла неожиданно. Я расслабился, замедлил дыхание и обвис, словно тряпка на руках мучительницы, а для пущего эффекта высунул язык и закатил глаза.

Зря я осуществил свою бредовую идею прикинуться дохлым, ох, зря. Лучше бы я задохнулся в ее руках на самом деле.

Поначалу мне даже льстило, что она, эта мерзопакостная стервочка, так по мне убивается. Ее скорби не было предела. Сначала она застыла, словно статуя. А затем, осознав происшедшее, долго пыталась привести меня в сознание: дышала мне в рот, практически ломая ребра давила на сердце, ритмично двигала всеми моими лапами в разные стороны. А потом, взяв мое тело на руки и уткнувшись в него лицом, начала выть, словно волчица.

Выла долго.

Я устал.

— Твоя логика — неожиданно привела тебя к тому, что сейчас ты похожа на распухшее красное безобразие, которое ужалил рой дикий пчёл, — брякнул я, не подумав.

Ониэ медленно оторвала себя от моей, насквозь пропитанной ее слезами шкуры, и ошарашено уставилась на меня. Всю ее красоту винторогая корова языком слизала, и теперь я узнавал свою напарницу. Она вернулась!

Что было дальше, до сих пор вспоминаю с тихим ужасом. Я получил полную порцию брани и визга, на второе была истерика, десертом послужило рукоприкладство и уверение в том, что со мной она больше не разговаривает.

Последнему я был несказанно рад, но и в этом мне не повезло. Молчание продлилось не долго.

— Они, я извиняюсь, молю о прощении, валяюсь в пыли у твоих длинных прекрасных ног, топчи меня ими топчи, я стерплю, что угодно... Я буду облизывать кончики твоих сладких пальчиков, мррр.

— Извращенец, фу, — девушка почти брезгливо отстранилась и убрала руки от моей многострадальной поредевшей шерстки. Наконец-то! Значит не по нраву тебе такие речи, хе-хе? Будем знать.

— Хотя, вообще-то это ты должна мне вычесывать хвост три раза на день, — не сдержался я. — Это ж ты меня чуть не угробила из-за своих далеко идущих выводов.

— Лучше заткнись.

— Уже молчу.

Девушка двинулась дальше, прибавляя скорость.

— Они...

— Кого-то попросили закрыть пасть. Ты не напомнишь, кого именно?

— Без обид, но все же, куда ты так бежишь?

— От тебя подальше, к людям поближе.

— А-а.

Я трусил следом за ней, ощущая себя гончей. Это утомляло и напрягало.

— Ненавижу тебя.

— Я уже знаю.

— И тебя, и этот треклятый лес, и эту долбаную дорогу в никуда, — Оникс остановилась и пнула со всей силы первый, подвернувшийся ей, камень.

— Скоро деревушка на нашем пути, — догоняя девушку, проскрипел я. — Но не уверен, что нас пустят на ночлег. Лучше в лесу заночевать.

— Ага, я значит в лесу, а он где-нибудь на уютном сеновале, — на удивление тонко подметила Оникс. — Я тоже хочу.

— Ты уверена, милая? — озадачился я, желая понимать ее буквально.

— Что за тон? Конечно. Уж лучше на сеновале, чем в лесу под елкой. Странный ты какой-то, котик, — обиделась девушка.

— Ну да, ну да... конечно... конечно...

— Вот только давай без этой твоей загадочности и полунамеков на несуществующую угрозу, — отрезала девчонка. — Меня порядком утомила твоя экскурсионная программа по местным заповедникам дикой природы. Надоело уже листом подтираться.

— Фу, какая ты ...., — я, шутя, скривился. — Какая ты...

— Какая есть, — не дала мне закончить свою мысль эта несносная дамочка. — Мой отдых нагло кем-то прерван, меня лишили приятного мужского общества и подсунули взамен несносное животное, которое пьет мою кровушку и выводит из себя ежесекундно.

Я практически оскорбился, но благоразумно молчал.

Оникс, бросив на меня злобный взгляд, продолжала тираду:

— Пятизвездочный отель чудесным образом превратился в ночлег на свежем воздухе, а теплая ванна с аромо-маслами и мягкой пеной трансформировалась с ледяной ручей.

— В том отеле было всего пять звезд, а у тебя все небо, — решил я подбодрить Они, но видно неудачно.

— Да что ты понимаешь? — с горечью сказала девушка. — Ты — зверь ... и тебе хорошо в лесу, а я женщина — человек и желаю комфорта. Я хочу спать на чистых простынях в большой мягкой кровати...

— В приятном мужском обществе, — закончил я за нее, цинично уворачиваясь от ноги, целящейся мне под хвост.

— И вообще, я хочу принять ванну, выпить ... побольше и забыться....

— В том же обществе, а возможно и в новом... чего ж повторяться, — я сегодня был явно в ударе.

Оникс от злости покрылась белыми пятнами и, силясь догнать меня и надавать тумаков, споткнулась и растянулась поперек дороги.

Я на всякий случай отбежал подальше и, гордо задрав хвост, праздновал свою маленькую победу.

Подниматься с пыльной дороги девушка не торопилась, она лежала пластом и только плечи ее немного подрагивали. Прислушался. Плачет. Я, обреченно повесив хвост, поплелся к ней утешать. Благоразумно усевшись на расстоянии вытянутой руки от девчонки, молчал, не зная какие слова подобрать. За что мне все это? Кому я перебежал дорогу?

— Ониэ, детка....

Плач прекратился. В воздухе повисло напряжение.

— Милая Оникс, я хотел сказать....

Всхлипы возобновились.

— Так случилось, — мямлил я, — что мы очень неудачно выбрали местечко нашей высадки и до цивилизации топать еще далеко.

О, что я несу.... Всхлипы сменились ревом.

— Я что-нибудь обязательно придумаю...

Амплитуда тряски плечами удвоилась.

— Хорошо, хорошо, — сдался я. — Мы пойдем в деревню и попробуем сторговать лошадь.

Они подняла с дороги лицо и заинтересованно решила прояснить детали только что озвученной глупости:

— Лошадь? Надеюсь здесь лошади стандартные, не такие, как местные коты?

— Стандартные, стандартные.....

И еле слышно добавил: — Почти.

— Это хорошо... на лошади я немного ездить могу, — уже веселее добавила девушка. — Так .... доводилось......надеюсь галопом не придется..

Затем на ее лице появилось выражение глубокой задумчивости, переходящей в кому.

— У нас же нет денег, как же лошадь-то торговать?

— Зато у нас есть заревой корень, милашка, — подмигнул я озадаченной девчонке. — Нам, главное, найти мужичка, у которого имеется достойная нас лошадина, и можно считать, что транспортом мы обеспечены.

— Надеюсь, ты меня просветишь по поводу этого корня, киса?

— А надо?

Оникс уже стояла, отряхивая плащ от пыли и недобро косясь в мою сторону.

— Салай, у меня складывается стойкая уверенность, что честь заниматься покупкой выпадет именно мне, — съязвила девчонка.

— Ты, ко всем твоим достоинствам, еще и ясновидящая? — деланно удивился я.

— Ты опять за свое? ...Плешь тифозная.

— У меня язык не поворачивается назвать тебя воспитанной и культурной женщиной, милая. Я от тебя узнал столько интересных бранных слов, что мне обзавидуются все наши ученые.

— Не зли меня лучше, — услышал я банальный ответ на мое вероятно неуместное замечание. Бесполезно, не прошибаемая броня у этой занозы.

— Маленький кусочек этого корня дает силу заниматься утехами тела на протяжении всей ночи, а то и всего дня, и не чувствовать усталости, а лишь блаженство и негу. ... Это если говорить коротко и культурно выражаясь, — помедлив, добавил я.

— Ага, стимулятор значит, — быстренько смекнула Они. — Батюшки, так я ж приличный кусок счавкала утречком. Этот корень только на мужчин действует? — с надеждой в голосе пропищала девчонка.

— На всех действует, только мужикам он нужнее будет.

Оникс схватилась за сердце.

— И ... что ...теперь?

— Расслабься и получай удовольствие, — а что я еще скажу, хе-хе.

Глаза девчонки стали большими и круглыми, а рот невольно приоткрылся.

— Не..., я в деревню не пойду, — девушка развернулась и направилась в лес.

— Они...

— Не пойду я, — уже скрывшись за деревьями, прокричала та.

— Они, возвращайся...Лии сняла с тебя истому, что ж мы враги сами себе?

Девушка выглянула из-за дерева и недоверчиво сощурившись, спросила:

— Точно-точно?

— Правда-правда...

— Правда-правда-правда?

— Точно-точно-точно. Клянусь своим Хвостом.

— Ну... если хвостооом, — девушка подошла ко мне и взяла на руки. — Тогда спасибо, Лайчик. — И чмокнула меня в нос.

Глава 13. Хмурое утро в Хамуне

Тираном называется человек, который в каждом видит цель как в тире.

NN

Хамун, столица Рамита. Дворец Дупу — резиденция царя Ритоса Свирепого.

Хмурое утро застало Ритоса в тронном зале. Его огромный свод угрюмо взирал на него, давя мрачным величием. Тусклое освещение бросало на пол перед его ногами жуткие пляшущие тени. Они стремительно подбирались к нему, готовые поглотить, сожрать, уничтожить. Черно-серые монстры, словно бешеные псы, рвались с цепи и яростно пытались дотянуться до своей жертвы. Ритос невольно дернулся, когда одна из теней лизнула край его казакина.

Правая рука уже порядком затекла. На протяжении долгой и тягучей ночи она поддерживала голову царя, который словно застыв в камне, неподвижно сидел на троне и обдумывал будущее Хамуна. Тяжелый полог на витражах был небрежно запахнут, и утреннее слабое солнце едва могло пробиться сквозь пелену облаков и тяжесть ткани, закрывающей ему путь. Но, все же, смелые одинокие лучи тепла и света смогли добраться до тронного зала дворца Дупу — любимого места ночных уединений царя Ритоса Свирепого.

Они, бесстрашные войны света, смело вступили в бой с мерзкими исчадиями тьмы, которые преследовали властителя всю ночь, вынуждая ждать помощи. Что можно противопоставить Тьме? Лишь Свет. Он, беспощадный, великий воин не может сражаться с тенью. Он слаб и беззащитен пред Тьмой.

Ритос медленно приподнялся и обреченно шагнул навстречу армии черно-серых монстров. Но тени отступили, словно почуяв опасность. Притаились в шаге, продолжая выплясывать дикий танец смерти. Ритос, застыв на мгновение, стряхнул с себя оковы оцепенения, которые наложила на него гнетущая бессонная ночь, и направился к окнам, желая впустить слабый и тусклый свет под своды зала. Тени бесновались, пытаясь его остановить, они отчаянно бросались на его сапоги, но помешать царю оказались не в силах. Ритос резко сорвал покров, и тяжелая пыльная ткань рухнула к его ногам, открывая путь пасмурному, но, все же, утру будущего дня.

На шум подоспел Крод — личный секретарь и советник царя, который в такие моменты неустанно нес вахту под дверью Ритоса.

— Сир, — молвил, тот, и его оклик эхом полетел по зале, сотрясая воздух и выводя царя из транса. — Прикажете готовить завтрак?

Ритос медленно обернулся к советнику. Его усталый взгляд остановился на Кроде, и тот как обычно почувствовал неимоверную тяжесть, которая всегда наваливалась как лавина на любого собеседника царя. Крод уже смирился с этой неприятной особенностью общения с владыкой и относился ко всему философски, что, по уверению самого Ритоса, помогло ему задержаться на посту и еще оставаться в живых. За долгие годы, что Крод служил при дворе, он единственный нашел подход в свирепому, жестокому, угрюмому, но все таки величайшему из царей Хамуна, Ритосу, заставив последнего нуждаться в нем ежечасно.

— Завтрак подождет,— пророкотал порфиронец. — Буди Лакиру, я требую ее к себе немедля, пусть поторопится.

— Где изволите принять, царевну, повелитель? — поинтересовался Крод, озирая мрачную залу отягощенную беспорядком и промозглым ночным холодом, еще не ушедшим из ее чертогов.

— Здесь, — отрезал Ритос, поворачиваясь обратно к витражу.

— Сир... я посмею заметить, — слова Крода ударились о зловещее молчание со стороны монарха, и рассыпались, словно осколки стекла на синий мрамор пола тронной залы.

Советник не отступался, его ценили за упорство, настойчивость и смелость. Зачем разочаровывать монаршую особу. Крод предпринял вторую попытку донести до Ритоса, что не пристало юной деве, которую ждет не совсем приятный разговор, топтаться в огромном мрачном зале и взирать на отца снизу вверх, трясясь от страха и холода.

— Сир, для Вас готова теплая ванна, которая поможет смыть ночную усталость и построить ваши мысли и чувства в стройные ряды. — Крод, сделал паузу, наблюдая за реакцией Ритоса, а так как гневного протеста не услышал, еще смелее продолжил: — Вас ожидает чарка эриса, думаю, сейчас Вам, владыка, она не помешает.

— Крод, ты плут, каких, поискать, — Ритос сцепил руки за спиной, но не повернулся. — Где ты достал эрис, мошенник?

— Смиренно прошу позволить мне эту информацию оставить при себе, сир, — Крод склонился в легком поклоне, пряча победоносную ухмылку.

— Что ты хочешь от меня?

— Я смею просить Вас, владыка, немного отдохнуть и через час принять царевну Лакиру в саду или в кабинете.

— В кабинете, через полчаса, — Ритос шумно выдохнул и, грохоча тяжелыми сапогами, вышел вон.

Широко улыбаясь, Крод последовал за царем.

* * *

Погода не располагала к раннему пробуждению, и юной царевне совершенно не хотелось покидать уютную и теплую постель, хотя она уже давно проснулась. Кутаясь в мягкое одеяло, Лакира мечтала. Ее девичьи глупые грезы были о прекрасном принце, который полюбит ее всем сердцем и спасет от постылого и скучного прозябания в родительском замке. Принц ее мечты прекрасен, добр и чуток. Он окружит ее заботой, будет чтить и уважать. Он, ее идеал, никогда, ни видом, ни помыслом, ни поступком не напомнит ей черствого и жестокого отца. Он совсем другой — мягкий, нежный и преданный. Его золотистые локоны зачаровывают, а взгляд заставляет трепетать сердце и приводит в истому. Как хочется коснуться его щеки, а лучше прижаться к нему всем телом и почувствовать стук его сердца.

Шорох легких шагов прервал царевну на самом интересном месте, воздушный замок ее грез таял на глазах, но успел заверить Лаки, что обязательно вернется следующей ночью в сновидениях.

На милом личике юной царевны огромными рунами читалось разочарование и обида на того, кто помешал ей. Вынырнув из облака перин, девушка воззрилась на свою компаньонку леди Свею Одерта, которая подкрадывалась к торчащей из-под одеяла пятке Лаки, выказывая всем своим видом прямые намерения покушения на особу царских кровей.

Оценив опасность, Лаки молниеносно засунула ноги под защиту перин, и с победоносным визгом швырнула подушку в коварного врага. Не ожидавшая нападения, Свея приняла снаряд на передний фронт, а если выражаться точнее прямиком в лоб, теряя на ходу важные части укрепления свой прически. После неудачного отражения атаки, растрепанной, но не сдавшейся леди оставалось лишь последнее — негодуя на царевну, Свея с разбегу плюхнулась на кровать к Лаки и принялась ожесточенно ее щекотать, не обращая внимания на вопли извивающейся жертвы.

Наконец утомившись, девушки раскатились в противоположные стороны широкой кровати, переводя дыхание.

— Бурное... утречко ...выдалось, — Свея приподнялась на локте, попутно выпуская свои длинные вьющиеся темно-каштановые локоны из плена уничтоженной укладки.

Девушка была немногим старше своей госпожи, и поэтому их отношения быстро перешли из разряда официальных в глубоко дружеские. А за неимением близких и теплых отношений со своей старшей сестрой Астой, Лакира быстро привязалась к веселой леди Свее и считала ее названной сестрой, в ущерб здравому смыслу и воле отца.

Леди Одерта была не угодной личностью при дворе царя Ритоса. Но благодаря старинной дружбе покойного дяди девушки и советника Крода, Свея сейчас находилась при младшей царевне, в то время как остальные ее родственники были казнены за пособничество государственным преступникам. Таким именно для леди Свеи до сих пор оставалось загадкой. Лишенная наследства, всех титулов и привилегий, девушка приняла помощь Крода как дар богов. А дружбу с царевной всегда ставила превыше своих собственных интересов, а также интересов других лиц, заинтересованных в получении интимных подробностей жизни царственных особ. Вероятно, такие качества и помогли юной леди Свее остаться в живых и успешно служить при дворе, стараясь как можно реже попадаться на глаза Ритосу.

Лакира взяла гребень с прикроватного столика и подала своей подруге.

— Спасибо, госпожа, — Свея приняла гребень и занялась собой, не прекращая следить за царевной взглядом.

— Ты опять за старое, Сво? — обиженно произнесла Лакира, и, спрыгнув с кровати, уселась перед зеркалом. — Забываешь наш с тобой уговор? Да?

Лакира расправила плечи, пригладила свои прямые и гладкие как шелк волосы, а потом, брезгливо схватив их в пучок, свернула на макушке валиком и заколола шпилькой.

— Уговор о том, чтоб хотя бы наедине ты не называла меня госпожой, — молвила недовольная своим отражением царевна.

Свея поднялась с кровати, подошла к Лакире и встала у нее за спиной.

— Прости, Лаки, я, конечно, помню, — девушка заглянула в зеркало через плечо царевны и улыбнулась отражению. — Почему грусть-печаль на этом милом личике?

Лаки еще сильнее надула губки и легонько дернула подружку за шаловливые локоны, покрывалом накрывшие их двоих.

— Ненавижу свои прямые, словно палки, волосы, и их цвет тоже, — Лаки взглянула из-под лобья на отражения в зеркале. — У тебя такой глубокий насыщенный цвет, а кудряшки — просто верх совершенства, Сво. Давай меня перекрасим хотя бы?

— Глупая, — Свея легким движением руки выдернула шпильки их прически царевны, и шелк волос цвета светлого шоколада рассыпался по плечам Лаки, слепя своим чарующим блеском.

Леди Одерта принялась расчесывать волосы царевны, совершенно не замечая недовольства последней.

— Таких как у тебя, нет ни у кого больше, милая, — Свея наклонилась к самому уху Лаки, вдохнула аромат ее волос и прошептала: — А еще они пахнут лесным медом, и на ощупь они нежнее шелка. А цвету их завидует вся прекрасная половина Хамуна.

На губках царевны появился намек на улыбку. Сво продолжала:

— Твоя смугловатая кожа и медовые глаза, высокие скулы и губки, как алые цветы Моко в обрамлении этих волос..., — Свея закинула пряди к лицу царевны и жестом указала на зеркало, моля Лакиру повнимательнее присмотреться к своему отражению. — Сведут с ума любого прЫнца, — подытожила она, довольная результатом проделанной работы.

— Ты уверена? — Лаки уже увлеченно любовалась собой, забыв о недавних сомнениях.

— Еще бы, — подтвердила подруга.

— Мне любого не надо, Сво, — девушка уже вприпрыжку скакала в сторону уборной, позабыв о манерах и служанках, которые обязаны были ей прислуживать при омовении. — Ты же знаешь, что мне нужен только один, другие не интересны.

Свея машинально последовала за царевной, но вовремя опомнившись, осталась в спальне. Лакира не любила, когда с ней нянчились и слишком усердно угождали, тем самым вторгаясь в ее личное пространство.

Сквозь приоткрытую дверь компаньонка могла слышать плеск воды и пространные рассуждения Лакиры о соискателях ее руки и приличной части земельных угодий в районе береговой линии Якиса. Ломоть увесистый и многими желанный. В данном случае акцент делался не столько на очаровании, достоинствах и красоте юной царевны, сколько на приданном, обещанном за ней и выгоде от родственного союза с Ритосом.

— Вот скажи, подруга, как мне может понравиться жадный, хитрый и скользкий тип, такой как далий Тенанго Тропен а'Скора Ридоф V? — громко возмущалась Лакира, окунаясь в теплую воду и смывая с себя последние остатки сонливости. — Староват он для меня, да и мелковат. Никакой романтики.

— Угу, точно подмечено, — подтвердила Свея, подойдя вплотную к двери уборной и бросив Лакире пушистую утирку. — Аккурат по плечо будет.

Девушки дружно захихикали, вспоминая последний визит далия в Хамун на бал в честь Юбилея царя Ритоса. Тогда Тропен впервые подал предложение о браке с Лакирой, и, поспешив в своих выводах, пригласил царевну на танец. В ответ на столь скороспелое решение Лакира не преминула поиздеваться, и встала в пару с далием, предлагая вести в танце. Оскорбленный Тропен в тот памятный вечер удалился ни с чем, но упускать шанс породниться с Ритосом был не намерен. Слишком многие блага сулил ему союз с Хамуном.

— Или эти ужасные варвары с севера! — продолжала обсуждать своих ухажеров царевна, заканчивая утренний моцион. — Мерзкие дикие гурунэ'. Им бы только убивать и захватывать чужие земли.

Свея уже бережно закутывала Лакиру в мягкий халат и распускала забранные волосы царевны, чтобы посушить их ненароком намоченные концы, не забывая бодро соглашаться с мнением той.

— Чиротикэ, старший сын Онду, недурен собой, Лаки, — вдруг начала защищать северян леди Одерта.

Лакира резко повернулась к подруге, забрызгав ее каплями воды, стекающими с мокрых кончиков волос, и внимательно посмотрела той в глаза:

— Ты ему симпатизируешь, Сво? Этому мужлану, этому дикарю?

— Нет... нет, — поспешила успокоить ее Свея, стряхивая воду со своих длинных и пушистых ресниц. — Я пытаюсь найти хоть что-то положительное в этом варианте.

— Этот вариант еще хуже, чем склизкий далий, — Лакира опять уселась перед зеркалом и принялась расчесывать волосы.

— Хм, почему? — деланно удивилась компаньонка, застилая кровать и доставая самое скромное платье из гардероба царевны.

— Ты заглядывала в глаза этому Чиротикэ?

— Не доводилось.

— И не заглядывай, испугаешься до смерти, подруга, — Лаки нервно передернула плечами, отгоняя жуткие воспоминания. — У него взгляд безжалостного убийцы, хладнокровного садиста...

— И от всех гурунэ' несет дохлятиной, — подытожила Сво, подойдя к Лакире и протягивая той платье.

Девушки опять звонко засмеялись, а Свея продолжила:

— Лаки, я просто умираю от любопытства... Хааа. ... Мне очень хочется узнать, чем гурунэ' обрабатывают мех невинно убиенных тварей, чьи шкуры они носят на себе? Вонь же стоит от них невыносимая....

— И ты еще искала что-то положительное в этом варианте? Ты мне вообще друг или враг? — Лаки взяла платье и стала примерять его перед зеркалом. — Сво, ты представляешь меня в этих вонючих шкурах? По мне так это ужасное платье намного лучше. Кстати, почему именно это? Получше ничего не нашлось?

— К папочке на аудиенцию лучше в ...этом.

— Зачем я ему в такую рань вдруг понадобилась?

— Старина Крод сказал, что получено еще одно предложение о браке.

— Далий никак не успокоится? — Лаки уже облачилась с серое глухое платье, напрочь скрывающее все ее прелести, и не дающее взгляду зацепиться на фигурке девушки. Лаки осмотрела себя в последний раз и прокомментировала уведенное: — Я бы еще добавила самую темную вуаль, что бы вообще не встречаться взглядом с родителем, но, думаю, будет перебор. Так что, Сво? Это опять далий или кто-то новенький?

— Новенький, новенький, — улыбалась компаньонка.

— Подробности, пожалуйста, мое царственное величество требует подробностей.

— За подробностями к папеньке, и только к нему.

— Откуда в тебе столько жестокости? В твоих жилах, вероятно, течет варварская кровь, — Лакира, подбоченившись, двинулась в сторону подруги, загоняя ее в угол спальни. — Признавайся, грешила твоя прабабка с гурунэ'? Теперь я понимаю откуда у тебя симпатия к милашке Чи.

— Лаки, — оправдывалась леди Одерта. — Лаки подруга моя, я действительно не в курсе подробностей. Попробуй попытать Крода. Этот хитрец всегда знает обо всех и вся.

Их прервал стук в дверь.

— Войдите, — произнесла Лакира, отступая от подруги на почтительное расстояние. Леди Свея поспешила пристроиться за плечом царевны, выжидая.

В спальню вошла служанка и доложила об аудиенции. Царь ждал младшую дочь в кабинете и уже выражал недовольство ее отсутствием.

— Поторопитесь, госпожа, — Свея подтолкнула царевну к выходу. — Скоро Вы все узнаете сами.

Глава 14. Осколки надежды

Он шел по трупам идущих к цели.

Станислав Ежи Лец

Долина Эха. город Эсхер.

Знойный день и в этот раз остался банальным, перетекая в душный и липкий вечер. Путнику, шагающему вдоль вонючих узких улочек западной окраины Эсхера, не самому удачному месту для поздних прогулок, приходилось не сладко. Его высокая и стройная фигура была наглухо укутана в плотный черный плащ, полностью скрывающий своего хозяина от любопытного взора случайных прохожих. Широкий капюшон прятал лицо человека, и, лишь изредка, можно было увидеть тонкую аристократичную руку с длинными пальцами, украшенными дорогими перстнями, которую тот высвобождал из-под полога своего одеяния, чтобы натянуть край капюшона на лицо еще сильнее. От духоты воздух в лишенных сквозняка проулках превратился в зловонную и вязкую субстанцию, дышать которой легкие отказывались. Но человек продолжал быстро идти по улице к намеченной цели. В сумерках фигура путника плыла по мостовой словно тень: легкая, ускользающая и бесшумная, оставляя после себя лишь слабое дуновение ветерка от разлетающихся краев длинного плаща.

Целью небезопасного путешествия служила убогая таверна на окраине города у самого подножья скал, которые окружали Эсхер со всех сторон света, кроме востока. Питейное заведение не пользовалось популярностью ни у местных добрых жителей, ни у заезжих купцов, ни у служителей закона и порядка. Дурная слава Орлиного гнезда давно распространилась за пределы Эсхера и бравым шагом маршировала по всей долине Эха, а так же за ее пределами. Если ваши мысли черны как ночь, а жажда мести гложет уже давно, вам пора посетить западные кварталы в поисках того, кто за умеренную плату возьмет решение ваших проблем на себя. Наемники, убийцы, беглые заполнили улицы крупных городов Эхо словно саранча. Когда это произошло, и что послужило причиной, никто уже не помнил, но все жители долины почувствовали на своей шкуре каково жить в постоянном страхе за жизнь и за нажитое имущество. Войны здесь не боялись. Опасение вызывало катастрофически нейтральное отношение властей к проблеме преступности и стихийной миграции на территорию Эха не самых лучших представителей общества.

Человек спешил. Уже достаточно долго он находился в Эсхере, ожидая хороших новостей и забросив свои прямые обязанности. Сейчас важнее всего было убедиться лично в том, что намеченный план приводится в исполнение и скоро желаемое осуществится. Проклятые гухузы20 знали толк в делах и умели торговаться. В течение трех полных лун не удавалось найти с ними общих точек соприкосновения, сначала расходясь в цене, затем в сроках, а в конце в исполнении взаимных обязательств. Но что значит жизнь без желаний, которые человек стремится осуществить? Путник был уверен, что именно его существование, вернее та жизнь, к которой он стремился, оказалась бы под сомнением, не примени он сейчас тактику опережения. Скоро, совсем скоро случится то, что должно случиться.

Мысли человека в черном плаще грубо прервали трое. Они следили за путником от центральной площади, на которой тот при дневном свете неосторожно продемонстрировал красивые перстни на своей руке, расплачиваясь с местным колдуном за какие-то снадобья. Жажда наживы помутила разум, трое проигнорировали то, что из-под плаща чужака выглядывал гриф отменного меча. Сейчас они окружили путника, окликая его и одновременно замахиваясь для удара.

Они атаковали одновременно, рассчитывая на численное преимущество и большую физическую силу. Забить человека, изрубить на куски, не оставляя шанса на отражение нападения. Лишь у одного, самого молодого из нападавших, вдруг мелькнула шальная мысль о том, что он видел у жертвы оружие. Но было уже поздно. Он замахнулся своим тесаком над головой путника, готовый разрубить человека надвое, но вдруг застыл на месте, чувствуя, что меч в его руках наливается свинцом и ускользает под тяжестью за спину, увлекая его за собой на землю. Звон металла эхом отозвался в его голове, а грудь прогрело влажное тепло, стекающее от горла. Парень искал стройную фигуру путника, но в плывущей пелене смог различить лишь жгучий взгляд эбонитовых глаз, жутких и прекрасных одновременно. Они смеялись над ним... Крик, сорвавшийся с потрескавшихся губ, захлебнулся и превратился в клокочущее бульканье. Лежа на горячем камне мостовой, еще не успевшем остыть от теплого дневного светила, парень чувствовал, как теплая река течет ему за спину, постепенно охлаждая тело и унося мысли вдаль. Из последних сил он приоткрыл веки и еще раз встретился с холодными взглядом, который навсегда запечатлелся в стекле его глаз.

Путник наклонился над последним, нападавшим со спины, любуясь, как кровь быстрым потоком покидает перерубленное горло. Запах теплой крови будоражил, заставляя собственную кровь бежать по жилам быстрее. Двое других, решивших идти в лобовую атаку, умерли быстро. Лишь одно скользящее движение и они рухнули на камни, а сердца их разорвались, проколотые скимитарами. Путник спешил, но все же он не смог сдержаться. Третий умирал медленнее. Наслаждаясь моментом, человек в черном плаще ждал, когда последняя капля сознания будет готова покинуть жертву. Он склонился над умирающим. Мальчишка все-таки взглянул ему в глаза, и тогда путник надавил на клинок, отсекая голову от тела.

Где-то рядом завыла собака. Человек поднялся, держа за волосы голову поверженного врага и рассматривая ее. В сумерках красивые белоснежные пальцы, сжимающие засаленные волосы отрубленной головы выделялись на фоне черноты одежд. Остатки крови медленно капали на булыжник, выстукивая незатейливый похоронный марш.

Вначале улицы послышалось цоканье когтистых лап по камню. Путник оторвал взгляд от окровавленной головы и повернулся в сторону приблизившихся животных. Во главе стаи бродячих собак стоял матерый пес, который почуяв кровь, привел соплеменников на поздний ужин. Другие члены стаи жались к нему, но не переступали черты, опасаясь человека в черном плаще. Вожак повел носом, ловя пьянящий запах крови и истошно завыл. Вся стая наперебой подхватывала его клич, срываясь на визг.

— Жалкие трусливые твари, — прошелестел шепотом человек и бросил голову собакам. Стая шарахнулась в сторону, и лишь вожак остался на месте продолжая сверлить горящими глазами фигуру путника.

— Лакомьтесь чужой добычей, если не можете поймать собственную, — добавил человек, перешагивая через трупы нападавших.

Он решил поторопиться и направился в Орлиное гнездо, на ходу вытирая окровавленное оружие о полу своего плаща. Бродячий пес проводил его взглядом до переулка, за углом которого вскоре исчезла человеческая фигура, а затем дал команду стае приступать к трапезе. Сам вожак не торопился. Он наклонился над отрубленной головой, вдыхая запах человека, который бросил ее к нему. Он нюхал долго, стараясь как можно лучше запомнить запах, чтобы потом, если вдруг судьба сведет их вновь, постараться избежать встречи с ним — человеком в черном плаще.

* * *

Глава 15.

Возможно нужно объединить с 14-ой

Надежда умирает последней, и хоронить её некому.

В. Румянцев

Хамун. Столица рамита. Дворец Дупу.

Лакира стояла перед дверью в кабинет отца и собиралась с мыслями, которые разбежались в разные стороны. Согнать их в кучу не получалось. Милый добрый Крод не оправдал ожиданий Свеи. На все вопросы он либо улыбался, либо начинал хмуриться, заставляя царевну волноваться еще больше. Сегодня с утра все, наверное, сговорились довести ее до нервного срыва от переживаний. Именно так, во дворце заговор против нее.

Лакей у двери смиренно ждал приказа, чтобы объявить царю о прибытии дочери, но видимо царевну поразил столбняк и она, застыв статуей на пороге, предпочитала отказаться от встречи с отцом. Слуга уже стал заметно нервничать и решил все-таки поторопить события:

— Кх, кхх...Госпожа...

Лакира подняла на него затравленный взгляд и слова застряли у мужчины в горле. Лакей потупился, он ничем не мог помочь царевне. Мог лишь открыть дверь и впустить ее туда, куда идти она явно не хотела.

— Извольте... доложить о моем приходе .... царю, — пролепетала девушка и нервно затеребила кончик поясной ленты.

Лакей поспешил выполнить приказ и распахнул массивную дверь царского кабинета, оглашая покои докладом.

Лакира шагнула в кабинет. Отец сидел за столом и прожигал ее недовольным взглядом. В руке у него был свиток, который он небрежно бросил в ворох бумаг на столе. Царевна не успела разглядеть на нем герб и закусила губку от досады.

Девушка была рада, что отец решил принять ее в кабинете. Это помещение ей было знакомо с детства. Светлое, теплое и родное. Часто она проводила здесь время, когда Ритос уходил в военные походы. Под неусыпным оком Крода царевна изучала древние тома и фолианты, читала летописи и дворцовые архивные записи, узнавая подробности жизни и деяний своей семьи. Эти стены и сейчас помогали ей выдерживать то напряжение и тревогу, которые она всегда испытывала в присутствии отца.

— Ты заставила себя ждать, — вместо приветствия молвил царь.

— Здравствуйте, отец.... Простите, отец, — Лакира присела в реверансе и опустила глаза.

— Я позвал тебя, чтобы сообщить о моем решении по поводу твоего замужества, дочь.

"Решение? ... Какое решение? За нее уже решили?" Сердце царевны бешено заколотилось. Кровь сначала прилила к лицу, а потом отхлынула, превращая девушку в бледное подобие живого существа.

Ритос медленно продолжал:

— Вчера я получил еще один патент на брак...

Лакира замерла, перестав дышать.

— Еще один...умник... хочет за мой счет решить свои проблемы...

"Почему улыбался Крод? Почему?". Лакира лихорадочно соображала, кто же мог послать этот злополучный документ. Ей хотелось верить в одно, но слова отца почему-то уводили ее от приятных мыслей и заставляли окунаться в жестокую действительность.

— Мне предложили ... породниться с неудачником и сопляком, — продолжал Ритос разговаривать сам с собой. — Я отказываю ему... Не видать ему моей армии, как собственных ушей, — уже орал царь, распаляясь до предела.

Ужас охватывал царевну от понимания того, что она слышала от отца. Сразу же отказать — это неслыханно. Это верх неприличия. Такой поступок должен иметь под собой серьезные причины.

— Кому ...вы... отказали... отец? — пролепетала царевна, прикрывая ладошкой губы.

Ритос взял со стола свиток и гневно швырнул его под ноги дочери.

Лакира медленно подняла пергамент, уже узнав печать. Ее рука дрожала так, что она не могла прочесть руны. Строки плясали у нее перед глазами, расплываясь в пелене слез, которые предательски затуманили взор.

— Отказываете... отказываете..., — царевна не могла осознать происшедшее. Просто не хотела верить. Она, с детства помнящая их первую и единственную встречу, его поцелуй... он целовал ее руку.... Лакира отказывалась мыть ее два месяца. Она и не надеялась, что он когда-либо вспомнит ее.

Он... ее принц... принц на белом коне...

— Отказываете?

Ритос, не замечая состояния дочери, продолжал рассуждать:

— На днях я отправляю подписанный патент Онду, его старший сын достоин стать моей правой рукой. Хамуну нужен сильный лидер. С ордами гурунэ' мы победим всех врагов, как внутренних, так и внешних.

Лакира практически не слушала отца, она что-то шептала, еле шевеля губами и крепко прижимая к груди свиток из Лании.

— Настал твой час принести пользу своему отцу, — Ритос презрительно взглянул на дочь и добавил: — Хотя бы так... На большее ты не годишься.... Боги, почему мои дети слабы и ничтожны, а Аста — всего лишь женщина?

Царевна пыталась найти опору, ее голова кружилась, и лишь слова отца эхом звучали у нее в ушах: "Отказал... Отказал". Он отказал ее Этану.

Девушка пошатнулась, неуверенно шагнув в сторону выхода. Ее сознание застлал туман, и ноги подкосились, увлекая хрупкую фигурку за собой. Лакира упала и провалилась в забытье, продолжая крепко сжимать патент короля Лании.

Ритос бегло взглянул на бесчувственную дочь и, немного помедлив, позвонил, вызывая слуг.

Первым в кабинет вошел советник Крод и, видя царевну, лежащую на полу, бросился ей на помощь. Убедившись, что девушка жива и дышит, он поднялся с колен, давая возможность слугам отнести царевну в ее спальню, и вопросительно уставился на царя. В этот раз Ритос, решил ответить.

— Пустое, Крод, это она от счастья. Нужно подготовить текст послания старине Онду, — Ритос взглянул на ошарашенного советника и злорадно улыбнулся. — Я решил породниться с дикими гурунэ.

— Вы отдаете малышку Лаки старшему сыну правителя Онду, сир? — решил уточнить Крод. Из последнего вчерашнего разговора с царем советник сделал вывод, что брак с королем Лании — вполне выгодная партия для Ритоса. Но сегодняшнее решение владыки ввергло советника в шок.

— Именно... крепышу Чи. И закончим нашу беседу на этом, Крод, оставь меня.

Советник, молча, поклонился и вышел из кабинета. Сейчас он намеривался направиться к себе в покои и подумать над происшедшим.

Глава 16. Выход в "люди"

Кошек не любит только тот, кто еще не встретил свою кошку.

Дебора А. Эдварс

ОНИКС

День активного занятия спортивной ходьбой близился к концу. Мне помогал держаться на ногах лишь тот факт, что населенный пункт виднелся на горизонте. Попытки неугомонного кота отговорить меня от посещения местной достопримечательности районного масштаба под названием Рединка не увенчались успехом. Я продолжала двигаться в заданном направлении и выслушивать нудное нытье Салая, который старался во всех красках живописать мне угрюмый нрав аборигенов, их далекие от цивилизованных обычаи и, самое главное, недружелюбный настрой к чужакам.

Моя броня оказалась крепка. Я поклялась сама себе, что верить на слово лживому негоднику нужно с большим пристрастием. И как в подтверждение своим выводам, постаралась испытать только легкое удивление от встречи с ехавшими нам навстречу сельчанами, которые поравнявшись с нами, вытянули свои удивленные лица, словно увидали диковинную тварь мезозойской эры, разгуливающую средь бела дня по дорогам их вотчины. Уверяя себя в том, что они поражены моей несравненной красотой в самое сердце, я решила поприветствовать ошарашенных ценителей прекрасного слегка заметным поклоном, пылким приветствием и голливудской улыбкой, которая, как мне раньше казалось, действовала безотказно.

Но прошли те времена, настали другие. Аборигены числом в два коренастых мужичка, жавшихся друг к другу на облучке, и одной пышнотелой тетки средних лет, до недавнего времени горделиво возлежавшей на мешках в возу, не возымели должного уважения к моим стараниям. Начисто лишив меня веры в собственную неотразимость, мужички начали выделывать в воздухе руками забавные кульбиты и плевать по сторонам. Баба тем временем, очухавшись от первого неизгладимого впечатления от встречи с иномирянами, то бишь нами, принялась истошно причитать и взывать к Пресветлой Деве-спасительнице.

Под эти страстные аккомпанементы представители сильного, но не самого смелого пола начали нещадно понукать угрюмых лошадок, тянущих тяжелый воз. Животинки тоже не преминули выразить солидарность с хозяевами по поводу наших скромных персон, шарахнувшись от меня, словно я показала им волчий оскал вместо милой девичьей улыбки, и, нервно всхрапнув, припустили во всю прыть с чувством глубокой уверенности "чем дальше от нас, тем дольше проживешь".

Странное чувство закрадывалось в мою наивную душу. Казалось, что забыли уточнить некоторые детали, которые я должна была учесть при общении с местным подвидом гомо сапиенс. Кот, молча, шагал рядом, всем своим видом показывая, что день прекрасен, птицы радостно щебечут, а я себя всего лишь накручиваю, вероятно, из моей врожденной вредности и подозрительности. Разговор о местных жителях Салай не возобновлял, что в свете случившихся событий казалось более чем странным. Но кто ж их поймет, этих сумасшедших котов.

На мое счастье до самого селения нам больше не попадались нервные местные жители, и мы достигли околицы Рединки без эксцессов и в полном молчании.

Я остановилась на пригорке, всматриваясь вдаль. Деревушка казалась обычной. Милые опрятные домики, словно грибы на опушке, рассыпались по долине. Хаотичность окраинной застройки постепенно сменялась строгими очертаниями прямых улиц, со всех сторон стремящимися к центру селения. В середине раскинулась главная площадь с большим солидным зданием, возвышавшимся над другими строениями. Вероятно местная администрация или офис блюстителей порядка. Рядом приютилась высоченная колокольня, на которой развевался стяг с гербом. Дома на окраине выглядели более уставшими и потрепанными жизнью, нежели те, которые я могла разглядеть в центре поселка. При каждом таком "домишке на отшибе" имелся небольшой сад-огород, бережно возделанный хозяевами. Все чинно, благородно и, можно сказать, привычно. Красивые резные заборчики, околица, ребятня, гоняющаяся друг за другом, размеренный быт сельских жителей, наводящий тоску с одной стороны, и подбивающий окунуться на время в сомнительную романтику села, с другой. Так... ради пополнения жизненного опыта и расширения кругозора.

Уже вечерело, и весь местный бомонд, видимо, собрался на центральной площади или направился отужинать по домам, так как улочки, в особенности на периферии, пребывали в опустении.

Присесть на дорожку было не на чем, так что я, мысленно перекрестившись, направила свои стопы к ближайшему дому. Кот упорно продолжал отмалчиваться, семеня следом за мной.

На полпути я вдруг услышала тихие всхлипы, доносившиеся из-за куста справа. Я остановилась и прислушалась. Действительно, кто-то громко шмыгал носом и ревел в полголоса. Решив проверить, заглянула за растеньице. Под кустом была обнаружена девчушка лет пяти-шести. Она сидела на земле, подтянув коленки к груди и уткнувшись в них личиком. Ее маленькие пушистые светлые хвостики забавно подпрыгивали в воздухе от сотрясавших хрупкое тельце рыданий. Вокруг нее крутилась обычная кошка дворянской породы и, что уж точно удивительно, невероятно родной дикой окраски. Проще сказать заурядная соседская Мурка в полоску, с рядовым хвостом, обычным набором усов, когтей, зубов и, самое главное, на мой взгляд, противно, пискляво, но традиционно мяукающая.

Кошка нас заметила первая. Она прекратила орать и уставилась немигающим взглядом сначала на меня, а потом на Салая. На шее животного красовался широкий красиво украшенный, видимо драгоценными камнями, ошейник, от которого змейкой струилась цепочка прямо в маленькую ручку девочки.

— Вот, смотри и учись, — восхитилась я, глядя на степенное существо, мирно сидящее у ног хозяйки и не доставляющее ей хлопот. — Вот он — идеал домашнего любимца, вот он — верх моих желаний, — продолжала причитать я, поглядывая на кошкая. — Сейчас попробую обменять тебя на это благородное животное, Салай.... Последнее отдам, но костьми лягу, чтобы заполучить это неземное создание божественной красоты.

Кошка удивленно мигнула, встала и медленно прошествовала к Салаю, благо цепочка дала ей такой шанс. Девчушка перестала рыдать и уже с огромным любопытством наблюдала за своей любимицей, не забывая попутно рассматривать и нас. Когда ее Мурка вплотную приблизилась к кошкаю, девочка вдруг вскрикнула, со всей силы дернула поводок на себя и кинулась к своей ненаглядной скотинке. Схватив ее в охапку, девчушка замахала на Салая ручкой и начала со страхом в глазенках пятиться, словно от разъяренного дикого зверя.

-Тихо... деточка... тихо, — я вышла из-за куста и присела, протягивая к девчушке руки. — Ты чего так испугалась, милая? Мы не кусаемся. Правда... Салай? — зло глянула на паршивца, думая, что тот чем-то напугал девочку, пока я пустилась читать хвалебные оды местным кошкам.

Малышка прижала кошку к себе еще сильнее и прикрыла ее от нас плечиком. Несчастная кошатина кряхтела и выдавливала из себя жалобные звуки, но покорно висела на руках девочки.

Я, поднапрягшись, взяла притихшего кошкая на руки и погладив того по голове опустила на землю между собой и девочкой, мысленно посылая бесстыжему коту просьбу быть предельно милым и ласковым.

Девчушка, со свойственным всем детям любопытством, уставилась на Салая, но все-таки отступила на шаг назад. Какой умный ребенок! Все бы дети были такими послушными и остерегались знакомиться с чужими людьми и непонятными животными.

— Тетенька..., — чадо подняло на меня свои зареванные глазенки, — тетенька... скажите, этот б-а-а-льшой зверь — дикий злой кот?

Я широко улыбнулась девочке и поспешила ее успокоить:

— Ну что ты, что ты..., он не злой, — я незаметно пнула кошкая, мысленно добавляя: "Быстро нарисуй на своей морде радушие, чучело!" Кот бросил в меня порцию желчи, но поспешил натянуть маску умильной домашней зверушки. На мой взгляд, получился даун-переросток с тупым невидящим взглядом и дебиловатой ухмылочкой в усищах.

— Он добрый и пушистый, правда котик? — я еще раз погладила кошкая, убеждая ребенка в полной безопасности, а кот, для пущего эффекту, распушил хвостец, тем самым подтверждая мои слова.

Надо думать, мы оба хорошо сыграли свои роли. Девочка окончательно перестала нас бояться и подошла ближе. Она опустила кошку на землю и та поспешила к кошкаю. Подойдя к нему, она лизнула его в нос и легла перед ним на спину, оголяя живот.

— Тетенька, тетенька, смотри, — запищала девочка, тыча маленьким пальчиком на эту картину, — моя Ласка признает твоего дикого кота господином!

"Кто бы мог подумать?", — проиронизировала я про себя, глядя, как Салай раздувается от гордости.

— Конечно, он же кошачий царь, деточка!

Мне показалось, что кошкай сейчас лопнет, так его распирало от фанаберии.

— ЦААрь!... А почему у него нет ошейника? Ведь кошки без ошейников не ходят, — озадачила меня девочка.

"И почему кошки без ошейников не ходят? А ты ходишь и людей распугиваешь? А?". Кот поднял на меня глаза, несколько раз мигнул, но, зараза, молчал как рыба об лед. "Мы с тобой еще поговорим, засранец.... По душам поговорим".

"Черт, вот же гад. Вот же паразит блохастый!"

— У него есть ошейник, я просто иногда его снимаю, чтобы почистить, — проскрипела я и закопошилась в сумке, ища свою цепочку.

— Но ведь снять с кошки ошейник могут только ведуны или те, кто их сделал... мне бабушка говорила, — рассуждала вслух девчушка, с подозрением косясь на нас.

Я достала цепочку из сумки, взяла кошкая за шкирку и обмотала вокруг его шеи удавку аж два раза, тем самым практически придушив негодника. Вот так вот, будет знать, мелкий, как недоговаривать. Салай немного выпучил глаза (притворяется, аспид) и деланно кашлянул.

— Тетенька, ты ведьма? — глазенки девчонки тоже начали округляться. Вот так они, Салай и девочка, стояли напротив друг друга с выпученными глазами и ждали, когда же я соблаговолю объясниться.

— Что ты, какая я ведьма. Я и колдовать то не умею. Я обычный человек.

"Наверное", — уже про себя добавила.

Поверила или нет? Что-то не вижу ни какой реакции. Как стояла, так и стоит столбом.

— Деточка, так как... Этот, — я указала на Салая, — ...ммм... Царь, то.... ему положен ошейник нового образца.... продвинутый такой ошейничек..., — пустилась я в импровизацию. — И эту удавку может снимать хозяин, то есть я.

— Ааа, — девочку, вероятно, учили, что взрослые тетеньки не обманывают, и она поверила в тот бред, который я на ходу сочинила. — А откуда у вас кошачий царь, тетя?

— Отдали на перевоспитание.

Ну... а что? Я практически праву сказала. Если бы чешуйчатые хотели нас найти, думается, они бы это давно осуществили.

— Подарили, в общем, мне его.

— А кто?

Черт, черт.... Какой любопытный мне ребенок попался.

— Два волшебника, деточка.

— Ооо...

— И ошейник этот подарили.

"Ну, мать, горазда ты врать! Прям как по писанному чешешь", — вклинился в нашу беседу подлый зверь.

"Заткнулся бы ты, умник".

"Обманывает невинное дитя! С кем я связался, о Великие Хвосты!"

Я подумала, что пришлепнуть кошкая я всегда успею, а вот пообщаться с туземцем, тем более наивным ребенком, который может многое мне поведать, нужно неотлагательно.

— Малышка, меня зовут Оникс, а тебя? — нужно было налаживать более близкий контакт.

— Я — Тлика, тетя Они, — пролепетала девчонка, пододвигаясь к нам еще ближе. Ее Ласка уже лезла мне на колени, требуя свою порцию нежностей, которую я решила выдать ей сразу, заручаясь для начала поддержкой хотя бы кошки. И вообще, хотелось бы мне знать, почему все так быстро начинают сокращать и переиначивать мое имя? Скоро только "О" и останется.

— Тлика — красивое имя. Почему ты плакала, Тлика? Тебя кто-то обидел?

Девочка вытерла нос рукой и, набравшись смелости, погладила Салая. Тот заурчал как трактор, а Ласка, подхватив его песню, прижалась ко мне сильнее и начала мять колени мягкими лапками. Идиллия, одним словом.

— Меня не пустили играть со всеми соседские ребята... Говорят, что я странная.

— Хм... Почему они так говорят, Тлика? Не вижу в тебе никаких странностей, — я поправила девчушке хвостики и вытерла рукой остатки слез со щек. — Ты очень красивая и милая девочка.

— Тетя Они, ты тоже странная, поэтому и не видишь, — нравоучительно заметила девочка.

— Расскажи, почему я кажусь тебя странной, Тлика? — ну вот первая удача. Сейчас мы начнем узнавать подробности.

— Ты путешествуешь одна, — начала перечислять девчушка. Она пробежалась по мне и кошкаю цепким взглядом и продолжила: — У тебя нет оружия и коня.... И самое главное, — девочка выдержала паузу. — Ты ходишь с диким КОТОМ без ошейника... Этот кот хороший, — она еще раз погладила кошкая, — но очень ... очень, очень... странный.

"Не то слово странный, мне от его неординарности уже повеситься хочется".

— Обычные люди не водятся с кошками, даже домашними. Поэтому другие дети считают меня странной, — девочка взяла у меня с колен свою кошку и прижала ее к себе. — Потому что, я очень-очень люблю Ласку.

О как! Люди не водятся с кошками. Чуяла я одним местом, что аукнется мне моя доброта. Так и случилось. Я зыркнула на кошкая, люто и презрительно одновременно. О каком партнерстве говорил этот паршивый зверь? Лапши, повисшей на моих ушах, хватит, чтобы полгода кормить всех китайцев.

— Почему люди не любят кошек, Тлика?

— Тетя Они, а вы разве не знаете? — удивилась девочка.

— Понимаешь, милая, — начала оправдываться я. — Тетя Они не местная, поэтому и не знает ваших обычаев. Там, откуда я родом, кошек любят, они живут практически в каждом доме и радуют свои хозяев.

"Вероятно, именно по этой причине мне и подсунули сиё недоразумение".

— Тетя Они, скажите, где находится ваш дом? Я вырасту, и мы с Лаской обязательно переедем туда жить.

"Ох, если бы я знала, деточка, где он — мой дом, ... если бы знала".

— Дом мой зовется Россия, а город, в котором жила — Москва, — ностальгически вздохнула. — Но я потерялась и не могу найти дорогу домой.

— Как жалко, — огорчилась малышка. — Тетя Они, я обязательно запомню название вашего дома. Может быть, когда-нибудь, я встречу человека, который нам с Лаской покажет дорогу в Москву.

— Так почему у вас не любят кошек, Тлика?

— Они обладают волшебством и Силой, даже большей чем у ведунов. Баба, говорит ..., что они опасны и могут убить человека. Особливо... дикие и большие... такие, как ваш.

— Ну, с большими кошками все понятно, а маленькие тут причем? Вот Ласка, например? Так... за компанию, что ли?

— Маленькие подчиняются большим и могут навредить человеку по указанию диких.

Какое разумное не по годам дите мне попалось.

— А ошейники зачем? На них что ли пишут адрес хозяина, чтоб сыскать при необходимости собственников и спросить с них как с виновников злодейства кошаков?

Девочка звонко засмеялась.

— Нее, тетенька, ошейники с помощью магии подчиняют кошек людям.

Как тут все запущено, однако. Какие сложные схемы взаимодействия с животными.

— Тлика, а лошади у вас тоже обладают Силой?

— Нет, что вы, лошадки хорошие и смирные, они возят людей и телеги. На них можно кататься не боясь. У моего папы есть четыре, — девочка начала отгибать пальчики на руке, показывая, сколько ее отец имеет скотины. Визуально, получилось — три. Я улыбнулась и помогла отогнуть Тлике еще один пальчик.

— Если четыре, то это будет вот так, милая.

Девочка засмущалась, но кивнула.

— А твой папа может одну лошадку продать или выменять? — заинтересовалась я.

Девочка задумалась ненадолго.

— Две лошадки у папы работают в поле, а две другие еще маленькие, они родились только две луны назад.

"Непруха".

— А ты не знаешь, где можно бесплатно переночевать и у кого купить лошадку недорого?

О чем я думаю? Откуда маленькая девочка может такое знать?

Малышка оказалась на редкость сообразительной.

— Тетя Они, переночевать можно у нас в сарае, на сеновале. В нем тепло, я люблю там лежать, — девочка загадочно улыбнулась. — И папе знать не обязательно, а мама у меня добрая. А лошадку где купить сейчас узнаю у бабули.

Девочка опустила кошку на землю.

— Я сейчас сбегаю и узнаю, вы только никуда не уходите.

"За что мне такое счастье, господи?"

— Беги, детка, беги, мы тебя ждем.

Девочка кивнула и вприпрыжку побежала в село. Я спохватилась и окликнула ее.

— Тлика, детка, ты только бабушке о моем котике не говори, хорошо?

— Хорошо, тетя Они, хорошо, — ответила девчушка и припустила с пригорка еще быстрее. — Только дождитесь меня, тетя, я быстро-о-о...

"Не спеши, детка, не спеши. Мне тут кое с кем еще предстоит долгий разговор".

Глава 17. Вслед за хрустальной мечтой

"Это невозможно" — сказала Причина.

"Это безрассудно" — заметил Опыт.

"Это бесполезно" — отрезала Гордость.

"Попробуй..." — шепнула Мечта.

NN

Долина Эха. г.Эсхер

Путника уже давно поджидали со стороны черного входа двое. Один — коренастый мужичок с длинной бородой. Он был невероятно широк в плечах и крепок, но ростом своим уступал стоящему с ним рядом человеку практически вдвое. Второй отличался высоким ростом, гибкой и сильной фигурой воина. Длинные белые волосы были собраны в хвост, который доходил мужчине до пояса. Точеный профиль указывал на высокое происхождение, а манера держаться доказывала это вдвойне. Скромное походное одеяние ничем не выдавало в мужчине его принадлежности к аристократии, но гордая стать и величие, которое сквозило в каждом жесте, невольно вызывало к нему уважение. Бородач нервно мял в руках берет, иерархический символ его принадлежности к Торговой палате. Он, напротив, был богато одет, его сюртук изобиловал вышивкой, на лацканах виднелись геральдические нашивки, а на бляшке туфлей с длинными носами красовались вычурные драгоценные камни. Все это великолепие кричало громким воплем, привлекая ненужное внимание к персоне гухуза, а если учесть что Западные кварталы, а тем более практически выселки Эсхера не пользовались популярностью у его собратьев по бизнесу, то присутствие бородача у трактира "Орлиное гнездо" можно было считать нелепым и даже опасным предприятием. Гном вызывающе принципиально отвернулся от собеседника, который пытался ему растолковать что-то очень важное.

— Мало того, что вы, ...уважаемый, заставили нас ожидать, — возмущался человек с военной выправкой, — так еще не в самом приятном месте. Мы не намерены сидеть в этом заведении словно затравленные звери и дожидаться когда же ваши досточтимые представители почтят нас недостойных своим вниманием.

— Я решительно не разделяю Вашего беспокойства, — бубнил себе под нос гухуз. — В настоящий момент жду я и, причем, довольно долго.

— Наши обязательства выполнены, — продолжал собеседник гнома. — Хотелось бы узнать причину, по которой сделка не может прийти к своему логическому завершению уже в течение десяти дней, которые мы провели в этом вонючем трактире?

Гном повернулся к мужчине и, смерив его надменным взглядом снизу вверх, произнес:

— Ты, всего лишь пес, и я не намерен обсуждать с тобой столь важные вопросы.

Смелый, а возможно безрассудный поступок гухуза на долю секунды привел мужчину в ступор. Но, не сдержавшись, тот схватился за рукоять кинжала, намереваясь проткнуть зарвавшегося коротышку насквозь.

Легкая тень скользнула к нему из темноты переулка, и тонкая рука, украшенная красивыми перстнями, легла на плечо воину.

— Лойтар, не стоит воспринимать все буквально, господин Родтах имел ввиду, что подробности нашего сговора он ...обязан... обсуждать лишь со мной и ни с кем другим, — человек в черном плаще слегка кивнул купцу, и тот, уже со скрываемым недовольством, и с большим почтением произнес:

— Вы как всегда правы, госпожа Аста, рад вас видеть... в здравии.

Гухуз заискивающе поклонился, явно переусердствовав, так как конец его окладистой бороды подмел грязь с мостовой.

— Полноте, Родтах, — Аста отбросила с головы капюшон и подмигнула гному. — Сдается мне, что все ваши жрецы усердно увещевают богов о моей погибели, и видеть меня ...в здравии ...не в ваших интересах.

— Что Вы, что Вы, Ваше высочество, — поспешил уверить женщину гном. — Мы ценим наше сотрудничество и глубоко уважаем ...Вас. ... Ваши успехи — наши успехи, госпожа Аста.

— Лицемер, — едва уловимо произнес Лойтар, а Аста тем временем с силой сжала его плечо.

— Почему вы предпочли улицу нашей комнате в трактире? — решила сменить тему Аста. — Я, признаюсь, была удивлена видеть вас у дверей.

— Хм... Господин ... Лойтар, миледи, рвался искать Вас, — язвительно заметил гухуз. — Метался по вашим покоям, словно дикий зверь в клетке. У вас преданные холопы, ваше высочество.

Мужчина весь напрягся, заскрипев зубами. Если бы не столь важная миссия, он разорвал бы этого коротконогого выскочку голыми руками. Аста, бросив на него недовольный взгляд, отстранила своего помощника в сторону, подальше от провоцирующего его гнома, и указала Родтаху на дверь.

— Вы действительно правы, я ценю преданных мне людей, и они отвечают мне любовью и почитанием. На вашем месте, Родтах, я бы поостереглась называть воина холопом. Впредь будьте внимательны к тому, что вы произносите вслух... А теперь пройдемте, обсудим наше дело у меня в комнате, — Аста повернулась к своему телохранителю и приказала:

— Ни одной души рядом с моими покоями... ты меня ... понял?

Лойтар выжидающе заглянул в омут эбонитовых глаз, кивнул и, пропуская царевну и гнома вовнутрь трактира, направился следом, внимательно изучая обстановку и вслушиваясь в каждый шорох.

Оставшись за дверью комнаты царевны, Лойтар призвал к себе членов своего невидимого отряда и приказал быть готовым к нападению. У них было достаточно времени изучить все тайные ходы и закоулки, которые прятались за ширмой питейного заведения "Орлиное гнездо". У них было много времени, чтобы понять схему расположения гномьих постов и охраняемых объектов на территории секретной транспортной шахты и подготовиться ко всему. Они находились в логове союзников, но все же, Лойтар не мог позволить себе расслабиться. Как можно доверять продажным гухузам? Какие боги создали столь ничтожных и подлых созданий? Они предадут самое святое ради наживы и власти. Вот взять этого Родтаха. Кто он? Всего лишь пешка в большой игре. Но сколько в нем высокомерия и желчи. Как отвратительно пахнет его жажда. Противно ... мерзко. Даже меч марать не хочется об эту гниль.

Время шло. Разговор царевны и гухуза несколько раз перескакивал на повышенные тона, что заставляло Лойтара приводить отряд в состояние повышенной готовности. Но постепенно интонации собеседников сменялись на более непринужденные. Иногда шум из главного зала таверны, где развлекались местные отбросы общества, заглушал беседу, и воин на время терял нить разговора. Но, все же, немногочисленные посетители трактира не могли помешать Лойтару, услышать важное. Он знал, что скоро Аста получит то, чего так сильно желала.

* * *

Хамун, столица Рамита. Дворец Дупу.

— Лаки, милая, очнись, — Сво причитала над подругой, заставляя ее вдохнуть еще нюхательной соли. Царевна уже пришла в себя и начала проявлять сопротивление.

Свея поспешила удалить причитавших горничных и лекаря, который соизволил лишь выдать ряд рекомендаций и не заставил повторять просьбу освободить помещение повторно.

Девушка была напугана такой реакцией царевны на разговор с отцом. Она не могла себе представить, что послужило причиной. Что заставило Лакиру лишиться чувств?

— Я не хочу, я не хочу, — царевна мотала головой из стороны в сторону, уворачиваясь от пузырька с лекарством. Сво отстранилась, давая царевне возможность прийти в себя и немного успокоиться, но Лакира продолжала повторять:

— Я не хочу, я не хочу.... Не хочу!

Свея недоумевающие уставилась на подругу, не понимая ее.

— Чего не хочешь, Лаки?

Лакиру словно встряхнули. Она прекратила метаться, открыла заплаканные глаза и посмотрела на компаньонку. В ее взгляде Свея увидела ужас, отчаяние и обреченность.

— Сво... все кончено...отец меня уничтожил, — прошептала та.

— Как?

— Он отдает меня Чиротикэ, — из глаз девушки хлынул новый неудержимый поток слез. — Она протянула подруге свиток, который до сих пор крепко прижимала к груди.

Леди Cвея приняла из рук царевны бумагу. Это был патент на брак от молодого короля Лании Этана I. Она знала секрет подруги. Этан был для царевны хрустальной мечтой, ее первой любовью.

Постичь смысл происходящего леди Свея не могла. Патент Лании и дикий гурунэ Чиротикэ? Где связь? Что случилось в кабинете царя?

— Объясни мне, я не пойму, — Свея еще раз пробежалась по рунам свитка.

— Он... он.., — Лакира не могла говорить. Свея достала платок и подала царевне. — Он.. отказывает Этану... стразу же... на первое предложение.

— Как!?

— Да... так, именно так... и отдает меня Чи.

— Великие боги! — Свея застыла в испуге. У нее перед глазами поплыли картины ужасного будущего, в котором Лакира больше никогда не улыбалась.

— Ты говорила отцу о том, что не желаешь за него?

— Ха-а, — царевна нервно засмеялась. Ее захлестнула волна эмоций, и смех перешел в истерику. Она начала кричать: — Как ты себе это представляешь? Скажи я ему наперекор и последую за мамой.

Свея содрогнулась. Об этом эпизоде из прошлого царской семьи не принято было говорить вслух. Царицу, мать своих наследников, Ритос сгноил и подземелье. Она умирала долго и мучительно. Это были слухи, в которые верить не хотелось. Но говорили, что именно так и было.

Леди Одерта обняла подругу, успокаивая. Неотвратимый рок, нависший над ними, приводил все мысли в состояние оцепенения. Разум отказывался воспринимать действительность. Нет, нельзя поддаваться. Если сейчас обреченно рыдать и корить судьбу за ту несправедливость, которую она уготовила, ничего не изменится.

— Лакира, подруга моя, нужно совершить подвиг, — бормотала леди Свея, гладя царевну по голове. — Набраться смелости и бороться за себя. Она оторвала Лаки от своего плеча и заглянула той в глаза. — Лаки, нужно драться за свою любовь!

Царевна, поймав мысль подруги, притихла и начала лихорадочно соображать. Вытирая заплаканное лицо, она поднялась с кровати и заметалась по комнате. Свея, молча, наблюдала за принцессой, боясь спугнуть ее решимость.

— Как мне бороться, Сво? — царевна остановилась и умоляюще взглянула на компаньонку.

Леди Одерта опустила глаза. Легко советовать другим. Проще некуда направить человека в нужное русло, но когда тебя просят принять окончательное решение, становится страшно.

— Мне на ум приходит лишь одно, Лаки, — тихо вымолвила Свея. — Давай посоветуемся с Кродом. Он мудрый и добрый человек. Он сможет нам подсказать.

— Нет, — твердо заявила царевна. — Я не могу впутывать в свои авантюры достойных людей. Если он решится мне помочь, то при неудаче может пострадать, а я этого не хочу.

— Но Лаки, он знает, как влиять на царя, — возразила Свея.

— Я тоже так раньше думала, но... сдается, что при последней нашей встрече, он рассчитывал на другой исход моего разговора с отцом... Слишком уж он был весел и загадочен.

— Но, Лаки, можно хотя бы попытаться, — не унималась компаньонка.

— Если он мне друг — я не хочу ему зла. Если враг, то лучше Кроду не знать о моих планах вообще.

— Что ты задумала, Лакира? — леди Одерта видела, царевна знает как ей поступить, она уже принял решение. — Говори же, не молчи.

Лакира отвернулась от подруги.

— Ну же, — настаивала Свея.

— Нет, ты мне тоже дорога, так что ... извини.

Свея вскочила на ноги, негодуя:

— Это я скажу тебе нет. Именно ... нет... Не выйдет у тебя ничего в одиночку, чтобы ты не задумала.

Лакира повернулась к подруге и с тоской в глазах произнесла:

— Я тебя прошу... не нужно мне помогать.

— Ты хочешь бежать? Я правильно тебя понимаю?

Лакира молчала.

— Ты решила меня здесь бросить на растерзание палачам, которые после твоего побега обязательно в первую очередь примутся за меня? Ведь ты прекрасно знаешь мое положение при дворе. Без тебя мне одна дорога...

Царевна подошла в подруге и взяла ее за руки.

— Я боюсь, Сво, — прошептала она и обняла леди Одерту. — Я боюсь за себя, а так буду бояться вдвойне, еще и за тебя.

Свея, крепко прижалась к подружке и тихо прошептала:

— Давай ты будешь бояться за меня, а я за тебя. Так легче.

Они еще долго стояли, обнявшись, и шептали друг другу слова поддержки. Решение было принято, оставалось лишь составить план действий, а потом постараться его осуществить.

* * *

Долина Эха. г.Эсхер. Трактир "Орлиное гнездо".

Аста, удовлетворенная словно сытый хищник, развалилась в кресле, наблюдая за всполохами пламени в камине. Мерное потрескивание поленьев приводило ее в состояние неги. Жар охватил все тело. Он медленно расползался от красивого ожерелья, украшавшего шею царевны. Шартрезовые и алые камни рассыпались по белоснежной коже, притягивая к себе свет огня, который отражаясь в них, разгорался с новой неистовой силой и стремился прочь из плена камина на свободу. Но ему не суждено было привольно пламенеть, оковы сдерживали огонь, не давая вырваться на волю.

Самый крупный центральный пироп, словно огромная капля крови, покоился в прекрасном ложе меж грудей леди Асты. Он — источник силы, он — криница будущего величия, сейчас спал, наслаждаясь мягким и нежным уютом своей опочивальни. Он ждал часа, когда сможет повелевать и покорять. Он будет приказывать тому, кто приведет Асту к ее мечте.

Женщина отстегнула с пояса ножны и свалила их грудой на стол. Расстегнула колет, сняла и бросила поверх оружия. Оставшись в шелковой белой сорочке мужского кроя и соблазнительно обтягивающих стройные ноги охотничьих лосинах, Аста взяла бокал с вином со стола и медленно поплыла к огромному зеркалу.

Она прикрыла глаза, любуясь собой сквозь опушенные ресницы. Сейчас леди Аста могла позволить себе побыть слабой и прекрасной, всего лишь мгновение, когда она может почувствовать себя женщиной.

Дверь ее комнаты с тихим скрипом открылась и вовнутрь скользнула тень. Царевна не шевельнулась, она лишь улыбнулась краешком рта и сделала большой глоток вина. Легкий ветерок обдал ее кожу, заставляя сердце стучать быстрее. Она хотела заставить его биться ровнее, но почувствовав жаркое дыхание на своей шее, решила, что пора дать волю той женщине, которую она похоронила под маской воина.

Тень позади нее колыхнулась, сменяя очертания. Формы ее стали четкими и знакомыми. Лойтар стоял за спиной царевны, любуясь ее отражением. Он склонил голову к ее шее и нежно коснулся губами ключицы. Аста почувствовала, как его сердце бешено пульсирует, разгоняя кипящую кровь по жилам. Его губы обожгли шею, а руки, сжимающие ее в объятьях, заставили содрогнуться, а потом растаять, словно талый снег под весенним лучом Ра'йна21. Лишь однажды Асте довелось увидать снег, когда она с отцом посещала северные земли гурунэ'. И сейчас она была именно такой, холодной, но тающей от жарких прикосновений своей тени.

— Я знаю, ты звала меня, — прошептал Лойтар, освобождая локоны Асты из плена. Облако черного шелка окутало его, и он, вдыхая аромат, утонул в их бездне.

— Словно бескрайные луга моей родины, — шептал мужчина. — Женщина, твои волосы пахнут, как утренний луг.

Бокал выскользнул из руки царевны и со звоном разбился. Вино, кровавым спрутом расползалось по полу, впитываясь в дерево.

Аста взглянула себе под ноги, всматриваясь в очертания разлившегося пятна, и улыбнулась шире:

— Скоро...скоро... очень скоро, — прошептала женщина, развернувшись к Лойтару лицом.

Она вдыхала аромат его кожи, наслаждаясь тонким букетом, присущим лишь ему одному. Ее пальцы пробежались по точеному профилю воина и опустились на грудь. Его сила и мощь заставили тело женщины проснуться. Она словно раненная птица, трепетала в объятиях самого достойного мужчины из живущих на этой земле. Лишь так, и никак иначе. Едва уловимый запах дразнил ее, заставляя забыться и отдаться океану чувств, который завладел ее разумом.

Сейчас его руки, губы и тело были важнее всего.

Сейчас она желала его больше, чем признания и власти.

Сейчас она была женщиной, и это ей нравилось.

Она прижалась всем телом к Лойтару и открылась ему. Их губы встретились, и они отдались жаркому пламени страсти, которое давно бушевало в их сердцах.

Глава 18. Новое приобретение

Купила мамо коника,

Купила мамо коника, а коник без ноги!

Яка чудова іграшка, ГИ........ГИ-ГИ!

Украинская народная песня

САЛАЙ

"Я расслабился. Вот причина моих неудач. Сейчас неподходящий момент выяснять отношения, но кто сказал, что эта сумасшедшая девчонка прислушается к голосу разума? Нет, она сделает все по-своему. Зачем, ну зачем я связался с этой через чур эмоциональной особой? Великие хвосты, куда вы смотрели, когда посылали на мою голову это исчадие, это воплощение моих самых страшных кошмаров, эту.... эту...эх..."

Оникс распинала меня с особым цинизмом. Она приписала мне все злодейства, которые могла вспомнить. Сейчас я представал пред всем миром монстром, лживым и коварным прихвостнем Сатаны, порождением Ада и первым злодеем на деревне Рединки. Не повезло сему мифологическому созданию, подручным которого окрестила меня крикливая дамочка. Его обвиняли во всех своих бедах и несчастьях глупые и наивные жители мира, который, по моему мнению, просто выплюнул, исторг из себя несносное создание под таким миленьким именем Ониэ.

Когда запас нелицеприятных эпитетов у девчонки иссяк, а пар немного вышел, она уже вполне спокойно, но с горечью, сжимающей сердце, спросила меня:

— Зачем ты меня обманываешь?

Сколько обиды и разочарования я услышал в этой фразе.

— Что такого я тебе сделала? ... Что... ты не желаешь объяснять мне очевидных вещей? Ты мне мстишь за что-то?

Чувство вины медленно заползало в меня, застилая собой все остальное. Я стушевался и повесил хвост. Поступки мои действительно были глупыми, необъяснимыми и жестокими. Я играю с девчонкой и прекращать свои забавы пока не намерен. Но сейчас, глядя в наивные глаза, я понял, что мне жаль ее, она стала мне близка.

— Меньше знаешь, лучше спишь — банально, но абсолютно верно, — огрызнулся я, пряча за этой грубостью то, что действительно почувствовал сейчас. Беседа на откровенные темы не состоится — ни за что. Стоит лишь приоткрыть маленькую щель и такие, как она, заберутся к тебе в сознание с ногами. Поселятся там, обживутся и останутся навсегда. Ничем их оттуда потом не выкуришь. Они будут возвращаться, покушаясь на твое личное пространство, отнимать все самое дорогое, а потом предадут в самый неподходящий момент. Никому нельзя доверять, даже таким милым особам. Вернее им в первую очередь.

— Ты все хочешь решать сама, Они. Откуда в тебе столько глупой самоуверенности? Ты должна понять лишь одно — это..., — я распростер лапы в стороны, указывая на округу, — это, милочка, не то место, в котором... ты ...привыкла командовать и поступать так, как ...тебе... заблагорассудится. Это — другой мир, и у него свои правила. У него свои законы. По-твоему — в этот раз не получится.

Девчонка замерла, открыв рот. Она не ожидала от меня такой реакции. И если честно, я тоже. Но самом деле, должны же быть какие-то границы у ее безудержных эмоциональных взрывов.

— Я не прав, я лгу, не договариваю, но у меня есть.. на это... веские причины. От тебя я хочу лишь одного — слушай меня и делай так, как говорят. Нет? Хочешь выпендриваться? До свидания, детка. Я устал от тебя.

Она стойко выдержала мою тираду. Не заплакала. Лишь отвернулась, намереваясь последовать вслед за деревенской девчушкой.

— Мне жаль, что ты не хочешь быть мне другом, Салай, — ее голос предательски дрогнул. — Я не могу доверять тому, кто мне лжет. Прощай, теперь каждый за себя.

Она не обернулась. Она просто ушла. И я ее не остановил.

Глупая гордость.

* * *

ОНИКС

Шагая с крутого склона прямо в объятия неизвестности, я намеренно срезала себе путь к отступлению и даже не старалась понять к чему может привести меня моя спесивость. Огибать деревню по тракту не было желания, если маленькая девочка смогла осилить спуск, то великовозрастной даме и подавно будет стыдно свернуть себе здесь шею или переломать конечности. Итак, о чем это я? Понять? Ха, ха, ха. Куда мне понять... Сосредоточием ума моя голова явно не страдает. Ум отсутствует как орган. Как мне удалось так долго прожить без него, сама удивляюсь? Стоило хотя бы попытаться осознать всю глупость моих поступков, что в этот раз терпение кошкая закончилось, и милый котик показал зубки. Он решительно дал мне понять, что устал от моего общества. Что ж, я не люблю быть навязчивой. Амиго адьос.

Ой, дура. Гордая круглая дура. Может вернуться? Я замедлила свой акробатический этюд. Зачатки разума пищали, что стоит разворачиваться и извиниться за недостойное и истеричное поведение, а обиженное сердце выло во весь голос, убеждая, что не стоит унижаться перед мелким млекопитающим. Раз дашь слабину, и он намертво засядет у тебя на шее. Сердце не хотело больше разочарований. Салай уже тихонько пролез ко мне в душу, и мне казалось, что уже нагло там метил свою территорию. Я не должна стать марионеткой в чужих руках, ой, простите, лапах. Не позволю над собой глумиться. Чужая планета, не спорю, но люди — они везде одинаковые. Главное найти правильный подход.

Задушив не дрогнувшей рукой эмбрионы рационализма, а спустилась со склона и двинулась в деревушку, нацепив на себя уверенность и расправив ее сморщившуюся маску легким непринужденным взмахом ресниц. Домишко, в который шмыгнула моя новая знакомая, я запомнила. Поэтому благоразумно огибая расшалившуюся ораву детворы, не забыв предварительно убедиться в том, что именно я не создаю нездорового интереса и тем более архаичного ужаса у местного населения, приблизилась к плетеной оградке строения. Потопталась у калитки, любуясь деревенскими красотами и вдыхая ароматы села.

Долго ждать мне не пришлось, Тлика через минуту возникла на крыльце, довольная и полная решительности. Но заметив меня, сконфузилась и, крепко сжимая в ручонках свое покорное котейко, начала озираться по сторонам.

Милая кроха заботится о моем благополучии. Как приятно.

— Тлика, успокойся, я своего котика отпустила в лес погулять. Его никто не увидит и не испугается.

— Уф, тетя Они..., в-вы меня так напугали, — девочка спустила Ласку с рук, переводя дыхание.

— Тлика, тебе удалось что-нибудь разузнать?

Девочка вся засветилась. Широко улыбаясь, она просто раздувалась от гордости за себя, такую талантливую и сметливую, что давало мне надежду на удачное окончание сегодняшнего дня.

— Тетя, если котик ушел гулять, то ты..., — Тлика растянула губки еще шире, и я смогла рассмотреть шербатый ротик малышки со всеми интимными подробностями. — То ... приглашаю тебя остановиться на ночлег у нас.

— Премного благодарна, — я отвесила девочке поклон. — С удовольствием принимаю ваше предложение и буду чрезвычайно благодарна хозяевам, приютившим бедную страницу.

— О-о-ого, — девочка удивленно смотрела на меня.

— Что такое, милая? Я что-то не так сказала?

— Неа, тетя, просто...

— Что?

— Ну, ты... ой,.. вы... ой..

— Ну?

— Говорите как благородная госпожа, ... а я-то сначала и не поняла, — девочка попыталась исполнить неуклюжий реверанс, но у нее вышло не очень.

— Ой, глупенькая, — рассмеялась я в ответ. — Я графскими титулами не отягощена, так что будь проще, детка.

— Проще... это как? — девочка засунула в рот указательный пальчик и старательно обгрызала на нем ноготь, явно не зная как ей поступать в данной непредвиденной ситуации.

— Проще... это так, как с обычными людьми, с которыми ты привыкла общаться, — попыталась я объяснить свой фразеологизм.

— Ааа...

— Ага, — я открыла калитку, предлагая Тлике присоединиться ко мне. — Что ж, с ночлегом порешали, а с конем что?

Девочка оживилась и уже во всю щебетала, рассказывая мне о местных особенностях коневодства — гордости и основном источнике дохода Рединки. Повезло, однако. Мое чутье и в этом мире приводит к нужной двери. Теперь остается только постучать в нее, сделать так, чтобы мне открыли и, самое главное, пустили на порог. Если программа-минимум будет выполнена, то до конечной цели меня будет отделять всего лишь один маленький шажок.

Из сбивчивого и очень эмоционального рассказа Тлики я уяснила следующее. Рединка славилась своими лошадьми. Выращивали здесь дэстирэ — крупных лошадей для тяжелой королевской конницы, и быстрых аргамаков — скакунов для легкой конницы. Аргамаков было мало, разводить их начали не так давно и ценились они дорого. На неповоротливом дэстирэ, как деловито высказалась моя знакомая, заимствуя выражение своей бабушки, "в самый раз пашню пахать, а не верхом молодкам издити". Если учитывать мои скромные навыки верховой езды, то я находилась в очень сложной ситуации. И чтобы принять хоть какое-то решение мне следовало воочию увидеть этих самых "дэстирэ шо по-дешевше, и аргамаков, шо по-дорожее". Из двух заводчиков, державших крупные конюшни в Рединке и имеющих право на продажу (о, как!) Тлика предложила "идтить к дадьке Волдару — мужичку хитроватому, но доброму хозяину и толковому конюху". Как сказала бабка Тлики: "лучше свои кровные отдавать хорошему человеку, чем поскуднику", каким являлся второй нас не интересующий местный предприниматель. "Еще у дядьки Волдара жинка уже давно как помэрла, а он, бедолага, так бобылем и живет. Так пущай хоть грош лишний заработает, коль такое дело предвидится — как покупка лошадки". Последний факт из биографии почтенного Волдара меня заинтересовал куда больше, чем остальные его достоинства. Имея на руках ценный, но очень специфичный предмет оплаты, я уже начала прикидывать каким образом стоит начинать свои торги и какие рычаги давления применять в случае упорства со стороны моего потенциального поставщика.

Недолго думая, я попросила девочку сопроводить меня к господину Волдару, чтобы осмотреть лошадок, которых он сможет мне предложить. Тлика с большим удовольствием согласилась и спешно направилась вдоль по улице, ведущей к западной окраине села, указывая мне путь и подгоняя легкими рывками поводка решившую передохнуть на травке Ласку.

Лишь один вопрос мучил меня, и я его задала маленькой девочке уже поразившей меня своим умом и рассудительностью.

— Тлика, а почему нельзя купить обычную, не породистую лошадку у местных крестьян? Мне кажется, что они должны быть дешевле тех, которых поставляют к королевскому двору и продают за границу.

— Тетя, ты.. ой вы... ничего не понимаете, — рассерженно надулась девочка. — Вы точно не местная. Рабочие лошадки ценятся еще дороже, их мало и просто так на рынке их не купить. Ни один добрый сельчанин не продаст своего помощника ни за какие деньги. Да и нельзя торговать без специальной грамоты.

— Хм.., у вас тут, я смотрю, закон о предпринимательской деятельности выполняется неукоснительно... Вот бы у нас так, — замечталась я.

— Вы это о чем, тетя Они? — полюбопытствовала Тлика.

— О своем, о девичьем, милая, не обращай внимания, — я не стала мучить несчастное дитя расспросами о местных особенностях экономики и тем более о государственном регулировании оной. А для себя отметила тот факт, что впредь нужно глубже вникнуть во все тонкости местного уклада, в обычаи страны и общества, в которые мне так неудачно удалось вляпаться.

* * *

Размышлять на отвлеченные темы уже было не с руки. Мы стояли перед массивными деревянными воротами, обутыми в кованые латы. Высокий забор из кругляка, частоколом преграждал путь непрошенным гостям, скрывая за собой хозяйские хоромы и многочисленные дворовые постройки. Окинув взглядом сиё зажиточное хозяйство, я подивилась тому, как дядька Волдар заботился о сохранности своего имущества. Пройдя пол деревни пешком, я ни разу не встретила дома столь мощно укрепленного и напоминающего крепость.

— За такими дверями, поди, добра хватает, — продекларировала я вслух свои мысли. Девочка утвердительно кивнула и добавила:

— Дядька Волдар вторым будет после старика Петрыки. Он же лошадок для армии разводит и деньжат имеет. На него пол деревни работает.

— А вторая половина деревни на того самого Петрыку?

— Точно, — подивилась моей сообразительности Тлика.

— И еще твой Волдар боится быть ограбленным.

— А ты откуда знаешь тетя? — изумилась девочка.

— Не трудно догадаться, милая.

— У дядьки Волдара, пока он не обнес забором свой дом, несколько раз уводили лошадок со двора, приготовленных для отправки на королевские конюшни.

— В такой маленькой деревне все должны друг друга знать. Кто ж такое учинить мог? — удивилась я.

— Поговаривают, что Петрыка подлый увел из зависти. У Волдара и лошадки красивее и заказ от короля больше. Но доказать ничего не смогли.

— Не честная конкурентная борьба значит, — подытожила я.

Тлика опять изумленно на меня взглянула, но расспрашивать о смысле сказанного не стала, а только многозначительно кивнула.

— А еще, когда вести дурные с морской границы приходят, дядька Волдар пускает деревенских в свои подвалы да конюшни прятаться. Но хвала Пресветлым Этэ и великому Творцу, у нас пока ничего страшного не случалось.

Я взглянула на девочку, которая так здраво рассуждала о серьезных вещах, и полюбопытствовала:

— А от кого местные жители прячутся за забором Волдара, Тлика?

Девочка прижала пальчик к губам, прося тишины:

— Тише тетя Они, тише, еще беду накличете, — и, озираясь по сторонам, шепотом добавила. — Лютые пираты исраирские уже давно повадились разорять приморские деревни. Мне бабушка рассказывала, что когда я еще у мамы в животике жила Луку пираты сожгли дотла и всех жителей поубивали. А недавно напали на Ситки, но королевская армия их прогнала. Еще видели их корабли на Западе. Баба говорит, что война может скоро случиться.

— Да уж, не все спокойно в датском королевстве, — печально выдохнула я.

— Я не знаю как в датском, — деловито заметила Тлика, подбоченившись. — А в нашем, точно, не все спокойно.

— Мяу, — громко добавила Ласка, подтверждая слова хозяйки.

Мы взглянули на кошку, которая деловито сидела у ног девочки и внимательно прислушивалась к нашему разговору. Та поглядела сначала на Тлику, потом перевела взгляд на меня, кивнула и еще раз подтвердила вышеизложенное двукратным мявом.

Мы переглянулись и дружно засмеялись, отгоняя прочь жуткие мысли.

— Тлика, а бабушка тебе не говорила случаем, сколько стоят лошадки на ваши деньги?

— Хм, — девочка задрала носик, насупившись, — я и без бабушки знаю. Мой папа тоже хочет лошадок разводить и много про них рассказывает.

— Так поделись с дремучей теткой, раскрой мне глаза, — попросила я девочку.

— Хороший дэстирэ стоит на ярмарке столько золотых куят, как у меня и у двух моих братиков пальчиков на руках. Быстрый аргамак, папа говорит, как два дэстирэ, а иногда и больше, но сколько точно, я уже не знаю. Пальчики закончились у нас с братишками.

— Ага, понятно. А у вас только золото в ходу?

— Не-е, еще серебро есть.

— А серебро дешевле золота?

— Конечно, одна золотая куята — это столько серебрушек, сколько ... по много раз моих пальчиков на руках, — выдала мне Тлика и растопырила ладошки, показывая мне свои замызганные ручки.

— Немного туманно, но суть ясна, — "вероятно, сотня", подумалось мне про себя. — А еще чем расплачиваются у вас?

— Есть мелочь и еще..., — заговорчески прошептала девочка, — священные камни...но даже моя баба их в руках никогда не держала... Они редкие и оооо-чень ценные.

— Угу, — кивнула я, выстраивая у себя в голове логическую цепочку.

— Тетя ты меня так расспрашиваешь, словно совсем ничего не знаешь. У тебя есть денюшки? На что ты лошадку то будешь покупать?

— Эх, малышка, ваших денег у меня нет, но есть кое-что ценное. Так что..., — я взялась за чугунное кольцо на воротах и загрохотала им по двери, — хватит болтать, пора дела делать.

Мы замерли, прислушиваясь. Открывать нам не спешили. Я настойчиво постучала снова, включив звуковое сопровождение:

— Эй, хозяин, отворяй, к тебе покупатель пришел, — заорала я во все горло.

— Господин Волдар, — заверещала девочка, помогая мне. — Это я Тлика, дочка Годара, я вам привела путницу. Она хочет лошадку купить.

Ласка, видя нашу беспомощность в вопросах переговоров, решила нам подсобить. Она чинно подплыла к воротам и принялась душевно точить когти о дерево, подвывая нам в унисон душераздирающими воплями.

Устоять перед нашим трио Волдар не смог. За воротами послышались шаги и недовольный голос хозяина.

— Чего надобно? Чего орете, добрых людей тревожите, шли бы восвояси.

— Дядя Волдар, — снова подала голос девочка, — это я, Тлика.

— Тлика? — голос за воротами смягчился. — Погоди, погоди... щас м-м-м... поглядим...

Заскрипел засов, и в воротах приоткрылось смотровое окошко. В нем показалось нахмуренное, но добродушное лицо еще не старого мужичка. Хозяин глядел на меня пару минут, а потом, заметив рядом со мной свою знакомую, сменил гнев на милость.

— Тлика, малышка, что за красавицу ты привела под мои двери? Не уж то сватать меня будешь? — мужичок хмыкнул в пушистые усы и пригладил их рукой, тем самым приводя в мнимый порядок.

— Здрасте, — выпалила я, немного покраснев от откровенного оценивающего взгляда дядьки Волрада. — Нам бы лошадку купить.

— Угу, точно, — поддакнула Тлика, переминаясь с ноги на ногу рядом со мной.

— Купить говоришь? — Волдар еще раз оглядел меня, прикидывая, могу ли я быть платежеспособной. — А деньжата-то есть? — с небольшой долей подозрения добавил он. Видимо совсем нищенкой я не выглядела и внушала мало-мальски хорошее впечатление.

— Уверена, по цене сойдемся, — бодренько заверила я коневода.

Хозяин еще раз пристально глянул в мои честные глаза и захлопнул окошко. На долю секунды мне показалось, что затея с покупкой средства передвижения потерпела крах. Но не успела я печально выдохнуть свое огорчение, застрявшее комом в горле, как загрохотали массивные засовы и ворота со скрипом распахнулись, приглашая нас войти.

Тлика подхватила Ласку на руки и шмыгнула во двор первой. Я, немного труся в душе, но не подавая виду, гордо продефилировала за девочкой, всем своим видом изображая скрытое благородство крови, которое видимо здесь ценилось высоко и давало мне шанс выиграть дуэль и получить ценный приз.

Подворье действительно было большое и ладное. Крепкий двухэтажный, я бы сказала, особнячок притаился в глубине небольшого фруктового садика. К нему вела мощеная тропинка, по бокам которой расположились чудные клумбы с цветами. Удивительное дело, вдовец, а разводит цветы. Дядьке Волдару не чуждо чувство прекрасного? Я быстро взглянула на хозяина, ища в его облике подтверждение своей догадки. Среднего роста мужичок, на вид лет сорока с хвостиком, обладал заурядной, но располагающей внешностью. Опрятная простая рубаха, добротная жилетка из полотняной крепкой ткани, распухшая тот всяких нужных разностей, равномерно распиханных по множеству больших и маленьких карманчиков, холщевые темные штаны, да домашние топчаны на ногах. От мужичка пахло свежескошенной травой, что наводило на мысль о его трудолюбии и личном участии в делах хозяйских.

С другой стороны, до сих пор растущий вширь организм Волдара, кричал о вопиющем нежелании своего обладателя вести здоровый образ жизни и хотя бы изредка ограничивать низменные животные желания утолять голод каждые полчаса в любое время суток. Но не буду так сурова и понадеюсь на людскую мудрость, которая, видимо, не зря утверждала, что хорошего человека должно быть много. Будем считать господина Волдара в меру упитанным мужчиной в самом расцвете сил.

Его слегка тронутые сединой темные волосы были аккуратно и коротко острижены. Усы, практически полностью седые придавали ему некий шарм, а хитроватый, но не злобный взгляд мужичка располагал к доверию. Не было в нем алчности. Волдар смотрел открыто, не таясь, что окончательно утвердило мое намерение выйти за ворота этого дома обладательницей сносной лошади.

Я отвела взгляд от хозяина и продолжила наскоро изучать недвижимое и движимое имущество моего будущего продавца. Поодаль от дома и загона для мелкого домашнего скота располагался ряд внушительных вытянутых построек, за которыми виднелись еще одни распахнутые ворота. Они вели в поле, огороженное высоким плетнем. Это был манеж для выгула лошадей. На скотном дворе лошадей видно не было, лишь козы всевозможных расцветок, несколько винторогих коров, да целая армия вездесущих кур, снующих у нас под ногами и заполнивших своей массой все свободное пространство, но почему-то обходящих стороной красивые клумбы с цветами и тропинку к дому хозяина.

— Какие воспитанные у вас курочки, — восхитилась я, обращаясь к хозяину. Тот довольно хмыкнул и лихо крутанул правый ус.

— Лошадки мои не хуже будут, — с гордостью отметил дядька Волдар.

— Разрешите представиться, меня зовут Они..э, — немного запнувшись, выпалила я и кивнула в знак уважения.

— Меня Волдаром кличут, — мужичок слегка подобрался, приосанился и отвесил поклон с достоинством, но без фанатизма.

— Господин... Волдар, — начала я. — Прослышала я от добрых людей, что вы..., — говорила медленно, силясь выдержать нужный тон и манеру разговора. — Что вы разводите лучших в округе лошадей и можете помочь девушке, оказавшейся в затруднительном положении.

Волдару явно польстили мои слова. Он еще больше приосанился, но стараясь не выдавать излишнего интереса, молвил:

— Почему бы не помочь доброй страннице, тем более такой красивой женщине. Но, чем же я, скромный сельчанин, могу помочь Вам, госпожа Ониэ? В моих ли это силах? — коневод выжидающе замер, а хитрые бесята, запрыгавшие в глазах, выдали его заинтересованность с головой.

— Мой путь лежит в столицу, и так как дорога не близкая, мне необходима смирная лошадь, которая довезет меня в целости и сохранности до Улгавы, — слегка туманно поведала я хозяину свои планы.

— Госпожа, — Волдар был вознагражден. Почувствовав раж, он втянулся в торг с головой, начиная набивать себе цену. — Сейчас я готовлю партию коников для отправки в королевские войска. На подворье лишь те лошади, что обещаны армии. У меня все строго и по закону. Сговор на сотню голов, столь и обязан передать, ни меньше, ни больше. А основные табуны на выпасе на Заливных лугах, да на Междуречье в долине. Ждать вам надобно будет.

Совершенно не поверив конезаводчику, я продолжила:

— Уверена, достопочтенный Волдар, что все же есть у вас лошадки, которых вы держите здесь, не уж то одну не уступите по сходной цене? Ведь ярмарки у вас случаются не каждый день, а покупатели у дверей в очереди не стоят.

Мужичок для виду мялся.

— Милая, рад бы я помочь, но как же двор оголять, родных коников продавать? Нет, не уговаривай. Подожди, погости в Рединке. Луны через три-четыре пригоню я тебе лошадок, выберешь, какая понравится. А я тебе уступлю малость.

— Рада бы погостить, но тороплюсь я, дела у меня срочные и неотложные. Многое в жизни моей должно измениться, от того как скоро цели своей достигну, — я печально вздохнула, бросила на Волдара слегка молящий взгляд, которого тот не выдержал и отвернулся. Ну что ж, дядька Волдар, ты уже проиграл. И я решила достать козырь: — Жаль, конечно, но придется мне идти к Петрыке. Тлика, детка, можешь меня проводить? — я взяла девочку за руку и собралась выйти со двора. — А вам господин Волдар приятного вечера, да щедрости королевской. Чтоб сговор ваш прошел удачно — без сучка, без задоринки.

Мельком взглянув на Волдара, я поняла, что не ошиблась. Дядька нервничал, теребя жилетку и изображая на лице все тяжкие муки, которым я его подвергаю, упорствуя и желая пойти к ненавистному конкуренту. Я очень-очень медленно двигалась к воротам, таща за собой упирающуюся Тлику. Девочка не понимала, почему я так быстро сдалась и ухожу, и она решила мне помочь.

— Дядя Волдар, помогите тете Ониэ. Она хорошая и добрая. И ей очень нужно попасть домой, — заканючила девочка.

— Не гоже так надрывать сердце больному старому человеку, — пробурчал хозяин. — Есть у меня несколько лошадок, да больно хороши они и денег стоят не малых. Если не жалко расстаться с уймой денег, милости прошу поглядеть.

Я торжествующе растянула губы, наслаждаясь первой победой. А затем, быстро сменив выражение лица на слегка скучающее, повернулась к конезаводчику, готовая следовать на осмотр.

— Показывайте, уважаемый, что можете предложить несчастной женщине. Грабьте..., я готова отдаться на вашу милость.

Волдар засветился от предчувствия хорошей сделки, уже не скрывая эмоций. Он повел нас в одну из конюшен, по дороге нахваливая себя и свой товар, словно купчиха на рынке.

— Есть у меня несколько ладных да смирных аргамаков, для себя берег, да что не сделаешь для хороших людей, — увещевал мужичок.

Я, соглашаясь, кивала и делала вид, что внимательно слушаю.

— Конечно, крепыши идут дешевле, но не гоже девице разъезжать верхом на огромной мужской лошади.

Он подвел меня к стойлу и открыл дверь. Передо мной стоял огромный гнедой жеребец-тяжеловоз около двух метров в холке. Его исполинская спина, с-перепугу, показалась мне шириной с полутороспальную кровать.

— Вы правы, та-ак широко я ноги не раздвину, — сама не замечая как, я произнесла эту фразу по-русски.

— Что вы сказали, госпожа? — недоуменно переспросил меня мужичок, а Тлика восхитилась:

— Какой красивый язык, тетя Они. А что вы сказали?

— Я сказала, детка, что эта лошадка для меня великовата будет, — а про себя воздала хвалу провидению за то, что не опозорилась прилюдно.

— И то правда, не женское это дело на дэстирэ разъезжать, — повторил Волдар, закрыл стоило, в котором отдыхал исполинский конь и повел нас в глубь конюшни. Проходя мимо рядов лошадиных морд, я старалась рассмотреть каждую и убедиться, что дядька Волдар в итоге не предложит мне наихудший вариант. Но, как на зло наш курс лежал мимо огромных тяжеловозов, и взгляд мой пока не зацепился ни на одном из них.

Где-то на голове тридцатой, я решила сдаться на милость специалисту и оставить попытки высмотреть кого-то особенного в этой череде близких родственников. Я, молча, следовала за Волдаром, надеясь, что он все-таки покажет мне пресловутого аргамака "шо подорожее" да и помельче этих монстроподобных великанов, которые глазели нам в след с высоты своего огромного роста.

— Эти красавцы, — Волдар делился со мной своими достижениями, — сильные и выносливые. Врага топчут, словно гадов ползучих. Ох и боятся пираты треклятые моих коников могучих.

— Я за вас очень рада, уважаемый, но в моей ситуации ваши дэстирэ явно не вариант, — немного грубо заметила я.

— Зато посмотрите какие лошадки еще есть в моих конюшнях, — коневод подвел меня еще к одному деннику.

Я заглянула вовнутрь и увидела там стройную тонконогую рыжую кобылку, которая оторвавшись от кормушки, злобно глянула на меня из-под длинной челки презрительным взглядом, всхрапнула и демонстративно продолжила трапезничать, больше не обращая внимания на гостей.

— Искорка — моя любимица, — запричитал над лошадью хозяин и нежно похлопал кобылку по красивой шее.

— Не спорю, хороша, — согласилась я с Волдаром. — Но пусть она и останется вашей любимицей, меня эта животинка невзлюбила в первого взгляда.

Волдар раскатисто загоготал:

— Шельма, она и есть, надобно ее было так и назвать. Только меня к себе подпускает. Не обессудь красавица, но эту кобылку смирной не назовешь, Волдар сунул кобыле сухарик и пригласил двинуться дальше. — Зато погляди на ее братика, на Перышко, он само очарование — смирный и покладистый, как раз такой, как тебе, госпожа, надобно.

Я заглянула в соседнее стоило и обомлела. Милое белоснежное создание смотрено на меня добрыми печальными глазами. Тонконогий, статный жеребчик с лебединой шеей и шикарной гривой, волнами шелка струящейся до самой груди коня, поразили меня в самое сердце. Конь, завидев зрителей, встрепенулся и загарцевал на месте, демонстрируя свою стать.

— Хорош, ох, хорош, — приговаривал Волдар, завидя мою реакцию. — Словно тебя, госпожа, поджидал.

— Согласна, хорош, да видимо ты хозяин мне самого дорогого сперва и показываешь, — легко сдаваться я была не намерена.

— Вот еще парочка коников с соседних стойлах стоит, поглянь сама, да и выбери, раз веры у тебя ко мне нет, — обиделся Волдар.

Я критично осмотрела предложенные варианты — буланую кобылу и мышастого мерена, и невольно вернулась к стойлу Перышка. Хорош, подлец, ничего не скажешь. Я протянула руку к жеребцу, и тот уткнулся мне в ладонь своими мягкими и теплыми губами, ища лакомство. Волдар поспешно достал из своего кармана сухарь и сунул мне в руку:

— Прикорми, красавица, Перышко, а он отплатит тебе службой верною.

— Эх, и горазды вы, господин Волдар, быстро дело делать. Не торопитесь? — я взяла сухарь и угостила им жеребца. Тот с удовольствием его схрумкал и уткнулся мне в плечо своей очаровательной мордашкой, выпрашивая добавки.

— Что ты, что ты милая, мне Перышко самому сгодится. Жаль отдавать, да уж больно ты ему глянулась, — заверил меня хозяин в своей искренности.

Я повернулась к дядьке и посмотрела ему в глаза. Взгляд не бегает, не врет значит.

— Тетя Они, — ожила благоразумно молчавшая до этого Тлика, — Перышко такой красивый и смирный, возьмите его — не пожалеете.

Меня все так уговаривали, что начало складываться впечатление, что я упорствую и не желаю становиться владелицей самой прекрасной лошади, которую когда-либо встречала в своей жизни. Еще раз, восхищено взглянув на Перышко, я вспомнила серого Югора — арабского жеребца, которого мне выделила для занятий верховой ездой по доброте душевной моя подруга Наталка. Первый раз, с трудом взгромоздившись ему на спину, я прониклась глубоким чувством уважения и восхищения к моему партнеру и пребывала до сегодняшнего момента в стойкой уверенности, что Югор самый красивый конь на свете. Но иллюзии рушатся. Мой, вернее Наташкин, Югор, чего уж скрывать, выглядел бы бледновато на фоне красавца Перышка. Но самое главное было то, что сейчас меня волновало лишь одно, смогу ли я выменять свой корешок именно на этого коня. Довольствоваться мышастым меренком из соседнего стойла мне не хотелось.

— И какая цена у Перышка? — печально молвила я.

— Всего ничего, — разулыбался Волдар. — Сотня золотых куят, госпожа.

— Ого, — опять подала голос Тлика. — До-о-рого.

— Да, не дешево, но коник стоит того, — гордо молвил хозяин.

— А мышастый? — решила на всякий случай уточнить я. Нужно же мне, в самом деле, знать разброс цен.

— Мышастого отдам за полтину, кобылку за сорок — вообще даром, — Волдар скрестил руки на груди и это мне не понравилось. Эх, упертый он калач, тяжело будет торговаться.

— Понимаете, господин Волдар, с особями женского пола у меня редко случается понимание, — начала я заговаривать мужичка. — Так что придется нам выбирать из мальчиков.

— Так выбирай красавица, и мальчики под стать имеются, — не унимался Волдар. — Делов-то всего ничего: или Перышко за сто, или Серый за полтинничек.

Я уже начала вытаптывать тропинку, торопливо перебегая от Перышка к мышастому и обратно. У стойла белого жеребчика солома приминалась быстрее. Сейчас мне оставалось только решиться предложить свою плату и потребовать за нее коня. Но какого? Как не продешевить?

— Тлика, милая, посмотри на Ласку, — обратилась я к девочке. — Она боится коников и хочет во двор. Иди, поиграй с ней на улице, а мне с господином Волдаром кое-что обсудить нужно.

Девочка насупилась, но спорить не стала. Обнимая свою ненаглядную кошку, она медленно удалялась от нас, иногда оборачиваясь и бросая на меня обиженный взгляд. Но я была непреклонна. Разговоры тут у нас пойдут интимные, для детских ушей совсем не пригодные.

Волдар уже потирал руки в предвкушении. Полтинничек хорошо, а сотенка еще лучше. Он в любом случае в выгоде. Наивный.

— Уважаемый Волдар, — помявшись, я, наконец, решилась. — У меня нет золотых куят.

Разочарование, которое нарисовалось на лице хозяина, огорчило и его и меня до невозможности. Волдар махнул в сердцах рукой, сетуя:

— Так за чем же, красавица, ты мне голову морочишь столько времени?

— Денег нет, но есть вот это, — я таинственно подмигнула мужичку, полезла в лукошко и достала заревой корень. Затаив дыхание, всматривалась в лицо коневода, стараясь не упустить ни единой эмоции, которая пробежит по челу дядьки Волдара.

Глаза мужичка полезли на лоб со скоростью света. Но потом, спохватившись, он немного успокоился и вымолвил:

— Корешок за Перышко? Ну не знаю, не знаю, госпожа Ониэ... не знаю.

Ага, значит Перышко! Вот ты дядька Волдар и попался.

— Думаю, цену и силу корешка мне рассказывать вам, уважаемый Волдар, нет резона? — начала я захватывать ситуацию в свои загребущие ручонки. — Вам-то вдовцу, корешок мой как раз ко двору станется, — я мило улыбнулась и картинно зарделась алым, потупив очи, а свободной рукой охаживая красавца Перышко по симпатичной мордочке.

Как не хотел показывать Волдар, что предложение мое ему по вкусу, но все читалось огромными буквами у него на лице. Глаза горели, а руки так и тянулись к заветному корешку.

И тут я набралась наглости и добавила:

— А еще мне упряжь понадобится хорошая, да седло удобное и легкое, зерна малость в сумки седельные для Перышка. Дорога-то нам предстоит дальняя. И оружие, какое не жалко, на первое время.

Волдар словно и не слышал моего наглого требования, что меня крайне смутило. Он продолжал гипнотизировать корешок, витая в своих грезах.

— Да с десяток золотых куят в придачу на траты мелкие, — в конец обнаглев, выдала я.

— Пять и по рукам, красавица, но сначала корешок проверить надобно, — Волдар достал из-за пояса нож и протянул ко мне руку. Я невольно отпрянула, прижимая к груди единственную драгоценность и залог моего благополучия в этом странном мире.

— Эй, любезный, вы бы поосторожнее тут ножичком своим размахивали, — возмутилась я, скрывая страх, вползающий в мое сердце и сжимающий его в тиски. — Как это вы, господин хороший, корешок мой проверять собираетесь? Не на мне ли потренироваться жаждете? — я отступила на несколько шагов назад и уперлась спиной в стойло напротив.

Волдара словно отрезвили мои возмущенные вопли, и он, опуская нож, улыбнулся, отводя смущенный взгляд.

— Ох, вы боги милостивые, простите госпожа Ониэ мне мои грехи грешные, — Волдар уважительно поклонился и продолжил: — Не хотел я вас пугать, ни в коем разе, а проверить корешок надобно, цена как-никак отдается за него не малая. Я проткну его ножичком слегка, да каплю сока на язык спробую. Силу это мне предаст и бодрость духа, как в юности. Так и проверим его на истинность, — Волдар хмыкнул, подмигивая, и добавил: — А чтоб слюбить девку молодую чуть поболе корешка-то испробовать надобно.

Звучало вполне убедительно, да и пришедший в сознание дядька Волдар вполне внушал доверие. Я рискнула и протянула ему заветный корень. Хозяин принял его у меня с большой осторожностью, сделал надрез и слизнул сок с ножа.

Не прошло и пары минут, как мужичок цветом лица изменился, посвежел, приосанился, глаза его по-молодецки заблестели, и мне стало предельно ясно, что сегодня мой день.

Но вдруг, я услышала шум в дальнем углу конюшни. Яростно, надрывно ржал конь, заставляя холодеть мои руки. Он бился в закрытые ворота стойла, стремясь вырваться на свободу. Вдруг я почувствовала волну боли и страха, окатившую меня с ног до головы ледяной волной. Я прикрыла глаза и спонтанно, не думая, посмотрела истинным зрением в темноту того места, откуда шли эти жуткие и необъяснимые вспышки ужаса. Размытое, нечеткое очертание живого существа, потерявшегося во мраке, всплыло предо мной словно огромная глыба льда, как айсберг в черноте морской воды темной ночью. Я не могла различить ни мыслей, ни ауры, ни чего, что могло бы мне подсказать, кто или что извергало из себя столько боли. Но поняла одно: кем бы он ни был — ему страшно и одиноко.

Я открыла глаза и пошла как зачарованная на звуки, доносившиеся с дальнего угла конюшни. Волдар, ничего не понимая, кинулся за мной.

— Эй, госпожа Ониэ, куда это вы? — тараторил он, пытаясь меня остановить. Я ускорила шаг и спросила:

— Что за конь так душераздирающе кричит вот там? — я указала на цель моего перемещения. — Он так бьется и ржет, что кровь в жилах холодеет.

— Э, красавица, тот коник вам не подойдет. Он бешенный и на голову поврежденный, хоть и редкой стати и грации.

— Как это так? — заинтересовалась я, подходя вплотную к деннику с необычным животным. — Чего ж вы господин хороший мучаете скотину? Бешенный, больной — так умертвите, чтоб не мучился.

Я заглянула через решетку, рассматривая чудного коня. Тот, привязанный веревками за узду к стенкам стойла и стреноженный, задыхался от хрипа, забрызгивая все пеной, слетавшей с его губ и хлопьями оседавшей вокруг. Озлобленный, полный отчаяния взгляд встретился с моим, и меня с новой силой окатило эмоциями, которые вырывались у животного наружу с неистовой мощью. Конь был высоченным, и смело мог оспаривать первенство в росте, обойдя не самых хилых дэстирэ, но по стройности и утонченности превосходил аргамаков на голову. Теперь Перышко уже не казался мне идеалом конячей красоты. Он был всего лишь смазливой мордашкой, а этот — этот... божественным воплощением всего прекрасного, что могло быть в лошади.

Его окрас зачаровывал. Такие кони звались игреневыми. Шкура насыщенного цвета молочного шоколадна сейчас немного померкла, шерсть свалялась, а хвост и грива превратились в один сплошной серебряный колтун. В огромных лазуревых глазах мог утонуть весь черноморский флот. Его бы отмыть, почистить и расчесать, да на выставках показывать. Но лишь одно меня смутило: огромный шрам, тянущийся от левого уха через всю морду и заканчивающийся на шее с правого бока. Запекшаяся кровь вокруг него привела меня в состояние шока.

— Да как же вы можете так издеваться над лошадью, господин Волдар? — в порыве эмоций закричала я на хозяина. — Избиваете, держите взаперти! Я считала вас порядочным человеком, а вы.... вы, — я задыхалась от возмущения и, не слушая оправданий мужичка, сорвала засов и ринулась спасать животное из плена.

— Мать всех богов! Госпожа! — завопил Волдар во все горло. — Стойте, он же зашибет!

Но я уже стояла рядом с конем и гладила его по изуродованной морде. Конь дрожал, всхрапывал, но не вырывался. Я начала отвязывать концы веревок, освобождая пленника.

— Изувер, садист..., — приговаривала, снимая путы с ног лошади.

— Госпожа, осторожно! — вопил Волдар из коридора, боясь войти в денник. — Вы не справедливы ко мне, этого монстра я не мучил. Выйдите на милость ко мне, я вам расскажу его историю.

Освободив животное, я обняла его за шею, нежно похлопала, успокаивая, и приняла решение:

— Забираю этого и 10 куят, а не пять.

— Не губи себя и меня, сумасшедшая. Он же бешенный! — Волдар был в шоке.

Я отлепилась от коня и вышла к Волдару.

— Ты мне хотел что-то рассказать,... добрый... хозяин, — гневно смерила коневода презрительным взглядом. — Так вот, у тебя осталось совсем мало времени, я скоро отсюда уйду, и если ты все еще хочешь получить корешок, выкладывай всю правду и не останавливай меня в моем решении.

— Да пропади ты пропадом, дурная баба, — выругался мужик, забыв о приличиях.

Я сделала вид, что не расслышала.

— Коника этого нашли мои пастухи полуживого на берегу Якиса в окрестностях Заливных лугов, где у меня табун главный пасется.

— Ну, я внимательно тебя слушаю, продолжай, Волдар-живодер.

Мужичок заерепенился, подпрыгивая на месте от негодования, но пересилив гонор, продолжил:

— Ну так вот ....сумасшедшая... госпожа Ониэ, у коника этого огромная рана на голове зияла, кровоточила и нарывами была вся покрыта. Мои работники выходили этого неблагодарного заморыша, от смерти спасли, а он подлый, двух моих конюхов покалечил, погрызть умудрился лучшего племенного дэстирэ, в руки не дается, оседлать себя не позволяет. О том, чтобы влезть на этого бешенного зверя и думать не думаем. А еще не ест ничего, только воду колодезную хлещет, зыркает злобно, пеной исходит, да убёгнуть пытается.

— Что-то я не заметила в нем всех тех ужасов, о которых ты мне тут сказки рассказываешь, Волдар.

— Так лошадка головой поврежденная, и ты, как пить дать, тож малость в детстве с люльки падала, вот и сошлись характеры.

— Как погляжу, Волдар, ты согласен на последний обмен, мною предложенный?

— Да забирай ты его, треклятого, только потом родственники твои пусть не серчают и с властями меня не стравливают. Пробьет тебе конь голову, на меня не пеняй, а пиши сейчас отступную, что, мол, сама по доброй воле взяла эту тварь бешенную, и мною предупрежденная была о зверствах его честно и без укрытия. Тогда тебе и золота десять куят дам и седло и ножик, и что там тебе еще надобно.

— Вот и ладненько. Принеси мне щетку и гребень, почищу изверга, — смягчилась я и улыбнулась Волдару.

Мужичок глянул на меня с подозрением, а потом решил подсобить:

— Если подержишь окаянного, то попробую уговорить своих работников его в товарный вид представить.

— Так зови их, подержу, — с радостью согласилась я.

На том и порешили.

Почистив коня, который с наслаждением всю процедуру висел модой у меня на плече, сговорившись с Волдаром, что еще одну ночь бешеный коник проведет у него в деннике, назначив окончательный расчет на завтрашнее утро, я, довольная собой, отправилась с Тликой к ней домой.

Меня ее родные приняли радушно, накормили, отмыли и уложили в мягкую кровать. Тлика ночью пробралась ко мне в комнату и полночи мучила меня расспросами о моей родине, наших кошках и людях, которые любят и заботятся о милых пушистых кисках. Когда малышка заснула, я вспомнила еще одного шкодливого, смешного и веселого кота, которого зовут Салай. Но что поделать, исполненного не воротишь, а мне предстоит долгое и опасное путешествие в страну эльфов. Так лучше я отдохну и высплюсь, а грустить о прошлом буду потом, как-нибудь намедни.

Глава 19. Час пробил!

Будите меня только, если придут плохие новости; а если хорошие — ни в коем случае.

Наполеон I

Долина Эха. г.Эсхер. Трактир "Орлиное гнездо".

Сегодня ему не хотелось спать. Его сердце переполняло счастье: глупое и наивное человеческое счастье. Оно мешало ему уснуть, заставляя мечтать о будущем. Об их совместном будущем, которое он готов выстроить из песка, тумана, пустоты, вражьих трупов, чего угодно. И это будущее будет самым прекрасным, безоблачным, полным надежд и страстей.

Его Судьба была ветреной девчонкой, непостоянной и взбалмошной. Ее настроение менялось с незавидной периодичностью, и иногда Лойтар за ней не поспевал. Но сегодня, она — Судьба, повернулась к нему лицом и широко улыбнулась. Воин знал, что теперь он ни за что не даст ей снова отвернуться от него. Теперь он будет зорко наблюдать за этой хитрой бестией и в нужный момент перехватит инициативу. Настало время стать хозяином своей судьбы и принять непосредственное участие в строительстве радужных перспектив.

Мужчина задумчиво глядел в пустоту черного потолка и размышлял. Может ли он позволить себе быть счастливым? Он — изгнанник без власти. Нищий наемник, удостоившийся чести быть рядом с ней, с самой прекрасной женщиной из всех живущих на этой земле.

Лойтар тихонько прищелкнул пальцами, и свеча, стоящая у изголовья кровати, вспыхнула теплым голубоватым пламенем. Прищелкнул еще и, поймав маленькую искру огня в свою ладонь, тихо зашептал фрон22. Искорка заплясала, затряслась в порыве экстаза, возрастая и множась на руке хозяина. Лойтар, стараясь не разбудить спящую у него на плече царевну, слегка приподнялся на локте, прицелился и швырнул окрепший пульсар в зев потухшего камина. Затухшие остатки дров затрещали, возмущаясь, но покорно отдались власти огня и продолжили умирать, отдавая свое тепло людям.

Ему не был нужен свет, чтобы видеть, как прекрасна его женщина, уставшая от любви, но Лойтар, повинуясь новому для него чувству, озарил их временный приют, даря тепло и свет своей любимой.

Мгла, серые тени межвременья и туманы ночи всегда были его верными спутниками, дающими силу и подставляющими крепкое плечо в тяжелые времена. Думая о прошлых невзгодах, выпавших на его долю, воин понял, что искренне благодарен Судьбе за то, что она смогла провести его сквозь все ужасы смерти и предательства. Она закалила его, бросая в неравные схватки с врагами и толкая на отчаянные и безрассудные поступки. Лишь переступив через все свои страхи, вставая с колен и идя дальше, лишь веруя в силу своего меча, мужчина становится достойным воином, за которым пойдут другие. Благодаря ей, такой непостоянной и жестокой, ей — его Судьбе, Лойтар стал тем, кем являлся сейчас. И именно такого (а он был в этом уверен), любит Аста. Именно за таким идут на смерть его верные и преданные тени. Именно такой человек обязан быть счастливым и делиться счастьем с ней — любимой женщиной. И именно сейчас он, свирепый воин, хотел вернуть давно утерянную часть себя и поделиться светом своей души и теплом своего сердца.

Он нежно пробежался кончиками пальцев по шелку волос его принцессы и убрал прядь, спадающую ей на лицо и прячущую от его взора точеный профиль девушки. Жар его тела согревал Асту, а разгоревшийся камин добавил еще тепла, и царевна непринужденным движением поспешила избавиться от теплого одеяла, укрывающего ее прекрасное тело. Покров соскользнул на пол, обнажая пленительные изгибы, заставляя Лойтара напрячься и издать томный вздох. Его рука скользнула по плечу красавицы, спустилась на тонкую талию, лаская нежную бархатистую кожу, а затем одним сильным и властным движением Лайтар обхватил бедро девушки, перекидывая стройную ножку к себе на талию и прижимая сонное, но уже такое податливое тело к своей груди.

— Ненассытный... эгооиссст, — зашипела царевна в губы Лойтара.

Сквозь прикрытые веки она уже давно наблюдала за любовником, выжидая удобный момент для сокрушительной атаки. Он разбудил в ней женское начало, которое не хотело остыть на время и дать своей обладательнице немного отдохнуть. Он заставлял ее тело гореть, я ее саму задыхаться от желания, но она ждала. Ее мужчина размышлял, и ей не хотелось ему мешать. Но жажда оказалась сильнее разума. Аста приникла губами к источнику, утоляя лишь каплю страсти из той полноводной реки, которая была готова выйти из берегов, сминая все и вся на своем пути. Почувствовав силу объятий Лойтара, Аста застонала, всем телом вжимаясь в источник: ее источник счастья, ее мужчину.

— Развратница, — шептал в ответ воин, лаская ее бедра. — Блудливая кошка...

— Шшшш, — вторила ему царевна, выгибаясь и подставляя грудь для ласки.

— Ты сводишь меня с ума..., — Лойтар уже накрывал ртом ее набухшие соски.

— Ты уже свел меня с ума, — простонала девушка, запуская свои пальчики в густую шевелюру любовника. — Уже.. уже...

— Повелитель..., ваше высочество, ...простите..., но важные новости пришли из столицы!

Настойчивый грохот по двери их покоев спустил влюбленных с небес на землю. Аста, не выдержав перенапряжения, закричала от отчаяния. Ее крик, словно огонь, обжег сердце Лойтара. Он выругался, прижал царевну к груди, целуя в шею.

— Ты, главное, не остывай, — шепнул он Асте на ушко, а затем зычно и гневно крикнул настойчивому стражу:

— Не время сейчас... уходи.

— Повелитель, важные известия из столицы для госпожи, — не унимался вестник.

— Батюшка может подождать, — проскрипела Аста, прикусывая Лойтару верхнюю губу.

— О Боги, — взревел мужчина. — Холд убирайся, я сказал. Немедленно!

Холд, видимо, имел зуб на своего господина и поэтому решил не отступаться.

— Вести прислал не Ритос, послание от советника Крода. Срочное, не терпящее отлагательства.

— Прости, — шепнула Аста, скатилась с Лойтара, подхватила упавший покров и ловко в него завернулась, оставляя не прикрытым лишь кончик красивого носа.

Лойтар, припомнив Холду все его прегрешения, а также помянув всуе родственников стража до пятого колена, неохотно встал с ложа и прошествовал к двери, смущая зардевшуюся Асту своей притягательной наготой.

Послание от советника выглядело на редкость странно. Это была староэльфийская редчайшая по своей ценности шкатулка из темного дерева, инкрустированная растительным узором, свойственным всем изделиям Великих Этэ и испещренная древними рунами, недоступными для понимания людям.

Лойтар передал шкатулку царевне и, совершенно не проявляя любопытства, развалился на смятых простынях.

Аста с осторожностью приняла подношение. Она рассматривала искусно вырезанные узоры, которые словно живые ветки деревьев переплетались, скользили по поверхности шкатулки, играли, ускользая от прикосновений девушки, и возмущенно шелестели листвой, когда Аста все же успевала коснуться их рукой.

— Лойтар, просвети меня. Почему эта вещь не дает к себе прикоснуться? — возмутилась Аста, устав от попыток открыть шкатулку.

Мужчина приподнялся с ложа и взглянул через плечо царевны на несговорчивый предмет.

— Хм..., — задумался он. — Дай-ка, мне, — он взял шкатулку и попытался ее открыть. Хлесткая веточка из узора метнулась к Лойтару и звонко шлепнула по его руке, пытавшейся вскрыть крышку. Воин с досадой отдернул руку и вернул шкатулку Асте.

— Эта магическая вещица предназначена тебе, так что любимая, попытайся ей втолковать, что ты и есть леди Аста.

— Лойтар, — нахмурилась девушка. — У нас маг — ты, а не я. Объясни... я не понимаю. Как ее открыть?

— Я не знаю, милая, — пожал плечами мужчина. — Эти эльфийские штучки все такие разные, особенные, к каждой нужен индивидуальный подход.

— Не было печали..., — вздохнула Аста, продолжая крутить в руках упрямую вещицу.

У Лойнара невольно вырвался тихий смешок. Он отвернулся, чтобы скрыть свои эмоции, но Аста услышала и взвилась:

— Эх, мужчины, вот так всегда, все самой, все самой. Даже дельного совета не дождешься.

Лойтар широко улыбнулся и, поцеловав царевну в оголившееся плечо, шепнул:

— Воспринимай ее как живое, равное тебе существо, и дело пойдет.

Аста нахмурилась еще больше и подозрительно взглянула на мага:

— А может, поколдуешь для разнообразия? Поможешь слабой женщине.

— Неа, бесполезно, — Лойтар развел руки в бессилии и вернулся в горизонтальное положение, оставляя Асту наедине с ее проблемой. — Давай сама, любимая, здесь я тебе не помощник.

Аста поняла, что все ее уловки бесполезны и принялась размышлять. Время шло, свеча догорала. Лойтар, кряхтя, словно старый дед и вспоминая советника Крода недобрым словом, зажег еще несколько свечей. В комнате стало светлее. Аста продолжала гипнотизировать шкатулку, а потом вдруг встала, едва придерживая одеяло на своей груди, положила руку поверх шкатулки и торжественно произнесла:

— Приветствую тебя, достойная дочь Пресветлых Этэ. Я — старшая царевна Хамуна леди Аста, великодушно прошу тебя открыть мне тайну твоих недр.

Инкрустация ожила, веточки узора медленно поползли к руке девушки, опоясывая ее со всех сторон, переплетаясь и скрывая руку в коконе своих тел.

Аста от неожиданности вздрогнула, но руки не отдернула, продолжая наблюдать за происходящим. Веточки приняли пожатие царевны и стремительно вернулись на свои места.

— Наконец, свершилось, — выдохнул Лойтар. — Надеюсь, остатки ночи мы проведем с куда... большей ...пользой, чем минувший час.

Аста кокетливо взглянула на мужчину, приспуская со спины одеяло и обнажая свои прелести, а затем строго добавила:

— Как лицо, наделенное не только властью, но и обязанностями, я часто стою перед тяжелым выбором...

— Каким же? — Лойтар протянул руку к округлостям задних форм царевны, но та ловко ускользнула, продолжая дразнить мужчину.

— Отдать долг родине, выполнить государственные дела или...

— Или? Ты мне тоже должна... так что родина может подождать. Иди ко мне.

— Лойтар, смотри! — Аста подошла к мужчине и показала открывшуюся шкатулку. — Это свиток.

Маг заглянул в шкатулку и присвистнул:

— Живая бумага, милая, вот что это.

— Никогда о такой не слышала, — Аста достала свиток и отложила шкатулку в сторону. — Господин Крод полон загадок, ты не находишь?

— Несомненно, дорогая, старик далеко не простак, раз имеет столь ценные предметы у себя в коллекции. Не томи — открывай послание.

Аста присела на край кровати и пододвинулась к воину поближе. Затем они, молча, обменялись многозначительными взглядами и, леди Аста надломила защитную печать.

— Ах, — только и успела пискнуть от неожиданности девушка. Печать вспыхнула в ее пальчиках зеленоватым пламенем, совершенно не обжегшим кожу, и исчезла. Свиток затрепетал в руках Асты, словно живое существо, вырвался на свободу, завис в воздухе и раскрылся, предлагая на суд зрителей свое содержимое.

— Вот это да, — только и смогла произнести удивленная царевна. С пергамента на нее смотрел советник Крод. Очень внимательно смотрел, не мигая, а потом вдруг закашлялся, отвернулся, демонстрируя свой затылок, и молвил:

— Кх, кх, благородный воин, не могли бы вы прикрыть наготу вашей дамы от моих старческих очей. Столь пленительные образы вредны для моего больного сердца.

— О Боги, — Лойтар, покраснев до кончиков ушей, стал немедленно натягивать сползшее одеяло на плечи царевне, а та тем временем, позабыв о стыде, жадно рассматривала зависший в воздухе артефакт.

— Аста, он тебя видит, — прошептал Лойтар девушке.

-Тебя тоже, милый, тебя тоже...

Мужчина как ужаленный подскочил с кровати и бросился к своим вещам.

— Господин Крод, в силу своей некомпетентности в вопросах высшей магии, прошу вас извинить меня за столь необычный прием. Прошу вас ...хм э... дать нам немного времени, — Аста немного стушевалась. Не каждый день предстаешь нагишом перед подданными высокого ранга, тем более перед уважаемым учителем.

— Миледи, — молвил портрет с эльфийского свитка, — должен просить Вас простить меня за необдуманный поступок, приведший Вас в столь м-м... пикантное положение... Но вести мои важны на столько, что требуют особого к ним отношения... Я буду ждать сколь необходимо... Леди Аста, простите старика, — свиток опять задрожал и через миг свернулся, плавно планируя в руку царевны.

Лойтар, тем временем, уже оделся и привел себя в порядок.

— Леди, я покину Вас. Если буду нужен — зовите, — маг слегка поклонился и направился к двери.

— Постой, не уходи. Я хочу, чтобы ты присутствовал при этом разговоре. Наступают другие времена, леди Аста уже не будет скрывать своих намерений и чувств, — девушка гордо вскинула подбородок и открыто посмотрела на своего мужчину.

— Одевайся давай, царевна Хамуна, — шутливо заметил Лойтар. — Еще помедлишь, и Кроду придется ждать до утра.

Аста, едва сдержав улыбку, отвернулась от мага и начала влезать в свои лосины.

Оделась царевна проворно. Взяла свиток и села в кресло напротив камина. Лойтар встал за ее спиной. Приличия были соблюдены, настало время для разговора. Аста разжала руки, и свиток опять спланировал на середину комнаты и раскрылся.

— Кх, моя госпожа готова выслушать своего покорного слугу? — поинтересовался советник Крод. Его портрет замер вполоборота к зрителям в ожидании ответа.

— Да, советник, я готова выслушать вашу весть, — царственно молвила леди Аста.

— Что ж, миледи, я начну, — портрет Крода развернулся лицом к слушательнице. — Но речи мои будут столь секретны, что я смею просить Вас выслушать меня наедине.

— Нет, — отрезала Аста. — Этот разговор и многие последующие мы чаще всего будем вести втроем. У меня... уже... нет секретов от Серого Лорда, — Принцесса подняла свою руку, желая найти поддержку у любимого. Лойтар сжал ее хрупкие пальцы в своей руке, а затем отпустил, давая возможность продолжить беседу.

— Как пожелаете, миледи, — молвил портрет и склонился в поклоне. — Царя Ритоса — моего господина, захватили черные мысли, госпожа. Ваш покорный слуга находится в смятении по поводу его решения о судьбе младшей царевны.

— Что еще взбрело в голову этому уже давно выжившему из ума старикану? — пренебрежительно сморщившись, гневно выдала леди Аста.

— Он решил ответить отказом на первое прошение о браке молодому королю Лании и дал согласие на брак Лакиры и старшего сына Онду. Сейчас канцелярия под моим неусыпным контролем старается как можно медленней исполнить приказ царя и составить послание к гурунэ'.

— Я не завидую моей младшей сестре, Крод, и, зная твою к ней привязанность, предполагаю, что ты хочешь моего содействия в урегулировании этого вопроса?

— Ни в коем разе, госпожа, я не посмел бы просить вас помочь несчастной Лаки. Уверен, молодая принцесса так просто не смирится с этим положением, но... на все воля Богов... Не нам вершить судьбы людей, — туманно изрек портрет.

— Ты хитер, Крод, — молвила Аста. — Я многому у тебя научилась и вижу твой интерес в данном деле. Знаю, ты не обратился бы ко мне, не будь уверен в том, что я помогу. Так очерти же для меня горизонты, старик. Говори начистоту.

Портрет советника выражал скорбь и гордость одновременно.

— Моя госпожа, черные мысли Ритоса направлены совсем в другую сторону. Лакира лишь средство достижения его целей. Попутно с соглашением о браке царь высказал намерение призвать орды гурунэ' под предводительством Чиротикэ в Хамун и назначить его приемником и наследником престола до рождения сыновей у одной из его дочерей. Не только жизнь несчастной Лакиры сейчас зависит от Вас, миледи, но и благополучие всей страны. Лишь одна надежда на Вас, леди Аста, лишь Вы сможете убедить царя в его смертельной ошибке, лишь Вам по силам противостоять ордам гурунэ.

Гнев захватывал царевну. Он клокотал внутри, бурлил, изрыгал лаву. Ритос предвосхищал ее планы. Он путал карты. Если медлить, то крови будет значительно больше, чем она предполагала в начале. Жестокая война захлестнет Хамун. Враг зажмет страну в смертельные тиски, и снедаемая еще и изнутри, ее родина, ее земля может не выдержать. Тогда ничто, даже ее секретное оружие не сможет развернуть все вспять и спасти земли Хамуна. Спасать будет просто нечего.

— Благодарю, Крод, за вести. Признательна тебе во многом и хочу, чтобы и в дальнейшем мы вели с тобой дружественный диалог, — обратилась леди Аста к Кроду. — Лойтар, мы немедля отправляемся в столицу. Пора поставить папеньку на место.

Портрет советника признательно склонился пред царевной.

— Моя госпожа, в знак вашего расположения к моей скромной персоне, прошу принять в дар от меня сей ценный артефакт — Живую бумагу. Буду рад при скорой личной встрече обучить Вас обращению с этой занятной вещицей.

— Благодарю Вас, учитель, — Аста великодушно кивнула. — Рада буду вашему обществу и впредь, а теперь нам пора в путь. До встречи.

— До встречи, моя госпожа, — это было последнее, что услышала леди Аста от ожившего портрета советника.

По свитку пробежала зыбкая рябь, очертания Крода стали расплываться и постепенно исчезать, пока перед царевной и магом не предстал практически чистый лист пергамента. Свиток встряхнулся, словно мокрый зверек, окончательно избавляясь от остатков былого портрета, свернулся и нырнул в шкатулку. Теперь ему можно было заслуженно отдохнуть.

Глава 20. В омут с головой

Лучше сделать что-то лишнее, чем не сделать чего-то важного.

Дмитрий Емец

ОНИКС

Когда бег времени немного замедляется, ты наконец-то можешь себе позволить немного поразмышлять. Главное в этом процессе думать о приятных вещах, которые принесут удовольствие и расположат твой дух на нужных ступеньках, повыше и поближе к полному моральному удовлетворению. Так стараются поступать умные люди, но не я. Как бы сильно я не устала за последние дни, как бы ни мягка была перина, безвозмездно предоставленная моими добрыми и гостеприимными хозяевами, но ближе к рассвету мне вдруг понадобилось проснуться.

Видимо во время моего не долгого, но очень крепкого сна, Тлику забрала мать, и сейчас я находилась в полном одиночестве и чрезмерном спокойствии.

Дурные мысли лезли в голову и не давали заново уснуть. Думать о будущем, туманном, а возможно банально просто отсутствующем, я не хотела. Вернее боялась. Пытаясь отвлечься и не найдя ничего лучше и занимательнее, принялась тупо пялиться в потолок, иногда разбавляя это занятие разглядыванием скромного убранства комнаты и незатейливого узорчика на занавесках окна.

Едва светало. Зорька лишь легким намеком обозначила свое присутствие и не торопилась брать бразды правления в свои руки. От того на душе делалось еще мрачнее и печальнее. Хозяева еще спали, и шастать по дому в поисках развлечений было некстати.

Когда созерцательность приелась, я принялась упражняться в арифметике, считая вперемежку овец, слонов, котов, лошадей и других тепло— и хладнокровных тварей божьих, предварительно натянув на голову одеяло и пряча глаза от все-таки наступающего света. И вот именно тогда, когда 4763 гад практически усыпил мой воспаленный мозг, на улице послышались крики. Сначала удаленно— приглушенные, призывные, а затем перерастающие в беспорядочные истерично-визжащие вопли людей, топот, рев, лай и блеянье скотины, разбуженной неведомой волной шума.

Рывком сдернув с себя одеяло, я приподнялась на кровати и начала вслушиваться. Кто-то поднимал деревню. Зычно призывал людей на помощь. В доме проснулись. Хозяин нервничал, громко топал по сеням, сетуя на жену за нерасторопность. Хозяйка причитала и голосила. Дети проснулись и наперебой что-то тараторили. Громоподобно забил набат. От его оглушительного стона в голове все смешалось. Я замерла, вцепившись в одеяло.

Вдруг дверь в мою комнату резко распахнулась и ко мне влетела взъерошенная Тлика. Ее испуганные глазенки занимали пол лица.

Я очнулась:

— Милая, что это? Война?

— Нет, тетя Они, хуже, — завизжала девочка.

Я вскочила с постели и бросилась к малышке.

— Тлика, что может быть хуже войны? Говори же!

— Коренной табун Волдара в кольце огня... Ветер относит огонь в сторону деревни, уже горят крайние хаты... Коники погорят все заживо, тетя. Люди бросились дома спасать, а на лошадок уже рук не хватает, — девчушка залилась слезами и успокоить ее я уже не могла. Да и как?

— Да кто ж такое учинил? Господи! — я по привычке вознесла мольбы к богу. Эх, наверное, здесь просят по-другому. — А пожарных вызвали? Ой, что я несу то?!

Попытаться помочь? Но что я могу сделать? Присела на кровать и обреченно свесила голову. Что я, слабая женщина, могу сделать? Что-что. Хотя бы пару ведер воды притащить. Я подскочила с кровати и начала спешно одеваться.

Внезапно на улице к общему гулу голосов и уже привычному музыкальному сопровождению местного дворового "оркестра" добавился еще один странный приближающийся гул. Бабы заголосили еще громче, закликая высыпавших за околицу детей обратно в дом. Гул приближался, и мне стал отчетливо различаться в нем топот. Словно стадо обезумевших животных неслось на нас. А потом раздался хруст сломанных досок, следом изумленная ругань тликиного отца и вой перепуганной матери.

Не успев еще толком испугаться, мы с Тликой прижались друг к дружке, переглянулись и услышали звон стекла, скрежет вырывающихся с корнем петель окна в моей комнате. Рама, посопротивлявшись для приличия, издала последний предсмертный стон и практически полностью вывалилась на пол комнаты. Лишь левая створка частично сохранила остекление и каркас, качнулась и зловеще скрипнула, добавляя жути к моменту. Осколки битого стекла покрыли все пространство помещения, парочка добралась и до меня, не глубоко порезав плечо и руку. Что-то ужасное храпело и рычало в створе бывшего окна. Это нечто, скрытое предрассветным туманом и местами уцелевшим полотном занавесок пыталось добраться до нас, но видимо малость не подрассчитало со своими габаритами. Узкий лаз не давал чудовищу пробраться в комнату.

Обнявшись с Тликой еще крепче, мы обе завизжали, что было мочи. Остатки остекления благополучно приземлились на пол.

Прооравшись всласть, я таки заметила, что чудовище жрать нас, кажется, не хотело, а еще, что самое интересное, смутно напоминало мне кого-то до боли знакомого.

И что же я узрела, отойдя от первого легкого шока и выжав намокшие штаны? Гроза местного мужского населения — господин Сумасшедший Конь, решили пожаловать к своей хозяйке собственной персоной. Разлука была невыносима его очерствевшему, но такому ранимому сердцу.

— Ах ты ж, паразит! — я начала отходить. — Да мы тут чуть не померли от страха. Мало мне было мелкого пакостника. Благо избавилась, так теперь на мою голову свалилась проблема покрупнее!? Ты чего имущество чужое портишь? Итак беда, а он добавил.

Конь виновато потупил малость подпорченную осколками стекла морду. Хотя такие мелочи не смогут сильно испортить первоначальный вариант. Хуже вряд ли уже будет.

Я выползла из своего укрытия, самого дальнего и темного угла комнаты, и подошла к коню. Хотела приласкать, но тот отпрянул, извернулся, схватил меня своими огромными зубищами за рукав и потянул из проема окна на улицу. Я струхнула от неожиданности, а Тлика замахала на коня ручонками и бросилась меня затягивать обратно в комнату. Конь не стал настаивать и, на мое счастье, отпустил рукав. По инерции мы с девчонкой покатились, словно горох, по полу комнаты.

Лошадиная наглая физиономия снова показалась в проеме.

— Он зовет тебя куда-то, тетя Они, — залепетала Тлика.

— Ага, самое время покататься, не находишь? — окрысилась я, потирая ушибленный локоть.

— Точно зовет, смотри-смотри, — не унималась девочка, тыча пальцем с окровавленную морду жеребца.

Конь утвердительно заржал и замотал головой снизу вверх.

— О, блин, похоже, что ты права, милая, — согласилась я, наблюдая за телодвижениями животного. — Странный коник, это факт.

Я поднялась с пола, сосредоточилась и прикрыла глаза.

— Они, Они, что ты делаешь? — девчонка вышибла меня из колеи, дергая за подол платья.

— Черт, блин, — я занервничала, боясь, что у меня не получится понять коня. — Тлика, детка, пожалуйста, помолчи немного. Хорошо?

— Ага, — девочка отползла поближе к двери и притихла, наблюдая за мной.

Я снова сосредоточилась, подошла к коню ближе и положила руку ему на голову. Истинное зрение не подвело, не оставило в нужный момент. Меня захватили эмоции животного. Он просил спасти его братьев. Он предлагал помощь и свою крепкую спину. Конь звал меня выручать из огня табун и лес.

А затем произошло что-то странное. Яркая вспышка ослепила меня, и на миг я увидела обезумевший от страха гурт, мечущийся в узкой полосе между стенами огня. Полыхающие деревья, умирающий лес и обреченное отчаяние в глазах бедных зверей, диких и домашних, одинаково попавших в западню и отрезанных от спасительной земли. А потом образ взорвался миллионом ярких огней, меня словно молнией ударило и отшвырнуло от коня в другой конец комнаты. Я рухнула ничком и утонула в темноте. Жаль, что ненадолго. Открыла я глаза довольно быстро, голова шумела, напоминая состояние жесточайшего похмелья. Другой ассоциации у меня, почему-то, не возникло.

Я взглянула на животину. Конь тяжело дышал, клочья пены капали изо рта, а глаза бешено вращались. Но он стоял и ждал. Ждал меня.

Эта картина, образ, едва уловимый, пришел от него — моего сумасшедшего коня. Он показал мне то, что сейчас творилось за пределами деревни. Я обязана помочь, нужно спасать табун.

Медленно приподняв себя, а заодно присовокупляя ко всему остальному изрядно отяжелевшую голову, я подползла к своей поклаже, взяла плащ, накинула на плечи и повернулась к девочке.

— Тлика, где попавший в беду табун? — еле слышно пропищала я.

— На западной окраине, — незамедлительно ответила девочка.

— Я туда, — конь словно понял мои слова, и его морда исчезла, освобождая мне не особо удобный путь на улицу.

— Тетя Они, нужно подождать мужчин. Куда ты одна? — заплакала Тлика.

— Не бойся, милая, у меня есть славный конь, он вынесет из любой беды. До скорого, Тлика, — я резко отвернулась, чтобы не видеть зареванную девочку и шагнула в окно.

— Тетя, — заорала девочка и бросилась мне вдогонку. — Тетя, стой!

Широкая спина коня удобно расположилась прямо под окном, "зазывая вскочить в седло", которое, как мне удалось таки заметить, категорически отсутствовало. Да и другой сбруи кроме недоуздка тоже не наблюдалось. Я замешкалась, но конь, видя мою растерянность, изогнул шею и, указывая мордой себе на спину, призывно заржал.

"Не бойся, не бойся, не бойся" — проносилось у меня в голове. "Не сброшу, помогу".

— Боги, какое у меня сильное самовнушение, — подивилась я и спрыгнула (вернее перетекла) на спину к коню.

Скакун всхрапнул, а потом... сорвался в галоп. В такой галоп, какой мне и не снился. Я зажмурилась, обхватила его сильную шею, успев еще накрутить гриву себе на руки, сжала со всей мочи коленки и заорала, давясь струей встречного ветра:

— Мамаааааааааааааааааааааааааааа...

Но меня уже никто не слышал.

* * *

Эсхер. Долина Эха

"Богов трудно понять", — думала леди Аста, вглядываясь в зыбкую черноту гномьей Тропы. "Они одаривают убогих и ущемляют достойных их милости. Почему люди получили лишь крохи, объедки со стола их пиршества? Почему ей, человеку, приходится идти на поклон к гухузам? Этэ — не поспоришь — Совершенство. Они достойны преклонения и власти, которую совершенно не ценят. Но эти, эти вонючие, лживые земляные черви! Как они умудрились получить в свое распоряжение столь мощные рычаги власти? Им доступны тайны недр, им подвластен Огонь, в их распоряжении священные камни и у них есть Тропы". Загнивающее чувство зависти уже давно начало пожирать сердце царевны. Ей хотелось разорвать этот порочный замкнутый круг, прорваться сквозь барьеры и взять себе то, что по праву должно было принадлежать ей. Сейчас она была невероятно близка к удовлетворению своей жажды. Иногда, наблюдая за отчаянным благородством Лойтара, этого нежного убийцы, она мучилась сомнениями. Нет, леди Асту не пугали ее желания и тайные мечты. Нет, ее не угнетала жажда власти и признания. Ее страшили те методы и способы, которыми она пользовалась, идя сквозь время и трупы к своей цели. Но потом, оставаясь наедине с собой, царевна снова и снова убеждала себя в своей правоте, защищаясь от нападок подлой совести и откидывая сомнения, как никчемные пустые скорлупки, шла дальше.

— Лойтар, подойди ближе, — отстраненно прошептала Аста. Ее преданный рыцарь был как всегда рядом. — Дай мне твою правую руку.

Холодный свет Хрустальных Шаров давил на глаза. Эти зачарованные рассеиватели мрака гухузских нор раздражали царевну. Ей был неприятен их неестественный свет. Он снова доказывал Асте правоту ее размышлений по поводу ущербности расы людей. Светильники надменно освещали ей путь к гномьей Тропе, которой придется воспользоваться еще не раз. И за эти услуги проклятые недоросли получают от нее неплохую ренту.

Раздраженная Аста обернулась к Серому Лорду. Глядя сквозь сумрачные блики на волевое лицо мужчины, царевна смягчилась. На ее губах заиграла едва уловимая улыбка. Она положила свою изящную руку на открытую ладонь Лойтара и зашептала заклятие Метки — глухие, мерзкие каркающие звуки:

— Аста, гру дар дох нарух тракар Лойтар андр онрух.

Изумрудный перстень на руке царевны — ключ, открывающий ей доступ к транспортным Тропам гномов, замерцал и исторг порцию зеленоватой дымки, которая просочилась под рукав рубашки лорда, замельтешила там, закружилась, устраиваясь поудобнее на запястье Лойтара красивым узором в стиле гухузских рун.

— Теперь дай левую, — молвила Аста. Серый Лорд поспешил исполнить просьбу. Царевна взяла его руку и приложила к своей груди поверх центрального пиропа, украшающего ее таинственное и прекрасное ожерелье.

— Аста, гру дар дох нарух олтукар Лойтар андр онрух.

Заклятие и в этот раз сработало безупречно. Алые языки дымки окутали правое запястье Лорда и запечатлелись на его коже вторым браслетом из рун. Аста нехотя убрала ладонь Лорда от ожерелья, но отпускать его руку из своей пока медлила.

— Проклятые карлики, — отчаянно выругалась Аста, брезгливо отирая свой прекрасный рот, словно от грязи. — Язык сломаешь, пока выговоришь.

Серый Лорд перехватил ладонь царевны и крепко сжал ее, выражая сочувствие.

— С каждым днем ты набираешься новых знаний и становишься сильнее, моя госпожа. Оно того стоит, — мужчина мельком улыбнулся девушке и, заглянув ей в глаза, игриво подмигнул. — Скоро меня за пояс заткнешь.

— Не преувеличивай, Тень. Твои слова — явная лесть, — Аста не спешила отнимать руку из крепкой хватки мужчины. Ее пальцы нежно скользнули по его ладони и остались в плену, растягивая близость. — Мои жалкие попытки выйти за рамки доступного не могут сравниться с твоим врожденным даром, — она наклонилась к лорду ближе и шепнула ему на ухо:

— Ты совершенно не умеешь делать женщине комплименты... Но тебе не обязательно... Ты умеешь делать женщину счастливой.

Затем она резко отстранилась и уже совершенно другим тоном добавила:

— Итак, придерживаемся нового плана: я — во дворец, ты — в Гулу23 за моим приобретением, а потом на северо-западный стан близ стен столицы. Еще раз заостряю внимание, никакой самодеятельности. Находиться именно у Северо-западных ворот в непосредственной близости от Горга24. В столицу не соваться без приказа. В случае неудачи, я хочу, чтобы ты следовал через Доур25 в Лаго-Вилару26. Возможно, там у тебя будет шанс укрыться.

— Будет исполнено, моя госпожа, — Лойтар слегка поклонился и отступил во тьму тоннеля. Аста обернулась, но Серый Лорд уже растворился в сумраке.

— Что ж, настало время действовать, — молвила леди Аста и уверенно шагнула в зыбкую черноту Тропы.

* * *

САЛАЙ

— Я не слушаю тебя, глупая сущность, — зашипел я на Лии, которая словно чумная блоха уже проела мою шкуру насквозь. — Без нее нам будет проще, не ной. Что? Я чудовище? И ты туда же, неблагодарная. Ты вообще чья? Может, решила переметнуться к ней? Так я не держу — иди, — вконец разобиделся я на свою вторую половину.

Мои лапы пытались нести меня прочь от Рединки, а сила воли боролась с упертой Лии, что в реальности выглядело довольно нелепо. Я ходил кругами вокруг деревни, уже узнавая каждый местный куст.

— Все! С меня хватит, — психанул я, высмотрел подходящее дерево и лихо влетел на него, с твердым намерением забыться крепким сном и выкинуть из головы всех стервозных особей женского пола.

— Да, да, и тебя тоже — туда же, — огрызнулся я на очередную инсинуацию магии, растянулся на широкой ветке, свесил лапы, закрыл глаза и уснул.

* * *

Сидя на высокой макушке дерева, довольно близко, на мой взгляд, от бушующей стихии, выпущенной на свободу чьей-то "доброй" и умелой рукой, я пытался понять: "Что я здесь делаю?".

На мой вопрос, перебивая друг друга и превратив свои объяснения в какофонию неразличимых звуков и иже с ними, силились ответить два несносных существа. В правое ухо истерила Лии, закидывая меня образами выжженного леса, погибших животных и догоравших крайних домишек Рединки. В левое, насквозь продувая мне мозг, верещал Луэ. Его рассказ был намного сбивчивее, чем у Лии, и спросонья до меня никак не мог дойти смысл.

— Стоп, уймитесь, — заорал я и вышвырнул обоих из моей головы. — Лии, тебя я хоть смутно понимаю, поэтому заткнись. Пусть ветерок выскажется, а то, боюсь, сдуется парнишка от надрыва, да оставит нас в полном неведении происходящего.

Луэ немного пришел в себя, встрепенулся и задул ровнее. Теперь картина четко выписывалась, и все неизвестные постепенно начали обретать суть.

В общем, "со слов" оторвавших меня от грез случилось страшное. О, как печально, людишки не поделили барыш и решили спутать карты друг другу, да малость переборщили. Один "милейший" господин поджег выгон с отборным табуном лошадей своего соперника, и теперь огонь, вырвавшийся на свободу, пожирал не только предмет спора, но и крайний лес, да избушки, что поближе к месту происшествия оказались так некстати.

— Ваша правда, зверушек жалко, — деланно отирая кончиком хвоста мнимую слезу, подытожил я. — А мне-то что с того? Пусть эти дурни-человечешки сами решают свои проблемы. Умный зверь уйдет от огня, глупый погибнет. Такова жизнь, естественный отбор, как говорится. А за людскую глупость я шкурой рисковать не намерен.

Дерево подо мной встряхнулось и грозно закачало своими ветвями.

— Вас всех захватили эмоции, — не сдавался я.

Луэ снова обдал меня порцией дополнительных фактов, от которых мне вдруг стало слегка не по себе.

— Значит, говоришь, Аон отводит огонь от деревни и гонит его к морю? Далеко гнать придется. Не боится надорваться твой братец? Похвально конечно, но с чего это он засуетился, не пойму? Ах, его попросили... Что ж, я за него рад... И Фогор там же. О, без него-то едва кто управится. Еще раз убеждаюсь в том, что безумие есть источник подвигов. Их обоих попросила... Оникс? — я даже приостановил свой безудержный поток сарказма.

Оба вещуна закивали, подтверждая мои последние слова.

— Эта, умом обиженная, что там забыла!? — я от неожиданности аж осел. — Ах, она помогает. Тебя послала за грозовыми тучами? Так, я все в толк не возьму, чего ты, паршивец, меня достаешь, когда должен делом заниматься? Тебя просили позвать меня? Нет? Когда вали за своими тучками, да побыстрее, — вопил я как ужаленный на опешившего Луэ. Тот, выслушав тираду, очнулся, крутанулся вокруг моего наблюдательного пункта и умчался на Восток за грозой.

— Не позвала, значит, — я вышагивал по ветке то взад, то вперед. — Фогор, час знакомства, и уже на передовой. Аон — так вообще ни сном, ни духом, а выслуживается. Луэ на посылках изворачивается, а обо мне даже не вспомнила. — Лии, я хочу, жажду... Мочи нет — дай посмотреть на театр заезжих клоунов. Показывай дорогу, мои глаза должны это видеть.

Глава 21. Супермен нервно курит...

Есть женщины в русских селеньях,

Их бабами нежно зовут,

Слона на скаку остановят

И хобот ему оторвут.

СЛОН, БАБА И СУРОВЫЕ РОССИЙСКИЕ МУЖИКИ (Поэма в трех частях с моралью). Народный плач из деревни Хоботовки записал к. Остен-Закен

ОНИКС

Свойственная всем женским особям глупость, преследует меня всегда и везде. Она, дражайшая спутница жизни, много раз подкладывала мне "свинью", но время шло, и плохое забывалось. Я практически свыклась с тем фактом, что до конца моих дней она, моя глупость, будет ходить за мной тенью и портить мое существование мелкими пакостями.

Я так думала до сегодняшнего утра. Сейчас мне оставалось лишь в бессилии злиться на себя и проклинать тот день, когда я первый раз поддалась на ее провокацию.

Лихо промчавшись со скоростью звука по узким улочкам Рединки, мы вдвоем с конем, перемахнули, аки птахи, через высокий забор, отчуждавший деревушку от лесной чащи и пошли галопом вдоль него к западной окраине. Вот тогда я поняла, что значит ехать быстро. Удивляясь своим вновь приобретенным талантам в области джигитовки, я, вцепившись в гриву коня, недоумевала, почему мое тело, словно клещ до сих пор висит на спине бешенного коня, а не приминает травку где-нибудь в районе деревенского заборчика? Чудеса изворотливости, гибкости, а главное цепкости, которые выдавал мой слегка обученный этому ремеслу организм, поразили меня в самое сердце и напрочь отшибли остатки разума и чувства самосохранения.

Мы мчались на стену огня, с каждой секундой неумолимо приближающуюся к нам, а плана спасения потерпевших у меня до сих пор даже не обозначилось.

Конь, почувствовав, что хватка моих судорожно сжатых пальцев начала слабеть, сбавил темп, а затем и вовсе застыл, предлагая мне лицезреть бушующую стихию.

Картина, что предстала передо мной, была кошмарной. Огонь подобрался к крайним домам и пожирал дворовые постройки жителей деревушки. Несколько жилых домов уже занимались пламенем. Голосили бабы, плакали детишки, мужики таскали воду и засыпали землей прожорливый огонь, стараясь не пустить его дальше. Истошные вопли домашней скотины перемежались с жутким гортанным надрывным криком обезумевших лошадей, доносившимся с выгона. Поле было огорожено высоким плетнем, огибающим все пространство выпаса. Пламя охватило этот периметр, отсекая все пути к отступлению мечущемуся внутри табуну, и огненное кольцо сжалось. Смертельный жар перекидывался на редкие деревья, растущие посреди поля, да выгоревшую на солнце траву, все ближе подбираясь к несчастным животным и обрекая их на мучительную и ужасную смерть.

Лес вблизи выгона полыхал. Огонь с неимоверной быстротой прокладывал себе путь вглубь чащи, словно ненасытный хищник он заглатывал все новые и новые порции пищи, и с каждым глотком, его голод становился сильнее. Он не желал останавливаться. Его целью было все, что сможет сгореть в его глотке: дерево, живое существо, почва, воздух. Переварив одно, он накидывался на другое и сила его росла. Он жил, и ему это нравилось, а безвременно умереть в самом расцвете сил в его планы совершенно не входило.

Треск умирающего леса и вопли ужаса заполнили пространство вокруг. Запах гари душил меня, выворачивая легкие наизнанку, а истошные крики о помощи, безумие и страх, что витали в воздухе, привели меня в оцепенение. Я заламывала руки, до крови кусала губы, но стояла и смотрела, как гибнет часть этого прекрасного мира. Пелена едкого дыма застлала глаза, смешиваясь со слезами бессилия. Меня охватило чувство безысходности. Слезы ручьем текли из моих глаз. Я чувствовала себя маленькой и беззащитной, а самое главное совершенно бесполезной.

Вдруг конь подо мной встрепенулся, и, оглушая округу, пронзительно заржал. В ответ на его призыв послышался хор ответных криков, что стоном зовутся. Лошади словно поняли: они не одни, кто-то стремился им помочь. Надежду я расслышала в ней, в этой мольбе, и мне вдруг стало стыдно. Нахлынувшая волна эмоций придала мне сил, я собралась, вцепилась в гриву коня, и тот словно почуяв мое вдохновение, взвился на дыбы и помчал меня вдоль линии огня.

Закрыв глаза, я напрягла все свои мысли, чувства, страхи, и распахнула взор навстречу врагу. Истинное зрение дало мне почувствовать новую более сильную порцию боли и отчаяния, которое текло отовсюду. Лес молил о помощи, живые существа источали безумный страх, они звали всех, но никто их не слышал. Но ведь я их слышу, вижу и чувствую. Я обязана помочь. Взглянув на предрассветное небо, застланное клубами черного дыма, я заметила след, едва уловимый, но знакомый. Вот она надежда.

— Луэ, друг мой ветреный! Фагор, друг мой сердечный! Помощи я прошу, прейдите ко мне мои рыцари, подарите надежду страждущим! Луэ, Фагор!..., — мой крик шел откуда то изнутри, разрывая меня на части. Я не узнавала свой голос, он был чужим, словно слышался со стороны. Тело мое содрогалось, меня лихорадило, но я продолжала: — Луэ-э-э! Фаго-о-ор!

И они пришли. И они привели помощь.

* * *

САЛАЙ

Зрелище гибнущего леса вызвало у меня неприятное послевкусие, словно я проглотил песок. На зубах скрипела тихая ярость, а шерсть встала дыбом. Люди — это те существа, которые совершенно не ценят жизнь, ни свою, ни чужую. При этом они не осознают того, что совершают. Истинно, они не первая кровь. Лишь неудачный эксперимент, не более. В них Творцы собрали все свои порочные черты, и вышло именно это — человек. И звучит это прискорбно, а выглядит мерзко. Где же эльфы со своими нравственными устоями и всеобъемлющей любовью к живой материи? Они, еще раз убеждаюсь, умыли руки. Веками смотреть, как этот сброд губит себя и все, его окружающее, вероятно тяжко.

Мои пессимистичные размышления прервала Лии, она указала на сумасшедшего всадника, скачущего на высоком и статном жеребце в опасной близости от стены огня. Фигурка наездника металась от одного островка земли свободной от огня к другому, ловко лавируя меж языков пламени, словно играя с ним в смертельные салки.

— Ведь это, она, — удивился я смелости этой девушки. — Это Оникс!

Я видел, как девчонка собирает свою Силу, готовясь в нужный момент обрушить ее на бушующую стихию. Она решила уничтожить огонь. Выбрала самый банальный способ борьбы — тушить. Ее наивность, магическая неопытность и безумная отвага ввергла меня в стыд. Она, вероятно человек, сейчас доказывала мне ошибочность моих суждений. Она, бесстрашная спасительница невинных тварей сейчас пыталась практически в одиночку выстоять против взбесившейся стихии.

Вдруг девушка развернула коня и помчалась прочь от стены огня, танцующего свой смертельный танец. Мне захотелось выдохнуть из себя смятение, стыд, а главное такое ненужное сопереживание, но видимо я торопил события, видя в реальности именно то, что хотел бы. Сколько раз говорил себе, что очередной мир вокруг меня является странным, необъяснимым, неправильным, и причислять себя к нему — это верх идиотизма, тем более вникать в его проблемы. Мне всегда хотелось, чтобы все выглядело так, как того хочу я. И чаще всего так оно и было. Но глупые и упрямые существа, например, милашка Они, всегда портят мое идеалистическое и индифферентное отношение к окружающей действительности.

Не суждено мне было спокойно следовать по намеченному пути к той важной цели, выполнение которой могло бы наконец исполнить все мною желаемое. Реальность настойчиво макала меня мордой в лужу, и этой лужей сейчас являлась неугомонная, сующая свой нос во все дыры, сердобольная защитница сирых и убогих. Она, госпожа убийца моих надежд на спокойное путешествие по своим делам, всего лишь увеличила полосу разгона и сейчас намеревалась сигануть через пышущую жаром преграду вовнутрь огненного кольца к обезумевшему от страха табуну лошадей.

Над пылающим лугом заморосил дождь. Людишки, прыгающие словно блохи у своих догорающих халуп, воспряли духом и засуетились поактивнее. Небольшая делегация пригнала телегу с бочками воды и решила, наконец, уделить внимание спасению несчастных животных. Они впустую лили влагу на горящую ограду и траву. Их усилия были тщетны. Время, которое они упустили, сейчас работало против них.

Я чувствовал напряжение девчонки. Она старалась усилить дождь. Но, святая наивность, она не понимала, что потушить огонь Плащем Дождя у нее не получится. В лучшем случае, сама не сгорит. Большая вероятность, что не сгорит. Уж шибко хорошо у нее получается прикрываться.

Да. Просто великолепное зрелище! Маг, который не имеет опыта, не знает, как именно управлять своей силой сейчас творил чудеса. Оникс наклонилась к морде своего коня, поцеловала, мерзавка, этого упыря нежно-нежно шепча ему что то на ухо, и спустя лишь миг они уже неслись во весь опор на огненную преграду. Лишь с помощью своих эмоциональных ресурсов и непреодолимого желания, девчонка на ходу окутывала себя и лошадь вихрем моросящего дождя, постепенно скрываясь от моего взора. Нет, я должен это видеть. Я пробью ее завесу.

И я призвал Лии. Мы обрушились всей мощью, отгоняя морок. А Лии, потянулась к еще не оформившейся до конца формуле Плаща и вплела свою нить силы, тем самым незаметно доводя сей фрон до совершенства.

Я, молча, снес самоуправство моей второй половины. Кончиком каждой своей шерстинки я жаждал этого вмешательства, но меня останавливало упрямство и так ценимая мною роль стороннего наблюдателя. Но Лии не обманешь. Поэтому мы вместе, и будем сохранять наш союз до скончания бесконечного бытия.

* * *

ОНИКС

Я до сих пор не могу привыкнуть к ощущению нереальности, когда смотрю на мир сквозь призму магии. В эти минуты мне кажется, что я все— таки сплю, и все это происходит не со мной. Расплывчатые и фантастически иные очертания доселе знакомых вещей, заставляют сознание выплывать за рамки обыденности и уносят к новым горизонтам. Эйфория, которая захватывает каждую частичку моей души, напоминает мне, что я слегка не в себе. Меня нет в себе, я везде. Новые краски, которыми окрашено все вокруг меня, вырисовывают надежду на новую интересную, но опасную жизнь. Эмоции, которые теперь видны, которые источает даже мертвый камень, теперь ощутимы. Как ошибочны были суждения людей. Вокруг нас все живое. Сколько раньше прошло мимо меня, не соприкоснувшись с моей сутью. Я жалею, что только сейчас мне выпало счастье испытать рождение новой меня.

Я наклонилась к моему быстроногому демону, и, чмокнув в щеку, зашептала ему на ухо:

— Сейчас мы должны превратиться в единое целое, милый. Сейчас я доверяю тебе как никогда. И умоляю тебя также довериться мне полностью. Веришь ли ты мне?

Конь утвердительно мотнул головой и загарцевал на месте от нетерпения, раскидывая куски дерна вокруг нас.

— Тогда с Богом и к Черту-у-у, — выкрикнула я, и конь опережая мой посыл, рванул во весь опор на полыхающую стену огня.

Мы неслись вперед, и я чувствовала, как плотный защитный кокон обвивает нас. Надежность и спокойствие нахлынули нежной волной, успокаивая ритм моего сердца, которое еще минуту назад готово было выпрыгнуть из груди. К моим рукам начало поступать приятное тепло, кончики пальцем защипало, словно легкие разряды тока прошлись сквозь них. Мой скакун почувствовал это, по его шее пробежала легкая дрожь, и он словно окрыленный этим, помчался еще быстрее.

Сейчас, пока у меня еще было время, я смогла оглядеться. Аон изменил направление и гнал огонь прочь от деревни, Фогор, клубясь на границе леса, отвоевывал у прожорливого огня каждый куст. Мои верные друзья не бросили меня. Но где же Луэ? Ветреный сорванец слишком долго искал своих сестер. Как он нужен нам сейчас!

Мы поравнялись с людьми Волдара, которые пытались пролить небольшой участок, охваченный огнем, чтобы открыть проход табуну на свободу. Пламя лишь изредка шипело на них, даже и не думая гаснуть. Дядька Волдар был тоже на передовой. Он отвлекся от борьбы с огнем и сейчас буравил меня пристальным взглядом. Мужичок еще мог видеть меня, но вот он и настал — час Х. Я поняла, что кокон закрыт полностью. Мы стали невидимы.

Волдар, замахал перед собой руками, словно отгоняя бесов, закрыл лицо, а потом резко открыл. Да так и остался стоять как столб. Что происходило с ним дальше, я уже не видела. Мы налетели на пламя как Титаник на айсберг. Вошли как нож в мягкое масло. Я лишь успела увидеть, как языки огня сомкнулись над моей головой, облизывая нашу защиту со всех сторон. В этот миг я поверила в свои силы. Я поверила, что смогу помочь.

* * *

САЛАЙ

Сейчас я был уверен, что с девчонкой ничего страшного не случится, но... Всегда есть какое-то НО, поэтому, прикрываясь плохо наигранным и небрежно поданным сочувствием, которое на самом деле бушевало во мне зудящим чувством любопытства, я проявил милосердие к Лии, и мы уже были в самом центре этой заварушки.

Обезумевшие лошади в кольце огня давили друг друга, стараясь приблизиться к девушке, которая, сидя на своем огромном коне в центре свары изо всех сил старалась расширить кокон и впустить в него как можно больше неблагодарной скотины.

— Если она упадет с коня, если на миг ослабит силу Плаща, они растопчут ее, Лии, — испуганно прошептал я.

Не долго думая, моя магия потекла на выручку девушке. Еще одно кольцо защиты обволокло только Оникс, защищая от возможного фатального финала этого безумного спектакля.

"Мы опять вмешиваемся туда, куда не следует, мы опять вляпались, и нам теперь долго придется отмываться", — шептал я себе и Лии в частности, не упуская ни на миг контроль над защитой Ониэ.

Словно поняв, что ее план немного выходит из под контроля, Оникс оставила попытки спасти табун, привлекая его на себя. Конь девушки неистово ржал, пытаясь успокоить обезумевших родственников, но его слышали не все. Большинство, почуяв спасение, ломилось по головам остальных, подминая под себя более слабых.

Упырь взвился на дыбы, нависнув над соплеменниками. Он сыпал ударами копыт, отгоняя их от своей ноши, грудью прокладывал себе дорогу к краю, зубами вырывал себе путь из плена спятивших от страха животных и ему удалось.

Я нырнул в разум этого странного скакуна и увидел в нем то, что смутно терзало меня все это время. Его сознание было мутно, окутано дымкой беспамятства. Он был потерян и не помнил себя. Но в нем ярко читалась признательность, уважение и самое главное безотчетная преданность ей, этой сумасшедшей девчонке, которая каким-то неведомым мне способом смогла заслужить доверие этого опасного существа.

— Угораздило же себе такую лошадку выбрать. И где только откопала то ЭТОГО у людей? Лии, у этой особы талант, привлекать к своей персоне необычных тварей. К ней просто липнут неприятности, словно мухи на кучу...

Лии, хохотнула. Потом еще разок, злорадно так, словно поддевая, и выдала:

— Радуйся, что пока из всех тех тварей, что крутятся вокруг нее, самый необычный — это Ты.... Ну то есть МЫ.

— Кто? Я? Да ничего подобного... Всего лишь сочувствие, не более. Должен, как никак, за целостность шкуры.

— Да, конечно, конечно. Я и говорю... именно так и обстоят дела. Ага.

— Докатились уже, дальше некуда. Вслух разговариваем.

— А ты по-другому не слышишь, — огрызнулась Лии и замолчала, принявшись качать из нас силу с удвоенным рвением.

В это время девчонка сменила тактику. Она распахнула Плащ, подняла его над головой и, раскручивая над собой, помчалась вокруг табуна, сгоняя лошадей в кучу.

Луэ, этот слабак, наконец, решил почтить всех своим присутствием. Он налетел с Востока, гоня перед собой внушительную компанию грозовых туч. Небо почернело, заклубилось, опустилось практически на землю, вколачивая в людей ужас. Тучи сталкивались, и яркие вспышки молний прорезали утреннее небо, впуская слабые лучи солнца через копоть и смрад.

Когда небо только грозилось помочь, Ониэ удалось согнать табун в организованный отряд и накинуть на него кокон. Лошади присмирели, успокоились и стали ждать. Три десятка немного подгоревших лошадиных шкур смирно стояло, наслаждаясь защитой Плаща. Не всем удалось дождаться спасения, многие пали в давке, затоптанные своими же соплеменниками, некоторые задохнулись от смрада. Были и те, кто погиб в огне. Они стали пищей, они принесли жертву, на время, утолив голод прожорливого Пламени. Но большинство сейчас находились в безопасности благодаря слабой и хрупкой девочке, которая не побоялась в одиночку противостоять врагу.

Луэ начал с леса. Небо родило ливень, который застлал мне взор, смывая гарь и промывая раны земли. Погибшие деревья зашипели затухающими головешками гимн и дымили салют в честь павших. Табун еще был в плену, но Оникс смело двинула свой огромный кокон на затихающее пламя. Она смогла! Выведя весь табун из круга огня, она сняла фрон. Люди столпились вокруг, глазея на нее и на присмиревших спасенных тварей. А Луэ заливал остатки огня, не оставляя ему шансов на будущее.

— Она ослабела, если отпущу, то...

— Отпускай, мы выполнили свой долг. С ней все будет в порядке, Лии, нам пора.

Лии отступила. Девушка качнулась на спине коня, готовая рухнуть вниз, но тот, почувствовав неладное, приклонил колено и подставил шею под дрожащие руки Ониэ. Она медленно сползла прямо на руки подоспевшему Водару и потеряла сознание.

— Салай, подойди ближе и присмотрись к ее руке, — зашептала Лии. — Удивляюсь, как я раньше не почувствовала?

— Зачем это? Не пойму, — но я, замаскировав себя, приблизился.

— О хвосты, ее рука сожжена до кости! — завопил я. — Лии наведи морок, чтобы никто из людишек не видел ее состояния, нужно действовать быстрее иначе останутся шрамы на ее чудной коже.

— Само собой, господин главнокомандующий, уже все исполнено. Рука лечится. Ты приглядись повнимательней. Это драконье дерьмо даже с кости не снять.

И я увидел. Ониэ была отмечена поясом Айикра, этой мерзостью, что душила силу, превращала ее в ничтожество. Как сильно я ненавидел это порождение изощренной садисткой магии драконов, могла понять лишь моя Лии. Одно у меня не укладывалось в голове, как она, эта девчушка — неумеха, смогла преодолеть, хоть и на время, его хватку?

Я собрал всю свою силу и ударил по ненавистному окову. Волна ответной отдачи помчалась на меня словно лавина, сминающая все на своем пути. Людишки попадали с ног, ветра ударились друг о друга превращаясь в вихрь. У них хвалило сил отвести нарождающийся смерч в сторону моря, и я буду всегда благодарен им за это. Не успевшие сгореть дотла крайние домишки, сложились под натиском силы. Что ж не беда, все равно строить новые. Лошади, как опытные жертвы стихии, оказались самыми стойкими и перенесли откат достойно.

Я же обессиленный, получивший самую большую порцию оплеухи пояса Айикра, отполз в глубь леса и упал в жухлую траву, не в силах даже забраться на дерево.

— Я должен ей помочь, она тоже жертва, — прошептал я и опустился в объятия забыться.

Глава 22. Тяжкое бремя ответственности

В условиях тирании гораздо легче действовать, чем думать.

Ханна Арендт

Рамита — столица Хамуна. Замок Дупу — резиденция царя Ритоса.

— Надеюсь, мое появление при дворе остается тайной для всех, ... кроме Вас, уважаемый Учитель? — едва слышимо произнес человек, укрывающийся под плотным пологом черного плаща.

— Такие слова ранят мне сердце. В них слышится недоверие. Вы сомневаетесь в моей преданности? — произнес старик и, приподняв над головой Хрустальный шар, осветил себе и своему попутчику переход на второй уровень.

Он едва поспевал за быстрым шагом своего спутника. Они шли по подземелью тайными коридорами, которые уже слишком давно не слышали человеческой речи. Влажные своды, покрытые склизким мхом, были древними хранителями многих старинных тайн. Они, молчаливые свидетели страшных событий прошлого, дождались шанса, который давал им возможность приобщиться к новой, только зарождавшейся, истории современного Хамуна.

— Верность и преданность понятия столь эфемерные, столь редкие в наши дни, что я предпочитаю мерить жизнь другими более простыми и реальными категориями.

— Действительность неумолима и жестока, моя госпожа. Она превратила прекрасную нежную женщину в расчетливого политика и сильного духом воина. Она отнимает у нас все самое ценное и оставляет наедине с пустотой, — молвил советник Крод.

Леди Аста сбавила темп и, отбросив с головы капюшон, смерила старика властным взглядом. Блики теней, плясавшие по стенам подземелья, исказили ее красивые черты, превращая их в хищный оскал. Советник невольно поежился под взглядом царевны. Он до сих пор не смог свыкнуться с тем фактом, что его маленькой озорной ученице, которую он воспитывал с младенчества, по злой воле Богов, пришлось принять на себя столь непосильную ношу власти. Этот неумолимый рок изувечил прекрасный цветок, который не успел распуститься. Сколько еще должна перенести эта женщина, чтобы наконец обрести спокойствие? Останутся ли в ней крупицы доброты, когда она достигнет своей цели? Не ждет ли ее в будущем участь отца? Эти вопросы терзали старика уже на протяжении нескольких мучительно долгих лет. Глядя на безумие Ритоса, он в немом отчаянии молил Богов о милости к его многострадальной родине, но те были глухи. Аста права, сейчас или никогда, нужно самим изменить будущее. Победителей не судят, а проигравшим будет уже все равно.

— Доверять только себе, слушать сердце, не этому ли ты учил меня, старик? — Аста уловила терзания, что мучили советника. Он сомневался в правильности принятого решения, и это начинало ее злить. — Время не повернуть вспять, учитель. Не изменить уже сотворенного... Но ... хм...можно попытаться улучшить будущее. Я искренне верю в Вашу любовь к Хамуну. Вы, один из немногих, кто осознает всю тяжесть нашего нынешнего положения. В этой любви мы едины. Поэтому поспешим исполнить свой долг. Сомнения нас делают слабыми. Свои я, например, уже отбросила. Теперь ваш черед.

Крод заслушался пылкой тирадой царевны. Она действительно стала сильной личностью, за которой пойдут массы. Аста — прирожденный лидер, и он гордился ею.... Гордился, но боялся будущего...

* * *

Сво без стука вихрем ворвалась в покои младшей царевны и, задержавшись на пороге, чтобы проверить, не следят ли за ней, поспешила захлопнуть дверь и запереть ее на засов. Она держала в руках большой поднос со слишком ранним завтраком, накрытый плотной тканью. Что именно будет вкушать младшая царевна в это предрассветное время, для всех осталось тайной. Но только не для нее, не для леди Одерты. Прижавшись к двери спиной она, наконец, смогла перевести дыхание. Последние несколько часов были столь насыщены событиями, что ей некогда было присесть.

Их план начал работать. Механизм был запущен и сейчас они с Лакирой стояли у самого края бездны. Пока еще есть время. Можно остановиться и оставить все как есть. А можно броситься вниз головой с этого обрыва и полететь навстречу новой жизни... Свободной и счастливой...вероятно... Ироничная гримаса все-таки нарисовалась на лице Свеи. Хотя длилась она всего несколько секунд, перепуганной и нервничающей Лакире этого вполне хватило.

— Нас выдали? — царевна рухнула на кровать, не в силах больше держаться на ногах. — Сво, Сво ... не молчи же... Что случилось?

— Лаки, с чего вдруг такие мрачные мысли? — подмигнула подруге леди Одерта, и поставила поднос на столик. — Я еще и рта не успела открыть.

Лакира облегченно выдохнула, но сомнение еще читалось на ее перепуганном личике:

— Ты бы себя видела... влетела как стрела...вся взъерошенная...Где ты пропадала так долго? Я с ума схожу.

Сво медленно подплыла к царевне и строго на нее посмотрела:

— Я вообще-то делом занимаюсь. А ты собрала все, что хотела бы взять с собой?

Лакира моргнула от неожиданно резкого напора своей подруги и, не найдясь, что сказать, приподняла полог. Они обе склонились над кроватью и с трудом вытащили из-под нее увесистую поклажу.

— Мда, — только и оставалось вымолвить леди Одерте. — Многовато приданного, не находишь?

— Только самое-самое ценное, Сво, я клянусь тебе, — пролепетала Лакира и обреченно свесила голову.

— Что ж, проверим.

Свея деловито закатала длинные рукава своего платья и принялась разгребать пожитки.

— Ну нет, так не пойдет, — возмущалась она, перекладывая вещи. — Вот это тебе зачем? — она выудила из кучи большую плюшевую собаку, взяла ее небрежно за ухо и представила пред очи засмущавшейся царевны.

— Это мой любимый.

— А поменьше нету?

— Неа, я больших люблю.

— Так, — не выдержала Сво. — Что за детство, в самом деле? Собака останется дома.

— Неет, — запричитала Лаки. — Сво, пожалуйся, я не буду брать вот это платье, и это, и это... и вот это, — Лакира начала быстро опустошать содержимое своей сумы. Только ее оставь. Я с ней не расстаюсь с пяти лет. Она спит со мной каждую ночь.

— О боги, — взмолилась леди Одерта. — Ты, дорогая, сбегаешь из отчего дома к мужчине своей мечты. И спать каждую ночь, если все те же боги нам помогут, будешь с ним. А этому четвероногому в вашей постели места уже не будет.

Свея отшвырнула игрушку подальше от ревущей царевны:

— И платья мы не возьмем. Только драгоценности, деньги и самое необходимое.

Лакира хлюпала носом и бормотала без умолку:

— Сво, милая, я боюсь... я боюсь...

"Знала бы ты, Лаки, как я боюсь", — подумала про себя леди Одерта, а вслух добавила:

— Раз такое дело, тогда остаемся.

— Нееет, — вскрикнула царевна и перестала рыдать. — Прости меня, дорогая, у меня просто... просто... волнение... Руки дрожат... ноги подкашиваются. Ты достала нам одежду и лошадей?

— Все готово, — подтвердила Сво. Она, практически опустошив содержимое поклажи царевны, гордая собой, вручила суму Лакире и добавила:

— У нас есть деньги, одежда и ... оружие, — озорно задрав подол платья практически до талии, леди Одерта продемонстрировала царевне привязанные к ее стройной ножке длинные стилеты.

— Ох, — пискнула Лаки. — А ты умеешь ими пользоваться? Я — нет.

— Ну, как тебе сказать, — начала уходить от темы Свея. — Ну..

— Скажи как есть, вот и все.

— Не очень, но...

— Но?

— Но, если представится случай ими воспользоваться, я себя, ... ммм...и тебя тоже, в обиду не дам.

Лакира недоверчиво посмотрела на подругу:

— Свея, ты врать так и не научилась.

Леди Одерта пожала плечами:

— С другими выходит. Хм.. Не пойму почему, с тобой нет?

— Умеешь успокоить подругу в трудную минуту...Ох, что же мы творим?

— Мы творим свою судьбу, дорогая, — Свея подошла к подносу и сдернула с него полог. — Одевайся, нам нужно поспешить.

* * *

Резкий и напористый стук в дверь заставил девушек подпрыгнуть на месте. Свея зажала рукой свой рот. Лишь сдавленный испуганный крик вырвался у нее из груди. Лакира от неожиданности выронила сумку и начала в панике метаться по комнате, запуталась в пологе длинного походного плаща и рухнула на пушистый ковер. Ее сердце колотилось с бешеной скоростью. Она уткнула лицо в ворс ковра и беззвучно закричала.

— Что у вас за мышиная возня? — прогремел знакомый голос из-за двери. — Лакира, открывай немедля, не заставляй меня ждать у порога.

Лакира оторвала лицо от ковра, по ходу сплевывая противные ворсинки, и уставилась на подругу ошалевшим взглядом.

— Сво, — зашептала она. — Сво, ты слышишь? Это же, это же...

— Аста, — выдохнула леди Одерта. — Что за нелегкая принесла ее ко двору? Она же должна на границе с Исраиром мечом махать?

— Ага... ее еще не хватало...что делать то, Сво?

— Отделайся от неё.

— Кто смеет меня тревожить в столь ранний час? — решительно выдавила из себя Лакира.

Грохочущий стук в дверь повторился.

— Оглохла что ли от радости? Сестра твоя видеть тебя желает.

Девушки переглянулись.

— Я сплю, — пискнула Лаки.

— А я ломаю дверь, — в планы леди Асты не входило тратить слишком много времени на малолетнюю недотрогу. Она обещала Кроду. Лишь это сейчас останавливало ее. Развернуться и уйти, вот что она желала сейчас. И заняться более важным делом. Аста слегка ударила плечом в дверь.

— Она сломает, — Сво истерично хохотнула.

Лакира затряслась, как лист на ветру. Поднялась и подошла к двери:

— Чего ты хочешь?

— Не поверишь, — съязвила Аста. — Помочь.

* * *

Гула — столица подземных жителей, впечатляла своей величественностью и мощью. Она, убегающая в незримую высоту и прячущая свою голову в густой туман, раскинулась на утесе пред высокогорным озером Гух, которое считалось священной чашей жизни у гномьего народа. Крепостные стены Гулы, уходившие в облака, срастались с древними скалами Лааса и надежно защищали город. Смотровые башни, разбросанные по периметру на разных уровнях, могли предупредить жителей о непрошенных гостях, как с земли, так и с неба. Огромные шпили городских ратуш терялись в ночной выси неба, укрытого периной облаков. Дворцы, высеченные прямо в скалах поражали величием. Магия и трудолюбие гухузов вызывали уважение. Маленький и гордый народ еще раз доказывал всем гостям столицы, что именно гномы могут творить лучшее. Гула сверкала даже в ночном мраке. Несметное количество драгоценных камней украшало каждый дом, каждый столб ограды, умело обработанный мастерами. Верхняя Гула словно кричала всем: "Дивись величию гухузов! Поклоняйся таланту и магии мастерства! Узри свое ничтожное место под Ра'йном! Поклонись избранным!".

"Город в тумане", так называли Гулу люди, вызывал смешанные чувства: у слабых — трепет, у сильных духом — уважение. Серый Лорд остановился на набережной, заглянул в черноту вод Гуха, приветствуя его, и, еще раз окинув взором спящий город, последовал со своим отрядом за встречающей стороной в лице Гриднора, советника главы Собора Десяти27 и представителя Торговой Палаты — Днаха со свитой.

Их путь лежал через центральную площадь Эолх к Вратам Рих — главному входу в Нижний город — сердце Лахор-Лейтра — могущественного и таинственного гномьего государства.

Делегация остановилась поодаль от Рих. Ночную звенящую тишину прорезал призыв Гриднора, и врата откликнулись. Скрежет каменных плит сотряс землю под ногами ожидавших. Скалы разверзлись, открывая вход в Нижний город. Огромный тоннель, освещенный мириадами Хрустальных Шаров озарил ночь. Он уводил взор глубоко во чрево тайн и секретов гухузской столицы.

— Серый Лорд, — обратился к Лойтару советник Гриднор. — Союз доверия и взаимного уважения подвиг нас к раскрытию завесы, которая веками отделяла нас от мира людей. Вам оказана честь посетить Нижний город. Надеюсь, увиденное Вами, Лорд, а также вашими людьми, не выйдет за пределы этих стен в будущем.

— Вашу уверенность я подкрепляю своим словом чести, — уверил гухуза Лойтар и направился глубь тоннеля за встречающей делегацией. Молчаливые Тени последовали за своим предводителем, полные спокойной решимости и готовые к встрече с неизвестным.

Долгий запутанный путь в сердце Гулы проходил в гробовом молчании. Гномы не стремились к общению, они лишь иногда, встречаясь взглядом с кем-нибудь из гостей, любезно указывали направление следования, обходясь минимальным набором фраз. Тени же вовсе общения не желали.

В Нижнем городе, что предстал перед Лойтаром, кипела жизнь. В подземных тоннелях работа не прекращалась ни днем, ни ночью: жар огня и звон молота о наковальню, грохот тачек, груженых ценной рудой слышался ото всюду. Рабочие юрко сновали из одного туннеля в другой, занятые своими обычными делами, не обращая внимания на странную процессию. Гухузы ловко управляли тяжелым тачками, ведя их по шатким мосткам, соединяющим различные уровни города. Лойтару эта картина напомнила муравейник, в котором каждый член общества знал свое место и выполнял доверенное ему, гордясь своей причастностью к общему делу. "Именно поэтому кроты имеют то, что имеют", — подумал Серый Лорд. "Они заслужили свое положение тяжким трудом".

Их путь лежал дальше. Они спускались все ниже и ниже по витиеватым тропам. Переходили ущелья по шатким висячим мостам, ныряли в темные узкие пещеры и вновь выходили на широкие подземные улицы Гулы. Но их путь подходил к концу, сейчас они предстали перед Вратами Отро, которые вели в сокровищницы, склепы и тайные залы. Эти врата украшало Око, огромный пироп — магическая печать и страж гномьих секретов.

— Серый Лорд, — снова обратился к Лойтару советник Гриднор. — Приблизьтесь к Отро, положите левую руку на Око, и озвучьте цель Вашего визита, а также Ваши истинные намерения.

"Проверяют, перестраховываются... ха... А как же союз доверия и уважения?" — подумал воин, но решительно опустил длань на Всевидящее Око.

Кристалл начал медленно вибрировать под кистью Лорда, приятное тепло распространялось от него. Оно постепенно перетекало в пальцы, струилось по венам, и скоро достигло сердца Лойтара.

"Приветствую тебя отважный воин", — запело Око в голове предводителя Теней. "Что привело тебя ко мне?"

"И я приветствую тебя и выражаю почтение, Всевидящее Око" — мысленно ответил маг. "Я предстал перед тобой в этот час, чтобы взять то, что принадлежит моей госпоже старшей царевне Хамуна леди Асте по праву Договора. Я ее посланник и доверенное лицо".

Заклятие Метки, сжало запястье Лойнара горячей хваткой. Руны, наложенные фроном Асты, начали гореть на теле воина, а затем отделились от кожи, закружились пред Оком, втекли в кристалл и распались на миллионы алых искр.

"Я принимаю тебя как посланника, маг" — пропело Око. "Скажи мне, кто ты есть? Воин, маг, человек или Тень или...?".

"Ты задаешь слишком сложные вопросы, Око", — ответил Лойтар. "Я тот, кто я есть. Таков мой удел. Не могу тебе ответить прямо, так как нет у меня такого ответа ни для тебя, ни для других".

"Что движет тобой сейчас?" — продолжало пытать Лорда любопытное существо.

"Именно сейчас — долг".

"О, ты не все сказал, ты утаил от меня главное. Говори же".

"И ...".

"Ты любишь ее?"

"Какое тебе до этого дело?" — вскипел маг.

"Отвечай же мне... Отвечай" — кричало существо у Лорда в голове. "Отвечай же".

"Да...да... люблю... Что еще тебе нужно от меня, Существо?" — Лойтара захватывал гнев. Оно, это Око, лезло ему в сердце, вытягивало самое сокровенное, и это взбесило Лорда.

"Больше ничего, Лойтар — сумеречный маг, воин Тени, старший принц Эбола" — промурлыкало Око. "Я хочу сделать тебе подарок. Храброе, чистое сердце достойно моих даров".

"Ты ошибаешься, Око, во мне Мрак, разве ты не видишь?" — отрезал маг.

Звонкий смех эхом пронесся в разуме Лойнара, прогоняя его гнев и ожесточение.

"Прими от меня перстень, ты сможешь управлять Силой элгата на равных с ее хозяйкой".

"Мне не нужен этот подарок, Существо".

"Прощай Лойтар", — молвило Око, и в этот миг тепло кристалла начало покидать тело Лорда, а от Ока отделилось кольцо с рубиновым камнем и упокоилось на указательном пальце Серого Лорда.

Лойтар гневно отдернул руку от кристалла и попытался снять ненужное ему бремя. Не вышло. Кольцо словно срослось с кожей и не поддавалось попыткам мага освободиться от него.

"Что ж, существо, ты испытываешь меня? Так тому и быть. Мне не нужна чужая власть, я не хочу отбирать у Асты ее право, и ты не заставишь меня. Слышишь... Никогда".

— Серый Лорд, — вернул его в реальность голос советника. — Врата Орто открыты пред Вами. Прошу Вас, идемте.

— Да, конечно, советник Гриднор, — очнулся маг. — Ведите, я готов следовать за вами.

— Сейчас Вы увидите Зверя, Лорд, он в вашей власти, мы исполнили Договор. Наши обязательства выполнены. Мы даем согласие на проход по Тропе, как и договаривались, до Храма Доур. Вы, Зверь и ваши Тени беспрепятственно покинут наш город.

Лойтар кивнул в знак согласия и последовал за Гриднором.

Глава 23. Схватка

Отойдите! С ним происходит несчастный случай!

К-ф "Побег из Шоушенка"

Лакира дрожащими руками отодвинула засов и едва успела отскочить от распахнувшейся двери.

— Аста, ты как неотесанный мужик открываешь дверь пинком но...ги? — вся напускная бравада с младшей царевны слетела в тот миг, когда она увидела выражение лица старшей сестры.

Девушка благоразумно начала пятиться вглубь комнаты, пока не натолкнулась на застывшую посреди покоев подругу. Леди Одерта вцепилась в плечи царевны, не давая той спрятаться за свою спину:

— Это твоя сестра к нам пожаловала, Лаки, — прошептала царевне на ухо компаньонка. — Так что сейчас ты исполняй роль щита, а я уж в сторонке помолчу.

— Предательница, — тряслась Лакира. — Мы влипли.

— Куда собрались, красавицы? — леди Аста плотно закрыла за собой дверь и подошла к перепуганным заговорщицам. — Лаки, я сделаю вид, что не слышала твоего неучтивого приветствия. Так что, начинай сначала.

— Ззздрасте, — решила открыть рот Свея.

— Ага, — подтвердила Лакира. Дар красноречия ее покинул, но обещал вернуться.

— Для утренней прогулки костюмчики простоваты, — Аста смерила обеих девушек придирчивым взглядом с ног до головы и добавила:

— В таком тряпье только по рынку на городской площади шастать. У горожан, да сброда всякого за своих сойдете.

Подруги переглянулись, взялись за руки и синхронно приосанившись, решили молчать.

— Значит, будем молчать? — Аста подошла к креслу, развернула его к девушкам, и уселась, закинув ногу на ногу. — У меня на вас времени мало, поэтому либо вы начинаете говорить, либо я зову охрану.

— О чем... говорить? — пролепетала Лакира, и отвела в сторону взгляд. Смотреть сестре в глаза было просто невыносимо. Младшей царевне казалось, что Аста видит ее насквозь, читает ее как открытую книгу, и от этого у Лакиры подкашивались ноги.

— О том, каким образом вы решили миновать незамеченными охрану, выйти из замка и без сопровождения направиться в Ланию?

— Ох, — хором выдохнули заговорщицы.

— Вот вам и ох, — передернула Аста. — Глупость хуже безумия.

— Аста, не выдавай нас отцу, — Лакира бросилась к сестре и упала перед ней на колени. — Я умоляю тебя... умоляю. Свея, немного замешкавшись, тоже рухнула рядом с Лакирой и уткнулась в ногу старшей царевне.

— Какие нешуточные страсти бушуют в ваших глупых малолетних сердцах, — Аста картинно закатив глаза, засмеялась от души. — Тайны хамунского двора, летопись четвертая.

Лакира отлепилась от сапога сестры, и гордо вскинув, голову прошептала:

— Я лучше умру, чем выйду за Чиротикэ.

— О, — Аста потешалась над сестрой еще больше. — Я так тронута твоей наивной отвагой, что незамедлительно решила помочь тебе в этом вопросе.

— Не поняла? — глаза Лакиры полезли на лоб. — Ты пришла помочь мне умереть?

Свея едва успела подхватить обмякшую подругу.

— Глупость не лечится, это неоспоримый факт, и ты тому пример, сестра, — вздохнула леди Аста. — Леди Одерта, вас я считала более разумным человеком. Но и вы меня разочаровываете.

— Госпожа Аста, — Свея склонила голову перед старшей царевной. — Разве вы не видите, в каком состоянии ваша сестра? Вы сказали, что пришли помочь? Молю, не мучайте нас, раскройте ваши намерения на наш счет.

— Так и быть, — согласилась Аста с доводами леди Одерты. — А то спектакль затянулся и начинает мне надоедать.

— Мы все во внимании, — прошептала Свея, а Лакира, висевшая на подруге кулем, приоткрыла один глаз.

— В мои планы тоже не входит породниться с дикарями и пустить их на наши земли, поэтому сейчас вы собираете живо свои шмотки и идете за мной. Я предоставлю вам сопровождение из преданных мне людей и отправлю вас через гухузские тоннели сначала в Бох — гномий город на границе с Исраиром, а оттуда прямиком в Духт, где вас будут встречать люди короля Этана, которого я предупрежу о вашем появлении.

Челюсти Лакиры и Сво упали на пушистый ворс ковра.

— Отверстия, которыми вы постоянно без умолку болтаете, прикройте, а то мухи залетят, — Асту раздражало нянчиться с глупыми девчонками, но она обещала Кроду позаботиться о сестре. Если ее план сорвется, и она потерпит крах, останется шанс, что Лания поможет Хамуну. Лакира, хоть и дурочка малолетняя, но все же наследница и по праву крови сможет претендовать на трон. Молодой король Этан — это не самый плохой правитель для Хамуна. Да, именно, так. Будет шанс.

— Аста, ты нас разыгрываешь? — Лакира не могла поверить в то, что сейчас слышала от сестры. — Кто нас пропустит во владения гномов? Тем более эти мифические Тропы... тебя в бою наверное по голове ударили?

Старшая царевна медленно поднялась, сверля взглядом сестру.

— Это она от радости чушь несет, госпожа Аста, — влезла в разговор Сво. Леди Одерта яростно теребила рукав подруги, шикая на ее необдуманные речи.

— Дай мне правую руку, идиотка, — Аста была вне себя от гнева. Эту дуру еще и уговаривать надо? О, Боги!

— Зачем? — Лакира отползла от сестры и спрятала обе руки за спину.

— Не беси меня, сестра, — Аста уже достигла точки кипения. — Пользуйся моментом, другого такого у тебя больше не будет.

Лакира уставилась на Свею, моля о поддержке. Леди Одерта, не долго думая, подпихнула ее к сестре и сказала:

— Лаки, а у нас есть выбор? Либо мы доверяемся госпоже Асте, либо ... ну ты сама знаешь. Все-таки она твоя родная кровь.

Лакира поднялась с пола и протянула Асте правую руку:

— Сестра, надеюсь, ты не причинишь мне вреда? Ведь, не смотря ни на что, и вопреки всему....я.... наверное.... люблю тебя и сейчас попытаюсь еще и доверять.

— Польщена, — буркнула леди Аста и начала читать заклятие Метки.

* * *

Дворец Дупу еще спал, укутанный предрассветной дымкой. Стражи клевали носом на постах, прислуга крала у ночи последние минуты сна. Придворная знать, угомонившись лишь несколько часов назад после бурного веселья, провалилась в пьяное забытье. Эти прожигатели жизни вставали лишь к полудню. Дворец Дупу еще спал.

Лишь царь Ритос как всегда проводил бессонную ночь в тронном зале. Распахнув настежь створы балкона, он вышел на широкую террасу. Утренняя прохлада вызвала озноб. Терраса тронного зала, то место, откуда царственные особы Хамуна взирали на свой народ, плавно перетекала в Мост Глашатаев, который нависал над дворцовой площадью.

Ритоса захватили воспоминания. Он прошествовал по мосту, и, встав на его краю, окинул взором просыпающийся город. Здесь, именно здесь он впервые предстал перед Хамуном как глава государства, здесь, именно здесь, он вершил правосудие, казнил, миловал. Миловал? О, это было так редко. Здесь, именно здесь, народ внимал его указам и в раболепном почтении принимал свою долю.

— Ритос, — эхом пронесся оклик по тронному залу.

Царь вздрогнул и обернулся. Он не смог предвидеть ее появления, и сейчас, на миг, потеряв контроль над ситуацией, пришел в смятение. Аста — его старшая дочь сейчас требовательно звала его.

— Ритос, нам предстоит долгий разговор, — царевна стояла, полная решимости посреди тронного зала и ждала, когда царь соблаговолит к ней выйти.

Ритос медленно шел к трону. Его мысли лихорадочно работали: он пытался поймать суть, предугадать ход дальнейшего разговора с дочерью. Что заставило ее самовольно оставить войска и вернуться во дворец? Почему его заранее не известили? Что известно ей, этой алчущей мести и власти, девке? Старшая дочь, выросшая своенравной, сильной и независимой, заставляла Ритоса всегда опасаться удара в спину. Он не мог лишить ее причитающихся по праву рождения привилегий, но и держать подле себя столь опасного противника тоже не хотел. Распутывать клубок интриг, которые бы сплела Аста во дворце, ему было бы крайне тяжело. Удалив дочь от двора, бросив в самое пекло военных действий, Ритос надеялся избавиться от нее чужими руками. Сколько раз он подсылал к Асте наемных убийц, сколько раз пытался столкнуть ее с могущественными врагами, но она, словно склизкая рыбина, ускользала из его сетей. Сейчас он больше всего боялся показать свое удивление, а самое главное страх, который туманил его рассудок и не давал четко мыслить.

— Ей не переиграть меня. Меня, Ритоса Свирепого, — едва шевеля старческими морщинистыми губами, шептал царь. — Она — шваль, выродок. Все ее дети — выродки.

Аста — худшее, что могла сотворить эта мерзкой тварь, которая когда то звалась его женой. Он до сих пор лютой ненавистью ненавидел женщину, которая родила ему наследников. Он каждый день, уже многие годы проклинал ее, и лишь этот яд в сердце давал ему силы жить дальше, бороться и выходить победителем.

Смерив ненавистную дочь надменным взглядом, Ритос прошествовал к трону, сел и занял царственную и властную позу.

— Как ты посмела явиться в Дупу без моего соизволения? — пророкотал старик. — Ты, неблагодарная тварь, смеешь являться сюда и тревожить мой покой? Тебя ждет трибунал. Это я тебе гарантирую.

Ритос сверлил дочь взглядом, пытаясь уловить в ней хоть каплю страха, но он не видел на жестком и волевом лице дочери никаких эмоций. Только ее глаза пылали ненавистью и безрассудной отвагой. На мгновение Ритос залюбовался дочерью, но отрезвляя разум, взял себя в руки и продолжил:

— Убирайся вон, я не желаю тебя видеть.

— Ритос, твой разум во мраке уже давно, — медленно молвила леди Аста. — Но сейчас мгла захватила тебя полностью, и ты, безумный старик, переходишь всякие границы.

— Как смеешь, ты, судить меня, наглая девчонка!

— Ты губишь страну, намеренно или нет, но губишь. И я тебя остановлю.

— О чем ты говоришь? — Ритос понимал, куда клонит его дочь, но он должен был выяснить все ее намерения до конца, а потом стереть ее с лица земли, вычеркнуть, выбросить как ненужный хлам вон из Дупы.

— Я говорю о том, что ты собираешься отдать Хамун на растерзание дикарям, — чеканя каждое слово, произнесла Аста. — Твоя тирания уже не знает предела. Жажда крови, ненависть к своему народу превратили тебя в чудовище, пожирающее само себя. Ты убиваешь не себя, ты убиваешь свою кровь и будущее Хамуна. Твои глаза не смотрят вперед, они залиты кровью. Мало того, что ты вырезал весь цвет нации, мало того, что люди живут в страхе, так ты еще собрался подарить Хамун гурунэ'? Ты выжил из ума окончательно.

— Ты все сказала? Откуда такая посвященность в государственные дела? — спокойно поинтересовался Ритос. Но в следующее мгновение его охватила ярость, дикая и неукротимая. — А ты думала, я подарю страну тебе? Лучше дикари, чем ты. Ты .... вы все... мой позор. Стража! Стража! Бросьте эту девку в подземелье! ... Стража!

Ритос сорвался. Дочь выводила его из себя одним лишь своим видом. А эта тирада зажгла его, словно факел. Он уже не контролировал себя. Гнев алой пеленой застлал ему взор.

Аста словно не видела его состояния. Она, само спокойствие, словно ледяной водой, продолжала обливать царя новой порцией доводов и условий:

— Твоя стража не придет. Верные мне люди охраняют вход. Ты жалок, Ритос, сейчас ты напишешь отречение от трона в мою пользу и я позволю тебе удалиться на покой в Храм Доур, либо куда ты еще пожелаешь. Я дам тебе возможность окончить свою жалкую жизнь тихо и спокойно. Я дам тебе шанс, тот шанс, который ты не дал моей матери.

— О какое благородство! — Ритоса охватывала паника. — О какие высокопарные речи. И это говоришь мне ты, у которой руки по локоть в крови?

— К сожалению, в моих жилах течет и твоя кровь. Плохая кровь, от которой бы я с удовольствием избавилась, — Аста положила руку на рукоять меча и шагнула к царю.

— Ты не посмеешь, народ не примет тебя, знать восстанет, — закричал Ритос.

— А, может, проверим? — она уверенно приближалась к трону.

— Я не отрекусь в пользу тебя. И я..., — Ритос выхватил меч и бросился на дочь. — И я убью тебя, тва-а-арь!!

Аста отскочила в сторону, на ходу высвобождая свой меч и ножен.

— Что ж, Ритос, я дала тебе шанс, — выкрикнула царевна и пошла в атаку.

Царь хоть и выглядел дряхлым стариком, но меч всегда держал крепко. Аста знала, что он опасный противник. К тому же Ритос тоже имел небольшие магические способности. Он подпитывал их с помощью запретной магии, мрачной и кровавой. Но все-таки он уступал ее молодости и силе.

Царь ловко отбил первые атаки Асты, и сам пошел в наступление. Царевна, отскочила в сторону под его напором, и быстро осмотрелась.

— Ты трусишь! — ликовал Ритос, наступая. Аста чувствовала, что он готовит магическую атаку, и, отступая, поспешила послать призыв Кроду. Ее фрон, незаметный для Ритоса, выпорхнул через открытые окна, и устремился к своей цели.

Схватка продолжалась. Аста пятилась на террасу, отражая выпады царя. Она играла с ним, но игра эта была опасной. Царевна планировала измотать отца, а потом...

— Ты сдохнешь здесь, — орал Ритос. — Ты, наконец, сдохнешь!

Вдруг затрубили горны и забил набат. Аста облегченно выдохнула и выскочила на террасу. Этот клич бросил советник Крод, созывая жителей Рамиты на дворцовую площадь.

Ритос, рыча от ярости, бросился вслед за дочерью.

Аста, пользуясь преимуществом во времени, сжала в кулаке ожерелье и зашептала приказ.

* * *

Лойтар ждал в назначенном месте в назначенный час. Он был мрачен словно грозовая туча. В его холодном взгляде нельзя было уловить ни капли эмоций. Его спутники, шесть статных воинов, закутанных в серые плащи, стояли чуть поодаль, готовые в любой момент прийти на зов своего господина. Но Серому Лорду не нужна была их помощь. Он и его преданные воины Теней сейчас были лишь сторонними наблюдателями. Как бы он хотел быть там, рядом с ней. Закрыть ее от опасности своей грудью. Убить любого, кто только бы посмел помыслить причинить ей вред. Но он стоял здесь, он обещал. Она знала, что слово чести для него не пустой звук. Она взяла с него слово, и он стоял здесь, отстраненно взирая с высоты крепостной стены замка Доур на расположившуюся в долине Рамиту.

Зверь лежал у его ног, выражая напускную покорность. Его когти были спрятаны, а из глубины клыкастой пасти доносилось ровное утробное урчание, носившее оттенок примирения с собой и с окружавшим Зверя миром. Положив морду на свои могучие лапы, он наблюдал за Лордом сквозь полуприкрытые глаза. Ему попался достойный соперник: сильный, жестокий и опытный. Но, как бы ни закрывался маг от Зверя магическими щитами, тот ощущал, беспокойство и тревогу, так усердно скрываемую этим необычным воином. Но Зверь не чуял главного — страха, и это начинало его беспокоить.

Вдруг чудовище занервничало. Богато украшенный магическими камнями ошейник запульсировал на шее Зверя, ввергая его ярость. Тварь оскалила пасть и глухо зарычала, выплевывая ненависть на окружавших его мучителей. Лойтар повернулся к протестующему чудовищу и послал ему мысленный приказ:

"Выполняй, то, что приказано, иначе ты будешь корчиться в муках до скончания твоих дней".

Глаза Зверя практически, превратились в две узкие щелки, сверкающие гневом. Он медленно, словно борясь с неведомой силой, встал на лапы и неспешно закружил вокруг Лойтара. Войны Теней и их предводитель не сдвинулись с места. Бешенство охватило чудовище. Его уши были плотно прижаты к голове, а мощный хвост отбивал ритмичные удары по вороненым поджарым бокам. Зверь снова глухо зарычал и сверкнул огромными клыками, готовый броситься на одного из своих мучителей.

"Покорись и выполняй приказ, и тогда ты узнаешь щедрость твоей госпожи".

"Вы не зас-с-ставите меня это с-с-сделать. Прос-с-сите другого....".

"Оставь свои силы для дела", — Лойтар скрутил полог своего плаща хлестнул им по ощревщейся морде чудовища. Зверь оскорблено взвыл, но припал к земле подле Серого Лорда.

"Гос-с-с-подин...пощади... проси другого".

"Я тебе не господин", — отрезал Лойтар и послал Асте фрон с просьбой усилить ее приказ небольшой порцией боли в воспитательных целях.

"Ж-жаль... было бы намного интерес-с-снее", — Зверь припал к сапогу Серого Лорда и слегка об него потерся. Но в этот момент боль, словно удар раскаленного прута, повергла огромного Зверя в агонию. Чудовище отпрянуло от мага, истошно закричав. У Лойтара слегка дернулся мускул на щеке, но он продолжал беспристрастно наблюдать за корчившимся у него в ногах Зверем.

Ненависть и боль — вот, что он видел в полыхающих огнем глазах чудовища. Зверь изогнулся дугой, пытаясь когтями сорвать с шеи ненавистные путы, но еще одна порция боли, пронзила его, пройдясь по шкуре судорожными конвульсиями. Зверь замер на месте, а потом, смерив Лойтара презрительным взглядом, зашипел, выплевывая каждое слово, словно яд: "Будь... она... проклята". И вскочив на выступ бойницы, камнем бросился вниз с высокой крепостной стены замка Доур.

Лойтар же продолжал неподвижно стоять на месте, а на его лице появилась едва уловимая улыбка.

* * *

Дворцовая площадь оживала. Горожане, поднятые со своих постелей, спешили на зов набата. Обсуждение случившегося передавалось из уст в уста, заполняя улицы города гулом голосов. Толпа быстро прибывала на площадь, заполняя все ее пространство разномастной колышущейся массой.

На мосту Глашатаев сражались на клинках двое. Осознав, кто вступил в поединок, толпа распалялась еще сильнее. Теперь с площади доносились еще робкие, но достаточно отчетливые выкрики поддержки и одобрения от тайных приверженцев воинственной царевны.

Схватка была в самом разгаре. Аста, кружась в танце боя вокруг своего противника, заманивала Ритоса на более узкий участок поединка, к краю Моста. Ритос ликовал. Он наступал, зажимая наглую девчонку в угол. Он, преисполненный чувством превосходства, молниеносным движением направил лезвие своего меча в грудь царевне, и резко крутанул рукой, чтобы оставить "красный росчерк" на правой щеке Асты. Но вместо податливой плоти его клинок пропорол воздух. Аста, разгадав прием, ушла от клинка влево и парировала. Ритос отскочил и снова сделал выпад. Клинки засверкали в очереди смертоносных выпадов и ударов.

— Ты неплохо научилась владеть мечом, но не сказать, что мастерски, — Ритос сделал ложный выпад и сразу закрылся.

— Хм... поживем-увидим, — Аста остановила своего оппонента, сделав сильный захват и выкрутив клинок. Этот прием пробил оборону царя, и Аста, аккуратно разрезав рукав кафтана, пустила Его Величеству первую кровь. Ритос заскрежетал от боли зубами.

Соперники замолчали, сосредоточившись: их клинки со свистом распарывали утренний воздух. Каждый из них пытался найти выгодную для себя позицию и, поэтому они кружили на мосту, сближаясь и удаляясь друг от друга, но все-таки двигаясь к краю. Народ на площади, стараясь не упустить из поля зрения ни одно движение дерущихся, следил за боем. В толпе нарастали волнения.

Ритос решительным напором наносил удар за ударом, пытаясь достать Асту. А та, наоборот, вела утонченный бой: обманывая, отражая, быстро и гибко двигаясь, казалось, она просто выжидает подходящий момент.

— Пора кончать с тобой, — прорычал царь.

Они опять скрестили клинки. Каждую атаку Ритоса Аста встречала ответной атакой. Царь уже задыхался, а у царевны даже не сбилось дыхание. Тяжело дыша, Ритос нападал, а Аста умело парировала, успевая отправлять фроны в Доур.

Неожиданно, набрав мощь Силы, царь бросил её в лицо царевны. Аста попыталась отклониться, но безуспешно: с обоих сторон была ограда моста. Царевна лишь успела поставить щит, но волна мощи была настолько сильной, что ее отбросило к самому краю Моста Глашатаев. Она ударилась о каменную ограду головой и на мгновение потеряла контроль. Ритос не мог упустить такую великолепную возможность и стремительно сделал выпад, целясь прямо в сердце дочери. И все же, Аста смогла увернуться от смертельного удара, подставив плечо. Острое лезвие проткнуло его насквозь, и безупречно белая рубашка мгновенно окрасилась в темный багряный цвет.

— Ах! — воскликнула толпа внизу и загудела, словно пчелиный рой. На террасе показался советник Крод с охраной. Но он не спешил разнимать дерущихся.

Раненная Аста, оступившись, упала на колени перед отцом. Ритос наступал, но из-за раны девушка не могла двигать правой рукой.

— Вот и все, пришла твоя смерть! — торжествовал Ритос, нависнув над царевной.

Аста, распростершись у ног царя, смотрела на него своими прекрасными эбонитовыми глазами обрамленными длинными ресницами. "Они такие же, как у ее матери", — вдруг подумал Ритос.

Ни одна жилка не дрогнула на ее чеканном красивом лице, особенно принимая во внимание бедственное положение царевны. Ритос мог сейчас прекратить бой, но вместо этого он поднял меч для последнего удара.

— С тобой покончено! — презрительно усмехнулся царь и занес клинок над головой непокорной дочери.

Усмехнувшись сквозь зубы и превозмогая боль в раненом плече, Аста посмотрела на небо и резко откатилась вправо. Она специально упала к ногам тирана, пытаясь дать ему последний шанс спасти себя. Но этот человек давно забыл, что такое честь и совесть.

Огромная черная тень нависла над площадью, скрывая собою робкие утренние лучи света. В толпе раздались истеричные вопли. Над городом пронесся дикий рык, от которого у всех застыла кровь в жилах.

— Ты ошибаешься, все только начинается! — победоносно выкрикнула Аста прямо в лицо Ритосу. — Обернись, и ты поймешь, что Боги против тебя! — задыхаясь, царевна старалась перекричать встречный поток вихря и нарастающий шум от огромных хлопающих кожистых крыльев.

Ритос отпрянул от своей жертвы, слыша над своей головой рык, от которого все его мышцы превратились в камень. Он поднял голову в небо.

Мощные когтистые лапы Черного Огненного Дракона — Великого Хайра схватили его в смертельные тиски, и, оторвав от земли, начали рвать его тело на части.

В последние минуты своей жизни Ритос Свирепый подумал о том, что он символично и красиво расстается с властью. На Мосту Глашатаев он возвел себя на престол, и там же покидает его на веки.

Глава 24. Кесарю — кесарево

В гостях хорошо, а дома... лучше и не вспоминать.

Никита Богословский

ОНИКС

Удивительная вещь человеческое тело — органичная и, на редкость, живучая. Сдается мне, что тараканы и крысы не вполне заслуженно получили пальмовую ветвь первенства. Я с прискорбием должна их уведомить, что на пьедестале придется потесниться. Мой воспаленный и малость ушибленный рассудок живописно мазюкал сию картину в моем затуманенном сознании или сне: я, вся перебинтованная, на костылях и распорках лезу на первое отвоеванное кровью и потом место, давя бывших хитиновых конкурентов гипсом и отшвыривая костылем возмущающихся громким мерзким писком и старающихся прокусить мои бинты грызунов. Взгромоздив себя на почетное первое, я гордая собою, кричу от радости во все горло, размахивая покалеченными конечностями и отплясывая странный дикий танец победы. Я задыхаюсь от счастья, полная сил и надежд, готовая идти дальше. Но когда я, воспарившая практически до небес, наслаждалась триумфом, в этот мой звездный час одна, обезумевшая от возмущения и моей наглости рыжая жирная крысятина, извернувшись, подпрыгнула и со всей силы вцепилась в кисть моей руки. Я пошатнулась, неуклюже взмахнув веером торчащих из меня медицинских штук и завывая от боли и обиды рухнула с высоты.

— Аааааа, — услышав крик, словно со стороны, я обмерла на миг, потеряв ощущение жизни, взмокла от страха и очнулась.

— Ааааа, — услышала я свой вопль наяву.

— Ааааайяй, мамочка, — отозвалось у меня эхом в голове. Голос был чужой, но знакомый. Писклявый, детский и очень напуганный.

— Где я?... Что со мной? — задыхаясь и оглохнув от бешеного стука собственного сердца, я с трудом разлепила глаза. Яркие разноцветные круги поплыли у меня перед взором. Я резко закрыла глаза, наслаждаясь такой спокойной темнотой.

— Тетя Ониэ, очнулась, — услышала я удаляющиеся радостные вопли Тлики. Конечно, это была она, как же я сразу не признала ее голосок.

— Тетю Ониэ, кажется, переехал танк, — прошелестела я одними губами. Тело я чувствовала, но лучше бы оставаться в блаженной неге комы. Меня словно избили палками. Били явно долго и жестоко. Досталось всему организму, а особенно рукам и голове. "Кто ж меня так?" — подумалось ненароком. А писклявое противное второе я решило поглумиться и добить меня окончательно: "Ты сама, милочка, на пару со своей глупостью".

— Ох... — только и оставалось, что кряхтеть. — Люди, откройте мне веки! Не дождавшись помощи, я медленно повторила попытку увидеть белый свет. На этот раз кругов было значительно меньше, и они не так сильно резами глаза. Спустя пару бесконечных минут мои очи жгучие привыкли к свету и показали добротную, с претензией на легкую изысканность, комнату. Это не был дом моей знакомой и ее родителей. Хоромы почище, да по богаче мне явно нравились. Я попыталась улыбнуться, но вышло кривовато.

— Ох, — опять застонала я словно старая перечница. Опустив взгляд пониже потолка да оконца, попыталась оглядеть свой многострадальный организм, спрятанный в ворохе пуховых одеял, и утыканный по всему периметру мягкими, словно шелк подушечками.

С трудом вырвав руки из мягкого и теплого плена кровати, я приподняла одеяло и критично осмотрела себя любимую. Руки-ноги на месте, гипсовые оковы и бинты отсутствуют. Я вздохнула с облегчением, но встать, пока не рискнула.

Положив руки поверх одеяла, лежала и прислушивалась к себе. Было плохо, все болело, но душераздирающих криков отбитой печенки или нытья сломанных костей слышно не было.

Я кривенько ухмыльнулась:

— Везет же мне, однако.

И вот тут-то я заметила одно маленькое несоответствие. Вытянув руки перед лицом, пялилась на них, пытаясь понять, как так может быть. Руки как руки, целые. Левая — малость оцарапана, а правая, на которой я носила браслет, беленькая, чистенькая, мягонькая, ну как у младенца. А браслет то, браслет прям огнем горит. Камни, словно живые. Играют всеми цветами радуги. Я насупилась, пытаясь запустить мыслительный процесс.

— Кажется, мое двигло перегрелось, — констатировала я. — Ну что не так? — я в бессилии опустила руки.

В доме началась суматоха. Отовсюду слышались радостные возгласы.

— Да, милочка, сейчас начнется аудиенция, — предупредила я саму себя. И вдруг меня осенило. — Рука белая, — завопила я. — Куда делся мой чудный морской загар?

Я снова уставилась на руки. Левая — золотистая, светло-коричневая, а правая — белая как снег, словно в перчатке.

— Меня в хлорку макнули что ли? — вслух возмутилась я.

— Ни куды не макали госпожа, Ониэ, — в дверях нарисовался дядька Волдар, довольный словно кот, сожравший хозяйскую сметану и запивший ее приличной порцией валерьяны. В руках он держал увесистый поднос, который был уставлен неимоверным количеством тарелочек, издающих волшебный аромат.

— Тетя Они, тетя Они, — орала радостная Тлика еще из коридора. Эта чертовка, по ходу чуть не сбив моего кормильца с ног, влетела в комнату и с разбегу плюхнулась ко мне на кровать.

Ошалевшая я от столь бурных эмоций окружающих меня людей, переводила взгляд с сияющего Волдара и его манящей ноши на буйно ликующую девочку, которая уже душила меня в объятиях.

— Полегче, детка, задуууушишь, — пыталась я оторвать от своей шеи Тлику, но та вцепилась словно краб. Смирившись, я обратилась к Волдару, притихшему у порога:

— Господин Волдар, не будете ли вы любезны...

Не дав мне договорить, дядька засуетился: поставил поднос на стол, сильной мужской рукой отодрал от меня девочку и усадил на край ложа.

— Тлика, несносная девчонка, — начал он отчитывать ребенка. — Дай нашей спасительнице прийти в себя, а то выгоню.

Малышка засопела, надулась, но послушно замолчала.

— Вы бы присели, господин Волдар, в ногах правды нет, — пригласила я переминающегося с ноги на ногу мужичка. — Что вы мне принесли? Так вкусно пахнет!

— Ох, конечно, конечно, — спохватился Волдар, и зарделся как маков цвет, подавая мне поднос.

Уплетая за обе щеки омлет с копенным мясом, белую свежевыпеченную еще тепленькую горбушку хлеба, вгрызаясь в домашнюю колбасу, словно оголодавшая волчица и запивая это все восхитительным куриным бульоном, я услаждала свой слух хвалебными дифирамбами и словами безмерной, вернее чрезмерной, благодарности, лившимися из Волдара, как из рога изобилия.

Дядька до того разошелся, что невзначай перешел на личности и стал называть меня дочкой, на что я ни разу не обиделась. С его слов, я теперь ему родня и он, ловлю на слове, мне обязан и будет каждый день молить богов о благополучии, процветании, благоухании меня ненаглядной. "Лучше бы помог, так сказать, материально" — всплыла из недр сознания, наконец-то, умная мысль и отразилась на моем лице циничной ухмылочкой. А Волдар, жук, продолжал вещать, упорно настаивая на безграничной словесной благодарности, удобренной кружкой вкуснейшего эля. Хоть на этом спасибо.

Итак, Волдар, меня бессознательную уволок с тлеющего выгона к себе в хоромы и выделил свою спаленку по такому случаю. Провалялась я в постельке денька так три, не приходя в сознанку. Звали ко мне и местную знахарку, и лекаря государственного, но те, отмахнувшись и поплевав через плечо, выдали дядьке несколько склянок для моих ссадин, и поспешили унести ноги подальше от ведьмы-колдуньи, так оно спокойнее. По началу, Волдар переживал шибко за мое и свое состояние, так как тело мое имело бледность ненормальную и определенно граничащую с мертвячьей. Но к утру второго дня щеки мои решили окраситься румянцем, таки не дав возможности местным работникам ритуального хозяйства содрать у сердобольного Волдара несколько лишних куят за мое упокоение.

Табун коневода пострадал незначительно. Пало несколько жеребчиков, да и то не лучших. Как говорится, отделался Волдар малой кровью. Душегубов-вредителей схватили и повязали. Ими оказались нанятые "добрым" Петрыкой шальные ребята, которые не преминули после душевного разговора с местным кузнецом Макулкой того самого Петрыку и сдать со всеми потрохами. Петрыка ударился в бега, бросив хозяйство и двор, но был изловлен и помещен с душегубами под замок до приезда королевского отряда.

Волдар встал и выпроводил Тлику за дверь, совершенно не обращая внимания на ее возмущения и слезы. Я не стала возражать. Видимо нам с мужичком было, что обсудить наедине.

— Ентот Петрыка, дурак, каких поискать, — ухмыльнулся в усы Волдар и пододвинул табурет ко мне поближе. — Пожег бы деревню да людей с их нажитым, отделался б каторгой иль острогом. А он, из зависти своей лютой, позарился на казенное имущество, коим уже являлись мои коники. Теперь, не ровен час, чирикнут головеху то дурную с плеч, не сжалятся.

Подавившись весомым аргументом дядьки Волдара, я не стала уточнять подробности этого обстоятельства и плавно перевела разговор на себя. Обо мне по деревне ходило всякое: и дурное, и хорошее. Одни звали ведьмой треклятой, принесшей беду, другие — спасительницей, но таких было меньше. Кому смог, Волдар языки то повыкручивал, но как говорится, на каждый роток не накинешь платок.

— Не любит у нас народ магию, — хмыкал дядька, пряча от меня взгляд. — От серости своей, да дремучести... Боятся люди. Всегда в страхе жили. Кто магией правит, тот и указ кажет...хм.. Тот и миром вертит, не считаясь с нами — людями простыми. Ты каких магов то будешь, дочка? — решился все-таки задать мне вопрос коневод. — Такого что ты вытворяла, я отродясь у людских колдунов не видывал.

Я, честно глядя Волдару в глаза и допивая эль, пожала плечами:

— Не знаю, дядька, вот и иду я в столицу выяснять: кто я и с чем меня едят.

— Эх, не в столицу тебе надобно, дочка, а дальше за горы высокие или через море, но туды путь еще длиньше будет. Люди здесь магию только в скляшках да сушеных травах видеть могут. Осторожней тебе быть надобно, да поменьше себя выказывать. К нелюдям тебе потребность есть идтить. Они к богам ближе.

— Мда..., — выдавила я из себя итог. — Весело, аж удавиться хочется.

— Замучил, я тебя дочка, отдыхай, — Волдар засобирался уходить.

— Погоди, — я, маленько охмелевшая от эля, приосанилась. — Господин Волдар, загостилась я у тебя, нужно в путь собираться.

— Рано тебе еще, — ответил мужичок и побрел к двери. — Мож дождесси отряду королевского и с моим табунком, да их присмотром двинешь в столицу то?

— Нет, спасибо, Волдар, за мной есть, кому присмотреть. Коника ты мне чудного сторговал, он и присмотрит.

— Дурная ты, девка, али смелая сильно?

— Наверное, дурная, — согласилась я с коневодом. — Но раз ты говоришь, что молва по деревне не утихает, думается мне, что и людям государевым тоже в ухо влезут. Не хочу я, чтоб раньше времени меня сдали на опыты или на костре сожгли. Лучше я потихоньку сама. Когда, говоришь, люди короля должны приехать?

— Дня через два-три, — ответил Волдар. — Подумай все же, милая. Одной то страшно по лесам да полям разгуливать, шальных да ушлых людей и в Лании хватает, глядишь, и магия твоя не поможет. А с людями вооруженными страху меньше, да шкура целее.

— Не уговаривай меня, Волдар, уже решила, — отрезала я. — Завтра с утра в путь. Где мой конь, кстати?

Мужичок засопел и выругался:

— Чтоб его волки сожрали, коника твоего чумного, чтоб лихоманка помогла околеть побыстрей. Вон, глянь в окно, — махнул рукой Волдар. — Топчется по цветнику, поганец, в стойло не загнать. Под окном твоим, аки хлопец влюбленный, торчит, да в дом ломится. Ужо дверь на петлях еле держится, а тому хоть бы хны. Копытами своими окаянными в щепы доски месит, да зубья на всех скалит. Ты бы приструнила его что ль?

Я прыснула, представляя сию картину.

Волдар обиделся:

— Тебе, дочка смешно, а мне убытки.

Я, загибаясь от смеха в три погибели, подползла к окну и распахнула его настежь. Внизу маялся мой жеребчик, заедая тоску цветочками с клумбы.

— Привет, ирод, — крикнула я коню, и тот, услышав мой голос, встрепенулся, поднял голову и радостно заржал. Если бы окно моей больничной палаты находилось на первом этаже, то вероятнее всего повторилась бы не столь давняя история с выносом ставень.

— Волдар, ты на редкость благоразумный человек, — приступ истеричного смеха накатился на меня новой волной. Хорошо, что ты уложил меня на втором этаже....ох....хорошо.

Коневод хмыкнул в усы и расплылся в улыбке:

— Знамо дело... а как же ж... наслышаны, наслышаны мы про безобразия, учиненные этим извергом у маво работника, у отца Тликиного, Годара. Теперя тому пол хаты менять надобно, — и вторя мне, Волдар зычно гоготнул.

— Ох, не гоже, смеяться над бедами других, — вытирая выступившую слезу, выдавил из себя мужичок.

— Так давай над своими, — я уже сползла на пол. — Вон, мой охламон, последний твой розовый куст доедает.

— Что? Где? ... Ну я его щас оглоблей то, — Волдар перестал ржать и разъяренный выскочил из комнаты, на ходу припоминая все известные ему выражения к случаю.

— Ирод...хм.. Титаня... валил бы ты со двора в самое темное стойло, а то Волдар щас тебя пришибет за цветочки то, — крикнула я своему бесценному, и тот воровато оглядевшись по сторонам, затрусил галопом в сторону конюшен. А я, сытая и довольная, увалилась обратно на постель, решив продлить часы счастья и неги.

Рано, поутру следующего дня меня разбудили, помыли, накормили, одели в походную, но красивую, одежду, за что глубочайший поклон, и начали умолять дождаться отряда короля. Годар с женой пришли попрощаться. Тлика, обливаясь горючими слезами, висела у меня на талии, дворовые бабы Волдара гомонили и причитали, делая вид, что будут тосковать, мужики молчали. Волдар был мрачен.

— Ну что, госпожа Ониэ, не передумала? — нахмурился коневод еще больше.

— Какая я тебе госпожа, Волдар? Мы ж вроде родственники названные или как? — не преминула я поддеть мужичка.

— И то, правда, дочка, спасибо тебе за все, — Волдар склонился в поклоне, и все его люди, одни рьяно, другие не очень, тоже отвесили мне поклон. Я ответила тем же.

— Ни чем мне, да многим из нашей деревни перед тобой не расплатиться,...но все же..., — Волдар подозвал одного из своих работников. Тот вышел вперед, неся седло и сбрую.

— Где конь то твой, дочка? — Волдар нашел взглядом конюха, но тот замотал головой и растворился в толпе собравшихся.

Я обернулась, в сторону конюшен и мысленно позвала Титаника. Не прошло и секунды, как тот с грохотом, раскидывая в стороны зазевавшихся, примчался во двор и затормозил всеми четырьмя, поднимая столп пыли.

Когда пыль осела, а народ перестал чихать и материться, Волдар взял седло и передал мне.

— Возьми, дочка, эта вещь была на твоем коне, когда мы его нашли. Нам не удалось надеть, мож тебе будет сподручнее?

Я приняла подарок, кстати, легкий, как перышко, и начала лихорадочно вспоминать, как правильно седлать лошадь. Крутя в руках сей раритет неописуемой красоты и тончайшей работы, я озадачилась серьезно, что не смогло ни привлечь внимания.

— Нету, милая, подпруги, нету, сами долго кумекали. На спину окаянному седло закидываем, а то ползет наземь и не держится, — просветил меня Волдар.

Я вытаращилась на дядьку:

— У вас, значит, не держится, а у меня прилипнет, что ли?

— А ты попробуй, — подмигнул мне конезаводчик. — Глядишь, мож, чего и выйдет.

Я подошла к Титане, накинула вальтрап, положила ему на спину расшитую вензелями да рунами попону и закинула сверху седло. Конь радостно заржал и ткнулся мордой мне в лицо, обдавая теплым дыханием.

Седло не упало. Я подергала за луку. Как влитое. Народ зашумел, загомонил, но не злобно. Седельные сумки, набитые собранным мне в дорогу добром чудно примостились по бокам Тинани.

Я сняла с коняги недоуздок и сунула его в сумку. Взяла сбрую, к которой прикасаться то было страшно (вдруг, испачкаю) и спокойно надела на изверга. Удила отсутствовали, что меня очень порадовало. Забросив расшитый золотом повод на луку и затянув подперсье, украшенное камнями и вышивкой, я залюбовалась.

— Ты с какого параду то сбежал, Титаня? В такой красоте по проселочным дорогам не шастают.

— Эх, — вздохнул Волдар. — Красота, да не про нашу честь. Такое даже не продашь.

"Вот жучара", — подумала я. "Была бы возможность, давно бы сторговал, а так коли не берут, нате боже, что нам не гоже", а в слух добавила:

— Спасибо, Волдар, что красоту такую от сердца отрываешь. Спасибо, — и принялась душевно обнимать мужичка.

— Не за что, дочка, пользуйся на здоровье, главно шоб не во вред, но ты погодь благодарить, тута еще подарки имеются, — дядька высвободился из моих цепких объятий и подозвал другого работника. Тот притащил сверток, завернутый в белоснежное полотнище. Слуга подошел ко мне ближе и протянул его на дрожащих руках.

— Возьми это, в дороге пригодится, — прокомментировал дядька и хитро сощурился.

Панический ужас в глазах мужика, что держал сверток, заставил меня призадуматься: "А стоит ли?"

— Что там? — спросила я Волдара, сверля его взглядом.

— Ты ж просила ножичек, вот я тебе его и дарю, — туманно ответил Волдар.

— Хм..., — оглядев толпу, которую явно распирало от любопытства, я почувствовала подвох, но не могла понять, в чем он. Меня начали подбадривать и торопить, что не понравилось мне еще больше. Я топталась на месте, не решаясь взять, то, что предлагают. Разум вешал: "Откажись", любопытство орало: "Бери, пока дают".

Обстановку разрядил Титаник. Он подтолкнул меня к свертку, и тихо заржал. Я обернулась к нему, и, глядя животинке в глаза, умные, но пустые, дивясь своей опять проснувшейся глупости, потянулась к свертку.

Под тяжелый "ах" толпы, я выхватила у мужика подарочек и быстренько начала разматывать ткань, кстати, тончайшую, нежно-бархатистую и просто умопомрачительную. Тряпчонка оказалась плащом, расшитым по краям золотыми рунами и красно-зеленым сплетением растительного узора. В него была завернута сабля в ножнах на перевязи и два длинных кинжала.

— Парадная вещичка, — оценила я плащ. — Он тоже мне? Ой, спасибо, Волдар. Мне очень нравится.

— А.. это..ээ, — коневод занервничал, потянул свои загребущие руки к плащу, но я уже ловко переместив оружие себе подмышку и нацепив накидку на себя, красовалась перед толпой. Расстроенный Волдар, в сердцах отмахнулся от меня:

— Эх..забирай и его.

Умыла-таки я коневода и была полностью довольна собой. Достав клинок из ножен под всеобщий стон и шараханье от меня, словно от прокаженной, я залюбовалась. Длинный, пару локтей с хвостиком, тонкий слегка искривленный клинок имел странный и чарующий вид. Металл, из которого он был изготовлен, сталь напоминал отдаленно, вернее, был полной ее противоположностью. Матовый серебряный блеск мечика источал силу, которую чувствовали все окружающие. Рукоять, оплетенная мягкой кожей, гарда богато украшена ковкой и камнями. Сам клинок был испещрен вязью и рунами. Я не специалист по холодному оружию, но почему-то мне показалось, что вещица редкая и ужасно дорогая.

Вдруг, сабелька в моих руках завибрировала, и вдоль клинка по долу начали появляться символы. Короче говоря, огненная "бегущая строка". Я заворожено смотрела на незнакомые буковки, и вдруг поняла, что в голове у меня эти непонятные закорючки складываются в стройный слог. Не удержавшись, я начала повторять, что слышу в голове вслух и нараспев:

Hа свете каждый путь открыт,

Hо нужно выбирать.

Тому, кто хочет долго жить,

Hе стоит воевать.

Пусть тот, кто любит звон монет,

Становится купцом,

А кто умрет во цвете лет,

Подружится с мечом...

Чей лучше меч, чей крепче щит,

Удар точнее чей,

Один на свете суд решит -

Веселый пир мечей.

Когда качнет земную твердь

Сраженья торжество,

То каждый сможет выбрать смерть,

Достойную его.

Толпа, толи плененная поэтическим этюдом, толи окованная ужасом, сразу то и не разберешь, замерла в тишине. Я оглядела присутствующих, хихикнула истерически и подытожила, обращаясь к Волдару:

— Спасибо, господин хороший, за подарочек, с которым мне суждено помереть в расцвете лет. Именно об этом я всю жизнь и мечтала.

Волдар скукожился под моим тяжелым взглядом и поспешил оправдаться:

— Дочка, мечик этот не простой...

— Ага, — огрызнулась я. — Волшебный.

— Твоя правда, госпожа ведьма, заговоренный он, нелюдской. Нам не давался, огнем жегся. Сколько моих людишек покалечил, не счесть. Только в плащик то его замотали, тогда и притих, в руки взять можно было.

Злобно зыркнув на коневода, я засунула меч в ножны и закинула перевязь на плечо. Мельком оглядев кинжалы, прикрепила их к ремню и зашипела сквозь зубы:

— Кесарю — кесарево, ведьме — ведьмино. Ну ты, Волдар, и жмот, так бы плащик притырил наверняка.

Пристыженный коневод потупил взор и протянул мне мешочек с деньгами.

— Ты, это, дочка, не серчай, не обессудь, коли что. Я тут тебе деньжат в дорогу собрал, как обещано, да лишку чуть добавил. Все ж спасительница ты моя, от разорения уберегла. Век твою доброту помнить буду. А вот тебе еще письмецо к брату моему столичному, двоюродному. Таверенка у него на ... окраине ... Улгавы. Приютит, да поспособствует по надобности.

Я приняла от Волдара последние подношения, примирившись с тем, что они больше напоминали откуп, чем дары, обняла всех, поцеловала рыдающую Тлику, попрощалась, прыгнула на крепкую спину Титаника и с победным кличем: "Держись, Углава, русские идут!", двинула на столицу Лании.

Глава 25. Попутчики

Понять мужчин? Нет, мне мозгов не хватит.

NN

Когда Рединка скрылась за горизонтом, я попридержала Титаника, и мы побрели шагом. Бешеный галоп не способствовал мыслительному процессу, да и спешить нам особо было некуда. Коняга, довольный собой, мерно вышагивал под седлом, а я витала где-то далеко. Луэ нагнал нас быстро и теперь развлекался, заплетая Титане хвост в стройные ряды косичек.

Ярко светило солнышко, надрывались птахи, аккуратные рощицы махали нам вслед ветвями, изредка попадающийся на тракте народ либо шарахался от оскала моей лошадки, либо с чрезмерным любопытством пялился на нас в упор, а потом еще долго прожигал цепким взглядом спину.

Первый привал мы сделали в полдень. Солнце было в зените и припекало нещадно. Загорать в мои планы не входило и я направила Титаника к ближайшей рощице, которая подарила нам благодатную прохладу. Наскоро перекусив, решила поближе познакомиться с моим оружием.

Два кинжала, словно братья-близнецы, тонкие, невесомые и изящные, меня влюбили в себя сразу. Клинки их были костяными, белоснежными и, что самое необычное, теплыми. Ножны кинжалов имели ремешки, с помощью которых клинки можно было удобно крепить к руке или ноге, что я незамедлительно и сделала.

Покрутив в руках меч и сделав вывод, что в принципе сия игрушка будет служить лишь психологическим оружием, я решила вздремнуть.

Проснулась от тихого пения. Оглядевшись и не увидев певца, насторожилась и, схватив в руки меч, начала обходить полянку, которая дала мне приют. Послышался смешок, потом еще один. Мои нервы не выдержали.

— Кто здесь? Выходи или проваливай... прочь, — сорвалась я на визг.

Смех повторился.

— Уже не смешно, выходи, — я замерла посередине поляны. Титаник мирно пощипывал травку, не обращая внимания на мои телодвижения и словно не чуя опасности. Напрягшись, я выжидала. Смех повторился, и тут я услышала переливчатый женский голосок.

— Я рядом с тобой, просто ты не хочешь меня увидеть.

— Где рядом? Ты издеваешься? Никого же нет, — разозлилась я на девушку. — Кто ты такая? Отвечай!

Смех повторился.

— Глупышка, я твой друг, посмотри же, наконец, на меня!

Мой меч слабо завибрировал, засветился голубым пламенем и до меня наконец-то дошло. Я закрыла глаза и вошла в тот дивный транс, когда могу видеть иное. Передо мной стояла маленькая, гибкая, словно тростинка, девушка. Огромные неестественно-фиалковые глаза были наполнены мудростью, которая сильно контрастировала с озорной улыбкой на ее алых, как кровь губах. Фиолетовая копна волос водопадом струилась до талии. Девушка была одета в военный, но элегантно-сексуальный костюмчик, вызвавший у меня легкую зависть. Образ девицы блистал голубым светом, схожим с недавней иллюминацией моей сабельки.

— Здасьте, — выдавила я из себя, после тщательного осмотра и оценки дамочки.

— И тебе не хворать, хозяйка, — подмигнула мне фиолетовая нимфетка. — Меня зовут Трелль, я дух твоей тулии.

— О как!? А что такое тулия?

— Твой меч, — ответила девушка и изящно склонилась в реверансе.

— Приятно познакомиться, меня зовут Оникс.

— Ониксиэль — дарующая свет, у тебя красивое имя, госпожа, — улыбнулся мне дух.

— У тебя тоже ничего, а что оно значит?

— Воспевающая Схватку, — ответила девушка. — Я буду защищать тебя в бою.

Я призадумалась.

— Каким образом, Трелль, закроешь меня невидимым щитом от врагов?

— Нет, госпожа, научу твое тело защищаться и нападать.

— О, — отмахнулась я от духа. — У тебя ничего не выйдет. Ученица из меня плохая. Я твою тулию держу в своих корявых ручках то едва.

Девушка звонко засмеялась и протянула ко мне руку. Голубоватое пламя заискрилось и, сорвавшись с ее тонких пальчиков, поплыло ко мне.

— Мы должны соединить наши тела в одно целое, госпожа, — зашептала Трелль. Открой мне себя, и я покажу, на что мы способны.

Опутанная чарами духа, я открылась. Уже знакомое мне чувство эйфории обволокло душу, заставляя петь сердце вновь. Золотистый туман силы потек навстречу и, закружившись в магическом танце, сплелся с пламенем духа. Тело Трелль задрожало и, растворяясь в охватившем его огне, исчезло. В этот миг я отчетливо осознала, что теперь Оникс нечто иное. Душа потеснилась, освобождая место в сердце для друга. Руки крепко сжали рукоять меча, принимая клинок как продолжение себя. Нахлынули новые чувства и знания, сила растеклась по телу, возводя меня в новое качество.

— Потренируемся, госпожа? — услышала я голосок Трелль у себя в голове.

— Разумеется, — хищно улыбнувшись, ответила Ониксиэль и взмахнула тулией.

Сейчас девушка по имени Оникс была далеко. Настало время Ониксиэль, Дарующей Свет, выйти из тени.

* * *

Титаня обреченно склонил голову к земле, не надеясь, что я когда-либо приму решение, и мы поедем дальше. Мы стояли на распутье двух дорог уже примерно час. Покосившиеся и изъеденные термитами указатели направлений в принципе были, но, учитывая их ветхость, прочесть на них что-либо не представлялось возможным. Как назло, тракт был пуст.

— Мда, надо было еще и карту с Волдара стрясти, что-то, Титаня, мы оплошали, — делилась я с конягой наболевшим.

Я потянулась к сознанию коня, в надежде выловить оттуда хоть какую-то информацию. Чистый лист бумаги, ни одной мысли по поводу и без. Мне даже как-то обидно стало за своего скакуна.

Искрутившись в седле словно юла, в надежде высмотреть вдали путников, я решила зажевать горе и, достав кусок ветчины с хлебом, принялась усиленно двигать челюстями.

— Приятного аппетита, леди, — услышала я позади себя волнующий все струны моей души мужской баритон и чуть не подавилась от неожиданности.

Откашлявшись и проглотив, наконец, застрявший кусок пищи, я обернулась.

— Вы так тихо подъеха....ли, — наши глаза встретились, и я поняла, что пропала.

— Простите, леди, если я Вас напугал, — вымолвил герой моих эротических снов, склонил голову в приветствии и протянул мне флягу. — Выпейте этот отвар, он прекрасно освежает.

Я, как зачарованная приняла напиток и пригубила, на миг, оторвавшись от его глаз.

— Сп-спасибо, — заикаясь, ответила я и вернула флягу. Мужчина улыбнулся краешком рта, продолжая рассматривать меня.

— Леди, с Вами все в порядке? — поинтересовался путник.

Я очнулась, чувствуя, что начинаю покрываться багрянцем, словно школьница. Титаня, нервно дернул повод и оскалился на моего прекрасного собеседника.

— Извините его, пожалуйста, — пролепетала я, пнув непутевую зверюгу пяткой в бок и показывая перед мордой кулак. — Ревнует.

— Ничего, бывает, — усмехнулся мужчина. — Могу ли я Вам, помочь леди, вижу, у Вас возникли затруднения?

— Да, Вы правы, — я кокетливо потупила глазки, захлопав ресницами. ("Кошмар! Что я делаю?"). — У меня действительно возникли затруднения. Не знаю, какая из этих дорог ведет в столицу.

— Нам туда, — кивнул в сторону левого тракта мужчина моих грез.

— Нам? — мое сердце остановилось.

— Если леди не против, готов составить Вам компанию. Я тоже направляюсь в Улгаву.

Сердце обрадовалось и застучало как сумасшедшее. Титаник злобно покосился на нас, и, извернувшись, клацнул зубами у сапога моего собеседника. Я грубо рванула повод.

— Титаник, прекрати немедленно, — обругала я животину.

— Разрешите представиться, мое имя Гаер из рода Муррпау, еду в столицу по семейным делам.

Я сникла.

— Мой родственник попал в неприятную историю, и потребовалось вмешательство семьи, — туманно поведал мне свои планы рыцарь.

Да, именно, рыцарь на белоснежном коне.

— У вас красивый конь, господин Гаер, — я потрепала Перышко по гриве. — И кажется, мы с ним раньше встречались. Я его почти купила, но потом увидела это чудо, — порция ласки досталась и Титане. — И мое сердце теперь отдано ему. Слышишь, ирод? Это я о тебе, кстати.

Титаник удовлетворенно фыркнул и забил копытом, красуясь.

— Да, конь действительно хорош, — согласился господин Муррпау. — Приобрел по случаю в Рединке у заводчика. — А у Вас редкий экземпляр. Как Вы с ним справляетесь?

— С трудом, — честно призналась я. — Если бы не наша взаимная привязанность, граничащая иногда с абсурдом, дела бы были намного хуже, — снова подняла взгляд на мужчину и, видя, как он меня внимательно разглядывает, смешалась и волнительно затараторила. — Меня зовут Оникс, я направляюсь в столицу тоже по личной, можно сказать, жизненно важной необходимости. Если Вам необременительно мое общество, буду рада разделить с Вами дальнюю дорогу (Уф!).

— Заветная мечта, — прошептал мужчина, глядя мне в глаза.

— Что Вы сказали? — немного смутившись, переспросила я.

— Ничего существенного, леди Оникс, — молодой человек отвел взгляд и пришпорил Перышко. — Пора в путь, Вы не находите?

— Да, действительно, — спохватилась я. — И, кстати, зовите меня Ониэ, мне говорили, что так проще произносить мое имя.

— Именно так, леди Ониэ, — белоснежный жеребец сорвался с места в карьер, и я, чтобы не отстать, поскакала вдогонку.

* * *

Мы путешествовали по дорогам Лании уже два дня. Гаер Муррпау оказался образованным, молчаливым и чрезмерно галантным джентльменом, что, если честно, меня очень смущало. Он четко держал между нами дистанцию, не позволяя себе ничего лишнего. Ну и дурак, я была бы не против.

Никогда раньше не встречала таких красивых, статных и мужественных особей мужского пола. Всю дорогу я тайком наблюдала за ним, наслаждаясь и упиваясь моментом. От него веяло настоящим мужчиной за километр. Высокий, даже для меня, мускулистый, но в меру. Гибкий, словно ива. Я не люблю блондинов, но как этот хорош. Правильные до умопомрачения черты лица, высокие скулы, длиннющие белокуро-золотистые волосы аккуратно убраны в хвост. Красивые и сильные руки. Движения четкие, быстрые, как у хищника. А глаза! Я не могла уловить их цвет, вероятно золотисто-зеленые, они заставляли мое сердце замирать.

Бессовестно пялясь на мужчину, я ловила себя на одной мысли: "Почему он не выказывает любопытства на мой счет? Ведь я тоже не урод!". Думы по этому поводу преумножались в моей костяной черепушке с геометрической прогрессией. Я перебирала все возможные варианты, начиная с клинической сдержанности и заканчивая тем, что Гаер — человек не банальной сексуальной ориентации. Меня это задевало и злило. Откровенно флиртовать я боялась. Кто ж знает местные нравы?! Не хватало еще роман завести. Но отсутствие интереса к моей особе доводило меня до состояния исступления. Помучившись два дня и одну бессонную ночь, я не удержалась и спросила самое безобидное, что лезло мне в голову:

— Гай, можно я буду Вас так называть....

— Конечно, леди, — кивнул мужчина, слегка сощурившись.

— Гай..., Вы... эльф? — выпалила я, набравшись смелости.

Молодой человек улыбнулся:

— Нет, я не эльф, почему Вы так решили, леди Ониэ?

Ну почему он не сказал: "Да, я эльф?" Почему?

— Понимаете, Гай..., — я нервно затеребила повод, пряча взгляд. — Ну, вы такой...

— Какой? — мужчина явно развлекался. — Я вас не понимаю, леди.

— Ну, такой... необычный... что ли, — выдохнула я и мысленно перекрестилась.

— Леди Ониэ, удовлетворите и Вы...мое...любопытство. Вы эльфа?

— Кто? Я? — мои глаза округлились. — С чего вы взяли, Гай? Я обычный человек!

— У обычных людей снаряжение попроще, ... дорогая... леди Ониэ, — парировал Гай и, подмигнув мне, пустил Перышко в галоп.

— Гай, стойте, — орала я ему вслед, а Титаник как назло, решил показать характер и не спешил пускаться вскачь.

Повоевав с конем, немного остыла. Действительно, чего я лезу человеку в душу, разглядываю, как жука на иголке.

— Своенравный Вам достался конь, леди, — ухмыльнулся молодой человек, когда я его, наконец, нагнала.

— Простите меня, Гай, не хотела Вас ничем обидеть, — мямлила я, глядя, куда-то вдаль.

— Пустое, — хмыкнул мужчина. — Уже темнеет, леди. Сегодня мы не успеем доехать до деревни, придется заночевать в лесу. Вы не против?

— Отчего же, можно и в лесу, — почти огрызнулась я. Мне вдруг захотелось ударить эту бесчувственную чурку со всей силы, а потом, когда он свалится на землю от моей подачи, еще попинать ногами для острастки.

Гаер выбрал нам полянку для ночлега, разжег костер и соорудил два лежака, накидав срубленных веток. Мы разнуздали лошадей и отпустили постигать радости свободы. Уже стемнело. Мы сидели у костра, напротив друг друга и упорно молчали.

— Гай, скажите, — решилась я нарушить затянувшееся безмолвие. — У вас большая семья?

— Достаточно крупный клан, по здешним меркам, — ответил молодой человек.

— По здешним? — удивилась я. — А Вы не местный?

— Нет, я не местный, — Гай отхлебнул горячего травяного отвара. — С юга.

Я невольно расплылась в улыбке. Наконец-то мы сдвинулись с мертвой точки, и он начал, хоть и односложно, но рассказывать о себе. А то все о погоде, да о природе.

— Откуда именно? — не унималась я.

— Небольшое княжество, граничащее с Эболом. Вам это о чем-нибудь говорит? — Гай, посмотрел на меня так, словно я ему должна миллион куят, а отдавать не хочу.

— Нет, не говорит, — согласилась я с молодым человеком.

— Дальние края, дикие нравы, — отрешенно проговорил мужчина. — Что ж, поддерживая светскую беседу, должен поинтересоваться и у Вас. Из каких земель прибыла столь... необычная... леди, как Вы, Ониэ?

— Столь... необычная... леди, — передразнила я Гая, — прибыла из Москвы! Вам это о чем-нибудь говорит?

— Нет, — отрезал мой собеседник и замолк.

Вот и поговорили.

Молодой человек достал свои парные клинки, набор кинжалов и принялся чистить оружие, не обращая на меня ни малейшего внимания. "Хм, как обманчиво первое впечатление", — подумала я. Этот Гаер Муррпау просто сноб. Зачем напросился в попутчики, если общаться не желает?

— Почему у Вас два меча? — ляпнула я первое, что пришло в голову.

Гай поднял на меня взгляд, вероятно пытаясь понять, дура я или прикидываюсь.

— Военная традиция моего народа, — решил все-таки объяснить мне мужчина. — Глупо не использовать силу обеих рук в бою.

— А как же щит? Щит то чем держать? — не унималась я.

— Щитами прикрываются лишь слабаки и трусы, леди.

— Я вижу, что Вы любите оружие. Вы воин?

Молодой человек отложил в сторону клинки, обреченно вздохнул и, облокотившись на свои колени, обратился ко мне:

— Да, я воин. Уметь защищать себя и своих близких — это долг каждого мужчины. Но я не люблю оружие, я его уважаю. Предпочитаю в первую очередь дипломатию, а лишь затем силу.

"И вот что мне на это ответить"? Оставалось лишь кивнуть и сопеть в тряпочку. Еще раз подтверждать титул законченной идиотки в мои планы не входило... Уже выходило.

Этот человек заставлял меня чувствовать себя маленькой, беззащитной, глупой девочкой с развивающимся комплексом неполноценности. С этим нужно немедленно бороться всеми известными мне способами.

Я вздохнула, насупилась, поджала губки, что привлекло внимание моего угрюмого попутчика.

— О чем Ваша печаль, леди Оникс? — вероятно из врожденного чувства вежливости поинтересовался Гай.

— Скучаю, — решилась я на откровенность.

— Извините, моя компания не самая веселая, леди, прошу прощения.

— Ну что Вы, господин Муррпау, — язвительно заметила я. — Вы из тех людей, что просыпаются утром — и это у них самое яркое впечатление за день?

Мне показалось, что желваки на лице мужчины заходили ходуном. "Пациент скорее жив..." — я мысленно потерла ручонки.

— Леди, зовите меня Гай, — тихо сказал молодой человек. — Мне больше нравится это обращение, прошу Вас.

"Стальные нервы, оловянные трусы у этого типчика".

— Гай, Вы тут ни при чем, — решила добить мужчину. — Я Вас прекрасно понимаю, не стоит доверяться первым встречным и без умолку болтать..., — глянула на Гаера, а у того ни грамма раскаянья на лице. — Но моя печаль совсем по другому поводу. Я скучаю по другу, с которым мы познакомились во второй день моего пребывания в Лании. Он странный, эксцентричный, постоянно выводил меня из себя, но с ним было весело и легко.

— Где ваш друг сейчас? — безучастно спросил мужчина.

— Наши пути, к сожалению, разошлись. И теперь я очень скучаю по нему.

— Этот друг — мужчина?

"Туше!"

Я лишь улыбнулась и не ответила на вопрос. Не говорить же господину Муррпау правду. Такой, как он, вряд ли поймет.

— У меня есть бутылочка прекрасного вина, Гай, — решила предпринять последнюю попытку. Резко захотелось выпить, чтобы сделать окружающих более интересными. — Не желаете злоупотребить?

Молодой человек встал, взял в руки плащ, пошел к своему лежаку и лишь оттуда ответил:

— Нет, леди Ониэ, не желаю и Вам не советую. Лес — не место для пития. Предлагаю ложиться на ночлег и хорошо выспаться.

— Гай, вы зануда, каких свет не видывал, — огрызнулась я на молодого человека, и побрела к своей импровизированной кровати.

— Какой есть, леди, — услышала негромкие слова.

— Спокойной ночи, господин Муррпау, — плюнула я в ответ и, завернувшись в свой походный плащ, сделала вид, что засыпаю.

Я тихо лежала и думала, почему у людей не может быть красивым все: и душа, и тело? Вот, например, исусик Гай. Такой чудесный экземпляр пропадает из-за несносного характера. Хотя, возможно я придираюсь, но на вкус и цвет, как говорится... Тихонько вошла в транс и посмотрела на Гая. Ничего магического ни чувствовала. Я ни чувствовала вообще ничего. "И это к лучшему" — уверила саму себя.

Давя ухо, я слышала, как ворочался мой попутчик. Ветки его лежака противно хрустели, мешая мне заснуть. Потом все стихло. Я приоткрыла один глаз. Гай задумчиво сидел у костра, подкидывая в него хворост.

"Ага, не спится, мозгоклюй", — позлорадствовала про себя. "Испортил людям настроение, а теперь думает. Раньше кумекать надо было". Я улыбнулась, и, довольная собой, заснула.

* * *

— Леди Ониэ, проснитесь, — услышала я сквозь сон этот чарующий голос и улыбнулась. Негу разрушило довольно грубое потряхивание моего плеча. Я открыла глаза и невольно скривилась.

— А..., это Вы, господин Муррпау.

— Гай, просто Гай, леди, Вы мне обещали, — пытаясь быть милым, Гаер вымучил улыбку.

— Тогда и Вы называйте меня просто Ониэ, — огрызнулась я. — Мне это "Леди" уже набило оскомину.

— К уважаемой леди не обращаются лишь по имени, — поучительно произнес молодой человек.

— Значит, Вы меня уважаете? — удивленно спросила я, подняв бровки домиком.

— Вы задаете странные вопросы, — Гай отвернулся. — Если желаете, я буду называть Вас по имени, но только наедине. В обществе такую фамильярность сочтут...

— И на "Ты", — перебила я его. — Договорились?

— Как пожелаете, — с замороженным лицом выдавил из себя мужчина.

— Я не расслышала Вас господин Муррпау.

— Хорошо, как пожелаешь... Ониэ. Кстати, ва...твой конь попал в переделку, поэтому я решил разбудить ...тебя.

— Как? — я аж подпрыгнула. — Где он? Что случилось?

Гай протянул мне руку, помогая подняться с лежака.

— Пойдемте, покажу.

— Га-а-й, — обиделась я.

— Я понял, — произнес мужчина, слегка склонив голову в знак смирения. — Поспешим, иначе кто-то этим утром будет бит.

Светало. На полянке, где мы оставили лошадей, одиноко стоял Перышко и жевал травку. Гай бодренько прошествовал мимо, направляясь к дороге. Я, едва поспевая, семенила следом.

— Куда мы идем? — сопела я. — Может, объяснишь?

— Ты должна это видеть. Уверен, что эта скотина, еще не раз тебя опозорит. У твоего животного мозги набекрень, ты уж меня извини, — выругался такой спокойный и уравновешенный Гай.

— Даже не представляешь, как близко ты от истины, — бубнила я себе под нос.

Мы перешли тракт и направились на противоположную обочину. Пересекли узкую полоску леса и выскочили на большой луг.

На лугу, когда-то одиноко, паслась очаровательная вороная кобылка. Высокая, стройная, но сильная. Мне она очень понравилась. И Титанику видимо тоже. Не отличаясь галантностью, ирод пошел в наступление, чем вверг прекрасное, но очень ранимое существо в ужас. Кобылка ошалело носилась по лугу, брыкаясь и храпя от страха. Монстр, в лице моего коняги, не отставал, периодически нагоняя несговорчивую подругу и покусывая ее за холку. Кортеж замыкал молодой мужчина с мечом наперевес, ругающийся трехэтажным местным матом и пытающийся отогнать моего охламона от своей лошади.

Не сдержавшись, я повисла на руке Гая, давясь от смеха. Мой невозмутимый спутник лишь хмыкнул, вероятно, подумав, какая хозяйка, такая и лошадь.

Немного успокоившись и утерев со щек слезы, я, еще немного похрюкивая, поспешила спасать честь дамы. Бегать за лошадьми не стала, а дождавшись, когда зверюги прогалопируют мимо меня, изловчилась и повисла на недоуздке своего скакуна всей своей незначительной массой. Наши взгляды встретились: удивленный Титаника и злобный мой. Конь возмущенно заржал и начал тормозить.

От неожиданно и совершенно ни к месту объявившейся хозяйки у Титани подогнулись ножки, и он неуклюже осел на филейную часть, а я, уцепившись мертвой хваткой в ремешки недоуздка, грациозно "аки носорог" брыкнула задними конечностями в воздухе и повисла мешком на морде коняги.

Вороная красавица отбежала от нас на безопасное расстояние, развернулась и выжидающее уставилась на преследователя. Ее хозяин, нагнав нас, остановился, воткнул тяжелый меч в землю и шумно выдыхая, повис на нем.

Я почувствовала на своей талии сильные мужские руки. Гай перехватил узду Титани, не обращая внимания на препирательства последнего, и бережно отодрал меня одной рукой от морды коня, второй продолжая крепко удерживать на месте уже вставшего на ноги и буянившего скакуна. Поставив на твердую землю, он задвинул меня себе за спину и обратился к пострадавшему молодому человеку:

— Уважаемый, по какому праву Вы угрожаете коню этой леди?

— Да, именно, — тявкнула я из-за широкого плеча моего защитника, пытаясь переместиться на передний план. Мои тщетные попытки безапелляционно пресекла твердая, как камень, рука Гая, задвинув меня обратно назад.

От такой наглости молодой человек слегка растерялся, не зная, что и ответить наглецам. Затем мужчина расправил плечи и с вызовом посмотрел на Гая.

— Я не позволю всяким выродкам покушаться на благородное животное, коей является моя Изергиль.

— Это кто выродок? Ты... ты... засранец, — завопила я, раненная в самых искренних чувствах. — Изергиль... ха... старуха твоя кляча, вот кто она.

— Леди Ониэ, — вмешался Гай. — Я бы Вас попросил...

Я, как одержимая, прыгала за спиной блондина, пытаясь увидеть наглую морду того, кто посмел назвать моего Титаню выродком.

— Уйми свою девку, блондинчик, — зашипел мужчина. — Иначе, я укорочу ей язык.

Я смогла увидеть лишь то, что плечи Гая, напряглись. А рука, сдерживающая меня, сжалась в кулак. Он рванул повод Титани и, глядя моей коняге в глаза, зарычал:

— Пошел вон отсюда.... Быстро!

Морда коня вытянулась от удивления. Он посмотрел на говорящего, затем на меня и, не долго думая (думать то нечем), кинулся со всех ног в сторону нашего лагеря.

Вороная красавица жалобно заржала. Вот же стерва!

Гай быстро повернулся ко мне и грубо оттолкнул в сторону, попутно выхватывая из наспинных ножен свои клинки. Я, ойкнув, отлетела в сторону и приземлилась на мягкое место.

Мужчины встали в боевую стойку напротив друг друга.

— Я не позволю тебе оскорблять леди, наглец, — медленно проговорил Гай, сверкая бешеным взглядом.

— От наглеца слышу, — улыбнулся наш противник, крепко сжав двумя руками свой длинный меч.

— Парни, перестаньте немедленно, — завизжала я. — Ведь проблема выеденного яйца не стоит, — быстро вскочила на ноги и бросилась разнимать мужчин.

— Уйди отсюда, женщина, — Гай ловко перехватил меня на бегу и оттолкнул от места схватки. Я кубарем покатилась по травке, матеря блондина, на чем свет стоит.

— Я тебе не тряпка, чтоб меня по полу валять, — заорала на мужчину.

Наш противник явно забавлялся, глядя на нас.

— Ты даже со своей женщиной не можешь справиться, — поддел он Гаера. — Куда ж тебе до рыцаря.

— Я снесу тебе голову, — вызверился Гай и бросился на соперника.

Они сцепились. Меня оглушил звон мечей и злобный рык мужчин.

Я поднялась на ноги и, бегая вокруг них, орала Муррпау.

— Гай, а как же твои принципы? Как же дипломатия? ... Прошу тебя... Не надо.

— Не мешай мне, — огрызался блондин, парируя удары противника.

— Молодой человек, пожалуйста, — начала я донимать второго. — Простите, что не уследила за своим конем. Ну, пожалуйста, простите!

Мужчина на миг отвлекся, глядя на меня, а Гай, улучив момент, нанес скользящий удар левым клинком по открытой руке парня.

— Нет, — заорала я еще громче и бросилась "грудью на амбразуру".

Меч блондина застыл в миллиметре от моей груди. Я нервно сглотнула, пряча глаза от разъяренного взгляда Гая. Тот рванул меня к своей груди и отступил на несколько шагов, угрожая одним из мечей нашему "врагу". Мне ничего не оставалось делать, как подпрыгнуть и повиснуть на его шее, сцепив пальцы крепким захватом.

Сердце Гая бешено колотилось, грудь вздымалась подо мной, загоняя в легкие воздух, словно горн кислород в печь. Осознав, куда полезла, я задрожала от страха. Гай обнял меня одной рукой, сильнее прижимая к себе.

— Не позволю оскорблять женщину, — произнес Гаер, сверля тяжелым взглядом соперника.

Тот, опершись на меч, зажимал раненную руку, но сдаваться не собирался.

— Пожалуйста, пожалуйста, — зашептала на ухо взбешенному блондину. — Он уже получил свое. Вообще-то мы виноваты в данной ситуации... Вернее я... Вернее мой конь. Ну, а конь мой, значит ...

— Принеси даме извинения, и я пощажу тебя, — прервал мой лепет воин.

На радостях я расцепила руки и сползла с Гая на землю.

— Приношу извинения за поведение своего коня, сударь, — играя на опережение, я склонила голову в легком поклоне. — Прошу Вас, быть благоразумным и принять их.

Гай встал рядом со мной и положил руку мне на плечо.

— Извините и, Вы, меня, леди, я не хотел оскорблять Вас. Приношу свои искренние извинения. Прошу, примите и Вы их, а также мою дружбу и мой меч, который будет Вас всегда защищать, — брюнетик злобой уже не пыхал и выглядел вполне мило, прям как побитый спаниель. Сердце мое дрогнуло.

Я расплылась в улыбке:

— С удовольствием, рада буду видеть Вас в кругу моих друзей. А теперь позвольте Вам помочь и осмотреть рану, — "мать Тереза" живет в каждой женщине и я не исключение. Глядя на раненного парня, мне сразу захотелось развить бурную медицинскую деятельность, аж руки зачесались.

Молодой человек искренне мне улыбнулся и ответил:

— С большим удовольствием, леди. Это честь для меня.

— Чудно, — Гай одернул руку с моего плеча и, резко развернувшись, зашагал в сторону нашего лагеря.

И чего это он так разнервничался?

Глава 26. К новым горизонтам

Всякие перемены связаны с неудобствами, даже если это перемены к лучшему.

Сэмюэл Джонсон

Лания, Улгава.

Столица кипела и бурлила, готовясь к знаменательному событию. Приготовления к рыцарскому турниру шли полным ходом. Хор — состязание лучших воинов, было назначено на конец седьмицы. Горожане суетились, украшая дома в цвета и гербы своих кумиров, возы крестьян и иноземных купцов стекались в столицу с отменным товаром, торговцы шумно ругались и спорили за лучшие места в торговых рядах, трактирщики довольно потирали руки, заполняя подвалы лучшим вином и снедью. "Война войной, а праздник по расписанию" — гласила народная мудрость и, подтверждая это, жизнь в городе била ключом в преддверии веселья и развлечений.

В королевском дворце подготовка к состязанию тоже имела место быть. С раннего утра до позднего вечера на тренировочной площадке был слышен лязг мечей, конский топот и гомон мужских голосов, иногда разочарованный, но чаще ликующий. Женская половина дворца, периодически забывая об обязанностях по хозяйству, толпилась у окон, выходящих на задний двор, бурно обсуждая тренирующихся бойцов. Самые активные из болельщиц энергично жестикулировали платочками и бойко трясли достойным ответом на молодецкую удаль, который едва удерживали слишком откровенные корсеты, этим самым ответом ввергая сражавшихся в ступор.

— Сир, — ухмылялся молодому королю Тир, начальник королевской охраны. — Пора бы передохнуть, ведь умаялись уже...

Статный капитан помахал команде поддержки рукой и ослепил последних очаровательной улыбкой. Кучка корсетов колыхнулась в створе окон, и над манежем пролетел томных многоголосый вздох.

Этан, видя, что противник отвлекся, решил проучить друга и нанес тому легкий удар в открытую кисть. Не ожидавший такого подвоха Тир, выронил меч и грубо ругнулся. Женская половина у окна охнула и разочарованно загомонила.

— Занимался бы одним делом, — сейчас бы мой меч валялся в пыли. — Этан подошел к капитану и дружески похлопал того по плечу. — Спасибо за бой, Тир, теперь можно отдохнуть.

Молодые люди, скинув амуницию и оружие на руки подоспевших слуг, направились в покои дворца, на ходу обсуждая промахи и удавшиеся комбинации минувшего тренировочного боя.

— Ваше Величество, смею просить Вас, — молодых людей спешно нагонял Фитмир Онанэсу, королевский Советник по экономическим вопросам.

Щуплый мужчина неопределенных лет, путаясь в длинной мантии, спешил вслед за королем. Его мольбы были услышаны богами. Уже второй день советник, сбивая ноги, носился по дворцовым коридорам в поисках короля. Но тот, ускользал от несчастного, словно уж. У короля всегда находилась уйма отговорок и спешных дел, а времени на утверждение сметы расходов, связанных с турниром, увы, не хватало. Уже отчаявшись свидеться с Его Неуловимым Величеством, господин Оганэсу решил поставить вопрос ребром: либо сокращение расходов, либо его отставка.

Юноши оглянулись. Молодой король скривил недовольную гримасу и начал озираться по сторонам в поисках спасительной двери, за которой можно было бы скрыться от нудного и скупого старикашки. Увы, длинный коридор первого этажа, пренебрежительно подмигивая осветительными сферами, давал понять, что спасенья нет.

— Тир, дружище, выручай, — Эт закатил глаза. — Сейчас прилипнет, как пиявка, и все наши планы сгинут в ворохе балансов и счетов.

— Ваше Величество, постойте же, — господин Оганэсу, светящийся от счастья, наконец-то, лицезреть короля, отставать и не собирался.

— Прибавим шагу, сир, — капитан, подхватив Этана под локоть, ускорил шаг.

Свернув направо, молодые люди уже бегом бросились в спасительную Башню Уединения.

Фитмир Оганэсу, пробубнив под нос кучу проклятий, задрал повыше полы своей мантии, кряхтя и проклиная тот час, когда он согласился принять государственный пост при дворе, и помчался вдогонку.

Участником сего представления невольно стал генерал Дад, который степенно спускался по лестнице из Башни. Именно он вырос преградой на пути к спасению у юного короля и его телохранителя.

Юноши, заглядевшись на захватывающий вид тощих икр господина Оганэсу, загибаясь от смеха, со всего маху врезались лбами в мощный торс генерала Палада. Старина Дад в последнюю секунду успел схватиться за перила и чудесным образом избежал курьезного падения. Молодым людям повезло меньше, они, не ожидая нападения с передовой, раскатились в разные стороны, чертыхаясь и матеря судьбину.

— Ваше Величество, — пророкотал генерал, грозно озирая поле брани.

Фитмир Оганэсу с победным кличем "Стойте же!" вырулил из-за угла и, споткнувшись о распростертое на его пути тело капитала королевской стражи, растянулся у ног Палада.

— Советник, — изумился Дад, покручивая ус. — Вы, достойный человек, за мальчишками гоняетесь? Куда катится королевство?

— Капитан Натиу, — продолжал рычать генерал. — Доложите, что здесь происходит.

Тир выбрался из-под тела счетовода, поставил того на ноги, отряхнул мантию ошалевшего советника и вытянулся по стойке смирно, едва сдерживая смех.

— Генерал, докладываю..., мы с Его Величеством следовали с Башню Уединения, чтобы обсудить нюансы предстоящего турнира, а также... а также...

— Последние сводки с границы, — добавил Этан, поднимаясь на ноги.

— Генерал Палад, — очнулся Оганэсу. — Обращаюсь к Вам с просьбой. Вернее, требую, — Советник эмоционально притопнул, выпуская пар. — Требую и еще раз требую в ультимативном порядке! Повлиять всем Вашим авторитетом на молодого короля. Мне необходимо подписать новую смету расходов, старая неприемлема, она разорит казну.

Палад нервно дернул ус.

— Господин Фитмир..., — начал генерал издалека.

Этан принялся медленно передвигаться в сторону лестницы, но попытка бегства пресеклась. Генерал перегородил молодому королю дорогу.

— Понимаете, господин советник, в настоящее время король... не сможет уделить Вам время, — Палад невольно сделал шаг назад, видя, как багровеет Оганэсу. Маленькие глазки Советника метали молнии, редкие волосы растрепались и торчали во все стороны, а колпак, украшенный вензелями, съехал на бок.

— Господин Оганэсу, — видя растерянность генерала, Этан решил сдаться. — Новая смета у Вас с собой?

Фитмир просиял.

— Всенепременно, Ваше Величество, — советник ловко извлек из широкого рукава своей мантии свиток.

— Перо?

— Обязательно, — в руках счетовода как по волшебству возникло письменное орудие труда.

— Давайте же Вашу бумажку, — Этан жаждал быстрее избавиться от нудного старикана. Он выхватил протянутый ему свиток и, примостившись на широкой спине капитана, не глядя, подписал документ.

— Ваше Величество, а обсудить нюансы? — начал возмущаться Оганэсу. — А утверждение расходов на армию? А ратификация налоговых сборов?

Этан, с трудом изобразив гнев на своем венценосном лице, отмахнулся от старика:

— Нюансы на Ваше усмотрение, советник, остальное позже, — и трое мужчин дружным строем бросились вверх по лестнице, оставляя Советника наедине с его тихой яростью.

Добравшись до покоев в Башне, мужчины рассредоточились по комнате. Дад уселся в любимое кресло и закурил трубку. Капитан Тирунд Натиу расположился у дверей, готовый отражать нападения жаждущих встречи с королем. Этан же, рухнув в свое кресло, удовлетворенно выдохнул:

— Отбились, слава Богам.

Тишину нарушил дружный гогот.

— Ну, все, хватит, — первым отошел генерал. — У меня хорошие новости. Пришел ответ из Хамуна.

Этан подскочил, не веря в такое скорое разрешение этого вопроса.

— Не тяни, старина, выкладывай! Ну же.

Дад медленно затянулся.

— Что ж, не буду томить, царевна с сопровождением направляется в Ланию. Ответ пришел от старшей дочери Ритоса леди Асты. Не знаю как, но она привлекла гномов. Те поспособствуют очень скорому появлению царевны Лакиры при твоем дворе, сынок.

— Хм..., — Этан нахмурился. — Почему сам Ритос не удосужился?

Король взял в руки послание, несколько раз пробежал глазами по тексту, хмурясь еще больше:

— Старина, что думаешь? Скорый и причем однобокий ответ, не находишь? Патент на брак утвержден, а о военном союзе с Ланией пока ни слова, лишь размытые намеки на согласие. Пора бы уточнить у твоих шпионов, чем сейчас дышит Хамун.

— Ты прав, сынок, ты совершенно прав...., — задумчиво произнес генерал. — Капитан Натиу, — обратился Дад к Тиру, — пошлите за Ротмиком, моим помощником. Настал черед и нам узнать последние новости. Поспешно отправилась в путь царевна, вот это-то больше всего и тревожит.

* * *

Лахор-Лейтр, Корд Готега, г.Бох — столица юго-восточной провинции

Мрачные своды гномьих подземелий давили своим безнадежным сумраком. Искусственный свет холодом заползал в сердце, заставляя девушек замирать от каждого шороха и плотнее прижиматься друг к другу. Сейчас они находились в подземной части гухузского города Боху и выслушивали препирательства главы отряда сопровождения с местным начальником отдела внутреннего контроля транспортных потоков, который пытался разъяснить их вынужденную задержку.

Облеченный властью гном вешал о важности реконструкции Троп, так не вовремя предпринятой на его участке. Ее затеяли из-за произошедшей серьезной аварии. Именно это обстоятельство мешало людям следовать далее к намеченной цели.

— У нас договоренность с вашими властями на беспрепятственный проход до Духта, — орал на гнома офицер сопровождения. — Вы подвергаете опасности важную особу и тем самым подрываете столь шаткие, держащиеся лишь на доверии, отношения между нашими государствами. Отправьте нас немедля в другой город, из которого мы сможем благополучно добраться до Лании.

— Я готов вас понять, милейший, — гном настаивал на своем. — Но и вы должны принимать данный факт, как безысходность. Транспортная сеть Боха сейчас работает лишь на вход. Выход закрыт. И в Духт — закрыт, и в Рамиту — закрыт, в Эсхер — закрыт, даже в столицу, в Гулу, и то нет прохода.

— Хотите сказать, что мы здесь застрянем надолго? — офицер грозно навис над гномом. — Почему не предупредили об оказии загодя? Беспредел!

— Нештатная ситуация, — с достоинством короля отвечал чиновник. — Участки данного сообщения закрыты на неопределенный срок в связи с обрушением главной магистрали из-за подземного обвала. Предлагаю вам пройти в зал ожидания, а я тем временем займусь разработкой вашего нового маршрута.

— Вы предлагаете дамам посидеть на лавке в сторонке и не путаться под ногами? — раскатисто рычал офицер. — Вы в своем уме?

— Обижаете, — гном скорчил презрительную мину. — У нас имеются апартаменты для важных особ, там мы вас и разместим.

Гном, склонился в весьма легком поклоне перед девушками и пригласил всех следовать за собой.

Залы действительно были хороши. Общая, просторная комната — для военных, и небольшая — для леди. Когда гухуз соблаговолил, наконец, оставить путников в покое, люди злые, недовольные и уставшие распределились каждый в своем углу и принялись ждать.

Отряд сопровождения состоял из полдюжины солдат и офицера, который имел несчастье общаться с гухузским чиновником. Мужчины, скинув оружие, уселись за стол и принялись поглощать заботливо приготовленный хозяевами ужин. Офицер сопроводил дам в апартаменты и вернулся к своему отряду.

Ярко освещенная, устланная коврами и обставленная дорогой мебелью зона отдыха призывала всем своим видом предаться неге и релаксации. Девушки, сбросив с плеч плащи, расположились на мягком подиуме, служащим в этой зале кроватью.

На столе еда, фрукты, питие не трактирное, все честь по чести.

Леди Одерта ухватив с подноса несколько фруктов и бутылочку столового вина мирно наслаждалась обстановкой и спокойствием.

Лакира, обняв одну из бархатных подушечек, в большом ассортименте раскиданных по ложу, предавалась не то печали, не то мечтаниям.

— Свея, — вдруг очнулась царевна. — Как думаешь, почему Аста нам помогает?

Леди Одерта пригубила бокал с вином, чмокнув от удовольствия, и протянула его Лакире.

— Вкусное, попробуй. И где только кроты берут такое?

Лаки приняла бокал.

— Самое время, Сво, — осуждающе покачивала головой царевна, но взглянув на цинично упивающуюся дарами гухузов подругу, решила отринуть условности и последовать примеру последней. — Да, вкусно, хм, и все же, какие мысли бродят в твоей уже не очень трезвой голове?

Леди Одерта скорчила обиженное личико.

— Лаки, милая, а какая разница? Главное — помогает. Я тебе об этом уже говорила и повторяю снова.

Лакира решила не донимать компаньонку сложными вопросами, требующими напряжения мыслительных процессов и, отогнав сию навязчивую идею, принялась исповедоваться подруге.

— Мне было так страшно, Сво, — царевна проглотила еще одну порцию вина. — Катакомбы дворца, подземные переходы, земляной потолок нависает над головой. Мне казалось, я умру от страха.

— Дорогуша ...ты моя.. трусливая, — леди Одерта придвинулась поближе к подруге. — Для меня самым ужасающим было шагать с зыбучую черноту Тропы. Мое сердце упало в пятки и только сейчас вскарабкалось на положенное место.

— Ой, — пискнула Лакира и прижалась к подруге. — Мне даже говорить об этом страшно, а вспоминать, тем более.

— Если бы не охрана, — хмыкнула компаньонка, — которая нас практически волоком втащила в Тропу, мы бы до сих пор сидели с тобой в подземельях Дупу. Сопровождение наше — солдатня, конечно, но хоть какая-то защита... Офицер, офицер то, видала, как старается. Переговоры с гномами развел. У нас есть большие шансы в скором времени двинуться дальше.

Минуло пару часов. Девушки, утомленные стремительным развитием событий в их судьбе, мирно спали и мечтали о будущем в своих грезах. Они еще не знали о том, что им предстоит долгое путешествие по Долине Эха.

Оседланные лошади, любезно предоставленные гухузами, ждали своих седоков. Следующей перевалочной базой должен был послужить Эсхер — город, расположившийся у подножия гор на юго-западе Долины. Именно там находилась ближайшая Тропа, и именно туда должен направиться таинственный отряд из Хамуна.

* * *

Хамун, г.Рамита, дворец Дупу.

Царевна, превозмогая боль в раненом плече, гордо выпрямившись, стояла посреди Сабора Хамуна. Она запретила Лойтару прикасаться магией к ране. Никто теперь не посмеет обвинить ее в хладнокровном убийстве отца. Она защищала свою жизнь и Хамун. Ценой пролитой крови, своей и отца, она ограждает страну от вторжения. Народ оценит жертвы и примет ее, Аста не сомневалась.

Сейчас на нее взирали главы собрания: одни с восхищением, другие со страхом, третьи, коих были единицы, с циничным призрением. Цепкий взгляд молодой женщины отмечал всех. В этой сложной для страны ситуации, приведшей всех в замешательство, она с легкостью могла увидеть нутро каждого из присутствующих. Слова не важны, они лишь ширма, за которой не видна суть. Но крайнее волнение приводит даже самых сильных, изворотливых и бесстрастных политиков в замешательство и растерянность. Именно сейчас видно, кто друг, кто враг, а кто, просто так...сомневающийся.

Аста ликовала. Большинство Сабора приняло свержение короля Ритоса, как благо.

— Я, старшая из рода Дан'Рмиро, Асталика, призываю Вас, представители великого Хамуна, увидеть и принять волю Богов. Мой отец, царь Ритос, возжелал крови детей своих и народа своего, его поглотил Мрак, и Боги вмешались, спасая мою и забирая его жизнь. Теперь, я, Асталика Дан'Рмиро, мыслю и существую по воле Великого Хайра, одарившего меня честью жить во имя и во благо Хамуна, страны уставшей от тирании и жестокости.

Раздались восторженные крики, перекрывающие возмущение отдельных личностей. Одобрительный гул нарастал, распространяясь по всему огромному залу заседания, заставляя сердце царевны бешено колотится от упоения и преддверия новой эры, ее Эры власти.

Почтенный старец Хрован, глава Сабора, медленно поднялся и властно приглушил бурные овации, содрагающие стены дворца. Тишина упала липкой пеленой, заставляя всех внимать говорящему.

— Лик Бога явился сегодня нам, и это знак, которого мы ждали многие сотни лет. Как смеем мы презреть такую милость и ввергнуть себя в пучину Мрака? Надежда появилась у Хамуна. Смеет ли кто в этом зале противиться воле Творца? Поднимись, скажи свое слово! — призвал Хроман, озирая всех присутствующих.

Ропот на миг пронесся в рядах собравшихся, а затем гнетущая тишина вернулась и воцарилась в Саборе Хамуна.

— Я повторяю! — пророкотал старец. — Кто?

Ответа не последовало.

— Кто? — в третий раз выкрикнул Хрован и, в последний раз окинув пронзительным взором присутствующих, обратился к царевне:

— Прими же веру, честь и совесть подданных своих, прими и верни народу надежду. Веди нас к Свету царица Асталика.

Глава 27. В малине

Люблю мужчин, готовить их не сложно.

NN

ОНИКС

Лэскар по прозвищу Черный, так звали моего нового знакомца, молодой странствующий рыцарь годков так двадцати трех с хвостиком, представлял собой жгучую смесь из отважного воина, вселяющего уважение и молодого юноши с неимоверным дефицитом общения. Внешне он слегка отличался от ранее встречавшихся мне представителей человеческого племени. Смугловатый, чернявенький, в тон своей лошадки, рослый, но не настолько, чтобы смотреть на Гая свысока, широкоплечий, мускулистый (и меч у него соответствующий, моя тулия по сравнению с его оглоблей казалась перочинным ножичком). Коса до пояса отсутствовала, что несказанно радовало. А то уже у меня комплекс неполноценности начал развиваться при длительном рассматривании шевелюры господина Муррпау. Глазищи черные, как ночь, никогда не встречала раньше людей с таким насыщенно агатовым цветом глаз. Словно демон сморит на тебя и потихоньку вытаскивает душу. По началу, его взгляд наводил жуть. Прозвище, что дали Лэскару, емко живописало образ хозяина. Но, стоило молодому человеку открыть рот, и вся его напускная брутальность и мрачность улетучивалась без следа.

В коллектив Лэскар влился бурной горкой рекой, ошарашив степенного Гаера своей общительностью и непринужденностью, и напрочь смыв с лица последнего так редко всплывающую улыбку. Порасшаркавшись передо мной минут пять, парниша перешел в контратаку и через совсем непродолжительное время уже отзывался на Лэса и усиленно думал над тем, как ему позакавыристее исковеркать мое имя.

— Онич, — Лэскар непринужденно вторгся в мое личное пространство. — Просвети меня, тугодума...

Изергиль прижалась вороным бочком к Титане, ввергая мою конягу в смятение.

— Как тебя угораздило связаться со столь чопорным и мрачным типчиком, как этот блондин?

Мы оба невольно повернули головы в сторону Гая. Взгляд, которым нас одарил господин Муррпау, не предвещал ничего хорошего.

Я склонилась к уху Лэса и громко сказала:

— Судьба — штука странная, понимаешь, дружище, выбор ограничивался лишь блондинами с дурным характером.

Господин Муррпау прикинулся глухим. Мы с Лэсом переглянулись и, с трудом сдерживая смех, уставились на нашего спутника. На хмуром лице Гая ледяной маской застыло равнодушие.

— Блондины явно не твой тип, — высказал свое мнение Лэс. — Тебе, дорогая, стоит повнимательнее выбирать себе партнеров.

— Ты это о чем сейчас... мелешь? — поперхнувшись от столь далеко идущих выводов Лэса, я невольно начала звереть.

Лэс загадочно улыбнулся и хмыкнул:

— А разве златовласка не твой мужчина?

Мы с Гаером одновременно вывернули головы в сторону нахального типа.

— Нет! — синхронно заорали я и Гай.

— О, — хохотал несносный болтун. — Лед тронулся, господа! Глухонемой принц ожил!

— Леди Ониэ, — Гаер развернул своего коня и перегородил дорогу Лэскару.

— Просто Ониэ, — поправила я господина Муррпау.

— Не столь важно, — вызверился Гай. — Прошу Вас, леди, отойти в сторонку. Сейчас произойдет убийство, — блондин потянулся к своим мечам.

— Оничка, дорогая, ты уверена, что я ошибаюсь? — ржал в голос Лэс, согнувшись в три погибели. — Может, ты просто не помнишь? Ну не запомнилось... случается...

Титаник, улучив момент, нежно прикусил Изергиль за узду и потянул в лесок. Я, шлепнув коняку по наглой морде поводом, извернулась и треснула Лэса по затылку. Вероятно, слишком слабо, так как реакции не последовало.

— Гай, прошу тебя, будь умнее, — умоляюще обратилась я к Муррпау. — Детство у юноши затянулось, на убогих грех обижаться.

— Действительно, — хмыкнул мужчина и развернул Перышко по направлению движения. — Леди Ониэ, вам не кажется, что компания у нас выбрана неудачно? Может, стоит сократить количество участников? Я даже знаю на кого именно.

— Не нравится компания, блондинчик? — вызывающе окрикнул Гаера Лэс. — Милости просим избавить нас от вашего присутствия.

Гай обернулся. Мне поначалу казалось, что у Лэскара жуткий и пугающий взгляд. Я поторопилась с выводами. Сейчас на меня смотрел зверь: жестокий и хладнокровный.

— Для тебя, юнец, я — лорд Муррпау, и никак иначе, — медленно выдавил из себя Гаер.

— Всенепременно и дрожащим голосом, господин, — продолжал Лэс напрашиваться на неприятности.

— Лэскар, заткнись же ты, наконец, — не выдержала я. — Шутки шутками, но оскорблять друг друга я вам не позволю.

— Спи чутко, щенок, береги нос, который ты нагло суешь в чужие дела, — прошипел Гай. — И молись своим богам, чтобы леди Оникс успела меня вовремя остановить.

— Так, — пора вмешиваться, пока эти петухи не поубивали друг дружку. — Сейчас, вы..., — я злобно глянула на Гая и Лэса, — пожмете друг другу руки и поклянетесь мне больше не скандалить, не хвататься за мечи ... и не задирать друг друга.

— Не вопрос, — подозрительно быстро согласился со мной Лэскар и протянул Муррпау руку.

Гай молчал.

— Лорд Муррпау..., — начала я наступление.

— Гай, — проскрипел блондин, сверля Лэскара презрительным взглядом.

— Хорошо, Гай, — не унималась я. — Молить тебя входит у меня в дурную привычку. Давайте мирно доедем до Улгавы, и каждый дальше пойдет своей дорогой. Договорились?

— С одним условием, — наконец созрел Гаер. — Леди едет дальше рядом со мной.

Гай взял под уздцы Титаника, ловко увернувшись от зубов моей лошадки, и переместил меня и Титаню к правой обочине дороги. Оказавшись между мной и Лэсом, Муррпау протянул руку нашему новому знакомому и произнес:

— Я тебе не доверяю... У меня есть обязательства перед этой женщиной. Я обещал сопровождать леди до Улгавы и охранять от неприятностей, чем и занимаюсь. И ты..., — Гай с силой сжал руку юноши. Я услышала хруст костей. Лэс даже бровью не повел, а его ироничная улыбка стала еще шире.

— Ты, не смей мне в этом мешать, иначе...

— Иначе, что? — прищурившись, поинтересовался Лэс.

— Убью, — тихо ответил Гай и разжал свою руку.

* * *

Мы ехали молча. Вернее молчал Гай. Я пыталась вести себя достойно, но становилось скучно. Лэс болтал на отвлеченные темы беспрестанно. А я, выворачивая шею на нашего оратора, постоянно натыкалась на замороженную фигуру блондина.

Лэс поведал нам о том, что едет в столицу на рыцарский турнир, в котором намерен победить и пополнить кошелек золотом.

Гай не выдержал и презрительно хмыкнул. Лэскар, не заметив иронии, продолжал повествование о себе.

Как оказалось, он странствует по Артрону уже три года. Спасает юных дев, убивает негодяев, разгоняет шайки бандитов, в общем, занимается героическими подвигами за счет нанимателя. Судьбу скитальца Лэс выбрал себе сам, поругавшись с отцом и покинув отчий дом навсегда. Теперь, не обремененный обязанностями и долгом, он, свободный словно ветер, путешествует по странам, учится новому и ищет свою мечту. Какаю именно мечту, парень уточнять не стал, а я и не спрашивала. Информации к размышлению и так было предостаточно.

Мне начало казаться, что угрозы Гая возымели действие на юношу, и я расслабилась, слушая болтовню Лэскара и одобрительно кивая в такт повествованию.

Вечерело. Мы подъезжали к реке, через которую перекинул свои трухлявые ножки мосток, внушавший опасение за наше драгоценное здоровье. Титаня, забыв о своей пассии, разволновался и принялся фырчать и дергать узду. Я забеспокоилась, не понимая его состояния, и начала успокаивать животинку, похлопывая того по шее и дергая за ушки. Конь не утихал. Гай, видя мою растерянность, наклонился к коню и что-то зашептал тому на ухо. Через минуту Титаня смирненько стоял подо мной, лениво отмахиваясь от надоедливых оводов.

— Как? — удивленно воззрилась я на мужчину.

— У меня неплохая сила убеждения, Ониэ, — одарил меня Гай скупой улыбкой.

А была ли то улыбка? Может мне показалось? Через секунду лицо Гаера опять превратилось в бесстрастную маску.

— Дурак дурака видит издалека, — просветил меня Лэс по этому поводу.

Да уж, мне все время только кажется. Как же я жестоко ошиблась на счет Черненького. Быстренько ухватив Гаера под локоток, пока тот не вспылил, я принялась возмущаться, костеря дорожные службы Лании и в хвост и в гриву.

Мне опять померещилось, что Гай улыбнулся.

Мы стояли перед шатким строением, с подозрением рассматривая конструкцию.

— Ну, что ребятки, — выдохнула я. — Кто первый рискнет опробовать на прочность сей архитектурный изыск?

Мужчины дружно пришпорив коней, ринулись в атаку.

— Эй, не так резко, товарищи, — окрикнула я горячих парней. — По одному, пожалуйста.

Гай вырвался вперед и решительно направил Перышко по хлипкому мостку. Мы с Лэсом, затаив дыхание наблюдали за тонконогим жеребчиком, который филигранной походкой прошествовал по скрипящим доскам и благополучно ступил на твердую землю противоположного берега.

— Теперь леди Ониэ, — крикнул Гай.

Струхнув, я заморозилась.

— Давай, я пойду, — подмигнул мне Лэс и направил свою кобылку на мост.

— Я сказал Ониэ, — рявкнул с того берега блондин.

— А что я? Я ничего, — Лэс свернул в сторону, пропуская меня.

Я зажмурилась и ткнула пятками бока Титани. Того долго уговаривать не пришлось. Конь резво бросился на мосток, разбивая копытами дряхлые доски в щепки.

— Потише, — успела я услышать окрик Гаера, но Титаня как ошпаренный пронесся по мосту, благополучно вынося меня на твердую землю.

— Ониэ, я еще раз тебя предупреждаю, твоя лошадь дурная, — отчитал нас Гай. — Теперь ты, олух, — крикнул Муррпау Лэскару.

Тот уверенно направил Изергиль на мост.

Благополучно пройдя середину пути кобылка, довольная собой, решила, что пора бы покрасоваться перед сильным лошадиным полом и, вильнув своим стройным задом, перешла на быстрый фигурный шаг. Вдруг раздался треск и грохот. Бревна под копытами Изергиль начали разъезжаться в разные стороны, а филейная часть кобылки проваливаться вниз. Лошадка испуганно заржала и начала в панике биться, пытаясь вернуть свою заднюю половину в горизонтальное положение. Заорав как потерпевшая, я поскакала на мост. Ухватив Изергиль за узду: я обеими руками, а Титаня своими многочисленными крепкими зубками, мы дружно начали пятиться к берегу, таща за собой перепуганную кобылу. И в этот торжественный момент спасения Лэс, взмахнув руками, аки лебедь черная, выпорхнул из седла и, ломая трухлявую древесину, рухнул в реку и пошел на дно, увлекаемый под воду массой своего огромного меча.

— Бросай ты свой меч, придурок, — орала я вслед утопающему, но тот меня не слышал. — Лэс, Лэс!... Гай! Гай!

— Туда ему и дорога, — степенно молвил блондин, помогая вытаскивать очумевшую Изергиль на берег.

— Гай! — завопила я еще громче.

— От судьбы не уйдешь, Ониэ, — философски изрек блондин.

Я спрыгнула с коня и начала стягивать с себя одежду.

— Хорошо, хорошо, — заскрипел сквозь зубы Гай, быстро сбросил свои клинки на землю, стянул сапоги и с разбегу ринулся в реку.

* * *

Они матерились.

Каждый по своему, но уж о-о-очень колоритно у них выходило. Сидя на противоположных концах нашего временного пристанища, именуемого поляной, мужчины, недобро поглядывая друг на друга, приводили себя в надлежащий вид. Раскидав мокрую одежду по веткам, прикрыв срамные места плащами, молодые люди щеголяли рельефными голыми торсами, нарушая мое душевное спокойствие.

Мокрые, взъерошенные (особенно пострадала шевелюра Гаера) и злые, словно два притопленных кота, мои попутчики зализывали душевные раны. Гай, точно сказочная Рапунцель, бережно выжимал и расчесывал свои космы, костеря неуклюжего Лэса. Униженный утопленник, самостоятельно менял повязку на своей подживающей ране, бубня проклятия в адрес спасителя. Благополучно отбившись от парней, которые меня хотели спровадить подальше с глаз, я сидела на "линии огня" у костерка, блаженно попивая горячий отвар и попутно присматривая за бесившимися мужчинами.

— Они, ты зачем заставила блондинчика меня вытаскивать из реки? — решил переключиться на меня Лэс. — Этот увалень не дал мне закончить водные процедуры... Вечно все лезут в мои дела..., — парень деловито изучал свои мокрые сапоги и, перевернув один вниз голенищем, вылил из того приличную порцию речной водички, основательно подтопив полянку.

Я закашлялась, подавившись горячим отваром.

— Слов благодарности мы с Гаером, как поняла, не услышим? — возмутилась я.

— Ты зря за него переживала, Ониэ, — вмешался в перепалку Гай. — То, чем является этот сосунок, не тонет... Оно всегда всплывает, как не топи.

Следующий мой глоток жидкости благополучно перекочевал на угли костра, разлетаясь мелкими брызгами.

Взбешенный Лэс вскочил на ноги и запустил вторым сапогом в Гаера. Метательное орудие проследовало надо мной к пункту назначения, оросив мою голову потоком вонючей воды.

— Ой, — послышалось со стороны зря спасенного.

Блондин, особо не напрягаясь, увернулся от снаряда, а я мокрая, словно курица, но гордая как павлин, не задумываясь, метнула уже пустую кружку прямиком в лоб нахалу.

Раскатистый смех Гаера заставил меня обернуться. Господин Муррпау, в несвойственной ему манере, ржал, словно конь. Лэс, не ожидавший моей яростной атаки, отшатнулся и, споткнувшись о корягу, упорхал на землю. Вставая на ноги, он зацепился плащом за ту же злополучную древесину, и импровизированный килт медленно, но упорно начал сползать наземь.

Теперь мы с Гаем ухахатывались в два голоса, а Лэс вприпрыжку скакал в сторону спасительных деревьев, сверкая голым задом, одной рукой хватаясь за ушибленный лоб, а второй пытаясь защитить свое достоинство от наших цепких взглядов.

Вдоволь поиздевавшись над несчастным Лэсом, пришлось наконец признать, что я тоже пострадавшая сторона. Присекая на корню попытки Гаера меня сопроводить, я подхватила свою сумку и направилась к реке подальше от любопытных отмывать волосы и сушить их и одежду с помощью универсального фена "марки Луэ".

Когда я, чистая и пушистая, вернулась к лагерю, парни уже спали. Тихонько поблагодарив южный ветерок за содействие, умостилась на заботливо приготовленном для меня лежаке и уснула.

* * *

Раннее утро предвещало хороший солнечный денек. Хотя, что и говорить, климат в Лании был теплый и комфортный. Я, разбуженная ароматами жарившихся на костре колбасок, сладко потягиваясь, поспешила присоединиться к завтраку, пока его весь не уничтожили голодные мужские особи.

Гай и Лэскар, заключив временное перемирие, молча, занимались приготовлением завтрака и сборами в дорогу. Гай любезно протянул мне дымящуюся на ветке шпикачку и сунул в руку кружку горячего "местного чаю". Я поблагодарила его и принялась наслаждаться трапезой. Лэс, быстро проглотив свою порцию, пошел седлать лошадей.

— Гай, — обратилась я к блондину. — Благодарю тебя за терпение и за спасение Лэса.

— Не за что, Ониэ, — не отрываясь от завтрака, ответил Гаер. — Только слова благодарности должна говорить не ты. Скажи, тебе так дорог этот сопляк, что ты готова ради него прыгать в реку?

— Дело не в Лэсе...Понимаешь, Гай, — я положила свою руку на плечо мужчине. — Для меня человеческая жизнь ценна. Возможно, по местным меркам, я слишком сердобольная, но извини, какая есть. Смотреть, как гибнет человек и ничего не делать для меня не допустимо...

— Всех спасти ты все равно не сможешь, — прервал мой монолог Муррпау. — Для женщины ты странно рассуждаешь.

— Почему странно? — удивилась я. — Именно женщине в большей степени свойственно сострадание к ближнему.

— Не спорю, — согласился Гай. — Но не каждая женщина будет рисковать собой, спасая чью-то жизнь. Вернее, вообще не встречал таких женщин.

— Ты осуждаешь меня? — поинтересовалась я.

— Нет...Пытаюсь понять, — Гай пожал плечами, словно сомневался в чем-то. — Твои взгляды на жизнь, Ониэ, могут сослужить тебе плохую службу. Будь осторожна.

— Спасибо, Гай, — я убрала руку с плеча блондина. — Запомню твой совет.

Муррпау резко встал. Казалось, что он ждал момента, когда я от него отцеплюсь и, воспользовавшись ситуацией, решил окончить неприятный разговор.

— Собирайся в дорогу, Оникс, Улгава ждет нас, — и, вылив из своей кружки остатки отвара в костер, пошел прочь.

Погрустить мне не дал Лэс. Он, мрачный словно грозовая туча, появился из-за дерева и направился ко мне. Сел у костра и начал веткой нервно расшвыривать угли. Через несколько минут нарисовался Гай и опустился на бревнышко рядом со мной. Оба молчали. Но это молчание натянутой тетивой звенело у меня в ушах.

— Опять поскандалили? — поинтересовалась я у мужчин.

— Нет, — угрюмо буркнул Лэс. — Тут такое дело, Онич...

Парень сконфузился и замолчал. Я воззрилась на более уравновешенного Гаера. Тот печально на меня взглянул и опустил голову.

— Ну, что вы молчите, глазки потупив? — вспылила я.

— Ониэ..., — начал объясняться Гай. — Твоего коня нигде нет.

— Что? — я схватилась за сердце. — Как это нет?

— Мы обыскали окрестности, присутствие твоего бешеного жеребца не обнаружено, — подтвердил Лэс.

Я вскочила на ноги и бросилась проверять слова мужчин. Бегала по роще, берегу реки, по тракту около двух часов. Парни тоже помогали по мере своих сил. Уходил в ночь, поганец, одному ему известными траекториями. Следы коня отсутствовали как вид. Я звала, ругала, угрожала, отправила Луэ на поиски, даже незаметно вошла в транс и осмотрела местность на предмет беглеца. Нигде этого ирода не было. Выбившись из сил, я вернулась в лагерь и, опустившись на травку, от безысходности начала давиться слезами. Вернулся Лэс и принялся с усердием исполнять обязанности жилетки.

Гай копался в сбруе моего коня, сваленной аккуратно в сторонке.

— Что ты там ищешь? — рявкнул Лэскар на блондина. — За ненадобностью решил прикарманить чужое?

Гай пренебрег ответом на высказывание Лэса и продолжал разбирать упряжь.

— Вот он, — через несколько минут Гай стоял рядом с нами, держа в руках недоуздок. — Ониэ, почему ты не надела это на своего коня, когда распрягла его?

Я подняла зареванное лицо на парня, не понимая, к чему он клонит.

— Я?...кх..кх.. Забыла, наверное. А в чем собственно дело?

Гаер в сердцах швырнул недоуздок обратно в кучу.

— Твоей буйной лошади всегда нужно чувствовать на себе вещь хозяина, разве ты не знала?

Я постаралась пошире открыть глаза, превратившиеся в тонкие щелочки из-за рыданий.

— Не знала, да еще и забыла, — вставил свое веское слово Лэс, крепче прижимая меня к своей широкой груди.

— Теперь ищи ветра в поле, — подытожил Гай и начал распределять мои пожитки по бокам Перышка и Изергиль.

— Давайте еще поищем, — всхлипывала я.

— Нет смысла, Ониэ, — отрезвил меня Гаер. — Если конь сильно привязан к тебе, то рано или поздно, он появится. Если же нет, ... то ... не велика потеря.

* * *

Я ехала, словно принцесса, с Лэсом, бочком примостившись на луке седла Изергиль. Юноша, довольный собой, крепко обминал меня за талию и злорадно посматривал на Гаера.

Перепалка, которую устроили мужчины из-за того с кем мне ехать далее, зашла в тупик. И я, выступая в роли переходного кубка, решила сначала осчастливить Лэскара, мотивируя свой выбор тем, что как минимум еще несколько часов я буду рыдать. И чтобы не марать красивую и сухую одежду блондина, продолжу поливку уже орошенной территории. Гаю видимо надоело спорить, и мы, наконец-то, двинулись в путь.

Мой выбор был на редкость удачный. Лэс не давал мне грустить. Рассказывал байки, шутил, увлеченно описывал свои подвиги. В общем, теперь блестяще исполнял роль домкрата моего настроения. Чем больше веселилась я, тем мрачнее становился блондин.

Подгадав момент, когда Изергиль споткнулась, Гай нарушая нашу с Лэсом идиллию, подъехал вплотную к нам и протянул мне руку, приглашая пересесть на Перышко.

— С чего бы это вдруг? — окрысился Лэскар. — Еще и часа не едем.

— Твоя лошадь устала, умник, — Гай пригвоздил Лэса взглядом. — Леди Ониэ, перебирайтесь ко мне.

Я не стала скандалить и дала себя пересадить на Перышко. Изергиль, думается, облегченно вздохнула.

Седло у Муррпау оказалось много шире и удобнее, чем у Лэса. Гай сдвинулся на самый край, освобождая мне поле деятельности, чем я не преминула воспользоваться и начала моститься поудобнее, пихая локтями Гаера под ребра. Приткнувшись блондину плечом под мышку, я почувствовала крайнее смущение и опять начала ерзать.

— Тебе неудобно? — участливо спросил Гай и аккуратно, словно боясь испачкаться, приобнял меня за плечо.

— Нисколько, — буркнула я, невольно вздрагивая и пряча лицо от Гаера.

Лэс пялился на нас и широко улыбался. Мне захотелось провалиться сквозь землю. Набравшись смелости, я развернулась к Гаю лицом. Хотела что-то сказать, но когда встретилась с ним взглядом, резко передумала. Трепаться о глупостях с Гаером не хотелось.

От Муррпау приятно пахло. Мягкий, но терпкий запах начал кружить мне голову, а его длинные волосы, развиваемые паскудным ветерком, щекотали нос. Не вытерпев, я чихнула и взяла в руку длинную светлую прядь волос, чтобы откинуть ее за плечи мужчине. Невольно получилось, что я обняла блондина. Вдруг Гай дернулся, словно его молнией по темечку долбануло, и резко остановил Перышко.

— Эй, Лэскар, — окликнул он по имени нашего попутчика, что еще больше вогнало меня в ступор. — Принимай леди к себе, мне все это порядком надоело.

Ошарашенный Лэс подъехал к нам. Гай, крепко ухватил меня за талию и, не объясняя столь резкого изменения своего настроения, сдал с рук на руки чернявому. Мы с Лэсом в недоумении переглянулись. Гай развернул коня и, поднимая столб пыли, помчался галопом в обратном направлении.

— Ты его укусила? — поинтересовался Лэс, когда Муррпау исчез с горизонта.

— Я в шоке, куда подевался тот милый обходительный молодой человек, которого я встретила на развилке дорог? — промямлила в ответ. — У него на меня вероятно аллергия.

— У него все было спланировано, — сделал свой вывод Лэс.

Я удивленно уставилась на парня.

— Ну, да, именно, — кивнул мне юноша. — Давеча он долго присматривался к твоей богатой амуниции. Так вот, сбрую то он на своего коня взгромоздил. Так что, осталась ты, Онич, и без коня, и без снаряжения.

— Ну, ты и сказочник, — мне не хотелось верить в слова Лэса, но другого объяснения на ум не приходило. Непреднамеренный всхлип вырвался из груди.

— Не боись, прорвемся, — утешал меня Лэскар. — Скоро Улгава. Устроимся на ночлег, осмотримся, попривыкнем. Я выиграю турнир, получу кучу денег и, так и быть, куплю тебе коня.

— Ты думаешь, что все так печально? — не унималась я.

— Почему печально? — усмехнулся Лэс. — Считаю, что все, с точностью до наоборот, ... к лучшему.

Ехали мы медленно и к вечеру вряд ли успевали попасть в Улгаву. Кобылке тяжело было нести двоих, и она начала капризничать. Пришлось зарулить в попавшуюся нам по пути деревеньку. Вкусно отобедав в харчевне, отдохнув и узнав последние новости из столицы, мы двинулись дальше.

Населенные пункты и местные жители стали попадаться очень часто, поэтому мы в предвкушении ждали окончания этого паршивого дня, мечтая о кровати с мягкой периной и чистыми белыми простынями. Но время, как назло, плелось медленно, словно раненная черепаха.

Солнце клонилось к закату, но до темноты было еще далеко. Мое мягкое место стало квадратным и, вероятно, синим. Вспоминая Титаню, его удобное седло и легкий шаг, от которого мой седалищный нерв никогда не уставал, я сникла.

И вдруг, почувствовала наплыв эмоций: жарких, сильных, объемных и многократно увеличенных нечеловеческим воплем радости. Я обернулась. На нас несся мой Титаник, выпучив глаза и разбрасывая свои конечности в разные стороны в дикой пляске бешеного галопа. Следом, давясь пылью из-под ног Титани, во весь опор мчался Гай.

Не успевая остановиться, ирод пронесся мимо. Опомнившись, резко затормозил, припадая на задние ноги, развернулся и, словно щенок, соскучившийся по хозяину, погарцевал к нам. Его мягкие губы ткнулись в мои ладони. Конь ластился и заглядывал мне в глаза. "Прости, прости", — читала в них и слышала у себя в голове. Я выскользнула из седла и повисла на шее у коня.

В это время Гай поравнялся с нами. Блондин выглядел малость помятым, всклоченным и уставшим. Его светлые красивые волосы, лицо, одежду и Перышко покрывал ровный слой серой дорожной пыли.

Оба мужчины спешились.

— Не ожидал тебя снова увидеть, — хмыкнул Лэс.

— Я умею удивлять, — парировал Гай и для верности ухватил Титаника за нащечный ремень.

— Гай, милый Гай, — я бросилась блондину на шею и повисла кулем. — Спасибо, спасибо. Где ты нашел его? Гай, я...я, — верещала, задыхаясь от счастья. — Никогда этого не забуду. Спасибо, спасибо.

— Не стоит благодарности, — Гай начал отдирать меня от своего тела. — Ониэ, вы сейчас перепачкаетесь вся.

Гаер снял амуницию Титани с крупа Перышка и всучил в мои тянущиеся к нему ручонки.

— Теперь каждый при своем, — добавил он и недобро зыркнул на Лэса.

— Ты, Гай, прям спаситель страждущих, может это твое призвание? — поддел блондина Лэс. — Куда не повернись, вырисовываешься ты со своей навязчивой помощью.

Я толкнула парня в бок локтем, но тот и не думал униматься.

— Утопленников спасаешь, дев охраняешь, коней находишь, — начал перечислять Лэскар, загибая пальцы. — Двоим героям тесно на одной дороге, не находишь, блондинчик?

— Лэс, — одернула я зарвавшегося юнца. — В отличие от тебя, Гай подтверждает свои подвиги фактами, а ты только языком мелешь.

Парнишка обиделся:

— Мне не дают возможности себя проявить.

— Кстати, утопленников двое на моем счету, — улыбнулся Гай. — Паршивца я выловил в реке за несколько верст от нашего бывшего лагеря. Конь у тебя, Ониэ, водоплавающий оказался, и скотина вредная да хитрая, даром что быстрый. Была б моя воля, давно уже сдал бы мяснику на колбасу.

Титаник, слыша такое непочтение к собственной персоне, оскалился, но кусать Гая поостерегся. Вероятно, на то у коня были веские причины, мне пока не известные.

Глава 28. Улгава

И собака в столице лает центральнее.

Станислав Ежи Лец

Последняя ночь нашего путешествия в столицу Лании прошла скоротечно, на мой взгляд, и на удивление мирно. Теперь, когда уже скорое прибытие в город стало необратимой реальностью, меня начали одолевать мрачные мысли по поводу дальнейших туманных перспектив. Моя корма окончательно завязла в трясине этого подленького мирка и утягивала меня на дно, медленно, но верно.

Я с грустью смотрела на своих спутников, которые за наше короткое путешествие стали мне близки. Лэс, милый и веселый Лэс, скоро окунется с головой в свои заботы. У него есть цель и он, я уверена, с легкостью достигнет желаемого. Его вера в себя родила во мне жгучую белую зависть.

Гай, вот о ком нужно переживать в самый последний момент. Этот человек, сделанный из железа и льда, молотом своей непрошибаемости мог долбить самые мощные крепостные стены. Его оппоненты либо умрут от скуки, либо покончат жизнь самоубийством, не желая мириться со своей ущербностью по отношению к Его Белобрысому Святейшеству.

Родственнику Гаера, к которому тот спешил на помощь, я тоже завидовала, но завистью черной. Счастливчик будет в надежных и цепких руках, из которых вырваться будет крайне сложно.

А я? О своем будущем мне даже думать страшно было.

Дорога начала петлять, огибая холмистую местность. Я вперилась вдаль. Нас ожидал подъем. Еще рывок, еще спуск, и я увижу город, в котором мне предстоит принять важное решение, оставить друзей и пойти навстречу моей судьбе.

К тому времени, как я оправилась от легкой растерянности, вызванной напряжением головной мышцы, на тракте стало все больше попадаться путников — как встречных, так и двигающихся в нашем направлении. Красиво разодетые всадники и рыцари в парадной амуниции, спешили на турнир. Каюсь, иногда я выворачивала шею, разглядывая особо красочных представителей высшего света. Пешие странники всех мастей и возрастов вызывали во мне меньший интерес. Купеческие обозы с товаром не цепляли. Небольшие военные отряды были мною отмечены и заняли почетное второе место, после рыцарей, на пьедестале моих интересов к окружающим. Все они, и стар, и млад, торопились попасть в Улгаву и заняться своими неотложными делами. Все, кроме меня. Крестьянские повозки, первые с конца в моем списке, запряженные лошадьми, а чаще облезлыми волами, доверху были навьючены различной поклажей, которая имела свойство вываливаться из обоза в самый не подходящий момент. Рассеянные хозяева замечали пропажу не сразу, но когда все ж до них доходило, что "кобыле стало значительно легче", они опрометью бросались искать добро. Процесс этот был долгий и не всегда успешный, но лишаться нажитого непосильным трудом никто не желал. Поиски затягивались, а неповоротливые повозки, брошенные посреди дороги, тормозили все движение, создавая неразбериху и перебранки между участниками движения. Пробки — извечная проблема городов, и здесь имели место быть.

Шумное многоголосье витало на тракте, окуная меня с головой в омут местного колорита. Я, увлекаясь все больше разглядыванием встречных, совершенно забыла про приближающийся город.

Но вот мы одолели подъем, и я увидела ее — Улгаву.

Город — для меня близкое и понятное существо. Город — огромный жужжащий и грохочущий рой, тандем бетона и стекла, закатанный в асфальт осколок мира, вот чем был для меня он. Сейчас я видела иное.

Отсюда, с холма, открывался вид на совершенно другой город, от которого веяло спорным историческим романтизмом в купе с навязчивыми ассоциативными образами скудного средневековья. Хотя откуда мне знать, как в реальности выглядели города в ту эпоху. Одно могу сказать точно, я рассчитывала увидеть красивые величественные замки, а на деле все оказалось банальнее.

Улгава раскинула свои мощи в долине реки, поглощая собой довольно значительную территорию. Широкая река, огибая город, вливалась на востоке в большое озеро, берега которого уходили за горизонт. Не дать, не взять — раздутый Урхарт, мать его так, и Лох-Несс по близости плещется.

Город, как и везде, со временем рос. Было видно, что когда-то, он весь умещался внутри блекло-серой, местами подуставшей, крепостной стены впечатляющей высоты и, наверное, в далеком-далеком прошлом являлся поселением значительно меньших масштабов. Затем, когда Улгава набралась сил, ей позволили излиться из тисков, и она затопила всю долину своими помоями.

Городские стены, образуя двойное кольцо, скрывали от меня город. Я лишь смогла разглядеть крыши самых высоких домов. Внутренняя стена, более приличного белого цвета, нежели ее старшая сестра, имела уже пристойный вид. Она, украшенная красивыми резными бойницами, окружала несколько величественных строений и обширное зеленое пространство, обрамленное деревьями, по логике вещей являющихся резиденцией монаршей особы. Меня, как туристку, жаждущую осмотреть местные достопримечательности, этот архитектурный ансамбль заинтересовал больше всего. Он выгодно отличался от всего остального окраинного нагромождения строений в лучшую сторону, смутно навевая мне образы Карлштейна. Местный король — не дурак, себе домик отреставрировал, а может и заново построил на деньги несчастных налогоплательщиков.

Снаружи от внешней стены все было по-другому: виднелись и крохотные лачуги, и огромные облупленные постройки без окон, широкие и не очень улицы, частично мощеные, но в основном покрытые натуральным и "всеми любимым" гравием, а также, несметное множество заведений с сомнительным набором услуг, предоставляемых в непосредственной близости от главной дороги. Красивые дома богатых горожан притаились где-то дальше, и на глаза попадаться не спешили. Эта часть города растекалась из-под внешней стены и тянулась длинными рукавами вдоль дорог к берегам реки и озера, а затем распределялась по их берегам тонкой обжитой полосой.

— Город ждет своего героя! — воодушевленно выкрикнул Лэс и пришпорил Изергиль, нагло прерывая мое созерцание.

Дорожная "полиция" на въезде в город не уделила нам должного внимания, что меня огорчило ужасно. Сказывался дефицит общения с обычными, не замороченными, гражданами. Взмыленный страж порядка лишь мельком оглядел нашу троицу, спросил о цели визита, взял символическую плату за пользование местный "хайвэем" и, не интересуясь подробностями нашего повествования, пропустил в предместье Улгавы. Отъезжая от КПП, я обернулась. Страж, уже забыв о наших персонах, обратил свой печальный взор на нескончаемый поток гостей столицы, выстроившийся за нашими спинами, и тяжко вздохнул. Его коллеги тоже трудились в поте лица, обыскивая обозы и ругаясь с населением, которое упорно не желало предъявлять свои вещи на досмотр. Как особа не лишенная сострадания, я всем посочувствовала.

Когда мы въехали на первую городскую улочку, на меня свалился обухом грохот окраины. Образно говоря конечно, если сравнивать с шумом, производимым современными городами моей родины, то сейчас звуки Улгавы меня больше удивляли, чем оглушали. Разносчики, сновавшие тут и там, расхваливая товар, перекрикивали оравших во все горло у дверей лавок приказчиков, размалеванные девицы висли на прохожих мужского полу, обещая райское удовольствие за смешные деньги. Верещали дети, играющие прямо под копытами лошадей, ослов и волов, запрудивших улицы. Соседи пронзительно перекрикивались, обмениваясь новостями; от трактиров неслись громкие песни и ругань. У меня от такого наплыва звуков начало звенеть в ушах.

А тут еще и запахи, смешавшиеся друг с другом и превратившиеся в наипоганейшую вонь! Пахло горелым мясом, теплым хлебом, дымом, навозом, приправами, потом, пролитым пивом, — вся эта смесь ударила в мой уже привыкший к лесному духу нос, как городской шум — в уши.

— Полцарства за противогаз! — бубнила я, прикрывая лицо тканью плаща. — Душу дьяволу за марлевую повязку!

— Господа мужчины, — решилась я проявить инициативу, отвлекая тем самым зазевавшихся парней от праздного лицезрения на "красоты" столицы. — В свете предстоящих событий, имею ввиду мероприятие, на которое так стремится попасть Лэс, смею предположить, что у нас могут возникнуть проблемы с размещением наших бренных тел в уютной обстановке местных гостиниц.

— Ты совершенно права, Ониэ, — Гай утвердительно кивнул. — Уверен, мы потратим весь день на поиски мало-мальски приличного места для ночевки. Предлагаю не терять времени даром и немедля этим заняться.

— Была бы крыша над головой, — хмыкнул Лэс. — Да кружка эля, остальное не важно.

— Леди важно, придурок, — одернул Гай парня. — Поэтому мы обязаны помочь ей в этом сложном деле.

— Не травите мелочь, мальчики, — я лучезарно улыбнулась, осознавая, наконец, свою значимость. — Весь наш долгий путь я ощущала себя обузой, слепым котенком, назойливо опекаемым двумя сердобольными мамашами. Теперь, с этим покончено!

— Предпочитаю быть папашей, — буркнул Гай.

— Онич, тебя бешеная блоха укусила или ты решила поведать нам как ты рада избавиться от нашей чудной компании? — удивился Лэскар.

— Нет, что ты, Лэс, — поспешила я заверить мужчину в обратном. — Предлагаю не сбивать коням ноги, а сразу направиться в один трактир, рекомендованный моим знакомым, в котором, думаю, нам не откажут в постоянии.

— Доверимся даме, — согласился Гай. — Теперь наше благополучие в ее руках.

— Опять моего мнения спросить забыли, — буркнул Лэс. — И как с вами рядом можно геройствовать?

— Ты против? — удивленно спросила я у сетующего на жизнь.

— А есть варианты? — огрызнулся Лэскар и, продолжая возмущаться в полголоса, последовал за мной и Гаем.

Протискиваясь сквозь узкую улочку и отбиваясь от навязчивых торговцев, мы, наконец, добрались до внешних ворот города. Заплатив стражникам пошлину за въезд, гордо прошествовали по подъемному мосту, минуя широкий укрепров, заполненный водой. Водица отдавала не первой свежестью, а основной ее цвет был скрыт под плотной зеленью болотной ряски. Не удивлюсь, если по ночам в районе крепостной стены лягушечье племя давало оглушительные концерты, будя недовольных стражей.

За крепостными стенами город поражал своей величественностью настолько, насколько улицы в предместье шокировали. Выстроенные в стройные ряды городские дома, навевали ностальгическую тоску по средневековой романтике старой Европы, которая читалась в каждом камне старинной архитектуры. Улицы, широкие и мощеные, удивляли своей чистотой. За стенами города уже не было скопищ вонючего скота, а оборванцы отсутствовали как класс.

— Элитный райончик, — промямлила я, озираясь по сторонам. — Родственничек Волдара приобрел себе недвижимость в удачном месте.

Достав из сумки верительное письмо с координатами будущего пристанища, я узрела название района. "Внутренний Город, Суходол, название таверны "Пикник на обочине" (мой вольный перевод со всеобщего, хотя вот думаю "Завтрак туриста" тоже емко передает всю многогранную палитру местного наречья).

— Курс на Суходол, мальчики, — я залихватски подбоченилась. — Одно название района уже многообещающе шепчет... Только пока не разберу о чем.

— Не королевская резиденция, — хмыкнул Лэс. — Но вполне достойно для...дамы... Блондину тоже сойдет.

— Лэс, а ты бывал в Улгаве? — поинтересовалась я.

— Бывал, и не раз. Суходол скучноват. Я бы предпочел предместье.

— Ну, так и вали туда, — окрысился Гай. — Нам проблем меньше.

Лэскар повернулся к Муррпау, приподнимаясь на стременах.

— Онич, твой странный телохранитель уж шибко хочет от меня поскорее избавиться. Это наводит на определенные мысли...

— Мысли? Удивляюсь, как они вообще появились в голове продуваемой ветром насквозь, — парировал Гаер.

— Лэс, ты покажешь дорогу? Или нам обратиться к прохожим? — влезла я в очередную перепалку мужчин.

— Лучше обратимся к горожанам, — продолжал Гай. — Некоторые могут двигаться лишь по прямой, сложные мыслительные процессы не доступны определенным кругам населения, к коим относится...

— Если дама желает следовать за мной, — прошипел Лэс, — то готов ее сопроводить. Смею заметить, что народная мудрость по поводу длины волос и умственных способностей человеческой особи вполне заслуживает того, чтобы ей верить. А если учесть еще и то, что особь является белобрысой, все сомнения отпадают сами собой.

Я услышала, как заскрежетали зубы Гаера.

— Дама очень сильно желает, — затараторила я. — Просто умирает от желания.

— Шшасс, де ле ранто, — пробубнил себе под нос Гай, оставляя нас в полном неведении о смысле озвученного. Перевода не последовало, но если честно, и знать не хотелось, куда именно он послал Лэса и меня за компанию.

Шествуя по лицам Улгавы, я понемногу начала обвыкаться. Горожане, как и везде, народ более продвинутый, уделял нашему трио гораздо меньшее внимание, чем забитые и пугливые сельские аборигены. В общей своей массе народ в столице преобладал обычного человеческого племени разных мастей, но иногда попадались гномы (по местному гухузы, просветили меня услужливые мальчики из моего отряда сопровождения). Существа эти были смурные, коренасто-квадратные мужички маленького роста, поголовно бородатые и чопорные. Рассмотреть мне их толком не удавалось по причине их скрытного характера. Уловив интерес к своей персоне, коротышки стремились испариться с завидной прыткостью. Пару раз мой взгляд застревал на массивных фигурах, возвышающийся на голову над общей массой населения. Грубые черты лица, крупные надбровные дуги, скошенный лоб, перекатывающаяся под одеждой груда мышц, выдавала в этих индивидах существ воинственных и не склонных к сантиментам.

— Орки? — беспардонно указывая на великана, спросила Гая. — Где то я уже видела сей антропологический изыск... А, вспомнила. Так это ж родичи господина Валуева. Чуяла ведь, что он из другого мира.

— Вроде того, — подтвердил блондин. — Это — гурунэ. Никогда не зови их орками. Считают за оскорбление. Гухузы тоже типы обидчивые, но не такие агрессивные. На "господин, гном" не отзываются из принципа. Северяне же, вечно жаждут свары. Хорошая компания для Лэса, но не для нас. От них ужасно разит псиной и конским потом, леди. Находиться рядом опасно для здоровья во всех смыслах... полная антисанитария, — Гай брезгливо передернул плечами и чихнул.

Я хихикнула и пренебрежительно скривилась.

— Ой, какие мы нежные, — передразнил нас Лэс. — От настоящего мужчины должно пахнуть дымом кострища, кровью врагов, потом и вином.

Я посмотрела на вполне чистого парня и начала сползать на шею Титанику, пытаясь скрыть широкую улыбку, подленько нарисовавшуюся у меня на лице. Циничный смешок вырвался и у Гая.

— Кто бы говорил, — только и смогла пропищать я в ответ. — Еще скажи, что настоящий мужчина носки не стирает, он их вместо сапог носит.

— Мне ваша ирония не совсем понятна, — обиделся Лэс.

— И это опять подтверждает выше сказанное, — подытожил Муррпау.

Дорога, сдобренная уже обычной рыганью, оказалась короткой. Мы въехали на довольно большую площадь, возвышающуюся над западной частью города. Мощеный пятак со всех сторон облепили лавки торговцев, питейные заведения и трактиры с яркими вывесками, зазывающими посетителей. Посередь майдана обосновалось архитектурное изваяние под названием фонтан. Шесть грудастых скульптурных русалок в откровенных позах расположись по периметру сооружения. Дамочки кокетливо подмигивали прохожим и щедро поливали водой себя и близлежащую территорию из затейливых раковин. В центре скульптурной группы на постаменте восседал хмурый смотритель сего гарема: дядька бородатый, серьезный, определенно бесхвостый и, видимо, весьма озабоченный некоторыми нюансами межвидовых отношений.

— Вот те и суходол, — удивилась я, рассматривая шедевр местного творчества.

Парни в ответ лишь пожали плечами.

Я принялась выискивать вывеску нужного нам заведения. Через несколько минут упорного труда мои старания вознаградились. Подъехав к воротам постоялого двора и спешившись, мы сразу ощутили ненавязчивый сервис на высшем уровне. Местные швейцары с лице шустрых мальчишек подхватили наших коней под уздцы и повели их на задний двор. Я предварительно проконсультировала Титаню на предмет достойного поведения, и, слава всем богам, скотинка артачиться не стала и смирно потопала за мальчишкой.

Симпатичное двухэтажное заведение приветливо распахнуло нам свои объятья. Мы вошли в большой холл, весь уставленный дубовыми массивными столами и стульями. Две широкие деревянные лестницы по бокам залы уходили на второй этаж, служивший гостиницей. Посетителей было много. Симпатичные подавальщицы сновали меж столов, разнося заказы, из кухни доносился звон посуды и галдеж поварят. По зале распространялся дивный запах запеченного мяса и специй. Эль и вино лились рекой у импровизированной барной стойки, за которой суетился степенного вида мужичок, отдаленно напоминающий мне дядьку Волдара. Именно к нему мы сразу и направились.

— Уважаемый, — обратилась я к трактирщику, но тот словно и не слышал меня, продолжая разливать пиво по кружкам и раздавать указания работникам.

— Эй, корчмарь, плесни самого ядреного элю гостям, да удели нам внимание, — зычно гаркнул Лэс и швырнул на стойку вероятно последнюю свою серебрушку.

Хитрый мужичок враз увидел гостей, цепко ощупал нас взглядом, и монетка с фантастической скоростью исчезла из виду в глубоких недрах его шаровар.

— А как же не налить, налью все непременно, — и, выставив две увесистые кружки на стойку, наполнил их темным пенным напитком. — Чего изволите еще господа?

Парни распределились по периметру стойки и принялись жадно поглощать эль.

— А мне, значит, в сухую ломаться? — возмутилась я столь непочтительному отношению к своей особе.

Корчмарь выпучил на меня глазищи и приоткрыл рот. Не меняя выражения на своем лице, он перевел удивленный взгляд сначала на Лэса, потом на Гая, потом снова на меня. Парни (и на том спасибо), дружно кивнули, подтверждая мое желание побыстрее смочить горло. Мужичок хмыкнул, но достал из-под стойки кружку. Уже хотел наливать, но тут я возмутилась снова:

— Скажите на милость, любезный, у вас тут что, буйным цветом разрослась дискриминация по половому признаку? Почему моя кружка значительно меньше предыдущих? И почему Вы не желаете со мной общаться?

Парни синхронно подавились пивом.

Корчмарь плюнул через плечо, выставил стандартный сосуд, налил эля и демонстративно отвернулся.

Я, частично удовлетворенная, начала дегустацию предложенного. После третьего глотка поняла, что погорячилась и маленькой емкости мне бы вполне хватило. Но признавать поражение я была не намерена, выхлебав половину и даже не поморщившись, водрузила кружку на стойку, при этом намеренно создав как можно больше шума.

— С первым вопросом разобрались, теперь второй. Милейший, я к вам обращаюсь! Почему вы игнорируете меня? — мое дальнейшее возмущение прервал Гаер, дернув меня за рукав.

— Ну, что надо то? — огрызнулась я на блондина.

— Ты же женщина, и находишься в кабаке. Если уж пришла, то за тебя отвечают сопровождающие тебя мужчины, то есть я.

— То есть мы, — добавил Лэс, допивая свою порцию эля. — Корчмарь, калач тертый, остерегается неприятностей. А дамочка, шастающая по трактирам, лакающая забористый эль, словно столовое вино и нагло разговаривающая с мужчинами в общественных местах -ходячая неприятность большого масштаба.

— Это ты сейчас намекаешь на то, что я вам должна быть по гроб жизни обязана тем, что вы меня опекать взялись? — вызверилась я.

— С каких гор спустилась эта леди? — решил встрять корчмарь, заинтересовавшийся нашей склокой.

— С высоких, господин Жуй... И далеких. С Урала, — огрызнулась я. — Не понимаю ваших нравов? Одни готовы назойливо опекать меня, другие отказываются воспринимать как человека. У меня на родине женщина — равноправный член общества, и я буду настойчиво требовать к себе именно такого отношения.

В корчме стало тихо. Удивленная такой тишиной, я обернулась. Множество пар любопытных глаз жгло во мне дыры. Я всем улыбнулась самой невинной улыбкой и решила брать трактирщика тепленьким, пока тот не остыл.

— Господин Жуй, мы ж тут..., вернее я... и два моих спутника, не просто так к вам на чашку пива зашли, — деловым тоном изрекла я, и перевалившись через стойку, очутилась нос к носу с ошалевшим мужичком. — По делу я, Жуй, — в моей руке нарисовался свиток Волдара, и предстал пред очи трактирщика.

Тот быстренько выхватив письмецо, начал пятиться вглубь помещения, от греха подальше. Гай шикнул на меня и определил мое зависшее на стойке тельце обратно в пристойное положение.

Лэс ржал, корчмарь долго изучал трактат коневода, а потом потрясенно изрек:

— Госпожа Ониэ, Вы уж не обессудьте, — мужичок выдавил из себя подобие улыбки. — Рад приветствовать спасительницу нашего семейного благосостояния.

— Вот с этого и надо было начинать, — я блеснула зубками и допила эль. — Плесни-ка моим рыцарям еще пивка.

— А вам, госпожа? — залебезил Жуй.

— А во мне уже булькает достаточно. Скажи мне лучше, найдутся ли у тебя для нас комнаты?

Мужичок еще раз бегло пробежался глазами по писанине Волдара и завис.

— Так, что, Жуй? Ты хочешь отослать спасительницу вашего благосостояния ночевать на улицу? — делано удивилась я нерасторопности родственника коневода.

Корчмарь перевесился через стойку и заговорчески прошептал:

— А вам одну комнатку на троих, госпожа?

Парни переглянулись и дружно грохнули по стойке кулаками. Я моргнула.

— Каждому по персональной, — рыкнул Гаер. — Как ты смеешь оскорблять леди?

— А кто ж вас поймет, — начал оправдываться трактирщик. — И тут такое дело... Госпоже Ониэ отличная комната найдется. Об ней договорено, но вы, господа рыцари, с письмеце не прописаны, а сейчас сами знаете, столица от гостей ломится, в приличных постоялых дворах комнат не сыскать.

— Заселите леди, мы найдем, где преклонить голову, — снисходительно изрек Муррпау.

— Ну, уж нет, — взвилась я. — Понятное дело, Жуй, вам от нас троих одни убытки. Но вы уж постарайтесь, будьте добры. Вашему семейству потеря всего табуна вылилась бы в огромные убытки. Мои спутники готовы оплатить проживание, но...

Глаза корчмаря загорелись уже знакомым мне огнем. У меня невольно возникло дежавю. Семейное сходство на лицо, мать их так.

— Но...? — промурлыкал Жуй.

— Но... за умеренно-символическую плату, — победоносно завершила я. — За очень символическую.

Жуй нахмурился, вероятно просчитывая варианты и подливая Гаю и Лэсу в кружки эля.

— Добрая госпожа, — начал он издалека. — Есть у меня комнатенка. Вдвоем им там будет в самый раз.

— Ни за что, — заорал Лэс на всю корчму.

— Лучше на конюшне, чем с этим..., — прошипел Гай.

— Господин Жуй, в спасенном табуне было минимум тридцать отборных лошадок, — начала в увешивать жадного трактирщика.

— Без ножа режете, — запричитал господин Жуй.

— Я настаиваю на отдельных номерах для моих друзей!

— Леди Ониэ, не унижайтесь, — одернул меня Муррпау.

— Не унижаюсь, — шепнула блондину. — Торгуюсь я, деньги ваши берегу. Ты ничего не смыслишь в вопросах экономики, господин Гай.

— Красивые, стройные, дорогие лошадки, — я сверлила Жуя взглядом, не давая ему увильнуть.

— Золотой за седьмицу... за обоих, завтрак за счет заведения, — выпалил корчарь, надеясь избавиться от моей назойливости.

— Обдиралово, — я возмущенно подбоченилась. — И это символическая плата? Сегодня же напишу Волдару, пожалуюсь. Я рисковала жизнью ради вашего имущества, а тут такая неблагодарность! Моему возмущению нет предела... За три седьмицы золотой куят.

— Да ты что, сдурела? — завопил трактирщик и начал хвататься за сердце. — У меня стандартная цена полтора золотых за самую простую комнату за семь дней с чела.

Я обернулась к посетителям:

— А давай, Жуй, спросим у людей, сколько кто платит тебе за постояние.

Такой наглости трактирщик от меня не ожидал.

— За две седьмицы, — сдался Жуй.

Я обернулась к Гаеру, ища у него одобрения. Тот мельком улыбнулся и кивнул. Повернулась к Лэсу. Тот лыбился во всю ширину рта.

— По рукам, — я протянула трактирщику ладошку, чтобы закрепить результат наших переговоров. Жуй опасливо зыркнул по сторонам, боялся подлец, как бы кто не прослышал о его постыдном провале данного сговора. А потом, аккуратно пожал мне кончики пальцев. — Две отдельные комнаты, и завтрак, и овес для лошадей, и комнатки поприличнее.

Трактирщику оставалось лишь тяжко вздохнуть и согласиться на эти, по его меркам, кабальные и разорительные условия.

— А как долго господа хотят задержаться в столице? — решил добить окончательно свое слабое сердце господин Жуй.

— Не боись, — Лэс так по-богатырски хлопнул мужичка по плечу, что тот еле устоял на ногах. — Зимовать не останемся.

— С вас станется... и на том спасибочки, — пробубнил корчмарь и повел нас на второй этаж знакомиться с апартаментами.

Мне как даме досталась самая большая и светлая комната. Все необходимое имелось и выглядело на редкость новеньким. Была даже уборная и местный вариант ванны. Наглядевшись на свои хоромы, я отправилась проверять жилье, предоставленное моим друзьям. Комнатки были попроще, уборные имелись, но значительно меньшие по размеру. Удостоверившись, что все довольны (кроме, разумеется, господина Жуя), я удалилась к себе в опочивальню наслаждаться дарами местной цивилизации.

* * *

В первое же утро не мне дали выспаться мои знакомцы, решившие спозаранку востребовать аудиенцию и отчитаться о своих планах на предстоящий день. Хотелось послать обоих в грубой и циничной форме, но столь трогательная забота заставила меня стойко вытерпеть утренний визит. Не соизволив выползти из-под мягкого и уютного одеяла, я принимала гостей лежа в кровати, сонная, злая и растрепанная.

Лэс радовался, что мы вовремя прибыли в столицу, и он еще успевал внести свое имя в списки участников отборочного турнира. Он намеревался сегодня заняться организационными вопросами и подготовкой снаряжения к соревнованиям. Эх, парень будет потерян для общества до конца турнира.

Гай уклончиво объяснил, что будет отсутствовать большую часть дня по личным делам, и если я вдруг захочу выйти в город, то буду должна обязательно его дождаться и тогда, его белобрысое святейшество, сопроводит меня, туда, куда я пожелаю. Ага, так я его и послушалась, как же.

Наконец мужчины оставили меня одну, и теперь я стояла перед тяжким выбором: поспать еще или начать изучать обстановку за пределами постоялого двора. Мои терзания продолжали мучить меня за плотным завтраком, после которого захотелось все послать к чертям собачьим и продолжить бездельничать. Борьба с вредным организмом продлилась до полудня, но когда яркое солнышко начало нещадно лупить своими лучами сквозь плотно задернутые шторки, я осознала, наконец, всю необратимость ситуации. Город вопил от желания скорее со мной познакомиться, и я сдалась.

Проскользнув тенью мимо Жуя, я направилась на конюшню попроведовать свою лошадину. И каково же было мое удивление, когда я обнаружила коня, мирно спящего на мягком сене в стойле. Коняка по одному ему известной схеме утромбовался клубочком на полу достаточно маленького денника и преспокойно дрых и видел сны. Ко мне подошел мальчишка-конюх, и, заглядывая в Титанину опочивальню, решил меня просветить:

— Госпожа, Ваш конь — на редкость странная животинка.

— Голубчик, это ты мне рассказываешь? — ухмыльнулась я парнишке. — Родственничек твоего хозяина сбагрил его мне за ненадобностью. Теперь вот несу этот тяжкий крест на своих хрупких девичьих плечах.

Мальчишка недоверчиво на меня покосился.

— Вы б отпустили его в поля, да прикупили бы лошадку попрощее, госпожа, — посоветовал мне малец. — Опасно иметь дело со злобной нежитью. Не чую я от него лошадиного духа.

— На мой взгляд, конь вполне выглядит живым и в меру упитанным, а нежить сдается мне — это дохлые мертвяки, шастающие по погосту, пьющие кровушку людскую и пугающие детвору. Я бы на твоем месте определила моего коня к демонической категории, так намного эффектнее звучит.

— По мне так все едино — нежить, — пацан поплевал через плечо. — Но к этой скотине я не ходок.

— Струхнул, что ли? — я взъерошила мальчишке волосы. — А еще мужчина. Будут проблемы с моим конем — обращайся. Я имею на него благотворное влияние. Ты только глянь, спит, как агнец.

— Ага, пока спит, — зашептал пацан. — Госпожа, вы дама не местная, хозяин говаривал. Вам мож и сподручно с таким чудовищем ладити, а я, как зубёхи его клыкастые увидывал, аж испариной покрылси.

— Зубы как зубы, — пожала я плечиком. — Ну, островаты малость. Такая уж анатомическая особенность сей породы, вероятно. У меня вот тоже клыки имеются.

Я загадочно зыркнула на мальчишку и сверкнула в полутьме конюшни своими отбеленными у стоматолога зубками. Пацаненок, уже ввергнутый моим конем в суеверный ужас, начал пятиться к выходу, напрочь отказываясь от моей компании.

— Куда ж ты, милок, — я вытянула к нему руки и растопырила пальцы веером. — По-дой-ди... ко мне... бли-и-же, — завывая, я медленно двинулась на мальчишку. — Бли-жеее... бли-жеее...

Взвизгнув, как порась, мальчишка метнулся из конюшни, сверкая пятками.

— Переборщила малость, — хмыкнула я, дивясь на саму себя. — Теперь сарафанное радио точно окрестит меня ведьмой. Конспирацию сама и нарушила, барбекю мне обеспечено.

Но содеянного не воротишь, я отмахнулась от мрачных мыслей, коня будить не стала, а лишь проверила наличие "намордника" (читай недоуздка) на моем окаянном ироде и направилась изучать окрестности.

Ориентироваться в городской суете мне доводилось не раз. Улгава с Первопрестольной ни в какое сравнение не шла, но всегда есть "Но" да "Бы". Именно с ними мне и пришлось столкнуться. Прошвырнувшись по русалочьей площади, я решилась на вылазку за пределы Суходола. Но для этого мне не хватало одной малости — карты максимально пересеченной местности. Мне срочно требовалась книжная лавка. Приставая к прохожим с расспросами, я медленно, но уверенно двигалась к своей цели. Углубившись на достаточно приличное расстояние от Суходола, осознала, что карта — это уже не прихоть, а крайне необходимая вещь, которая должна вернуть меня в родные пенаты "Пикника". Без нее, родимой, путешествие в обратном направлении казалось определенно наисложнейшей задачей.

Направляемая редкими прохожими, решившимися со мной пообщаться, я кружила по узким улочкам Улгавы в поисках заветной лавки. Добрые горожане, как сговорившись, советовали обратиться к господину Пнэргулду в его "Записки хромого".

Солнышко упорно клонилось к земле, а я никак не могла разобраться в логике Улгавских архитекторов, которые нагромоздили домишки так, что одна, взятая за основу улица, резко обрывалась на двадцатом доме. Затем, она же перепрыгивала в проулок уже с совершенно другим названием, а через несколько кварталов снова удивляла строением под номером двадцать один с той же табличкой, что и в начале пути.

Голова моя уже распухла от дум тяжких, когда мне на встречу попался гухуз. Он торопливо шел по одному ему известному направлению, шустро переставляя свои коротенькие да кривенькие ножки и грохоча по мостовой металлическими набойками. Перед собой гном нес большую, толстенную книженцию в кожаном переплете. Фолиант имел массу достойную и тянул своего носильщика к земельке.

Коротышка так был увлечен беседой с самим собой, что не заметил, как я пристроилась к нему в хвост и дернула несчастного за рукав кафтана. От неожиданности гухуз подпрыгнул, словно ужаленный, и, увлекаемый своей ношей, шмякнулся на камни мостовой.

— Караул, грабят! — заорал перепуганный мужичок. Улица была пустынной, поэтому на помощь к нему никто не торопился, а мне и на руку.

Я бросилась поднимать страдальца.

— Уважаемый господин, — запричитала я над гномом. — Успокойтесь, пожалуйста, я не хотела Вас пугать, простите.

Гухуз вырвался из моих объятий и обернулся:

— Тьфу ты, ...баба!

— Так и есть, баба, — подтвердила я. — Вам нечего опасаться.

Гном заворчал ругательства, отряхнулся и, подняв с дороги фолиант, собрался двигать дальше.

— Господин гухуз, — окликнула я его. — Помогите несчастной женщине.

— Дурные, они всегда несчастные, — пробубнил гном, торопясь оставить меня в гордом одиночестве.

Я пустилась вдогонку. Так как ноги мои были значительно ровнее и длиннее, догнать гнома не составило труда.

— Господин гухуз, а откуда у вас такая большая книга? — прицепилась я к коротышке с вопросом.

— Тебе то что? — огрызнулся гном, недобро на меня зыркнул, прижал фолиант к себе покрепче и прибавил шагу.

— Господин хороший, а вы ее случаем не купили? — не унималась я.

— Отстань от меня, глупая человеческая баба, — уже вопил мой ворчливый собеседник.

— Может в лавке у господина Прнэр-тгур-лда... тьфу ты господи... ну в "Записках хромого"?

Гном остановился.

— Точно дура, — гухуз смерил меня презрительно-сочувственным взглядом. — У Пнэргулда. Запиши, если запомнить не можешь.

Я от радости запрыгала как кузнечик.

— Где?

— Что где, блаженная? — заорал на меня гном.

— Лавка эта где? — я наклонилась в низкорослику и, вцепившись в лацканы кафтана, начала его трясти.

— Убивают! Спасите от сумасшедшей!

— Ой, — трясти я его перестала, но отпускать, пока не скажет где лавка, не собиралась. — Скажи, где заведение господина Пнэргулрдлра.

— Да вон, третий дом справа, — заголосил гухуз.

Я обернулась. Действительно, а слона то мы и не заметили. Я разжала пальцы, освобождая гнома из плена.

Тот, покрутив указательным пальцем у виска (ха, межпланетный жест, оказывается) бросился от меня прочь. Отбежав на безопасное расстояние, гном обернулся и закричал:

— Эй, баба-дура, Пнэргулд его зовут. Извратишь имя, останешься без покупки.

Я помахала коротышке рукой на прощание и, запомнив совет, направилась в книжную лавку "Записки хромого".

С трудом отворив тяжелую дубовую дверь, я просочилась лисой в букинистический рай. Противный дверной колокольчик омерзительно заблеял у меня над головой. Эдем оказался мрачной и пыльной конторкой, заваленной неисчислимым множеством книг, свитков и другой макулатуры местного производства. Дневной свет рваными тонкими полосками пытался просочиться из окон, заставленных высокими стеллажами. Маленькие кружочки света плясали на полу, но их тщетные усилия не добавляли мне обзора. Я начала медленными шажками пробираться вглубь помещения, напрягая зрение и высматривая хозяина.

Не было печали, но тут непривычно длинное платье нагло зацепилось за неясно очерченную в полумраке конструкцию. Я, не останавливаясь, шагнула дальше, но ткань платья, решив продлить неожиданную встречу, отказалась следовать за мной. Потянула подол, тот оказывал упорное сопротивление. Разозлившись, я со всей силы дернула за ткань.

Грохот падающих предметов ознаменовал победу сопротивления. На мою голову посыпалась гора увесистых и пыльных томов, а хлипкий стеллаж начал заваливаться в мою сторону.

Я взвизгнула, рухнула на пол и, не думая о последствиях, закрылась магией.

Мое неурочное погребение не состоялось. Крепкий организм и дурная Сила сделали свое дело. Я лежала под грудой книг и обломков мебельной конструкции, боясь ослабить мой кокон. Наверху послышалось злобное ворчание, переходящее в рык. Давление начало постепенно ослабевать. Меня откапывали и материли на чем свет стоит. Когда мне стало совсем комфортно, я сняла защиту и начала помогать спасателю. Вырвавшись на свободу, первое, что я увидела — это два горящих с полумраке красных огонька. Присмотревшись повнимательнее, поняла, это были глаза очень странного и неприятного существа, злобно уставившегося на непрошенную гостью.

— Бабенхха ссначит? — проскрипело существо. — Шшастают тут всяххие.

— Почему, все удивляются, когда меня видят? — только и пролепетала я в ответ.

Существо было маленькое, словно гном. Щуплое, можно даже сказать костлявое тельце человечка наводило на мысль, что с гухузами данный индивид не имел родства. Внешность его была на редкость отталкивающей: сморщенное лицо, крючковатый нос, огромные глаза-кострища, лысый череп, длинные до пояса седые усы-ниточки болтались у меня перед самым носом. Странный человечек протянул ко мне костлявую руку и схватил за подбородок длинными паучьими пальцами.

— Ххто такая? — прокартавил скелетон.

— Зовут Ониэ, — бойко ответила я. — А Вы, уважаемый, значит здешний букинист?

— Он ссамый, ты неуххлюжая девхха со странным именем.

— Я тут все приберу, — поспешила заверить господина с непроизносимой фамилией.

— Обойдемсся, — старичок отцепился от моего лица. — Выметайсся отссуда.

— Господин... Пнэр... гулд...уф, может, побеседуем?

— Ххм, — человечек моргнул. — Шштошшш, поховорим, кхоль пришла.

Старикашка ловко спрыгнул с кучи фолиантов и заковылял вглубь зала. Я последовала за ним, на ходу отряхивая платье от пыли.

Господин Пнэр имел молодецкую прыть и неоспоримое преимущество: он отлично ориентировался в своем книжном лабиринте и, вероятно сносно видел в потемках. Я двигалась практически на ощупь, но, увы, слишком медленно. Тусклые блики света исчезли за очередной стеной их фолиантов, отнимая у меня последний шанс лицезреть куда именно ставлю ноги. Боясь опять раскурочить чужое имущество, я жалобно подала голос:

— Эй, господин Пнэр..гулд, притормозите, я отстала! Какая, оказывается у вас большая лавка — конца и краю не видно... Нет, я не правильно выразилась... Вообще ни черта не видать.

Я шарила перед собой руками, но натыкалась лишь на книги, уложенные штабелями на высоких стеллажах. Такие разные на ощупь: кожаные, бархатистые, гладкие, шершавые, большие и маленькие, толстые и еще более упитанные — мои пальцы бегали по корешкам, а я дивилась такому количеству и разнообразию старинных даже по здешним меркам изданий.

Мои глаза начали постепенно привыкать к темноте. Теперь я уже различала очертания книг. Через пару секунд уже могла прочесть некоторые названия.

Я увлеченно рассматривала тома, затем вытянула самый на мой взгляд интересный — "Летопись Первого Дома". С наивной надеждой открыла. Оказалось, что эта книжица — всего лишь хронология злодейств и сомнительных деяний местных монархов.

Вдруг стало значительно светлее. Я подняла голову, машинально ища источник света и ... нашла. Чуть выше меня завис светящийся шар. Он мерцал холодным белым светом, слегка пульсируя и перемещаясь в воздухе нервозной зигзагообразной траекторией. НЛО то приближалось ко мне почти вплотную, то удалялось вглубь темного коридора, маня за собой. Удивляться я уже устала, поэтому сунула "Летопись" на место и шагнула к шару. Маячок весело запрыгал на месте, а затем метнулся в черноту.

— Эй, дружок, я ж не спринтер, — крикнула неопознанному летуну и, подобрав юбку, припустила вдогонку.

Петлять по узким лазейкам пришлось не долго. Огонек вывел меня к винтовой чугунной лестнице, спускающейся в подвал, и нырнул под пол.

— Эй, — опять окликнула я шустрого. — Ты, полтергейст недоделанный, посвети под ноги, а то я себе раньше времени шею сверну.

Осветительный прибор, как по заявке, вернулся ко мне и медленно начал сопровождение моей дражайшей особы в подземелье.

Окопался старичок основательно. Лестница уводила на добрых два-три этажа вниз. Завершив затяжной спуск, я очутилась в большой зале, застланной мягкими пушистыми коврами. Полукруглый свод бомбоубежища поддерживали массивные каменные колонны, на которых в красивых кованных подсвечниках висело множество братьев-близнецов моего нового знакомца. Яркий, но холодный свет резал глаза.

— Чего стоишшшь столбом, заходи, — зашелестело эхо.

Я ступила на мягкий ворс ковра и робко начала движение. Книги, еще более старинные, чем наверху, опоясывали залу стройными рядами. Стеллажи, уходящие под потолок были предусмотрительно застеклены узорным разноцветным витражом. Проходя мимо такой красоты, я невольно прикоснулась к стеклу. От него шло тепло, мягкое и успокаивающее.

— Как странно, — вырвалось у меня.

— Ничего странного, — ответило мне эхо. — Защщщитная маххия. Ты рушшонки то не тяни до чужого.

— Извините, — я одернула руку.

В дальнем самом темном углу залы за массивным столом, зарывшись в ворохе свитков, сидел старикашка.

— Чеххо копалась то так долххо? — буркнул Пнэргулд.

— Темно у Вас.

— Хм, будто тебе не все равно...

— В кромешной тьме даже кошки не видят, — слегка огрызнулась я и уселась в кресло напротив букиниста.

— Об них то и речи нету, а ...маххичке стыдно должно быть.

Я поперхнулась от неожиданности.

— Я не магичка, господин Пнэргулд.

— Ахха... я а значит тута колбасой торххую, — старикашка отлепился от свитков и вперил в меня свои противные маленькие красные глазки. От его пронзительного взгляда меня передернуло, и подлые мурашки зашагали строем по спине.

— Редко ко мне магххи захххаживают, ох, редко.

— Но как? — не выдержала я. — Как вы узнали?

— Глупая баба, хоть и с талантом, — старик обслюнявил свой костлявый палец и зашелестел страницами огромного фолианта, возлежавшего у него на столе. — От Пнэргулда маххию не скроешь, Пнэргулд чует силу, а щиты твои действительно хорошши, только научись еще делать два дела одновременно: и закрываться и маххию применять.

Мои щеки начали предательски краснеть.

Старикашка сполз со своего трона и заковылял ко мне. "Лампочка Ильича", которая меня сюда привела последовала за хозяином, словно собачонка. Сгорбленная тщедушная фигурка Пнэргулда приблизилась ко мне вплотную. От букиниста пахло пылью и старостью. Грязная и мятая туника неопределенного цвета едва прикрывала острые коленки. Старик ходил босиком. Пока я рассматривала худосочные конечности дедка, тот наклонился ко мне и начал нахально трогать мои волосы и дергать за уши.

— Вы еще мне в рот залезьте, проверьте на предмет клыков, вдруг вампир? — не выдержала я и отпихнула противную старческую длань.

— Надо будет — залезу, — проворчал в ответ старик, но руки от меня убрал.

Вдруг его горб зашевелился, хлипкая ткань на вороте противно затрещала по швам, и я увидела, как из-за спины старикашки высунулись несколько длинных мохнатых фаланг, затем множество черных глазок-бусинок злобно зыркнуло на меня из-под ткани.

В этом месте мне полагалось пугаться, как я и планировала, но обморока не случилось. Я, слегка взвизгнув для приличия, решила не оскорблять гостеприимного дедулю истеричными воплями и лишь брезгливо отодвинулась от Пнэргулда и его зверушки.

— Не боись, Крэз ручной, — закаркал старикан.

Паучара, заслышав свое имя, решил вылезь из укрытия на свет божий. Зверюга оказалась внушительных размеров: больше кошки. Мохнатый, иссиня черный, острозубый и противный, как его хозяин.

— Фу, — вырвалось у меня.

— Те фу, а мне друхх единственный, — обиделся старик. — На, приласкай, — он протянул мне своего любимца. — Крэз это дело любит.

Деваться было некуда — взяла.

— На вид существо ужасное, но доброе внутри? — обратилась я к господину Крэзу. Тот, потерся мне о щеку, словно котенок и начал щекотать меня своими мохнатыми лапками. — А ты совсем не фу, ты можно сказать — милашка.

Паук довольно фыркнул, оскалил зубки, улыбнулся и перебрался мне на плечо.

— Предатель, — погрозил своему любимцу Пнэргулд и вернулся за стол.

— Так что тебя, Ониэ, привело ко мне? И откуда ты такая будешшь?

Пришлось снять маску и пооткровенничать с прозорливым стариком. На сегодняшний момент он единственный не шарахался от меня и воспринимал мои неожиданно открывшиеся способности как само собой разумеющееся. Конечно, все карты раскрывать я не стала, но о том, как меня занесло на Тирсек, о том, что дружна с ветрами и могу создавать защитный кокон, сказала. Думаю, с него хватит.

— Мда, — выслушав меня, Пнэргулд призадумался. — Мда, ну и дела, девоньхха.

— Озадачила? — решила я уточнить у дедули, который впал с астрал после моих речей.

-Мда, — снова повторил старик. — Значится ты не эльфа и даже не полукрофффка, — Пнэргулд начал теребить свои жиденькие усики, а Крэз-нахал запустил свою лапку мне в декольте и принялся тщательно изучать содержимое, щекоча нежные округлости моей груди. Я хихикнула.

— Уверена, Вы так много знаете обо всем, господин Пнэргулд, — на легкой заискивающей ноте начала я. — Посоветуйте, как мне попасть домой?

— Личность моя хоть и просвещенная, — пожал костлявыми плечами старикашка. — Но не всесильная. Мелочь ффсякую сотворить мохху, но чтоб открывать Путь в неведомое... Эт ты не по адресу зашла, детхха.

— А в Лании кто-нибудь сможет мне помочь?

— Человеххи, народ примитивный и не сведущий в делах высшей маххии, — дедуля прищурился и ухмыльнулся. — Словно стадо овец на выпасе. Жуют траффку, продолжают род свой, да пытаются лезть в пасть к волку по собственной дурости.

— А гномы? — не унималась я.

— Противный и подлый народец, — Пнэргулд скривился, словно проглотил целый лимон. — Без своей выхходы и пальцем не пошевелят. Имеют они сношения с маххией, но... Но, не по твою душу она. Тебе б для начала к Светлячим эльфам добраться.

— Все-таки к ним, — пробубнила я себе под нос.

— Ась? — дед навострил уши.

— Ну, так к эльфам значит?

— Агась, к ним, — кивнул старичок. — Но господа они больно чванливые. Кичатся своим Первоприходом, другие народы за насеххомых считают.

— Пастухи они короче, — сделала я вывод. — А драконы? — ляпнула, а подумала, как всегда задним числом.

Дедок насторожился, прожег во мне пару дырок взглядом, а затем изрек:

— Значится, слыххала про таких уже?

Я кивнула и решила пока помолчать.

— Драконом всяххую мало-мальски знатную ящерхху можно обозвать. Ты о ком сейчас, девоньхха?

— Я о тех драконах, которым поклоняются местные жители, господин Пнэргулд, — напустила я туману. — Они и Пресветлых Этэ почитают, но Дракон для них — вроде как главный Бог.

Старикашка посмотрел на меня с сомнением, но видимо "дуру включать" у меня выходило неплохо.

— Есть и таххие, — кивнул букинист. — Они Творцы нашей земли. Визитами своими нас не балуют. Ужо тыщу лет не казывались. А если и занесет их по делам, то уж точно не в Улгаву. В Гала'этэ перво-наперво пожалуют, к Смотрящим эльфам за отчетом.

— Ну, да, логично, — согласилась я с дедком.

— Иномиряне, такие, как ты, девоньхха, появляются у нас по воле и с разрешения Творцов, как например, нокьяры, обосновавшшшиеся на юге, — начал свои рассуждения дедок. — Переселенцы они из другихх владений Творцов. Но ты, одна. Зачем из-за одной живой душши так усердствовать?

Наш разговор начал заходить в тупик. Мне было понятно лишь одно: Салай меня не обманул и господин Пнэргулд в этом меня еще раз уверил. Теперь главной моей задачей стало узнать путь в Долину эльфов: по возможности, дорогу наиболее короткую и безопасную.

Любопытный старикан, как на зло, начал мурыжить меня с расспросами о моем мире. Я, из вежливости, конечно, общалась, скрывать то в принципе, особо нечего, но утомилась уже жутко.

— Господин Пнэргулд, — решила я прекратить допрос. — Игра в одни ворота получается. Меня тоже любопытство распирает. Куда мне двигать дальше, как найти эльфов, как с ними, высокородными, общаться, как...

— Придержи лошадохх, — возмутился старик. — Много вопросов у тебя.

— У вас тоже не мало, — огрызнулась я.

Старик изобразил на своем сморщенном лице подобие улыбки.

— Как долго ты будешь в столице, девоньхха?

— Особо не задумывалась, — я пожала плечами.

— Ну, так, коли не торопишшься, — Пнэргулд еще шире растянул бесцветные губы. — Захаживай почаще к старику, побеседуем.

— Я Вам мешаю? — спохватилась я. — Извините.

Дедок пожевал губами и не ответил.

— Господин Пнэргулд, — пока меня не вытолкали взашей, решила, наконец, получить то, зачем пришла и удовлетворить свое любопытство по одному очень волнующему вопросу. — Я к вам вообще-то пришла за картой города.

— Вот же глупая, — снова удивился старикашка. — Зачем тебе кхарта?

— Я не хочу привлекать к себе лишнего внимания, у нас в старину за колдовство сжигали, — оправдывалась, тупя глазки в пол.

Дед закашлялся, смеясь каркающим и противным смехом.

— И мы не без грехха, случается всякое. Будет тебе кхарта, — старик, недолго покопавшись в ящиках стола, достал свиток и небрежно бросил в мою сторону. — С тебя медяк.

Я довольно улыбнулась и протянула Пнэргулду плату.

— И еще, — на миг засмущалась, но, как говорится, охота пуще неволи. — Можно я задам вам личный вопрос?

— Ну?

— А вы кто?

— В смысле? — старикашка удивленно приподнял седую жиденькую бровь.

— Эльфы, гухузы, люди, гурунэ', а вы кто?

— Любопытная, значит? — старикашка насупился.

— Очень, — кивнула я и, хлопая ресничками, произвела на свет наивную улыбку.

— Я — элим, Смотритель паучьего племени. Родом с восточныхх земель Ххаэтигора. Судьба была благосххлонна и избавила меня от рабства. Те, о ком забыли — еще хуже Светлячих будут. Мой совет — никогда ни ищи встречи с народом Хаэ — темными эльфами восточных земель. После Раскххола и Великого Переселения они оставили земли Артрона Светлым и удалились в дальний чертог. Это была огромная милость для здешних земель.

— Значит, у нас тут инь и ян имеется, белое и черное, — озвучила я свои мысли вслух. — А можно узнать...

— На сегодня достаточно, вот же бабы — народ любопытный, — заворчал старик. — Уже сххоро рассвет, да и пришли за тобой, вона как топочет.

Я встрепенулась, завертела головой по сторонам, прислушиваясь.

— Кто? Где?

— Видать хахаль твой забеспоххоился, с ног сбился — ищет, а она тут расселась, старикху голову морочит, — продолжал бухтеть элим. Старикашка встал, подошел по мне, с трудом оторвал от меня сопротивляющегося, шипящего Крэза и водрузил к себе на спину.

— Кто-кто? — взвилась я.

— Пошли наверх, чего расселась? Особое приглашение надобно? — дедок грубовато пихнул меня в плечо. Маячок увязался за нами, освещая дорогу.

— А если сообщить мне о своем сххором визите или еще чего понадобится, ты найди какого-нить паучхха, да шепни ему посланьице. Мне уж передадут.

— Ходють тут всякие, — продолжал старикашка нудеть, шустро поднимаясь по лестнице. — Щас опять поххром мне учинят, вона как вышаххивает, лапищами своими пол мне давит.

Когда мы поднялись наверх и миновали книжный лабиринт, моему удивлению не было предела. У входной двери нервно вышагивал Гаер, периодически избивая дверной колокольчик.

Светляк благоразумно поднялся к потолку и завис над нашей компанией, освещая перекошенное от злости лицо блондина. Господин Пнэргулд вынырнул из-за моей спины и пристально уставился на непрошенного гостя.

— Леди ... Ониэ, — булькнул Гай, закипая. — Это переходит все границы...

— Границы? — я надменно уставилась на мужчину. — Ваши границы? Когда же.. Вы... успели их установить, господин Муррпау? Почему со мной не согласовали?

Вдруг старикашка подленько хихикнул, чего я от элима преклонного возраста совсем не ожидала.

Гай заметил старика. Они уставились друг на друга и застыли. Пауза затягивалась.

— Неплоххой экхземпляр, — вдруг молвил дед, рассматривая Гаера с ног до головы.

Блондин вцепился мне в руку мертвой хваткой и потянул к выходу.

— У меня еще один имеется, чернявенький, тоже ничего, — решила я разрядить обстановку. — Кстати, а где Лэс? Мне очень странно видеть вас порознь.

Старикашка опять хихикнул.

— Дрыхнет твой Лэс, — зашипел Гай. — Ты хоть под землю провались, ему все едино.

— Как ты меня нашел? — продолжала я допытывать Гая.

— Мы уходим, — блондин настойчиво тянул меня к двери. — После обсудим, не при нем, — он кивнул в сторону букиниста.

— Гаер Муррпау — вы проявляете верх бестактности, — я уцепилась за дверной косяк, не желая выходить.

Старикашка опять издал каркающий звук, считавшийся у него смешком.

— Некоторых свобода портит, — выдал Гай, бросил уничтожительный взгляд на элима и, ловко перекинув меня через плечо, вышел на улицу.

— До встречи, господин Пнэргуууулд, — кричала я дедку, уцепившись за плащ блондина.

— Заходи еще, девоньхха, — старикан помахал мне своей костлявой рукой на прощание и закрыл за нами дверь.

— Ты...ты..., — орала я в ночной тишине безлюдной улицы на Гая. — Да как ты смеешь?

Блондин молча усадил меня на Перышко, быстро вскочил в седло и пустил коня рысью. Цокот копыт по булыжникам улицы заглушал мои вопли. Я умудрилась даже стукнуть хама кулаком под дых, не удержалась. Правда, Гай даже не дернулся. Прооравшись, я поостыла.

Гай, словно чувствуя, что успокаиваюсь, перевел коня на шаг.

— Теперь можно и поговорить, — спокойно сказал блондин.

— Как ты нашел меня? — повторила я свой недавний вопрос.

— По запаху, — улыбнулся Гай, наклонился к моим волосам и вдохнул.

Мое сердце предательски подпрыгнуло. Я отвернулась, пряча невольную улыбку.

— А если без шуток?

— Ты пол города распугала. Приставала, как дикарка к прохожим на улицах с вопросами. Нашлись добрые люди, подсказали.

— Почему, как дикарка? — насупилась я.

— Не принято здесь такое поведение у приличных женщин, — начал читать мне нотации Гай. — Твои способы общения шокируют местных жителей.

Я засмеялась, вспоминая перепуганного мною гнома.

— Ониэ, обещай мне, — Гай развернул меня лицом к себе. — Обещай больше не бродить по ночам одна.

Наши лица были так близко друг к другу. Я смотрела в его глаза. Тревогу — вот что я увидела там и мне стало стыдно.

— Хорошо, — прошептала мужчине практически в губы и опустила ресницы. Слишком, это слишком для меня. Мои ладони взмокли. Я отвернулась.

Гай лишь глубоко вздохнул и ничего не ответил.

Мы подъехали к постоялому двору. Конюшие спали. Гай грациозно выпорхнул из седла и протянул мне руки. Я машинально опустила ладошки ему на плечи и стекла по его мускулистому телу на землю. Отлипать от блондина не хотелось, но я заставила себя и слегка отстранилась, а потом и вовсе выскользнула из его объятий.

Гай расседлал Перышко, я попроведовала Титаню и мы пошли в гостиницу.

Муррпау проводил меня до двери. Всю дорогу мужчина молчал, что заставляло меня нервничать.

— Спокойной ночи, Ониэ, — тихо сказал блондин, когда я уже стояла за порогом своей опочивальни.

— И тебе, — буркнула я.

Гай слегка поклонился, развернулся и пошел прочь.

— Ты глупец, Гай, если так легко веришь обещаниям женщины, — тихо прошептала ему вслед.

Гаер замедлил шаг и обернулся. Он улыбался.

Глава 29. Нападение

Если все идет хорошо, то в ближайшем будущем должно случиться что-нибудь плохое.

Второй Закон Чизхолма

Долина Эха. Предместье Эсхера.

Небольшой конный отряд спешно двигался сквозь туманные сумерки к городу. Неблизкий путь, проделанный всадниками, сейчас подходил к концу. Останавливаться на ночлег не было смысла. Опасные горные и лесистые участки были позади. Оставалось миновать равнину и скрыться за высокими стенами Эсхера. Уставшие лошади часто спотыкались, но понукаемые нетерпеливыми всадниками, продолжали из последних сил нести свою ношу. Люди, утомленные скачкой, всматривались вдаль, в надежде увидеть на горизонте очертания города.

Сумерки липкой тяжелой пеленой спускались к земле. Тракт был пуст. Долина Эха не самое лучшее место для путников, задержавшихся в дороге на ночь. Огибая последний холм, закрывавший собой раскинувшуюся впереди долину, всадники осадили лошадей по знаку главы отряда. Мужчина, привстав на стременах, устремил свой взор на окутанную туманом местность. Что-то насторожило его. Неуловимое чувство опасности заползло к нему в сердце. Они выходили на открытую местность, и сейчас оставшаяся позади дорога казалась ему менее враждебной, чем эта, распростершаяся словно на ладони местность. "День..., почему сейчас не день?" — вдруг промелькнула у мужчины шальная мысль. Опускающийся на землю туман скрывал обзор. Они вслепую вступали на последний отрезок пути.

— Господин офицер, — обратилась к мужчине одна из девушек, которых сопровождали солдаты. — Вас что-то беспокоит?

Мужчина обернулся. Девушки ждали ответа. Напуганные, уставшие, беззащитные, они верили ему, вручая в его руки свою жизнь и честь. Повернуть назад он не мог, поэтому отбросив сомнения, офицер поднял правую руку вверх, требуя внимания всех.

— Окружить женщин кольцом, быть на чеку, слушать тишину, — приказал он. — Дамы, — обратился он девушкам. — Держаться подле меня, не выходить из кольца, это приказ.

Лакира, вжавшись в седло, невольно вздрогнула и посмотрела на более спокойную подругу. Леди Одерта держала себя в руках, она даже улыбнулась офицеру и достала из ножен кинжал, выказывая готовность постоять за себя и царевну в случае необходимости.

"Почему я такая трусиха?" — подумала Лакира, глядя на воинственную подругу. "Я — словно кукла из стекла, урони — и останутся одни осколки".

— Вперед, — приказал офицер, и отряд рысью вошел в туман.

Лошади неслись по долине, врезаясь в белёсые клубы, словно нож в масло. Податливые облака, стелящиеся по земле, расступались под натиском всадников. Зарево уходящего светила алыми языками лизало хмурое небо. Всполохи гаснущего света резали густой туман, но они были слабы и растворялись в тягучей пелене, не успевая коснуться земли.

Вдруг сквозь топот коней Лакира услышала свистящий звук, рассекающий воздух, а затем еще и еще. Солдат, скачущий рядом с ней, вскрикнул и, опрокинувшись на круп своего коня, рухнул на землю, сраженный стрелой.

Девушка закричала что было сил и ударила лошадь ногами в бока, посылая в галоп.

— Свея, — кричала царевна. — Свея, на нас напали!

Еще один солдат, пронзенный стрелой в шею, упал под ноги лошади девушки. Испуганное животное истошно заржало и встало на дыбы. Лакира, обхватив шею коня, завизжала и закрыла глаза от страха.

— Рассредоточиться, — скомандовал офицер отряду. Мужчина развернул коня и бросился прикрывать собой девушек.

— Отдайте царевну и тогда вы умрете быстро, — хриплый окрик ворвался сквозь сумрак и заставил Лакиру оцепенеть от ужаса.

— Нас предали! Подлые гухузы! — выкрикнул офицер. — Отряд, готовься к бою!

Туман начал постепенно рассеиваться. Теперь можно было различить фигуры всадников, окружавших хамунский отряд.

Офицер быстро окинул взглядом врагов и, схватив за повод коня леди Одерты, спешно начал говорить:

— Сейчас вы..., — он взглянул на перепуганных девушек обреченным взглядом. — Вы поскачете туда, — мужчина махнул в сторону холмов. — Кольцо еще не сжалось... Если не будете медлить, у вас есть шанс прорваться.

Девушки обернулись в указанную офицером сторону. Туман еще висел над долиной, но теперь они могли различить спасительную дорогу.

— Леди Одерта, — офицер схватил Свею за плащ. — Спасите царевну!

— А как же Вы? — залепетала Лакира.

— Я с солдатами вступаю в бой, — офицер обернулся на приближающихся врагов. Их было не меньше двадцати, а их всего пятеро. — Мы задержим их, ну же, скачите!

Мужчина ударил лошадь Лакиры по крупу, и конь сорвался с места. Свея, в последний раз взглянув на отважного воина, кивнула ему и послала свою лошадь вперед.

Девушки мчались к холмам во весь опор. Свея обернулась. Она видела, как офицер сшибся с рослым всадником. Звон клинков, крики, храп лошадей ударили по ушам. Она видела, как мужчина падал, пронзенный мечом нападавшего, видела, как отступали их защитники и один за другим умирали. Сейчас их жизни зависели лишь от быстрых ног лошадей, уносящих их от кровавого побоища.

— Догнать! — расслышала Свея зычный приказ. — Брать живьем!

Леди Одерта крепче стиснула в руке кинжал и крикнула Лакире:

— Быстрее... еще быстрее! За нами погоня!

Их нагоняли. Девушки слышали за спиной конский топот и крики преследователей. Еще мгновение, и их настигнут.

Они завернули за холм и пустили коней в бешеный галоп.

— В лес! Правь в лес! — орала Свея, перекрикивая ветер.

Лакира обернулась. Слезы хлестали по щекам царевны. Вдруг ее лошадь споткнулась и рухнула на землю. Лакира вылетела из седла и кубарем покатилась по траве.

— Лаки! — завопила леди Одерта. Девушка кричала так, что ее горло обожгло, словно раскаленным металлом. — Лаки! Помогите, помогите же!

Свея направила коня к подруге, ничком лежащей на земле. Лошадь царевны поднялась и бросилась наутек, оставляя хозяйку в беде.

Леди Одерта не успевала доскакать до подруги. Пятеро всадников уже вплотную приблизились к упавшей царевне. Свея замахнулась кинжалом и пустила коня на врагов. Нападавшие не ожидали от женщины такой отваги. Крича, словно раненная волчица, Свея налету воткнула кинжал по самую рукоятку в грудь одного их преследователей. Соскочила с коня и бросилась к Лакире, которая до сих пор лежала без движения.

— Эта сучка замочила Косого, — зарычал высокий мужчина на пегой лошади. Его лицо, испещренное шрамами, перекосилось от злобы. Он оскалился, выхватил саблю и бросился на Свею, которая трясла Лакиру за плечи, пытаясь привести царевну в чувства. Свея обернулась, когда враг уже замахнулся над ее головой мечом. Охваченная паникой и ужасом, девушка отчаянно закричала и вонзила кинжал в шею коня нападавшего. Лошадь захрипела и начала заваливаться на бок, увлекая за собой всадника.

— Бешеная сука, — заорал мужчина, падая на землю. Пегий конь всей своей массой рухнул на него, ломая человеку кости.

Трое его подельников окружили девушек.

— Помогите! — в отчаянии снова закричала леди Одерта. Ее руки тряслись. Пальцы онемели и отказывались сжиматься на рукояти оружия. Слезы из глаз лились ручьем. — Помогите, — уже хрипела девушка. — Кто-нибудь, помогите, — прошептала Свея, опускаясь землю подле Лакиры. — Кто-нибудь...

Тьма упала внезапно. Окружила нападавших, скрывая их фигуры, поглощая и переваривая. Люди истошно закричали, булькающие звуки, хрипы и стоны иглами пронзили замершее сердце Свеи. Девушка изо всех сил зажмурилась и прижалась к подруге, боясь поднять голову и посмотреть на происходящее рядом с ней.

— Этот сброд больше не причинит Вам вреда, — услышала Свея приятный мужской голос у себя над головой. Она открыла глаза и увидела склонившегося над ней юношу.

Темные как самая мрачная ночь глаза смотрели на Свею с восхищением. Красивое худощавое лицо мужчины было обрамлено длинными прядями платиново-белых и алых волос. Свея, как завороженная, протянула дрожащую руку и коснулась одного кровавого локона своего спасителя. Юноша улыбнулся, разрешая девушке эту вольность.

— Вы отважная леди, — произнес мужчина, возвращая Свею в реальность. — Что с вашей подругой?

— Уп-пала с лошади, — пролепетала леди Одерта.

— Позвольте? — странный юноша бережно отстранил Свею и нагнулся над Лакирой. Он положил свою ладонь на лоб царевны, закрыл глаза и что-то зашептал. Свее показалось, что с пальцев мужчины соскользнула тень, лизнула лицо царевны и исчезла. Леди Одерта стряхнула наваждение, закрыв лицо руками.

— С вашей подругой все в порядке, — мужчина обернулся к застывшей рядом Свее. — Она просто в обмороке.

— За нами погоня, — опомнилась девушка. — Большой отряд напал на нас. Наша охрана погибла в сражении. Нужно уходить... Быстрее, — Свея вскочила на ноги.

— Где они? — юноша поднялся.

— Там, — махнула рукой девушка в сторону долины.

— Оставайтесь здесь, — мужчина прыгнул в седло своего коня.

— Их слишком много, — ахнула Свея и повисла на поводе коня мужчины, пытаясь его остановить.

Юноша ухмыльнулся. Взглянув на спасителя, Свея вздрогнула. Она никогда раньше не видела столь кровожадной улыбки, которая сейчас застыла на лице юноши. Девушка отшатнулась, выпуская из рук повод.

— Оставайтесь здесь, леди, — повторил мужчина и растворился в тумане.

* * *

Хамун. Рамита. Дворец Дупу.

Они гипнотизировали друг друга взглядом. Непримиримое упорство скользило в изумрудных глазах Зверя. Сейчас, находясь во власти человека, что само по себе было оскорблением его существования, элгат захлебывался ненавистью к женщине, стоявшей рядом. Она, красивая, сильная духом, но всего лишь человек, склонный к порокам и слабостям. Она — лишь хрупкая оболочка плоти, которую легко сломить, смять, растерзать. Она — посмевшая прикоснуться к запретному плоду высшей власти, непостижимой для ее тщедушной сущности, будет жестоко сожалеть о дне, когда решилась на этот безумный шаг. Покорять и приручать ее — великую Пушт — занятие неблагодарное и опасное.

Аста, наблюдая за неприкрытой звериной яростью, ликовала. Соображения благоразумия позволили ей оставаться невозмутимой, взирая на агонистическую ломку существа. Девушка без доли страха приблизилась к оскалившейся твари и положила свою руку на мощный череп своенравной дикой кошки.

Накатывающий, словно океанская волна, рык вырвался из пасти элгата. Хищница оскалилась на царицу и, прерывисто дыша, приготовилась к прыжку.

— Ты не можешь убить меня, — спокойно сказала Аста и прошлась своими длинными пальцами по мягкой и шелковистой шкуре зверя. — Ты не можешь причинить мне какой-либо вред. Ты — моя.

Аста залюбовалась животной грацией черной как смоль пантеры. Запах агрессии, исходивший от чудовища, дразнил рассудок, с остервенением дергая нервы, словно пьяный в дым менестрель охрипшую лютню. Перекатывающаяся под восхитительной шкурой груда мышц, скользящий взгляд хищницы, мягкая поступь могучих лап — все восхищало царицу и приводило в трепет, от одной мысли: Аста — повелительница, а великая Пушт — лишь рабыня.

— Я предлагаю тебе выбор, — пересилив в себе желание сломать зверя, произнесла Аста. — Ты можешь сама выбрать свое место при мне.

Пантера лишь зашипела в ответ и, опустившись на холодный пол подземелья, замерла. Огонь в глазах начал затухать, сменившись едва заметным тлением.

— Рабыня или соратник. Подумай на досуге, — Аста потрепала кошку за ухом. Та снова ощерилась, но царица, ловко щелкнув огрызающуюся хищницу по носу, лишь рассмеялась и вышла из темницы.

Затворив за собой тяжелую решетку, девушка основа обратилась к зверю:

— Темница или уютные залы дворца, подземелье или цветущие сады Дупу, ненависть или сотрудничество — выбирай.

Царица Хамуна удалилась, оставив непокорную в одиночестве.

Пушт положительно мутило от мерзкого и уже такого знакомого чувства безысходности. Способ, каким решила унизить ее эта человечка, казался хищнице изощренной пыткой. Ее сердце гневно выстукивало бешеный ритм, а разум уже принял решение.

Тем временем Аста уже приступила к своим многочисленным обязанностям, свалившимся на голову девушке как снежный ком. Волнение, поначалу охватившее дворец, быстро улеглось. Останки Ритоса захоронили в семейном склепе без лишнего шума и помпезности, погребая вместе с ними мрачное и кровавое прошлое.

От нового престолодержателя требовалось быстро взять под контроль власть, вникнуть во все коллизии и дрязги двора, вычистить гниль из каждого угла. Свежий ветер перемен должен стремительно промчаться по всем весям страны, овеять самый отдаленный предел, проникнуть в сердце каждого жителя, укрепиться на запущенной ниве патриотизма и посеять уважение к новой власти.

Голова Асты шла кругом. Она, привыкшая пробивать себе дорогу мечом, шедшая на пролом на поле брани, сейчас терзалась сомнениями. Тяжкое бремя, которое она вырвала из цепких рук отца, тяготило ее с каждым часом все более и более. Неустанный жернов политической мельницы мог перемолоть ее, оставив от былой отважной девы лишь зыбкую тень, увлекаемую в зловещий омут дворцовых интриг всесильным роком судьбы. Она, выброшенная из родной стихии, словно рыба на каменистый берег, сейчас больше всего нуждалась в поддержке. Но кому она осмелится показать свою слабость? Открыть себя в такой ситуации, все равно, что насыпать своей щедрой рукой яд в собственный бокал. Умирать придется долго и мучительно. Лойтар, ее верный рыцарь, скрылся в тени нахлынувшего на Асту величия и отдалился. Она не видела мужчину с момента своего выступления на Соборе. Ей не хватало его.

Терзаемая нахлынувшими на нее переживаниями, леди Аста поспешила в Старую Башню, которая была отдана в распоряжение Серого Лорда и его окружения. Она застала мужчину в оружейной. Лойтар увлеченно перебирал метательные ножи, совершенно не обращая внимания на зашедшую царицу. Его мысли, видимо, были далеко отсюда. Даже без взгляда на лицо Серого Лорда, девушка поняла его боль. Но что тяготило мужчину, так и осталось для нее неразрешимой загадкой.

— Ты предпочитаешь ржавое железо моему обществу, Тень? — молвила Аста и невольно вздрогнула от холода своего голоса, окутавшего пространство.

Лойтар, словно очнувшись ото сна, поднял на нее взгляд.

— Вы нашли время для меня, Ваше Величество? — с грустью спросил мужчина и опустил взгляд на стилет, который держал в руках.

— К чему столь официальное обращение, Лойтар?

Маг не ответил. От сел в кресло, закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди.

Аста замерла. Она так много хотела ему сказать, но слова застряли в горле. Девушка что-то пропустила, неуловимо ускользала от нее надежда выплеснуть свою боль, она тонула в чужой.

— Хорош нож, не находите, Ваше Величество? — Лойтар протянул Асте стилет. Та взяла, покрутила в руках безделицу и отбросила в сторону.

Лойтар усмехнулся и откинулся в кресле, переплетая длинные пальцы:

— Когда то он служил своему хозяину, но теперь для него настали иные времена и он пылится на полке в оружейной.

Аста минуту молчала, пока до нее доходил смысл сказанного.

— Ты получишь все, что пожелаешь, — девушка опять произнесла совсем не то, что собиралась.

— Ой ли? — брови Серого Лорда взметнулись вверх. — Теперь я вижу, ты никогда не расстанешься с тем, что я бы хотел иметь.

— В нашем соглашении об этом не было ни слова, — вспылила Аста.

— Действительно, прости, я запамятовал, — лицо мужчины превратилось в ледяную маску. — Тогда мне стоит изменить желания и отказаться от прежних идеалов, этим я и займусь, — Лойтар медленно поднялся и вышел из оружейной, от души приложившись тяжелой дверью о косяк и оставляя Асту наедине с ее мыслями.

* * *

У царицы все валилось из рук который день, после памятного разговора с Повелителем Теней. Государственные дела не могли стоять в стороне и ждать когда же, наконец, владычица соизволит вынырнуть из затяжной депрессии. Приграничный Исраир продолжал укрепляться на западе, стягивая дополнительные легионы наемников к рубежам Хамуна. Север словно вымер, что тоже давало почву для размышлений. Весть о завершении земной юдоли Ритоса быстро расползалась из Рамиты на все четыре стороны. Следовало ждать реакции соседей, причем Асте думалось, что она будет явно не радостной. Сестра растворилась в гномьей тропе и не подавала признаков жизни. Этот факт занимал внимание Астелики меньше всего, но неугомонный учитель Крод требовал немедленного разбирательства.

— Девчонка наслаждается свободой и вероятно уже погрязла в мирских утехах при дворе Лании, Крод, — отмахивалась от старика царица.

Но советник был крайне встревожен и настаивал. Аста сдала оборону. Они составили два послания для Этана и для гухузов, занимавшихся транспортировкой "особо ценного груза". Перепоручив дальнейшее разбирательство с этим вопросом именно Кроду, как лицу особо заинтересованному, Аста облегченно вздохнула.

Еще одно событие порадовало Асту, разбавив серость дворцовых будней. Кошка согласилась сотрудничать и теперь прибывала всегда рядом с девушкой, охраняя ее и участливо сопереживая. В быструю смену декораций царице верилось с трудом. Она постоянно наблюдала за зверем, ища подтверждения своим опасениям, но Пушт вела себя примерно и великодушно оказывала свое расположение. Воевать с элгатом девушке не хотелось. Асте слишком дорого обошлось первое яростное сопротивление хищницы. Изматывающая магия выжала из нее остатки силы и опустошила душу на несколько дней. Крепость данного слова была в чету до сих пор, и Аста приняла его от Пушт, хотя прекрасно понимала, что оковы, сдерживающие зверя, давали ей возможность держать ситуацию под контролем. Теперь, "дар Великого Хайра", так представила царица свою новоиспеченную заступницу и соратницу, свободно разгуливала по дворцу, пугая знать и челядь, и неизменно сопровождала Асту, заменив на этом посту Серого Лорда.

Повелитель Теней лишь однажды, после разговора в оружейной, высказал Астелике свое мнение на счет черного монстра, беспрепятственно разгуливающего по Дворцу. Но царица, затаившая камень на душе, отнеслась к его точке зрения с большой долей иронии, понимая причины сказанного по-своему. Признаваться мужчине в своей слабости, как раньше хотела, Аста была не намерена. Сейчас не время выяснять личные отношения. Негодование Серого Лорда ей было понятно. Воин не находил себе места при дворе. Он вольный, словно ветер, свободный и независимый. Ореол власти, витающий сейчас над ней, тяготил его, Лорд хотел большего, но зачем Тени ее ноша, Аста не понимала. Не видела она в своем мужчине жажды обладания теми дарами мира, к которым так стремилась она сама. Она была зла на него за неприятие ее победы. Он не разделил с ней радость, он всего лишь заботился о своих одному ему известных идеалах, что вызывало у Асты бешенную ревность. Она оказалась лишь средством достижения этих целей, и не более.

Глава 30. Светская тусовка

Иные бьют тревогу по мордам.

Мариан Карчмарчик

Танцы — перпендикулярное выражение горизонтальных желаний.

Джордж Бернард Шоу

ОНИКС

"Хорошая идея, как и продукты, не должна долго залеживаться" — осенило меня поутру и я, собрав по сусекам растерянную бодрость духа, принялась осуществлять задуманное, благо под ногами путаться было некому. Гай каждый день испарялся, словно лужица воды, разлитая у радиатора центрального отопления, а Лэса закружило в вихре рыцарских игрищ, где он блистал победами и уверенно шествовал в финал.

Задушевная беседа с элимом натолкнула меня на мысль, что пора бы мне облагородить ум и заполнить девственно белые листы моих знаний. Предстоящее воссоединение с блаародными Первопришедшими требовало серьезной морально-психологической подготовки. Чтобы рыльцо не испачкать, падая ниже канализационных отводов, было решено напрячь старикашку и приобресть увесистый ридикюль обременительных знаний.

Господин Пнэргулд возражать не стал и душевно распахнул передо мной дверцы своих самых потаенный подвалов. Щедро подсовывая толстенные фолианты под мой нос, Хранитель Паучьего Племени втолковывал и разжевывал каждый не понятый мною росчерк пера и объяснял смысл писанного подлыми бумагомарателями прошлого. Голова моя шальная распухла, не вмещая весь этот багаж. "Чемоданчик" трещал по швам, уверяя, что его недра заполнены "по самое не хочу". Именно с таким ощущением чрезмерной наполненности мозга я вечерком наткнулась в трактирной зале на Лэса. Тот тихо просиживал подштанники в самом темном углу кабака и заливал грусть элем.

— Проиграл что ли? — хмыкнула я над ухом парня и плюхнулась на соседний стул.

— Выиграл, — буркнул брюнетик, не поднимая взгляда от кружки.

— У тебя какой вид, словно получил под зад коленом, — проявила я свойственную мне назойливость.

Лэс лишь отмахнулся, уходя в глубокую оборону.

— Колись, давай, — кликнула девку и попросила светлого пивка. — Раздавим рюмочку и я, так и быть, разделю с тобой трагедию бытия.

— Ты, Онич, словно в воду глянула, — Лэс действительно был расстроен. — Именно под зад, а я-то выбился на Хор, главный турнир.

— Объясни, не разумею я, почему апатия по такому случаю?

— Турнирный взнос на Хор повысили до десяти золотых, у меня всего три, и горстка меди, — печально вздохнул парень и залпом допил Жуевское пойло. — Господин Фитмир Оганэсу — распорядитель состязаний, скупердяй и жмот. Решил он, видите ли, за счет нас, бедных рыцарей, пополнить королевскую казну, да и себя в накладе не оставит, как пить дать.

— Было б о чем парить мозги! Я тебе займу, — подмигнув парню, решительно направилась к себе в комнату, достала заначку и поспешила обратно лицезреть радостное лицо друга.

— Не, я не возьму, — мычал Лэс, отвергая подношение. — Не гоже у леди деньги клянчить... не по-мужски.

— Ты мне друг? — я начала злиться на упертого парня.

— Друг.

— Так бери, пока дают, — я настойчиво совала мешочек с дензнаками Лэсу в руки. — Выиграешь — отдашь с процентами. Считай, это моей ставкой на тебя. У вас, кстати, практикуют тотализатор?

Лэс округлил очи жгучие. Пришлось объяснять суть вещей. Оказалось, похожая система имелась, но была крайне не развитой и распространенной только в высших слоях царедворной свиты.

— Может изменить правила и подзаработать на друзьях? — тихо озвучила я свою подлую мыслишку.

— Хор уже послезавтра, — спустил меня на землю Лэс.

А жаль, за такой короткий временной шмат развернуться я вряд ли успею. Пришлось задвинуть мечты об обогащении на задворки памяти.

Вернувшись к вопросу о спонсировании, я заметила у Лэса положительные сдвиги в сторону приятия помощи. И вот, когда крепостные лэскаровы стены начали сыпаться, неожиданно возник новый препон в лице Святого Гая Заступника.

Блондин тенью возник за нашими спинами и бесцеремонно влез в разговор:

— Как дворовая безродная шавка клянчишь подачку, сосунок?

Лэс медленно поднялся из-за стола и, развернувшись всем корпусом, вмазал Гаеру в челюсть. Удар получился славный. Блондин, не ожидавший нападения, спикировал прямёхонько на соседний столик, ломая тот в щепы, опрокидывая пивные кружки, снедь и зазевавшихся посетителей на дощатый пол харчевни.

Ярость, залившая глаза Лэсу, утихать не собиралась. Он метнулся в след обидчику с твердым намерением добить. Почему-то мне не хотелось его останавливать.

Едва успев встать на ноги, Гай получил второе увесистое подтверждение всей накопившейся неприязни к собственной персоне, но на этот раз устоял. Лэс замахнулся снова, но блондин успел отвести удар и ловко двинул чернявому коленом по ребрам. Лэс согнулся пополам, а потом выпрямился, как стальная пружина и ударил Гая ногой в грудь. Блондин снова оказался на полу, а Лэс с диким рыком бросился на него сверху, нанося удары по корпусу и сжимая свои "железные клещи" на горле Муррпау. Побитый блондин оказался крепким орешком, и сдаваться не собирался. Мужчины катались по полу, словно два мартовских кота, сцепившихся ночью в палисаднике, а толпа гоготала и улюлюкала, обступив дерущихся со всех сторон.

— Разнять! — пролетел зычный бас Жуя над полем брани. — Немедля!

Мужики в толпе начали озираться, ища храбреца, решившегося первым влезть в драку. Жуй, активно работая локтями, пробирался через ораву наблюдателей.

— Эля храбрецам за счет заведения! — крикнул он в толпу.

Желающих унять "драчующихся" сразу оказалось до неприличия много. Парней с трудом растащили по разным углам и силой удерживали в дали друг от друга, пока Жуй подсчитывал ущерб.

Тем временем Гай умудрился высвободиться из тисков и направился в мою сторону, а Лэс продолжал в самой нецензурной форме изрыгать проклятья на голову обидчика, стараясь раскидать дюжих молодцов, крепко накрепко висящих на его ручищах.

— Кто платить будет? На десяток серебра — не меньше, — возмутился Жуй, преграждая Муррпау дорогу.

Гай сплюнул кровь на пол и бросил трактирщику золотой. Жуй ухмыльнулся и, хлопнув дружески пострадавшего по плечу, начал уборку.

Я тихонько сидела в уголке, прикинувшись валенком. "Почему это белобрысое безобразие просто не уберется восвояси?" — думала, глядя, как блондин неуклонно приближается к моему столику.

Я резко подскочила и уперлась носом в его грудь.

"Раньше нужно было ретироваться, дубина стоеросовая".

Гай грубовато схватил меня за плечо и тряхнул. Последняя рациональная мысль выпала из мозга. Вид у южанина был мягко сказать не очень. Внушительная ссадина на скуле налилась кровоподтеками и грозилась зацвести радужными переливами; с разбитых губ тонкой струйкой сочилась кровь, заливая алыми пятнами белый камзол Гая. Одежонка тоже слегка пострадала. Ремешок, удерживающий волосы мужчины, порвался, и всклоченные, перепачканные кровью волосы разметались по плечам. В глазах плясал бешеный огонь, глядя на который у меня начали подкашиваться ноги.

Рефлекторно я достала из недр декольте носовой платок и потянулась (твою мать, чтоб меня перекосило) промокнуть страдальцу губехи. Блондин шарахнулся от меня, как от прокаженной, а я, будто зачарованная, подалась вслед за ним. Вероятно, со стороны выглядело довольно забавно. Упершись в мое плечо вытянутой рукой, и держа мои руки в недоступной близости от своего лица, Гай пятился назад, словно рак, а когда ему надоело, он выхватил из моих рук тряпицу и отпихнул меня в сторонку.

Нужно было что-то сказать. Жалеть его я не хотела, сам нарвался. Оставалось добить. Пока думала, что вякнуть, меня опередил Гай.

— Если ты дашь ему денег, то это будет, по крайней мере, глупо. Присосется — не оторвешь, — на удивление спокойно сказал мне блондин.

— Значит я дура, потому что дам ему денег, — взвилась я. — Какого черта ты лезешь в чужой карман?

— Я лезу на правах твоего...

— Кого? Ты мне кто, скажи на милость? — я уже орала на всю залу. Народ, постепенно начал переключаться на нас, заинтригованный начавшейся ссорой.

— Защитника..., — процедил сквозь зубы Муррпау.

— Мразь блондинистая, — орал Лэс. — Мало я тебе рожу начистил... ох мало.

На лэсовы вопли уже никто не обращал внимания.

— Не нуждаемся, — окрысилась я.

— Не дури, — на тон выше рявкнул Гаер.

— Да пошел ты...

— Истеричка! — Гай нервно отер кровь с губ и швырнул мне в лицо перепачканный платок. Я стояла с открытым ртом посреди кабака и хлопала глазами. Муррпау, полностью меня игнорируя, развернулся к Лэсу и гаркнул:

— Ты..., — он поднял руку, указывая на своего обидчика.

Я очнулась и бросилась к Гаю.

— Не смей его вызывать. Не позволю, — зашипела я мужчине в лицо.

— А ты кто мне такая, чтобы запрещать? — Гай прибил меня взглядом.

С трудом проглотив комок обиды, я мертвой хваткой вцепилась в камзол блондина.

— Он мне денег должен.

Гай с усилием скривил разбитые губы в кровавой усмешке.

— Значит, ты их потеряла, леди Ониэ. Этот сучий выродок мне ответит за все.

— Умей признавать поражение как мужчина, — я скрипела зубами от злости. — Ты сам нарвался.

— Вот именно, я — мужчина, и ты, женщина, не стой сейчас у меня на пути.

— Я влезу, — сейчас меня просто распирало от ярости. Голова начала кружиться и все плыло перед глазами. — Я направлю свой меч на тебя, так и знай.

— С женщинами не дерусь.

— Придется.

Вдруг Гай схватил меня за талию и крепко прижал к себе.

— Ты уже хоронишь этого сосунка, леди? — усмехнулся мне в лицо Муррпау.

— Я...я...

— А если победит в поединке он? Что тогда? — снова одаривая колючей усмешкой, Гай еще крепче сжал меня. Ребра предательски начали хрустеть, но я, стиснув зубы, терпела.

— Так и быть, поплачу для приличия над твоим хладным телом и... оплачу похороны.

— Тебе одни убытки, как не поверни.

— Именно.

Дуэль наших взглядов затягивалась. Муррпау словно заглядывал мне в душу, ища ответы на свои невысказанные вопросы. А я, кипя от злости и едва перенося синдром длительного сдавливания, держала оборону, и идти на компромисс не собиралась.

— Пусть сучий выкормыш пока живет, но теперь... ты... у меня в долгу, — сдался Гай, продолжая держать меня в тисках своих ручищ.

— Ой, как мы заговорили, благородный ты наш...

Выговориться он мне не дал. Грубо отпихнул от себя, еще раз ненавидяще глянул в сторону притихшего Лэскара и вышел в ночь.

Я ошалело огляделась по сторонам и заорала:

— Концерт окончен, господа! Занавес! — и помчалась вверх по лестнице в свою комнату.

* * *

Переспав с обидой, я немного успокоилась. Утром ко мне ввалился Лэскар и подтвердил свои намерения заполучить меня в качестве своего кредитора, как я поняла, назло всем, а в частности...

— А эту тварь южную, — рыкнул озлобленный парень. — Прибью, так только увижу.

— Лэс, — я решила шантажировать друга. — Даю тебе взаймы с условием: никаких стычек, драк и дуэлей с Муррпау. Хотя бы, пока вы у меня на глазах.

— Онич, ты меня знаешь, — начал увещевать меня друг, — я на рожон не лезу, но ты сама видела этот...

— Он не будет, — я сникла, памятуя угрозу Гая.

— Если полезет, — хмыкнул Лэс, — ты уж не пеняй на меня.

— Договорились, — я подарила парню очаровательнейшую улыбку.

— И еще, — немного оробев, буркнул Лэс. — Ты приглашена на турнир. Каждому участнику финала предоставляется гостевая ложа. Так что готовься, леди.

— Буду при полном параде, обещаю, — уверила я Лэскара и выпроводила того восвояси. У самой дел не впроворот, а тут еще и болельщицей заделаться придется.

Планы нужно было срочно перекраивать и наметывать на живую. Как истинной женщине мне должно пленить взоры, поэтому срочно требовалось приличное платье. Галопом пробежавшись по местным бутикам, я пришла к выводу, что дамы этого мира безнадежно отстали от тенденций современной моды. С этим фактом мириться я наотрез отказывалась и, выспросив адресок лучшего портного Улгавы, бросилась исправлять мое бедственное положение.

Сидя в ателье, я дожидалась своей очереди, слушала местные сплетни, отзывы капризных дам о работе сего заведения и обрастала уверенностью о несостоятельности моих грандиозных планов.

Господин Дронин, склизкий щеголь и педант, выслушав пожелания, а главное условия, выставил меня вон и попросил больше его не беспокоить. Я, повесив голову, вышла из его мастерской и побрела по улице вникуда.

— Госпожа, постойте, — услышала тоненький голосок. Меня догоняла молоденькая девушка-подмастерье господина Дронина, которая присутствовала при нашем разговоре с портняжкой.

— Госпожа, — девушка в стеснении замерла и опустила глаза, не вытерпев моего наглого разглядывания. — Дайте мне шанс, пожалуйста, я много не возьму, только за ткань.

В ответ на ее слова я расплылась в злорадной улыбке, предчувствуя свой триумф.

Девушку звали Амани. Из скомканных объяснений я поняла, что она гнула спину на паршивца Дронина за копейки и мечтала завести свое дело. Хорошим людям надо помогать, и добро к тебе вернется. Так я и поступила.

* * *

Настало утро знаменательного события. Я проснулась ни свет ни заря. Меня покусывал страх. Вдруг Амани не успеет? Но моя великолепная портниха нарисовалась сразу же после завтрака, волоча за собой платье, надежно укутанное от любопытных взоров плотной тканью. К груди девушка, словно реликвию, прижимала потрепанный журнальчик Elle за прошлый месяц. Глядя в ее печальные глаза, я приняла эпохальное решение. Этот несчастный журнал будет моей платой за платье. Амани фортит по-крупному.

Когда я озвучила сию мысль, у девушки подкосились ножки и она, рухнув мне в ноги, начала обливаться слезами счастья.

Облачившись в произведение нашего искусства, изобразив на лице боевой раскрас и соорудив на голове скромную "Бабетта идет на войну", мы облегченно вздохнули.

— Вы такая отважная, леди Ониэ, — Амани восхищенно меня разглядывала, но в глазенках ее стоял страх. — Я бы никогда не осмелилась одеть...ТАКОЕ... платье!

— Подрастешь, заматереешь и еще ни такое оденешь при необходимости, — заверила я девушку.

Амани хихикнула, достала из кармана оригинально выполненный аккуратненький цветок из шелка и воткнула мне в прическу. Когда только успела, чертовка?

Босоножки на шпильке, которые я не решилась выкинуть, оказались весьма кстати, хоть и давили. Я вертелась перед зеркалом, когда в дверь постучали.

— Войдите, — пискнула Амани и скрылась в самом дальнем углу комнаты.

Я медленно обернулась к двери. На пороге с открытым ртом застыл Лэскар. Я торжествующе засияла. Отойдя от первого шока, парень просочился в комнату и плотно закрыл за собой дверь.

— П-повернись-ка, — попросил он. Я, продефилировав у Лэса перед носом, развернулась к нему спиной и застыла к грациозной позе. — М-да, — только и услышала скупой комментарий мужчины.

Лэс присел на стул и задумался.

— Онич, ты уверена, что хочешь пойти на турнир? Там будет такая скука.

— Не поняла? — мое лицо вытянулось от удивления.

— Ну... это... не надо тебе туда ходить..., — промямлил Лэс, глазея на мое декольте.

— Пойду и точка, — отрезала я и надулась, как мышь на крупу.

— Уверена?

— Естественно!

— Тогда я пошел унижаться, — Лэс бросил на меня обвиняющий взгляд и вышел в коридор.

— Эй, — крикнула я парню, но дверь уже закрылась.

Амани выползла из тени. Наши недоуменные взгляды встретились.

— Ты что-нибудь поняла? — спросила у девушки, но та лишь замотала головой, в ее глазах стояли слезы.

— Не реви, — рявкнула на Амани.

— Ему не понравилось, — прошептала портниха и закрыла лицо руками, намереваясь разрыдаться.

— Глупая ты, дуреха, — я надменно улыбнулась, рассматривая свое отражение. — Ему понравилось...даже черезчур.

В коридоре послышались тяжелые шаги. Дверь распахнулась. На пороге стояли уже двое.

— Вот, блондинчик, полюбуйся, — Лэс пропустил вперед лорда Муррпау и зашел за ним следом.

Хмурый Гай стоял посреди комнаты, скрестив руки на груди, и рассматривал меня, словно породистую лошадь на торгах. Его ледяной взгляд заморозил мне задницу, и я начала покрываться пупырышными мурашками.

— Да уж, — одобрением в интонации Гаера и не пахло. — На этот раз я с тобой соглашусь. Может, запрем под замок, и дело с концом?

Парни ухмыльнулись друг другу, словно никогда и не скандалили.

— С меня хватит, — я, на манер Амани, готова была разрыдаться. — Неблагодарные сволочи!

— Голая ...ты бы смотрелась менее... вызывающе, — подвел итог Гай. — Плащ есть?

Амани протянула мужчине полупрозрачную накидку. Гай взял ее, подошел ко мне и накинул на плечи.

— Если прикрыть сраматень, то ... возможно ...

Слезинки предательски начали капать из моих глаз, грозя размазать тушь.

— Мы поедем, — сдался блондин. — Только глаза свои бесстыжие вуалью прикрой.

— Вот и славно. Тогда я не буду вам мешать и откланяюсь, — Лэс, довольный собой, скрылся из виду.

Смиренно согласившись на сопровождение Муррпау, я выиграла первый раунд.

* * *

Пощеголять перед простыми горожанами мне не довелось. Гай умудрился спешно раздобыть крытую карету, запихнул меня туда поглубже и шторки прикрыл. Но я была уверена, что самое интересное ждет меня впереди.

Ристалище располагалось на берегу озера за городом. Толпы люда стекались к нему со всех сторон, но мы как VIP персоны были пропущены вне очереди. Припарковавшись в специально отведенном для нас месте, мы ступили на трибуну. Я повисла на руке Гая и, полностью отдаваясь на его попечение, молча и гордо, понесла себя в народ. Как и было обещано Лэсом, для нас имелась персональная ложа в первом ряду. Мы разместились в мягких креслах, и я принялась рассматривать собравшихся.

— Не нужно так откровенно пялиться на людей, — шепнул мне Муррпау и собственнически водрузил свою руку поверх моей.

— Отвечаю взаимностью, — огрызнулась я, ловя на себе голодные мужские и ненавидящие женские взгляды. Насладившись чрезмерным вниманием к собственной персоне, я начала замечать, что лорд Муррпау тоже пользовался успехом, причем у обоих полов одновременно. Но взгляды эти были радикально противоположные тем, что достались мне.

Как назло Гай выглядел безупречно. Следы побоев чудесным образом испарились с его лица (к ведуну, наверное, сбегал, хлыщ). Одет был элегантно, но без пафоса, так, как он любил. В общем и целом, смотрелись мы вместе неплохо.

Затрубили горны, призывая рыцарей к турниру. Взметнулись ввысь разноцветные знамена, гербы и другие персональные атрибуты участников. Герольды-администраторы выступили с пафосной речью, представляя каждого рыцаря зрителям, и шоу началось. Лэса в защитном шлеме я узнала благодаря красавице Изергиль. Герб парня отличался лаконичностью: черный щит и черный флаг. Не хватало только черепа и пары костей в довесок. Может подкинуть ему идею?

— В мою бытность турнир выглядел ярче и мм... внушительнее, — заметил грузного вида джентльмен из соседней ложи, обращаясь к восседавшей рядом с ним даме неопределенного возраста, молоденькой нимфетке и двум юнцам, увлеченно рассматривающим парад участников.

— Папенька, наш кузен весьма неплохо смотрится, не находите? — защебетала девица, бросая томные взгляды на молодого рыцаря на гнедом жеребце, который в свою очередь смотрел немного левее, совершенно не замечая воздыхающий по нему объект.

— При старом короле Нарате рыцарской чести уделялось более достойное внимание, — продолжал возмущаться отец семейства.

— Помилуй, дорогой, война на носу, — вставила свое весомое слово матрона. — Будет тебе.

— Когда я блистал на Хору, — гордо хмыкнув, мужчина, потрепал подрастающее поколение по головам. Мальчишки лишь печально вздохнули. Вероятно, проповедь отца была им не вновь, — каждому рыцарю был отдельный почет и уважение. А сейчас не разберешь где кто.

— А какие места вы занимали, уважаемый? — я отодвинула легкий прозрачный занавес, иллюзорно отделяющий нас с Гаем от соседней ложи, и уставилась на ворчливого старика в упор.

Ответом мне последовало дружное молчание соседствующей стороны, приправленное полной конфузией оратора.

— Извините ее, господа, у дамы переизбыток эмоций от увиденного, — Гай одарил меня многозначительным взглядом и опустил зыбкую стену, лишая меня возможности влиться в местный бомонд.

— Точно не первое, — громко подытожила я, слыша, как охает мамаша и ржут неблагодарные отпрыски. Мельком бросив взгляд на Муррпау и получив порцию незабываемого удовольствия, я погрузилась в созерцание мероприятия.

В финале участники должны были пройти три этапа: бой на тяжелых мечах, выездка и сшибка на копьях. Банально, однако. Оказывается, все самое интересное было на предыдущих этапах: там тебе и кулачные бои, и фехтование, и реконструкция настоящего сражения. Нам же оставалось довольствоваться тем, что есть.

В финал вышли десять рыцарей. Все один другого краше, прям глаза разбегались. Но я решила не предавать друга и отсекла из поля зрения всех, кроме одного.

Два первых тура Лэскар прошел играючи и оказался в тройке лидеров. Мечик у пари был что надо, а Изергиль убила всех своей грацией наповал. А вот третье, решающее состязание начало вызывать у меня нервный тик. Увесистые пики, хоть и имели тупой наконечник, но выглядели крайне устрашающе. Крепкие железные латы у рыцарей отсутствовали: лишь шлем, плотный кожаный доспех на груди и пламенное сердце на растопашку.

По традиции каждый рыцарь должен был последнее сражение посвятить своей Даме. Вот тут началось веселье. Когда всадники выстроились в ряд, я резко встала и сбросила с плеч ненужную деталь, то бишь накидку. Гай прикрыл ладонью глаза и матюкнулся.

Первым из рыцарей ко мне рванул Лэс. Он протянул мне на копье ленту со своей символикой и зашипел Гаеру:

— Ты какого беса, блондин, тут бархат мнешь на табуретке? Господам-рыцарям уже неудобно в седлах сидеть, их бы пожалел хоть.

Муррпау лишь широко улыбнулся и развел руками.

— Дурак, — я перевесилась через парапет и приняла знак Лэса, продемонстрировав всем свои самые потаенные места полностью. — Это отвлекающий маневр, чисто из меркантильных интересов, дорогой.

Лэс лишь ругнулся и ускакал.

Вслед за ним потянулись остальные. Паре женатиков пришлось довольствоваться лишь любованием моих едва прикрытых прелестей, именно они неприлично медленно проезжали мимо нашей ложи. Остальным посчастливилось еще раз увидеть мой наклон. Я никому не отказывала в счастье посвятить мне свое выступление и насобирала семь лент. Разложив их веером на перильце ложа, я довольная уселась на место. Лишь один рыцарь не почтил меня своим вниманием. Он гордо заявил, что посвящает свой бой нареченной невесте, которая не смогла прибыть на турнир. Я его сразу зауважала и разделила свои пристрастия пополам.

— Неплохой комплектик, — процедил сквозь зубы Гаер.

— Завидуешь? — сияя, словно Путеводная Звезда, я, наконец, обратила внимание на своего спутника.

— Нет, скорблю, — настроение Гая было каким-то неопределенным. — Теперь не только день, но и вечер потерян безвозвратно.

— Хм, — я веселилась и мне не хотелось разгадывать намеки некоторых.

— Отбиваться от кобелей придется на балу, — выдержав паузу, выдал блондин.

"На балу" — стало решающим аргументом. Ура! Вот потешусь.

— Не без этого, — хмыкнула я и переключилась на соревновательный процесс.

Оба моих фаворита лидировали, ловко выбивая соперников из седла. Но благодаря методу естественного отбора их осталось лишь двое. Чаша весов качнулась со скрипом в сторону Черного. Финальную сшибку откладывали. Я нервно ерзала и жевала платок.

— Ну что они так тянут? — начала возмущаться вслух.

— Нравится мне соперник нашего сучонка, — интригующе шепнул Гай.

— Лэс круче, спорим? — ну кто меня дернул за язык.

— Легко, — снисходительно изрек Муррпау.

— На деньги?

— Примитивно, лучше на что-нибудь более существенное.

— Что за детский сад? — вспылила я. — Давай на деньги.

— Сдается мне, последние твои монеты ушли на ...это...феерическое одеяние, — съязвил блондин. — Лично я в деньгах не нуждаюсь, а тебе, чувствую, расплачиваться будет нечем.

Соперники вышли на старт. Я опрометчиво пропустила монолог Гая мимо ушей, мы пожали друг другу руки, и мой поганый рот ляпнул согласие.

Зазвучал сигнал. Рыцари подняли коней на дыбы, красуясь перед толпой, и пустились вскачь. Я так расчувствовалась, что схватила блондина за руку и начала протыкать ее своими острыми ногтями. И когда я, не веря своим глазам, вскочила с места и заорала во весь голос: — Твою мать, Лэс!

Лишь тогда я услышала звонкий смех Муррпау у себя за спиной:

— В чистую, ха... оба... и ты, и этот сосунок!

На полпути у Лэса порвалась подпруга и он, завалившись на бок, рухнул на землю, поднимая пыль столбом. Он так и не скрестил копья с соперником, а я-то наивная размечталась, как буду придумывать подлость для Гая в уплату долга.

— Почетная дисквалификация! — озвучил герольд.

— Может, хоть взнос вернут? — я с надеждой уставилась на повеселевшего блондина.

— Может, вернут, может, не вернут... Что Оганесу в голову взбредет, то и будет.

— Куда смотрит король?! — бурчала я себе под нос.

— Король смотрит на вожделенный кубок Хора. Теперь он смело может отправляться в армию, а не гнить в застенках дворца.

— Что? — я взбрыкнула. — Соперник Лэса, сам король?

— Ну да, а ты не знала? — деланно удивился блондин. — Ох, как неловко вышло, простите леди. Но уговор, есть уговор.

— Это все подстроено!

— Ори потише, — шикнул Гай.

— Это все подстроено, — зашептала я, тряся конечность блондина в порыве чувств.

Гай аккуратно высвободил руку и добил меня пленительной улыбкой.

— Все возможно, но факт, остается фактом, леди Ониэ, теперь ты мне должна вдвойне.

* * *

На церемонию награждения было противно смотреть. Король, ранее скрывавшийся под чужим гербом, соизволил снять шлем и предстать перед ликующими трибунами. Те его благополучно опознали и начали скандировать с утроенной силой. Рассматривая молоденького самодержца, я тихо давилась яростью. Еще один блондин, мать его, подставил мне подножку. Лэс, почему-то, не бился головой оземь, а лишь мирно сносил причитающиеся ему порции благосклонности зрителей, блистая равнодушием к моменту.

Официальная часть мероприятия плавно потекла в сторону загородной резиденции монаршей особы. Высший свет стягивался к пристани, где их поджидали гондолы. Водный транспорт отчаливал на остров Нередия посередь мореобразного озерца под названием Лойатта. Для простого люда выкатили бочки с элем и вином прямо на берег в непосредственной близости от ристалища.

— Вопрос о посещении замка Нередии решен окончательно? — на всякий случай поинтересовался блондин, следуя за мной по пятам к приглянувшейся мне лодочке с приятным молоденьким гондольером.

— Апелляцию подавать бессмысленно, — я уже принимала любезно протянутую мне руку помощи и отвечала улыбкой зардевшемуся лодочнику.

Сомнения, которые роились в душе, отпали сами собой, когда я увидела "дом" на озере. Отвесный скалистый изумрудно-платиновый берег Нередии плавно сливался с крепостной стеной, выполненной белым камнем. Пирса не было. Лишь огромный зев поднятой решетки служившей воротами, призывно манил нырнуть под нависшую скалу. Гондолы одна за другой медленно вплывали в освещенный тоннель. Проплыв под высоким сводом пещеры, лодки с гостями устремлялись к пристани, которая веером раскрывалась под открытым вечерним небом. Над ней во всем своем великолепии возвышался роскошный белый замок. Окруженный неприступными скалами, он словно драгоценная жемчужина в раковине, блистал и переливался перламутром в лучах заходящего солнца. Освещенный многочисленными разноцветными огнями, дворец приглашал окунуться в роскошь его залов. Сойдя на мощеную красным камнем набережную, я застыла, покоренная монументальной красотой.

— Поразительные отличия, — выдохнула я.

— Смотря с чем сравнивать, — буркнул Муррпау, увлекая меня к парадной лестнице, ведущей в Белый Замок.

— Улгава просто замарашка, — выдохнула я, пялясь на дворец.

— Хм..., — блондин пренебрежительно скривился.

Я не стала вступать в дебаты и последовала за своим кавалером. Широкая мраморная конструкция могла запросто поспорить с Лестницей в Небо. Грациозно одолев полпути, я начала задыхаться и беспардонно виснуть на руке Гая всей своей массой. К концу вознесения язык мой висел на плече, а по спине предательски скалывались капельки пота.

— Изуверы, садисты, палачи, — бубнила я, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. — Чтоб я еще раз, да ни за что! Лифты для таких случаев иметь надо!

Блондин бодрячком стоял рядом, одаривая меня снисходительной полуулыбкой. Были бы силы, вмазала б промеж глаз, чтоб не лыбился.

Итак, бал. Предполагалось, что сие мероприятие несло развлекательную нагрузку. Вступая в светскую жизнь Лании, я поняла, как жестоко ошибалась. Чванливые вельможи и чопорные дамы, рассредоточившись вдоль фуршетных столов, пытались урвать кусок по— жирнее и между делом перемыть косточки друзьям и недругам в особенности, не пропустив в этом списке ни единой души. Оркестр, притаившийся в бельэтаже, играл странную заунывную музыку. Молодежь пыталась изобразить замысловатые па на танцполе. Участники турнира, как виновники торжества, расположились за столом в глубине залы и принимали нескончаемые поздравления. Во главе этого сборища восседал юный король со свитою и отчаянно скучал.

Мимо пронесся гарсон с подносом, на котором я узрела бокалы с игристым наполнением. Уныло проводив его взглядом, я вздохнула со всей грустью, на которую сейчас была способна.

— Стой здесь, — шепнул мне на ухо Муррпау и скрылся из виду, предварительно определив место моего пребывания в самом дальнем и темном углу зала.

Расправив плечи, напустив на себя скучающую надменность и включив "перископ", я принялась высматривать в толпе собравшихся знакомые лица, то есть Лэса. Пока искала одного, наткнулась на другого. Кузен соседей по трибуне выхватил мой блуждающий по залу взгляд и двинулся в атаку. Отступать было некуда.

— Леди, я восхищен вашей красотой. Вы — Богиня, — влажная рука парня цепко ухватила мою несчастную конечность, а его губы припали в лобызании к кончикам пальцев.

— И вам мне хворать, милейший, — вытянуть руку из капкана не получалось.

— Разрешите представиться, — рыцарек отлепился от моей руки и плотоядно облизнул губы, шаря взглядом по выпуклостям моего тела.

— Первый с конца списка, — Гай появился вовремя. Неудачливый кавалер, одарил унылым взором блондина, сравнил свои анатомические особенности с увиденными и спешно оставил нас одних.

— Действительно, первый, — Гай протянул мне бокал вина и что-то издали напоминающее канапе. Заметив мой удивленный взгляд, добавил: — Первый кобель ликвидирован.

— Перестань так выражаться, а то чувствую себя собакой женского пола, — я кокетливо улыбнулась и, чокнувшись с Муррпау, отпила из бокала. Вино оказалось весьма достойным, а закуска — странной на вкус, что выразительно отразилось на моем лице.

— Какие первые впечатления? — поинтересовался Гай.

— Предсказуемо и... скучно. Только не говори, что предупреждал. Кстати, где Лэс?

— Этот неудачник сидит по правую руку от короля и вкушает плоды чужой славы, — поморщился Муррпау.

— Так пошли, поставим его на место, — я подхватила Гая под руку и мы двинулись по направлению к главному столу.

Все видели, как мы шли, и это наполняло меня вдохновением. Пустой бокал сменился полным, поднимая мне настроение.

Завидев нас, Лэскар поспешил навстречу. Удрученным он не выглядел. Сиял словно начищенный медный таз. Все слова презрения остались несказанными, даже у Гаера. Лэс подвел нас к королю и представил. Зависнув в неловком поклоне, я изучала Этана вблизи и осознавала, что парень приятен и совершенно лишен надменности, присущей птицам такого полета. Нас пригласили за стол. Королям не отказывают, поэтому пришлось располагаться под натиском любопытных взглядов трапезничающих. Я помалкивала, ковыряя вилкой фарфор. Гаер увлеченно беседовал с дамой, сидящей рядом с ним, а я скучала.

Оркестр, выдавив из себя последнюю нудную ноту, взорвался зажигательной полькой. Мужчины начали подниматься из-за стола, и я почувствовала панику.

— Леди Ониэ, позвольте, — спас положение Гай, опередив остальных желающих.

— Аллилуйя, — пискнула я, подавая руку спасителю. — Я тебе отдавлю ноги, так и знай.

— Посмотрим, — шепнул Муррпау и, крепко прижимая меня к себе, увлек в пляс.

Он танцевал как бог. А я летела, ведомая его крепкой рукой и искрилась душой. Вечность, вот время которое я бы хотела провести именно так, не думая, не переживая, а лишь глядя в эти глаза. Разве такое бывает?

Музыка стихла. Потом заиграла вновь, унося пары, кружащие вокруг нас в вихрь нового танца. А мы стояли, не слыша мелодии, мы наслаждались стуком наших сердец.

— Эй, блондинчик, смена караула, — заорал Лэс, выхватывая мое податливое тельце из рук Гая.

Муррпау выпустил меня, манерно поклонился и отошел, уступая Лэсу.

Парень тряхнул меня разок другой, водружая ускользающий рассудок на место, и повел по залу в веселом водовороте танца.

— Почему... не рвешь... на голове... волосы? — еле успевая в такт, наконец, высказалась я.

— Иное поражение слаще победы, милая, — подмигнул мне Лэс. — Развлекайся, пока есть возможность.

Следующим был король. Танец нам достался менее динамичный, поэтому мне выпала отличная возможность завести выгодное знакомство.

— Леди Ониэ, вы очаровали весь двор, — сдержанный комплемент Этана пришелся мне по вкусу. — Жаль, что времена выпали суровые, но я буду рад видеть Вас в числе моих гостей на свадебном пиру.

— Ваше Величество, можно Вам задать вопрос?

Этан открыто, по-мальчишески улыбнулся.

— Всегда рад общению с человеком, который не боится задавать вопросы королям.

"Приятно, когда тебя считают человеком, а не собакой женского рода". Этан вызывал неподдельное уважение все больше и больше.

— Почему ваша невеста не прибыла на турнир? В вашем Посвящении было столько печали и грусти.

— Вы правы, леди, моя нареченная задержалась в пути и, к сожалению, до сих пор о ней нет вестей, — с тоской поведал мне король. Он на миг ответ взгляд, а потом снова прямо и открыто посмотрел мне в глаза. Очень радовало, что его взгляд не опускался ниже.

— Я сочувствую Вам. Как ее зовут?

— Лакира, царевна Хамуна. Уверен, при встрече Вы проникнитесь взаимной симпатией, — Этан тяжело вздохнул. Я почувствовала боль, которой было наполнено его юное сердечко. Он любил ее.

Танец был окончен. Этан повел меня к столу.

— Ваши кавалеры — занятные и неординарные личности, леди, — Этан улыбнулся мне снова. — Черный Рыцарь сильный соперник. Мне повезло, что с ним приключился конфуз, иначе я был бы бит.

Такое откровенное признание делало молодому королю честь.

— Вы достойные друг друга воины, сир, — легкий реверанс, наконец, получился удачным. — Скажу вам честно, мои симпатии частично были отданы и Вам.

Я удостоилась поклона короля. Народ за столом начал громко шептаться.

— Скажите, леди Ониэ, — Этан напустил на себя показное веселье, — имя вашего портного. Дамы умирают от любопытства, но стесняются спросить. Приходится королю выполнять прихоти женщин двора. Раскройте им секрет.

И вот настал момент, который я хотела подарить одной юной особе. Звездный час Амани, из-за которого я решилась-таки пойти на этот злополучный бал.

Туалеты дам высшего света Улгавы были отягощены тяжелой набивной тканью и пестрели аляповатым и вычурным золотым шитьем. Фасоны уродовали фигуры и мешали раскованно двигаться. Цвета нарядов не отличались разнообразием, что превращало женскую половину в одно мрачное расплывчатое пятно.

Мое нежно желтое шелковое платье, покрытое голубой летящей органзой играло цветом, превращая наряд в изумруд. Жесткий лиф подчеркивал достоинства, а слишком откровенное декольте сводило с ума представителей сильного пола. Тонкие бретели красиво переплетались на полностью открытой спине. Бедра обтянутые тонкой тканью притягивали взгляды. Сложный крой юбки искрящимися волнами спускался к полу, оставляя мне свободу движения. В общем, ничего сверхестественного для меня привело к полной деморализации общественности.

Дамы потянулись ко мне стройными рядами, наступив на горло гордости. Я честно старалась отработать стоимость наряда, расхваливая способности и таланты моей подопечной, и устала немыслимо. Когда поток страждущих иссяк, принялась искать своих кавалеров. Лэс общался с королем, а Гай, этот предатель, этот петух в курятнике, охмурял самых симпатичных девиц, которые толпились стайкой вокруг него.

Потанцевав всем назло с несколькими самыми достойными из представленных индивидов мужского пола, я, сославшись на усталость, вышмыгнула в сад, забилась в самый укромный уголок и присела на лавочку, мечтая снять с ног "испанские сапоги".

Ночное небо притягивало взор и, любуясь им, я забыла о времени. Приевшись одиночеством, решила вернуться. Поднялась на ноги и, как подкошенная, рухнула обратно на скамейку. Слезы предательски закапали из глаз. Идти я не могла. Сняв босоножки, уставилась на распухшие ноги и начала жалеть себя с большим рвением.

Мое хлюпанье заглушили залпы фейерверка, озарившего разноцветными огнями ночное небо над Белым Замком. Гости высыпали на террасы любоваться зрелищем, а я притихла в саду, стараясь не привлекать к себе ненужного внимания.

— Ониэ, — услышала знакомый голос. — Отзовись, где ты?

Я упорно молчала, давясь обидой.

— Ониэ! — звук голоса начал удаляться. Я облегченно вздохнула, но почему-то снова захотелось разреветься.

— А..., вот ты где, — Гай вынырнул из-за моей спины, жутко меня напугав. — Почему в одиночестве?

— Ты еще спрашиваешь? — зашипела я в ответ.

— Не понял? — удивился блондин и, желая присесть рядом, наткнулся на мою обувь. — А это что? — он взял в руки босоножки.

— Отдай, — завопила я.

— Что случилось? Почему мне не сказала? — начал допрос с пристрастьем Муррпау.

— Вы были слишком заняты, — я, гордо задрав подбородок, отвернулась от мужчины.

— Ониэ — ты как ребенок, — Гай покачал головой, сунул мне обувь в руки и подхватил меня на руки.

— Не надо, отпусти, — начала вырываться я.

— Ты хочешь идти босиком через бальный зал и спускаться по лестнице? — тон его был серьезным, но глаза смеялись, и я растаяла, прижавшись к широкой груди. — Вот с этого и надо было начинать, — подытожил Гай и понес меня в замок.

— Давай через террасу, — руководить процессом было приятно. — Не хочу голыми пятками бить по лицам толпы.

Гай засмеялся и свернул в указанном мной направлении.

Глава 31. Не пойман — не кайф!

Гордые спят в одиночестве.

Владимир Борисов

Долина Эха.

Трое ехали по ночному тракту, удаляясь от города. Куда теперь вела их дорога, никто из них сказать не мог, поэтому все молчали. Судьба жестоко посмеялась над двумя девушками, бросившими вызов предначертанному. Мечты рушились на глазах, не успев стать явью. Казалось, еще мгновение, еще одна бессонная ночь, и все о чем, мечталось — исполнится. Но у кого то, более могущественного и злопамятного, оказались совершенно иные планы на их счет.

Глядя на царевну, трясущуюся от пережитого кошмара и до сих пор едва воспринимающую реальность, Свея проклинала тот час, когда они решились на побег. Глупые девчонки, бредящие романтикой, ввязались в непосильное для них странствие и загубили жизни людей, отважившихся сопровождать взбалмошных особ, забывших о том, что они всего лишь слабые женщины.

Высушенные изнутри тела, лица, покрытые черными пятнами тления, ужас, что застыл на них мертвенной маской, стояли перед глазами леди Одерты навязчивым видением. Стоило ей прикрыть глаза, и она видела саму смерть, что крушащей дланью тронула тех, кого не стоило жалеть. "Как может человек творить ТАКОЕ"? Она не хотела думать о том, что же учинил их спаситель с теми, кто остался в долине. Она лишь слышала нечеловеческий вой и вопли, приносимые ветром. Как нужно умирать, чтобы суть твоя могла изрыгнуть такое отчаяние и обреченность в последнем крике, что слетает с твоих губ? Их было много, но он вернулся быстро. Слишком быстро, чтобы она успела впитать тот ужас, что принес ей ветер. Он вел второго коня для царевны, помог привести ее в чувства и усадить в седло, повел их в сторону от той бойни, что устроил в долине. Он повел их прочь от города, который должен был укрыть их под своей защитой. И он молчал. Никогда не забыть ей тот взгляд, что оставил он на ней, никогда.

— Вам нельзя в Эсхер, — словно читая ее мысли, вдруг произнес их спаситель. — На вас открыта охота.

Девушка медленно обернулась и затравленно посмотрела на мужчину. Ей было страшно, но чего или кого боялась больше, сейчас она понять не могла.

— Но кто? Мы слишком далеко от дома, что бы нас успели так быстро нагнать? — Свея недоумевала. — Подручные того, кто хотел бы вернуть нас домой не стали бы убивать своих. Всего лишь приказ, и ни какой крови.

— Окэна... Орум Окэна, говорит ли что-нибудь Вам это имя, леди? — поинтересовался загадочный молодой человек.

— Довольно известная личность, сударь, но какой ему интерес? — Свея озадачилась серьезно. Опальный герцог Второго Дома Лании, вступивший в игру на своем поле, означал лишь серьезные неприятности и ничего хорошего.

— Это достоверная информация, сударь? — решила уточнить леди Одерта, не веря в причастность этой фигуры.

— Когда боль невыносима, люди стараются не врать, — уверил девушку мужчина, и отчего-то она знала, что это именно так. — Ваша спутница — царевна Лакира, а вы — леди Одерта, компаньонка ее высочества. Направляетесь в Ланию ко двору. Цель визита — замужество вашей впечатлительной подопечной.

— Действительно не врут, — Свея как-то вся сникла, вздохнула и, окинув заинтересовано-опасливым взглядом странного попутчика, добавила: — Зовите меня Свея, сударь.

Мужчина направил своего коня ближе к девушке и взял ее руку в свою. Кончики пальцев Свеи невольно дернулись. Девушка не могла понять холодно ей или жарко, когда его губы коснулись кожи.

— Эмориган к вашим услугам отважная леди Свея, — он поднял голову и взглянул на девушку. Сейчас в его глазах светился юношеский задор и благожелательность, такая искренняя, что леди Одерта укорила себя за буйно разыгравшееся воображение, рисовавшее ей страшные образы ее спасителя.

— Предпочтительнее Риго, — улыбнулся молодой человек. — Я рад, что успел вовремя, леди Свея.

— А мы-то как рады, — зашептала та в ответ, опуская глаза и пряча довольную улыбку.

— Вы оказались в затруднительном положении, — Эмориган, стараясь отвлечь девушку разговором, волей-неволей затронул тему, которая напрашивалась на обсуждение первой. — Считаю, ночевку в лесу для вас самой безопасной в настоящий момент.

Свея молчала. Она страшилась одной лишь мысли о том, что мужчина, выполнив долг чести, оставит их одних и продолжит свой путь. Он совершенно не походил на праздно шатающегося рыцаря дорог, и тем самым напрашивался вывод, что нечаянное знакомство ему абсолютно некстати.

— Риго, сударь, — выдавила из себя леди Одерта. — Мы безмерно благодарны Вам за участие в нашей судьбе.

Девушка печально взглянула на отрешенную Лакиру и продолжила:

— Мы не лучшая компания...

— Леди..., — возмутился спаситель.

— Постойте, Риго, — остановила его Свея. — Не перебивайте меня, пожалуйста. На нашей совести уже слишком много смертей. Нам лучше принять участь пленниц. Наша доля не будет печальной. Вероятно, мы... вернее она, — девушка кивнула в сторону царевны, — послужит знатным козырем в чьей-то игре, но это все же лучше, чем погибнуть в этих землях. Я не могу допустить такого исхода. А Вас, Риго, не смею задерживать. Мы переночуем в лесу, как вы советуете, а потом сдадимся преследователям. Так будет лучше для всех. Спасибо вам за все, сударь, я искренне желаю вам удачи.

— Ваш душещипательный монолог, — странник иронично улыбнулся и приблизился к Свее вплотную, выхватывая смятение на лице девушки, цепким взглядом, — должен, по Вашему замыслу, возыметь на меня действие?

Леди Одерта вздрогнула. Растерянность расползалась по телу липкой массой, давя остатки решимости. Гулким эхом в голове пролетело предостережение, сердце сжалось в комочек, возникло нестерпимое желание убежать, скрыться, спрятаться от его глаз. Теперь она знала, почему, хоронясь за учтивостью, она пыталась скрыть истинную причину, побудившую ее принять решение сдаться врагу. Свея интуитивно чувствовала, она ощущала всем своим существом, что встреча с этим прекрасным демоном может обрести более зловещие последствия, чем плен. Опасность, исходящая от мужчины, пропитала воздух.

— Не бойтесь меня, Свея, — зашелестел, словно весенний лес, голос Риго. — У меня нет причин желать Вам зла.

— Зло? — леди Одерта, наконец, поняла кто он. Он — Тьма. Девушка взглянула в черноту его взгляда, ища подтверждения, но почему-то его не нашла. — Но...

Вдруг ей стало страшно. За себя, за Лакиру, за будущее. Жуткие картинки замелькали у нее перед глазами: плен, позор, смерть, презрение и унижение. От водоворота мыслей закружилась голова, и лишь уверенный взгляд странника вырвал девушку из этого безумия. Захотелось упасть в ноги спасителю, вцепиться в его высокие сапоги и, призрев унижение, молить о помощи. Ради Лакиры, ради себя. Пусть Тьма! Но тьма, закрывающая их от более страшной участи... Участи потерять Честь и Достоинство. Ее уверенность роста с каждой секундой, что она смотрела на него. Возвращался рассудок и осознание безопасности рядом с ним. Свея улыбнулась Риго и опустила взгляд.

— Я больше не буду Вас бояться, сударь, — тихо сказала девушка.

— Я доволен этим, — Риго пришпорил коня. — Пора отдохнуть.

* * *

Хамун, ст.Рамита, дворец Дупу.

— Пушт, скажи мне, — Аста нервно расхаживала по своим покоям, тиская в руках стилет. — Почему... Я... Должна? Почему?

Пантера, вольготно развалившись на царственном ложе, ухмылялась в усы, следя за взбешенной женщиной. Ее глухое довольное урчание заполнило комнату и обволокло Асту пушистым коконом. Рвущаяся наружу ярость медленно сворачивалась в клубок и засыпала. Захотелось присесть и закрыть глаза.

— Перестань немедленно! — женщина очнулась и встряхнула головой, отгоняя наваждение.

— Мррр... Глупая ты... глупая, — тянула нараспев кошка. — Не можешь успокоиться сама, дай помочь другим.

— Не стоит, — отмахнулась Аста. — Я спокойна как... как..., — она подошла к столу и со всей силы, что у нее сейчас осталась, вогнала нож в дерево. — Как...

— Да, я вижу, — ухмыльнулся Зверь. — Мне ли тебя учить, как нужно поступать с упрямыми мужчинами? Мррр... Сходи к нему ночью, погладь по шерстке и он опять станет ручным.

— Я не хочу его тела, — Аста с вызовом уставилась в оконную даль.

Кошка уже смеялась в голос.

— Кому я вру? — Аста закрыла глаза. — Хочу, но... еще я хочу его всего.

— Так начни с самого простого, — пантера спрыгнула с кровати, грациозно потянулась, распуская нити ковра острыми когтями, и потекла к двери.

— Я приползу к нему как блудливая шлюха, — Аста без сил опустилась в кресло и закрыла краснеющее лицо руками. Пантера на миг замерла. Кончик ее хвоста нервозно дернулся.

— Не тяни, иди сегодня ночью, — слова мягко коснулись царицы. — Пока другие тебя не опередили, — последняя фраза ударила, словно хлыстом, и кошка растворилась во тьме коридора.

* * *

Дворец Дупу засыпал. Медленно гасли огни в окнах. Усердная прислуга спешила на нижние этажи. Стражники, завершив вечерний обход, ждали тишины, чтобы украсть час сна. И лишь в Старой Башне, как всегда, горел свет.

Хрупкая фигурка, закутанная в плащ, торопилась, летя по сумрачным коридорам дворца. Она жалась к стенам, пряталась в тени, но неуклонно приближалась к башне. Когда до цели осталось немного, девушка остановилась и прислушалась, потом быстро метнулась в темную нишу, скрываясь из вида и растворяясь в ночи. Две Тени прошли мимо. Занятые разговором, они не заметили, как маленькое черное существо, промелькнуло на лестнице и устремилось вверх. Туда, где предавался грусти их господин. Они не увидели, как невидимая их взгляду тварь, гибко ввинтилась в щель приоткрытой двери и притаилась в углу опочивальни Серого Лорда, пряча свое крохотное тело в тени очага.

Лойтар сидел в огромном кресле напротив камина, гипнотизировал огонь и размышлял. Тяжесть сдавливала грудь. Он на долгое время забыл, что значит чувствовать, и теперь, когда решился вернуться к жизни, эта боль разрывала его сердце надвое. Сон не шел, вино не помогало. Оно лишь разжигало пламя, полыхающее в нем с еще большей силой. Серый Лорд устал и хотел забытья. Мужчина швырнул бутылку с остатками вина в очаг. Пламя облизало осколки и удовлетворенно вспыхнуло с новой силой. Лорд тяжело поднялся, содрал с себя одежду и рухнул на постель.

"Я исполню твое желание, господин" — и маленький котенок, цвета самой мрачной ночи, начал свою Песнь.

Мой котик, подойди, ложись ко мне на грудь,

Но когти убери сначала.

Хочу в глазах твоих красивых потонуть -

В агатах с отблеском металла.

Темное существо медленно направлялось к Лорду, окутывая пеленой своих чар, уставшего мага. Мягкие лапы ступали бесшумно, гибкое тело скользило незримо в чарующем танце магии.

Как я люблю тебя ласкать, когда ко мне

Пушистой привалясь щекою,

Ты, электрический зверек мой, в тишине

Мурлычешь под моей рукою.

Она была уже близко. Терпкость выпитого им вина ударила в нос. Запахи его тела обдали томным желанием. Она скользнула по нему всем телом и прижалась к широкой груди. Глаза мага сомкнулись, а руки ощутили шелк волос и жар податливой плоти.

Ты как мой муж. Его упорный взгляд -

Похож на твой, мой добрый котик:

Холодный, пристальный, пронзающий, как дротик.

И соблазнительный, опасный аромат

Исходит, как дурман, ни с чем другим не схожий,

От смуглой и блестящей кожи. 28

Забытье пришло яркое и волнующее, и он был этому рад.

* * *

Аста стояла у двери и не могла оторвать взгляда от тела женщины, занявшей ее место. В игре свечных бликов ее хрупкая фигура отливала бронзой. Чеканные рельефы стройных ножек обвивали мужчину распутной бесстыжестью. Ее полная безупречная грудь соприкасалась с его и вздымалась в такт мерному дыханию воина. Облако длинных черных волос окутало их тела, спрятало его удовлетворенную наготу и ее жадную руку, покоящуюся в тепле плоти. Их лица тронула усталость и беспечная нега.

Как они с ней были похожи. Фигура, волосы, порода. Но она, та, что лежала в объятьях ЕЁ мужчины, была женщиной, а Аста — всего лишь жалкой пародией, не умеющей любить. Девушка тихо прикрыла дверь и бросилась прочь, отпуская последние надежды на счастье.

Утром, когда рассвет только тронул небо первым зыбким отблеском, царица отправила слугу к Серому Лорду. Мальчик протянул сонному воину свиток и быстро поспешил прочь.

Лойтар, не смотря на ранний подъем, чувствовал себя превосходно. Ему, наконец, удалось отдохнуть. Мышцы налились силой, а голова остыла. Не гадая о причинах столь странного поведения царицы, он быстро сорвал печать и взглянул на послание. В нем было лишь одно слово, выведенное красивым и уверенным почерком Асты: "Уходи".

Маг медленно сжал в кулаке свиток и тот вспыхнул, занимаясь голубым пламенем. Лишь хлопья сизого пепла остались на ладони. Лойтар печально взглянул на эту горстку и стряхнул ее на пол.

— Ты оказалась сильнее меня, женщина, — произнес маг и кликнул своих Теней.

Светило медленно ползло к зениту, когда Серый Лорд и его преданные воины навсегда покидали Замок Дупу, направляясь на Восток.

Глава 32. Перед злоупотреблением — охладить!

Что ж это за пьянка, если на следующий день не стыдно!?

NN

Жизнь прекрасна, удивительна, если выпить предварительно.

NN

ОНИКС

Гондола уносила нас прочь от высшего света, а я ничуть не жалела. Закат был прекрасен. Утомленное алое солнце прощалось, медленно ныряя с водную гладь озера за горизонтом. Две луны, словно нежные влюбленные на прогулке, уже обозначились на небе, отливая серебром. Малая красавица сегодня была юна. Ее тоненький серп обвивал мощное тело Старшего, завораживая окончательно. Это было так волшебно, что у меня навернулись слезы. Муррпау расчувствовался необычайно и, прикинувшись амнизированным, по-хозяйски обнимал меня за озябшие голые плечи и довольно молчал на "Луны". Романтический вояж закончился на первой колдобине, пойманной нашей каретой. Мой лирический настрой резко сменился жаждой веселья и куража, поэтому, как только мы въехали на постоялый двор, я, забыв про усталость задних конечностей, бросилась в свою комнату менять имидж. Моя возня с переодеваниями длилась, по меркам Муррпау, довольно долго, и он, не распознав моих скрытых намерений на продолжение вечера, удалился к себе.

Когда я, полная боевого настроя, вырядившись с кожаные обтягивающие брючки, рубаху мужского кроя и жакетик, нарисовалась перед суетящимся Жуем и потребовала явить мне моего кавалера, тот лишь развел руками, кивнул ввысь второго этажа и умчался обслуживать многочисленных клиентов, забивших все места его заведения под завязку.

— Горн трубит, зовет в дорогу, — не церемонясь, я пинком ноги распахнула не запертую дверь опочивальни блондина и на секунду замерла в проеме, пуская слюну.

Тот, словно лев в часы зноя, обнаженный по пояс развалился на своей кровати и цедил вино. Пробежавшись голодным взглядом по рельефу мышц, я отогнала навязчиво всплывающие перед глазами картинки эротического содержания и шагнула в берлогу хищника, который в свою очередь даже ухом не повел, а только наблюдал за моей неуверенной походкой со скучающим видом.

— Ах, да, конечно заходи, — язвительное замечание Муррпау пригвоздило меня к половицам. Метнув малюсенькую молнию в сторону неприветливого хозяина, я, не дожидаясь приглашения, уселась рядом с возлежащим блондином и наклонилась к бутылке, которую тот держал в руке, делая вид, что рассматриваю этикетку.

— Хомячишь? — ляпнула я.

— Нет, — Гай встрепенулся, не понимая. — Вино пью.

— Хм..., — я стушевалась, опять попав впросак. — Пойло Жуя не по вкусу?

— Привык к лучшему, — парировал Муррпау и приподнялся на локтях. Его золотистые волосы рассыпались по плечам, а короткие локоны упали на лицо, частично скрывая от меня его взгляд. Мое сердце предательски ёкнуло.

— Хочешь? — его голос приятно завибрировал у меня в животе. В голову опять полезли дурные мысли, а щеки начали предательски алеть. Гай медленно убрал от лица непослушные пряди и открыто встретил мой затравленный взгляд.

"Позор на мою седую голову!"

— Хочу, — с вызовом ответила я, выхватила из его руки бутылку и приложилась к горлышку. Пока я глотала терпкий напиток, мысленно успокаиваясь, Муррпау неотрывно следил за каждым моим движением. Я чувствовала это затылком.

— Мне оставь, — шутливо осадил меня блондин и отобрал сосуд. — Итак, чем обязан? — он снова влезал в свою маску отчуждения.

Я облизнула губы и улыбнулась.

— Волнующий... напиток.

Этот подлец опять смотрел на меня свысока, натянув на морду кусок льда.

— И? — правая бровь Гая слегка изменила положение. Я заерзала.

— Пошли веселиться, — я упорно не отводила взгляда.

— Как именно ты предпочитаешь? — краешек рта Муррпау едва заметно пополз вверх. Я сглотнула.

— Решим по обстоятельствам, комплексами не страдаю, — что-то не нравился мне наш диалог.

— Любишь экспромт? — улыбка Гая стала немного шире, а в глазах блеснули озорные искры. Померещилось что ли?

— Обожаю, — я только сейчас заметила, что мы практически соприкасались носами.

— Вы бы хоть дверь прикрыли, голубки, — улыбка Муррпау исчезла, а я, подпрыгнув от неожиданности, шарахнулась в сторону.

В дверях стоял Лэс и довольно скалился. Гай, сосредоточенно просканировав вошедшего, медленно встал и угрожающе застыл посреди комнаты.

— Лэс, ты как раз вовремя, — залепетала я, словно, оправдываясь. — Уговариваю блондина выдвинуться в город и отпраздновать твой провал.

— А меня ты не хочешь ...так... поуговаривать? — Лэс демонстративно приосанился, красуясь. — Героям дня должны доставаться лавры, а не тем, кто отсиживался на трибуне.

Гай с грохотом опустил на столешницу бутылку и направился к говорливому гостю с явными недружественными намерениями. Я метнулась к Муррпау и повисла на его руке.

— Господа хорошие, в последний раз предлагаю. Вы со мной или нет?

Мужчины перевели свое внимание на меня. Первым остыл Лэс:

— Я согласен, тем более есть повод. Угощаю... И даже тебя, — чернявый подмигнул Гаю.

— Чему радуешься, голодранец? — Муррпау легко сдаваться был не намерен.

— Предпочту это замечание оставить без ответа, — Лэс широко улыбнулся и потянул меня к себе, по-дружески обнимая. — Онич, я на коне! На какие проценты мы договаривались?

Я моргнула и открыла рот. Лэс скинул с плеча седельную сумку и тряхнул. Отчетливо послышался металлический звон, ласкающий ухо, да и сумка была явно не пуста.

— Господин Оганэсу оказался довольно милым и предприимчивым старичком, — Лэс сиял. — Всего лишь почетная дисквалификация, не ранящая гордость достойного воина и...

— Ну-ну, — презрительно хмыкнул Муррпау.

— Его слова. Я только цитирую, — обиделся Лэскар. — И все получают то, что хотели.

— И сколько, если не секрет? — влезла я в разговор.

— Предлагал триста, но..., — взяв театральную паузу, Лэс обвел нас счастливым взглядом победителя, а потом, видя, как я изнываю, сжалился. — Но ваш покорный слуга в итоге получил пятьсот.

— С ума сойти, Лэс, — выдохнула я. — Так ты теперь завидный жених?

— Тьфу, — пренебрежительно скривился Гай. — Продажная ты шкура, рыцарек.

— Да, продажная, но теперь богатая, — Лэс, не обращая внимания на оскорбления, подхватил меня за талию и крутанул в порыве нахлынувших эмоций.

— Поставь, где взял, — рявкнул Гай.

Я по-дурацки хихикнула, почувствовав под ногами пол.

— Гай, не егози, — мое настроение зашкаливало на отметке "максимум радости". — Прикрывай свою обнаженную натуру и выползай под ночной свет. Пора задать жару Улгаве.

Я лисой выскользнула в коридор, бросив напоследок:

— Жду внизу, мальчики. Будете копаться, пойду искать приключения на мягкое место сама!

Спускаясь по лестнице, я слышала как наверху грузно, но бойко, затопали два слона. Оставалось только расплыться в довольной улыбке и успеть выпить на дорожку маленькую кружечку жуевского пивка.

* * *

Город гулял. Толпы праздно шатающихся горожан заполнили улицы и таверни Улгавы. Заезжие музыканты неустанно молотили в барабаны и дули из последних сил в дудки, разжигая веселье. Суходол охватила кутерьма. Пьяные парочки кружили вокруг фонтана, выплясывая кто во что горазд. Люди и нелюди, все вместе, не смотря на чины и звания, забыв о горестях, радовались празднику и пили сначала за короля, а потом и просто за то, что пьется.

Стайка молоденьких селянок, вырвавшихся из скучных деревенских будней, обосновалась невдалеке от центра пляски и, сбившись в кучку, живо обсуждала ватагу мастеровых, шумно отмечавших победу короля. Самая смелая из них, оправив цветастую юбку и гордо выпятив достоинства, подмигнула самому симпатичному и пока еще не сильно набравшемуся парню и, подхватив расплывшегося в улыбке под локоток, утянула в пляс. Мужички, кто помоложе, оторвавшись от кружек с элем и проводив друга подбадривающим улюлюканьем, потянулись к селянкам дружной вереницей слегка шатающихся тел.

Городовые, не сильно заботясь о порядке, выкатывали на площадь бочки с элем с завидной частостью, не забывая, однако, дегустировать самолично каждую партию и громогласно декларировать свои отзывы о качестве продукта.

Поскакав с Лэсом, аки коза, под местный фольклор, а затем, выслушав пару нотаций о непристойном поведении от Муррпау, я вознамерилась продолжить загул с большим пристрастием.

Покинув Суходол, мы направились к центральной Дворцовой Площади, где, как говорил явно сведущий в этих вопросах Гай, находились лучшие питейные заведения столицы и раскинул свои шатры театр трубодуров.

Представление, что давалось на площади вблизи рассмотреть удалось только благодаря сильным локтям и грозному виду моих кавалеров. Стандартный набор акробатов, фокусников и одного заштатного "мага-самоучки", не блещущего фантазией, особого эффекта на меня не возымели. Устрашающего вида зверь неизвестной породы, но более всего смахивающий на отожравшегося аллигатора, вставшего на задние лапы, которым пугали зевак, получил порцию моего сочувствия и кусок жареного куриного бедра. Вдаваться в подробности повествования импровизированного театра кукол, что вещал о красавице, злобном орке и прекрасном эльфе, красотой своей затмевающим несчастную деву мне не хотелось, так как женская моя натура соболезновала дамочке нешуточно. Концовка была ясна: дева останется в одиночестве и будет рыдать от горя. Злобный орк, прельстившийся ее прелестями, после встречи с эльфом обязательно сменит ориентацию и покинет несчастную во имя безумной любви к прекрасному.

Поэтому я, похватав по верхам колориту, подхватила под белы рученьки практически мумифицированного Муррпау и радующегося, словно ребенок Лэса, и двинула от местных работников культуры подальше.

Нашего рыцарька, как ни странно, узнавали в народе, и каждый уважающий себя, будь то гном, гурунэ или человек, непременно желал с ним выпить и обняться. Молодки вились как мухи и косили взглядом на укромные уголки темных улиц. По началу Лэс, раздувшись от гордости, находил эти действа весьма занятными, но пошатавшись по улицам города, понял, что пора осесть.

После долгих препирательств мы пришли к единому мнению, что "Сытый гусь" это как раз то заведение, которое достойно принять нас троих вместе взятых. Пользуясь преимуществами популярности Лэса, мы пробились в кабак и даже получили лучший столик, подальше от шума гульбы. Уголок наш был можно сказать интимный, но от мира не отгороженный. Хозяин, поелозив тряпкой по заляпанному столу и выслушав наши пожелания, метнулся на кухню за фирменным жареным гусем, закуской и выпивкой. Пока мы рассаживались и брезгливо рассматривали липкие пятна на столешнице, пред наши очи явилась дева с томными глазами лани и верхними объемами, как у коровы после отела. Она ловко замаскировала стол практически белой скатеркой и водрузила поверх батарею кружек и бутылок различной весовой категории, успевая попутно дотошно рассмотреть циничного Муррпау и призывно подмигнуть Лэсу, радость которого уже значительно поубавилась.

— Итак, господа собутыльники, — я довольно потерла руки. — Приступим-с.

Гай откупорил первую бутыль с вином, этикетка которого мне была однозначно знакома, и разлил по кружкам. Заглянув в свой стакан, я, конечно, обнаружила, что меня опять обделили, но высказываться не стала. Первая пошла со скрипом. Вторая скользнула легче. Третья уже лилась в горло рекой. Подоспела закуска и новая девица, вида вполне достойного, но с замашками прожженной искусительницы. Расставляя снедь, она успела не только заметить все достоинства моих коллег по застолью, но невзначай терануться о плечо Гаера мягкой передней выпуклостью, обронить двузубую вилку прямиком на штаны Лэса, успеть ее достать и облапать колени брюнета цепкими ручонками.

Чувство собственничества заползло в сердце, как ядовитая змея на дачный участок садовода: без приглашения и некстати.

После третьей бутылки меня потянуло на разговоры. Гай сидел вполоборота, рассматривал посетителей и делал вид, что увлеченно слушает живую музыку, притаившуюся в центре кабака и издающую заупокойный плач.

А вот Лэс, немного под хмельком, был готов к общению.

— Куда ты теперь, дружище? — спросила я его. — Улгава покорена, что дальше?

Лэскар вытер жирные руки о штанину и потянулся к четвертой бутылке.

— Этан попросил помочь, — буркнул он. — Так что через пару дней я вас покину.

— Этан? — я засмеялась. — Ты с королем уже на короткой ноге?

— Ага, — парень закинул кусок душистого сыра себе в рот и припорошил зеленушкой гуся, развалившегося на большом блюде и источающего умопомрачительные ароматы.

— Что за поручение? — я придвинулась к Лэсу поближе и приготовилась внимать.

Лэс насупился, присматриваясь к гусю.

— Ну, расскажи, я никому ни словечка, — начала я шепотом доставать парня.

Окинув меня слегка высокомерным, но дружелюбным взглядом, Лэс сдался.

— Начну сначала... Решил молодой король Лании жениться...

— Знаю-знаю, — перебила я его. — Нарисовалась на горизонте дева Лакира: лицом мила, душой приятна. Заморочки у Этана с этой дамочкой возникли. Сгинула. Наверное, передумала.

— Так ты уже все знаешь? — Лэс загадочно улыбнулся. — Так о чем тогда речь?

— Лэээс.

— Ладно, — парень заговорчески мне подмигнул и, наклонившись к моему уху, зашептал: — Царевну из дома спровадили чин по чину, а до Улгавы она не добралась. Родственники переживают, Этан горючими слезами обливается.

— Ага, царевна растворилась в ночи и забыла сообщить, куда направилась? — высказала я еще одно предположение. — Поискали бы в окрестностях загородных домов самых молодых, перспективных и богатеньких дворянчиков да прынцев. Глядишь, сыскалась бы пропажа.

— Змея, ты, Онич, — Лэс хохотнул. — У них любовь! А ты...

— А что я? Я ничего такого...

— Так, вот, — продолжал Лэс. — Эт отправил на встречу своей ненаглядной друга закадычного Тира по прозвищу Крушитель с отрядом, тем самым приложив двух зайцев одним махом.

— Это уже интересно, — тайны "ланийского двора" имели свойство затягивать. — И?

— Во-первых, кому, как ни другу, доверить самое дорогое? А во-вторых, убрать соперника с Хора, которому проигрывал два года подряд.

Я подленько захихикала. Лэс продолжал:

— Тир тоже затерялся на просторах недружественного Исраира вслед за непутевой царевной. Эт уже не раз сам порывался мчаться на выручку, но...

— Положение обязывает, — закончила я.

— В точку, — Лэс расплылся в довольной усмешке.

— А ты, гордый рыцарь дорог, нарисовался весьма кстати. Поэтому..., — Лэс не дал мне закончить:

— Поэтому настала моя очередь выступить в роли Героя, не все ж блондину занудному юных дев спасать. Да и свои интересы у меня тоже имеются, о коих, прости, Онич, я умолчу.

— Я все слышу, — прокомментировал Гай, даже не развернувшись в нашу сторону, а мы с Лэсом, переглянувшись, дружно заржали в ответ.

— Эй, Муррпау, — окликнул Лэс Гая. — У тебя какие планы?

— Довольно обширные, — буркнул тот в ответ. — Идущие в противоположном направлении от твоих.

— Гаюшка, раскрой секретик, — начала канючить я.

— Леди Ониэ, вам не кажется..., — меня словно холодом обдало.

— Да, действительно, извините... уважаемый лорд, за бестактность, — выплюнула я в сторону этого заносчивого индюка и забыла о его существовании... на время.

— А ты? — Лэс задал мне вопрос, который я ждала со страхом. Что ответить? Как объяснить? Сама-то толком ничего не знаю.

— Я?... Я, думаю, что пора мне отправляться дальше... Улгава не дала мне ответы на мои вопросы. Жаль, Лэс, что нам не по пути.

Муррпау налил себе полную кружку вина, выпил залпом, встал и растворился в толпе посетителей.

— Куда... это... он? — дожевывая сочный кусочек гуся, поинтересовалась я у Лэса.

— Думаю, вторая подавальщица все ж таки растопила его ледяное сердце, — гоготнул Лэс. — Вон гляди, как она на нем повисла.

— Налей-ка мне еще, — буркнула я и отвернулась к стене.

Четвертая была пуста.

Где то на задворках души закопошилась подвыпившая Трелль и потянула меня в люди. Познакомившись с этой несносной особой и начав махать мечом в перерывах между изучением основ цивилизации у Пнэргулда, а открыла в себе недюжие таланты в области песнопения, чем и собиралась сейчас покорить умы и сердца собравшихся. Благо Муррпау исчез с горизонта, поэтому меня было некому остановить. Лэс, прихватив с собой стакан, обреченно поплелся за мной, изображая бодигарда.

С музыкантами общий язык мы нашли быстро. Они, так же как и я, говорили медленно и запинаясь, но пьяный трезвому не товарищ, а друг другу лучший собеседник. Печально вздохнув, я затянула любимую:

Любовь, зачем ты мучаешь меня?

Ведь я ....тебя .....забыть была готова,

Зачем же теееень твоя приходит снова?

Жестокой болью душу мне казня.

Любоооовь.... зачем ты мучаешь меня?

Пьяный народ притих, вслушиваясь в красивую мелодию и непонятные слова. Погрусневший Лэс смотрел на меня печально, словно, понимая.

Любоооовь, ...чего ты хочешь от меня?

Ты в сееердце, как... змея, вползла украдкой.

Его надеждой обольщая сладкой,

Мечтанием несбыточным дразня.

Любоооовь, ...чего ты хочешь от меня? 29

Когда я, наконец, заткнулась, меня оглушили сначала робкие, а потом более мощные овации. Один пьяный в дрыбадан гном, в порыве культурного экстаза, зашвырнул на сцену кошелек, а угрюмый, зловещего вида орк в волчьей шкуре, выхватил у проходившей мимо дамочки букетик и метко швырнул мне в лицо. Деньги я брать не стала, чем глубоко ранила чувства коротышки, а вот цветочки благодушно приняла, осчастливив здоровенного детину в мехах кривоватой улыбкой.

Во мне умирала актриса. Я, пошатываясь, раскланивалась на все стороны и довольно скалилась, пока не выхватила из темного угла пронзительный уничтожительный взгляд. Муррпау, подперев стену, стоял и смотрел на мой позор с каменным затесом.

Я быстренько спрыгнула со сцены в объятия подоспевшего Лэскара и под задорное улюлюканье публики убралась в спасительный закуток нашего стола.

— Ты пела о любви? — вдруг спросил меня Лэс.

Я сконфузилась до безобразия.

— Заметно?

— Ага, — кивнул мне парень. — Красивое наречье. Твое родное?

— Да, родное, — грусть-печаль начала окутывать шумящую голову. — Скажи, Лэс, только честно, я красивая по здешним меркам?

— Да, — быстро ответил чернявый и отвел взгляд.

— Я волную мужскую кровь? А?

— Да... вероятно, — Лэс слегка улыбнулся, словно извиняясь.

— Поцелуй меня, пожалуйста, — я придвинулась к парню и положила ему руки на плечи.

— Они, не надо, — шепнул мне Лэс на ухо.

— Надо, — я склонила голову и наши губы встретились. Целовался он здорово, самозабвенно и опьяняюще, но когда я, наконец, оторвалась от него и посмотрела ему в глаза, то поняла, что только что поцеловала брата.

Лэс нежно снял мои руки со своих плеч, убрал мне за уши растрепавшиеся волосы и легонько щелкнул по носу.

"Мама" — вдруг подумала я. "Так мама делала".

— Вот видишь, Онич, — тихо сказал Лэс. — Не надо было. Та любовь, о которой ты пела, ждет тебя в другом конце кабака.

— Что? — взбрыкнула я. — Да ты... ты ничего не знаешь.

— Там, в комнате блондина, когда вы пялились друг на друга, — Лэс замолчал на мгновение, но продолжил, — там воздух горел огнем. А у нас с тобой искры нет. Ведь так?

— Так-то оно так, — меня начинало все злить. — Но ты не прав. Я его... ненавижу... Я его выносить не могу больше десяти минут. Мне постоянно его хочется ударить.

Лэс засмеялся: громко, задорно.

— Так любовь бывает разная, в вашем случае безумная, причем у обоих одновременно.

— Голосую против этой глупой характеристики, — не унималась я. — Да, он очень красивый, не спорю. Ты еще лучше. У меня вообще брюнеты в почете.

— Спасибо на добром слове, признателен, — Лэс опять смеялся и по-дружески обнимал меня за плечи.

— Но не в красоте дело, — я распалилась не на шутку. — Он такой надменный и холодный, словно кусок льда. Он на меня смотрит как на пустое место, словно я не человек.

— Пойди и поговори с ним напрямую, зачем гадать, — пожал плечами Лэс. — Ты, Онич, действительно другая, ты не робкая забитая девочка, ты не распутная девка с улицы, ты именно человек. Так и говори с ним на равных. У меня складывается ощущение, что белобрысый сам в растерянности и не знает, что ему делать с тобой и с тем, что он к тебе испытывает.

— Наливай, — прервала я друга. — Я хочу выпить за тебя. За то, что между мужчиной и женщиной могут быть два искренних и теплых чувства. Это — любовь и дружба... Знаешь, Лэс, — я подняла порядком потяжелевшую за вечер кружку и положила голову парню на плечо. — Любовь — дама непостоянная. Сегодня есть, завтра — нет, послезавтра — вообще другая. А настоящая дружба — она навсегда. И я пью за своего первого лучшего друга-человека в этом мире и надеюсь, что с тобой, Лэс, мы не будем ссориться.

Мы выпили на брудершафт, облобызали друг друга от души, и я вспомнила, что пора поискать сортир. Справив надобности в личном клозете хозяина, исключительно из любви последнего к высокому искусству, я решила вышмыгнуть на улицу и подышать кислородом, так как головеха моя уже шла кругом, а в глазах начали выплясывать цветные круги. И когда цель моя была так близка, дверь кабака резко распахнулась, и я столкнулась с тем, кого видеть в Улгаве уж никак не ожидала.

— Ахх, — мои глаза полезли на лоб, а ноги предательски подкосились. Высокий мужчина в голубом плаще сильной рукой подхватил под локоток мое едва дышащее тельце. Его глаза... темная вода... холодная бездна...марево силы, которой невозможно сопротивляться.

— Простите, леди, если я вас напугал, — вполне дружелюбно изрек Наах. — Вы в порядке?

У меня застучало в висках.

— В... полном...с-сударь, простите, извините, я спешу, — аккуратно высвободившись из его крепкой хватки, я вылетела на улицу. Отбежав квартал и нырнув в первый темный переулок, я припала к холодной каменной стене и медленно сползла по ней на землю.

В моей голове был хаос. Вот она возможность. "Возьми меня" — кричала она. "Я сама иду к тебе в руки". Но нет, нет и еще раз нет. Страх, заполнивший все мое тело, заглушал голос разума.

— Он меня не узнал, — твердила я себе вслух. — Интуиция и моя женская душонка орут мне во все горло: "Не подходи к нему!", и на этот раз я им поверю.

В темноте переулка я просидела долго. А потом, набравшись наглости, встала и пошла обратно.

"Он меня не узнал!"

* * *

С того момента, как я покинула питейное заведение, в нем мало что изменилось. Если не считать того, как Лэс обходил трактир по периметру и вытрясал душу из каждого, кто казался ему хоть чем-то подозрительным. Завидев мою скромную особу, он сначала нарисовал на лице радость, но, одумавшись, резко сменил ее на неприкрытое раздражение.

— Задержалась, каюсь, — я склонила голову в смиренном покаянии. — Соскучился?

Изучив мою хитрую рожицу Лэс начал постепенно отходить.

— Ну, ты, Онич, выдаешь номера! Да, я ж...

— Не нужно уподобляться Муррпау, — оборвала я парня на слове. — Жива, здорова, не кашляю. Девочка большая, как ни как.

Мы присели за стол. Остатки холодного гуся почили всуе. Теперь во главе стола гордо возвышалась большая початая бутыль с мутным содержанием и резким запахом спирта.

— Что...это? — я уставилась на плещущуюся внутри сосуда жидкость странного цвета.

— Горе заливал, — буркнул Лэс. — Гномий самогон — убойная вещь. Хочешь попробовать?

Я насупилась, анализируя исход событий, последующий после употребления предложенного.

— Нужно подумать, — придвинув к себе странный напиток, я принюхалась тщательнее. Вонь отбивала всякое желание дегустировать.

Лэс плеснул себе в кружку зловонное пойло, выпил залпом, резко притянул меня к себе и уткнулся носом в мои волосы, вдыхая их запах.

— Эх, хорошо пошла, — парень изловил из миски с закуской маринованный овощ и отправил себе в рот. Ломоть горбушки последовал в том же направлении.

— Лэс, — я огляделась по сторонам, ища высокую фигуру в голубом плаще. — Встретила тут странного вида мужика. Высокий такой, плащ длинный. Цвет у плаща такой яркий...серебристо-голубой.

— Угу, — не успевая прожевать, парень лишь замычал в ответ и утвердительно мотнул головой. — Заходил...такой.

— Он не показался тебе странноватым? — продолжала я допытывать Лэса. Хотелось успеть выспросить интересующее, пока тот совсем не захмелел.

— Хм, — Лэс налил себе еще и, развернувшись ко мне лицом, внимательно посмотрел. — Он причинил тебе неудобства?

— Неет, — я спешно затрясла головой.

— Обидел? — Лэс продолжал сверлить меня взглядом, совершенно не слушая мои возражения. Я вдруг испугалась за друга.

— Нет, нет, нет, — затараторила я. — Он просто показался мне необычным. Каким-то загадочным, что ли. С тайной.

— Ааа, — парень широко улыбнулся. — Приглядываешь замену блондинчику?

— Да ну тебя, — я обиделась. — Думай, что хочешь.

— Не дуйся, — чернявый легонько толкнул меня плечом. — Сильный мужик. Опасный. Ходил тут, высматривал кого-то. За стол не присел, вина не выпил. Постоял посередь кабака, подумал, да вышел прочь. Туда ему и дорога. Не хотел бы я быть его врагом... да и другом, если честно, тоже. Так что, Онич, если ты хочешь услышать мое мнение, наш занудный лордик куда лучше. С ним можно в бою встать в пару. С тем — нет. Вот так-то.

— Не думала я, что ты о Муррпау такого хорошего мнения, — тихо сказала я и мысленно согласилась с другом в тех выводах, что он сделал о Наахе.

— Скажи, Лэс, — немного помедлив, я решилась. — Драконы... ты их видел?

Лэс отставил кружку.

Сейчас он действительно задумался, словно подбирая нужные слова.

— Они, как ты думаешь, многие ли могут похвастаться тем, что видели Бога?

Заметив, что я молчу, Лэс продолжил:

— Ты бы лучше спросила, хотел бы я увидеть одного из Творцов?... Так я тебе отвечу...Нет.

Теперь настала моя очередь спросить:

— Почему Лэс? Ведь это вполне возможно.

— Хм, — я никогда не видела парня таким серьезным. — Что принесет мне эта встреча?

— Ведь они Боги, их можно попросить, о чем хочешь.

— У тебя странное восприятие, Они, — Лэс как то весь сник, ссутулился. — Нельзя думать о Творцах с точки зрения наших человеческих ценностей. Они...другие. Прежде чем, что-то дать, они обязательно что-нибудь потребуют взамен. И потребуют то, что ты дать не сможешь. Я не хочу искушения... верить Богам нельзя... Чего хочу — достигну сам, что есть — не отдам никому... даже им.

Слушая Лэса и глотая ком в горле, я осознала, наконец, что та игра, в которой мне выделена роль пешки, только началась. На сегодняшний момент я лишь приобретала и, по-настоящему, еще ничего ценного не потеряла. Все впереди.

— Налей-ка мне этой мутной жидкости, друг, — я махнула рукой на судьбу и подняла стакан.

Лэс, ухмыльнувшись, плеснул мне самогона и подбадривающее кивнул.

Когда я, с трудом проглотив отраву, ощутила, что начинаю гореть изнутри адским пламенем, он быстренько сунул мне в рот подобие соленого огурца и хлопнул по спине.

— Ты зачислена в ряды настоящих мужчин, Онич, — Лэс смеялся. — Еще ни одна женщина, на моей памяти, не смогла выпить гухузской настойки... Ни одна! Ты — первая!

Пока я тушила пожар в себе, Гай Муррпау незаметно выскользнул из тени и сел за стол. Вид у него был малость отрешенный.

— Хороша девка была? — поинтересовался Лэс и гоготнул.

Муррпау не ответил. Он просто молчал, уставившись пустыми глазами в никуда.

Мы с Лэскаром переглянулись, пожали плечами и снова вытаращились на блондина, пытаясь понять, куда подевался его извечный сарказм.

Вдруг Гай очнулся, тряхнул головой и, стукнув кулаком по столу, рявкнул:

— Эй, Черный, наливай.

— Вот это другое дело, — согласился Лэс и принялся начислять. Когда очередь дошла до моего стакана, Гай резко схватился за бутыль, останавливая разливающего.

— Уже поздно, — улыбнулась я хмельной улыбкой. Оценив увиденное, тот убрал руку.

Последними моими словами, что я отчетливо помню в тот вечер, были:

— Спирт, мальчики, однозначно...межгалактическая субстанция...

* * *

Утро упало на голову тяжелым похмельем. Сколько себя помню, еще никогда я ни была в таком раздавленном состоянии. Приоткрыв один глаз, обнаружила себя в комнате. Возлежала поперек кровати без сапог и штанов, но в рубахе. Кто меня частично раздел, думать не хотелось. Я попыталась приподнять голову, но она, треклятая, оторвалась на долю секунды и снова упала в изначальное положение. Рассматривая потолок и то, что удалось захватить взглядом, вдруг поняла самое главное: "Без штанов в комнате Муррпау! Ёшкин кот! А я даже не помню!"

Захотелось разреветься. Не знаю, от обиды или от стыда. Но слезы отказывались выкатываться из черепной коробки, так как организм и так страдал от недостатка жидкости. Горло горело огнем. Нестерпимо хотелось пить.

— Во-о-ды! — прошелестела я сухими губами. — Во...ды!

Никто не ответил.

Предприняв нечеловеческие усилия, я кулем сползла на пол и, (хорошо, что никто не видел) поползла к столу, где по сути вещей мог обнаружиться кувшин с живительной влагой. Цепляясь трясущимися ручонками за стул, а потом и за стол, я подняла себя в вертикальное положение и увидела Его. Кувшин!

Бросилась к нему, словно тот был последней моей надеждой, смыслом жизни, пределом мечтаний. Прохлада потекла в меня бурным потоком. Я пила долго. Струйки воды стекали по лицу и груди, превращая рубаху в мокрое облепляющее тело тряпье. Но я ничего не замечала.

Когда поставила практически пустой кувшин на стол, то поняла, что такое счастье.

Дышать стало легче. Голова прояснилась. Пришла эйфория. Я улыбнулась и довольно потянулась всем телом. Кровь побежала по венам, разнося по телу бодрость. Сердце, наконец, забилось, а то я думала что, все... умираю.

Но вдруг, меня начал захватывать жар: каждую клеточку моего тела, каждый орган, подбираясь к вискам. В голову ударило. Дыхание сбилось. Я начала хватать воздух ртом, не понимая, что происходит. В глазах потемнело, и я упала.

Вокруг кружило алое марево. Оно вцепилось в мою кожу, проникло в тело, жгло и уничтожало меня всю. Я закричала от боли, пронзившей меня острыми раскаленными иглами.

— Мамочка.... Господи...А-а-а...

Я не могла сопротивляться этому адскому пеклу. Тело не слушалось, а сознание, подлое, циничное сознание, не покидало меня, усиливая агонию.

Огонь... умирать в огне страшно.

— Я не хочу!

— Оникс! — словно во сне услышала я голос, полный отчаяния и страха. Он звал меня. Я разлепила глаза, чувствуя, как обжигающий пот льется на сетчатку. Все плыло, размытое алой пеленой. Меня коснулось что-то холодное. Лицо, губы, плечи.

— Еще, — прохрипела я. — Еще! — Мне был так необходим этот холод. Перед глазами плыл нечеткий образ. Кто-то наклонился надо мной. Кто-то пришел меня проводить.

— Уми...ра..ю...

"Нет. Не смей. Не сдавайся... Останься" — стучало в моей голове.

Вдруг тысяча ледяных звезд посыпалась сверху, вонзаясь в меня острыми краями. Они несли облегчение, но такое неуловимое...зыбкое. Алая сетка перед глазами начала медленно разбавляться. Теперь я лучше видела. Но зачем? Новая волна смертельной горячки накрыла меня с головой.

— Лэээс! — кто-то кричал. Топот, крики, ругань. — Тащи мою седельную сумку. Жуй — полную ванну холодной воды и лед! Много льда! Немедля! И кипяток, Жуй, кипяток!

— Не надо... хватит огня ...не надо...

Я летела. Слабый ветерок ласкал ноги. Холод... он опять касался меня.

А потом я опустилась в негу. Не люблю зиму, ее пронизывающую стужу, колючий стылый воздух. Но сейчас, погружаясь в прохладу, я мечтала, чтобы она была огромным пушистым сугробом, который обнимет меня и даст покой.

Очнулась, ощущая, что от лица отхлынул жар. Надо мной склонился Гай. Я лежала в бадье с водой, обложенная таящим льдом. Муррпау аккуратно поддерживал мою голову, не давая мне погрузиться в воду целиком. Он зачерпывал ладонью воду и лил мне на лицо, приглаживал мои волосы и что-то шептал. Я не слышала.

— Гай, — простонала я.

— Тихо, — он сосредоточенно продолжал мое омовение. — Помолчи ... прошу.

Меня начал бить озноб. Я затряслась всем телом, зубы стучали. Муррпау наклонился ко мне и прикоснулся своей теплой щекой к моему лицу. Мне захотелось вечности.

— Пора на берег, ундина, — он тепло улыбнулся и помог мне встать из воды.

Моя рубашка мокрыми лохмотьями облепила тело, и от этого становилось еще зябче. Я обхватила себя руками и затряслась сильнее. Гай вытащил меня из ванны и поставил перед собой. Ноги подкашивались. Вода стекала с меня ручьями, затапливая половицы. Муррпау нежно погладил меня по щеке и, не долго думая, рванул с меня рубаху. Мокрая ткань мерзко затрещала и шлепнулась лужей на пол у моих ног.

Я закрыла лицо руками и всхлипнула. Теплое пушистое покрывало скользнуло по плечам, и я разрыдалась в голос. Гаер подхватил меня на руки и понес в комнату. Сел в кресло и умостил меня на своих коленях, закутав еще плотнее.

Он качал меня на руках, заставил выпить какой-то горячий отвар, положил мою голову к себе на плечо, что-то шептал, и я, убаюканная его нежным голосом, не заметила, как заснула.

* * *

— Не хочу, — захныкала я, чувствуя, что меня хотят потревожить.

— Хорошо, спи, элори, — шептал его голос. Я улыбнулась, прижалась к нему посильнее и снова провалилась в грезы.

Сколько спала, скрутившись клубочком в его руках, не знаю. Но когда проснулась, еще долго не хотела открывать глаза, наслаждаясь теплом и счастьем, заполнившим сердце.

— Когда ты спала, — тихо сказал Гай. — Ты так сладко сопела и похрюкивала, что...

Я открыла глаза и он замолчал. Лишь смотрел на меня с улыбкой. Черты его лица стали мягче, в глазах растаял лед. Они искрились теплым золотистым светом, заполняя меня нежностью. Они плескались изумрудным омутом, призывая окунуться с головой. Я прикрыла глаза и улыбнулась. А потом, мне стало страшно. Сейчас подниму веки и увижу прежнего Гая: холодного и далекого. Я невольно сжалась в комок и замерла.

— Что случилось? — заволновался мужчина и крепче прижал меня к себе.

— Все слишком...хорошо, — прошептала я и открыла глаза. Видение не исчезло. Только тревога скользила по лицу Гая, но когда он заглянул мне в глаза, то заметно успокоился.

В дверь постучали. Кто-то не дождался ответа, и она со скрипом отворилась, пропуская Лэскара. Вид у него был, как у побитой собаки. Он тихо просочился в комнату и уселся за столом, почему-то упрямо пряча от меня взгляд.

Я закопошилась, устраиваясь поудобнее в своем импровизированном гнезде.

— Гай, Лэс, — начала я первой. — Вы можете объяснить, что со мной произошло?

Муррпау шумно выдохнул и метнул в чернявого презрительный взгляд. Лэс, молча, изучал рельеф стола.

— Ты пила воду, Ониэ? — спросил Муррпау. Я кивнула.

— Сушняк мучил нестерпимо.

— Вот в этом и проблема, — объяснял Гай. — Некоторые тупоголовые личности прежде, чем спаивать леди, не удосужились объяснить все тонкости пития гухузкого дерьма.

— Так, то ж каждый ребенок знает, — начал робко оправдываться Лэс. — Гномий огонь не дружит с простой водицей. Рассольчиком надобно, рассольчиком. Треклятая гухузская магия, чтоб ее...

— Да я и сам, хорош, — корил себя блондин. — Сначала в "Сытом гусе" доверил тебя на попечение этому идиоту. Потом из тупого благородства оставил одну в комнате и поперся с ним допивать эту отраву.

— Так значит..., — открыла я рот, но потом вовремя опомнилась. "Так, значит, ничего не было. Уф. Или все-таки было?" — А почему моя скромная персона оказалась у тебя в комнате? — я напустила на себя строгий вид и насупилась.

— Прости, — буркнул Муррпау. — Куда пьяные ноги принесли, там и оставил.

— Спасибо, что вовремя вернулся, — я не знала как поступить: ругать или благодарить? Поэтому постаралась остаться в нейтралитете.

— Онич, ты б пожалела блондина и переместилась в кровать, — Лэс, что было крайне удивительно, сочувственно взглянул на Муррпау. — Он тебя уже сутки на коленях держит.

— Сутки? — я уткнулась носом в одеяло. — Конечно...конечно..., — начала порываться встать. Гай не пускал. — Господин Муррпау, — хотелось повысить голос, но тот предательски дрогнул. — Я, правда, в порядке... Мне...лучше.

Гаер слегка прищурился, наблюдая за мной, а потом, перехватив поудобнее, встал и понес меня болезную в постель.

— Еду тебе принесут в комнату, — блондин опять закрылся. — Пойдем, убогий, — обратился Гай к Лэсу. — Пусть леди отдыхает, — и парни направились прочь.

— Гай, — словно цепляясь за ускользающую опору, окликнула я Муррпау.

Тот, уже в дверях, обернулся.

— Спасибо.

Он, молча, вышел, оставив меня одну.

* * *

Настало утро, которого я ждала со страхом. Вещи собраны, лошади оседланы, впереди дорога. Я долго сидела у окна, наблюдая за рассветом, и думала: о себе, о друзьях, о будущем. Настал момент, когда уже не спрячешься за широкими спинами товарищей, не оставишь все, как есть. Теперь я сама должна о себе позаботиться и найти ответы на свои вопросы. Сколько раз я это себе повторяла? Двадцать? Тридцать? Сто?

Город давно ожил: суетились торговцы, открывая свои лавки, спешили по делам горожане, просыпались постояльцы и сонной вереницей стекались в холл на завтрак.

— Пора, — я встала и направилась к двери.

Лэскар и Гай ждали меня внизу, трапезничая и ведя беседу. Когда я присела к ним, они замолчали. Напряженная тишина зависла над нашими головами.

— Впору похоронный марш исполнять, — я пыталась шутить, но получалось плохо.

— Онич, сегодня мы расстаемся, — печально изрек Лэс. — Ты уверена, что поедешь одна? Может нанять хотя бы проводника или сопровождающих из стражи... Я могу попросить короля...

— Спасибо, не нужно, — я гоняла глазунью по тарелке, и мои очи предательски намокали. — Этот путь лишь для меня. Деньги есть, конь и меч при мне, а остальное пустяки.

— Я тоже сегодня покидаю Улгаву, — вид у блондина был мрачнее грозовой тучи. — С собой не зову... Знаю не поедешь.

— Не поеду, Гай, ты прав, — согласилась я с ним. — У каждого своя дорога. Одно прошу, мальчики, — я достала один из своих кинжалов и положила на стол. Отодвинула тарелку и вытащила из-за пазухи маленькую тонкую книжицу в кожаном переплете. Чьей шкурой обтянули сей предмет Пнэргулд так и не сознался.

— Посчастливилось мне, господа, заполучить сей артефакт в собственное распоряжение, — я накрыла рукой книгу и почувствовала, как тепло ее магии пробирается в меня через ладонь. — Это что-то вроде компаса: помогает не сбиться с пути, следуя к своей цели, ищет пропажу, указывает, где тот или иной человек.

Парни переглянулись и придвинулись ко мне поближе. Наши плечи сомкнулись, а головы склонились над книгой.

— Я тебя недооценивал, Онич, — прошептал Лэс.

Гай молча переводил взгляд с книги на меня и обратно.

— Пользоваться в полную силу этой вещицей я еще не могу, но..., — я заговорчески улыбнулась мужчинам. — Но Пнэргулд научил меня самому простому способу найти того, кого желаешь. Лэс, — я взяла в руки кинжал. — Дай мне свою руку, — парень спокойно протянул ее мне, даже не спросив зачем. Я раскрыла книгу, пролистала первую страницу и остановилась на второй. Листы ее были пусты, лишь время слегка тронуло их желтизной. Я аккуратно уколола палец Лэса. Капля крови быстро набухала на коже. Перевернула его руку ладонью вниз и надавила, заставляя кровь стечь на лист. Алое пятнышко упало на страницу артефакта неровной кляксой, и я зашептала:

— Эрэто ом Лэскар, до рэн том ару, — кровь медленно начала исчезать, и спустя всего пару мгновений, страница поисковика была снова чиста.

— Что это значит? — спросил удивленный Лэс.

— Это значит, что я смогу тебя найти, где бы ты ни был и помочь в случае необходимости.

— Хм... полезная штука, — Лэс озадачился. — Не хотел бы я, чтоб у моей жены была такая.

Мы дружно засмеялись, а потом я спохватилась.

— Лэс, если ты против, я отменю память поисковика.

— Хотел бы я себе такую, — парень улыбался. — Чтобы знать, что с моими друзьям все в порядке. У тебя еще одной не завалялось?

— Нет, к сожалению, она одна такая, — огорчила я Черного.

— Гай, — я обратилась к блондину. — А ты не против моего последнего каприза? Так мне будет спокойнее.

— Против, — ответил Муррпау, как отрезал. Он закрыл книгу и отодвинул от себя подальше. — Это колдовство дает надежду, которая может помешать выжить. Надеяться нужно только на себя.

— Гай, Лэс, — я была готова к этому. Почему-то чувствовала, что он откажет. — Вы мои друзья, я хочу, чтобы мы еще встретились. Я очень этого хочу...очень, поэтому и предложила...

— Я сам тебя найду, Ониэ, — я подняла глаза на Гая. То, что там увидела, заставило меня поверить: бесповоротно и окончательно. Он найдет... Если захочет.

* * *

Прощание получилось скомканное. Мы, молча, сели на коней, выехали за город и остановились на развилке дороги.

Лэс взял за уздцы Титаню и отвел меня в сторонку.

— Ты с ним так и не поговорила?

— Не смогла, Лэс, — пробубнила я в ответ. — Когда дело касается меня лично, то я...я...

— Глупые вы люди, — Черный разочаровано покачал головой. — Мимо счастья ходите. Эх.

— Лэс, не надо, пожалуйста. У меня и так сердце заходится, а еще ты тут, — мы обнялись. Я поцеловала Лэса в колючую щеку:

— Пусть удача идет с тобой рядом, друг.

— Мы обязательно встретимся, Онич, а удачу оставь себе, — Лэс уже отъезжал. — У меня есть отвага, мне этого хватит.

Лэскар подъехал к Муррпау и что-то ему шепнул. Они похлопали друг друга по плечу, и Изергиль, взметнув столп пыли, помчала своего хозяина навстречу подвигам.

— Зачем ты едешь в сторону Лааса, Ониэ? — спросил Гай.

Я не ответила.

Мы подъехали вплотную друг к другу.

— Береги себя, элори, — Муррпау взял меня за руку.

"Сейчас разревусь, как последняя дурочка".

Я смотрела на него, стараясь запомнить каждую черточку его лица, каждую морщинку, каждую пуговичку на его камзоле. В носу защипало. Глаза наверно блестели от навернувшихся слез.

Он потянул меня за руку к себе и обнял. Я вцепилась в его плащ мертвой хваткой, чувствуя каждым сантиметром кожи его тепло, такое родное и далекое одновременно.

"Время... Пусть время остановится...пусть".

Гай взял меня за плечи и слегка отстранился, а потом его губы скользнули по моим. Нежно... почти неуловимо...Нереально. Я задрожала. Все тело насквозь пронзила горячая искра... Та, о которой говорил Лэс.

— Я найду тебя, — прошептал мне в губы мужчина...мой мужчина. Провел ладонью по моей щеке, вытирая слезинки, и умчался вдаль, окончательно разбив мое сердце.

Глава 33. А по утру они проснулись...

Не жалуйтесь на жизнь — могло не быть и этого.

NN

Жизнь на 10% состоит из того, что с нами происходит, а на 90% из того, как мы на это реагируем.

NN

Долина Эха, Кабаний лог

Как только головка Лакиры коснулась лежака, в сердце леди Одерты заползла зависть. Царевна вымоталась на столько, что не замечала ужасов ночного леса и спала как младенец. Холод спускался с гор уверенной поступью. Ветви деревьев, нависая над головами, плясали на пронизывающем ветру. Их тени метались в призрачном свете ночи. Жуткие крики ночных хищников заполнили пространство. Свее казалось, что они с каждой минутой слышатся все отчетливее, приближаются со всех сторон, сжимая их кольцом.

Эмориган, обустроив пристанище, молча, встал и растворился во тьме. Свея затряслась от страха еще сильнее. Она пристально всматривалась в ночь, пытаясь разглядеть фигуру мужчины, но его все не было. Ее начало мучить предчувствие, близкое к уверенности, что он не вернется. Девушка придвинулась поближе к костру и достала кинжал. Его холодная сталь придавала зыбкое ощущение безопасности, и Свея, сжав оружие в замерзших пальцах, уставилась на языки пламени. Ветер водил хоровод с яркими искорками, закручивая их в спираль и унося ввысь. Завороженная этим танцем, девушка не услышала, как вернулся мужчина. Он присел к костру и вытянул руки, касаясь языков пламени.

— Осторожно, — вскрикнула Свея. Но пламя лишь лизнуло руку Эморигана, не причинив вреда. Девушка удивленно воззрилась на парня, но тот словно не замечая, продолжал играть с огнем.

Леди Одерта, боясь снова нарушить молчаливое уединение мужчины, отошла к царевне. Та продолжала ровно дышать и спала крепким сном. Свея, посидев немного рядом с подругой, тихо вернулась к костру.

— Я решил помочь Вам Свея, — сказал мужчина, не отрывая взгляда от огня. — Завтра утром Вы увидите решение проблемы.

— Но... Риго..., — опять попыталась возражать девушка.

— Это не обсуждается, — оборвал ее он. — Ложитесь отдыхать. И я тоже прилягу.

— Необходимо обсудить очередность дежурств... Я могу нести стражу первой, — Свея была удивлена, почему Эмориган не предложил этого первым. Тот улыбнулся одними губами, словно потешаясь над слабыми попытками девушки выглядеть опытной путешественницей.

— В этом нет необходимости, — несколько помедлив, ответил Риго и направился к своему лежаку.

— Но вокруг рыщут голодные звери, — девушка испугалась не на шутку.

— И кое-кто пострашнее, — добавил Риго, закутываясь в плащ.

— О Боги, — прошептала Свея и прижала кинжал к груди.

— Ложитесь спать и не бойтесь. Наш сон охраняют, — голос мужчины был слегка раздраженным, и он настаивал, но Свея не спешила верить.

— Но кто?

— Мгла, — ответил Риго и повернулся на бок.

После его слов леди Одерте стало действительно страшно.

* * *

Запах жаренного мяса навязчиво кружил в воздухе, вырывая Свею из беспамятства. Девушка открыла глаза. Тело нещадно ныло, руки и ноги отекли от неудобной позы, но голод неумолимо напоминал ей о том, что она еще жива.

На вертеле, пленяя румяными боками, крутился молодой кабанчик. Риго усердно следил за процессом приготовления, лишь изредка окидывая взором поляну. Тишину нарушал резкий, звонкий птичий гвалт. Холод ночи уступил права восходящему светилу, и лес уже ни казался мрачным.

— Доброе утро, — Риго приветственно помахал девушке рукой. — Завтрак ждет, будите царевну.

Свея медленно встала и побрела к подруге. Тяжесть опутывала тело, было трудно сделать даже шаг.

— Я чувствую себя развали...ной, — прорычала Свея. — О Боги, — она схватилась за горло. — Риго, что с моим голосом?

Этот бас, что вырывался из нее наружу, не мог принадлежать ей.

— Теперь у Вас не только другой голос, Сво, — загадочно изрек Эмориган.

— Не понимаю? — девушку охватил страх. Он преследовал ее ежечасно. Теперь они с ним слились на веки.

Леди Одерта взглянула себе под ноги. Вытянула перед собой руки. Обхватила себя за плечи, не веря, но чувствуя, а затем метнулась к царевне.

Та тихо лежала, закутанная в плащ с головой. Свея, уже зная, что увидит, медленно развернула Лакиру или того, кем сейчас являлась ее подопечная, к себе. Огромный гурунэ` открыл глаза и насупил мохнатые брови.

— Орки! Помогите! — зычно завопил тот на Свею, срываясь на тягучий визг, от которого заложило уши.

Мужик, словно невинная дева, шарахнулся в сторону, свалился с лежака и, закрыв голову могучими ручищами, заголосил на весь лес:

— Мамочка...родненькая...всеблагая Спасительница...убереги.

Риго у костерка давился от смеха, наблюдая, как два исполинских орка визжат и бегают по поляне друг за дружкой, а потом обнимаются и рыдают, утираясь волчьими шкурами.

Когда первый шок прошел, Свея задыхаясь от гнева, сжала кулаки и пошла в наступление на хохочущего парня. Ее возмущению не было предела.

— Ты...ты, — рычала она на Риго. — Подлый колдун... да я тебя.

— Поосторожнее с грубой мужской силой...красавица, — продолжал ржать Эмориган. Он выставил небольшой щит, удерживая Свею на месте, а та яростно дубасила кулаками по невидимой преграде, пытаясь добраться до горла наглеца. Лакира в это время, свернувшись клубком, валялась на травке. Лишь могучие плечи подрагивали в беззвучном рыдании.

— Дамы, угомонитесь, — Риго, наконец, успокоился, встал и призвал к вниманию. — Теперь Вы, господа гурунэ` — наемники, мои телохранители Рал и Рол. Кто кем будет...выбирайте сами.

— Но почему именно... гурунэ`? — стонала Лакира. — Я ненавижу гурунэ`.

— Сударь, — рыкнула Свея и, все еще стесняясь своего голоса, зашептала потише. — Не соблаговолите ли, Вы... объяснить сей возмутительный факт? — она еле сдерживала эмоции, указывая на свои огромные сапожищи и ноги-столбы.

— Все очень просто, — парень улыбнулся, ослепляя улыбкой. — С орками мало кто связывается, и они разительно отличаются от двух миленьких девочек, путешествующих по Долине Эха.

— Логично, — согласилась Свея и постаралась элегантно присесть у костра.

Риго снова хохотнул, но встретившись со свирепым взглядом орка, быстро взял себя в руки.

— Но зачем так? — Свею захлестнула обида. — Ведь можно было предупредить.

— Качественный морок требует времени и важно, чтобы объект не сопротивлялся, — объяснил Риго. — И...это того стоило... что уж говорить, — добавил парень, как бы невзначай.

Свея стиснула зубы. Из груди невольно вырвалось утробное рычание.

— Объект...я... объект, — причитала Лакира. — Свея, скажи, где ты нашла это чудовище? Зачем? За что?

* * *

Долина Эха, Корд Северо-Западная Галандена, г.Эсхер

Тирунд Натиу был в растерянности, что с ним случалось крайне редко. В назначенное время невеста короля в Духт не прибыла. Медлить — значит проиграть, и Тир принял решение следовать навстречу царевне. Сначала нудные гухузы торговались в Духте, до тех пор, пока не вытрясли за проход по Тропе всю имеющуюся наличность. Затем тянули с переправкой его отряда в Бох, где по их сведениям, находилась царевна. И, в конце концов, отправили его в Эсхер — город с плохой репутацией даже для него, видавшего виды вояки. Мутные оправдания и объяснения гномов ввергали Тира в бурную, но бессильную ярость. Была б его воля, болтались бы эти недоросли вдоль дорог на крепких веревках.

Положение дел в Эсхере оказалось еще хуже, чем в Духте. Отряд из Хамуна до стен города так и не доехал. Кровавое побоище, что унесло жизни отряда сопровождения и тех, кто посмел на него напасть, было ярким примером того, что поиски Тира зашли в тупик. Лакира и ее компаньонка исчезли. Никто не видел женщин: ни живых, ни мертвых. Они испарились, провалились сквозь землю, затерялись на просторах этой проклятой Долины Эха.

Тир долго думал и у него начал обозначаться план. Цель была одна — искать. Женщины либо попали в плен, либо сумели скрыться и сейчас стремятся в Ланию. Осмотрев останки солдат и бандитов, изучив уцелевших лошадей, Тир понял, что ему нужно, когда нашел личные вещи женщины в седельной сумке одной из лошадей, выловленных в предместье Эсхера. Ему, ни больше, не меньше, нужна Гончая Пустоши, и эти поганые гухузы ему ее найдут, или он не Тир-Крушитель.

* * *

Долина Эха, предместья г. Рнэк

Два высоченных гурунэ` стояли у раскидистого дерева плечом к плечу и перешептывались, иногда бросая беглый взгляд себе за спины.

— Я не могу это взять в руки, — бубнил один. В его голосе явно слышались истерические нотки.

— Думаешь, я в восторге? — огрызнулся другой. — У тебя есть другие предложения?

— Может, ты поможешь? У тебя ловко получается, — нервничающий орк повернул к другу голову и посмотрел тому под ноги.

— Мне своего добра хватает, так что ты уж сама...то есть сам, — гурунэ` одернул штаны, развернулся и отошел от дерева. — Нам еще верхом ехать. Я вообще не представляю, каким образом это будет выглядеть.

— Этот колдун — извращенец, — выдавил из себя орк у дерева. — Фу... ф.

— Давай быстрее, — второй мужчина начинал злиться. — А то я этого самого колдуна сейчас сюда приведу и попрошу, чтоб тебе посодействовал.

— Не надо, — орк испуганно оглянулся. — Я сама... и уже.

— Рал! Рол! — послышался окрик. — Ну, сколько можно вас ждать?

— Мое самолюбие раздавлено, стерто в пыль, — продолжал ныть один из орков, подхватив под руку второго. Они шли на оклик. — Почему ты на стороне этого наглого типа, Свея?

— Рал, а не Свея, — поправил друга орк. — Следи, что говоришь, а то Риго пообещал наложить заклятие безмолвия, если мы еще раз проколемся.

— Риго — то, Риго — сё, — передразнил вредный орк Рала. — Давай еще ему в ножки поклонимся и золотом осыпим.

— И это тоже не помешало бы, хотя для начала, могла...тьфу ты...мог бы и спасибо сказать, — Рал убрал в сторону ветку, мешающую идти дальше. — Если бы не он, где бы мы сейчас с тобой были? Пофантазируй на досуге.

— Свея... ой... Рал, не злись. Пожалуйста, — орк полез обниматься к товарищу.

— Да погоди ты, — затисканный гурунэ начал вырываться из медвежьих объятий друга. — Старайся вести себя как мужик, а то со стороны глупо выглядим.

Рол разжал руки, освобождая Рала, и обиженно надул губы.

— Лаки, — зашептал Рал, хихикнув. — Ты бы себя сейчас видела. Просто умора!

Мужики взялись за руки и раскатисто засмеялись.

— По коням, девочки, — юноша с алыми локонами вынырнул из-за соседнего дерева. — Вы еще поцелуйтесь для полноты картины.

Орки синхронно обернулись и злобно посмотрели на мага.

— Надо будет и поцелуемся, — огрызнулся Рол. — Тебя забудем спросить.

— Какая вредная жена достанется ланскому королю, — укоризненно изрек Риго и направился к своему коню. — У тебя-то приданое хорошее, девочка? А то станется, что с таким характером отправит тебя муженек обратно к родственникам... Я бы так и сделал.

— Да как ты смеешь со мной разговаривать в таком тоне, наглец? — Рол покрылся багровыми пятнами от злости.

— Уважаемая леди Лакира, — довольно язвительно молвил колдун. — Ради вашей безопасности, я в последний раз разговариваю с Вами как с леди и особой королевских кровей. Отныне..., — Эмориган перевел взгляд на Свею, помалкивающую рядом. — И Вас, Сво, это тоже касается... Будем общаться так, как принято между господином и наемником. Вы, дамы — гурунэ`— грубые и неотесанные воины.

Лаки от негодования, затмившего ей разум, готова была разрыдаться в бессилии.

— Итак, леди Лакира, — продолжал Риго. — Внимательно посмотрите на свою подругу. Именно таким взглядом Вы должны смотреть на всех, кто вам повстречается. Именно с такой ненавистью и злобой, как уважаемая леди Одерта сейчас смотрит в мою сторону.

Свея, перестав скрывать свои чувства, с вызовом подняла глаза на колдуна. Но тот, словно не замечая ее, продолжал общаться со строптивой царевной.

— Ни каких женских ужимок, никаких слез и благородных речей, — перечислял мужчина. — Язык орков вам, надеюсь, преподавали при дворе?

— Слегка, — отозвалась царевна. — Лишь необходимый церемониальный минимум и основные фразы.

— Если встретятся ..."соотечественники"... — помалкивайте, либо подучитесь у вашей подруги лингвистическим вывертам орочьего, — Риго снова повернулся к Свее и, оглядев ту с ног до головы, добавил: — Я был крайне удивлен, когда услышал некоторые перлы в исполнении госпожи Одерты, направленные в мой адрес. Произношение, скажу я вам, просто великолепное.

— Могу удивить снова, — пробубнила себе под нос Свея и отвернулась, стараясь не накалять обстановку.

— Откуда такое участие к нашим скромным персонам? — Лакира не могла понять лишь одного. — Зачем Вам все это нужно?

— Хороший вопрос, — согласился Риго, вскакивая в седло. — По коням эмны30, шевелитесь. А на твой вопрос Рол я отвечу следующее. Что бы ты ни думал обо мне, остатки благородства все же остались в моей темной сущности и они, к сожалению, мне очень мешают.

Орки испуганно переглянулись. Комментировать столь откровенное высказывание колдуна не хотелось. Они, молча, забрались в седла и направили коней вслед за своим странным господином. До полудня ехали в тишине, стараясь соблюдать новые правила поведения при встрече с нечастыми путниками. Как и говорил Риго, их небольшой отряд не привлекал пристального внимания: лишь настороженные взгляды мужчин и испуганные женщин.

Ближе к вечеру Свея невольно почувствовала себя раскованнее, когда они без особых проблем минули сторожевой пост у реки. Лакира, следуя инструкциям Риго, изобразила на лице свирепую мину и обругала одного из солдат отборным орочьим матом, когда тот потребовал от них спешиться для досмотра. Колдун же лишь грубо одернул своего телохранителя и, перекинувшись со стражниками парой слов, мирно прошествовал через кордон и провел своих эмнов следом.

Скоро они въехали в большую деревню, гордо именовавшуюся городом Рнэк. Улицы кишели сбродом разных мастей и кровей. Были здесь и гурунэ`, с которыми предполагалось сократить общение до минимума; и морские люди, ведшие кучки новобранцев в Тартуляй — пиратскую гавань. Встречались горцы с северо-запада, вечно недовольные всем и вся и готовые к драке по любому поводу. Пьяные наемники из Матагалаты оккупировали все кабаки и бордели, словно сговорившись заранее о встрече именно в этом заштатном городке.

Маг уверенно вел отряд к восточной части города, которая, по мнению Свеи, казалась самой заброшенной и неприглядной для ночлега, о чем она и поспешила сообщить Эморигану. Но тот отмахнулся от нее и продолжил путь в выбранном направлении, бросив лишь одну фразу:

— Не в нашем положении выбирать, дамочки.

Сняв самую худую комнату на троих, колдун заставил девушек выпить, как и положено оркам, эля, закусить жареным мясом с кровью, спеть куплет похабной песни, а Лакиру, видать из особой любви, еще и сломать табурет о голову пьянчуги, неудачно проходившего мимо их стола и задевшего господина Риго.

Ночи девушки ждали как избавления и, получив, наконец, соизволение "господина", убрались в комнату и рухнули без сил на замусоленные простыни "апартаментов".

Утром их помятых и не выспавшихся практически пинками поднял колдун и вышвырнул во двор седлать лошадей.

— У него натурально получается, не находишь? — злобно рычал Рол, затягивая подпругу.

— Ему бы в трубодуры, — согласился Рал. — А своего зверюгу пусть сам седлает.

В этот момент в конюшню зашел Риго. Оглядев своих ухмыляющихся подопечных, он спокойно занялся конем, предварительно вручив каждому из орков по здоровенному мечу.

— Это еще зачем? — возмутился Рол, вертя в руках бесполезную штуковину.

— Для антуража видимо, — Рал спокойно закрепил увесистый меч в заплечных ножнах. — Издевается.

— Теперь вы — господа телохранители, на каждой стоянке, при каждом удобном случае будете изучать основы фехтования под чутким руководством вашего господина, — хмыкнул колдун. — Этот маскарад должен послужить вам на пользу, дамочки.

— Точно издевается, — Рол обреченно взглянул на собрата. — Мало ему всего остального, так решил доконать окончательно, хлыбово дерьмо он.

Тень метнулась в сторону Рола. Увесистый подзатыльник от невидимой тяжелой руки стал ответом, а колдун лишь довольно мило ухмыльнулся.

— Господин Риго, — вмешался Рал, грозно подбоченившись. — Попрошу без рукоприкладства! Вы не находите, что это уже через чур? Следующая табуретка может оказаться и на Вашей голове.

Второй подзатыльник был адресован уже Ралу, а циничная ухмылка мага стала еще шире.

Быстро переглянувшись, орки дружно бросились на обидчика, а тот лишь хохотнул громче и растворился в воздухе, шагнув на свою тень. Парни, слишком поздно заметив исчезновение колдуна, не успели остановиться и со всего маху сшиблись друг с дружкой крепкими лбами.

Риго уже стоял в другом конце конюшни и наблюдал за взбесившимися гурунэ`.

— Бунт? — его бровь изменила положение, слегка сместившись вверх. — Вы удивляете меня своей глупостью... Ах, я ж запамятовал... начинка то в головах слабовата.

Орки опять-таки дружно обернулись на его голос и застыли в растерянности, соображая, что им предпринять дальше. В это время колдун поднял руку и шевельнул пальцами, словно перебирая струны невидимой арфы. Дюжина теней поползла по земле в сторону двух несговорчивых мужиков. Они скользнули по сапогам орков и быстро устремились по их телам вверх, окутывая и упеленывая тех, словно малых детей. Рыки, проклятия и ругательства орков не возымели никакого действия: два огромных мужика рухнули на пол конюшни как подкошенные, не имея возможности пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Вы тут пока отдохните, поостыньте, а я пойду доедать ваш завтрак, — Риго, довольный собой вышел вон, оставив орков наедине с их буйными идеями мщения.

* * *

Долина Эха, Корд Северо-Западная Галандена, г.Эсхер

Ультиматум, поставленный гухузам Тир уже посчитал слишком мягким. Угрызения совести, похоже, этим карликам были не свойственны, поэтому, как и следовало ожидать, дипломатическим путем действовать не пришлось. Нанеся значительный урон укрепобороне гномьей норы и изрядно повеселившись, Тир выдвинул требование: "Гончая в обмен на его благополучное отбытие восвояси, а потом, может быть, и оплата услуг королем Лании". Последнее, кстати, условие шаткое и зыбкое, как пески юга. И если гномы проявят расторопность, то есть большая вероятность получить в их распоряжение неплохой Камешек из сокровищницы короля.

Гномы задумались, а думать они умели долго. Два дня, которые им дал Тир, подходили к концу, а Гончей или хотя бы парламентера Тир пока не наблюдал. Его бравая боевая дюжина уже обговаривала план разрушения таверны "Орлиное гнездо" под фундамент, когда ушлый гухуз по имени Родтах возник пред очи Крушителя и объявил о согласии Торговой Палаты на кабальные условия Тира. В свою очередь наглый коротышка со всклоченной бородой потребовал от воинов обуять свой гнев и успокоить нервы.

— Может, побежишь и градоначальнику пожалуешься? — Тир, жонглируя секирой, развеивал скуку и недвусмысленно поглядывал на гухуза. — Местным властям будет на руку пошерстить по закромам гнездышка, не находишь?

— Гончая прибудет завтра поутру, — надменным видом Родтах показывал свое полное презрение к людям-варварам, которые не ценят дружественное участие гномов к судьбе несчастной царевны. — И ваши угрозы, уважаемый, не уместны в данной щекотливой ситуации.

— Разговор окончен, завтра — ты мне псину в ошейнике, я тебе — покой, — рявкнул Тир и опустил секиру на массивный стол заведения. Под страдальческое оханье гухуза стол героически почил всуе, расколовшись на две половины.

* * *

Долина Эха, Юго-Восточный Корд Готега, приграничье с Исраиром и Галуанеей

— Может, все-таки, рискнем и вернемся к гномам? — как-то слишком робко предложил Рол магу.

— А тебе не терпится оказаться в плену? — колдун, наконец, соблаговолил ответить.

— От чего сразу в крайности? — не унимался строптивый гурунэ`. — Все лучше, чем пытаться пройти через Галуанэю. Ведь это самоубийство!

— Рол, — вмешался в разговор второй орк. — Не будь такой...ой... таким наивным. Нас предали гухузы, кто-то сообщил Окэне ...

— Всего лишь предположение, — перебил Рол. — Ты безоговорочно веришь колдуну. Я же сомневаюсь. На чаше весов лишь его слова...

— На другой чаше — смерть людей, не забывай об этом, — Рал почесал отросшую щетину на подбородке и тихо ругнулся.

— По мне так лучше плен, чем издевательства этого чудовища, — Рол подъехал к другу и наклонился к самому его уху. — Не доверяю я ему, пойми.

— Да, не спорю, — зашептал в ответ Рал. — У меня руки уже не поднимаются, а как вижу меч — тошнить начинает, но... ведь он прав... теперь мы можем себя защитить... ну чисто теоретически.

— Не для того меня мама рожала — мучилась, чтоб я в обличии поганого орка мечом махала, — скрипел сквозь зубы Рол. — В Волчью степь собрался! Его темную сущность, как он выразился, тянет прямиком во Мглу, а Волчья степь — самый короткий путь там оказаться.

— Были бы вы маги, дамочки, — спокойно произнес Риго. — То сейчас бы уже топтали залы во дворце короля Этана.

— Как это? — Рол резко натянул поводья, осаживая коня.

— Провел бы по Сумраку. Магия возможно спасла бы вас, а так... увы...приходится топать ножками, — пояснил Эмориган.

— А поподробнее? — не унимался гурунэ`.

Колдун не ответил.

— Ну, вот как с ним разговаривать? — сетовал Рол другу.

— А ты помалкивай, — ответил тот и снова почесался. — Помыться бы, эх...

— Я тебе поражаюсь, — рот закрывать Рол не собирался. — Ты коня то попридержи, хочу с тобой поговорить.

— Он же маг, — отмахнулся Рал. — Захочет — все равно услышит.

— А ты не спорь, — не унимался вредный орк, снова подъезжая вплотную к собрату. — Представляешь, мне уже вторую ночь подряд покойники снятся.

Рал натянул поводья и удивленно уставился на друга.

— Первыми пришли наши защитники, — зашептал Рол. — Стоят, значит, все израненные, смотрят на меня осуждающе. А офицер, помнишь его? Ну как живой, только уж больно бледный, держится за грудь, рану огромную зажимает, а от туда кровища так и хлещет фонтаном.

— Ужас! — Рал сбледнул и прикрыл рот рукой.

— И говорит мне, — продолжал Рол. — Что ж ты, царевна, не доверяешь своему спасителю? Иди вслед Тени, он поможет. Пусть наша смерть будет не напрасной. И как это понимать?

— Ой, не знаю, — испуганно прошептал Рал.

— И матушка мне снится, — Рол схватил друга за руку. — Обнимает меня, плачет. Говорит, чтобы я держалась за друзей и берегла себя. А еще, мелькала тень, страшная, я бы сказала, жуткая. Пыталась подойти ко мне, но воины и матушка закрыли меня от нее. Знаешь, Свея мне на миг показалось, что это был...

Рол замолчал.

— Кто был? — затряс его Рал. — Кто?

— Не поверишь, подруга, — выдохнул орк. — Отец.

— Странно все это, — Рал задумчиво воззрился на спину колдуна.

— И я говорю, — согласился Рол. — Чувствую, что без колдунишки нашего здесь не обошлось. А в твои сны кто-нибудь наведывается?

— Нет, — поторопился ответить орк. — Ничего такого, Лаки, ничего.

Свее не хотелось делиться с подругой.

Как она могла ей рассказать, что каждую ночь, они с магом, сидя у костра беседуют о жизни? Не могла она поведать подруге о своих слабостях. А ему смогла. Он, этот странный мрачный мужчина, оказался приятным собеседником и родственной душой. Он понимал ее как ни кто раньше. Свея рассказала магу о трагической гибели своей семьи, о казни отца и гонениях на их род. Поведала о том, как чудом выжила в этой мясорубке и, пригретая советником Кродом, оказалась в логове убийцы ее семьи. И как она полюбила всем сердцем его младшую дочь и поклялась оберегать ее всегда и везде.

Он тоже говорил о себе, но мало и сдержанно. Объяснял суть непонятных вещей, раскрывал новые грани мира, того мира, который ей был не доступен. И он тоже нес бремя утраты и горечи разочарования. Убегал от предначертанного, пытаясь изменить свою суть и обмануть судьбу. И он был уверен в себе, и это заражало оптимизмом.

Был ли то сон или явь, Свея не знала.

* * *

Исраир, Сумеречные Топи, Логово Рин.

— Следуй за Алой Тенью, Орум Окэна, — прошамкала беззубым уродливым ртом мерзкая старуха, помешивая в чане с вонючим зельем иссохшие и обезображенные Силой головы наемников, павших от неведомой руки врага.

Смрад, стоящий в логове ведьмы, удушливым туманом расползался по округе, заставляя стражу Первого Советника Исраира заходиться в кашле. Хотели бы они никогда не проходить мимо этого гиблого места, не вдыхать смерть, что витала в сумерках.

Но господин спешил лично передать куски плоти погибших при Эсхере Ведьме Рин и услышать ее пророчество. Отважные воины, бесстрашные и жестокие убийцы сейчас вздрагивали от каждого шороха, доносившегося из пещеры и в суеверном ужасе молились своим кровожадным Богам.

— Мертвым нет причин врать, — старуха ловко подцепила ковшом один череп и достала его из чана.

Сгорбленная, хромая, закутанная в зловонные шкуры зверья, ведьма на редкость шустро ткнула мертвой плотью в лицо Советника.

— Посмотри Орум в эти глаза — вытекшие, гнилые глаза, — каркала она. — Они не лгут. Алая Тень опасна. Она убивает медленно и жестоко. Твоя жадность может сыграть против тебя. Послушай старую ведьму, откажись.

— Нет, Рин, — Окэна брезгливо отвернулся от мертвечины. На его породистом лице невольно всплыла гримаса отвращения. — Сейчас или никогда. Ты мне поможешь?

— Если ты решил, то помогу, — старуха взяла костлявой рукой мертвую голову за волосы и поднесла к своему лицу.

— Красавчик был когда-то, — проскрипела она и поцеловала голову в гнилые губы.

Первый Советник вышел. Его тошнило.

* * *

Долина Эха, Корд Северо-Западная Галандена, г.Эсхер

— Ты кого мне притащил, недоросль? — рычал Тир на гнома, подозрительно рассматривая зверя. — Больно пушистая для Гончей, не находишь?

— Так молодая еще совсем, — оправдывался Родтах. — Зато злобы поменьше, глядишь, ручной со временем станет.

Тир наклонился к ощерившейся псине и заглянул в полные противоречия глаза зверя.

— Ручной говоришь? Эта? Сомневаюсь. А глаза то умные, хоть и сучка.

— Ты колечко то примерь, вояка, не артачься, — увещевал гухуз. — Если сомневаешься — проверь. Найдет пропажу, все непременно. Что шкура добрая, так и лучше, за дворовую шавку сойдет, а тебе меньше мороки.

— Дворовые по-волчьи не глядят, — Тир надел кольцо и почувствовал связь. Странное дело, его заполнил страх, ненависть и любопытство, теперь он не только это видел, но и ощущал.

— Мысленно прикажи найти, что ищешь, — настойчиво уговаривал Тира гном. — Проверь зверя.

Тир подозвал одного из своих воинов.

— Тащи-ка, Вакар, мне вещицу Лына, — приказал он подоспевшему солдату. — Сейчас будем искать гуляку. Он ведь со вчерашнего не показывался в трактире?

— Не показывался, капитан, — подтвердил Вакар и подал Тиру наручи коллеги.

— Хм, металл, — злорадно улыбнулся Крушитель. — Говорят по железкам искать сложнее, гном.

— Найдет, не сомневайтесь, — затряс своей длиннющей бородой гухуз.

— Что ж гончая, ищи Лына, — Тир бросил волчице (а что это была именно волчица, он не сомневался) наручи, и мысленно отдал приказ.

Зверь заскулил и припал к земле, ошейник замерцал на шее разноцветным пламенем, и волк, рыча и оглядываясь на мучителей, выскочил прочь.

— Эй, не так прытко, шалава, — гаркнул Тир и поспешил вслед за псиной.

Ее насыщенно рыжая шкура мелькнула в переулке. Черная полоса, проходящая по хребту, подчеркивала стать. Нос по ветру, хвост трубой. Призывный вой и голос в голове.

"Торопись, мучитель, торопись".

Лына нашли быстро.

Тир был доволен и отдал приказ отправляться в дорогу.

Волчица лежала у очага, положив морду на лапы. Она была молода и полна сил. Высокая, стройная, крупнее любого пса, которого раньше видел Тир. Энергия, что бурлила в ней, придавала Натиу сил, выстреливала, словно стрела, рвалась наружу.

Тирунд надевал доспехи и снаряжение, наблюдая за зверем. Она же созерцала, глядя открытым умным взглядом.

Собравшись, капитан подошел к псине и потрепал за холку.

— Найдешь царевну — отпущу, даю слово, — сказал Тир. — К ноге, Лиса, нам предстоит долгий путь.

Родтах вышел удостовериться, что ланийцы отбывают. Засунув руки в широкие рукава кафтана, он довольно потирал их и злорадно скалился вслед отъезжавшим.

А волчица бодро бежала у стремени хозяина и улыбалась.

Глава 34. Вторжение

Лишь немногие из тех, кто готов пожертвовать собой, возвращаются назад.

Эрнст Хайне

Хамун, столица Рамита.

Уставший день стремился к покою. Небо казалось вязким, словно окутанным невидимой сизой дымкой. Его дневная яркая синева, уносящая мысли ввысь, сменилась блеклой мутноватой завесой, отгораживающей от мира и придавливающей к земле. Тягостное ощущение уныния окутывало город, еще недавно купавшийся в теплых лучах света. Было тихо, словно природа скорбела по утраченной радости дня, обреченно принимая печальную участь непогоды. Птицы, молча, срывались с насиженных мест и, собираясь в разношерстные стаи, стремились на восток.

— Тревожно, госпожа, — мурлыкала пантера, лежа у камина.

— И тоскливо, — Аста плотнее укуталась в одеяло и, поджав ноги под себя, скрутилась клубком в огромном кресле. — Ненастье идет.

— Мрр...пусть идет, — кошка, щурилась на огонь. — Мрр...его не остановить.

Кончик хвоста медленно начал отбивать ритм. Сначала сбивчивый, хаотичный, затем нарастающий, как далекое эхо барабанного боя. Пантера прикрыла глаза, прислушиваясь, а потом резко вскочила и, вздыбив шерсть на загривке, зашипела в пустоту.

Аста вздрогнула. Стрельчатый витраж окна разлетелся на тысячи осколков, покрывая пол разноцветным дождем. Почтовый лачин камнем упал к ногам царицы. Его шея была неестественно вывернута, а крылья изжеваны и окровавлены. Девушка медленно встала и подняла мертвое тело птицы.

Послание было коротко: "Мутор пал".

Звон разбитого стекла вывел Асту из ступора. Еще одна испуганная птица металась под сводом, стараясь спастись от мерзкой твари, теснящей ее к стене. Большие кожистые крылья, покрытое мехом продолговатое туловище, когти, зубы, истеричный вопль, рожденный нестерпимой жаждой убивать. Крылатая тварь метнулась на лачина. Птица отчаянно вскрикнула. Разорванная плоть, кусками разлетелась по залу. Перья, медленно кружась в последнем танце, летели в огонь очага и сгорали, так надежды.

Тварь, расправившись с соколом, победно завизжала, запрядала длинными острыми ушами и, устремив невидящий взгляд на Асту, бросилась на царицу.

Женщина рефлекторно потянула руку к мечу, но на поясе оружия не было. Тварь летела ей в лицо. Мерзкая гримаса веселья расплылась на морде существа. Оно упивалось яростью, словно сумасшедшее исчадие мглы.

"Так близко!". Аста напряглась.

Черная тень метнулась в царице. Пантера прыгнула, сбивая женщину с ног. Удовлетворенный рык эхом пронесся по зале, заглушая визг твари. Хруст костей и чавкающий звук подвел итог охоты.

Пушт брезгливо оттолкнула лапой то, что осталось от крылатой твари и начала отплевывать куски мяса и шерсти, застрявшие в клыках.

— Исса, госпожа, — сверкнула своими зелеными глазами кошка. — Дитя Хаэ.

Аста уже поднялась на ноги.

— Те, о ком Забыли? — царица почувствовала страх: впервые настоящий леденящий кровь ужас.

Второй погибший лачин был из Пизы. Затем прилетел и третий из Ретара, и четвертый из Эскурита.

Столько их было послано? Сколько из них не долетело?

Замок Дупу задрожал от топота сотен ног. Над городом пронесся призывный стон набата: сначала одинокий из Ратуши Королей, затем многоголосый звон окутал столицу, вбивая в сердца людей лишь одно: ВОЙНА.

На небе сгущались тучи. Никто не мог понять, как они могли черной бурлящей темнотой окутать высь.

Ветра не было. Он улетел с птицами на восток. Как уходил Ра`йн за горизонт уже никто не видел.

Испуганные люди нескончаемыми потоками хлынули в город. Бросая скотину и добро, они давились в воротах, не замечая, что идут по телам тех, кто упал и уже не мог подняться. Воины занимали оборону. Новобранцы из простого люда примеряли доспехи и оружие, грудой сваленные на площади. Женщины, дети, старики, те кто не мог и не хотел остаться в городе, шли к Северным Вратам. Горг, Храм Доур, а там Лаго-Вилара и Лахор-Лейтр.

Горы, гухузы. Примут ли они беженцев? Этого никто не знал.

Соколы взмывали ввысь, унося скорбные известия тем, кто был дальше.

Сумерки липли к земле, неся запах гари и смерти с Запада. Фуилара, находящаяся в непосредственной близости от столицы, пылала.

Аста, в полной боевой готовности, стояла на Мосту Глашатаев и наблюдала за тем, как длинная огненная змейка из факелов стремилась через Ущелье в спасительные горы.

— Пусть разворачивают беженцев из Фуилары и направляют вдоль крепостной стены города напрямую в Ущелье, — приказала Аста. — Закрыть Первые Врата.

Затрубили горны, предупреждающие толпу. Но люди не слышали, они продолжали течь под защиту города. Давка усиливалась. Врата медленно, но неуклонно начали закрываться. Вой, стоны и плач взметнулись по стенам. Проклятья сыпались градом на солдат, выполнявших приказ.

— Тупая скотина, — орал на толпу офицер стражи. — В ущелье прите, напрямик короче.

Камни полетели ему в ответ. Люди, озлобленные в своем невежестве, захваченные коллективной безумной паникой, давились на подвесном мосту, пытаясь влезть в уменьшающийся, спасительный, по их мнению, створ ворот. Рыдали женщины, кричали в испуге дети, сильные дородные мужики, захваченные страхом, забыли о чести и, распихивая слабых, лезли по головам вперед.

— Поднять ворота, — хрипел офицер, перекрикивая вой толпы внизу.

Кто-то из воинов посмел ему возразить.

— Выполнять приказ, — страж презрительно взглянул на солдата. — Я спасаю их жизни. Нам в городе не выжить.

Мост медленно пополз вверх. Те, кто одумался, бросились назад. Женщины прыгали в ров, цеплялись за склизкий берег, кричали, тонули, но многие выплывали. Те, кто забыл про честь, навеки остались у стен Рамиты, впечатанные в массивные Первые Врата, ведь они не хотели спасения.

Остатки тех людей, кто не успел войти в город, образумились и потекли вдоль крепостных стен в Ущелье. Они успели.

Нечто приближалось к городу, Аста это ощущала. Все те войны, что она вела с соседями, были лишь жестокими играми зарвавшихся людей, стремящихся к власти. Последняя безжалостная резня на границе с Исраиром в минувшем году — лишь жалкое подобие той битвы, что предстоит сейчас.

"Что ты чувствуешь?" — мысленно обратилась Аста к пантере.

"Тебе ли спрашивать? Я чувствую Тьму, еще робкую, только рожденную, расправляющую свои крылья, но она не даст нам шанса увидеть снова ясное небо".

"Небо?" — Аста подняла глаза вверх. Воздух звенел от Силы.

"Что это? Ты чувствуешь, Пушт?"

"Да, госпожа. Уводи людей в подземелье, спасешь много жизней. Смертным не совладать с Конрэ-Дло".

— С чем? — выкрикнула Аста. — Я не слышу тебя.

Гул нарастал. Царица зашептала фрон щита, и когда тот, надрывно раскрылся, Аста поняла, что удержать его долго будет не в ее силах.

"Магию разрушения убьет лишь магия защиты! Бурю Конрэ-Дло может остановить только Предел Лааса. Он развеет ее в пыль, но прежде она порезвится на твоих землях, вырывая с корнем деревья, сметая дома, круша замки и разрывая в клочья посмевших поднять на нее оружие. Она пройдется смерчем по городу, что-то заберет себе, что-то оставит, но главное, она навеки поселит страх и покорность в мелочные и слабые душонки людишек", — шептала кошка, наблюдая как пять огромных смерчей втягивают в себя все, что попадается у них на пути.

— Конрэ-Дло идет в Рамиту, госпожа, мечи твоих воинов бессильны, — подытожила вслух Пушт и накрыла фрон Асты своей магией, усиливая оборону.

Ураганный ветер шквалом обрушился на стены города, вырывая бойницы и разбивая в крошку сторожевые башни. Люди, сыпались со стен словно просо из разорванного мешка. Смерчи окружили Рамиту кольцом, и эти тиски сжимали каменные стены и мяли их словно пергамент.

"Уводи людей, Крод, всех кого сможешь. Эту битву нам не выиграть" — Аста послала фрон Советнику.

Горны затрубили отступление.

Буря, разрушив крепостные стены, замерла в ожидании, словно размышляя над тем, что же поглотить на десерт. Гул окружил полуразрушенный город, давя на сознание мощью Силы. Люди метались в кольце, словно пойманные звери, безумие расплывалось по Рамите и топило в своем чреве волю.

Советник Крод ответил. Он молил Асту одуматься и присоединиться к нему, но та, как и прежде, гордо стояла со своим Зверем на Мосту и взирала на ад, который поднялся из бездны забвения на ее город, готовая вступить в свою последнюю битву.

Воздух всколыхнулся с новой силой и Буря, взметнув на прощание крыши домов, что ютились близ стен, отступила на восток. Она решила начать свою жатву на новых нетронутых "лугах", оставляя растерзанное тело города крылатому войску, надвигающемуся с сумеречного неба на несчастный город пылающей огнем ордой.

Крылатые чудовища и их всадники пронеслись над Рамитой, расшвыривая горящие факелы по крышам уцелевших домов. Те, кто не успел скрыться, горели заживо. Робкие попытки отступающих к замку воинов достать армию монстров стрелами, захлебнулись в неравной схватке. Чудовища пикировали с неба, хватали когтями бежавших прочь и рвали их на части.

Эти твари не были похожи на величественных ящеров-творцов. Они, словно вылепленные рукой пьяного скульптора, мерзкие чудовища с кожистыми крыльями, с туловищем лошади и торсом орка. Усеянные клыками вытянутые морды нельзя было назвать лицами. Головы монстров короновали крученые рога. Тела были покрыты чешуйчатой броней. Все шесть конечностей: четыре ноги и две руки имели огромные изогнутые когти.

И они несли всадников — северных соседей гурунэ`.

— Мроки и гурунэ` — странная смесь, не находишь? — философски рассуждала кошка, глядя, как крылатый легион уничтожает город.

— Уж с ними мой меч справится, — выкрикнула Аста, выхватывая клинок из ножен. — Пушт, нам нужны крылья. Я вступаю в бой!

— Отойди-ка, госпожа, — рыкнула пантера и начала боевую трансформацию.

Магия закружила вокруг зверя. Кошка вся подобралась и начала расти. Мягкая лоснящаяся шерсть стала покрываться броней, морда вытянулась, клыки и когти приобрели угрожающий и смертельно опасный для мроков вид, выросли и расправились могучие крылья. Теперь пантера втрое превосходила по размерам врагов и тоже жаждала убивать. Аста вскочила на спину своему боевому элгату и они взмыли в небо.

Захватчики, расслабленные в своей недосягаемости, не ожидали нападения с воздуха. Гибкое и мощное тело огромной кошки как таран вклинилось в самую гущу стаи, ломая крылья и хребты крылатых тварей. Аста с отчаянной жестокостью рубила головы, отсекала руки, вспарывала брюшины.

В рядах нападавших началась паника. Строй был нарушен. Разрозненные твари разлетались в разные стороны, спасаясь от разъяренной пары защитников города. Но их было слишком много. Сменив тактику и полностью переключившись на новую цель, враг атаковал Асту с флангов, набрасываясь нескончаемой лавиной со всех сторон.

Кошка извивалась в небе словно змея, разрывая глотки клыками и полосуя вражью плоть в ленты фарша, но, сколько бы трупов врага не падало сверху на разрушенный город, на место павших приходили новые. Они стекались черной лавой, закрывая собой ночное небо. Город пылал сильнее, освещая страшную битву в небе. Кровь лилась дождем на разрушенные улицы и крыши домов.

"Нам нужна магия!" — мысленно кричала Аста кошке в пылу бойни.

"Магия в цепях, госпожа, я раба, и сила моя крайне ограничена. Пробуй сама, а я лишь поддержу, если смогу".

И тогда Пушт взмыла ввысь оставляя врага под собой. Аста вцепилась в броню пантеры и призвала всю имеющуюся в ней силу. Лойтар много учил ее, но этот фрон был всегда для нее сложен. Формула не складывалась, нити силы не сплетались. Человек не может вызвать магический огонь, но ведь можно попытаться усилить обычный?

"К огню, Пушт", — приказала Аста.

Кошка камнем бросилась вниз, выхватила горящий обломок дерева и устремилась снова ввысь. Их преследовали, но мощь крыльев боевой пантеры превосходила мроков в разы. Они снова были в недосягаемости.

Аста сконцентрировалась. Ей нельзя медлить, но торопиться тоже не стоит. Враг прибывал. Черные тени окружали со всех сторон. Мерзкий гул от сотен хлопающих крыльев сбивал царицу, но она снова и снова начинала сначала.

"Бросай в самую гущу" — выдохнула Аста, и когда кошка швырнула полыхающий факел в мроков, женщина отпустила фрон и всю свою силу.

Огонь впитывал магию, разрастаясь в огромный огненный шар. Кошка выгнула спину и, издав яростный рык, вырвала клок своей магической сути, множа мощь огня и направляя его полет к цели.

Пламя врезалось в крылатое войско, пожирая плоть. Воздух наполнился вонью горелого мяса, а огонь разливался по головам врага все дальше и дальше, пожирая чудовищ и орков в своем чреве. Вопли боли и исступления заполнили пространство, заглушая все звуки на версты вокруг. Большая часть легиона врага была сметена напалмом. Но остатки крылатых тварей, не задетых огнем, отчаянно жаждали смерти царицы, в одиночку посмевшей выступить против их мощи.

Аста была полностью обессилена. Она едва держала в руке клинок. В голове шумело, горло пересохло. Вдруг сильный удар в спину разлил нестерпимую боль по всему телу женщины. Она вскрикнула и начала заваливаться на бок. Пантера едва успела крылом подхватить всадницу. Копье, метко брошенное одним из орков, достигло цели и пронзило плечо царицы.

Магические щиты, спасавшие Асту и кошку от ран, лопнули, как мыльный пузырь. Их нечем было питать.

Враг набросился на открывшихся воительниц с новой силой. Первый же мрок изловчился и полоснул беззащитную женщину когтистой лапой. Аста выронила меч. Кровь начала заливать глаза, а сознание плыть вдаль, превращаясь в маленькую точку на горизонте. Это белое пятно света и надежды тонуло в алом бурлящем потоке, а вскоре исчезло совсем, поглощенное навалившейся тьмой.

Пантера, яростно отбиваясь от тварей, из последних сил рванула ввысь, оставляя преследователей позади. С трудом разрезая ночную мглу, она летела на северо-запад, туда, где тьма пока еще была не властна.

"Этот бой окончен", — подумала кошка. "И вскоре мне предстоит новый".

Глава 35. Минуя Предел

Если идти дальше некуда, значит, вас не туда послали.

Валентин Домиль

ОНИКС

Для меня наступил День Сурка лишь с той разницей, что теперь багаж потяжелее, и мой добрый конь словно чует, куда именно мне нужно двигаться дальше. В остальном же я опять вернулась к тому с чего начала, так и не получив ответы на свои вопросы. Через сутки на горизонте обозначился массивный горный хребет, который манил к себе и напоминал мне Стену Плача. Подъеду, поцелую отвесную скалу, порыдаю для приличия, вспомню всех известных мне богов не добрым словом и... Что дальше?

Утопающая в зелени долина начала сменяться более унылым каменистым пейзажем. Путники перестали мельтешить на тракте, да и сама дорога лишь отдаленно напоминала оживленный шлях, став более узкой и колдобистой. Огибая видимо последнюю на моем пути рощицу чахлых осинок, я узрела раскинувшееся передо мной величие высоких, подпирающих небо гор. Неестественно отвесные скалы мощной броней укрывали от меня ту часть этого мира, в которой (была такая надежда) кто-нибудь сможет мне помочь. Еще трудно было рассмотреть издалека этот горный массив, но почему-то растерянность заползала в душу, заставляя меня остановиться. Я прикрыла ладонью глаза, отгораживаясь от солнца. Горы, сплошные непокоримые скалы. Что пытаюсь рассмотреть? Пришлось опустить руку и дать глазам отдохнуть.

Титаня ободряюще фыркнул и потянул повод.

"Идем же, идем".

Что ж, поверю. Я тронула пятками бока коня, и тот, подпрыгнув на месте, словно козел, припустил вскачь.

"Эй, ты, козий выродок, стой!" — услышала я знакомый голос у себя в голове. Титаня, злобно всхрапнув, перешел на галоп. Я натянула поводья, но конь, презрев во мне главенствующую персону, посчитал ниже своего достоинства отреагировать.

"На кого ты меня променяла, детка?"

Мое сердце беспорядочно затрепыхалось в груди. Ухватив буйно помешавшегося изверга за ухо, я крутанула его что было силы и заорала во все горло:

— С-т-о-ять!!! Твою мать волкам на ужин!

Титаня отчаянно затряс головой, но ход замедлил. А потом повернул голову, покосился на меня и даже оскалился. Я аж опешила от такого радушия и со всей силы ударила его ладошкой по заду.

— А ну вертай назад, — распалялась я, словно масло на сковородке. — Ты что ж, поганец, творишь? Вообще страх потерял?

В голове у меня раздался знакомый злорадный смешок.

"Не везет тебе, киса, с домашней скотиной, ох, не везет".

— Лаюшка, где ты? — завопила я, пытаясь развернуть упирающегося конягу. Тот широко растопырил все четыре ноги, опустил голову и стоял, раскорячившись на дороге, даже и не думая слушаться.

— Да что б тебя вспучило, ирод, — выскользнув из седла, я бросилась со всех ног в обратном направлении.

"Лаюшка, гыыыы" — злобное ржание раздалось у меня в голове. "Гыыы".

"Заткнись, тварь полоумная" — зашипел в ответ кошкай. "Дегенерат ушибленный".

Я еще никогда так быстро не бегала: летела словно птица, практически не касаясь земли ногами.

Кошкай сидел на кочке посреди дороги и лыбился во все клыки.

— Салайчик, кисонька, — я упала перед ним на колени, пару раз глубоко вдохнула, выравнивая дыхание, и вцепилась в это такое родное мне существо мертвой хваткой, крепко прижимая кота к груди. — Прости меня, прости... за все, прости.

— По-маааа-ги-те, — прохрипел кот.

"Гыыыыы" — Титаня все еще не успокаивался.

Слезы радости душили меня. Я уткнулась Салаю в шкуру и разрыдалась.

— Прощаю, так и быть, — прокряхтел тот и, извернувшись, лизнул меня в щеку.

Когда страсти немного улеглись и я, наконец, выпустила кошака из объятий, тот отряхнулся и нервно лизнул всклоченную шерсть на помятом боку.

— Ну вот, всю красоту помяла, — буркнул он и гордо задрал хвост трубой.

— Опять экспериментируешь? — улыбнулась я и погладила его по спине. — Твоя бесценность стала еще пушистее.

— Стараемся, не без этого, — довольно муркнул кошкай и повернулся, оглядывая достоинство рачительным взглядом. — Где так долго пропадала, детка? Поголовье грызунов на данной территории пришлось подвергнуть тотальному истреблению.

— Даже прощу тебе сегодня "ДЕТКА", милый, — счастье переполняло меня через край. Я готова была затопить им всех, кто сейчас встретился бы у меня на пути. — Но только сегодня, договорились?

— Лады, — кошак потерся о мое колено и громко заурчал. — Буду пользоваться возможностью на полную катушку, деточка.

Ну, как я могу на него злиться?

* * *

"Все очень удачно выписалось" — как любит говаривать некий мохнатый господин. Все-таки отношения нужно ценить больше, даже отношения с разными странными существами. А если бы кошак оказался обидчивее? Я даже боялась об этом думать.

До Лааса было уже "хвостом махнуть". Недалече, уцепившись за скалу, словно свитое крачкой гнездо, виднелось монументальное сооружение, называемое Храм

Улья — местный религиозный центр и застава Стражей Южного Горга. Само ущелье, ущельем как таковым назвать было сложно. По мне, так маленькая трещинка в огромной глыбе белесо-рыжего камня.

Мы подъехали к развилке дороги. Более широкая, та, которую можно было с натяжкой назвать трактом, уходила влево и вела к Храму. Вторая, больше похожая на звериную тропу, тянулась к Теснине и ныряла в ее черноту.

Я попридержала коня, озираясь. Кошак преспокойно скрутился клубочком у меня на руках и дрых в свое удовольствие, даже не ведя ухом. Титаня тянул направо и нервничал, до сих пор до конца не смирившись с тем, что седоков стало двое. Он при каждом удобном случае дергал раздраженно шкурой и норовил куснуть развалившегося в тепле Салая. Но единожды получив по мордасам когтистой лапой, делал свои пакости уже продуманно, я бы сказала, исподтишка.

Луэ принес новости. В Храме уже давно заметили постороннего на вверенной охране территории, и Стражи спешили к нам навстречу. Я присмотрелась и действительно заметила отряд всадников, скачущих к нам во весь опор. Таиться не было смысла, да и господин Пнэргулд был столь внимателен к моей персоне, что не забыл упомянуть о предполагаемой встрече, поэтому я спокойно ждала, когда кавалькада Стражей приблизится к нам.

— Мир тебе, путник, — молвил один из них, видимо главный и поравнялся со мной.

— И вам мир, Стражи, — я достаточно глубоко кивнула.

Отряд рассредоточился вокруг нас кольцом. Вышколенные воины в изумрудно-белых камзолах и черных плащах. Головы защищены остроконечными шлемами. Пол лица скрыто под забралом. Настороженность, но учтивость.

— Леди? — удивился командир стражей. — Что привело Вас к Храму?

Вы даете или хотите взять?

— Я ищу, Страж, — кот в этот момент приоткрыл один глаз. — И поиск не ведет меня в Храм, мой Путь лежит в Горг.

— Леди, — Страж подобрался и, помедлив, изучая меня и мое хозяйство, молвил. — Обязан предупредить Вас. Нет смертному дороги в Гаал`Этэ. Чертог не прощает ослушавшихся. Вы ищите смерти?

— А лэйба ло31, — молвила я и прижала руку к сердцу.

— Ло а лэйба эну32, — Страж низко опустил передо мной голову.

— Ло а лэйба эну, — подхватили хором остальные войны и, склонив головы, расступились, освобождая мне дорогу.

— Надеюсь, еще увидимся, — бросила на прощание воинам и поскакала к Теснине. Ответа я так и не услышала. Это неприятно напрягло.

* * *

— Хоть бы для приличия поуговаривали не соваться к черту в зад, — бубнила я, приближаясь к ущелью. — Не нравится мне вся эта затея, Салай.

В ответ кот лишь смачно зевнул и потянулся, чуть не вывалившись из седла.

— Скажи что-нибудь, — я почесала коту пузо.

Мы стояли у расщелины и пялились в черноту ее зева.

— Лясы точить каждый горазд, — промямлил кот. — Либо едем вперед, либо разворачиваемся и топаем обратно. Заживем спокойной размеренной жизнью. Пристроим тебя замуж за богатенького старикашку. Клячу продадим, нет, не купят.... Мы его подарим кому-нибудь, кто нам уж сильно не понравится.

"Кота определим на псарню" — Титаня что-то уж больно разговорчивым стал в последнее время.

— Сколько кровожадности у твоего средства передвижения! — посетовал Салай. — Я его предлагаю в хорошие руки определить, а он?

— Почему сразу за старикашку? — возмутилась я.

Кошак окинул меня скептическим взглядом и скривил мордень.

— Ну.... если... у тебя обозначились другие варианты, — Салай мигнул правым глазом. — Тогда я сочувствую.

Мне осталось лишь печально вздохнуть.

— Да не тебе, — отмахнулся лапой кот. — Тому дурню, что позарился.

Я щелкнула поганца по уху. Котяра обиженно на меня зыркнул и отвернулся.

— Перспективы пессимистичные, — фыркнула я и начала копаться в седельной сумке. После недолгих поисков достала сверток и, распаковав Маячок, выпустила его в небо.

Полтергейст покружил над моей головой, осматриваясь, а затем юркнул в сумрачную пустоту.

— Разжилась ты, мать, игрушками, — хмыкнул кот, примеряя свой зад к изгибу моего локтя.

— А ты, пацан, пузень отрастил на полевой диете, — я пихнула кошака, который удивительным образом умудрялся расположиться в седле так, что комфортно было лишь ему одному.

Титаня, потоптавшись у входа в Теснину, шумно выдохнул и, аккуратно переставляя ноги, гулко зашагал по каменистой тропинке, отбивая копытами зловеще-печальный мотивчик.

Ущельице, чем дальше мы углублялись в его недра, казалось все уже и уже. Я подняла голову вверх, пытаясь разглядеть небо, но оно лишь тоненьким голубоватым волоском виднелось вдалеке. В нос ударил противный запах влажной плесени. Маячок, словно торопившийся влезть в неприятности первым, поначалу рванул вперед, оставляя нас в темноте, но одумавшись после моего витиеватого высказывания на свой счет, благоразумно вернулся и замельтешил у морды коня, освещая нам путь.

Замогильный холод пробрался мне под одежду. Я передернула плечами и прижала теплое тельце кошака к себе покрепче. Салай, не долго думая, засунул голову мне под мышку и притих. Отвесные стены ущелья подбирались к нам все ближе. Я вытянула руку и, натолкнувшись на склизкую каменную преграду, быстро одернула ее обратно и вытерла прилипшую к пальцам дрянь о штанины. Тишина давила неимоверно. Я слышала, как колотится мое сердце. Почему-то захотелось заорать во все горло, выпустить из тела страх, заставить сердце биться ровнее.

— Я боюсь, Салай, — мой шепот забился, словно перепуганная птица, ударился о камень и звонко осыпался во тьму.

Кот икнул, но признаваться в тех же чувствах постеснялся.

Так мы, шаг за шагом двигались в никуда. Время ускользало, словно вода меж пальцев, и я потеряла ему счет. Пораскинув мозгами, аккуратно вытащила из ножен Трелль и начала мурлыкать первый, пришедший на ум, мотивчик. Им оказался похоронный марш.

— Кхе...кхе, лешай тебе на хвост, — кошкай высунул голову и сверкнул на меня своими горящими в темноте глазищами. Я перестала петь и поплевала через плечо.

— Смотри, — вдруг заорал котяра. Мурашки пробежались табуном у меня по спине, а лоб покрылся испариной.

— Ты чего орешь, олух? — шикнула я на кота, хватаясь за сердце.

— Да ты глянь, дуреха, вперед, — зашипел кот.

Я напряглась, всматриваясь в темноту.

— Ни хрена не видать, — злобно огрызнулась.

— Балда, смотри иначе.

— Ааа, — я снова посмотрела.

Пульсирующая серебристо-белесая завеса, маячившая вдалеке, побуждала развернуться. От нее несло Силой, такой, что если б я не сидела, ножки мои подкосились бы однозначно.

— Пипец, вот попали то, — вякнула я и начала запеленывать нас в кокон. Трелль завибрировала у меня в руке и угрожающе засветилась голубоватым огнем.

Титаня, подобравшись на трясущихся ногах поближе к клубящейся, словно закипающее прокисшее молоко субстанции, остановился, прорастая в тропинку. Я медленно сползла с коня и, дрожа от страха, приблизилась к завесе. Волны Силы долбили по моей защите с ужасающей мощью. У меня звенело в ушах, а глаза наверно уже были в районе лба.

— Предел, — зловеще проскрипел кот.

— Ага, — я, словно завороженная, потянула руку к густой, как кисель, клокочущей границе.

— Не надо, — пискнул Салай, но было уже поздно. Соприкоснувшись с магией предела, я получила увесистый пинок и отлетела прочь, впечатываясь в мокрую от влаги стену ущелья.

Мой щит устоял, но покрылся плотной сеткой трещин. Как ни странно, я отделалась лишь легким испугом и парой ушибов мягких тканей седалищного нерва.

— Вот и приехали, — подытожила я и нервно закусила нижнюю губу.

Кошкай спрыгнул с коня, подошел к мерцающей туманной дымке и, не мигая, уставился в ее непроглядную суть.

Маячок нервозно подрагивал над нашими головами и мигал иллюминацией.

— Ну что ты, дружок, не бойся, — поманила я его к себе на руку. Тот радостно сверкнул и бросился ко мне утешаться. Кошак продолжал гипнотизировать бурлящую клоаку. Я, кряхтя как старая перечница, поднялась на ноги, смахнула с мокрого лица прилипшие пряди волос и полезла на Титаню.

— Салай, давай отсюда ноги уносить подобру-поздорову.

— Ммм, — услышала я в ответ невнятное бормотание.

— Пошли уже, — прикрикнула я на кота.

— Ммм... погоди, — кошкай поднял лапу и... застыл. — Сними-ка с меня защиту, детка.

— Сдурел что ли? Валерьяны обнюхался?

— Сними, говорю, — рыкнул тот и сверкнул на меня очами.

— Упокойся с миром, друг, — я убрала щит. А кот фыркнул и сунул лапу в кисель. Я перестала дышать, а Титаня прижал уши и наверно зажмурился.

— Бабы дуры во всех мирах и с этим нужно считаться, — хмыкнул кот и нырнул головой в туман.

Я сглотнула обиду и испуг за кошака одновременно.

Наглая морда снова показалась в свете "Лампочки Ильича". Кот продефилировал ко мне и, немного потоптавшись, примериваясь, сиганул в седло.

— Убирай щит, и потопали, — муркнул он, мостясь поудобнее. — Нахрапом тут не возьмешь, нужно чистым сердцем и помыслами.

Я недоверчиво скривилась. Трелль уже не пылала. Она мирно лежала у меня в ладони, а в голове лишь пел ее голосок: "Блохастый прав, усатый прав... иди...иди... Не бойся".

— Эх, была ни была, пропадай моя головушка и остальные молодые девичьи прелести, — я тронула повод Титани, и мы погрузились в кисельный, дрожащий Силой Предел.

* * *

Первые шаги были самыми сложными. Мы словно врезались в мощную океаническую волну. Давление Силы ударило по ушам, дыхание перехватило, и я пропустила несколько ударов сердца. Свет резал глаза. Уже привыкшие к сумрачному ущелью, они отказывались явить мне тут клоаку, в которую я по собственной же глупости и уверениям некоторых эксцентричных сущностей окунулась с головой.

"Нахлебаюсь, как пить дать", — булькнула, утопая, последняя здравая мыслишка в моей голове.

"Не боись, киса, сделаем искусственное дыхание", — уверил кошак напоследок и начал многозначительно молчать.

Нащупав черезседельную, я засунула Маячок от греха подальше в сумку и крепко сжала обеими руками Трелль, выставляя острие клинка вперед. Салай для надежности вцепился в мою куртку, словно оголодавший тигр в пойманную косулю. Титаник единственный подавал надежды на храбрость духа, медленно двигаясь в клубах магического тумана и неся наши перепуганные тушки на своей крепкой спине. Но вдруг конь споткнулся. Его передние ноги потеряли опору. Слепящий свет не давал возможности понять, что же происходит. И мы трое, под дружный вопль ухнули в бездну.

Как я не старалась поставить щит, как не орала срывая голос, как бы ни бил марево ногами перепуганный конь и не шипел и плевался матом кошак, мы летели... вернее падали. Мир вокруг закружился, переворачиваясь с ног на голову. В непроглядном серебристом киселе мелькали какие-то тени, слышался вой, стоны и многоголосье тысячи жутких мотивов.

— Едрена-а-а вошь! Салай — ты убийца! — кричала я, пытаясь переорать эту какофонию звуков, разрывающих мне голову в клочья.

— Ну, ты сука, Пушт, сука блудливая! — орал мне в ответ кот. А может и не мне.

Титаник хранил гробовое молчание. Видимо скотинка находилась в глубоком обмороке, так как ножки его уже не дрыгались.

Кувыркаясь в обнимку с котом, я не удержалась и выскользнула из седла, только и успев ухватиться за повод коня. Теперь мы летели порознь: умиротворенные в одну сторону, а захлебывающиеся истерикой в другую.

Выорав остатки страха, я начала замечать, что мы уже не несемся с бешеной скоростью в невидимое далеко, а парим, словно в невесомости. Туман начал постепенно рассеиваться, изобличая тех, кого я видеть никак не ожидала. Там, под нами, раскинулось море, яркое переливающееся изумрудной искрой. Пологий песчаный берег, знакомые финиковые пальмы, такой родной мне сейчас гостиничный комплекс манил к себе, звал окунуться в огромный бассейн, раскинувшийся полукружьем в зелени парковой зоны. Я видела знакомые вальяжные фигуры туристов, тюленями лежащих в шезлонгах, и яхту. Ту самую! И девушку, которая стояла на берегу и смотрела в небо. Она махала мне рукой и звала.

— Наташа! — завопила я и отпустила повод коня. — Я здесь!

Титаник выгнулся, словно кошка, и засучил ногами, пытаясь подплыть ко мне ближе, но его относило от меня все дальше и дальше.

"Не верь!" — кричали его глаза, наполненные страхом. "Прошу тебя увидь истину!"

И тут меня укусили. За ухо. Больно.

— Ай! — Салай уцепился в мой "слуховой аппарат" и утробно рычал. — Ай, больно! — он прикусил еще сильнее, а коготь передней лапы глубоко утонул в моей шее. Я извернула в руке Трелль и ткнула ей коту в бок.

— Отпусти меня, — зашипела я на его манер. — Не то по-ррры-рэжу!

"Это лишь твое желание, глупая драная котка. Это мираж! Пойдешь к нему и будешь до конца твоих дней бродить в иллюзии!"

— Не верю тебе, — завизжала я. — Отпусти.

Кот разжал зубы и, оттолкнувшись от моей груди всеми четырьмя лапами, поплыл в сторону вздыбленным пушистым комком. Я смотрела, как удаляются от меня мои верные друзья и дрожала. А потом снова впилась взглядом в манящую реальность моей жизни и протянула руку к желанному. Оно было так близко!

Моя подруга прыгала и махала руками, что-то крича в небо. Пальмы, вторя ей, призывно кивали кронами. Красное море звало в свою лазурную гладь и шептало эхом волн.

"Иди же к нам, иди!"

Я тряхнула головой. Земное море не поет таким приторно сладким голоском. Пальмы не умеют шелестеть своими ветвями зазывные речи.

Я прижала меч к груди и зажмурилась.

А Наташка близорука. Как она может разглядеть меня? Как может звать сквозь мир?

— Нет, — отрезала я. — Мы русские легких путей не ищем! — и мое тело сорвалось вниз, падая в воздушную яму.

"Черт", — лишь успела подумать я, ныряя в черноту беспамятства.

* * *

Очнулась я на лесной полянке, хотя кто их знает, этих Этэ. Может новое испытание, а может и вовсе я уже на том свете? Если так, то в принципе, меня все устраивает. Кипящих котлов с грешниками не видно и на том спасибо.

Поднявшись на ноги, я осмотрелась. Мирно щебетали птахи, лучики света, прорезая кроны деревьев, играли в салки у моих ног. Теплый ветерок щекотал лицо. Я позвала его, но он, словно испуганный заяц, пустился наутек.

— Мда, — я засунула сопротивляющуюся Трелль в ножны и почесала затылок. — Салай! Титаня! Ау! — ответа не последовало. — Эй, кто-нибудь?! — снова лишь звуки леса в ответ.

— Твою мать за ногу, — выругалась я, озираясь.

— Долго же ты шла к нам, моя девочка, — вдруг раздался нежный, словно утреннее летнее солнце, голос. Он перетекал от слова к слову, как маленький ручеек, играл звуками и лился чудесной мелодией, умиротворяя и наполняя душу радостью.

Я улыбнулась, чувствуя открытость и доброжелательность того, кто говорил со мной.

— Ты понимаешь меня, милая? — снова зазвучал этот чарующий голос.

— Да, — я кивнула. — Простите, но я слегка не поняла Вас? Вы ждали меня?

— Да, Ониксиэль, ждала, но, увы, мы не сможем встретиться наяву. Прости. Теперь я лишь бесплотный дух, обреченный скитаться и не находить покоя.

— Кто Вы? И почему мне знаком Ваш голос? — мое сердце сжалось в предчувствии.

— Пресветлая Дева-Спасительница Вайдириэль — жрица Света, — тихо пропел голос. — Ты моя ученица, Ониэ.

— Я?! — у меня начал нервно дергаться правый глаз. — Чего-то не припомню. Или меня заочно зачислили?

Голосок переливчато зазвенел, смеясь.

— Ты все вспомнишь, милая, обязательно вспомнишь.

— Ответьте мне, госпожа Вайдириэль, — набралась я наглости и спросила. — Почему я оказалась в этом странном мире и как мне найти свой дом?

— Ты уже дома, — шепнул мне голос прямо в ухо. Я от неожиданности подскочила. — Хм...почти.

— Ничего не понимаю, — возмущение распирало. — А можно прямым текстом без инсинуаций и всяких там загадок?

— Тебе пора идти дальше, моя девочка, — притормозила меня Вайдириэль. — Посмотри лишь на меня, хочу, чтобы ты меня запомнила.

Передо мной задрожал воздух. Полянку начало заволакивать золотистой дымкой. Она, словно намагниченная, стекалась к центру поляны, и когда ее плотность уже не позволяла разглядеть сквозь нее лес, яркий столп кипельно белого света взметнулся к небу, ослепляя меня и заставляя схватиться за меч.

— Надеюсь, вы подружились с Трелль? — снова заговорил со мной дух. Я, часто моргая, уставилась перед собой.

— Да, но...

Там, где только что происходила торжественная иллюминация, стояла девушка. Она была столь прекрасна, что я расчувствовалась до безобразия и пустила слезу: то ли от зависти, толи от восхищения. Ее тело было бесплотным, едва уловимым. Казалось, хватит слабого дуновения ветра, чтобы рассеять эту божественную и нереальную красоту. Кожа, словно покрытая жемчужной пудрой, была идеально бледной. Реки золотистых волос окутывали хрупкую, но высокую фигуру. Огромные миндалевидные глаза сверкали изумрудом печали.

— Ты мне снилась, — робко прошептала я, протягивая ей руку.

Вайдириэль улыбнулась.

— Прости меня, — женщина, ибо мудрость ее была очевидна, скрестила руки и опустила голову. — Прости и помоги ему.

— За что? Кому? — затараторила я и бросилась к эльфе. Но когда я дотронулась до девы, ее хрупкий образ рассыпался на тысячу золотистых искр и растаял в воздухе.

— Вайдириэль? — заорала я в отчаянии. — Вернись!

В ответ же услышала лишь вздох, наполненный унынием и тоской.

— Вайдириэль!? — кричала я как полоумная, крутясь волчком на полянке. — Вайди!

Все вокруг меня завертелось, понеслось каруселью, набирая обороты. Очертания деревьев размазывались и таяли, свет тускнел и, рассыпаясь рваными кусками, растворялся, поглощаемый наступающей тьмой. Вспышка угасающего света в последний раз озарила пространство и на меня навалилась чернота: тяжелая и пугающая.

— Нет, — я закрыла глаза и мои ноги подкосились. Я снова падала, но уже знала: где-то там далеко есть твердь, и я ступлю на нее рано или поздно.

* * *

— Эй, чокнутая особь женского полу, — мне в лицо тыкалось что-то мягкое. — Мы тут с конягой спорим, за упокой твой пить или за здравие? Рассуди.

— Не надо в меня тыкать грязной лапой, — возмутилась я, оживая, и отпихнула кошака. — Тьфу, блин, весь рот в шерсти твоей.

— За здравие, здравие, — противно замявкал во весь голос Салай и уткнулся мне в губы своим мокрым носом. — Эй, копытное, ты проиграл.

Я огляделась. Мы находились в широком ущелье, солнце пробивалось в каменный мешок, поэтому было достаточно светло, чтобы я могла рассмотреть довольные морды своих зверушек.

Титаник, видимо не сильно расстроенный проигрышем, радостно заржал и забил копытом.

— Уф, все живы и здоровы, — выдохнула я и улыбнулась.

Явление меня "народу", со слов кота, было фееричным. Предел выплюнул меня из своего чрева, словно я была мерзко кислым фруктом. Потом ухнул, чихнул, недовольно покряхтел и снова замерцал ровным белесо-серебристым светом. Я же пролетела по ущелью добрых пятьсот локтей и мягонько опустилась на камни, даже не оцарапавшись.

— Спасибо вам, мои дорогие, — я пригладила кошкая и потрепала коня по крутой шее. — Спасибо, что не дали мне раствориться в этой проклятой магии. Спасибо.

— С вас, уважаемая, десять золотых и ведро сметаны, — ухмыльнулся кот и, зависнув на мгновение, добавил. — Два ведра.... Нет, три.

— А ты не лопнешь, деточка?

Титаник громко заржал и начал трясти головой. Я же, оставаясь совершенно серьезной, наклонилась к кошаку и заглянула в его бесстыжие глаза.

— Не дождешься, — кот показал мне розовый язык. — Де-то-чка!

— Мелкий вымогатель! Ты мне еще ответишь за членовредительство!

— Давай залижу раны, — предложил кот и блеснул сальными глазками.

— На драной котке все отлично само заживет, — буркнула я и залезла на коня.

— Эй, меня забыли, — кот бросился нас догонять.

Титаник ускорился. Так мы и выскочили из ущелья в залитую солнечным светом долину. Я осадила раззадорившегося скакуна. Взъерошенный Салай с языком на плече нагнал нас и, пыхтя, увалился в дорожную пыль.

— Вот... мы... и добрались в... Гаал`Этэ, — засопел он, отдышавшись. — Добро пожаловать в Зачарованные эльфийские земли, детка!

* * *

— Эй, ёльфы, ау! — уже в который раз я орала вдаль раскинувшихся просторов, собственники которых упорно отмалчивались. — Хм, какие неприветливые тут граждане... Мы тут к вам решили заглянуть на досуге, себя так сказать показать, на вас посмотреть...

— Кхе, кхе,— прервал мой монолог Салай. Озадаченность растеклась по его моське липкой кашей. — Не дери горло, киса. Нету ж никого.

— Странные дела, — я облокотилась о радушно подставленный мне лобешник Титани. — У них тут нарушители границы, а они не чешутся? И действительно, чего топтаться у ворот? Пора углубляться на "вражью" территорию.

Я достала книгу-карту, раскрыла ее посередине и начала шевелить последней извилиной, вспоминая нужный текст заклинания. После моих долгих усилий мысли и речи на развороте "book-а" объявились объемные загогулины и надписи. Мы расположились на травке. Три головы склонились над картой. Я почесывала макушку, Салай тыкал когтем в географические объекты и надписи, задумчиво мурлыкал себе поднос какую-то неразборчивую околесицу и, по-моему, впал в астрал. Титаня же, улучив момент, который видимо, ждал довольно долго, аккуратно зажевывал "пушистость" летающего в стратосфере кошака. Тот был так увлечен разглядыванием эльфячьих владений, что и не заметил, как его обсмоктанная прелесть начала опадать под тяжестью лошадиной слюны.

Я искоса наблюдала за подлостью моего коня, усиленно стараясь не выдать своего восторга по случаю, но видимо аллергическая реакция Титани на шерсть имела сугубо диаметральное мнение, потому как коняга не выдержав контакта своего рта с хвостом кота, поднапрягся, зажмурился и, набрав в легкие побольше воздуха, шумно чихнул Салаю прямехонько под хвост.

Как пугаются коты я видела и раньше. Но данный индивид кошачьего рода умудрился поразить даже мое искушенное сердце. Его полет ввысь с выпученными глазищами и вздыбленной шерстью поставил рекорд. Сиганув метра на четыре, кошак умудрился зацепить ударной волной всех. Я, отлетая в сторону, приложилась темечком о ничего не подозревающую "березку", в тени коей мы удачно расположились, а шутник получил точечный удар под нижнюю челюсть, осел на филе, а потом завалился на спину, молотя по воздуху своими огромными копытами в непосредственной близости от моего бренного тела. Все это действо происходило под аккомпанемент душераздирающего по своей тональности воя, от которого птахи, неудачно расположившиеся на нашей несчастной "березке", хладными трупиками попадали с веток, как осенние перезревшие яблоки.

То, что впоследствии упало с неба, Салаем назвать язык как-то не поворачивался. Заключенное в отливающую золотом броню существо кошкоподобной наружности по размеру лишь слегка уступало моему доблестному средству передвижения. Оскаленная пасть, огромные кинжалы клыков, сабли когтей и ярость, полыхающая во взгляде хищника. Я, как зачарованная наблюдала за струйкой слюны медленно стекающей с клыка монстра на травку. И когда тягучая масса последней каплей хлюпнулась оземь, мне не оставалось ничего кроме, так истерично икнуть, бросить отчаянный взгляд на прикинувшегося дохлым Титаню и, огласив округу поросячьим визгом, отрубиться от канала передачи сего фильма ужасов.

* * *

— Ты ничего не хочешь объяснить? — это был первый мой вопрос, с опаской заданный вылизывающемуся коту.

Тот в ответ лишь хмыкнул в усы, продолжая заниматься моционом своей ненаглядной радости.

Не получив ответа, я переключилась на виновника инцидента. Титаня, оклемавшись от перенесенного стресса, быстренько ретировался подальше от моих гневных взглядов и мирно щипал травку на полянке, прикинувшись слепо-глухо-немым капитаном дальнего плавания.

— Ты, блин, верблюд-переросток, — орала я на него. — Иди сюда и получи свою порцию люлей.

Невинный взгляд печальных очей моей скотинки немного остудил пыл.

"Прости, не хотел", — мысленно посланное мне, добило окончательно.

— Надеюсь, теперь ты поостережешься пинать меня ногой под хвост и сыпать нелицеприятными эпитетами в мой адрес? — самодовольно заметил мне кошкай, продолжая прихорашиваться.

Я злобно зыркнула на кота, отодвинулась от него подальше и принялась оттирать заплеванный картографический артефакт.

"Давай утопим?" — предложил добрый конь.

— Так, живность, — пора было показать кто в доме хозяин. — С сегодняшнего дня, ты, — я ткнула пальцем в коня. — Именуешься не иначе, как Таня...

Конь навострил уши, не понимая, а кот подавившись от неожиданности шерстью, закашлялся злорадным смехом.

"И?"

Я грозно молчала.

"И?" — повторил вопрос конь.

— Тебя только что кобылой обозвали, копытное, — в припадке валялся по травке кот.

Коняга обиделся и повернулся к нам задом.

— А ты сильно-то не напрягайся, — заметила я кошкаю. — Помнится мне, коты от страха не только в монстров превращаются. Они бывает еще ссутся и портят воздух.

Настала очередь коня ржать в голос.

Салай сконфузился, прижал уши, а потом, выпятив грудь колесом и задрав хвост, гордо изрек:

— Это была боевая ипостась, дурная баба.

— Я записываю, мелким почерком в черную книжицу каждый твой речевой финт по мою душу.... КРОВЬЮ.

— Угу... пиши-пиши, — буркнул кот. — Смотри, как бы кровушка твоя не иссякла.

На том и закончили.

Мы решили двигаться вдоль миленького лесочка до первого обозначенного на карте оплота цивилизации под названием Такар. По карте было вроде не далеко, но вот дороги отсутствовали, намечались лишь направления. Ехали мы ехали полем, молча переваривая каждый свою обиду, как вдруг ненароком я заметила, что кошак пялится в небо и подозрительно дергает хвостом. Проследив за вектором его взгляда, я обнаружила высоко в небе неопознанный летающий объект достаточно мощных пропорций.

— Кондор что ли? — рассудила я, прикидывая размах крыльев.

— Хуже, — придушенно мявкнул кошак.

— Здесь пытыцы бывают еще больше?— спросила я сама у себя, рассматривая, как крылатый объект наматывает круги у нас над головой. Чего-то на ворону смахивает сей пернатый... на очень упитанную.

— Ага, — согласился со мной Салай-ссыкун.

"Ага" — поддакнул Таня.

— Есть примета, — и чего я о ней вспомнила то? — Если встретишь в лесу ворона, жди встречи с волком.

— Не каркай, — взвизгнул кот.

Я обшарила прилегающую лесную территорию дотошным взглядом следопыта.

— Ой, смотрите, собачка, — ткнула я в сторону леса. — Большая.

"Где?" — испуганным хором отозвались мои пушистые союзники.

— И еще, — замогильным голосом добавила я. — Чуть левее.

Мы начали затравленно озираться по сторонам. С одной стороны горы, с другой лес с не очень дружелюбно настроенными обитателями.

Птица в небе издала боевой кличь и камнем метнулась к земле. По лесу вихрем пролетел вой, подхватываемый сотней голосов.

— ААААА, — завопили мы с котом, и я забарабанила пятками по бокам коня.

Таню долго упрашивать не пришлось. Мы мчались по полю вперед, и я прекрасно видела, что рано или поздно мы врежемся в лес. А там... там волки! Оглянулась. Вот же дура! Нас нагоняла тень огромной птицы, и в довесок по пятам неслись разъяренные упитанные волки-мастодонты.

— Ё....В зоопарке...бл.....ь эти представители... фауны выглядели поменьше, — выражала я вслух мысли. — Не докармливали их там что-ли?... Едрен батон... какая наглая дезинформация масс!

— Мы дипломатическая миссия!— орал кот. — Господа Саоки33, не жрите нас на завтрак!

Я увидела посередь поля одинокое дерево и направила коня к нему. Уже было слышно прерывистое дыхание преследователей, холодившее затылок, когда мы сблизились с представителем местной флоры. Завидев спасительный зеленый остров, кот шипя и царапаясь, выпорхнул из моих рук и, гребя маслами не хуже заправского пловца, скрылся в ветках. Я, не отставая от него, ухватилась за сук и начала карабкаться вверх.

"А я?" — испуганное копытное встало на дыбы и ухватилось зубами и передними ногами за толстый сук, пытаясь повторить смертельный номер.

— Откупимся клячей, Они, лезь наверх, — орал Салай откуда-то сверху.

Титаник уже понял, что попытка взлететь не увенчалась успехом. Он развернулся к преследователям, обнажил набор своих клыков и приготовился к драке. Я замерла в растерянности, повиснув на ветке.

— Я так не могу, — мои пальцы разжались, и я рухнула на землю под копыта своего коня. Танич подхватил меня за шкирку и ловким броском закинул себе на спину.

— Мы будем сражаться, — заорала я. — А ты со своей боевой ипостасью отсиживайся на дереве, трус.

Волки были уже совсем близко. Я выхватила Трелль из ножен и сосредоточилась. Сила заклокотала во мне, словно пылающая лава в жерле вулкана. На секунду я зажмурилась, а когда открыла глаза, волки уже прыгнули. Мой щит раскрылся словно зонтик. Мощной волной ударила по ушам отдача, а волки-переростки, напоровшись на преграду, резиновыми мячиками отлетели аккурат на периферию близлежащего лесочка.

"А— афигеть!" — прокомментировал конь.

Где-то над головой раздалось изумленное карканье, а треск ломающихся веток возвестил о том, что кто-то неуклонно приближается к земле, матерясь и завывая. Преображенный Салай, закованный в золото доспехов, перекувыркнулся в воздухе и мягко приземлился на все четыре подле нас с Титаней.

— Мой храбрый мальчик, — восхищенно защебетала я. — Прости за наговор.

— Ой, да не за что, прощаю, — хмыкнул преобразившийся боевой кот и изобразил смущение, шаркнув огромной когтистой лапой.

— Вообще-то я обращалась к Титанику, моему герою, — поспешила уточнить я и наклонилась вперед, обнимая коня за шею.

"Мужчина" — уточнил конь.

— Воин, смелый и сильный, — добавила я для полноты картины.

Скакун довольно фыркнул и горделиво выгнул шею.

— А меня значит в помои мордой? — зашипел кот.

"Именно" — фыркнул конь.

— Они оклемались, — шепнула я, словно боясь, что нас услышат. Волки прихрамывая, возвращались к своей добыче. Их более удачливые собраться, которые шли во втором штурмовом отряде, окружали нас кольцом.

— Надеюсь, мой щит их удержит, — выдавила я из себя.

— Если не удержит, то будет много крови, — зарычал наш боевой "тирго-леопард". — Их крови.

Глава 36. Сплошные разочарования

Хотелось наломать дров, да вовремя обломали.

Яна Джангирова

Приграничье Долины Эха, Исраира и Пустоши (она же Галуанэя).

— Эй, красавчик, — дородная девка подавальщица подмигнула орку, охаживая своей рукой мощный бицепс вояки. — Налить тебе эля за счет заведения?

Рал стиснул в своих огромных ручищах уже опустевшую кружку и, смерив настойчивую девицу презрительно...хм... оценивающим тяжелым взглядом, пересилил себя, окунаясь с головой в навязанную ему роль, и игриво шлепнул ее по толстому заду.

— Тащи, милашка, да побольше, — выдавил он из себя подобие сальной ухмылочки. — И заказ для моего господина поторопи, он не любит ждать.

Девка, кокетливо взвизгнув, одарила его многообещающим взглядом и уплыла на кухню, зазывно виляя необъятным тылом.

— Спать с ней не буду, — пробубнил орк. — Хоть убей.

Колдун лишь растянул губы в ехидной усмешке.

— Какая женщина, — то ли восхищенно, то ли издеваясь, бросил второй орк, слегка уступающий первому в габаритах, и проводил зад девки пристальным взглядом. — Твоя орочья харизма бьет без промаха.

— Может тебе ее одолжить, братец? — озлобленно рыкнул Рал на собеседника.

— Ох, поверь, я был бы признателен, но... брачные узы и у орков остаются узами. Тебе, друган, гулять за нас двоих.

— Я не буду с ней спать, — снова прошипел орк, прожигая взглядом молодого мужчину, сидевшего напротив него. Тот, в свою очередь, молча, наблюдал за орками, игнорируя ситуацию в целом.

— Такая возможность представляется, а ты, Рал, как не целованная девка, жеманишься, — второго орка пробрало на нотации другу.

— Лаки, заткнись, немедля, — зашептал Рал и пнул слишком говорливого друга под столом ногой.

— О, — закатил глаза к потолку орк-хранитель целибата. — Она плывет, рассекая своей кормой океаны страсти.

Рал затравленно обернулся. Подавальщица надвигалась как грозовая туча на их стол, блистая щербатой улыбкой.

— Харизма, харизма, Рал, — нудил под ухом неугомонный орк. — Пора включать.

Несчастный наемник вымучил улыбку, которая перекосила его лицо почище, чем кислый забродивший эль.

Девка водрузила поднос на средину стола и томно колыхнула грудью, напоминавшей Ралу огромные портовые буи.

— Приходи на конюшню, как Малая Сестра взойдет, — шепнула девка ему на ухо и собственнически запустила свою руку орку меж ног.

— Ух, — только и успел выдохнуть перепуганный орк, перехватывая загребущую конечность наглой девки.

— Рал, — обратился к нему так вовремя колдун. — Сегодня твоя очередь стеречь мой сон, не забывай.

— Да, господин, — облегченно выдохнул мужик и поднял на разочарованную девку извиняющийся печальный взгляд.

— Эх, красотка, был бы не служивый, так все ночи наши.

Девка бросила полный праведного гнева взор на Эморигана и, снова наклонившись к приглянувшемуся орку, впилась сальными губами ему в рот.

— Ты приходи, если сможешь, — шепнула она и гордая собой снова скрылась за дверью кухни.

— Это любовь с первого взгляда, — хохотал Рол, прихлебывая эль.

— Тьфу, — сплюнул незадачливый любовник и брезгливо отер рукавом губы. — Спасибо, Риго.

— Всегда, пожалуйста, — невозмутимо молвил колдун, пряча улыбку за ободком пивной кружки.

— Это наш последний приличный ночлег перед Пустошью? — переключился на деловой разговор все еще ухмыляющийся Рол.

— Да, — кивнул мужчина оркам. — Завтра на заре выдвигаемся. Советую выспаться.

Рал все еще хмурился и поглядывал на приоткрытую дверь кухни. Его видимо занимали мысли куда более обыденные, чем предстоящее путешествие через опасный, кишащий нечистью район.

— Еще раз повторюсь, — Рол фыркнул, сдувая с кружки плотную пивную пену. — Не нравится мне эта идея.

Колдун лишь снисходительно глянул на ворчащего орка и продолжил увлеченно изучать дымящийся на столе ужин, выбирая с чего бы начать.

— Я нервничаю, — вдруг резко вклинился в разговор Рал. — Не к добру это.

— Даже я смирился, — хмыкнул второй орк. — Уже и завещание нацарапал. Хочешь, зачитаю? Там и постскриптум имеется: "Прошу в моей смерти винить....", а дальше подробное описание личности, характера и особых примет одного известного нам всем субъекта странной наружности.

Мужчина с оригинальной прической на мгновение застыл с поднесенной ко рту ложкой, но вероятно, решив, что не стоит отвлекаться по пустякам, степенно продолжил ужинать, напрочь игнорируя собеседников.

— Риго, — Рал положил свою огромную руку поверх руки колдуна, но, проследив за выражением лица последнего, быстро ее одернул. — Простите, господин, Риго. Я хоте..л вас спросить...

Мужчина нахмурился, поглядывая на остывающий кусок грудинки, поднял глаза на психованного орка и кивнул.

— Вы говорили, что можете быстро перемещаться, так ведь? — орк вперил молящий взгляд в колдуна, ловя каждое движение мускула на его лице.

Эмориган мученически вздохнул, отложил орудие труда в сторону и щелкнул пальцами.

— О таких вещах в трактире не говорят, умник, — отчитал он орка.

— Простите, — зашептал Рал. — Я не подума...л.

— Теперь говори, я поставил фрон. Нас никто не услышит, — мужчина бросил печальный взор на грудинку и отодвинул тарелку от себя подальше.

— К чему это ты все Сво? — мохнатые брови Рола взметнулись ввысь, а в глазах мелькнул огонек надежды.

— А к тому, — Рал заерзал на стуле, снова нервничая и стараясь правильнее и короче выразить свою мысль. — Вы можете переместиться по вашему Сумраку в Рамиту и разведать обстановку?

— Зачем? — задал единственно логичный вопрос мужчина.

— Лаки снятся странные сны, меня уже на протяжении нескольких дней мучает чувство безысходности и тревоги.

— Тогда уж лучше в Ланию, прямехонько в Улгаву и сразу испросить аудиенции у Этана, — просиял Рол. — Родину мы уже с тобой сменили.

— Не торопись, — остудил пыл друга Рал. — Новую то не приобрели еще.

— Тем более в Ланию, — аргументов "за" у Рола было предостаточно. — Присмотреться, предупредить, чтоб готовились либо к пышной свадьбе...

— Либо к не менее пышным похоронам, — закончил за друга Рал.

— Все равно лучше в Ланию, — заканючил вредный орк. — В Ланию, в Ланию.

— Лаки, мы должны знать, что сейчас происходит дома, если... ну...ты должна понимать всю ответственность. Сопоставь. Подумай. Гномы предали. Окена зачем-то пытался нас захватить. Аста... я не хочу думать о самом плохом, но в случае чего ... ты наследница трона. Именно ты, вступая на землю своей новой Родины должна уже знать, как поступишь в будущем. А для этого просто обязана быть в курсе всего. Это политика, а ты — сейчас одна из ключевых фигур в этой партии.

— О, боги! — капризно фыркнул Рол. — Я всего лишь слабая девушка и очень далека от всего, о чем ты сейчас говоришь. Я просто хочу к Этану. Не желаю знать ничего об отце, Асте и Хамуне... Не желаю, слышишь!

— Лаки...

— Рыдающий орк — красочное зрелище, девочки, — прервал спор колдун. — Леди Свея вы довели подругу до истерики.

— Лаки возьми себя в руки, — зашипел на собирающегося пустить слезу друга Рал.

— Без меня меня женили? Да? — Риго привлек внимание на себя. Орки дружно забыли о споре и выжидающе уставились на колдуна.

— В столице Лании я не был, — решил он прояснить ситуацию. — Могу лишь наведаться в Луку. Думаю, перспектива узнать новости из захолустного портового городишки вас не прельстит. Из Вас кто-нибудь бывал в Улгаве?

— Я, — зычно взвизгнул Рол. — Я была ...в детстве... Давно.

— Дай руку, — приказал колдун. — Думай об Улгаве. Сотри тупую улыбку с лица и глаза закрой.

"Хам" — благоразумно про себя огрызнулся Рол, но руку подал.

Несколько минут колдун и гурунэ сидели, взявшись за руки как закадычные друзья, или... или, уж кто, что думал в трактире, им было все равно.

— М-да, — маг тряхнул головой и отбросил ручищу орка от себя подальше. — С такой картой местности, как в голове этой девицы Улгаву вычеркиваю из потенциального списка местных достопримечательностей, которые я бы хотел посетить посредством Сумрака.

— Почему это? — обиделся орк.

— Воздержусь от комментариев. Теперь Рамита. Свея? — он протянул руку Ралу. — Думай о доме.

— О дворце Дупу, — шепнул Рал и закрыл глаза.

Через несколько мгновений Риго отпустил руку орка и задумался.

— Риго, господин Риго, вы сможете перенестись в Рамиту?

Мужчина многозначительно молчал. Орки переглянулись и стали ждать. Когда маг прервал свой мыслительный процесс, то ничего им не ответил. Он пододвинул тарелку с остывшим ужином и начал ковырять ложкой в еде.

— Господин Риго..., — Рал открыл было рот.

— Я подумаю над этим вопросом, — оборвал он орка на полуслове и щелкнул пальцами. — Теперь продолжим ужин. Кто не желает есть холодное, освободите помещение.

Рол, как всегда задетый таким отношением к своей персоне, встал, похлопал по плечу друга и удалился в комнату.

Лаки понимала, что леди Свея права. Да, как всегда права, и ей нужно думать не только о себе. Но сердце сжималось в комок, когда она представляла, какая ответственность может обрушиться на ее хрупкие плечи. Именно ее, эту обременительную ношу, она всегда избегала взваливать себе на шею. Именно поэтому не понимала сестру, которая жаждала власти. Царевна легла на скромную, но чистую постель и решила не думать сегодня о будущем. Нет, не правильно. Не думать о том будущем, которое ей пророчила подруга. Сейчас хотелось мечтать. И она точно знала, кто сегодня приснится ей во сне.

* * *

— Риго, зачем Вы так с ней? — обвинительный тон орка заставил колдуна подавиться холодным куском мяса. — Ведь она такая ранимая и ей действительно страшно, как бы она не храбрилась.

— Рал, — откашлялся молодой человек и опять щелкнул пальцами. — Леди Свея, поймите, так будет лучше для вас обеих. Все, что я делаю, продумано и оправданно. Все для...Вашей безопасности.

— Я понимаю, но..., — орк опустил глаза. — Но...

— Хоть Вы меня понимаете, леди, — колдун тоже отвел взгляд. — Вы должны осознать, что мир жесток и детство закончилось.

— Мое детство и не началось толком, но она...

— Вы сильная и смелая, — мужчина откинул волосы упавшие ему на лицо. Леди Одерте на миг показалось, что он что-то еще хотел сказать, но колдун лишь пристально посмотрел орку в глаза, прищурившись. — Хорошо, что у царевны есть такая подруга, как Вы, леди, — закончил он.

Свея печально вздохнула. Опять их разговор не принес ей облегчения. Ее терзали сомнения. Она не могла понять, почему этот странный человек такой черствый? Ведь он был другим в ее снах. Вероятно, она видит во сне то, что на самом деле хотела бы почувствовать в жизни.

— Эй, хозяин, принимай постояльцев, — раздался зычный бас, вернувший задумавшегося орка к реальности.

В харчевню ввалился высокий крепкий воин устрашающего вида в полной боевой амуниции. Вслед за ним вошли еще несколько мужчин. Все изможденные, грязные, уставшие и злые.

— Треклятая Долина, чтоб ее разорвали драконы в клочья, — ругался мужчина, занимая самый большой стол в заведении и сваливая на него тяжелый меч и ножны. — Не спокойно у вас на дорогах. Я потерял двух своих людей давеча. Но уж те проходимцы, что посмели напасть на нас, теперь кормят червей. Вырезали мы ораву горцев, что разбойничали на тракте. Всех подчистую.

Трактирщик засуетился подле прибывших, разливая им эль и рассаживая по местам. Народ, прослышавший о радостной вести, загомонил, многие, в основном торговый люд, стали подходить к воинам, стремясь узнать подробности и высказать свою благодарность. Высокий мужчина достойно принимал признательность и уже опорожнил третью кружку эля, щедро выставленную хозяином и поклонниками в его честь. Остальные воины вели себя тише, все время оглядываясь на главаря, и помалкивали.

Когда первая волна интереса спала, мужчины принялись уплетать снедь и вести неспешную личную беседу, совершенно не обращая внимания на остальных постояльцев, которые продолжали рассматривать их честную компанию с большим вниманием.

Орк и колдун с разноцветными волосами тоже не преминули почтить заинтересованностью сих колоритных личностей, выпадающих из местного общественного устоя. Воины были явно пришлые: от них несло силой и легким налетом благородства, так не свойственным представителям здешнего бомонда.

— Разбойники? — шепнул удивленный орк своему хозяину. — Не повезло мужикам, однако. А мы спокойно проехали. А нас-то всего трое было.

— Нас было: я один и две дурные бабы с бицепсами, — хмыкнул мужчина.

— Тем более, не пойму как так нам судьба улыбнулась? — продолжал изумляться орк.

— Судьба? — вскинул бровь мужчина. — Что ж, будь, по-вашему, Свея. Судьба, так судьба.

Орк перевел на мужчину взгляд, в котором удивление сменилось пониманием.

Именно сейчас леди Одерта пришла к выводу, что больше никогда не посмеет усомниться в действиях этого таинственного мага. Теперь уж она точно будет ему верить. Безоговорочно.

Когда Эмориган и его эмн уже собирались уходить, начался новый виток занимательных событий. Гомон нарастал еще за порогом корчмы. Странные крики, рыки и визги доносились со двора, а потом плавно перекочевали в заведение. Два дюжих мужика, что принимали коней перед входом в корчму, кубарем ввалились в зал, матерясь и завывая. Вид у них был потрепанный, злой и удивленный одновременно.

Орк и колдун притормозили, наблюдая за происходящим.

Вслед за холопами в холл трактира ворвалось нечто лохматое, рыжее, рычащее, с горящими яростью глазами и оскаленной пастью.

Риго напрягся и шагнул вперед, прикрывая собой огромного орка, который от неожиданности плюхнулся обратно на стул. Рал видел, как в руке мага начали клубиться тени.

Перепуганный стон пронесся по залу. Большущий рыжий волк переступил через развалившихся ничком на полу мужиков и направился в толпу, выискивая взглядом первую жертву.

— Лиса, шельма, — радостно гаркнул мужчина, недавно пришедший со своими воинам в корчму. — Какого лиха ты устроила, девочка? Иди ко мне, дам косточку, отважная ты моя.

Челюсти посетителей дружно упали на пол, оглушая помещение гулким стуком.

Та, которую назвали Лисой, радостно, по-щенячьи, взвизгнула и бросилась к воину, виляя хвостом. Она прыгала вокруг него, увертываясь от ласки, и тянула мужчину за собой.

— Успокойся, оторва. Место, место, — незлобно ругался воин. — Ляг у ног, коль пришла.

Но волчица не унималась, продолжая тянуть хозяина куда-то в бок.

Не видя реакции, зверь нервно рыкнул и бросился вверх по лестнице, разбрасывая на своем пути постояльцев, спешащих ретироваться с места происшествия и нырнуть за спасительные двери своих комнат.

— Стой, дурная зверюга, — крикнул ей вслед воин и поспешил подняться из-за стола.

Волчица замерла на верхнем этаже и принюхалась. А потом бросилась к одной из дверей и стала неистово ее царапать и выть дурным голосом.

Орк и маг переглянулись и дружно рванули наверх.

Озадаченность промелькнула на лице хозяина зверя.

— Эй, корчмарь, — окликнул он трактирщика. — Кто у тебя заселился вон в той комнате?

Перепуганный мужичок, вынырнул из-за стойки и закивал на спешащих подняться орка и молодого человека со странной прической.

— Эй вы, — воин уже нагонял колдуна и гурунэ. — Эй, — Тир опустил свою тяжелую руку на плечо высокого орка. Тот вздрогнул и, разворачиваясь на лестнице, двинул Тиру локтем под дых. Удар оказался не слабым. Натиу сложился пополам и, не удержавшись на ногах, скатился вниз к ногам своих товарищей, бросившихся ему на подмогу.

— Ты труп, наглый орк, — зарычал Тир и, выхватив из рук товарища меч, ринулся в атаку.

— Что за хлыбово дерьмо здесь происходит? — это заспанный Рол отворил дверь на шум и замер в растерянности, видя у себя на пороге огромного волка. — Ё...!

Волчица, не долго размышляя, сиганула ему на грудь. Орк охнул и завалился в темноту комнаты, сбитый с ног зверем.

Маг и второй орк бросились на выручку другу. Когда они влетели в комнату, Риго выпустил тень. Раздался истошный визг.

— Лиса! — заорал на весь кабак Тир и вломился вслед за мужчинами в комнату.

Риго вовремя смекнув, уже отпустил зверя и тот, оскалившись и моргая, смирно сидел верхом на гурунэ и прерывисто дышал.

— Лиса! — раздался неистовый рык над ухом у мага. — Девочка, ты где?

— Убери своего зверя от моего эмна, воин, — Эмориган развернулся к мужчине и посмотрел ему в глаза. — Отзови, и разойдемся миром.

Тир словно во сне, не веря, что творит, свистнул волчице, и та с превеликой радостью кинулась ему под ноги.

— Срань болотная, — очнулся Рол. — Слюнявая, мерзкая срань, — Рол вытирал зацелованное волчицей лицо. — Твоя псина бешенная или сдвинутая на любви к оркам?

Тира понемногу отпускало. Он осмотрелся. Обычная комната. Один орк развалился на полу, второй пытается его успокоить и поднять на ноги. А еще этот хлыщ крашенный стоит, сложив руки на груди, и буравит его взглядом.

Тир стряхнул последнее оцепенение и обошел комнату по периметру. Заглянул под кровати, решил было сунуть нос в сумки, но наткнувшись на негодующий взгляд трех пар глаз, презрительно уставился на волчицу. Та, довольная собой, примостилась у входа и перебирала лапами от нетерпения.

"Я нашла, я нашла. Теперь ты меня должен отпустить!"

— Ты совсем из ума выжила? Тебя б на пыльник под ноги пустить и весь расклад, — выругался на зверя Натиу.

"Я нашла" — волчица заскулила и обиженно уткнула нос в лапы.

— Господа, — Тир призвал все свое самообладание, чтобы не вспылить. — Примите извинения, моя псина в бою получила весомый удар по голове. Сейчас малость не в себе.

Орки переглянулись. Молодой мужчина, само спокойствие, лишь кивнул и шагнул в сторону, освобождая проход.

— Да понял я, понял, — Тир опустил голову и вышел. Волчицу пришлось тащить из комнаты силой за шкирку.

— Хороший удар, бугай, — кинул Тир высокому орку напоследок. — Может, разомнемся на заре?

Орк только было открыл рот, чтобы ответить, но тут опять встрял пестрый.

— Мои эмны не проводят спарринги без моего разрешения, а его ты не получишь. Прощай, воин.

— И вам ночи доброй, — Тир чувствовал себя посрамленным и каким-то подавленным. Как то резко захотелось спать. Хорошо, что этого позора не видели его солдаты.

* * *

"Тупой, невоспитанный, примитивный" — в груди волчицы клокотала злость и обида. "Я для него из шкуры вон лезу, а он хоть бы раз поверил на слово. Вот же я влипла. Хотя...." — волчица стряхнула шерсть, а заодно и плохое настроение. "Хотя все это весело и забавно. Мне нравится!"

Она бежала на закат, наслаждаясь свободой. Ее, так сказать, "хозяин" был вполне разумным и адекватным, еще сильным, за что она его уважала, и даже в чем-то милым. Но сегодня он довел ее. Разозлил своим неприятием, вынудил бешенство закипеть в крови, а потом и вовсе выставил на улицу проветриться и набраться ума. Именно так он и сказал: "Иди пробздись, шельма. Утром перетрем". Что ж ему же хуже.

Она почуяла воду. Озеро. Ра'йн еще властвовал над миром, но скоро совсем станет темно и тогда наступит ее излюбленное время для охоты. Сейчас же волчица хотела вымыться, почувствовать на гладкой коже нежное прикосновение теплой воды, запах свежести, что отдает влага, аромат чистоты.

Все ее знакомые хёсверы34, особенно самцы, не любили воду. Не то, что бы совсем не принимали ее, просто относились к ней индифферентно. О, как она ненавидела запах мокрой псины, что источали ее братья. Вот кто не знал, что есть чистота. Они, ее мощные, злобные и сильные братья, будущие альфы клана, окунались в реку лишь тогда, когда склока с паардами35 перерастала в побоище на территории последних. А тем уж притопить зарвавшихся волков было за счастье.

Самки хёсвиров, как и она сама не источали едкого всепоглощающего запаха. Им не нужно было метить свои владения.

Отец, единственный, чей мужской запах она могла воспринимать, пах силой и лесом. Альфа, Глава всех волчьих кланов, не мог пахнуть плохо. Но он был исключением. О, а эти мерзкие волки-сопляки, которые источали любовный мускус у ее норы!? Тьфу. Волчица остановилась и непроизвольно несколько раз брезгливо дернула задними лапами, словно стараясь присыпать воспоминания о несостоявшихся рыцарях ее сердца.

Люди, олидэ36, пахли иначе. Сладко женщины, терпко мужчины. Даже, когда последние были грязны, потны и начесаны. Именно поэтому ее понесло на земли Офы. Любопытство — вот что ее сгубило. Подлые гномы, от которых воняло пылью и землей, как бы они не старались залить этот запах ароматами трав, подловили ее ловко, когда она сунула нос в их паршивый смердящий огнем и металлом рабочий городок. Незадача, однако, но это ее сильно не расстроило. Она жаждала приключений. То, что на нее повесили магический ошейник, так называемый пояс Аикра упрощенной модели, она сначала перенесла очень болезненно, яростно, истерически. Когда же познакомилась с "хозяином", то поняла: это именно та авантюра, в которую она стремилась неосознанно влипнуть. Еще у нее отобрали ее стилк37, и теперь трансформироваться в элда волчица стеснялась. И вот, наконец, ей представилась отличная возможность сделать то, что она так давно хотела. Помыться!

— Олон, до, — волчица припустила к берегу со всей прыти. — Эро38, — визжа от удовольствия и поднимая столп брызг, стройная хрупкая девушка, с волосами цвета заката погрузилась в прохладную негу озера.

* * *

— Скоро стемнеет, Изергиль, — Лэс похлопал утомившуюся кобылу по шее. — Ты хочешь на постоялый двор?

Лошадь мотнула головой, отгоняя назойливых насекомых.

— И я не хочу, — согласился с ней парень. — У меня опять предчувствие, Изи. Остановимся у озера, отпущу тебя в поле, а сам подожду. Возможно, будет интересно.

Темнеющая гладь воды манила путника. Горящий огнем закат навевал лирические чувства, а подсознание копошилось, готовое показать будущее. Мимолетное, пара мгновений, несколько вздохов, но это его будущее, которое всегда оказывалось именно таким, как он видел.

Еще в детстве, когда Лэскар только начал осознавать себя, как личность, образы предвидения сводили его с ума. Как ему хватало разума и силы воли жить c этой какофонией абстракции, он до сих пор не понимал. Затем он научился отгораживаться от обыденного и включать дар лишь в самые важные моменты своей жизни. Он отработал эту методику до автоматизма и гордился этим. Еще Лэс был благодарен своей воле за то, что до сих пор никто не знал о его даре. Сто двадцать ударов спокойного сердца. Хм, подсчитал. Именно на такое количество времени он видит свое будущее. И не больше и не меньше.

Лэскару Черному стоило больших трудов вести себя как обычный человек. Иногда выходило криво, иногда его дар спасал ему жизнь, как это произошло в Волчьей Пустоши, в которую соваться не рискнули бы даже самые бесстрашные воины числом менее ста копий. Изредка дар помогал и финансово. Последний раз ему подфартило на Хоре. Грех было не воспользоваться. Одно его сначала настораживало, а потом, когда он отправился покорять мир, стало раздражать. Злость и ярость давили его дар, не давая видеть. Именно поэтому молодой человек решил для себя раз и навсегда: оставайся спокойным — дольше проживешь. От этого его вспыльчивая натура в последнее время только выигрывала.

— Хорошо быть хозяином своей жизни, — улыбнулся сам себе Лэскар, Черный рыцарь дороги, располагаясь у берега озера.

Еще одна, более широкая улыбка, нарисовалась на лице мужчины. Он хмыкнул, довольный увиденным, скинул сапоги, одежду и направился в воду.

* * *

"Лиса, а это неплохая кличка" — думала волчица, мерно расталкивая воду перед собой. Она вдоволь наплескалась, смыла липкий налет с тела и теперь была полна сил. "Словно заново родилась" — довольная улыбка застыла на ее губах. Девушка решила переплыть озеро и выйти на другом берегу, более удаленном от деревушки. Там меньше глаз. Берег был сравнительно недалеко. Она набрала в легкие побольше воздуха и нырнула. Ощущение воды вокруг нее, тишина, что накрывала в глубине, наполняли радостью.

"Может моя пра-пра грешным делом гульнула с паардом?" Эта мысль ее иногда посещала, но все ж таки она волк, хоть и со странностями и таковой останется до конца.

— Ах, — когда она вынырнула из воды, вся мягкая и расслабленная, совершенно не готовая к опасности, то очутилась в крепких мужских объятьях. — Так не бывает, — пролепетала она удивленно и тряхнула мокрой копной волос. Брызги веером рассыпались по успокаивающейся воде, а девушка, совершенно нагая и сбитая с толку, продолжала прижиматься к широкой мужской груди.

От него пахло просто потрясающе. Никогда еще волчица не ощущала от живого существа такого пьянящего запаха. Он дразнил ее чувства, щекотал нервы, заставляя плавиться тело. Этот аромат подавлял все ее звериные инстинкты, кроме одного.

— Кто ты? — полная восхищения прошептала она и заглянула мужчине в глаза.

— Я твой принц, Огненная нимфа озера, — шепнул он ей в губы и отвел ее мокрые пряди с лица, чтобы лучше рассмотреть. — А кто та, что затмила собой Ра'йн? Женщина, богиня или мифическая дева-русалка, забирающая сердца мужчин в свои водные чертоги?

Образы Лэса скакали как безумные. Он не мог сосредоточиться, чтобы их понять.

Волчица заслушалась. Она просто смотрела на него, не веря, что все это происходит именно с ней. Мужчина скользнул одной рукой под воду и дотронулся до ее бедра.

— Женщина, — выдохнул он и слегка коснулся ее губ своими. Волчица задохнулась. Ее руки обвили шею мужчины, и она впилась в его губы со всей страстью, которая ей была присуща.

Когда они оторвались друг от друга, Лэс крепче прижал девушку к себе и улыбнулся.

— Везет же мне сегодня, — усмехнулся он снова и его рука медленно начала спускаться по нежной спине нимфы, что заставила его позабыть все на свете.

"Мой хвост!"

— Нет, — вдруг взвизгнула девушка и с силой оттолкнула мужчину от себя. Лэс пошатнулся и, падая в воду, разжал объятия, чтобы не притопить красоту. Нимфа с досадой бросила ему прощальный взгляд и была такова. Лэс, выныривая, даже не успел рассмотреть, куда она скрылась.

— Твою мать, — выругался парень прилипчивой фразой, которой его научила подруга Оникс, и в сердцах ударил рукой по воде. — Красавица вернись, я не обижу тебя.

Светило падало за горизонт, скрывая последнюю надежду найти девушку из озера. Лэскар вышел на берег, побродил еще немного вдоль берега, окликая свою нимфу и, разочарованный, пошел собирать хворост для костра.

* * *

Она неслась в закат, задыхаясь от переполнявших ее эмоций.

"Хриза, девочка, что ты творишь?" — отчитывала себя волчица. "Хвост, проклятый хвост" — твердила в ней распутная самка.

Хвост всегда был проблемой. Эта часть ее тела жила своей жизнью. При трансформации вечно выпендривалась и выкидывала неприятные сюрпризы. То куцый обрубок получится, то беличья метла. А один раз он решил вообще проигнорировать оборот и остался почивать в позвоночнике. Борьба с подлым хвостом отнимала у Хризы слишком много сил и энергии, поэтому она решила перехитрить злобный орган, очень часто совершая частичную трансформацию в элда и оставляя волчий хвост щекотать ее ягодицы. И в этот раз, боясь, что он опять выкинет фокус, Хриза оставила хвост мирно висеть сзади. Но он, ненавистный обрубок преподнес ей финт, покруче прежних. Обломал романтическое свидание с мужчиной ее грез.

"Ненавижу!" — волчица остановилась и резко завертелась волчком, догоняя того, кто растоптал ее мечты. Изловчившись, она впилась зубами в этот ненужный ей атавизм и злобно на него зарычала. Хриза терпела боль до последнего, карая несчастный хвост, но все же пришлось разжать челюсти. Она плюхнулась своим мохнатым задом прямехонько на грибную семейку и, давясь от обиды и боли, жалобно заскулила. Когда грибы измазали весь ее зад склизкой дрянью, волчица пришла в себя. Выдохнула и направилась обратно к озеру.

Она проигнорировала лошадь, одиноко пасущуюся в поле близ водоема, лишь потом осознав, что это, наверное, его скотина.

"Неприлично как-то жрать его коня, да и не хочется вовсе" — думала она, наблюдая из кустов за мужчиной. Тот задумчиво сидел у костра и ужинал скромными походными запасами.

"Бедненький, голодненький" — причитала волчица, глядя на это безобразие. Когда мужчина задремал, она тенью проскользнула мимо него, еще раз вдохнула его запах и умчалась в ночь на охоту.

Рано поутру, когда Лэс проснулся, у его ног лежали свежее придушенный заяц и парочка крупных куропаток со свернутыми шеями. Вскоре они стали прекрасным плотным завтраком для мужчины, которого для себя присмотрела дикая волчица-оборотень.

Глава 37. Неожиданные знакомства

Неожиданно, это когда понос или когда недоношенных рожают...

Сергей Козлов. Вид из окна.

Приграничье Долины Эха, Исраира и Пустоши (она же Галуанэя).

Все планы Эморигана давно перемешались, карты спутались. Необъяснимая тяга к благотворительности затмила приоритеты. Эти наивные глаза, робкая мольба, страх, окутывающий девушку, выводил его из равновесия.

"Вот теперь сижу и думаю, как лучше осуществить ее идиотскую просьбу", — размышлял молодой человек, злясь на самого себя. "Ведь хочу отказать, но... но не могу... Быстрее, нам нужно двигаться быстрее. Мне необходимо избавиться от наваждения. Оно меня ослабляет".

Спокойно лежать Риго уже не мог. Он встал с кровати и начал мерить широкими шагами комнату.

— Скоро рассвет, — тихо сказал он во тьму. — Ночные тени на половину состоят из мглы. А она — сильна. Я совсем раскис, пора насытиться мраком, — на руке мага заплясал, разрастаясь, огонь.

Тени, множась, танцевали на стенах комнаты, выпуская из себя клубящуюся дымку. Они жадно лизали его ноги, дрожа от нетерпения. Колдун выставил руку с пылающим огнем перед собой и отпустил пламя в свободный полет. То радостно затрепетало и закружило над его головой, завлекая беснующиеся тени в ускоряющийся водоворот. Темп пляски нарастал, окутывая мага пеленой тьмы. Мужчина сейчас творил сложную магию. Двусторонний порт. Коридор, который будет ждать его возвращения с той, другой, стороны, пульсирующий устойчивый портал, не заметный взгляду ни людей, ни магов. Тьма разверзлась, и Риго шагнул в Сумрак. Тени, толкаясь и споря, последовали следом, а пламя осталось ждать, остыв до маленькой едва заметной искорки, пляшущей под потолком в одной из комнат заштатного трактира где-то на восточной границе Долины Эха.

Эмориган не спешил вынырнуть из Тени. Он наблюдал сквозь дымчатый полог за тем, что происходило в том месте, куда он перенесся. Это была комната леди Одерты в замке Дупу. В опочивальне никого не было. Маг подошел к двери и, освободив лишь руку из Тени, потянул ручку на себя. Дверь с легким скрипом приоткрылась. Он медлил. Затем развернулся и принялся изучать помещение. В комнате был беспорядок, словно здесь что-то искали. Перина перевернула, шкафы распахнуты, вся одежда на полу. Риго наклонился, и снова его рука вынырнула из Тени. Он прикоснулся к шелку платьев, представляя, как леди Одерта в них блистала на балах, подошел к кровати и полностью вынырнул из Сумрака. Присел. Потом лег.

"Интересно, многие ли придворные франты побывали на этом ложе?" — пугаясь своих мыслей, Риго подскочил. Его взгляд упал на ковер. Там в ворохе простыней лежала маленькая, с ладонь, дохлая крыса. Маг брезгливо скривился и пнул тушку ногой. Затем присмотрелся, удивляясь своему вниманию к столь нелицеприятной картине. Наклонился и поднял тельце за хвост. Крыса оказалась тяжелой. Это была игрушка, набитая песком.

— Натурально выглядит, — улыбнулся маг, рассматривая вещицу. Он сжал крысу в руках. Песок внутри приятно захрустел. — Странные были игрушки у этой особы, — опять вслух выразил свои мысли маг, сминая пальцами шкурку. — Тяжелое детство... Как у меня, — Риго еще немного помедлил, а затем сунул крысу себе за пазуху, нырнул в Сумрак и вышел прочь из опочивальни.

То, что он увидел после, подтвердило его опасения. Девушка была права в своей тревоге. Рамита, столица Хамуна, предстала перед ним разрушенной на треть, возможно и больше. Запах гари, крови и смерти витал над городом. Крепостные стены были стерты в пыль. Часть домов сожжена. Целыми остались лишь дворец Дупу, не считая пары развороченных башен, центр города с основными коммуникациями и домами богатых горожан. Все, что выбивалось хоть чем-то из списка достопримечательностей и архитектурных изысков, было уничтожено. По улицам шныряли патрули, состоящие из орков. В небе кружили несколько мерзких тварей, неся на спинах всадников. Местного населения не было видно. Уже занимался рассвет, пора торопиться. Риго перенесся во дворец Дупу, где, несмотря на ранний час, бурлила деятельность. Таясь в Тени, он слушал разговоры орков и делал выводы.

"Пора возвращаться" — требовал разум, но колдун медлил.

Маг направился в тронный зал, бесшумно прошел вдоль стены, едва всколыхнув воздух. Он шел, как ищейка. Чувствовал магию: темную и мощную. Сейчас бы уйти, но его раздирало на части осознание того, что миссия не выполнена до конца. Он не знает главного. Именно это его останавливало, не давая вернуться.

В тронном зале проходил Военный Совет. Десяток гурунэ' склонились над огромным столом, изучали карту и обсуждали дальнейший план действий.

На троне восседала женщина, черная как самая беззвездная ночь. Ее длинные волосы блистали серебром и были заплетены в две толстые косы, оплетенные черным металлом. Причудливое украшение вилось, опускаясь по волосам ниже талии, и заканчивалось на конце острыми шипами. Черты ее лица поражали зловещей красотой. Заостренные уши слегка подрагивали. "Большеухая" — подметил маг. "Из Первой Крови". Огромные миндалевидные глаза, обрамленные серебром длинных ресниц, горели фиолетовым огнем, бледные посеребренные губы выделяли на лице довольную ухмылку. Риго заметил в ее оскале тонкие, как иглы клыки. Хищница. Сама Смерть снизошла явить себя миру. Ее черное тело украшали узоры, причудливо вившиеся от правого виска, по щеке, вокруг длинной шеи, стремясь укрыться в ложбине ее идеальной груди. Руки, утонченные, по сильные, тоже обвивал узор, горящий серебром. Алое, как кровь, откровенное платье, облегало точеную фигуру воительницы, совершенно не оставляя шансов полету фантазии. Поверх него она носила корсет из странного металла. Этот сплав был неизвестен колдуну. Его черные жилы искусно переплетались с серебряными, украшая и защищая магией носительницу. Наручи из такого же сплава, покоились на руках. Сапоги, обвитые и подкованные тем же металлом, представляли собой достойное оружие, имея на носках заостренные шипы.

Женщина прикрыла глаза, не обращая внимания на ругавшихся орков. Она была выше всего этого.

Эмориган не мог поверить в то, что сейчас видел. Совершенный бред! Эта женщина не должна быть здесь, просто физически она бы не смогла находиться на территории, подвластной Этэ.

Орки спорили.

— Дир Чи, поймите, эскадрилья мроков практически уничтожена, — едва сдерживался средних лет гурунэ, подавляемый молодым, полным энергии орком, видимо лидером. — В Рамите осталось не больше полутора десятков. В Эскурите и Ретаре оставили по десятку, и того всего лишь тридцать с лишним голов. Это ничто, могучий дир.

— Я не могу поверить тому, что ты мне говоришь, Шал, — гневно зарычал молодой лидер. Он сжал край стола так, что дерево под его хваткой начало крошиться. — Одна баба уничтожила весь летный гарнизон? Ты смеёшься надо мной?

— Дир Чи, — голос военачальника начал срываться. — Она ведьма! Мы были не готовы к атаке с воздуха. А этот ее зверь, кошка!? Но, дир, мы прикончили Асту. Я уверен. Ее раны не сопоставимы с жизнью. Восстание поднимать будет просто некому.

— Ведьма, говоришь? — задумался молодой орк, потирая щетинистую скулу. — На твоем месте, я бы не бросался поспешными заявлениями о смерти Асталики. Направить часть мроков по следу царицы и принести мне ее тело. Настаиваю, чтобы оно было окончательно мертвым.

— Будет исполнено, дир Чи, — склонился Шал в поклоне и поспешил покинуть совет.

— Что по другим направлениям? — обратился Чиротикэ к оставшимся воинам.

— Хамун полностью захвачен, армия у границы рассеяна, дата переговоров с герцогиней Эгдой назначена. Предварительные договоренности остаются в силе. На данный момент ее войска осуществляют вторжение на территорию Лании. Новости с восточного фронта союзников пока не поступали, ожидаем к вечеру, — отрапортовал один из военачальников.

— Рассеяны? — Чи в ярости опустил свой огромный кулак на стол. — Ты сказал рассеяны? Регулярная армия Хамуна должна быть уничтожена!

— Госпожа Этера, как, объясните мне, я могу выполнять задуманное вами и мной, когда у меня в армии служат кретины? — Чи обернулся к дремлющей женщине, умоляя о сочувствии.

— Тихо, мой мальчик Чи, тихо, — зашелестел воздух. Ее голос пробирался в легкие, в кровь, в мысли. — Главное содеяно, мелочи будут подчищены твоими рабами и слугами, — женщина резко открыла глаза и пружиной сорвалась с трона. Всего лишь мгновение, и она стояла рядом с Риго, еще полмига, и ее рука разрезала пространство, хватая мага за руку мертвой хваткой. Мрак окутал мага, оплел руку и начал ползти к сердцу. Мужчина ударил атакующим заклинанием и рванул за черту, переступая из Сумрака во Тьму. Эльфийка последовала за ним, ни на секунду не разжимая хватку.

— Трусливый нокьяр выполз из пустыни? Ха..., — смеялась женщина, оплетая Риго сетями своей магии. — Жалкий переселенец, ты забыл свое место в моем мире? — она оскалилась.

Риго слабел. Он шагнул во Тьму, но не открыл себя. Не хотел пускать черную магию в свою кровь. Пограничье, Сумрак, лишь он. Никакой Тьмы. Один неверный шаг, и он станет тем, в кого его хотели превратить.

— Слабак, — эльфийка сжала свою вторую руку в кулак. Кровь брызнула у Риго из носа. Еще один удар, и он погибнет: глупо, позорно погибнет. Собрав остатки сил, маг раскрыл себя Тьме.

Ему было приятно видеть изумление, что волной накрыло эту черную ведьму. Ее огромные глаза расширились, женщина вскрикнула и разжала руку, отпуская мага. Клокочущая Мгла ударила ее в грудь и вышибла из Потусторонья. Черная дева упала на каменный пол тронного зала, кашляя кровью.

— Далеко не уйдешь, — зашипела она, медленно поднимаясь на ноги и перебирая тонкими пальцами черный сгусток энергии. — Жди гостей, нокьяр, они скоро явятся.

* * *

Когда Риго выпал из Портала на пол своей комнаты, рассвет уже ласкал небо теплыми лучами. Маг лежал, не в силах подняться. Он колдовал. Пусть это происходило так вульгарно и примитивно, но он плел магию. Из последних сил, надрывно, разрывая свою ауру в клочья.

Шлейф магии той проклятой эльфийки до сих пор чувствовался в нем. Риго ощущал, как в жилах густеет кровь, и они выпирают из-под кожи, причиняя нестерпимую боль, но он боролся. Портал не желал закрываться, он пульсировал, втягивал его обратно во Тьму, сопротивлялся ему.

— Я сильнее, — шептал маг пересохшими, обветренными губами. — Я сильнее тебя, Мгла.

Когда портал все-таки закрылся, Риго уже был на гране. Его сознание плыло вдаль, а тело кричало от боли. Лишь осознав, что все закончено, маг разрешил себе слабость провалиться в забытье.

* * *

Утро было чудесным. А самое прекрасное, что их не разбудил чуть свет колдун. Свея проснулась. Понежилась еще достаточно долго в кровати, удивляясь, но потом все ж таки встала и принялась будить царевну. Убедившись, что та все-таки разлепила глаза и пошла омывать свое огромное, заросшее волосом тело, леди Одерта, она же орк по имени Рал, спустилась вниз. Стараясь не попасться на глаза любвеобильной служанке, поискала колдуна, справилась о нем у трактирщика, перебросилась парой слов со вчерашним бедокуром. Его, кстати, звали Тирунд, и отправилась проверить комнату мага.

Он, скорчившись, лежал на полу, не подавая признаков жизни. Орк замер у порога, хватаясь за сердце. Когда первый шок прошел, он бросился к мужчине, перевернул его на спину и обомлел. Все тело мага было опутано серой сеткой. Это были потемневшие вены, которые просвечивали сквозь неестественно бледную кожу мужчины. Лицо Риго было перепачкано в крови, губы, потрескавшиеся, в коричневой корке, плотно сжаты, скулы напряжены. Рал припал к груди мага и прислушался. Сердце слабо билось.

— Хвала Богам и Пресветлой Деве, — облегченно выдохнул орк и подхватил мага на руки.

Перенеся бесчувственное тело мужчины на кровать, орк принялся приводить хозяина в чувства. Обтер лицо влажным полотенцем, с трудом разжал зубы и влил бодрящий отвар тому в рот, надеясь, что хоть несколько капель достигнут цели. Затем взял мага за руку и начал ждать.

Почувствовав тепло и сильную положительную энергию, Риго открыл глаза.

Рал встрепенулся. Когда он заглянул в глаза магу, то по его лицу пробежало беспокойство и страх.

— Твои глаза, — орк прикоснулся к лицу мага. — Они черные. Даже белки!

— Пройдет, — улыбнулся мужчина.

— И вены на твоем теле, — продолжал причитать орк. — Они темные... серые.

— Если серые, то уже хорошо, — вымучил еще одну кривую улыбку Риго. — Несколько часов назад были черные.

— Мне нужно пару часов, и я буду в относительном порядке, — прошептал мужчина и прикрыл глаза.

— Выпей отвар, — забеспокоился орк и поднес кружку к губам мага. Тот попытался подняться, но у него не вышло. Рал аккуратно приподнял ему голову и осторожно влил жидкость в рот.

— Спасибо, — прошелестел Риго. — Все будет хорошо.

Рал чуть крепче сжал руку мага, ободряя.

— Ты был в Рамите? — боясь услышать ответ, спросил орк.

— Да, — выдохнул маг.

Рал проглотил ком в горле и снова сжал ослабевшую руку мужчины.

Риго почувствовал, как горячие капли начали стекать ему на руку. Они жгли его кожу и заставляли переворачиваться все внутри. В комнате было тихо. Слишком тихо.

— Посиди со мной, Свея, — прошептал маг и снова окунулся в исцеляющий сон.

* * *

Лэскару особо спешить было некуда. Цель находилась рядом и сейчас никуда не двигалась. Первая часть его плана по спасению ненаглядной зазнобы короля Этана была практически выполнена. Магический гномий маячок, которым благоразумно снабдил своего друга король, действовал безотказно. Безделица, конечно, не то, что поисковая книжка Оникс, но тоже не дурно. Вешали на капитана Натиу этот опознавательный знак, конечно же, без ведома последнего. Как выразился Этан, Крушитель натура вспыльчивая и гордая, ни за что бы ни позволил водрузить на себя метку. Поэтому распространяться при встрече, каким образом Лэс нашел капитана, явно не стоило. Молодой человек, подъезжая к деревушке, достал из сумки маленький прозрачный шарик и увидел, что тот горит ярче, чем прежде. Отпускать в полет поисковик Лэс не стал. Зачем пугать население? Парень ухмыльнулся. Теперь на постоялый двор. Откуда несет элем и жарким, там и Натиу.

Заспанные постояльцы чинно рассыпались по трактиру. Одни уже мерно пережевывали завтрак, другие только исходили слюной в ожидании. Некоторые, как еще и Ра'йн не встал, решили начать завтрак с доброй кружки эля. К ним относился и капитан.

"Куда тянет меня хитрая псина?" — размышлял Тир, гипнотизируя пенный напиток на дне кружки. Он решил остановиться, да и людей своих приструнить. Негоже с утра надираться. Натиу планировал еще день провести в этом кабаке. Лын ранен, хоть и не серьезно. Люди вымотаны, им нужен отдых. Волчица, к изумлению капитана, тоже "высказалась" за то, что теперь им торопиться некуда и недвусмысленно поглядывала на дверь комнаты орков. Больше псина не пыталась внушить Тиру, что она нашла цель. Рыжая бестия просто хитро щурилась и играла в молчанку. Игнорировала, в общем, хозяина. "Баба, она и в волчьей шкуре, баба. Если потащит в Волчью Степь — пришибу".

Двери трактира мерзко заскрипели. Тир поморщился. "А голова все ж гудит, дрянной эль в этой забегаловке". В зал бодренько вошел молодой рыцарь. Слегка потрепанный, но одетый, как благородный. Смуглый, чернявый, крепкий. Не слишком высокий, но и середняком не назовешь. Повадки военные, выправку не скроешь, как не прикидывайся. "Пришлый", — смекнул Тир, следя за путником исподлобья.

Тот, не растрачиваясь на разглядывание обстановки, уверенно зашагал в сторону капитана. Тирунд поднял глаза и с вызовом встретил взгляд рыцаря. Молодой человек, а на вид он был чуть младше самого Тира, юнец в общем, уселся без приглашения напротив Натиу и выдал:

— Ну что ж здравствуй капитан Тирунд, — и протянул тому руку.

— Ты кто такой? — возмутился Тир этой наглости, готовясь поставить зарвавшегося рыцарька на место.

— Лэскар Черный, — спокойно ответил парень. — Я по твою задницу пришел.

Капитан медленно поднялся из-за стола и навис над наглым выскочкой.

— Не много ли на себя берешь? — пророкотал он. Солдаты Тира уже подтягивались к столу схлестнувшихся.

— В самый раз, — невозмутимо парировал рыцарь и протянул капитану свиток с печатью короля Лании.

Тир удивленно сморщил лоб, но свиток принял. Знаком отправив своих воинов по местам, вояка сломал печать, пробежался глазами по тексту послания и лишь потом сел.

— Два эля! — крикнул чернявый трактирщику.

— Эль — дерьмо, — буркнул Тир, разминая подбородок.

— Вина тащи послаще, — сменил заказ Лэскар и ухмыльнулся, наблюдая за мыслительной деятельностью капитана.

— Мне помощники не требуются, — грубо выдал Тирунд, буравя Лэскара недобрым взглядом.

— Ты человек военный, капитан, и знаешь, приказы должно исполнять, — Лэс разлил принесенное вино. — За знакомство, — поднял парень стакан в приветствии и осушил залпом. — Да-а..., — поморщился он. — Вино тоже дерьмовое.

— О чем этот мальчишка думал, когда отправлял мне сосунка в довесок? — продолжал возмущаться Тир. — Теперь еще и за тебя отвечай.

— Если выражаться точнее, то я бы сказал: Этан послал тебе няньку, — чернявый вольготно развалился за столом и налил себе еще вина. — Сопли его другу подтирать, да из говна за уши вытаскивать.

Капитан грохнул только что поднятый стакан с вином об стол, заливая себе рукава липкой жидкостью.

— Я укорочу твой язык, сопляк, — Тир схватился за меч. — Отрывай задницу от стула. Пора тебе показать твое место.

— На задний двор или отъедем подальше? — хмыкнул Лэс, допивая вино.

— Чего тянуть? — прорычал капитан. — Двор подойдет. Там я тебя и макну в дерьмо носом.

Мужчины вышли во двор. Следом потянулись зеваки. Бесплатное зрелище пропускать было глупо. Воины сшиблись. После нескольких атак, Тир понял, что быстро справиться с наглецом у него не выйдет. Тот ловко орудовал своим огромным мечом, словно предугадывая все ходы соперника. Бой затягивался. Капитан злился. Хмель еще гулял у него в голове и мешал сосредоточиться.

"Пора кончать" — решил Тир и сделал ложный выпад.

— Может, закончим в ничью? — поинтересовался Лэс, легко парируя хитрую комбинацию Натиу.

— Много чести, — пыхтел капитал, соображая, как бы вырубить соперника побыстрее. Этот выскочка даже не атаковал, только уходил от ударов, словно издевался.

Бой закончился неожиданно для всех. Огромный рыжий волк, раскидав толпу, ринулся на дерущихся, утробно рыча и подвывая. Лэс молниеносно отступил от зверя на пару шагов и замер, наблюдая. Волк с разбегу сиганул на Тира, сбивая того с ног. Капитан матюгнулся, заваливаясь в грязь, но попыток отбиваться от зверя не предпринял. Волк подмяв под себя мужчину, улегся поверх того и начал со знанием дела вылизывать капитану лицо. При этом хвост зверюги маятником носился из стороны в сторону, поднимая неслабый ветерок.

Капитан отбросил меч в сторону и, ухватив волка за баки, с напрягом оторвал от своего лица.

— Совсем сдурела? — рычал он на зверя. — Из ума выжила, стерва? На воротник пущу.

Волчица, выполнив задуманное, соскочила с хозяина и завертелась вокруг брюнета. Тот, облокотившись на свой длинный меч, с интересом, но совершенно без страха или же опаски, наблюдал за кульбитами зверя. Набегавшись вокруг соперника хозяина, волчица, остановилась перед рыцарем, смирно уселась перед ним и ошалело уставилась тому прямо в глаза.

— Твоя? — кивнул на волчицу Лэс.

— Моя, шельма, — Натиу уже поднялся и пытался стряхнуть с себя грязь. — Что б ее.

— Невоспитанная, — сделал вывод рыцарь.

Волчица недовольно прищурилась. А потом подошла к рыцарю ближе и подала ему лапу.

— Беру свои слова обратно, — улыбнулся Лэс, наклонился к зверю и пожал протянутую лапу. В ответ же получил порцию волчьей слюны прямо в губы. — Тьфу, — слегка скривился парень. — И меня обслюнявила.

— Ладно, пошли, выпьем за знакомство, — Тир подошел к парню и похлопал того по плечу. — Нам бы с тобой на Хору помахать мечами. Славная была бы заруба.

Мужчины направились в трактир, а счастливая волчица, истеря от радости, двинулась следом, стараясь держаться поближе к новому другу хозяина.

Глава 38. Не ходите, девки, по лесу гулять...

Лес — традиционное место, где в лучшем случае можно заблудиться, а в худшем — оказаться фирменным блюдом в меню мохнатых гурманов-аборигенов. Промежуточных вариантов гораздо больше и не все они обязательно со счастливым финалом.

Из умозаключений современной городской дамы.

Гаал'Этэ — земли светлых эльфов.

ОНИКС

"Я слышу их мысли" — послала я кошаку свое наблюдение, приправленное порцией нехилого ужаса. "И они мне определенно не нравятся".

— Согласен с тобой, милочка, — рыкнул кот. — Разве могут псы грамотно выражать то, о чем думают? От их бредней у любого мигрень начнется.

Стая обсуждала атаку. Они выстроились боевым клином и намеревались штурмовать.

— Ззздррравайтесь... и вы еще сморрржжжжете... пррррорржжжить... фрнесколько ххдней, прррерржжжде чем... уххмерррреть, — отрывисто протявкал самый крупный волк. Слова, вырывающиеся из оскаленной пасти зверя, напоминали приглушенное бульканье, словно тот воды в рот набрал.

Я, не удержавшись, захихикала. Наверное, нервное.

"Гыыы" — подхватил Титаник.

Салай склонил свою огромную голову и, уткнувшись мордой в лапы, ритмично задрожал всем телом.

Волки недоуменно переглянулись. Вожак затрясся, словно тойтерьер на холоде, и, захлебываясь слюной, приказал атаковать.

Мы разом заткнулись. Я сконцентрировалась на коконе и угрожающе выставила Трелль перед собой.

Пока я изображала Эриду, бронированный Салай стряхнул с себя мою робкую магию и сиганул в самую гущу движущихся на нас лохматых загривков.

— Зачем? — завопила я, стараясь достать кошака лассо из моей хлипкой защиты.

Жалобные визги и скулеж прервали мои стенания. Углядеть, что происходит у меня под носом, было практически невозможно. Сотня лап подняла такой столб пыли, а мохнатые тела, слипшись в один визжаще-рычащий клубок, перекатывались с такой бешеной скоростью, что у меня закружилась голова.

— Салай, — вопила я, прыгая на коне от нетерпения. Меня раздирало так не вовремя посетившее чувство сомнения: толи бежать спасать котика, толи ... толи наслаждаться зрелищем. Кстати, первые контуженые уже по высокой дуге вылетали из комка ярости, суча по воздуху лапами и визжа от боли. У одного разорвано горло, у другого вспорот бок, у третьего...., у десятого... Я сбилась со счету. Золотистая шкура мелькала в серо-буром клотке с завидной ловкостью и умопомрачительной скоростью, раздавая удары когтистыми лапами во все стороны, совершенно, на первый взгляд, не разбирая цели.

— Салай! — снова окликнула я разбушевавшегося кота.

"Все путем, детка, не мешай" — огрызнулся тот в моей голове.

Меня отвлек от гладиаторских боев Титаник.

"Ба" — удивился он и повернул голову влево.

— Ядрена Матрена, — открыла я рот, кося взглядом.

На поле брани плюхнулся огромный, нет монументально огромный, ворон. Он гасил скорость, перепрыгивая по полю большими скачками, растопырив свои необъятные крылья и хищно раскрыв длинный крючковатый клюв.

— Такой по темечку клюнет, и гормоны счастья уже никогда не побегут по жилам упокоенного тела, — присвистнула я.

Вдруг, ну в тот момент, когда пытыц, остановился окончательно, на поле стало неестественно тихо. Волна радости шибанула в нос, и я почувствовала, как мое лицо расплывается в идиотской улыбке. Титаник подо мной начал трясти головой и издавать странные хриплые стоны.

— Аааа, — счастливо закричала я вовсю мочь. Это помогло. Эйфория отпускала. Я ошалело уставилась перед собой. Дезориентированные волки шатались, словно пьяные. Некоторые, еще не отметеленные кошаком, восторженно повизгивали, пытаясь подползти поближе к ворону, другие воодушевленно катались по травке. Салай же застыл посреди оргазмирующих псов и шипел, стараясь подавить иногда проскальзывающие мяуканья.

— Вау, — вырвалось у меня. — Ошеломительный эффект, вот бы научиться.

— Отзови элгата, дэвушка, — довольно сносно "прокаркал" ворон.

— Кого? — удивилась я.

— Кота, — пытыц наклонил голову в бок и внимательно на меня посмотрел. Я залюбовалась, признаюсь. Перья этого странного цыпчика переливались, блестя на солнце, и слепили. Он был такой... такой черный, что дух захватывало.

— Кыс, кыс, кыс, — непроизвольно позвала я Салая.

"Чего?" — возмутился тот, уже скинув с себя мимолетное оцепенение.

"Подь сюды, говорю" — зашипела я.

"Ага, щас!" — тигро-леопард уже примерялся сигануть ворону на спину. "Ты ж знаешь, что я питаю гастрономическую слабость к пернатым".

— Салай, — заорала я в голос. — Тащи ко мне свою задницу... Прошу.

— Тьфу ты, чтоб тебя, — ругнулся тот и поплелся ко мне. — Такой деликатес пропадает.

Ворон, не шелохнувшись (какая выдержка!), наблюдал за нашей перепалкой. Волки тем временем, постепенно пришли в сознание и рассредоточились по периметру. Побитые — медленно поднимались на ноги. Раны у них затягивались на глазах.

— И чего ты добилась? — рыкнул Салай, нырнув под полог кокона. — Сейчас заново начинать придется.

— Посмотрим, — огрызнулась я. Облизнула пересохшие губы, смахнула рукавом пот со лба и уцепилась за рукоять Трелль с удвоенной силой.

— Какого хрена ты один полез?

— Тебя, дурная баба, спасать.

— А тебя просили?

— Тьфу, бестолочь, — сплюнул кот волчью шерсть из пасти. — Я умываю лапы.

— Дэвушка, — начал переговоры пернатый. Я закатила глаза. — Дэвушка, — повторил ворон. Пришлось раздраженно икнуть.

— Госпожа Оникс, можно уважаемая Ониэ, — одернула я бройлера-переростка.

Ворон широко раскрыл клюв, моргнул, а потом закашлялся, словно жабой подавился.

Вожак волков подбежал к ворону, пождал хвост и, уткнувшись тому в шею, затараторил:

"Она притащила элгата, Кастр, без удавки! Она верхом на паарде Пресветлой! Ты видел? У нее тулия! Это кощунство! Она точно причастна к смерти госпожи Вайдириэль! Джамрад — предатель, он привел ее и элгата на наши земли! Убить, убить немедля!"

"Закройся, Римсак" — спокойно ответствовал тому ворон.

Волк поднатужился.

Мы с Салаем переглянулись и сплели наши Силы.

Волка под ребра пнула невидимая нога.

"Не могу" — заскулил тот и оскалился в нашу сторону.

Ворон, сощурил глаз и просканировал меня, аж жаром обдало. Глаза начали слипаться. Вдруг Титаник захрапел и вскинулся свечкой. Я едва успела уцепиться ему за гриву. Наваждение, на удивление, спало.

— Спасибо, малыш, — похлопала я коня по шее и презрительно взглянула на ворона.

"Он эмпат" — прошелестел у меня в голове кот. "Усиль защиту, чтоб в голову тебе не залез".

— Эмпат, элгат? — нервно бубнила я. — Что еще?

"У меня на счет всей этой ситуации иная точка зрения, Римсак" — черненький источал безмятежность. "На Совете Кланов каждый из нас выскажет свое мнение, ты и твои хёсверы проводят наших... гостей... в Карантавир, где они расскажут, зачем прибыли, а мы все послушаем и сделаем выводы".

Недовольный волк отступил. Спорить с логикой ворона было бессмысленно.

— Ты все слышала, олидэ Оникс? — "каркнул" нещипаный уже мне.

— Я тебе не оладьи, а госпожа, — завелась я.

"Он назвал тебя человеком" — перевел кот. "Должна радоваться, что не бабой".

"Что у меня за ретранслятор в голове? Одних понимаю, других не очень" — пожала я плечами. "Сама не знаю: кто я, а этот уже определил. Еще блином бы назвал, или ватрушкой".

— Слышала, слышала, — крикнула я пытыцу. — Хорошо же вы гостей встречаете, — решила подавить на гниль. — Почему я должна тебе доверять? Обоснуй.

— Я Страж Храма Света, Кастр, даю тебе свое слово, если намерения твои честны, и ты не запятнана смертью, ни что не угрожает твоей безопасности в Гаал'Этэ. Хёсверы проводят тебя и твоих спутников в столицу, где вас выслушает Совет Кланов, — говорил ворон убедительно, я призадумалась. Совесть моя чиста, так что бояться нечего.

В довесок к словам Кастра, волки склонили головы: некоторые, особенно вожак, с неохотой, но все ж таки с признанием нашей временной неприкосновенности.

— Хорошо, — согласилась я. — Ведите нас в столицу.

Салай недовольно фыркнул, но комментировать не стал.

— А эльфов нам покажут? — решила поинтересоваться я напоследок.

Около сорока пар глаз скосились на меня в недоумении.

— Ну, а что я такого сказала? — действительно чего это они?

* * *

Нас окружили "почетным" эскортом и направили, ... нет, не в лесную чащу, как могло бы сначала подуматься, а прямехонько в поле, через которое мы пронеслись аки сайгаки. Ворон, единственный, кто вызывал у меня хоть каплю доверия, взмыл в небо и скрылся за облаками. Проводив его удрученным взглядом, я еще больше занервничала.

— Салай, погляди-ка, — шепнула коту. — Я сразу-то и не заметила. У волков на спинах рюкзаки... Ха, прям а-ля, собаки-спасатели, еще красный крест им бы туда приляпать. Санитары леса, мать их итить.

Мы втроем опять дружно захрюкали. Волки на нас блаженных не обращали внимания, привыкли уже, наверное.

Вожак, Римсак, если память не отшибло, отделился от группы. Отбежав в сторонку, он встал на задние лапы, как цирковая собачонка, и завертелся по кругу. Я, уже не стесняясь, держалась за живот, боясь, что кишки от смеха надорву.

Но тут волк-мутант засветился и вспыхнул ярким светом. Мне ничего не оставалось, как притихнуть и зажмуриться, чтоб не ослепнуть. Когда я через мгновение разлепила глаза, на месте волка стоял голый мускулистый мужик и сверкал полушариями своего зада.

— Вот это Геракла! — прокомментировала я стриптиз. Косматый качек скинул с широченных плеч рюкзак и достал оттуда халат, шибко напоминающий японское шелковое кимоно. Быстренько в него завернулся, подпоясался, подобрал длинные патлы в конский хвост и повернулся к нам передом.

Широкие брови, глубоко посаженные глаза, массивная нижняя челюсть и слегка заостренные уши. Мне даже показалось, что с серыми кисточками. Точно волк, к гадалке не ходи.

Римсак зловеще хмыкнул, наблюдая, как я его разглядываю, достал какой-то цветастый предмет шаровидной формы и со всего маху жахнул его оземь.

В том месте, куда оборотень саданул шариком, воздух задрожал. Запахло озоном, как перед грозой, а потом пространство завибрировало, и раздался хлопок, словно зенитная установка сработала. В воздухе повисла "дверь". Ее вязкая суть напомнила мне Предел.

— Прошу следовать за мной, — вполне нормальным голосом произнес Римсак и шагнул в зев воронки. — Щит снимите, это для вашей же безопасности.

Помедлив, я все ж послушалась совета и сняла защиту. Даже Трелль в ножны засунула.

— Хм, а нам не привыкать, правда, мальчики, шастать по всяким телепортам да Пределам? — я переглянулась с Салаем и потрепала Титаню за ухо. Когда, настала наша очередь, мы решительно шагнули навстречу новым превратностям судьбы.

* * *

Выплюнуло нас из телепорта в живописнейший уголок, какого мне еще не доводилось видеть. Это был город, и назывался он Карантавир. Многое меня удивляло в этом новом мире, что-то я сравнивала и находила похожим, с тем, что имела возможность лицезреть на протяжении 26 лет на Земле, но такое величие видела разве, что в фантастических фильмах или сказках. Город дышал зеленью, по жилам его экзотического тела текли водопады и реки кристально чистой воды, он источал восхитительный запах цветов, что опутывали каждый метр его улиц. Под ногами у нас не было привычного камня мостовых. Магистраль, покрытая пружинящим ковром золотистого мха, гасила звуки шагов и вызывала желание слезть с коня и поваляться на этом чудном газончике, наслаждаясь природой. Мне было сложно понять архитектурный замысел зодчих. Определить, где дома поначалу я не могла, лишь присмотревшись к утопающим в цветах и вьющихся растениях огромным деревьям, я поняла, что именно они и являются живым приютом для жителей этого города. Из сени этих исполинов начали высовываться заинтересованные мордашки: иногда звериные, иногда вполне очеловеченные, и с любопытством провожать нас взглядами. От каждого такого "строения" тянулась тропинка из золотого мха, окутывая пространство сетью импровизированных дорожек. Все они, рано или поздно, сливались в одну широкую ленту золотой дороги, по которой мы и шествовали.

Наш кортеж нырнул в широкую аллею, и мы утонули в прохладе, даримой нависающими над нашей головой деревьями. Я искренне наслаждалась чистотой воздуха и звуками волшебного леса. Пока восторженно пялилась по сторонам, заметила в кронах деревьев несколько гибких человеческих фигурок. Присмотрелась. Одна девчушка, с зеленоватым отливом кожи, сплошь завернутая в костюмчик из листвы и цветов помахала мне рукой. С другой стороны аллеи на меня таращился не уступающий в цвете своей соседке, мальчуган. Мы поиграли с ним в гляделки, и он, поганец, показал мне язык. Я ответила ему тем же. Пока мы торжественно шествовали мимо зеленых человечков, меня раздирало любопытство.

— Господин волк, — окликнула я вожака. Тот раздраженно обернулся. — Бледно-зеленые личности, что наблюдают сейчас за нами, вися на деревьях, эльфы?

Вся процессия изумленно на меня покосилась. Римсак открыл рот, с минуту так постоял, а потом решил закрыть, чтобы мухи не налетели.

— Ты видишь дриад, человеческая женщина? — удивленно выдавил из себя оборотень.

— Вижу, — пришлось утвердительно кивнуть, а то на мои слова волк реагировал как-то слабо. — Вон тот, — я ткнула пальцем в ближайшего ко мне малахитового красавчика. — Своими недвусмысленными взглядами прожег во мне дыру. А справа, очень миленькая девушка с замысловатой прической из листвы хочет подарить мне букетик. Можно я отвечу признательностью и приму подарок? — я уже тянула ручонки к цветочкам. Пока волк поднимал челюсть, я заграбастала букетик и подмигнула "недозревшей" красотке. Аллея одобрительно зашумела.

Не я одна была одарена вниманием. Девчонки-зеленушки, словно сговорившись, тянули руки-веточки к Салаю. Они гладили его золотую шкуру, игриво дергали за усы и хвост, лопоча при этом фривольные глупости на мелодичном наречии, которое вдруг стало формироваться у меня в голове в слова со смыслом.

— Чудеса, — выдохнула я. — Салай, я их понимаю.

— Если понимаешь, — пытался увернуться кот от дриад. — То приструни. Достали уже меня эти озабоченные метелки.

В ответ я лишь улыбнулась и подмигнула девчонкам, типа: как держать.

И вот мы вышли в "люди". Залитая солнцем площадь поражала воображение своими красками лета. Буйством цветов, прохладой могучего водопада, что скатывался со скал, расположившихся полукругом, и утопающий в разбитом на площади саду. Речушки хрустальной воды убегали вдоль белых скал, скрывая свои воды за зеленой стеной леса, охватившего этот каменный рай в свои нежные объятия. Повсюду прогуливались животные разных мастей и видов. Волки и олени мирно вышагивали рядом друг с другом и вели беседы. Были здесь и "люди", вернее нелюди, но мало. Девушки с огромными пушистыми хвостами и мохнатыми рыжими ушками развлекались, играя в салки. Достойного вида мужи размеренно прогуливались вдоль набережной озера. Кто-то спешил по делам, не обращая внимания на пришлых, кто-то заинтересованно наблюдал за нашим передвижением. Но, в общем, жизнь этого города была подчинена своим правилам, основой которых была безмятежность и мирное течение бытия.

Скалы лишь на первый взгляд показались мне монументальным памятником, воздвигнутым в честь красоты. Нет, это были не просто груды мертвого белого камня, это был дворец, выточенный прямо в скалах. Резные башенки, своды, террасы. Вот широкие лестницы убегают в небо. Римсак направил нас к водопаду, который нес свои воды с самой вершины Белого дворца. Подойдя к озеру, разлившемуся у подножия скал, мы остановились. Волчий эскорт рассредоточился, поднатужился, мигая иллюминацией, и перекинулся.

— Конкурс мистер Олимпия на выезде, — громко восхищалась я бесплатным шоу, вгоняя в краску сконфуженных волко-мужиков. — Повторите на бис, пожалуйста, грех прятать под одеждой такую красоту!

— Не переусердствуй, — одернул меня недовольный Салай. — Это ж кабели. Сейчас нахвалишь, потом не отвяжешься.

— Какой генофонд, — не унималась я. — Услада глаз, бальзам на сердце!

Вожак презрительно фыркнул. Волки, что по моложе, опускали глаза, стараясь не пересекаться с моими бесстыжими.

— Враг полностью дезориентирован, — подвела я итог, гордо окинув нестройные ряды оборотней. — Бери голыми руками.

В наших рядах зародился новый подленький смешок.

Построив кое-как своих вояк, Римсак повел нас к воде. Он подошел первым к озеру и опустил "лапу" в воду, шепча под нос какую-то ахинею.

Вода забурлила, вспенилась, и начала подниматься, выстраивая нам мост из своей плоти. Когда сооружение оформилось, оборотень шагнул на эту шаткую конструкцию. Я прикрыла один глаз и скрутила крестом пальцы за спиной, мечтая, чтоб противный волк макнулся по самое не хочу. Но ничего такого не произошло. Он спокойно шел по мосту из воды. Остальные последовали за ним. Титаник, бодренько, прям-таки наслаждаясь моментом, прогалопировал по мосточку и нырнул в разверзнувшийся перед нами водопад. Кот застрял. Видимо долго думал, намочит он лапы, пройдя по мокрой субстанции, или выйдет сухим из воды.

— Хм, сухие, прикинь? — огласил пещеру, в которую мы попали, своим баском Салай.

Замыкающие оборотни прошли сквозь водопад и застыли в тылу у кошака робеющими статуями. Кошкай продолжал рассматривать все свои лапы по очереди, ища хоть каплю воды.

Пока хвост тормозил всю процессию, я успела рассмотреть пещеру. Белый камень украшен фресками: лес, звери, красивые богоподобные длинноухие лица, снова лес. Освещение было прекрасным, рассеянным, не понять, откуда светящим. Световых полтергейстов не наблюдалось.

— Сикстинская капелла отдыхает, — я крутила головой во все стороны и восторженно ахала.

— По местам, вперед марш, — рык Римсака эхом пронесся над сводом пещеры. Салая осторожно пихнули в зад. Тот, оскалился на отпрыгнувших подальше от него оборотней, и вальяжно двинул вслед за нами.

Тоннель, по которому мы шли, оказался сетью лабиринтов, опутывающих нутро скалы. Хотелось нырнуть в широкие примыкающие коридоры и поиграть с волками в прятки, но я сдержалась. Если все сложится хорошо, у меня будет возможность исследовать и лабиринт, и дворец, что возвышался над нами. Всему свое время.

Проделав довольно длинный путь по тоннелю, мы вышли в центр амфитеатра, местного Колизея. Белокаменные трибуны окружали нас со всех сторон. Мы были в кольце, в ловушке под пристальными взглядами собравшихся здесь существ. Нет, на нас не давила огромная злобная толпа. Эта честная братия рассредоточилась по пяти центральным трибунам, плотными, но не многочисленными кучками и наблюдала за нами почти без неприязни, некоторые, я бы сказала, даже с легким налетом пофигизма.

Итак, кто же предстал перед нами?

На крайней левой трибуне восседала могучая кучка уже нам знакомых по облику мужиков злобной наружности. Волки.

Далее шла когорта высоченных мужских особей с неестественно длинными шеями, но добрыми глазами. По мощи своей они не уступали волчкам, но их тела были гибче и стройнее. Одеты они были в длинные туники с широкими рукавами, шеи украшал ряд колец, подчеркивающий их лебединый изгиб. До женщин Маньяуна им было, конечно же, далеко, но, тем не менее, ассоциации сами собой всплыли в моем перегруженном мозгу и не давали покоя. Кожа некоторых из них переливалась всеми оттенками шоколадной глазури, один был огненно рыжий, а кожа его отливала золотом. Лица вытянутые, глаза большие и умные.

Следом шли колоритные личности. Среди них мне попалась парочка особей женского пола с печальными глазами ланей. Я не утрирую. Такой утонченности и ранимости в женщинах я еще не встречала. Мужчины же поразили меня на повал. Те, кто выглядел постарше, носили головные уборы из ветвистых оленьих рогов, коими могли бы запросто проткнуть небо. Мужчины помоложе довольствовались скромным подобием сантиметров так двадцать в высоту и кустистостью не больше трех-четырех веточек. Силой воли подавив в себе приступ гомерического хохота и чтя обычаи аборигенов, я быстренько перевела взгляд на следующую трибуну.

Там гомонили сестры виденных мною на площади девушек с шикарными пушистыми хвостами. Были среди них разномастно рыженькие, черненькие и несколько штук приятного цвета "голубой норки". Нимфетки — просто загляденье. Глаза миндалевидные, озорные, так и стреляют автоматными очередями по соседним трибунам.

Крайняя правая ложа предназначалась ангелам, ступившим на землю. Мужчины и женщины, гордые, с чеканными греческими профилями, сплошь жгучие брюнеты. Все они высокомерно взирали на остальных собравшихся и, как ни странно, располагающе в нашу сторону. Но самое главное, от чего у меня перехватило дыхание, это были их великолепные черные крылья, аккуратно сложенные за спинами. Среди этой черной массы голов я узрела одну седую. Мужчина не выглядел старцем: так лет сорок с небольшим, но даже его крылья подернуло серебро. Седые перья в черном создавали невероятный эффект, и наполняли душу благоговением и уважением перед сединами и возрастом.

Одежда этих существ отличалась от людской, виденной мною в Лании. Шикарные ткани, напоминающие шелк, струились по красивым телам, как живые. Женщины откровенно показывали достоинства, мужчины подчеркивали стать. Я почувствовала себя замарашкой в своей походной курточке и замызганных штанах. Вспомнив, что у меня тоже есть вещь не хуже, я достала белый плащ, тисненный золотом рун, и накинула себе на плечи, прикрывая пошарпанную одежонку.

По трибунам пронесся ропот.

— Кто ты дитя? — приподнялся мужчина с самым кустистым сооружением на голове. Аккуратная рыжеватая бородка обрамляла его лицо, волосы были заплетены в косы. Две из них ниспадали по груди, а остальные были подобраны на затылке в корзинку.

— Вам зачитать всю автобиографию? — ощетинилась я.

— Достаточно будет имени, — рогоносец не отреагировал на мой резкий тон.

— Как я уже некоторым озвучивала, имя мое Оникс, можно леди Ониэ, золотая киса — Салай, конь — Титаник.

— Хатор, — кивнул мужчина. — Глава Клана Хьёртов.

— Хьёрт значит? — выжидательно сощурилась я.

— Именно, — подтвердил Хатор и снова кивнул. Как бы шею не надломил от натуги.

— Вы, уважаемый Хатор, тоже типа оборотень? — не удержалась я. — Ну, как те собачки, что меня сюда конвоировали?

Крайняя левая трибуна возмущенно загомонила.

— Угу, — снова кивнул Хатор.

— Ой, — пискнула я, сочувственно. — Вы бы не мотали головой, а то я переживаю за ваши шейные позвонки.

Ряды длинношеих оживились. Пышнохвостые девицы хохотали не стесняясь. Некоторые из ангелов смущенно прикрыли ладонями рты. Хатор, стрельнув глазами по трибунам, остался непоколебим.

— Можно догадаюсь? — я продолжала глумиться. — Вы, наверное, в лося превращаетесь? — я наблюдала, как невозмутимое лицо Хатора, начинает видоизменяться. — Или в козла... горного?

Хохот эхом носился из одного конца амфитеатра в другой.

— В оленя, — едва сдерживаясь, произнес Хатор.

— Почему мне не дали пришибить эту наглую девку? — шипел Римсак, рядом с нами.

— Откуда ты прибыла и зачем пожаловала в Гаал'Этэ? — продолжал допрос рогатый.

Я спрыгнула с коня. Волки напряглись.

— Что ж, — я сцепила руки за спиной и принялась вышагивать вдоль трибун. — Начнем лекцию, господа оборотни, о том, как не надо ездить в отпуск.

Слушателями данные представители фауны были хорошими. Практически не перебивали. Я рассказала вкратце о себе, о том, как оказалась в их мире, как повстречала кота и купила коня. И о том, что умные люди посоветовали отправиться к эльфам, для начала, и попытаться уговорить их мне помочь. Говорила правду, но усеченную, боясь навредить кошкаю и себе заодно.

— Теперь, пусть говорит паард Джамрад, — останавливая мой словесный понос взмахом руки, изрек Хатор.

— Среди нас такого нету, — парировала я.

— Есть, — Хатор перевел взгляд на Титаню. — Это твой конь.

— Мой конь никакой не паард, не надо тут с больной головы на здоровую, — я негодующе всплеснула руками. Волки вокруг нас встали в боевую стойку.

— Нам лучше знать, Оникс, — отрезал Хатор. — Нам не понятно поведение Джамрада, пусть он объяснится.

— Господи, на ком же я все это время ездила?

Салай хихикнул у меня в голове.

"Предатель" — бросила я ему.

— Понимаете, — начала оправдываться я. — У Титаника странная пустота в голове. Он ничего не помнит, до момента, когда его выловили на берегу моря пастухи. И дар речи у него стал проклевываться лишь совсем недавно.

Мой конь утвердительно мотнул головой, и послал образ Хатору.

"Не помню, ни чего не помню" — затем выдавил из себя мысленно Титаник.

Хатор озадачился, подумал и пошел к нам. Он приблизился к Титанику и положил тому на голову свои руки. Огладил морду, закрыл глаза и застыл. Обнимался он с Титаней, наверное, минут десять, потом развернулся и величаво прошествовал на свое место.

— Ранение паарда Джамрада привело к потере памяти. Он будет сопровожден к целителям. Огласите родственникам весть о его возвращении, — приговор Титани был мягок. Всего лишь цепкие ручки местных эскулапов.

— А ему не причинят боли? — поспешила уточнить я.

— Нет, ему обеспечат должный уход и воссоединение с семьей и Кланом.

— Уф, — выдохнула я. — Очень рада, что Титаник попал домой. Надеюсь, вы поможете ему вспомнить, — я похлопала конягу по щеке, а потом, окончательно расчувствовавшись, крепко прижала его голову к своей груди.

— Малыш, — зашептала я ему. — Все будет хорошо.

— Оникс, мы хотим так же выслушать элгата, попросите его скинуть боевую ипостась, — Глава Хьёртов переводил свой взгляд с меня на кота и обратно.

— С чего бы это вдруг? — ощерилась я. — Мы тут под конвоем стоим, вообще-то.

"Не ссы" — шепнул кошак и мгновенно, я даже глазом не успела моргнуть, предстал перед нами в своем обычном облике.

Волна нового веселья захлестнула трибуны.

Кот же надменно взирая на толпу, излучал полный пофигизм.

— Ой, кто бы говорил, — одернула я присутствующих. — В зеркало сначала гляньте.

Смешки начали утихать.

В рядах хвостатых девчонок даже проскользнула пара фраз, о том, что киса вполне умильная и даже капельку симпотишная.

— Элгат, зачем ты вторгся на Тирсек? — требовательно вымолвил, сдерживающий улыбку Хатор.

— По делам, — хмыкнул кот.

— По каким?

— По личным.

— Кошкай! — одернул Салая Хатор.

— Мда-сс?

— Что ты забыл в нашем мире?

— Кое-что...

— Салай, ответь же хоть что-нибудь, — вклинилась я в перепалку.

— Оникс, — обратился ко мне Хатор. — Может, вы просветите нас, почему бродите с иномирцем и, возможно, вам ведомы его планы?

— Таскаюсь, потому, что мы друзья и коллеги по несчастью, а планы у него простые: набить брюхо, довести до белого каления окружающих и найти для своей задницы теплое местечко.

— Ясно, — отмахнулся от меня Олень. — Итак, элгат, либо ты отвечаешь на вопросы, либо нам придется с тобой расстаться.

— Угрожаешь, рогатый? — кот расплылся в гнусной ухмылочке. — Мне?

— Салай, остынь, — я наклонилась к кошкаю. — Те че трудно придумать убедительную отмазку?

— Вот еще, напрягаться...

Кот сверкнул глазищами на Хатора и промурчал:

— Исследовательская экспедиция, учебная практика у меня.

— Цель? — Хатора уже потряхивало.

— Изучение полуразумных живых организмов, — выдал кот.

— Подробнее?

— Вас и всех остальных тут живущих, глупые перевертыши.

— Хатор, кончай с ним, и так все ясно, — не выдержал один из волков.

Олень еще раз окинул наглого кота презренным взглядом и снова обратился к моей несчастной персоне.

— Вы, леди Ониэ, продемонстрировали Стражам Границы свою магию.

— Самооборона, — парировал я.

— Мы это понимаем, — согласился Хатор. — Покажите нам свою ауру, Оникс.

"Салай, чего им надо то?" — послала я коту мысленную просьбу.

"Они хотят, чтобы ты им показала свой золотой поток силы. Помнишь, как я тебя учил видеть иначе? Ты еще тогда хотела сплести свою ауру с моей. Покажи им себя, пусть струхнут, а то вообще уже обнаглели".

Я злорадно ухмыльнулась, прикрыла глаза, собралась и...

Когда я окидывала истинным зрением ряды собравшихся, то поняла, что существа, окружающие меня, есть ни кто иные, как магические сущности. Алым пламенем силы горели ауры волков, голубоватое свечение, словно перелив горной реки, исходило от длинношеих. Олени мерцали зеленоватым коконом и источали мудрость, девушки представляли собой разноцветное облако заразительной жизненной энергии, ангелы были окутаны белесым нимбом понимания и чувственности.

Я театрально развела в сторону руки и отпустила себя, срывая полог. Золотые искры поплыли из моих пальцев, заструились по телу, вырвались на свободу и закружились в вальсе вокруг меня.

Оборотни наблюдали с большим интересом. И вдруг одна девушка подскочила с места и вскрикнула:

— Я узнаю ее. Ее аура мне знакома. Это та девочка, что жила некоторое время у Великой Жрицы и была ее ученицей!

От неожиданности я потеряла контроль и, стараясь не навредить, снова ушла в себя.

Хатор оторвался от созерцания моей скромной персоны и уставился на девушку. Они долго сверлили друг друга взглядом, словно переговаривались. Я не пыталась лезть, боясь вызвать недовольство.

— О том, что ученица, слышу уже во второй раз, — вбила я последний гвоздь в крышку своего гроба.

Тишина давила на меня своей массой.

— Кхе..., — кашлянула я. — Когда мы пересекали Предел, мне повстречалось приведение одной очень занятной особы, назвавшей себя Вайдириэль. Как понимаю, это именно та дама, которую вы зовете Пресветлой Жрицей Света?

Мне никто не ответил. Все напряглись, стараясь не пропустить ни одного моего слова. Мне это польстило.

— Так вот, она извинилась, что не может встретиться со мной лично, так сказать руку пожать, назвала меня своей ученицей, чего я вообще-то, хоть убейте, не помню, и попросила помочь. Кому именно, уточнить забыла... Шмотки, оружие и конь, как я понимаю, раньше, принадлежали милашке Вайди?

Хатор кивнул.

— Где эльфы?

— Их нет, великая Вайдириэль была единственной Этэ, кто не покинул Гаал'Этэ и остался с нами.

— И она, как я могу судить, не совсем жива и здорова?

Хатор снова кивнул.

— Чудненько, вот и приплыли, — психанула я. — Твою же мать.

* * *

— Вообще ничего не понимаю, — я сидела за столом и налегала на принесенный нам ужин. — Такие все важные, блин, загадочные, а объяснить все нормально не могут.

— Не хотят, — поправил меня Салай, продолжая обгладывать сочную птичью ножку.

— Котейко, ты мне ничего рассказать не хочешь? — я ткнула кошкая в раздувшийся от усердного поглощения еды живот.

— О чем? — вылупил на меня удивленные наивные глаза мохнатый засранец.

— Почему ничего не сказал о Титанике?

— Прикололся.

— Почему не рассказываешь о себе?

— Хочу сохранить интригу.

— Салай! — о, как я понимала Хатора.

— Да нечего рассказывать, — отмахнулся от меня он. — Мы, кошкаи, любим шастать по чужим мирам, изучать, набираться опыта, лезть, куда не надо. Вот и меня Род отправил ума набираться.

— Сделаю вид, что поверила, особенно последней фразе, — недоверчиво хмыкнула я. — Почему они к тебе относятся с такой неприязнью?

— Почему сразу с неприязнью? — наигранно обиделся кот. — Девчонкам нравлюсь, а мужики... они мне просто завидуют.

— Не смешно.

— Да, действительно, не очень, — кот опустил хвост. — Видать, кто-то из наших тут порезвился... Нагадил им в тапки.

В дверь один раз стукнули и сразу же отворили, не дожидаясь ответа. В комнату вошел Хатор, видный волк и ангелоподобная дева. Троица выстроилась перед нами в шеренгу и замерла, наблюдая, как мы стараемся побыстрее проглотить набитую во рты пищу.

— Са..ди...тесь, пжалуста, — буркнула я.

— Мы постоим, — ответствовал Хатор. — Леди Ониэ, мы, как представители Совета Кланов народа Саоки, пришли к Вам просить...

— О, просить? — удивилась я. — Это уже интересно, продолжайте, продолжайте, я вся во внимании.

— Просить Вас возглавить Кланы Саоки и принять во владение земли Гаал'Этэ.

— А че так? — удивилась я. — Самим, что ли не справиться?

— Традиции нашего народа гласят: мы слуги и Стажи Света, но, как любому войску, нам нужен лидер. Тридцать пять лун назад Великая Вайдириэль покинула нас. Ее уход — это начало нашей войны с Хайрами. Теми, кому мы были покорны на протяжении Неисчислимых Оборотов, и которые предали своих любимых чад, детей Света Этэ. Мы отреклись от тех, кто создал этот мир, а теперь его уничтожает.

— Вы сейчас о ком именно ведете речь? — поспешила уточнить я.

— О Драконах.

— Не, увольте, ... я с богами не воюю.

— Вы посланы нам, Ониэ, — не унимался Хатор. — Примите же свою власть, учитесь, взрослейте, крепните и ведите нас к свободе, к жизни.

— Красиво, — съёрничала я. — Но не убедительно. Я домой хочу.

— Все тайны магии Света будут открыты вам, помогите нам, и мы смиренно перенесем ваше возвращение домой.

— Вы предлагаете мне самой решать свои, а, заодно, и ваши проблемы? — вот же наглость, просто обескураживающая наглость. — Почему вы решили, что Драконы хотят вам навредить? — логика оборотней мне была не ясна.

— Мы чувствуем, мы дети этой земли, — и что мне ответить на такой "убедительный аргумент"? — Я вас поздравляю, конечно, но...

— Ваша магия — чистый Свет, совершенство, Ониэ, — продолжал нудеть Олень. — Вы наше спасение.

— Куда подевались эльфы?

— Они предали нас и все живое, они ушли, — Хатор склонил голову.

— Струсили, — подтявкнул волк.

— А почему своих домашних зверушек не прихватили? — влез Салай.

— Нам не ведомо, — развел руками Хатор.

— Тогда почему Вайди осталась? — я не унималась.

— Она святая, — молвила женщина-ангел. — Она пожертвовала собой ради Света. Ее, нашу защитницу, убил Огненный Хайр, Огненный Дракон.

— Улики имеются? — нахмурилась я. Когда троица начала непонимающе хлопать глазами, я пояснила. — Доказательства, что к ее смерти причастен именно Дракон?

— Да, — закивали оборотни. — Отпечаток магии Огненного Творца четко прослеживался на месте трагедии.

"Соглашайся" — мявкнул в голове кошак. "У тебя будут развязаны руки, будет доступ к архивам Этэ, в конце концов, будет власть. Это лучше чем ничего, лучше, чем выйти замуж за богатенького старикашку, ли самой крутиться, зарабатывая себе на шмат ветчины".

— Должность ответственная, — я начала вслух обсуждать предложение оборотней. — Какие обязанности?

— Учиться, познавать, любить нашу землю и нас, — перечислял Хатор.

— И придумать, как нам избавиться от Ига Драконов, — вставил Волк.

— Не очень обременительно, — хмыкнула я. — Почти.

— Леди Ониэ..., — но я оборвала Хатора.

— Хорошо, мы подумаем.

— Мы? — мохнатые брови волка взметнулись на лоб.

— Леди Ониэ, мы забыли уточнить одну деталь, — замялся Хатор. — Кошкай будет утоплен в источнике Силы. Нам не нужны проблемы.

Салай закашлялся, подавившись косточкой.

Я медленно поднялась со стула. В моих пальцах закололо. Сейчас я сделаю что-нибудь плохое!

— Поймите нас, леди Ониэ, — убаюкивающим тоном пропела женщина-ангел. — Много Оборотов тону назад одна из его Рода была причиной катастрофических, необратимых для всего нашего мира последствий. Кошкаи — зло!

Я перевела испуганный взгляд на кота. Тот опустил голову и молчал.

— Что она сделала?

— Она привела Великих Этэ к Расколу, — молвил Хатор. — Тьма и Свет теперь по разные стороны.

— Мне говорили, что существуют некие Хаэ, Те, О Ком Не Говорят, — начала я вспоминать речи Пнэргулда. — Темные эльфы? Дроу?

— Да, Неназываемые! — подтвердил волк. — Они — Зло. Они ненавидят жизнь в том понимании, в котором мы ее представляем. Именно из-за одной кошки, что отиралась в наших землях много Оборотов тому назад, произошел конфликт магических сил, и Хаэ, вырвав Тьму из плена Равновесия, решили покорить Свет. Противостояние было неописуемое, но равные Силы не могут уничтожить друг друга в честном бою. Хаэ ушли в Дальние Земли и построили свой мир, с теми правилами и законами, которые они чтили.

— Круто, — хмыкнула я. — А причем тут Салай?

— Он кошкай! Мы должны оградить наш мир от этих злобных, неконтролируемых существ, — взорвался волк.

— Он вполне мирный, уверяю. Топить — это лишнее!

— Ониэ, он не умрет, — пытался успокоить меня Хатор. — У кошкаев много жизней. Девять — если не ошибаюсь — у обычных, и бесконечность — у Старших. Он просто перенесется к себе домой, и все.

— Оникс, — заголосил кот. — Оникс, не губи!

— Нет, — сказала, как отрезала. — Не заставляйте меня вас ненавидеть, зверушки.

— Да, — рявкнул волк.

— Я... сказала, ... нет! — терпение мое было на пределе.

— Давайте не будем торопить события, — разнял нас Хатор. Казнь только утром, Ониэ, у вас есть время принять и понять наше решение и обдумать предложение на счет вашей...

— Участи, — закончила я за него. — Вы меня еще плохо знаете, мохнатые господа. Очень плохо.

Глава 39. Боже, храни Королеву!

God save our gracious Queen,

Long live our noble Queen,

God save the Queen:

Send her victorious,

Happy and glorious,

Long to reign over us:

God save the Queen.

Первая строфа национального Гимна Великобритании

САЛАЙ

Ситуация выходила из-под контроля. Нет, я не боялся быть убитым, меня захлестывала паника из-за того, что если у поганых перевертышей дело выгорит, я с позором, поджав хвост, как побитый хёсвир, вернусь домой, и второй шанс мне вряд ли предоставят. Эх, а я уже начал привыкать к Тирсеку, к моей девочке, к местной кухне и ... Ладно, не время сейчас думать о телесном, необходимо выработать стратегию спасения моей шкуры.

— Если все кошкаи, как говорят эти млекопитающие, такие коварные, — Оничка решила подумать, — то может и мне повнимательней к тебе присмотреться, киса?

Я изобразил на морде страдальческую мину. И эта туда же? Ей лучше вообще не думать, даже не пытаться. Одинокая слеза выкатилась из моего правого глаза, на большее, простите, я не способен.

— Прости, — растрогавшись, девчонка отвернулась. Флис меня раздери, что я делаю?

— Скажи мне, по какой причине ты оказался в этом мире, в котором к вам, котам, так не расположены все и вся? Мне-то в общем, все равно, какие там у тебя причины, но некоторые хотят тебя прибить, — Они решила меня добить окончательно.

Я надул щеки и сжал челюсти, как можно плотнее.

"Скажи ей" — верещала Лии и пыталась меня заставить раскрыть рот. "Скажи".

— Салай, — Оникс схватила меня за баки и попыталась заглянуть в глаза. Их пришлось закрыть. — Ты, поганец мелкий, — зашипела она на меня. — Как я смогу тебе помочь, когда ничего не знаю? Ты влип, парень. Так помоги же себе.

— За меня не переживай, — процедил я сквозь зубы. — Просто так не дамся. У них силенок не хватит меня затолкать в Источник.

— Не хорохорься, — она тряханула меня. — Они не выглядели растерянными. У них есть план по твою душу.

— У меня тоже, — огрызнулся я. — Всем, кто посмеет ко мне сунуться, буду отрывать головы, чтоб уж наверняка.

— Ты хочешь устроить бойню? — испугалась моих слов котка.

— Да, — кивнул я, радуясь своей идее. — Перебью перевертышей, и заживем мы тут с тобой припеваючи. Общества дриад нам вполне хватит. Предполагаю, что белки тоже не захотят со мной связываться, как я понял, у них на счет меня другие планы.

— Те девчонки с пушистыми хвостами белки? — изумилась Ониэ. — А я все гадала: кто? Думала, лисы, что ли?

— Каланчи с выпендрежными ошейниками — паарды — водные кони, а те крылатые — мой не состоявшийся обед — вороны, — расставил я всех по местам. — У последних, если ума хватит, тоже есть шанс уцелеть, уж шибко они умные.

— Ты отвлекаешь меня от главного, — рассердилась моя лапочка. — Я тебя внимательно слушаю.

— Меньше знаешь — лучше спишь, — попытался вывернуться, но она не отступалась.

— Не ожидала от тебя такого, — девчонка, кажется, обиделась. — Ты именно такой, каким тебя выставляют оборотни. Я очень ошибалась.

— Деточка, — мявкнул я. — Клянусь тебе, что мои дела никак не могут навредить ни тебе, ни этим поганцам вонючим, ни дереву, ни человеку, ни даже Дракону.

— Врешь, — отрезала она.

— Нет, не вру, — вызверился я. — Все мне еще спасибо скажут, следы от моих лап целовать будут.

— Угу, — буркнула девчонка. — Одну уже к Лику Святых причислили. Ты следующий?

— Пушт слишком увлеклась, — ляпнул я.

— Ага, — завопила Ониэ. — Ага, ты знаешь о той кошке. — Она аж подпрыгнула от радости, а в глазенках такое нетерпение... ммм... прям вылитая киса.

— Конечно, знаю, — я ужасно расстроился. А поганка Лии злорадно "потирала ручонки".

"Твоих лап дело?" — зашипел я на свою магию. "Вернемся — отрекусь от тебя, так и знай".

— Колись, давай, — потрепала меня по макушке девочка, лыбясь во все "клыки". Психология плюс предательская магия сделали свое черное дело.

— Меня за ней прислали, — нехотя выдавил я из себя и постарался вывернуться из-под сверлящего взгляда девчонки... Не прокатило. — Домой вернуть. Она у нас типа Главная.

— Так эта вредина еще здесь? — всплеснула руками девушка. — Хрень, однако.

На мордашке Ониэ отразился умственный процесс высокого порядка.

— И не говори, — согласился я. — Для меня это задание — входной билет в Высшую Касту. Бесконечность жизней на дороге не валяется. Ты представляешь, какое для меня было потрясение узнать, что Пушт натворила столько бед? Думаю, это еще не все, что мы знаем. Где ее искать, я понятия не имею. Ауру ее засечь не получается. Знаю одно, вернуться сама она не может.

— Почему? — удивилась девушка.

— Предполагаю, ее удерживают магией Драконов.

— Зачем? Логика где? — возмущалась моя киса. — Все ее ненавидят и держат? Салай, тут что-то не чисто.

— А я знаю? — огрызнулся. Зачем? — Мне бы у перевертышей покрутиться, повынюхивать. Все-таки Пушт долгое время находилась в землях Этэ.

— Почему ты не хочешь открыто признаться в своей цели? — продолжала удивляться Они. — Я уверена, что оборотни тебе еще и помогать будут.

— У них предвзятое отношение к кошкаям, завернутое на суевериях. Неблагодарная публика — эти твои зверушки. Пугливые, недоверчивые, злобные. Их сначала приручать надо, а уж потом пользовать.

— Во-первых, они пока еще не мои, — задрала нос киска. — Во-вторых, наверное, ты прав. В-третьих, план "А" у меня уже есть.

— Мрр, и какой? И почему "А"? "А" — был у меня.

— Твой план, котик, увы, первый с конца, — ухмыльнулась Оничка. — Мой — менее кровавый. Буду их шантажировать.

* * *

ОНИКС

Как мне не хотелось просыпаться, знал лишь мой замученный организм. Помню, вечерело. Мы с Салаем вырабатывали не очень четкую последовательность превентивных мер по отношению к аборигенам Гаал'Этэ, и вот где-то между пятой и шестой меня вырубило.

Местное светило уже навострилось греть макушки лесополосы и долбилось в окно, щекоча мне щеку. Я разлепила один глаз. Надо ж было уснуть прямо за столом в позе "Зю"? Шею ломило, правая рука, на которой я проспала всю ночь, отказывалась выполнять приказы мозга: прикинулась посторонней. "Ага, типа, я тут так... просто рядом лежу... отдыхаю малость".

— Аа.. э...оо, — конвульсировала я, завывая от боли и пытаясь пустить кровь по венам обморочной конечности. — Уф... Салай?

Котейко отсутствовало.

— Салай?! — завопила я, подскакивая так, словно мне в штаны красного перца насыпали.

А в ответ тишина. Жуткая.

Я метнулась к двери. Заперто. Навалилась плечом, еще и еще.

— Где мой кошак?! — от ультразвукового визга пустые тарелки на столе припустились в пляс. — Верните животное, душегубы! На мыло пущу, таксидермисту сдам оптом. Шубы... Знаете, какие шубы из вас выйдут? Греция с Китаем удавятся на своих портках!

За дверью только шумно сопели, напрочь игнорируя мои угрозы.

— Ах, так?! — вообще-то я женщина уравновешенная...теоретически... иногда. — Все, ахтунг, котятки!

Я перебежала к окну. Попыталась его открыть. Глянула вниз. Хм...высоковато, однако.

Где-то под ребрами, наконец, проснулась Трелль. Руки сами собой потянулись к ножнам. Рукоять удобно легла в руку. Я улыбнулась, слушая, как со звоном освобождалась сталь клинка из оков.

— Ну, что мать? Потанцуем? — волна одобрения обожгла внутренности. — Мы — адреналиновые девочки, Трелль, пора нам развлечься... Луэ, Аон, Фагор! Время тусить!

Тулия засветилась у меня в руке голубоватым пламенем. Я бросила взгляд на дверь, а потом на окно, и остановилась на последнем. Клинок разрезал стекло и металлическую решетку, словно лазер. Я толкнула ногой то, что было раньше окном наружу.

— Надеюсь, упадет кому-нибудь на рогатую башку, — злорадство закипало во мне со скоростью электрического чайника.

В комнату ворвался Луэ. Разметав по стенкам столовые приборы, он закружил вокруг меня, радуясь намечающейся заварушке как ребенок. Аон уже наматывал круги вокруг замка, набирая мощь. Я вскочила на подоконник, вымеряя траекторию. Фагор уже клубился на подходе. Его щупальца разрастались с каждой секундой, окутывая близлежащий лес и город белесой непроглядной пеленой.

— Мои мальчики! — воодушевленно выкрикнула я. — Сегодня мы заявим о себе! Мы есть то, что мы есть! Мы Сила! Хотите Света, зверушки? Сейчас вы его получите по полной программе! Вы сейчас захлебнетесь моим Светом!

Луэ просвистел у меня между ног и вырвался из моей клетки на свободу. Он уже знал, что я собиралась делать.

— Трелль, запевай!

— Eins, zwei, drei, vier, — подхватили мы с ней в унисон.

— Funf, sechs, sieben, acht, — завыли над Долиной ветры, имитируя тяжелый металл.

— Neun, — я глубоко вздохнула и ... прыгнула.

— Aus! — припечатала Трелль. — Alle warten auf das Licht?

— Furchtet euch, furchtet euch nicht, — мрачно продолжил Аон, поднимая себя в смерч.

Уроки виндсерфа не прошли даром. Я летела, слегка согнув колени, твердо чувствуя под ногами хребет Луэ, маневрировала и высматривала их... Свою утреннюю добычу. Дичь!

— Die Sonne scheint mir aus den Augen, — Трелль неистово рвалась в бой.

— Sie wird heut Nacht nicht untergehen, — услышала я голос Фагора из низины.

— Und die Welt zahlt laut bis zehn39? — захлебывался подо мной Луэ.

— Eins! — я направила поток ветра вверх, на самую вершину белой горы. Именно туда звало проснувшееся во мне чутье. Там, в небо бил ослепительным лучом неонового света поток. От него шли волны силы, мощная энергетическая волна... Источник!

Скорость! Свобода! Власть! Я безудержно хохотала, словно обезумила. Меня захлестывала Сила.

Они, жалкая меховая кучка, собрались на ровной, словно посадочная вертолетная площадка, вершине скалы. Источник столбом лупил в небо и дрожал, выплескивая свою мощь. Он вырывался из недр горы, а две огромные плиты были раздвинуты в стороны, давая ему свободу. Зверье суетилось. Одни тащили скрученное по всем лапам бездыханное тело кошака, стараясь быстрее исполнить задуманное. Другие испуганно взирали ввысь, что-то кричали. Многие попадали на землю, закрывая руками головы, но некоторые, те, что с крыльями, построились клином и побежали к обрыву.

Я развернулась по дуге и, увеличивая скорость, рванула к жертвеннику, на ходу посылая Салаю ментальный подзатыльник.

Крылатые демоны дружно сиганули с обрыва и, на ходу оборачиваясь, взвились в небо черной воронячьей стаей. Их эмпатическая волна осколками разлетелась об мою защиту.

— Не на ту напали, воронье неощипанное! — бросила я им, меняя угол атаки. — Сейчас вы у меня узнаете, что такое турбулентность! Взять их, Аон! Фас! Ату! Ату! — жеманно махнув ручкой в сторону клина, я послала старшего в атаку. Ряды пернатых сбились. В воздухе беспорядочно замельтешили черные крылья, смерч, дунув лишь раз, разметал эскадрилью оборотней на версты вокруг.

Тем временем, я уже видела и чувствовала кошака. Тот очнулся, перекинулся в боевую ипостась и приготовился отрывать головы, как и обещал.

Подоспел Фагор. Он накинулся на макушку скалы всем своим огромным телом и взялся за нерадивых выкидышей природы. Туман! Ха, всего лишь туман? Мой друг Фагор, мог сводить с ума любое существо, порождать в нем ужас, а потом заводить в ловушку. Эмпаты!? Ха. Мы тоже не лыком шиты. Попробуй убеги от тумана, попробуй, закройся от милашки Фагора. Некуда бежать, кругом туман!

— Салай! — наслаждаясь содеянным, я вспомнила, зачем явилась.

"Они, так не честно!" — обиженно вопил кот. — "Я не вижу того, кому первому хотел оторвать башку!"

Воздух вокруг гудел. Источник искрил. Оборотни на вертолетной площадке вопили дурным голосом.

— Госпожа, смилуйся! — подкрался ко мне один из недощипанных. Что-то мне его клюв больно знаком. Я вся такая воинственная, с растрепанными космами и нервами, замахнулась на него тулией, но та почему-то медлила.

Ворон, зависнув передо мной, заваливался на один бок, стараясь подмахивать помятым крылом.

— Э как тебя перекосило, Кастр! — кровожадно ухмыльнулась я птичке.

— Смилуйся, — натужно каркнул тот снова. — Казнь отменим.

Я маякнула Фагору, чтоб сильно не усердствовал, Аону, чтоб держал летунов на расстоянии. Мало ли, что задумали эти кувыркалки хреновы.

— Я ее уже отменила, гусь с яблоками, — недобро зыркнув на переговорщика, я оскалила зубки. — А новую назначила, и она сейчас случится.

— Госпожа, пощади, — тихо, едва, слышно крякнул пытыц. Вот же у него выдержка, уже во второй раз удивляюсь. — Мы признаем твою силу и просим...смиренно...

— Кот — неприкосновенен, — отчеканила я. — Вы... а вы... , — я не знала, что еще запросить. Мысли как-то разбежались и загнать их в кучу не получалось.

— Мы — твои рабы, — продолжил за меня Кастр.

— Не нуждаюсь, я приверженец демократии, — мой запал проходил. — Ты вроде парень с мозгами, хоть и пытыц. И слово свое держишь, так?

— Да, — кивнул тот, не став вдаваться в подробности и пресмыкаться. — Я даю, тебе Слово Стража Храма Света, дева Оникс, с этого момента кошкай неприкосновенен для кланов Саоки и наш гость, как и ты, но...если...

— Что? — взбеленилась я. — Ты мне еще условия ставишь, куропатка на вертеле!?

— Я лишь прошу Вас, госпожа, — встрепенулся Кастр, словно я ему по клюву наотмашь заехала. — Не допускать, чтобы это существо вредило нашему миру.

— Хорошо, прослежу, так и быть, — понять сметливого бройлера было можно и нужно. — Фагор — отступаем. Аон — свободен, Луэ — неси-ка меня к Салаю! Всем спасибо, господа!

* * *

Наше с Салаем расследование выявило следующее: нас нагло усыпили. Хатор, говнюк рогатый, был мастером по всяким там настойкам, порошкам, да зельям. Приправил ужин знатно, даже кошак не учуял.

Понятное дело, тузики и бэмби, как самые рьяные противники присутствия кошкая в живом виде на их землях (чучело их вполне бы устроило), смекнули, что просто так я кису в обиду не дам. Предвидели они, видите ли, что госпожа Ониэ начнет их шантажировать. Решили подстраховаться. Пока я, значит, мирно плющу фэйс об тэйбл, они, Герасимы недоделанные, кису притопят, а когда я очухаюсь, разведут, мол, лапками и скажут, что кошкай сам нечаянно оступился и ...бульк... Амигос адьос. Вместе бы поплакали, погоревали, а там глядишь, леди Ониэ приглядела бы себе визави из местных: попокладистей, да покрасивше. Так-то оно всем спокойнее.

На "покрасивше" кошак не на шутку обиделся, еле успокоила.

Из развороченной комнатки меня переселили в пентхауз под самое небо: облачка можно было рукой потрогать, да и знакомцам моим было очень удобно меня навещать без ущерба, так сказать, местному населению и памятникам архитектурного и садоводческого зодчества. Покои были королевские, как потом выяснилось, именно такими они и являлись. Кота определили, по моему настоянию, в смежную с моей спальней комнатку. Правда, наглый кот и не думал использовать ее по назначению. Его, понимаешь ли, моя мега-кровать вполне устраивала.

И вот когда мы все поостыли и окончательно успокоились, началось.

Во-первых, меня взяли в оборот белки. Эти маленькие, хитрые зверюшки присосались ко мне, как тля к листочкам. Ходили за мной табунком и канючили: выбери, мол, себе компаньонок-подружек, да выбери. Грозились всей хвостатой дивизией начать исполнять свои прямые обязанности за присмотром, приглядом, да облизыванием меня несчастной. Пришлось срочно придумывать им задание, конкурс на вакантные должности. Они предлагали выбрать пять белочек, приближенных к телу. В конце концов, с криками и руганью, согласились на две. Остальные по хозяйству.

Когда я озвучила условия на профпригодность, желающих резко поубавилось. Итак, я предложила нимфеточкам принести мне клок шерсти (с хвоста!) и ус, позаимствованный у моего любимого и всеми едва переносимого котика по имени Салай.

На некоторое время от гомонящего кортежа я избавилась.

Во-вторых, на меня насел тот самый Хатор-отравитель и все тот же невозмутимый Кастр. В арьергарде у них таскался Нузлак — главный тузик, и иногда составлял компанию рыжий жеребец Вард. Он в основном помалкивал (я его уже почти любила за это) и лишь иногда осуждающе бросал на меня свой печальный, отягощенный интеллектом взгляд. Они, эти нудики шерстявые, меня склоняли ко греху. И я, слабая женщина, после долгих увещеваний, обещаний, истерик (с обеих сторон) таки сдалась, но с кучей условий.

Как человек современный, вроде умный и дальновидный, принимать на себя обязательства, не скрепленные договорными отношениями, я не собиралась. Власть, могущество, богатство меня, конечно, радовали, но... Я сразу хотела расставить все точки над "i". Должность моя (да именно!) предполагала не только привилегии, но и еще обязанности, от которых в большей своей массе мне хотелось избавиться. Когда я начала процесс своего мозготеррора на предмет прав и обязанностей Королевы Леса, кот не выдержав и пары часов моих фразеологических пыток, обозвал меня извращенкой с мазохистскими наклонностями и упорхал в лесок знакомиться с местным женским обществом (мое общество его, видите ли, утомило).

Заявился кошак обратно довольно быстро, злой и растрепанный. Проворчал о том, что все женщины страдают слабоумием и тягой к насилию и юркнул в отведенные ему покои. Даже на засов закрылся. У меня родилось подозрение: Салай нечаянно набрел на моих будущих фрейлин и успел с ними близко познакомиться. Меня улыбнуло, но выдавать свои козыри раньше времени не хотелось. Веселье только началось.

* * *

Составление документа у меня затягивалось. Хатор и иже с ним торопили, архивы эльфов и оборотней помогли лишь частично разобраться в сложностях межвидовых отношений и в законах этих земель. Перерыв горы законодательных свитков и положений, я четко уверилась в одном: тоталитаризм и абсолютная монархия, которых придерживались бывшие властители Зачарованного Леса по отношению к своим подданным Детям Леса, отныне канут в небытие. Конечно, хотелось бы в идеале перейти на уровень, схожий с демократической республикой, но, увы, господа Саоки не прониклись моими революционными идеями. Им требовалась коза отпущений и, причем, немедленно. Пришлось разрабатывать новую концепцию правления, благо был исторический прецедент, коей именуется Парламентская монархия. Убеждались Главы Кланов с трудом. Пришлось применить весь свой дар красноречия, чтобы в красках живописать, какую именно проблему в моем лице мохнатые господа решили водрузить себе на загривок. Неопытная, вспыльчивая, не признающая авторитеты, плюющая на эльфов с их прогнившей нравственностью, борец за права и свободы порабощенных народов (кстати, последние себя таковыми не считали), упрямая и вздорная. Они со всем согласились. Последний довод о том, что я все-таки глубоко в душе "блондинка", хоть и чуть-чуть ученая, их даже обрадовал.

Выклянчив у Совета Кланов пару деньков, я, кот и делегация сопровождающих: 3 тузика, один из которых был недолюбливающим меня Римсаком, молодой олень Навил и высокомерная, но здравомыслящая дева-ворон Элтора, отправились с ознакомительной инспекцией по так навязчиво вверяемым мне территориям.

Брошенные эльфийские города поддерживались в идеальном порядке. Я насчитала не слишком много, всего 13. Ох, не к добру это. Казалось, хозяева причудливых замков отправились в отпуск и оставили имущество на попечение прислуги (брр, какое не хорошее слово, однако). Самые ценные артефакты и семейные реликвии в большей массе отсутствовали. Кое-что, как мне сказали по секрету, госпожа Вайдириель умыкнула во благо и пользы для. Мои будущие богатства хранились в столице и в Храме Света. Я благоразумно рассудила, что почахнуть над златом всегда успею, поэтому разглядывать цацки отказалась.

Оборотни, как и любой полноценный социум, имели и свои населенные пункты, именовавшиеся Станами. Вороны, хсены в местной транскрипции, селились кланами в горах. Их "гнездовья" равномерно рассыпались по всей протяженности Лааса. На каждом приличном Корде (обособленном горном массиве) имелась сторожевая военизированная застава, а также Стан с мирным населением.

Вместе с воронами, местными военно-воздушными силами, границы охраняли отряды Хёсвиров. Каждый молодой волк проходил обязательную воинскую повинность в пограничных войсках, достойные оставались в регулярной армии, остальные, после прохождения службы отправлялись в запас, но таких у волков были единицы. Каждый уважающий себя волк-мужчина не приемлил жизни без драки. Участь игрока на скамейке запасных считалась позорной и унизительной. Оплотом волчьей цивилизации считалась Алаутэ, так называемая Лощина, в которой сосредоточилась властная верхушка волчьей братии — Стая Нузлака — Верховного вожака Хёсвиров. Мрачноватая, какая и должна быть у необщительных и замкнутых волков, резиденция, расположенная у подножья горного хребта, меня не впечатлила. Затем мы посетили родной клан Римсака, второй по величине в волчьей иерархии, Вулхар. В нем обитали лесные хвостатые. Располагался он в холмистой местности, окруженной лесным массивом, и напоминал мне норы сурков или этих, как их там, полевых столбиков, сурикатов. Восторженных воплей Римсака я не разделила, чем оскорбила его окончательно. Остальные волчьи стаи были разбросаны по лесам и весям всей Гаал'Этэ, и как меня уверили, недостойны того, чтобы предстать пред очи будущей королевы, так как там обитали лишь незрелые юнцы, старцы на пенсии и гамма-выбраковка.

Водные границы по всей северо-восточной береговой линии Эрфага (океана Гнева) и северо-западный озерный рубеж охранялся паардами. Как мне объяснили, эти длинношеие красавцы имели одну физиологическую особенность, отличавшую их от других народов Саоки. Они обладали третьей ипостасью: могли обращаться в водный поток, этакий бурлящий пенный конь, мчащийся по волнам. Предпочтение паарды отдавали пресным источникам, которые по их религиозным, магическим и нравственным нормам, делились силой добровольно и были настроены миролюбиво к их магии. С морской стихией они тоже контактировали, но не так глубоко и откровенно. Объяснялось это тем, что соль — яд (хм, и у них тоже?) для всего живого (рыбы и всякие твари морские не в счет), лишь Драконы могут управлять тем, что чуждо, так как их магия это смесь Света, Тьмы и еще чего-то непонятного, перед чем у паардов возникает оцепенение и животных страх. Поэтому лошадки патрулировали лишь прибрежные зоны, где пресные реки смешивались с морской водой и никогда не выходили в открытый океан. Станы паардов были разнообразны и отвечали всем граням многосторонних личностей своих владельцев: приятная прохлада воды под сенью леса, огромные луга сочной травы по берегам полноводных рек меня впечатлили. Я посетила лишь наземные поселения на северо-западе и один островной стан, нырять под воду остереглась, боясь не дожить до коронации.

Это ж, сколько мне надо выпить, что бы понять все тонкости бытия местного населения?

Хьёрты, олени тобишь, считались кастой целителей, могли излечивать любого из оборотней, за что и пользовались огромным авторитетом и уважением. Их Главный Стан Йоро напомнил мне студенческий городок МГУ: все куда-то бегут, что-то читают, пытаются развеять стойкий угарный кумар от неудавшегося эксперимента. Слышна ругань старших наставников, костерящих молодое поколение, споры, заверения, убеждения, настоятельные требования соблюдать меры предосторожности при использовании ядов и легковоспламеняющихся веществ. Улочки завешаны гирляндами вялящихся на солнце травок, лапок, хвостиков и других менее лицеприятных ингредиентов. Население поглощено опытами и им совершенно нет до нас дела. Мы потоптались в Йоро, похлопали глазами, выслушали быструю, но витиеватую, приветственную речь рогатого градоначальника и, уяснив, что мы разговариваем с местными эскулапами на разных языках (каюсь, Навил пытался переводить, но до нас, а в особенности, до меня и Римсака с его хвостатыми братьями доходили лишь суффиксы), отправились к белкам.

Телепорты отличная вещь! За два дня мы успели побывать во всех краях огромной Гаал'Этэ и увидеть многое. Когда мы вынырнули на центральную площадь Тотоло — главного и единственного Стана бельчат-скои, волки начали довольно хмыкать, у Навила резко случился приступ коклюша вкупе с бронхиальной астмой, дева Элтора невротически задергала крыльями и закатила очи горе, а у Салая закапала слюна. И мне было на что посмотреть.

Есть такой город Иваново — кузница и инкубатор лучшей половины населения России. Так вот, он мерк перед станом ской. Белки особо не заморачивались на одежде, прикрывая ею лишь самое дорогое. А кто-то еще критиковал мои вполне пуританские шорты? Ни одной белки бальзаковского возраста мне не попадалось, все как на подбор юные, пышашие задором и источающие флюиды страсти. Город вобрал в себя лучшее из увиденного мною за эти два дня и мне очень понравился. В нем виделось тепло, уют и женская рука, умеющая из всего, чего угодно сделать шедевр.

— Скои, — презрительно выплюнул Навил, стараясь отвести глаза от красоток, одетых лишь в подобие бикини. — Стыда у них нет, и никогда не было. Лишь в столице пытаются вести себя прилично, и то с натягом. А в родном Стане — полный беспредел.

— Помолчи, поборник нравственности, — встрял Римсак. — Скои хоть и бестолковые, да никчемные, но польза от них все ж имеется.

— Изголодавшихся хёсвиров на границе обслуживать и плодить тем самым свой род, — злобно огрызнулся Навил.

— Какие хвосты, какие изгибы, — ахал Салай. — И так, и эдак — очей очарованье, — провожал он сальным взглядом белочку в звериной ипостаси, скачущую по веткам деревца.

К нам приблизилась делегация красоток. Волков быстренько облепили прыткие дамочки и нежно зашептали распустившим слюни волкам в уши всякие глупости. Пока мы с Элторой щелкали клювами, а Навил освобождался от цепкой хватки рыженькой прелестницы, волки испарились с горизонта. Салая же едва отбила, за что последний на меня надулся и ушел в глухую оборону.

Приняли нас достойно: накормили, напоили, пылинки стряхнули. Приятно. Я наслаждалась, Навил плевался, Элтора снисходительно принимала знаки внимания, Салай страдал, завидуя волкам.

— Уважаемый Навил, — обратилась я к оленю, после плотных возлияний, требуя удовлетворить не только мой желудок, но и любопытство. — Почему Вы с таким презрением отзывались о скоях? Они милые и радушные хозяева.

— Они существуют за счет других кланов, пополняя свои силы и плодясь, — бросил мне хьёрт и покраснел до кончиков рогов.

— Не поняла?

— Вы видели их ауру, леди Ониэ? — поспешила развеять мое непонимание Элтора.

— Да, — кивнула я в ответ, наслаждаясь музыкой и танцами хозяек. — Красивая, пестренькая.

— Именно, — презрительно хмыкнула девушка. — У ской нет мужчин, только самки, жадные до чужого. У белок рождаются лишь девочки, и только скои. Их магия такова, что вбирает в себя все лучшее от других и превращает эту силу в ничто. Мы считаем их паразитами и халундами40, нечистыми.

— Это сугубо личное мнение, — буркнул кот, неотрывно следя за плавными движениями танцовщиц. — Как вы к ним, так и они к вам.

Собравшиеся, и я в том числе, перевели удивленные взгляды на кошака.

— Они — это радость, эмоции, жизненная сила, — промурлыкал кот. — Они — музы.

Каждый понял заявление кошкая по-своему, но обсуждать не стремился. Так мы и коротали вечерок, молча, пока, наконец, хёсверы не удостоили нас своим удовлетворенным присутствием. Прощание со скоями длилось долго и эмоционально. Они зазывали нас в гости почаще. Некоторые из нашей компании были польщены, другие восприняли его как должное, третьи выказали радость от расставания, четвертые промолчали. Я от души поблагодарила за теплый прием и отправилась в Карантавир, переваривать увиденное и приводить мысли в порядок.

* * *

— Леди Ониэ, примите заказ, — пропищала черненькая белочка с белой грудкой и сунула мне в руку клоток шерсти и погнутый, но узнаваемый орган осязания кошака.

Она так торопилась вручить мне трофей, что даже не успела перекинуться. Влетела трассирующей пулей в мои покои, ловко обойдя препоны из вечно торчащих у моих дверей тузиков-бодигардов, разметала веером по столу кучу свитков и уселась пушистой задницей на мой фруктовый десерт. Сидит, пыхтит, как паровоз и обмахивается хвостом.

Я сморгнула, рассматривая ценные артефакты, добытые, видимо с потом и кровью.

— Как? — только и смогла я выдавить из себя от неожиданности.

— Сроки поджимали, пришлось проявить фантазию. Ведь завтра коронация! — тараторила прыткая скоя. — Прическа, платье, туфли, ой, сколько всего нужно успеть!

— Как? — повторила я свой вопрос, уже не надеясь получить вразумительный ответ.

Белочка изобразила на мордашке слегка заносчивое пренебрежение и махнула лапкой куда-то вдаль. — Он прятался от нас у дриад, подружился с Шасиэ — самым высоким и статным из местных, только не учел одного: Шасиэ мне должен.

Непонимание читалось у меня в глазах крупным шрифтом. Пока я слушала объяснения скои, во дворце поднялась шумиха. Где-то затрубил рог, призывая к мобилизации, а в мою комнату ворвался один из тузиков и злорадно заявил, что кошкай взбесился. Дриады выражают протест и требуют сатисфакции. Кот пустил соки самому уважаемому в Карантавире дриаду Шасиэ.

Ни долго думая, я водрузила перепуганную белку себе на плечо, выскочила на террасу, кликнула Луэ, и, не тратя времени на беготню по лестницам, спланировала на место происшествия.

Положение вещей оказалось куда интереснее, чем могло показаться на первый взгляд. Да, действительно, уважаемый Шасиэ слегка пострадал. Пара сломанных веток, восемь глубоких борозд, пропаханных в порыве праведного гнева по гладкому статному стволу, висящий на ветках своей обители обморочный красавчик, картину лишь дополняли. Основное действо проходило уже на земле. Взбешенный Салай прыгал по полянке меж дриад в боевой ипостаси, извивался, катался по мху и блажил матом. На нем верхом восседала отчаянная товарка моей белогрудки. Выражение ее личика было настолько сосредоточенным и злобным, что мне стало действительно страшно за друга. В руке голубохвостая белка уже зажимала золотую бронированную чешуйку, ловко выдранную ею из "опахала" кота.

Наблюдать за корридой сбежалось полгорода, но разнять столь чудную пару никто не пытался. Я пристроилась в ветвях одной из негодующих по поводу увечий своего коллеги и почти побелевшей от переполняемых эмоций дриады, и решила посмотреть, чем дело кончится.

Белка, сжав со всех силенок ребра кота острыми коленками, тянулась второй свободной рукой к оскаленной морде кошака. Рычащий Салай уловил момент, извернулся, брыкнулся, и храбрая дева, не удержав равновесия, упорхнула ласточкой ему под лапы, помахав толпе на прощанье пушистым хвостом. Когтистые, страшные лапы! Клыкастая пасть, смертоносный взгляд! Салай раскрыл роток пошире. Толпа ахнула и замерла.

"Не верю" — подумалось мне.

Салай занес над перепуганной белочкой лапу.

"Верю, верю" — завопила я про себя.

"Голубая норка" сдавленно пискнула, разбросала ручки крестом и, не вынеся переживаний, отключилась.

— Сдохла, что ли? — злость сменилась на морде кошака изумлением и тревогой. — Упс, я ж легонько? — он спрятал когти и аккуратно потрогал бездыханное тело.

Скоя у меня на плече злорадно захихикала.

— Я... это... не специально, — начал оправдываться Салай, озабоченно озираясь по сторонам.

Толпа загомонила. Одни осуждали кота, вспоминая все прегрешения его братии, но многие говорили, что белки таки допрыгались. Мол, так ей и надо. Пока шел весь этот сыр-бор, почившая приоткрыла один глаз, и выверенным движением хватанула кошака за усы.

— Аааа, — взвыл кот, хватаясь лапами за истерзанную морду, но было уже поздно. Трофей перекочевал к ское и та, ловко вывернувшись из-под массивного тела тигро-леопарда, рванула ко мне.

В толпе раздались скромные, робкие аплодисменты, а уж потом ликующие визги соплеменниц отважной боевой белки.

— Леди Ониэ, — блондиночка ловко забралась к нам на дриаду. — Вы, конечно, просили шерсть, — ее губка предательски задрожала. Скоя, вся растрепанная, в разодранной тунике, покарябанная, хлопала пушистыми ресничками и преданно заглядывала мне в глаза. — Но у меня шерсть выдрать не получилось, только вот это, — белочка протянула мне кусочек брони, золоченый длинный ус и всхлипнула.

— Тебя, милая, пора зачислять в пограничный отряд хёсвиров, — я приняла трофеи и пригладила растрепавшиеся прядки волос белочки. — У некоторых из волков лапы дрожат от страха при виде Салая в боевой ипостаси.

Внизу послышался скрежет зубов.

— Подтвердите, уважаемый Римсак, мои слова, что ж вы молчите? — поддела я хёсвира, который околачивался близ моего наблюдательного пункта. Тот лишь злобно щёлкнул пастью, сплюнул и демонстративно пошел разгонять толпу.

Воительница приосанилась, распушила хвостец, надменно зыркнула на белогрудку, притихшую у меня на плече, и начала на глазах раздуваться от фанаберии.

— Как тебя зовут, валькирия? — усмехнулась я и легонько дернула блондинку за хвост.

— Ой... Тик, леди, — зарделась красотка.

— А меня Лайтай, — возмущенно пискнула брюнетка у меня на плече.

— Что ж, Лайтай и Тик, с этого момента, вы — мои официальные фрейлины. Уверена, мы с вами поладим. Хитрость и отвага — прекрасные профессиональные качества!

— Ты!? — возмущенный вопль чуть не стал причиной нашего позорного падения с веток дриады. — Как ты могла?! Я для тебя... а ты белками меня травить? — оскорбленный кот уже примерялся сигануть к нам на верхушку и начать разборки.

— Уберите его от меня! — заверещала дриада и начала стекать по стволу. — Спасите! Убивают!

Я поспешила спуститься и отвлекла внимание кошака на себя. Белочки уже пытались привести в чувства чахнущую дриаду.

— Ты же сам хотел поближе познакомиться с красотками? — нависла я над Салаем. Лучшая защита — это нападение, сколько раз уже в этом убеждаюсь.

— Я имел ввиду совсем другое, блаженная, — тигро-леопард распушил поредевшие усы и защипел.

— Перекувыркивайся, давай, хватит народ пугать.

— Опозорила, перед перевертышами вонючими опустила. Не прощу, никогда! — Салай перекинулся, повесил хвост метелкой и обреченно поплелся в сторону дворца.

— Кисонька моя, — я кинулась следом. — Иди ко мне на ручки, пожалею, — эх... поднатужилась и ухватила кота под передние лапы.

— Отпусти, противная, — хрипел Салай.

Я перехватила его поудобнее и поперла в покои выхаживать. Бельчата в припрыжку бросились за мной, стараясь ни коим образом не вызывать у кота приступа неконтролируемого пароксизма.

— Они... они..., — жалобно выл кот. — Они мне хвостик общипали, усы... усы повыдергивали, стервы. Хорошо, что я в Тотоло им не дался. Они — извращенки!

— Плохие белки, плохие, фу, — сдавленно хмыкала я, мостя Салая в своих перинах. — Котики — самые лучшие, самые красивые, самые умные, самые...., — после сорокового комплимента кошак задышал ровнее и уснул.

Уф, вроде пронесло на сегодня.

* * *

Утро дня коронации не предвещало ничего хорошего. Тик и Лайтай с большим энтузиазмом принялись за свои обязанности и подняли меня с постели ни свет ни заря. Макнули мое сонное тело в три бассейна со священной водицей, обмазали пьянящими благовониями, нарядили в шелка, обвешали цацками, выдали обалденные туфли, в четыре лапы свили гнездо на голове, припудрили облупленный нос и поставили перед зеркалом.

Салай все это время таскался за нами и злорадно ухмылялся, глядя на мое несчастное лицо. Белки его даже из купальни не смогли вытолкать.

Глядя на себя в зеркало, я долго пыталась отыскать в нем знакомые черты среднестатистической россиянки, но, увы, не вышло. На меня взирала слегка опешившая экзотическая девица, местами прикрытая облаком воздушного шелка.

Белки ахали, Салай ржал, а я пыталась свыкнуться с новым образом, когда пожаловали главы Кланов. Они просочились в покои, вежливо поклонились и, не глядя, подписали мой эпохальный труд. Я даже расстроилась. У меня еще теплилась надежда, что коронацию отменят, так как возникнет масса противоречий во взглядах на предмет моих прав, неприкосновенности личного пространства и свободы передвижения, но, увы, оснований для составления протокола разногласий к моему глубокому сожалению и возмущению не возникло. Скрепить договор подписью, как третьего, стороннего участника, пришлось заставлять кота (все ж таки он был не местный). После долгих упрашиваний с моей стороны, а потом авангардной стрижки хвостов у провинившихся белок в качестве вендетты, Салай соизволил накарябать загогулину на трех экземплярах договора и даже смиренно принять глубочайшие извинения в свой адрес.

Сама церемония прошла быстро. Колизей был забит под завязку. Вожди зачитали речь, у меня приняли заранее вызубренную присягу, резанули моим же костяным кинжалом себе и мне заодно руки, выцедили из меня последние капли крови, смешали со своей и заставили пригубить. Оставшееся, выпили сами, вампиры чертовы.

Ах да, совсем забыла, еще на меня водрузили, слава всем богам аккуратную и вполне милую, корону, которая оказалась вполне самостоятельной личностью. Она ловко устроилась у меня на голове, покопошилась в прическе и намертво впилась острыми лапками мне в череп.

— Ааа... Мы так не договаривались! — завопила я, плюя на ритуал.

Хатор (да именно он, говнюк, нацепил на меня эту клещеподобную диадему), подошел ко мне и попытался снять корону. Та вцепилась в черепушку еще крепче, и мне даже послышалось, что недовольно заворчала.

— Кэра принимает Вас, госпожа, — поклонился он и отошел.

— Эй? — наверно мои глаза начали наливаться кровью, потому что многие попятились в сторону. — Мне так и таскаться с ней до конца жизни? — после моих слов корона вжалась в голову еще плотнее, словно боясь, что я ее сдеру и выкину.

— Нет, ваше величество, — с каменной непроницаемой миной заявил рогатый. — Только вы сможете ее снять с живого тела.

— С живого тела? — мне поплохело. — А с мертвого значит, пожалуйста, снимайте все, кому не лень? — я прикоснулась к венцу и легко его приподняла, потом снова одела, никакой боли при этом не почувствовав.

— Не нравится мне все это..., — мои нарастающие возмущения беспардонно прервал рыжий Вард. Тихоня, блин.

— Ваше величество, примите клятву верности от своих подданных.

— О, нет, — простонала я и закатила глаза. — Ладно, приступайте к казни, прокураторы! Но корону поправлять не буду! Нимбу не мешает...

Хорошо, что мне выделили трон, так как вереница жаждущих запечатлеть свою верность была нескончаемой и иссякла только под вечер. Банкет был шумным и питательным, но пощипав салатик, и запив его винцом, я резко пошла на снижение моего активного жизненного тонуса и запросилась в кроватку. Меня отпустили, а сами продолжили квасить, надеюсь за мое здоровье, вероятно до самого утра.

Глава 40. Трудовые будни

Энтузиазм у нас хоть и наказуем, но неистребим.

Автор старался быть неизвестным, и ему это пока удалось

Приставили меня к делу без промедлений, даже свыкнуться с моим новым положением не дали, так сказать прочувствовать кайф, возгордиться, зазвездить. На следующее утро после коронации созвали Совет и принялись вешать на меня свои проблемы, как конфеты на новогоднюю елку, в большом количестве и в хаотичной последовательности.

Первой в списке обозначилась пропажа единственной и, понятное дело, горячо любимой доченьки сурового вожака хёсвиров Нузлака. Неразумная дитятя, по моему глубокому убеждению, ударилась в бега, стремясь избавиться от чрезмерной опеки родственничков. Альфа-волк же был иного, диаметрально противоположного, мнения и уверял присутствующих в необходимости принятия срочных и решительных действий по розыску пропажи. Хвостатые уже прошерстили все закоулки Гаал'Этэ, подняли на уши все Кланы, но, увы, след беглянки терялся ни где-нибудь, а у границ сопредельного государства, вернее, у ворот гномьей обители под названием Юсарх.

— Вы самовольно вторглись на территорию гухузов? — возмущался Вард, нервно теребя одно из колец на своей длинной шее. — Это не слыхано. Нам слишком дорого обходится поддерживать сносные отношения с гномами, а вы провоцируете конфликт, уважаемый сирим41 Нузлак?

Я хлопала глазами и помалкивала, наблюдая за перепалкой оборотней.

— Я? — вскипел волк. — Я провоцирую? Эти поганые коротышки умыкнули альфа-леди на выданье.

— Если я правильно поняла, уважаемая леди Хриза дошла до Юсарха своими лапами. Не так ли? — ковырнула рану волка прелестная скоя Азбит, единственная из белок (как меня заранее просветили), пользующаяся уважением в силу преклонных лет и, самое главное, здравости ума и суждений.

Нузлак одарил рыженькую леди Азбит испепеляющим взглядом, а та, словно не замечая агрессии со стороны несчастного родителя, продолжала рассуждать.

— Ваши умозаключения на предмет похищения Хризы гномами несколько натянуты, — белочка хмыкнула, передернула кокетливо плечиком и принялась изучать кисточку на своем хвосте. — Выдвигать обвинения гухузам у нас нет никаких оснований. Ситуация очень..., — она прервала процесс самолюбования и обвела насмешливым взглядом присутствующих. — Ну, очень щекотливая. Ходят слухи, уважаемый Нузлак, что девочка не разделяла ваших намерений на счет своей дальнейшей судьбы. Вы не находите, что есть смысл поискать причины ее исчезновения...

— Я не намерен обсуждать с Вами, Азбит, или с кем-либо еще личные...

— Вот именно, личные, — вставил свое слово Вард. А он оказывается далеко не тихоня. Одним словом — рыжий. — Обвинение очень серьезное, а доказательств у нас нет.

— Есть, — рявкнул Нузлак.

— Лишь косвенные, — смягчился паард. — И не достаточные. Вы хотите рассориться с гухузами, Нузлак? А как же поставки мяса, основными потребителями которого являются именно хёсвиры? Вы хотите уморить свою стаю голодом?

— Охота и убийство животных запрещены в Гаал'Этэ, госпожа королева, — поспешила просветить меня учтивая Азбит, видя, как мои глаза начали неестественно расширяться.

— Я уже не говорю о других сторонах нашего сотрудничества с гухузским государством, — продолжал Вард. — Моя королева, что Вы думаете по поводу этой столь деликатной проблемы? — неожиданно обратился паард ко мне. Даже голову склонил в ожидании, стрелочник, блин.

Я растерялась по началу, но потом, включив профессионала, начала лихорадочно обдумывать ситуацию.

— Девочку, конечно, искать необходимо, — начала я свой монолог. — Политика — дело тонкое и весьма жестокое, я вам скажу. То, что вы так сильно зависите от другого государства, есть самая глобальная проблема. Но..., — я решила осмотреть слушателей. Те заинтересованно внимали, а некоторые кивали в такт моим словам, соглашаясь. — Но речь сейчас не об этом. Укрепление страны изнутри — процесс долгий, сразу все не перечеркнешь, в этом вопросе необходимо время и, самое главное, желание.

Полностью уверившись в себе, я самодовольно улыбнулась и продолжила.

— Предлагаю действовать скрытно, продолжать искать. Применить хитрость, подкуп, шантаж, но добыть информацию из гномьего города о судьбе девочки.

— Одобряю, моя королева, — Вард учтиво поклонился.

— Предлагаю консультации по предложенным методам получения информации, — отчеканила леди Азбит и подмигнула хмурому Нузлаку.

— Действительно хорошее предложение, — ухватилась я за идею скои. — Предлагаю скоординировать усилия двух кланов и направить бурлящую энергию в нужное русло.

— Волки и белки? — саркастически ухмыльнулся всегда невозмутимый Кастр. — Это будет интересно.

— Это будет провокационно и, вероятнее всего, пошло, — Навил, наряду с Хатором, не смотря на свою молодость, участвовал в нашем мероприятии.

— Кто не рискует, тот не пьет шампанского! — закрыла я первый пункт повестки дня.

— Предлагаю, уважаемый Нузлак, обсудить наше сотрудничество за бокалом вина сегодня вечером, — проворковала Азбит, хлопая ресничками. — Я не знаю, что такое шампанское, но вина в моем погребке отменные.

— Началось, — закатил глаза Навил.

Хатор лишь кашлянул.

Остальные отреагировали на откровенное приглашение скои достаточно спокойно, привыкли уже, наверное. Если леди Азбит самая разумная, тогда как на счет двух особ, пригретых на моей груди и приласканных щедрой рукою? Мне оставалось только догадываться.

Услышав предложение Азбит, волк насупил свои мохнатые брови еще сильнее, но я заметила, как загорелись его глаза. Он ничего не ответил белке, но та, чертовка, все прекрасно поняла без слов и, довольная собой, увлеченно стала обсуждать следующий пункт повестки.

— Сирим Вард, — обратилась она к паарду. — У Вас, как мне уже известно, есть новости для Совета.

— Вам уже известно? — правильно очерченная медно-темная бровь оборотня взметнулась вверх. — Эта скоя не перестает меня удивлять... Действительно, есть новости с западной границы.

— И с юго-восточной тоже, — вклинился Кастр. — Думаю, речь идет об одной проблеме, только пришедшей с разных сторон.

— О, страж Кастр, — всплеснула ручками Азбит. — Вы так проницательны или осведомлены лучше, чем все здесь присутствующие?

— Лучше, чем Вы, уважаемая сирим Азбит, — парировал Кастр. Скоя нервно прикусила губку, но промолчала. Все-таки она умная. Интересно, почему скоя и волк при общении не называют титул друг друга? А?

— Итак, позвольте начать? — Вард встал из-за стола, круглого и большого.

Я кивнула. По всем канонам жанра, я должна была чувствовать себя королем Артуром, но подспудная мысль уводила меня к сравнению с совсем другой личностью, так и не сумевшей прижиться за круглым столом. Я действительно выбивалась из общей картины.

— Лаго-Вилара кишит людьми. Они лезут даже в наши озера. Равнинные гухузы негодуют, но молча.

— Это совершенно на них не похоже, — Хатор огладил свои косы и обвел членов Совета настороженным взглядом. — Может, ты преувеличиваешь масштабы, Варди?

— Беженцы, женщины, старики, дети, их сотни. У людей началась война. Орки напали на Хамун, уважаемые члены Совета.

Заседающие начали перешептываться и возмущаться. Но что меня удивило, беды людей их занимали менее всего.

— Поэтому, еще раз повторюсь, нам сейчас не нужны проблемы с гухузами. В свете этих событий поставки мяса из северо-западных пастбищ Лахор-Лейтра могут значительно сократиться. Дополнительные рты в Срединной долине и возможно будущие мародерские нападения голодных людей на караваны, предназначенные нам, резко сократят объемы поставок. Зная людей, их жадность и алчность, можно ждать чего угодно.

— Да, ты прав.

— О, несомненно.

— Наступают тяжелые времена.

— Да как вы можете так говорить? — я, возмущенная до глубины души, вскочила с места. — Война! Понимаете? Началась война, а вы...

— А мы думаем о нашем народе, — перебил меня Хатор.

— Нам нет дела до возни людей, — Вард был непоколебим. — Мы готовы игнорировать их, готовы не замечать людские поступки, но только тогда, когда они не касаются именно нас. Необходимо очистить Лаго-Вилару от человеческого нашествия. Идея сделать из Долины нейтральную территорию, открыть людям доступ в нее была ошибкой. Великие Этэ ошибались. Но им сейчас уже все равно, а нам, уважаемые, не все равно.

— Я против, категорически, — у меня внутри все кипело от негодования. — Людям нужно помочь.

— Вступить в войну на стороне людей? — хором возмутились все собравшиеся, кроме Кастра и Азбит. — Умирать за олидэ?

— Вступление в войну — это крайняя мера, — я попыталась успокоить оборотней. — Еще есть дипломатия: можно выступить в качестве миротворческих сил и примирить вражду; можно для начала организовать гуманитарную помощь пострадавшим. Вариантов много, не обязательно воевать самим.

— Но ведь они олидэ — люди, понимаете, моя королева? — пытался втолковать мне Вард. — Они обречены убивать друг друга до скончания Тирсека. У нас есть куда более важные дела.

— Вы забыли, Вард, с кем говорите? — зашипела я на паарда. — Ведь я тоже Человек.

Рыжий опустил голову и отвел глаза в сторону.

— Сегодня — люди, завтра — Вы, — проскрипела я. — Ненавидя и презирая всех и вся, вы никогда не сможете победить своих врагов. В одиночку глыбу не сдвинешь.

Высказавшись, я села. Все молчали. Пауза затягивалась, а от напряжения начал накаляться воздух в зале.

— Моя королева, — поднялся Кастр. — Простите нас за резкость. В ваших словах есть разумное зерно, но пока мы слишком возбуждены всеми этими известиями. Мы вернемся к этой теме позже... Хотя, должен заметить еще один факт. Три луны назад к Южному Горгу прибыла делегация. Король Лании воззвал к Пресветлым и молил о помощи Богов. На его страну напал Исраир. Они сопротивляются, но силы не равны. Сколько еще продержится Лания — тихое и мирное человеческое государство, неизвестно.

— Эти хоть вспомнили о Богах, — проворчал Вард.

— Этан, бедный Этан, — зашептала я. — Он предвидел такой исход.

— Вы знакомы с молодым королем Лании, моя королева? — Кастр удивленно воззрился на меня и тем самым привлек всеобщее внимание к моим словам.

— Да, знакома, — вздохнула я. — И просто обязана с ним переговорить. Помочь, в конце концов, даже без вашей помощи.

— Моя королева, — встрепенулся Кастр.

— Довольно, — оборвала я ворона. — Не хочу обсуждать это с вами.

Ворон вздрогнул. Левое крыло слегка дернулось.

— Эрхон, — обратился Нузлак ко второму волку, присутствующему на Совете, и до сих пор упорно отмалчивающемуся. — Вести о войне приходили в Галуанею?

— Нет, мой сирим, — поспешил ответить оборотень. — Пустошь — место дикое, людей редко заносит туда по доброй воле. Поэтому рассказать о новостях из земель людей я не могу.

— Слухи о монстре, орудующем в водах Якиса, доплывали до наших берегов, — тихо молвил Вард и скрестил руки на груди. — Нападения на суда людей, атаки на приморские города Лании... Но это — слухи. Разве можно верить морской стихии и ее обитателям?

— Лания — чудесная страна, и люди в ней живут отзывчивые и добрые. Они не заслуживают всех этих ужасов, — я была подавлена. — Никто не заслуживает.

— Вчера на Труллон пришло известие о нападении на Дальний рубеж. Многие из воинов контужены. Цуны ведут себя агрессивно, они словно охраняют что-то, не пуская нас вглубь, — добил всех Вард.

— Цуны? — у меня уже не было сил удивляться.

— Духи океана, подлые и наглые существа, порожденные драконами, — пояснил Вард. — Никогда ранее они не подплывали к земле так близко. Мы не имеем понятия, как их сдерживать.

— Могу посоветовать вам лишь одно, — высказалась я. — Пока не провоцируйте тех, с кем не знаете, как бороться. Да, господа Саоки, вы меня удивляете. У нас намечается кризис мирового масштаба, а вы пытаетесь отсидеться за магической стеной. Подумайте, ведь все не сложно предугадать. Сначала — люди, потом...

— Мы, — Кастр вскинул крылья, но обуздав вырвавшиеся эмоции, снова их аккуратно сложил.

— Первые ласточки, господа, — с изрядной долей цинизма прошипела я сквозь зубы, наблюдая за перекошенными от возмущения лицами оборотней. — Рада, что хоть кто-то из вас осознал реальное положение дел.

* * *

— Салай, я вляпалась в...

— Можешь не договаривать, — бросил мне кот, даже не оторвав взгляда от исторических хроник, в которых он пытался найти упоминания о своей предшественнице. — Дерьмецом попахивает изрядно, — кошак брезгливо тряхнул лапой.

— Чувствую себя вошенгиром, которого приставили чистить клозеты, — я скривилась и захлопнула надоевший учебник по магии земли. Единственное, что мне пока удавалось, это находить месторождения золота. Его то, родимое, я чувствовала всеми фибрами души даже без прямого контакта с почвой. Золотишко находилось по карте Пнэргулда слету. Видать моя меркантильная и жадная до цацек бабская натура брала верх над разумной составляющей организма.

В дверь библиотеки постучали.

— Войдите, — меня передернуло. — Ведь просила хотя бы здесь меня не тревожить!

В приоткрывшуюся дверь протиснулась черноволосая головка Лайтай. Скоя сегодня была в обличии девушки. Но мои бельчата не любили щеголять по замку в ипостаси сексапильных красоток. Говорили, что поскальзываются на волчьей слюне.

— Моя госпожа, к вам Джамрад просится, — пискнула скоя и игриво подмигнула Салаю. Тот презрительно фыркнул и снова уткнулся в фолианты. Открытая неприязнь кота к моим помощницам сначала переросла в тихую ненависть, а потом в высокомерное игнорирование факта существования этих двух белок в принципе.

— Брысь, мелкая, — дверь широко распахнулась. Огромная загорелая ручища ухватила скою за талию. Лайтай только и успела, что взвизгнуть и помахать на прощанье пушистым хвостом, исчезая из поля зрения.

Вся ширина немалого дверного проема заполнилась мускулистым и в то же время поджарым мужским организмом. Тело склонилось и перешагнуло порог. Передо мной стоял высоченный атлет. Мавр с когда-то идеальными чертами лица. Аристократичный нос, высокие скулы, копна длиннющих волос серебрила плечи, прикрывая изгибы рельефного торса, умные и такие родные лазоревые глаза. Если бы не шрам, уродливой рваной линией пересекающий это волевое лицо, если бы ни эти глаза, я бы и думать не смогла, что этот роскошный молодец — мой конь.

"Вау!" — мысли зашагали в неверном направлении.

"Фу!" — прокомментировал мысленно кот.

— Титаня, — завопила я и бросилась в объятья "шоколадного зайца". Он подхватил меня и прижал к своей груди. Я висела на его крепкой длинной шее и задыхалась от радости.

— Душещипательное воссоединение, — хмыкнул кошак. — Умильно до жути.

Засмущавшись, я аккуратно высвободилась из объятий паарда и сползла на пол. Мои глаза оказались в районе его груди.

— Тит...ой... Джамрад, — засуетилась я, беря мужчину за руку. — Присаживайся... Ох, как же я рада тебя видеть.

— Хорошо, что ты ездила на нем верхом, а не он на тебе. Правда, детка? — расплылся кот в подленькой улыбочке. Мои щеки вспыхнули, а глаза метнули молнию в наглого кошака.

— Я же предлагал притопить его, госпожа? — голос Титаника был мощным и одновременно играющим, звонким и успокаивающим. — Почему не послушалась?

— Ты мне еще пожурчи тут, — огрызнулся Салай.

— Мальчики, — вклинилась я. — Прошу...

Титаня снисходительно улыбнулся, присаживаясь в огромное кресло, стоящее у моего рабочего стола. Я не смогла себя пересилить и уселась на подлокотник, так и не отпустив руку паарда.

Кошак сделал одолжение и отвлекся от чтения.

— Джам, — обратилась я к паарду. — Можно я буду тебя так называть?

— Так тебе угодно, госпожа, — склонил голову мужчина. — Титаник мне тоже нравится. Только...не Таня, хорошо?

Я звонко засмеялась и уткнулась Джаму в плечо.

— Договорились, но с условием. Я не госпожа. Просто Ониэ.

— Еще поцелуйтесь, — фыркнул кот.

Я, продолжая смеяться, чмокнула оторопевшего Джама в щеку и показала Салаю язык.

"Фу!" — снова услышала мысли кота, но определенно они не имели в моих глазах веса.

— Как ты себя чувствуешь? — начала забрасывать вопросами паарда, даже не дав ему времени перевести дух. — Ты вспомнил, что с тобой случилось? Ах, — я осторожно провела пальцами по лицу паарда. — Как жаль, что рогатые не смогли избавить тебя от шрама.

— Со шрамом он выглядит харизматичнее, — ввернул Салай. — Без него и посмотреть то не на что.

Толерантность Джамрада была вне всяческих похвал, а я просто игнорировала ревнивые выпады кота и продолжала рассматривать паарда.

Джамрад несколько смутившись под моим пристально-навязчивым взглядом, опустил глаза и начал рассказывать.

— Хатор лично мной занимался, во многом помог. Речь полностью восстановилась...

— Когда молчал, выглядел умнее, — влез кот.

— Подлатали ауру, восстановили магический резерв... С памятью не все так хорошо... Себя я вспомнил, но... самое важное, увы...

— Старческий склероз подкрался незаметно, — продолжал ерничать Салай.

— Помню, мы с Пресветной отправились на встречу, которую она долго ждала. Со мной госпожа Вайдириэль не вела откровенных бесед и не делилась своими мыслями...

— Конечно, не разговаривала. А о чем, скажите, женщине можно беседовать с конем? — бубнил кот под нос.

— Но я могу сказать одно, она светилась радостью, ее переполняло воодушевление. Последнее, что удалось выудить Хатору из моих воспоминаний, это страх.

— Страх? — я мельком глянула на кота. Тот сидел смирно и участливо внимал. Сейчас снег завалит всю Гаал'Этэ.

— Да, именно, — кивнул Джам. — Скалы Созидания — мы пришли туда. Огненный Дракон, встречи с которым так ждала Вайдириэль, появился внезапно, словно родился из воздуха перед нами. У меня нет четкой картины его образа, лишь размытое пятно и запах магии. Он... не дал ей возможности вымолвить ни слова. Он... сразу же напал. Последнее, что помню, это — страх, обволакивающий, липкий ужас, который затопил все мои чувства. Страх Пресветной Вайдириэль. А потом боль и тьма.

— Мда, маловато, — подытожил Салай. — Четко, без лишних сантиментов. Он бил наверняка. Но зачем?

Джамрад пожал плечами.

— Ничего нового, — я печально вздохнула. — Была надежда, что твоя память даст нам ответы.

— Простите, — паард опустил голову.

— Ты не виноват, Джам, — я запустила пальцы в его серебряную гриву и пригладила шелк волос. — Жаль, что Вайди была слишком скрытной особой. А с кем еще из саоки Вайди общалась довольно близко?

— С Хатором, с Азбит..., — начал перечислять мужчина. — Еще с Кастром, если не ошибаюсь, он все ж таки Страж Храма Света. Именно с ним, а не со старейшим Лианрдом. У последнего с Пресветлой, почему-то, были разногласия. Это меня всегда удивляло.

— Какая она была, Джам? — мой пасьянс не складывался. Да и с чего бы ему было сойтись? Карт то у меня на руках не было.

— Сильная, ... властная, — тихо прошептал паард.

— А также прекрасная, полная Света, добрейшая и всепрощающая? — съязвил Салай.

Ответа Джамрада мы не услышали.

* * *

— Ты топочешь, как подкованная кобылица по мостовой, — уже вслух шипел на меня кошак.

— А ты цокаешь когтями, как собака по паркету, — огрызнулась я и поспешила за своим маячком вглубь подвалов. — А как же неслышная кошачья походка?

— Деточка, — начал Салай свою излюбленную песню.

— Закрой пасть, — я остановилась у полуразвалившейся стены и начала изучать образовавшийся в ней разлом. — Лучше скажи, как думаешь, там водятся пауки? — я кивнула в сторону углубления.

— Засунь руку и узнаешь, — рыкнул кот.

Склизкая каменная поверхность не располагала к близкому знакомству. Я брезгливо коснулась стены рукой, скривилась еще сильнее, наклонилась к коту и вытерла руку о его спину.

— Наглая девка, — завопил на все подземелье кошак и больно укусил меня за ногу. Мой вопль смешался с его шипением и эхом понесся по лабиринту.

Когда все стихло, я отчетливо услышала недовольное ворчание.

— Это ты? — спросила у кота. А потом, поняв, что звуки доносятся из разлома, довольно ухмыльнулась и зашептала призыв, которому меня научил Пнэргулд.

-...арах тэ оныер, — заканчивала я ломать язык, когда в слабом свете маячка показалась мохнатая восьмиглазая мордочка, недовольно щурящаяся на падающий луч света.

— Получилось, — взвизгнула я, пугая пришельца. Тот подпрыгнул от неожиданности и пустился наутек, скрывая свое тельце во мраке разлома.

— Погоди, — зашептала я, опомнившись, и без страха сунула руку в черноту вслед убегающему собрату Крэза.

* * *

Участвовать во втором пункте моего плана Салай отказался наотрез. Свою вылазку в Лаго-Вилару я решила не афишировать, поэтому операция должна была проходить в тайне, в особенности от конформистски настроенного Варда и консервативного Хатора. Обмыслив все за и против, решила, что всей картины с земли мне не рассмотреть. Пришлось привлекать в турне выписанного из лазарета Джама. Тот с радостью воспринял мое предложение и согласился прикрывать меня с земли, вернее с воды. Левитировать по ветру, пугая несчастных беженцев, скромность не позволила, поэтому я пришла к выводу, что пора обзавестись новым видом транспорта, а именно личным хсеном.

Прощупав почву при короткой беседе с Кастром, я поняла, что этот фрукт слишком уж зрелый и на мою авантюру не купится в силу своей разумности. Передо мной встала дилемма: где найти глупого хсена? Генофонд воронов исключал эту вероятность в принципе. Так чем же можно заменить глупость?

— Азартом, — подсказал Салай. — А лучше скукой.

— Не поняла? — я уставилась на кота во все глаза. Тот всеми силами старался устраниться и незаметно перемещался в сторону двери.

— Найди того, кому скучно, — пояснил кот, исчезая за дверью моей спальни. — Есть вероятность, что согласится, — уже из коридора вякнул кот, оставляя меня наедине с проблемой.

— Легко сказать, — обиженно хмыкнула я закрывшейся двери. — Они, эти хсены, общаться со своей королевой в очередь не выстраиваются.

В растрепанных чувствах я отправилась бродить по замку, глубоко в душе надеясь наткнуться на скучающего хсена-инвалида, страдающего слабоумием.

Дело близилось к обеду. Желудок жалобно подвывал, напоминая хозяйке, что есть более важные дела, чем сжигание последнего стратегически важного запаса калорий, когда я заметила в одном из дальних альковов, торчащие из-под гобелена знакомые брюнетистые перья. Мое сердце в преддверии обретения желаемого запрыгало в груди, словно перепуганный пылесосом кот по малометражной квартире: истерически и куда попало. Зловещая улыбочка растеклась по моим губам, а ноги сами понесли в сторону притаившегося хсена. Я тихо подкралась к гобелену и прислушалась. Под тяжелой тканью кто-то сопел и тяжело вздыхал. Снова прислушалась. Может, я именно в этот момент невольно мешаю влюбленной парочке, таящейся от посторонних взоров? Нет, характерных звуков, сопутствующих представленному мной действу не доносилось. Быстренько оглядевшись и не заметив лишних глаз, я протянула руку к гобелену.

"Сейчас мы посмотрим, кто тут в прятки решил поиграть?" — я на миг сдержалась, и это было моей ошибкой.

Тяжелую ткань резко потянули, и я, не успев разжать руку, потеряла равновесие. Конечно, госпожа Оникс, девочка стройная, а в свете последних событий в моей жизни, насыщенных активными видами деятельности, уже можно сказать, хрупкая, но, увы, старинный гобелен этого не оценил. Он оказался на редкость ветхим и мое тело, кулем повиснувшее на нем, не выдержал. Чтобы окончательно не упасть в грязь лицом, вернее в поднявшееся от гобелена облако вековой пыли, я решилась не просто заорать от неожиданности, как сделал тот, кто находился по другую сторону баррикады, а взять быка за рога, то есть хсена за крылья.

— Ага, попался, Штирлиц! — мой победоносный вопль резко оборвался удушающим кашлем. Все ж таки обслуживающий персонал замка не выполняет своих обязанностей, это ж надо такую пыль развели. А у меня, вообще-то, аллергия иногда случается.

Под пыльным мешком кто-то сначала сжался в комок, а потом, видимо сообразив, что пора уносить ноги, принялся активно брыкаться. Наша вольная борьба длилась не долго.

— Ах!

— Ага!

— Моя королева?

— Элтора?

— О, боги!

— Шпионишь?

— Н-нет! Нет! — перепачканная девица засучила по воздуху помятыми крыльями, снова поднимая ввысь облако только что улегшейся пыли.

— А-апхчи, — в унисон чихнули мы.

— Стража, — злорадно зашептала я, хватая Элтору за руку.

— Не надо стражу, — девушка сдула с лица непослушную прядь сизых от пыли волос и умоляюще уставилась на меня. — Не надо, прошу Вас.

— Убеди меня, — зашипела я ей в лицо.

— Я не могу, — девушка уже почти рыдала. Как мне не странно было видеть эту невозмутимую особу в таком растрепанном и раздавленном состоянии, но я, отбросив жалость, продолжала давить на нее всей массой своего высокого положения.

И тут я почувствовала, как эта мерзавка пытается залезть в мою голову и внушить мне свою волю.

— Даже не думай, — я со злости саданула по Элторе своей ментальной защитой. — Та охнула и начала заваливаться на пол.

— Эй, — я тряхнула девушку за плечо.

— Простите, моя королева, — Элтора приоткрыла глаза. Ее взгляд блуждал, она, словно пьяная, попыталась подняться. Пришлось сжалиться и помочь. Я прислонила ее к стене и вцепилась в девушку мертвой хваткой.

— Ты на кого покушаешься? — стараясь подавить злость, вжала девицу в стену еще плотнее.

— Прошу Вас... я... не совершила ничего...

— Стража, — чуть громче, чем необходимо произнесла я.

— Умоляю, — девушка тряпкой обвисла в моих руках.

— Ох, — я еле ее удержала на ногах. — Ты что тут делала, отвечай?

Я быстро оглядела потайной альков. Мне показалось, что стена, спрятанная под гобеленом, подозрительно выбивается из общей концепции дизайна данного помещения.

— А ну-ка пошли, — я толкнула Элтору обратно в ее тайник. — Открывай.

— Нет, — затараторила хсена. — Нет, нет, не надо. Нас могут увидеть.

— Давай присобачим эту тряпку на место, — я пнула ногой бесформенную кучу ткани.

Девушка дрожащими руками схватилась за один край полотна, я потянулась ко второму.

— Давай быстрее, — мы попыхтели, поупирались, но водрузили гобелен на положенное ему место. Я отодвинула полог и втолкнула девушку в схрон. Та жалобно всхлипнула и, пошарив в потемках рукой, нажала на потайной рычаг. Стена сдвинулась.

— Этота (etota), — шепнула хсена, и длинный коридор впереди осветился слабым, едва ощутимым светом.

— Точно шпионка, — констатировала я сей факт.

— Нет, нет.

— Ты другие слова знаешь, предательница?

Девушка быстро юркнула в коридор, а я, удивляясь своей терпимости по отношению к ней, поспешила следом. Петляли мы по туннелю не долго. Где-то на пятом повороте хсена притормозила, вытащила из стены камень и помахала мне рукой, подзывая.

Когда я заглянула в щель меж каменной кладки, моему удивлению не было предела.

— И что? — я уперла руки в боки. — Что интересного в пустой купальне?

Девушка захлопала ресницами, отодвинула меня в сторону и прильнула к щели.

— Он, наверное, уже ушел, — прошептала Элтора.

— Он?

Хсена быстренько задрапировала стену камушком и бросилась дальше по коридору. Далеко мы не ушли. Новый наблюдательный пункт был совсем рядом. Девушка первая взглянула в щель, а потом пригласила меня.

— Мда, — выдохнула я. — Обзор неплохой... Действительно, есть на что посмотреть.

Я оторвалась от созерцания увлеченно занимающегося делами в своем кабинете уважаемого и всеми почитаемого Кастра.

— За кем еще шпионишь? — я взглянула на Элтору. Та вся скукожилась, плотно сжала губы и закрыла лицо руками. Придушенные всхлипы эхом отлетали от каменных стен лабиринта.

— Только за ним.

— Врешь, небось? — я с сомнением качнула головой.

— Нет. Можете проверить, — девушка протянула мне свою дрожащую руку. Я почувствовала аккуратное касание магии. Она открывалась мне. Полностью.

— Верю, — вздохнула я, читая по верхам мысли и чувства хсены. — Только вот подробностей не надо, пожалуйста, — я одернула руку. — Любофф, значит.

— Жаль, поздно пришла, — хмыкнула я. — Голый зад Кастра — зрелище наверное непередаваемое, — я тряхнула девушку за плечо. — А тебе, несчастная жертва неразделенной любви, я вот что скажу: вуайеризм — это диагноз и его надо лечить. Вас тут всех пора определять в Кащенко. Волки — эксбиционисты, скои — нимфоманки, хсены ...хм... Паарды и рогатые остались на закуску. Уверена, меня ждет сюрприз.

Новый всхлип неприятно резанул слух.

— Не реви.

— Не хочу в лечебницу... Все узнают...

— А кто сказал, что лечение будет медикаментозным? — усмехнулась я. — У тебя есть проблема. Я бы сказала цель. Нужно достичь ее и болезнь сама пройдет.

— Не понимаю Вас, моя королева, — Элтора вскинула голову и открыто, с вызовом, посмотрела на меня.

— Хочешь Кастра? Значит, ты его получишь, — сказала, как отрезала. — Куда этот ворон ощипанный смотрит? Такая девица по нему сохнет.

— Он меня не замечает, — глаза Элторы потухли. — Совсем.

— И еще долго не заметит, если ты будешь прятаться и подглядывать, вместо того, чтобы действовать.

— Вешаться на шею я не буду, — Элтора еще выше задрала подбородок. Гордячка, однако.

— И не надо, глупая.

О, меня только что посетила гениальная мысль.

— Теперь у нас с тобой есть одна тайна, Элтора.

— Вы не выдадите меня, моя королева? — удивилась хсена.

— Я тоже женщина, Элтора... Я храню твои тайны, а ты...

— Что угодно, моя королева, — склонилась в поклоне девушка.

— Не нужно так опрометчиво разбрасываться обещаниями.

— Но...

— Поздно, — ухмылочка прилипла к моим губам надолго. — Теперь ты со мной повязана, дорогая, и у меня к тебе есть интересное предложение.

Глава 41. Первая кровь

Неважно, сколько человек ты убил.

Главное, как ты уживаешься с теми, кто еще жив.

Джимми "Тюльпан" Тадески,

кинофильм "9 ярдов"

Предел, такой пугающий и непостижимый, теперь казался мне лишь зыбкой прозрачной паутинкой, и то если смотреть на него магическим зрением. А так, гляди, не гляди — невидим, словно и нет его вовсе.

Мы покружили над озерами Розы, прячась в объятьях Фагора. Заприметили Джама, который, как мог, отвлекал внимание своих соплеменников от неба. Переждали Час Службы стражей Северо-Западного поста хсенов и, незамеченные зоркими глазами воронов, устремились на территорию Лаго-Вилары.

Предрассветный час минул. Яркое и теплое светило, называемое здесь Ра'йн, нежно лизнуло крылья Элторы, отражаясь от ее зеркально-черных перьев снопом солнечных брызг. Долина оживала, просыпаясь. Сочные краски лета усыпали землю. Зелень окаймляющего Лаго-Вилару леса приветственно колыхалась, задетая непоседливым Аоном. Золотисто-сиреневые поля играли под умелой "рукой" ветра волнами. Мерно раскачивался океан трав, такой яркий, сочный, манящий упасть в эту мягкую бездну и забыться, умчаться разумом далеко в бескрайнюю синюю высь, которая обнимала землю.

Луэ держал нас на своих могучих "руках", помогая хсене нести мой вес. Элтора слегка нервничала, а я наслаждалась полетом. Неописуемое чувство свободы захлестнуло меня с головой и топило... Топило яростно, вымывая из души все остальные чувства. Мне хотелось кричать, выть вместе с ветрами, кувыркаться в потоках, словно ласточка, но... Я вовремя остановилась. Не хватало мошкой подавиться или той же самой ласточкой.

Вернувшись таким простым и действенным способом в себя, начала замечать гадкие пятна, кляксами разбросанные вдоль скал и озер. Шевелящиеся щупальца, тянущиеся все дальше вглубь игристых полей. Они своими жадными и жестокими телами топтали красоту долины.

— Ниже, — крикнула я Луэ. Тот подхватил охнувшую Элтору и завернул в пике.

Земля приближалась. Я уже видела очертания временных жилищ, кострища, истерзанные поля и вытоптанные сиреневые луга. Люди просыпались, кормили детей, шли поводу женщины, прачки отстирывали тряпки в изумруде озерной глади. Нити грязи и крови покрывали прибрежные воды. Озеро волновалось, предел мерцал где-то вдали. Я видела, как вереницы вновь прибывших врезались глубже в долину, они искали пристанища, здесь у озера уже не было свободных мест. Не было чистой, непорочной, неоскверненной красоты.

Я, молча, взирала на людей. И почему-то жалости не было.

Думала испугать несчастных людей, появившись в небе над ними? Ха! Эти не видят ничего дальше своего носа. Приземлись я посреди лагеря, и то бы не заметили. Их земли захвачены, а они лишь хотят есть, спать, жить. Жить? Нет, они хорошо жить не хотят. Женщины, дети, старики? А как же толпы крепких, здоровенных мужиков, которые сидят у костра и степенно ждут завтрак от своих жён? Почему они здесь, а не на поле брани?

— В горы, — приказала я.

Элтора повернула голову и недоуменно уставилась на меня.

— Зачем? — каркнула она.

— Мы летим в Хамун!

Хсена от неожиданности беспорядочно засучила крыльями, тщетно пытаясь сопротивляться Луэ, который, в отличие от Элторы, молниеносно сменил направление.

— Я на это не подписывалась! — истерично клекотала хсена. — Я не воин!

— Мне нужно видеть, ... мне нужно понять, — ну как же ей объяснить, что сейчас я чувствую?

Мы взметнулись за облака, перелетели Северный Горг и начали снижаться. Хсену изрядно потряхивало, вернее она дрожала. Каюсь, я сама была на взводе. Когда белые, пушистые облака начали редеть, в нос ударил запах гари. Сизая пелена стелилась над землями людей, уже разбавленная и затухающая. Под нами лежал город, некогда величественный, но теперь искореженный, покалеченный, смятый. Его словно орех сжали со всех сторон, надломили и бросили. Крепостные стены были разрушены, кострища уже отпылали, но раны на теле столицы Хамуна были видны, и они еще долго будут кровоточить и болеть. Странные твари кружили над городом, охраняя периметр. Они низко летали над уцелевшим центром города и величественным замком. Я истинно взглянула на них и быстро отвела взгляд. Второй раз смотреть на мерзкие пасти крылатых тварей мне не хотелось. От этих созданий несло магией, холодной, черной, словно кто-то их заклеймил ей, показывая всем, чьи они создания. Та же мерзко пахнущая субстанция незримо витала над городом, шлейф вони окутывал все вокруг. Мне стало не по себе. Чтобы отвлечься от этого разъедающего ноздри запаха, я снова переключилась на летающих уродцев. Их всадниками действительно были орки и это меня смутило. Мне же говорили, что люди и орки далеки от такой силы? Как это возможно?

Мы снова скрылись за облаками, пролетели вглубь страны и увидели более скорбные картины. Одни приморские города были в руинах, над ними кружила смерть. Другие, имеющие выгодное стратегическое расположение, частично уцелели и были заняты врагом. В порты прибывали корабли орков, они шли по завоеванной земле маршем, уверенные в своей силе и мощи, безнаказанно беря то, что им не принадлежало.

Я никогда не видела войны. Возможно, то, что сейчас предстало перед моими глазами не самая страшная война. Земля выдерживала большие катастрофы, но я не знала каков этот мир. Возможно он слабее, моложе, неопытнее. И одно я поняла и никогда уже не забуду, война — это страшно!

— Я чувствую присутствие братьев, — послал Луэ мне зов. — Они были здесь, они разрушали.

Я ничего не понимала. Ничегошеньки. Ни капельки. Ветра? Магия? Кто же все это заварил? Драконы? Короли мира не могли опуститься так низко и влезть в войну людей и орков. Я не понимаю. Или могли? Чтобы их постичь, нужно их узнать.

Я послала призыв Джаму, и он спешил к нам.

Мы уже перелетели Лаас и кружили над скалами близ Большой Розы, выбирая место посадки, когда я заметила на первом ярусе вершин под нами две черные тени. Там внизу бежала Нэма, небольшая река, переходящая в водопад и соединяющаяся с озером. Это чудное местечко было на территории долины, но в непосредственной близи от Предела. Там любили резвиться молодые парочки паардов, прячась от посторонних взглядов и негодующей родни. Вроде бы и дома, но уже на свободе. Об этом месте говорил мне Джам. Именно его мы сейчас искали. Здесь было место встречи с паардом и самая удобная точка возврата обратно в Карантавир.

Луэ метнулся вниз, а мы затаились, паря над странным местом.

— Те твари, что кружили над городом людей, — отрапортовал ветер. — Они охотятся на раненного человека.

Я, не медля, забросила руку за спину и выхватила Трелль из ножен. Та радостно запела.

— Пресветлая Дева, — испуганно взвизгнула хсена. Луэ уже вплел ее крылья в свое тело и стремительно понесся вниз.

— Соберись, Элтора, мы атакуем, — крикнула я, закутывая нас в щит.

— Кому мне молиться? Кому?

— Сейчас мы — Боги! — Трелль кричала нам моим голосом. — Мы Боги битвы!

Над небольшим плато кружили две твари, их всадники сжимали в руках мечи, уже готовые атаковать беззащитную хрупкую человеческую фигурку. Это была девушка, да именно, женщина в доспехах. Куда катится этот мир? Женщины воюют, а дородные мужики бегут без оглядки в безопасные долины! Она, силясь подняться с земли, лишь смогла встать на одно колено. Ее шатало, она была вся в крови, черные длинные волосы в беспорядке разметались, из плеча торчит обломок древка копья, она безоружна, но гордо пытается встретить смерть.

Твари, не замечая нашего присутствия, метнулись к раненой женщине.

"Я не успею! Не успею!" — пронеслось у меня в голове. "Луэ! Элтора!"

И в тот момент, в ту секунду, когда я растерялась, не зная, как мне поступить, волна гнева, посланная Элторой, обрушилась на головы этих тварей. Звери истошно завыли, не слушаясь всадников, а орки схватились руками за головы и начали вываливаться из седел. Мы налетели на дезориентированных врагов смерчем. Трелль пылала и жгла мне руку. И тогда я впервые по-настоящему замахнулась мечом. Ударила орку по плечу и рассекла его и тварь под ним пополам. Луэ подхватил Элтору и, уводя ввысь по дуге, обрушил нас на второго всадника сверху. Я рубанула наотмашь, голова орка слетела с плеч. Трелль победно взвыла, а я, не узнавая свой голос, яростно вопила вместе с ней. Второй монстр умирал медленно. Я рубила крылья и когтистые лапы, а он визжал. И когда я насытилась его криками, когда его предсмертные вопли начали меня раздражать, тогда его клыкастая морда спешно отделилась от искалеченного тела, и месиво плоти упало в прохладу реки.

— Элааа!!! — орала я, как одержимая, и мой победный клич эхом носился в горах. — Элааа!

— Эла! — тихо каркнула Элтора и без сил опустилась на камни у реки. — Эла, моя королева.

Меня трясло. Азарт битвы, запах крови, месиво плоти. Я медленно оглядывала плато, рассматривала трупы и даже находила это возбуждающе-прекрасным, до того момента, пока небрежно не отерла Трелль о ткань плаща и не засунула ее в ножны. Дух тулии повозмущалась, поворчала, но нехотя свернулась клубочком под сердцем. И лишь тогда я поняла, что теперь меня колотит лихорадка. Я сползла со спины дрожащей хсены и упала на камни прямо в лужу крови и кишок. Меня вырвало желчью.

У Элторы едва хватило сил обернуться. Она судорожно жалась к скалам, отводя взгляд от побоища, и спешно натягивала на себя прихваченную из дома одежду.

Когда мне стало легче, а разбросанные по камням внутренности уже начали казаться вполне терпимым пейзажем, я вспомнила о девушке.

— Где она? — мой плащ пропитался кровью, и я брезгливо скинула его с плеч.

Элтора робко пожала плечами, по ее крыльям до сих пор пробегала мелкая дрожь. Я быстро огляделась. Тело девушки плыло по реке. Оно быстро удалялось, подхваченное течением и скоро, вот сейчас, должно было исчезнуть, срываясь вниз вместе с быстрым потоком водопада.

— Джам! — заорала я. Меня захлестнула обида. Мой трофей сейчас погибнет!

Безвольное тело ударило о камни, и оно скрылось из виду.

— Какого хрена? — вопила я. — Луэ? Джааам! Так не честно!

Слезы брызнули из глаз. Но я быстро успокоилась. Мне стало противно. Я плакала от обиды и совсем не жалела эту несчастную девушку. Я становлюсь монстром!? Снова захотелось разреветься.

— Луэ, проверь, может, она жива? — не веря в то, что говорю, попросила ветер. Но он не успел. У обрыва вскипела волна. Белая пена помчалась против течения, река вздыбилась и с силой упала обратно в русло, а плато и нас с Элторой слегка залило водой. Он вышел из пены, большой и сильный, и нес на руках мой приз.

— Джааам!? — умильно восхитилась я его эффектным появлением. — Ты ее выловил? Ой, ты такой умница! Я так тебя люблю!

Паард аккуратно положил девушку на камни и слегка поклонился, приветствуя меня, а потом и Элтору.

— Я промыл ее раны, но она настолько слаба, что...

— Нет, — закапризничала я. — Она не должна умереть! Я из-за нее стала убийцей!

— Ониэ, — улыбнулся Джам. — Ты... стала воительницей!

— Особой разницы не вижу, — огрызнулась я. — У меня до сих пор руки трясутся.

— Элтора, птичка, вот уж от кого не ожидал такой прыти! — иронично заметил паард хсене. — Девочки, вы просто дикие звери в ярости!

Мы с Элторой переглянулись, состроили удивленно-наивные мордашки и развели руками. Мол, извини, не хотели.

* * *

— Фу!!

— А-а-а! Стража!

— Пошла вон, мерзкая тварь!

— Ой, мне плохо, Тик!

— Лайтай, бей его подносом, ну же!

— Сама бей! Стража!

В мои покои дружно ввалились волки-охранники с обнаженными клинками, окончательно вырывая меня из объятий младшего брата смерти.

Разлепив глаза, первое, что я заметила, это раскачивающийся у меня над головой балдахин, просевший от веса двух перепуганных белок. Волки застыли посреди опочивальни на изготовке, ища опасность и не понимая, отчего случилась паника.

— Он там, внизу, — тараторила испуганная Тик. Моя отважная Тик боится? Хм? — Он подбирается к королеве! Убейте его!

— Кто? Где? — взвизгнула я, натягивая на голову одеяло и поддаваясь истерике ской.

Волки бросились к моей кровати. Чьи-то загребущие руки ухватили мое бесценное тельце вместе с одеялом и поволокли в неизвестном направлении. Поначалу, опешив от такой наглости, а потом, окончательно озверев, я бурно выказала недовольство, начав пинать, лягать и бить кулаками те места на теле охальника, куда могла дотянуться. Реакции не последовало, меня продолжали куда-то уносить. Путаясь в плену одеяла, я еще раз прицелилась, вложив в удар всю силу и злость, и попала.

— Ууу, ох, — мой носильщик согнулся пополам, осел, но меня не выпустил. Я извернулась змеюкой, пытаясь освободиться, но оказалось, что зря. Крупное и очень тяжелое тело, которое меня перемещало, потеряло равновесие и окончательно завалилось поперек меня, придавливая всем своим весом.

— Ыыыы, — кряхтела я, пытаясь сдвинуть с себя эту тушу. Вокруг моей головы топали, бряцали оружием, матерились.

— Лови его!

— Окружай! Cлева заходи!

— Да нет же, справа!

Послышался грохот роняемой мебели.

Тело на мне зашевелилось, заерзало. Я ответила ему тем же и смогла-таки, наконец, содрать с лица одеяло.

— Извините, моя королева, — молодой хёсвир дебиловато лыбился, глядя на меня.

Я кривенько растянула лицевые мышцы. Что в результате сего получилось, улыбка или оскал, не знаю, но выражение наглой морды хёсвира резко изменилось, и он вскочил с меня, как ужаленный. Благосклонно приняв его лапу, я поднялась на ноги, продолжая кутаться в одеяло.

— Что здесь происходит? — попыталась грозно спросить я, но глядя, как мой носильщик потирает ушибленное причинное место, не удержалась и прыснула. Непроизвольный смешок застрял в горле, когда я окинула взглядом свою некогда аккуратную спаленку.

— Какого черта? — зашипела я. — Как слоны в посудной лавке! Моя кровать! Моя софа! Вы... Вы... да я вас...

Еще двое волков, загнувшись в ракообразной позе в самом темном углу комнаты, не разгибаясь, дружно повернули головы на мои вопли и застыли в нерешительности. Чья-то черная маленькая тень проскочила между ног у одного стража и бросилась ко мне.

— Мимико! Ты вернулся! — я резко присела и вытянула руку.

Дружный "ах" пронесся по комнате, когда мохнатые лапки паука коснулись моей руки.

Балдахин не выдержал столь бурных эмоций и белки посыпались с потолка, как горох. Волки, наконец, выпрямились и приняли более достойную позу.

* * *

— Джам, ты со мной? — спросила я у паарда. — Моя новая затея на этот раз имеет куда больший размах.

— Конечно, Ониэ, я с тобой, всегда и везде. Что от меня требуется?

Мы прогуливались под ручку по берегу Нраты, основной магистрали паардов близ одного из эльфийских покинутых городов Лулана, который сейчас занимали кланы водных, а в частности, многочисленное семейство моего коняжки. Полноводная река мерно катила свое тело по долине, набережная была практически пуста. Редкие парочки, слоняющиеся по ней, дополняли мирный пейзаж, а мы вполне реалистично вписывались в эту идиллию, не вызывая подозрения.

— Пнэргулд подтвердил слова Кастра. На Ланию напали. Плохи дела у Этана, ... очень плохи, — я печально вздохнула. — Хочу ему помочь.

— Как? — паард остановился, аккуратно взял меня за плечи и развернул к себе лицом.

Объяснять, как я хотела помочь, язык не поворачивался. Слишком рискованно, слишком необдуманно. Слишком много "слишком". Джам был мне предан, это не вызывало сомнений. Он сделает для меня все, что не попрошу, но стоит ли игра свеч? Смею ли я просить? Может Вард прав, и люди не достойны помощи? Возможно, они заслуживают... Чего же? Смерти? Те люди, что помогали мне, проявили участие, приняли? Добряк Волдар, малышка Тлика и ее семья, хитрюга Жуй, милый влюбленный король Этан, Лэс, Гай, ох, Гай, все они должны страдать и умирать? Я не знаю, стоит ли помогать тем, кто не пытается защитить свою землю, но те, кто имеет храбрость противостоять, достойны уважения... и помощи.

— Ланийские войска сейчас отступают за реку Йят. Риварс и Луку пришлось оставить. Готовится решающее сражение. Если войска Исраира пересекут Йят, им откроется прямая дорога на Улгаву.

— Ты здраво рассуждаешь о военной стратегии, Ониэ, — улыбнулся Титаня.

— Уроки истории не прошли даром, — хмыкнула я. — На Земле любили..., — я запнулась. — На Земле люди любят убивать друг друга.

— Олидэ везде одинаковы, им всегда всего мало, — согласился со мной и ... с Вардом Джам.

— Мы отправимся на фронт, Джам.

— Намечается неплохая заварушка, — радостно ухмыльнулся паард, а мне вот что-то было совсем не до веселья. — Ониэ, исраитяне не пересекут Йят, я тебе обещаю.

— Не хочу тобой рисковать, — я сжала руку паарда и опустила голову, чувствуя себя последней сволочью.

— Ониэ, — Джам взял меня за подбородок. — Королеве не пристало прятать взгляд. Хм... по правде говоря, я обязан ланийским пастухам жизнью.

— У тебя есть надежные друзья среди своих? Нам нужна команда.

— Хм, друзья? — паард нахмурил брови и потер подбородок. — Думаю, семейные узы в данном вопросе выглядят предпочтительнее дружеских.

— В смысле? — не поняла я.

— У меня есть братья, которые не прочь пошалить и подразмяться.

* * *

— Титаня, твои братья, где сейчас? — спросила я у паарда, наблюдая с холмов за переправой ланийских войск.

"Вошли в Йят, моя королева. Ждут сигнала" — ответил мне мысленно конь.

Закат малиновым огнем опутывал небо. Его отблески то вспыхивали, то затухали, отбрасывая на долину смазанные тени. Войска разрозненными отрядами переходили брод, а некогда внушительный мост догорал невдалеке. Видимо исраитяне умудрились подпортить и затруднить спешное отступление ланийских защитников. Пешие и конные, раненные и уцелевшие, все из последних сил стремились укрыться на противоположном, пока еще родном, берегу. Уже горели костры, были разбиты походные шатры, рассредоточены в тылу обозы, выставлены дозорные. Остатки армии короля Этана заканчивали переправу. Они отступали.

— Мы успели, — прошептала я, засунула ворчащего Мимико за пазуху и накинула на голову капюшон плаща. Титаня утвердительно мотнул головой, взвился свечкой, красуясь, и помчался со склона холма резвым галопом.

Пробраться незамеченными к самому большому шатру с королевским стягом на верхушке особого труда не составило. Мой кокон действовал безотказно, я даже научилась прятаться и не вызывать при этом ливень, в этот и так тяжкий вечер, совершенно не нужный вымотанным уставшим людям. Смешавшись с конным отрядом, я сняла защиту, незаметно отделилась от колонны и направила Титаню к шатру.

Нас заметили. Резкий окрик, сигнал тревоги, обнаженные мечи, натянутые луки. Нас окружил взвод королевской охраны. Что ж, молодцы ребятки, держите нос по ветру.

— Не с места! Подними руки!

Я слегка напряглась и сжала рукоять Трелль. Тепло духа начало незримо разливаться по телу.

"Спокойно, милая, все под контролем!"

— Кто такой? Немедленно отвечай или умрешь.

Титаня недовольно захрапел. Солдаты окружили нас плотным кольцом. Копья и мечи упирались в бока паарда, стрелы целились мне в сердце.

— Ты оглох? — гаркнул на меня офицер и бегло оглянулся, жестами раздавая приказы солдатам. — Отвечай.

Я выдерживала театральную паузу.

— Взять его! — резко скомандовал офицер, и меня ухватили за сапог.

— Только попробуй, человечишка, — пророкотал Титаня и оскалился набором своих клыков на рьяного защитника короля.

Тот сбледнул, отшатнулся от нас и схватился за сердце. Крепкая рука, сжимающая короткий меч, предательски дрогнула. Мою ногу отпустили. Кольцо тисков слегка ослабло. По лицам вояк пробежала волна перепуганной, греющей мою душу, дрожи.

— Солдат, — я скинула с головы капюшон и гордо (каюсь, слегка заносчиво) вскинув подбородок, обвела столпившихся вокруг нас мужчин ледяным взглядом. — Доложи королю Этану, что госпожа Ониэ, приятельница Лэскара Черного, прибыла в Ставку и желает немедленно говорить с ним.

Выдержкой Джама я восхищалась, а вот проказник Луэ не устоял. Пока офицер переваривал свалившийся на него поток неадекватной информации, ветерок, резво крутанулся вокруг нас с паардом, поднапрягся и отфутболил столпившихся солдат метра на три от нас. Пара-тройка стрел сорвалась в небо, слава всем известным богам, никого не задев. Мужички, обвешанные тяжелыми доспехами, попадали на землю, ровненько и синхронно, как кегли после страйка. А офицеру, так и не сдвинувшемуся с места, Луэ предал ускорения под пятую точку и скорректировал вектор движения прямехонько по направлению к шатру короля. Даже полог палатки тому приоткрыл для надежности. Ну, чтоб мимо не пробежал.

— Ведьма! — завопили слабонервные, и в меня полетело одинокое копье самого несдержанного солдатика.

— Твою же мать, Луэ! — ругнула я ветерок и начала было уже закукливаться в магию, но Луэ решил реабилитироваться. Дунул-плюнул, и копье, описав над головами дугу, воткнулось под ноги нашему обидчику, слегка теранувшись об его пах. Мужик злобной и воинственной наружности охнул визгляво, глянул себе промеж ног, потом закатил глаза горе и начал медленно оседать, заваливаясь на тех, кто стоял за ним. Кольцо вокруг нас расширилось еще на несколько метров. И, как следствие, болезного никто не поддержал, и он рухнул плашмя оземь, словно куль с мукой. Вот так и стояли мы с паардом тихонечко посередь мужиков с выпученными глазами. Гиперактивный ланиец отдыхал на травке, зажимая меж ног вернувшееся копье. Было тихо. Вечерело.

Я уже подумывала наведаться к Этану без приглашения, когда полог шатра откинулся и к нашей честной компании присоединился мрачный и огромный, как гора (ну, если сравнивать с другими ланийцами), седобородый мужчина преклонных лет.

— Ра-а-а-сступись, — скомандовал дядька Черномор, и стало значительно легче дышать. Народу поубавилось. — Запугали несчастную женщину, чурбанье неотесанное.

— Она ведьма, — тявкнул из-за спины посланный офицер.

— За королем отправили? — не оборачиваясь к говорившему, спросил воевода и огладил свои шикарные усы.

— Отправили, генерал, отправили.

— С чем пожаловала, девонька? — обратился ко мне командующий. Его цепкий суровый взгляд сверлил насквозь, но мне совершенно не казалось, что этот человек воспринимал меня с агрессией. Любопытство? Да. Изумление? Естественно. Интерес? Непременно. И он мне уже начал нравиться.

— Генерал, — ему польстило, что я обратилась по званию. — Мне необходимо обсудить с королем один очень важный вопрос.

— Девонька, война сейчас, — снисходительно хмыкнул он. — Не до балов и любви.

— Риварс, Лука, — слегка улыбнулась я дедку. — Улгава следующая?

Генерал прищурился, внимательно разглядывая мою корону, коня и тулию, которую я не преминула заранее продемонстрировать собравшимся.

— Кто ты, красавица? — тихо молвил генерал, вероятно уже зная ответ.

— Леди Ониэ, — пришлось повторяться. — Этого пока достаточно. Уважаемый генерал, вообще-то перед женщиной...

— Дад н'Паланд — главнокомандующий, — Черномор неуклюже склонился в светском поклоне. — Простите, старого вояку.

Он подошел ко мне вплотную и протянул руку.

— Не соизволит ли леди?

— Соизволит, — я ловко перекинула ногу через переднюю луку и прыгнула дядьке в ручки. Он меня благополучно поймал, подхватил под локоток и повел в палатку.

Паард нервно подал голос.

"Титаня, побудь недалече, а то если ты еще и перекинешься на глазах у людей, будет совсем грустно. Половина оставшегося войска умрет от инфаркта".

"Гыы" — заржал конь, поплелся за нами, а потом расположился близ шатра и принялся изучать дерн под своими копытами.

* * *

Обстановка внутри шатра была аскетичной, как и требовало военное положение. Из излишеств только мягкий большой ковер, нещадно затоптанный солдатскими сапогами. Палатка разделена на несколько частей. За занавесками видимо личные покои короля или генерала. Посреди общественной части присутствовал большой походный раскрадывающийся стол, заваленный картами и другой военной макулатурой. Мы были одни.

Генерал благоразумно свернул карту, пряча от меня ее содержимое, выдвинул два стульчика и любезно предложил мне присесть на один. Сам уселся на второй, чем меня несказанно порадовал. Нависающего над собой вояку я вряд ли бы долго терпела.

— Не знаю, что Вам и предложить, леди Ониэ, — смущенно пожал плечами Паланд. — Если только...

— Благодарю, не стоит беспокоиться, — успокоила я генерала.

Мы помолчали.

Генерал разглядывал меня, а я глазела на скупую обстановку шатра и скучала.

— Хм...

— Я...

— А... когда же ждать Этана? — не удержалась я от вопроса, давно вертевшегося у меня на языке. — У нас мало времени... думаю.

— Он скоро будет, девонька, — отозвался Паланд. Он словно очнулся ото сна, вернее от изучения моей скромной персоны. — Пожелал лично проинспектировать войска.

— Вас изрядно потрепали, генерал, — надо же было поддерживать беседу! А что? На правду обижаться грех.

Паланд нахмурился и закурил трубку. Клубы едкого дымка поползли ко мне. Я мысленно скривилась, но видимо предательская мимика все-таки меня выдала.

— Леди? — Дад выглянул их табачного смрада.

— Курите, курите, — я чихнула и смахнула выступившие слезы. — Мы сейчас тут проветрим немного, не возражаете?

Непонимание только начало вырисовываться на морщинистом лице генерала, когда полог шатра взметнулся, пропуская Луэ, и свежий воздух зациркулировал по кругу, разгоняя едкий дым.

— Кх... кхх, — закашлялся генерал, толи от изумления, толи от горечи табака, и перестал портить воздух. — Так стража была права? — Паланд ухмыльнулся в усы и удовлетворенно крякнул. — Ведьма?

— Пусть будет по-вашему, если хотите, — я наблюдала за реакцией дедка и убеждалась лишь в одном: этот господин военный не так прост и о магии слышал, значит, мы будем говорить с ним на одном языке. Мне хотелось верить в то, что Этан тоже будет воспринимать меня всерьез, потому, как на убеждения и ломку стереотипов времени уже не остается.

— Леди Ониэ? Вы?

Мы с генералом обернулись на изумленный возглас.

"Уф, помнит" — облегченно вздохнула я.

У входа стоял слегка растрепанный и покрытый ровненьким слоем пыли и копоти король Лании. Огорошенный нашей встречей, он растерянно застыл у порога и переводил непонимающий взгляд с меня на генерала и обратно.

Наверно, полагалось приветствовать короля стоя, но я решила, что это будет уже перебор.

— Эт, мальчик мой, — добродушно, по-отечески, молвил генерал. — Эта дама желает беседовать с тобой и, как я понял, о делах государственной важности.

— Неужели? — брови молодого короля поползли вверх, а интонация, с которой он выдавил из себя изумление, давала основание предположить, что придется настаивать. — И о чем же?

— Вы просили помощи, ваше величество? — решила я уточнить у Этана прямо. — Вы посещали храм? Воздавали молитвы? Стояли у Южного Горга и ждали ответа?

Король утвердительно кивнул, но видимо совершенно не понимал, о чем я говорю.

— Считайте, что Вас услышали, — закончила я и небрежно откинулась на стуле. Рубить — так с плеча.

"Черт, я начинаю входить в роль спасительницы мира".

Мужчины продолжали изумленно на меня пялиться во все глаза.

— Леди, Вы наверно шутите? — Этан тряхнул головой, словно скидывая с плеч наваждение.

— Да вы присаживайтесь, ваше величество, — улыбнулась я королю. — Чего ж столбом то стоять.

Генерал кашлянул.

Этан медленно двинулся к нам, продолжая меня разглядывать. Вернее не меня, а мою корону.

— Точно так, Эт, — согласился генерал, проследив за взглядом короля. — Имеет сходство с той, что покоится на голове статуи Светлой Девы в Храме Улья.

Король сел напротив меня.

— Леди, если это шутка? — Величество явно занервничало. — Не время сейчас...

"Блин, Этушка сейчас на старинный патефон смахивает" — я глубоко подышала и прочла на всякий случай мантру во славу своей уравновешенности, чтобы не сорваться на грубость.

— Она тут уже успела слегка продемонстрировать свои таланты, — между делом заметил генерал. — Может, послушаем девоньку, Эт? Не в нашем положении отказываться от предложенной помощи.

— Таланты? — король явно не врубался. — Какие?

— Ведьминские, — шепнул старикан и заговорчески мне подмигнул. — Я бы сказал, что она магиня.

— Магиня? Леди Ониэ?

— Ну, это громко сказано, — напустила я на себя скромности, глазки потупила, щечки румянцем покрыла.

— Леди Ониэ, кто Вы? — не выдержал король.

— Ваша коллега, милый Этан, — я подняла глазки и невинно захлопала густо подкрашенными ресницами. — Временно занимаю должность Королевы Леса.

А про себя добавила, что нет ничего постояннее временного.

— Леса? Какого леса? — продолжил допытываться любопытный король.

— Того, что за Лаасом, Ваше Величество, — подытожила я. — В ноги падать мне не советую, обойдемся приветственными рукопожатиями и сохраним непринужденную манеру общения. Договорились?

Теперь мужики распахнули еще и рты.

— Я не эльфа, — поспешила разрушить всплывающие предположения. — Я НЕ ЭЛЬФ, НЕ ЭТЭ! Понятно?

Мужчины кивнули, но как то не уверенно.

"Что ж, нужно добивать" — подумалось мне, и я позвала Титаню.

Глава 42. Водный аттракцион

Вода, вода, кругом вода.

Ваншенкин К.Я.

Волна, порой, страшнее, чем война.

Георгий Александров

Разбавить напряженную обстановку картиной в стиле "НЮ" не получилось, о чем я действительно сожалела. Было бы на что посмотреть и чем похвастаться. Паарды, народ сметливый и продвинутый, давно уже не мучились проблемой обнаженной натуры, как другие саоки. Своей специфической магией они владели виртуозно, всем на зависть и мне на удивление. Видели коняжки нити молекул воды, как мне думается, и могли плести из них что душе и телу угодно. Водная тканюшка имела свойства необычайные: исчезала и появлялась по велению хозяина и форму принимала самую удивительную. Струилась по телу как вторая кожа, играя всеми цветами радуги, грела отменно, когда холодно, давала приятную прохладу, когда жарко. А еще защищала паардов по мере своих сил и возможностей. Гладить не надо, стирать, тем более, износить просто не реально. Лично меня зеленое склизкое существо душило нещадно, но познаний моих в водной магии пока хватало разве чтоб не утонуть. И звалась сия шкурка на водной основе — рох.

Так вот, Титаня, ввалившись в шатер и добавив ковру затоптанности, устроил водное шоу со своим участием, представ пред наши очи видным шоколадным молодцем. Стряхнув с себя брызги воды и остолбенения, король и генерал нашли дар речи и хором выдохнули накопившееся:

— О— о— ...оборотень!

— Без оскорблений, пожалуйста, — вклинилась я. — Паард Джамрад — мой друг и соратник, к вашим услугам.

Мужики переглядывались меж собой и с опаской косились на Джама. Тот, удостоверившись, что его хорошо рассмотрели, двинул к нашему столу. Паланда хоть все и удивляло, но он старался не позорить свои седины. Этан же нервно нащупал рукоять меча на боку. Джам хмыкнул, проходя мимо него и тряхнув своей шикарной серебряной гривой волос, оросил короля прохладной водицей, немедленно приводя того в чувства.

Паард уселся во главе стола, положил локти на хлипкую столешницу, пренебрежительно фыркнул и подпер ладонью щеку.

— Ваше Величество...., генерал, — поочередно обратилась я к ланийцам, у которых на лице крупной бегущей строкой читалось офигевание от нас с Джамом. — Я восхищаюсь вашей выдержкой, господа мужчины.

— Эй, люди, — пробасил своим журчащим голоском паард. — Отомри!

Этанушка дернулся, как ошпаренный, генерал шумно выдохнул, аж усищи зашевелились.

— Может водички? — я сочувственно глянула на ланийцев и положила свою руку поверх слегка подрагивающей коленки короля.

— Не надо... воды, — шарахнулось от меня величество.

— Эт, — пророкотал генерал. — Возьми себя в руки, не позорься перед дамой.

— Генерал Паланд, — я сцепила пальцы в замок, чтобы, ни приведи господь, не вызвать неадекватной реакции. — Поведение короля вполне объяснимо и ожидаемо.

— Простите, — Этан начал понемногу отходить и заливаться краской. — Простите, господа... Леди Ониэ? — он уже вполне по-человечески смотрел мне прямо в глаза. — Простите, Королева.

— Этан, прекратите же, в самом деле, — вспылила я. — Мои титулы оставим для официальных встреч. Мне проще звать вас по имени, что и вам советую исполнить в мой адрес.

— Хорошо, леди Ониэ, — склонил голову король, а я довольно ухмыльнулась. — Какую помощь Вы хотите предложить моей измученной армии?

— Посильную, — я обернулась к паарду. — Джамрад водный маг.

— Мы заметили, — поспешил уточнить генерал.

— Позади Йят, — продолжила я.

— Вы хотите нам сказать..., — лицо короля вытянулось.

— Именно, — кивнула. — Теперь предлагаю обсудить предстоящую операцию, господа мужчины.

— Погодите, — Этан недоверчиво прищурился. — Какая вам польза от участия в нашей войне?

Вовремя заданный вопрос короля слегка ввел меня в ступор. Джам, скрестив взгляд с ланийцами, лишь снисходительно ухмыльнулся, оставляя ответ за мной.

— В альтруизм, Вы, конечно, не поверите, Этан? — начала я издалека. — Что ж..., — видя, как напряглись король и генерал, продолжила. — Если я правильно понимаю геополитическую особенность Лании, то... она...

Видя мои жалкие потуги в импровизации, Джамрад едва сдержал подлый смешок и прикрыл ладонью глаза.

— Она? — не выдержал Этан затянувшейся паузы и бросил беглый взгляд в сторону генерала. Тот, видя мое замешательство и озабоченность короля, лишь пожал могучими плечами.

— Что с нас взять то кроме зерна да скота? — печально выдавил из себя Паланд и опустил плечи. — У вас, поди, за Пределом того добра хватает, а...

— Именно, — осенило меня и я, не сдержав эмоций, подскочила на ноги. Этан перевел на меня слегка затравленный взгляд. — Думаю, господа, мы найдем с вами точки соприкосновения, и каждый получит то, что ему необходимо. Джамрад, как думаешь, уважаемый сирим Нузлак оценит наши старания?

— Пожрать волки всегда горазды, — туманно изрек паард и окинул ланийцев чересчур плотоядным взором.

Этан нервно сглотнул. Генерал сдвинул мохнатые брови и те превратились в сплошную линию на его морщинистом лбу. Оба молчали.

— Надеюсь, Этан, стада Лании тучны и жирны? — улыбнулась я молодому королю и подмигнула старику Паланду. — Поделитесь куском мяса с прожорливыми волчатами? А? Не в урон казне будет?

— Еще и волки? — Этан видимо не до конца осознавал происходящее.

— Ой, да кого там только нету, — отмахнулась я. — Думается мне, если мы обтяпаем договорчик на поставку мяса, господин Нузлак самолично явится к ланийскому двору и незамедлительно приступит к тщательной охране своей новой кормушки.

Последние мои слова каждый понял по-своему, и как мне показалось, не все с радостью и облегчением.

* * *

Наш импровизированный военный Совет с ланийским высшим эшелоном власти все ж таки состоялся. Джам вкратце пояснил, что паарды собираются сделать. Этан оценил, генерал не преминул прокомментировать. Как человека военного, его не устраивало лишь одно, почему бы нам, раз уже ввязались, не подчистить ряды вражьего войска, так сказать на корню? Пришлось долго объяснять, что ввиду тонкой нервной организации паардов злобливость им не присуща. Окинув придирчивым взглядом наглую физиономию Джама, ланийцы мне, конечно же, не поверили, но приняли смиренно доводы и решили обойтись тем, что предлагают.

Терять два крупных города и порт Луку генералу явно не улыбалось. Он хмурился, бухтел, а я нежно подпевала ему в ухо, что все поправимо, нужно лишь время, побольше отборных бычков и ветреная госпожа Фортуна, глядишь, и соизволит развернуться передом. Но Дад не сдавался, и принялся оглашать свои измышления на счет флотилии исраитян, а также жестокости и неожиданности нападений пиратов. Нетонкий намек был весьма навязчив. Быстро же этот проныра привлек союзников к делу. Пришлось пока выкручиваться и брать паузу для размышлений. Волки то за жрачку в огонь полезут, в этом я даже не сомневалась. А вот осторожные и расчетливые паарды во главе с шовинистом Вардом вряд ли сунут копыто в заварушку без веской на то причины или уж явной выгоды. А родственников Джама на весь периметр водной ланийской границы однозначно не хватит.

Долго ли, коротко ли, но ночь пролетала незаметно. Спохватившись уже на рассвете, мы с Этаном и довольным Джамрадом выползли из шатра на свежий воздух и направились к реке. Генералу, как личности обладающей непоколебимым авторитетом в войсках доверили агитподготовку в армейских рядах. Подумав, Джама я спровадила с генералом в качестве наглядного пособия. Вояки всякое конечно повидали на своем веку, но то, как реки взмывают к небу, им видеть еще не доводилось. Поэтому необходимость проведения разъяснительной беседы не вызывала ни у кого из нас сомнений.

Мы выбрали с Этаном удобное место для обзора, и он вскинул подзорную трубу к глазам.

— Зашевелилось змеиное гнездо, — прошипел Эт и передал мне оптику. Я приложилась к трубе и убедилась во всем лично. Исраирцы тихо, без лишнего шума и оповещения противника двигались к Йату. Я окинула проснувшийся лагерь ланийцев и не без сожаления заметила, как отличаются численным преимуществом войска противника.

Нахмуренный Этан смотрел вдаль. Видимо его одолевали сомнения по поводу нашей авантюры. Я шагнула к нему ближе и положила руку на плечо. Парень едва заметно вздрогнул и обернулся ко мне.

— Этан, поверьте..., — стараясь быть убедительной, шепнула я королю. — За нами правда... и...

— И ваша уверенность, — он отвел взгляд, словно смущаясь, и устремил его снова на другой берег.

— Прошу, не разочаровывайте меня, — я взяла молодого короля под руку и ободряюще сжала пальцы на его кисти. — Вы Этан, видимо забыли, что ходите у меня в фаворитах? Будете раскисать, я отдам свое сердце целиком Лэскару Черному.

Величество опустил взгляд, и его губы тронула приятная улыбка, но потом резко исчезла. Поддаваясь на мою провокацию, Этан быстро заговорил:

— Леди Ониэ, прошу Вас... не судите строго. Клянусь исправиться. Магия... Вы... оборотни... все это столь необычно, хотя не скажу, что уж совсем не мыслимо... Поверьте мне...

— Верю и понимаю, — прервала я парня, который никак не мог подобрать нужные слова. Еще бы! Попасть в такой замес, принять помощь женщины и отдаться полностью на ее магическую странную милость. Рискнуть не только своей честью, но жизнями верных людей. Да что там говорить: всей страны. Не каждый юный представитель золотой молодежи способен на такие отчаянные шаги. Ведь он так молод и неопытен еще, наивен и полон юношеского максимализма, но обстоятельства вынуждают его взрослеть и становиться мужчиной. Слишком рано, слишком быстро.

Этан с благодарностью посмотрел на меня и сжал мою руку в ответ.

— Кстати, — я как то смешалась, отвела взгляд от приятного лица короля и даже залилась румянцем. — Что слышно о Лэсе? Он выполнил ваше таинственное поручение и вернулся в Ланию?

До последней моей фразы рука Этана продолжала прибывать поверх моей, но когда я с надеждой услышать приятные новости вернула взгляд королю, тот немного резко сжал мои пальцы и выпустил их из плена. Кажется, я задела его, причем довольно сильно.

— Нет, — резко ответил Этан и снова уставился вдаль. — Верно все зря.

— Не понимаю? — продолжала я играть в неведение. — Что-то случилось? — мой голос дрогнул. Теперь я действительно начала не на шутку переживать за друга.

Почувствовав мое волнение Этан, повернулся ко мне.

— Леди Ониэ, простите, если сможете...

Я отдернула от него руку. Наверное, слишком поспешно и грубо, потому как король нервно закусил губу и попытался остановить меня.

— Что вы хотите этим сказать? — не выдержала я и мой голос начал дрожать от надрыва. Я все-таки отшатнулась от него, не давая королю схватить меня за плечи и успокоить. Он понимающе кивнул, но не стал настаивать.

— Импульс метки пропал... и Лэса... и ... Тира, — ожесточенно выпалил Эт и притих. Видимо ему было очень тяжело говорить об этом.

Я всхлипнула, прижимая руку ко рту. Потом еще и еще.

— Леди Ониэ, мне жаль... Мой лучший друг Тирунд Натиу был отправлен на поиски пропавшей невесты. Он затерялся в Исраире, но его маяк подавал слабый сигнал. Лэскар предложил свою помощь и отправился на выручку Натиу. Теперь же они оба... понимаете... совсем нет сигнала! Даже маленькой искры. А она... она...

— Так, — я резко вскинулась. — Спокойствие, Этан. Только спокойствие. Я дрожащими руками зашарила в сумке. Мимико начал усиленно возмущаться на мою возню. Не долго думая, я вытащила его из-за пазухи и всучила Эту. Тот конечно поморщился для приличия, но зверушку принял. Прижимать только к себе не торопился, так и держал на вытянутых руках. Я сняла сумку с плеча и вывалила содержимое на землю. Лихорадочно зашарила, перебирая барахло и с победным воплем прижала к груди карту Пнэргулда.

— Теперь помолимся, Ваше Величество.

Я с замиранием сердца распахнула нужную страницу и, запинаясь на каждом слове, забубнила заклинание. Этан придвинулся ко мне поближе и вытянул шею, заглядывая в книгу. Мои руки предательски подрагивали, я пыталась сосредоточиться на поиске, но выходило плохо. Едва появлявшийся контур очертаний местности, продержавшись доли секунд, растворялся на бумаге, и я не могла уловить суть. Глаза застилала пелена подступавших слез. Еще мгновение, и впаду в истерику. Нет, нет, только не это! Меня захлестывала волна паники. Как не гнала я ее от себя, она накатывала вновь и уносила последнюю надежду прочь.

— Леди Ониэ, — подал голос Этан. — Успокойтесь, прошу. Объясните...

— Вы правы, вы совершенно правы, — пролепетала я, отгоняя засевшее в сердце смятение. — Он жив... Не может быть по-другому... Этан, прошу... не мешайте мне.

Король отступил на пару шагов и застыл, словно статуя.

Я снова распахнула карту.

— Соберись, сконцентрируйся, — шептала я себе. — Ты должна, просто обязана. Ну же!

Прикрыв глаза, я отстранилась от всех посторонних звуков. Не ощущала прерывистого дыхания Этана рядом со мной, не слышала военные горны, крики и топот, бряцание оружия и нервное ржание лошадей. Я была одна, а вокруг лишь тишина. Чистое сознание, не отягощенное эмоциями, откликнулось и теперь я шептала, плела узор фрона, чеканя каждое слово.

— Ооо-го? — не выдержал король, когда я закончила бубнить. — Леди Ониэ, карта! Появилась карта!

Я радостно улыбнулась и открыла глаза. На страницах книги бугрились хребты Лааса, зеленью стелились поля, шумели леса, ярко горели огни городов, по краям плескалось лазурное море и лизало края разворота, тракты змейкой бежали по страницам, расползались паутинкой, переплетались узором.

Не в силах стоять, а опустилась на влажную от утренней росы траву. Этан присел рядом и внимательно изучал диковинную картину.

— Это север Исраира и Долина Эха, королева, — выдохнул удивленный юноша. — И ... Галуанэя — вон, то серое пятно посреди гор.

Я накрыла рукой карту, пытаясь почувствовать Лэскара. В пальцах кольнуло, и я ощутила едва уловимое тепло.

— Чувствую его, — радостно прошептала я королю. — Но почему же не вижу?

Этан от неожиданности разжал руки и Мимико, пыхтя и ругаясь, кинулся ко мне в объятия. Щекоча пузо паучку, я размышляла. Снова уткнулась в карту и посмотрела истинно. Пульсирующая капелька крови вспыхивала и замирала посреди серого пятна на карте. Я снова взглянула обычным зрением. Ничего. Повторила процесс. Горит!

— Галуанэя? Что-то крутится в голове, но не могу вспомнить, — прошептала я мысли вслух.

— Гиблое место, леди Ониэ, — поспешил просветить меня Этан. — Волчья степь. Люди обходят этот край стороной.

— Видимо, не все, — улыбнулась я королю. — Лэскар Черный, как вы успели убедиться, не относится к заурядным личностям, и сейчас он именно в этой долине.

Этан подскочил и подал мне руку, помогая подняться.

— Значит, он жив? — радостно воскликнул король. — И есть надежда, что и Тир и Лакира...

— Надежда всегда есть, — хитро ухмыльнулась я. — И еще память мне подсказывает, что Галуанэя очень занятное и вполне обитаемое местечко.

Вытянувшееся и побледневшее лицо короля привело меня в восторг.

— Будет Вам, Этан, пугаться. Подсоблю другу и Вам заодно, и надеюсь — успею.

— Ничего не понимаю, — тряхнул челкой король. — Но Вы, леди Ониэ, оживили мое сердце. Уф..., — шумно выдохнул король, бросая беглый взгляд на реку. — Мы с Вами пропустили все самое интересное, глядите же, Ониэ! — он схватил меня за руку, привлекая внимание к феерии, вернее к стихийному бедствию, в этот миг обрушивающемуся на головы первой и второй атакующей линии вражеских войск.

— Джамрад! — в голос завопила я. — Я же просила без лишних человеческих жертв. Зачем?

"Не смог отказать уважаемому Генералу" — отозвался паард.

Вздыбленная многотонная река смела, накрыла и вколотила в землю живые тела, заглушая вопли ужаса и предсмертные стоны исраитян. Отхлынула от противоположного берега, усеянного трупами врага и взмыла к небу, вставая заслоном перед войском противника. Когда Йат медленно, величественно и пугающе стремился ввысь, ланийцы видели, как остатки армии исраитян с ужасом бежали прочь, спасая свои жизни и не решаясь вступить в бой с магией паардов.

Кровавое месиво благополучно скрылось за стеной воды, избавляя меня от неприятной картины. Закипая, я сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Рядом стоял довольный Этан, выражая всем своим видом радость бытия. Армия ланийцев ликовала. Паарды благосклонно принимали лавры героев, а я лишь отчаянно бесилась.

— Моя королева, Этан склонился передо мной. — Лания обязана Вам. Я не могу выразить восхищение и всю ту благодарность, что испытываю...

— Не стоит, Этан, — пришлось рыкнуть в ответ. — Я не хотела смертей.

— Вы жалеете подлых захватчиков? — непонимание пробежало по челу молодого юноши.

— Ощутив вкус смерти, сложно остановиться. Я не хотела, чтобы Джам убивал, — тихо ответила королю.

"Джаму я выскажу другое. Много интересного он узнает о себе и своих родственниках сначала от меня, а уж затем и от Варда".

Глава 43. Пустошь

— Мы потеряли роскошного Джорджа.

— Где, ты говоришь, вы его потеряли?Это ведь не какая-нибудь связка ключей от машины, а?

К-ф "Большой куш"

У поклажи — страх пропажи.

Валерий Казанжанц

Галуанэя — Волчья Пустошь

— За нами следят, — с надрывом выдавил из себя колдун, впериваясь в непроглядный туман, окружающий путников.

Он едва сидел в седле и выглядел на редкость паршиво.

Гурунэ переглянулись и дружно занервничали.

— Перестаньте трястись от страха, — презрительно бросил им Эмориган. — Зверь страх чует и нападет, ожидая легкой добычи.

— А вы, уважаемый, не подливайте масла в огонь, — огрызнулся эмн, что был пошире в плечах.

— Не зги не видно, хоть и утро, — лопотал Рол. — Туман густой, словно каша. Посмотрите, здесь даже трава, и та жухнет.

— Довольно, — резко оборвал друга второй, более сдерживающий эмоции, орк. — Рол, сейчас не до твоих капризов. Разве не видишь, господин не в духе? Надо было остаться еще на пару дней в приграничье.

— Вам напомнить, девочки, что вы в бегах и по ваши души уже нашлись желающие в том захолустье? — одернул орка колдун.

— Вы себя еще плохо чувствуете, — попытался возразить Рал, но осекся, встретившись с тяжелым взглядом мага.

— Не обо мне сейчас речь, — приглушенно сказал Эмориган и с едва сдерживаемым стоном, качнулся вперед, почти падая на шею своему коню.

— Риго, — испуганно выдохнул Рал и направил свою лошадь к коню колдуна. — Привал! Все! Хватит... хватит издеваться над собой.... И над нами.

— Мы едем дальше, — сквозь зубы простонал маг, отстраняя от себя навязчивые руки орка. — Марш в строй, — прикрикнул он на эмна и послал своего коня в рысь.

Они скакали вперед, не видя дороги и лишь надеясь на чутье своего господина. Лошади орков нервничали, словно чувствовали опасность.

"Еще бы!" — думалось Свее. "Ведь за нами следят. Хотелось бы думать, что это всего лишь хищники, почуявшие жертву". Думать о меньшем зле лучше, чем представлять худшее, что может с ними случиться в этой проклятой всеми Пустоши. Словно в ответ на ее мысли, где-то позади раздался протяжный волчий вой. Лошадь Свеи вздрогнула, шарахнулась в сторону, отвлекаясь от дороги, и споткнулась о сухие кряжистые корни мертвого дерева, вынырнувшего из тумана. Едва не свалившись с коня, Свея вскрикнула, басовито и нервно. Выравниваясь в седле, она засмеялась над собой, но смех вышел прерывистым, натянутым и отдающим истерикой. Свея обернулась к царевне. Ехавший позади орк, зажмурил глаза и правил вслепую, вжавшись в седло всем телом.

— Обгоняй меня, — крикнул Рал. — Ну же, — и придержал коня, пропуская вперед напуганного друга. — Я пойду замыкающим.

Рол открыл глаза, пришпорил своего коня и благодарно кивнул напарнику.

Снова раздался волчий вой, и Свее показалось, что в этот раз он звучал намного ближе, чем в предыдущий раз.

— Да что за напасть то? — громко выругался маг впереди. — Тормозим!

Эмориган развернул коня и поравнялся с остановившимися орками. Те удивленно, но больше испуганно, уставились на господина, пытаясь понять: спятил он или что-то задумал?

— Да что ж они к нам прилипли то? — бубнил колдун, видимо, готовясь встретить невидимого врага.

— Кто? Волки? — не выдержал Рал. — Да и пусть их. Лошади свежие, оторвемся. Не нужно тратить силы, господин.

— Поучи еще, — рыкнул маг, и орк благоразумно оставил свои дальнейшие советы при себе.

— Ну, вот и началось, — констатировал Рол, взбодрился и, поражая всех, начал дрожащими руками пытаться вытащить меч из ножен.

— Я умоляю, — язвительно прокомментировал колдун сие действо, и орк на удивление не стал возражать.

— Кто там, господин? — решился повторить свой недавний вопрос второй гурунэ.

— Да наши знакомцы трактирные, — соизволил ответить маг, обтирая ладонью лицо. — На хвосте уже второй день.

Рал прислушался. Лошадиный топот действительно имел место быть. Только в этой проклятой пустоши все звуки искажались, и понять, сколько всадников и как они далеко не представлялось возможным.

— Все, мое терпение закончилось, — лицо Эморигана перекосила злорадная усмешка, он прикрыл глаза, раскинул руки и медленно зашептал свою колдовскую околесицу.

Туман из белесого начал превращаться в фиолетово-сизую дымку, закручивающуюся в хаотичные клубы. Он, как живой, встрепенулся, играя кольцами завихрений, помрачнел, припал вокруг мага и орков к земле, словно ластясь и, собравшись с силами, пополз навстречу приближающимся всадникам.

— Нет, — у Свеи вдруг сжалось сердце, и она почувствовала, что именно сейчас должна, что-то сделать. — Нет, прошу, не надо! — Орк выпрыгнул из седла и бросился к магу. Вцепившись в сапог колдуна, что было силы, затряс господина.

— А-а-а, — завопил второй гурунэ, видя, как его друга отшвыривает откатом магической силы прочь от взбешенного мага.

— Блаженная дура! Жить надоело? — рычал Эмориган на Свею, которая посмела влезь в процесс. Лишь усилием оставшейся еще в нем воли, маг успел обезвредить волну силы, вырвавшуюся в тот момент, когда эта глупая девчонка...

— Эх, такой фрон загубила, — уже менее злобно выдал он и посмотрел на помешавшего ему орка. Его губы тронула едва заметная улыбка.

"Обошлось. Цела".

— Прошу не убивайте их. Давайте просто поговорим. Я чувствую...., — лепетал перепуганный и ушибленный Рал.

— Никак эмпатия в тебе проснулась? — поддел маг и насмешливо уставился на орка, с трудом поднимающегося на ноги.

— Все может быть, с вами я уже ни чему не удивлюсь, — пробурчал Рал и полез на свою лошадь, благо спокойная животина стояла смирно и не пыталась дать деру.

* * *

Двумя днями ранее

— ... И вот, теперь я тащусь за этой шалавой и крепну в уверенности, что все зря, — закончил рассказ Тир, презрительно глянул на волчицу, положившую голову на колени Лэса и блаженно жмурящуюся под ласкающей ее рукой, и сплюнул в костер. — Все бабы стервы... Кто ласкает, к тому и липнут.

Лэскар, видя, что капитан слегка приревновал зверя, поспешил спихнуть с себя наглую зверюгу. Та недовольно заурчала, легонько прикусила парня за рукав и расположилась еще удобнее, подставив пушистое светлое пузо. Гладь, мол, не тупи.

— На, — Натиу отбросил в сторону жирную лопатку кролика. — Пшла жрать.

Волчица проследила равнодушным взглядом за полетом угощения, ухмыльнулась, пренебрежительно фыркнула и продолжила ластиться к Лэсу.

— Тьфу ты, паскудь, — выругался капитан, выпил залпом остатки вина из фляги и пошел проверять лагерь.

— Эй, Лиса, — широко улыбаясь и думая о чем то, Лэскар прошелся пятерней по мягкому волчьему пузу. — Как думаешь, твой хозяин прав?

— У-у-у-вав, — фыркнула в ответ рыжая.

— И я так думаю. Зря он беспокоится.

Сегодня в дозор Лэс заступал последним, поэтому, не тратя времени зря, парень умостился под раскидистым деревом, укутался в плащ и, согреваемый теплым боком волчицы, погрузился в сон.

Проснулся Черный от приступа. Резко распахнув глаза, он медленно выдохнул, стремясь успокоить бешено колотящееся сердце, огляделся. Все спали, кроме дозорного. Солдат сидел у костра и попивал горячий бодрящий отвар, изредка поглядывая по сторонам и прислушиваясь к ночным звукам леса. Волчица оставила тёплое местечко и, видимо отправилась на охоту. Лэс быстро поднялся, наскоро отряхнул плащ от пожухшей листвы и торопливым шагам направился в чащу.

— Пройдусь, — бросил он дозорному и скрылся под пологом ночного леса.

Куда идти он знал. Новый приступ нахлынул внезапно, и мужчина ускорил шаг. Выскочив к лесному ручью, Лэс замер, озираясь и прислушиваясь. Брат и набравшая силу Сестра, отражаясь в воде, наполняли прогалину чарующим волшебным светом. Убегая яркой переливающейся дорожкой вслед за течением ручья, световые блики приковывали внимание и восхищали своей красотой.

— Романтика, — хмыкнул Лэс. — Жаль только, что в одиночестве не познать всей сути.

— Почему же в одиночестве? — раздался звонкий голосок где-то совсем рядом. — Ты здесь не один, славный воин.

Лэс не смог сдержать довольную улыбку.

— Выйди ко мне, — настойчиво, но мягко молвил мужчина.

— Хм? — отозвалась девушка.

— Я думал о тебе, — признался Лэскар. Он стоял посреди поляны и смотрел именно туда, где сейчас пряталась его нимфа. — Хочу еще раз прикоснуться к огню твоих волос.

— Вот как? — удивленный голосок дрогнул. — И ты не хочешь узнать, кто я?

— Это не важно, — уверенно ответил парень. — Главное, что ты рядом со мной, что ты пришла.

Легкий шорох, мгновение, и на прогалину ступила стройная женская фигурка, укутанная в походный плащ. Девушка медленно ступала к Лэскару, а тот, замерев на месте, с наслаждением пожирал ее взглядом. Она приблизилась, скинула с головы капюшон, нежно улыбнулась мужчине и шагнула в его объятья, скидывая уже не нужный плащ.

"Сегодня, ты, проклятый хвост, мне не помешаешь. Ни за что!"

* * *

Галуанэя

Отряд ехал по Пустоши, ведомый уверенно рвущейся вперед волчицей.

Тирунд мрачнел с каждым часом все больше и больше. Ехавший рядом Лэскар витал в облаках. К его губам прилипла довольная ухмылка, что еще сильнее раздражало капитана.

— Ты чего такой довольный, парень? — бросил он чернявому. — Твоя непосредственность меня бесит.

— А? — очнулся Лэс и, окинув капитана сочувственным взглядом, добавил. — Не ссы, все будет пучком.

— Ты че мелешь, соплежуй? — завелся Тир. — В Пустошь едем!

Лэс лишь еще шире улыбнулся капитану и опять углубился в себя.

— Эй, Лиса, не шустри, — окликнул Натиу зверя. — Попробуешь свалить, пощады не жди.

Волчица притормозила, ожидая, когда всадники с ней поравняются, раздраженно фыркнула и, стараясь смирять прущую из нее энергию, потрусила рядом с хозяином, периодически бросая преданный, полный нежности взгляд в сторону пришлого рыцаря.

— Ты че линяешь, что ли? — усмехнулся капитан, рассматривая зверя. — Помело то неказисто стало.

Ехавшие позади солдаты не преминули обратить внимание на замечание капитала и подняли волчицу на смех. Та вся напряглась, поджала облезлый обрубок между ног, огрызнулась и припустила вперед, лишая солдатню потешной картины, а себя спасая от позора и унижения. Скрываясь в тумане, она выплюнула обиду в протяжном, полном негодования вое. Ветер подхватил ее клич и унес вперед, оглашая туманный полдень эхом, множа и усиливая переполняющие волчицу эмоции.

— Тир, — резко вскинувшись в седле, словно от невидимого удара, Лэскар ошалелым взглядом уперся в насупленного капитана. — Быстрее вперед, нам нужна помощь колдуна.

Изумленный капитан, глядя на то, как минуту назад совершенно спокойный и расслабленный парень начинает заводиться на пустом месте, опешил, не зная, что и думать.

— Ты чего обнюхался, ненормальный?

— Слушай меня — если жить хочешь, и не задавай лишних вопросов, — рыкнул Лэс, посылая Изергиль в галоп. — Лиса, место! Капитан, командуй боевой порядок. Следите за туманом!

— Совсем ополоумел! Тебя кто за задницу укусил? — пытаясь докричаться за Черного, Тир скомандовал марш и пришпорил коня, устремляясь вслед за сбрендившим рыцарьком.

Волчица, услышав окрик, насторожилась. Чувствуя звериным чутьем надвигающуюся опасность, она послала протяжный клич и, заложив вираж, метнулась обратно к отряду.

— Следить за туманом? — орал Тир. — Ты о чем?

— Обернись, — бросил через плечо скачущий Лэс и начал на ходу вынимать меч из ножен.

— Хрень собачья, — выдохнул капитан, разворачиваясь всем корпусом в седле.

Туманная дымка начала стремиться в одну точку в том месте, где еще пару минут назад находился отряд ланийцев. Ее словно затягивало в водоворот. Видимость стала намного лучше, но это совсем не радовало. То, что сейчас зарождалось позади, ни чего хорошего не сулило. Отряд несся вперед, стараясь покрыть большее расстояние и удалиться от непонятного, зажигающего ужас в жилах явления мрака. Тир снова оглянулся. Туман слился в один непроглядный черный клубок и пульсировал, готовый выплюнуть нечто из недр своего чрева.

— Боги милостивые, — кто-то из солдат тоже оглянулся.

— Эй, колдун, — кричал Лэс. Впереди посреди поля стояли всадники. Та самая троица, с которой капитан схлестнулся на постоялом дворе. — Принимай гостей. Без тебя сдохнем.

Молодой мужчина с серебристо-алыми волосами уже всматривался вдаль и напряженно ждал. Он махнул рукой Лэсу, кивнул и быстро указал порядок расстановки поравнявшемуся с ним отряду воинов. Всадники выстроились в шеренгу позади колдуна и приготовились отражать атаку. Волчица припала к земле чуть в стороне, обнажила клыки, прижала уши и приготовилась рвать врага. Двое орков, что сопровождали мага, выбивались из общей картины. Один таращился на Лэскара с таким видом, словно увидел восставшего покойника. Весь сжался и схватил за руку своего друга. Второй пытался его успокоить и кудахтал над ним, как курица над яйцом.

— Рал, Рол, — крикнул колдун и обернулся к гурунэ. — Не высовываться!

Капитан и его воины удивленно переглянулись, не понимая, почему два огромных мускулистых мужика должны прятаться за их спинами. Лэс тоже не преминул окинуть недовольным взглядом этих трусов. И вот тут-то капитан вообще перестал понимать происходящее. Один орк, тот, что пощуплее, пересекся взглядом с чернявым. Видно его окончательно добило нескрываемое презрение рыцарька и он, прошептав, что-то, вскрикнул, закатил глаза и свалился с коня в глубоком обмороке.

— Где ж ты таких малохольных эмнов то отыскал, маг? — хохотнул Тир и, оставляя "северных героев" на милость рока, приготовился к нападению.

Они вынырнули из мглы и, почуяв добычу, ринулись вперед, оглашая Пустошь раскатистым рыком. Две огромные, размером с лошадь твари неслись на колдуна и ланийцев, сверкая горящими огнем глазницами. Тира передернуло. Он крепче сжал в руках меч, отгоняя накатившее на него омерзение. Огромные костяные морды, вместо носа заостренный клюв, оскаленные мерзкие пасти. Шею чудовищ оплетали заостренные наросты и устремлялись за спину костяными пиками, сплошь усеянными шипами. Груда мышц перекатывающихся под чешуйчатой бугристой бледно-сизой кожей, длинные хвосты с костяными острыми иглами и вонь, невыносимая смердящая падалью, вонь окутывала тварей и воздух вокруг.

Тир сплюнул. Мерзостный запах нещадно царапал горло. Глаза слезились.

— Спешиться! — рявкнул колдун, спрыгивая с коня. — Рал уводи лошадей!

— Приказы колдуна не обсуждать! — гаркнул капитан и последовал примеру мага.

Твари разделились и начали заходить по флангам.

Колдун, не долго думая, швырнул в ближайшую зверюгу огненным шаром. Та, пронзительно завизжала, рухнула на землю и начала кататься, сбивая пламя со шкуры. Вторая притормозила и закружила вокруг отряда, выбирая слабое место в обороне. А этим слабым местом оказались как раз ланийцы. Раненный и еще не окрепший Лын, пал первой жертвой. Бешеная тварь прыгнула на солдата, подмяла под себя, выбивая меч из рук, и сомкнула челюсти на голове воина. Тир первым бросился на монстра, отряд последовал его примеру. Ланийцы окружили тварь, продолжающую терзать тело их товарища, и дружно навалились, кромсая шкуру, протыкая бока, уворачиваясь от ударов когтистых лап и клыков.

Лэс же бросился добивать другого, горящего зверя. Волчица устремилась ему на подмогу. Лэс атаковал с головы, а хищница впилась клыками в опасный, мечущийся змеей хвост твари, перегрызая ей позвонки.

Тир оглядел место побоища, отирая с лица желчь и слизь от кишок уродливого мертвого зверя.

Еще четыре подобные твари выскользнули из мглы и устремились на них с безграничной кровожадностью и неутомимостью.

— Чего ты медлишь, колдун? — крикнул капитан. Маг оглянулся. Тир мельком заметил, что лицо у мужчины неестественно белого цвета, выступили вены на лбу, подрагивают руки. Но взгляд еще остается чистым и полным решимости.

Еще две твари выпрыгнули из тумана и огромными скачками понеслись след за сородичами.

— Вот, дерьмо, — выругался капитан, оценивая ранения своих людей.

Маг нервно озирался вокруг, шарил глазами по земле, потом взглянул на небо. Смахнул с лица прилипшие алые пряди и зашептал фрон, выставляя вперед руки. Воздух вокруг него сжался. Стало тяжко дышать. Ударная волна вырвалась из его рук и полетела на хищников. Когда те, не успевая увернуться, налетели на выпущенную магом силу, их тела изогнулись, словно ломаясь пополам. Истошный визг разнесся по Пустоши. Звери кувыркались в воздухе, их конечности выламывались невидимыми руками, тела иссушались на глазах, оставляя от тварей только трухлявые мумии. Двум монстрам удалось избежать кары мага, и они сообща ринулись на ланийцев. Тир отвлекся на бой. В это время маг пошатнулся и упал на колени.

— Риго, — испуганный вопль орка перекрыл звуки боя. Широкоплечий гурунэ с мечом наперевес бежал к магу, распихивая строй воинов. Одна тварь заметила орка и бросилась ему наперерез. Рал, в последний момент заметивший опасность, отчаянно вскрикнул, наотмашь махнул мечом, отсекая копьевидный рог твари, и рухнул под тяжестью навалившегося на него хищника.

Маг резко обернулся. Видя, что происходит с его эмном, он собрался с силами и саданул по монстру зарядом молнии, прошивая тому череп у основания затылка. Силы оставили колдуна, он начал медленно заваливаться на землю. Целехонький, но до смерти перепуганный орк, вылез из-под дымящейся твари и, сбиваясь, падая и снова поднимаясь, кинулся к магу.

— Идиотка, — процедил сквозь зубы Эмориган, хватая за грудки склонившегося над ним орка.

— Р-риго, не умирай, — орк трясущимися руками шарил по телу мага, ища раны.

— Полдень, — голова мага безвольно повисла. — Как неудачно все вышло. Мне нужна тень, Сво. Где царевна?

— Она поодаль с лошадьми. Риго, Лакира сказала, что вон тот парень с большим мечом ее брат! Я ничего не понимаю. Он ведь умер! — на лице орка сейчас было такое отчаянно-удивленное выражение, что маг даже посочувствовал, отвлекаясь от своей незапланированной кончины.

— Поднимись во весь рост, мне нужна твоя тень, — вспомнив и о себе, выдавил из себя Риго.

Орк кивнул, быстро, но нежно обтер пот с лица колдуна и подскочил на ноги.

— Смотрите, там отряд гурунэ, голов двадцать, — один из солдат заметил нового врага.

— Остроухая тварь до меня таки добралась, — шепнул Риго, положил руку на такую короткую полуденную тень, которую отбросил своим большим телом орк и погрузился в спасительный сумрак.

Эмориган плыл по реке Потусторонья, набираясь сил. Черпая мощь Сумрака, он восстанавливал магический и энергетический резерв, вырывал из себя остатки прилипшей магии темной эльфийки, подчищал ауру и уже был готов вернуться, тогда тонкая нить, связывающая его с реальностью, вдруг начала теряться. Риго рванулся из Сумрака в последний момент, лишь успев шагнуть из Потусторонья, когда тень Свеи исчезла во Тьме и он перестал ее чувствовать.

— Где она? — пророкотал нечеловеческим голосом маг, озираясь вокруг и наталкиваясь лишь на сочувственные взгляды уцелевших ланийцев.

— Кто она? — ланийцы слегка отшатнулись от мага.

— Где он? Мой орк!

— Видать решили дезертира предать суду, — Тир развел руками и потупил взгляд. — Огрели по башке и утянули с собой. Кстати, у нас новая проблема. Орки отступили, когда заслышали многоголосый звонкий вой с севера. Видать по наши задницы напасть пострашнее идет.

Колдун окинул потрепанных ланийцев взбешенным взглядом и едва сдерживаясь, прошипел:

— Где второй?

— Второй? Хм, кстати, а где он? — почесав щетинистую скулу, Тир огляделся. — Хех... и второго прынца просрали.

Глава 44. Сherchez la femme

Я делал это не ради сексуального удовлетворения.

Скорее, это меня несколько умиротворяло.

Андрей Чикатило

Собственное бессилие так же опасно, как чужое насилие.

Станислав Ежи Лец

— Как ваше имя, сударь? — колдун жестом подозвал к себе Лэскара. Парень удивился слегка, но возмущаться такой фамильярности не спешил и спокойно приблизился к Эморигану.

— Лэскар Черный... Стоит заметить ты сам..., — рыцарь осекся, поймав на себе пристальный взгляд мага. Хамить как-то сразу расхотелось.

— Сейчас ты назовешь свое настоящее имя. И ты знаешь, мне не составит труда узнать правду иначе.

Лэс напрягся, ощущая будущие последствия своей несговорчивости, и принял решение.

— Лэскар Дан'Рмиро.

— Эти люди, они с тобой? Их цель? Говори быстро и четко, мне некогда тут с вами нянчиться.

— Они — ланийцы, — Лэс понимал, скрывать от мага правду себе дороже. — Разыскивают одну важную персону.

Капитан Натиу только было открыл рот, чтобы попытаться возмутиться, но Лэскар вовремя его одернул.

— Не нарывайся, Тир. Лучше пока делом займитесь, обыщите тела гурунэ.

— Ноги надо уносить, разве не слышал вой? — огрызнулся капитан. — Всех людей положу в этой проклятой Пустоши, — снова ругнулся Тир, но принял совет чернявого, отойдя подальше от разговаривающих мужчин.

— Не твою ли сестричку потеряли? — зло усмехнулся Риго, разглядывая местность и совершенно не замечая растерянности Лэса.

— Откуда..., — Лэскар почесал затылок. — Ну да, что за глупые вопросы? Ты ж маг. И где таких выращивают?

Парень попытался сосредоточиться, чтобы заглянуть в будущее, но его сознание вдруг накрыло серой промозглой пеленой. Голова закружилась, а Лэс, потеряв ориентацию, ничего не видя перед собой, схватился за голову. Больно не было, было страшно, пусто и мерзко холодно.

— Даже не думай пырхаться, пифия недоделанная, — прошипел маг, переводя свой взгляд на застывшего Лэса и постепенно приотпуская ментальную хватку.

— Убедил, — с трудом выдохнул парень.

— Это у вас семейная черта злить тех, кто заведомо сильнее вас? — уже более дружелюбно произнес колдун.

— Ты о чем...

— Меня зовут Эмориган. Лишних вопросов не потерплю.

— Ты видел Лакиру? — наконец дошло до Лэскара. — Где?

— Да вот прям тут, несколько ранее, чем на нас напали, — добил маг парня.

— Два орка..., — Лэс схватился за меч. — Что ты сделал с моей сестрой, урод крашенный?

Риго шевельнул рукой, едва уловимо, но этого было вполне достаточно, чтобы молодой Дан'Рмиро согнулся пополам от приступа нестерпимого кашля.

— Думай, с кем говоришь, — еще раз предупредил колдун. — Хамунская выбраковка.

Волчица наблюдала за издевательствами над Лэсом со стороны, на почтительном расстоянии и молча. Лишь иногда взрыкивала, жадно разглядывала фигуру мага и размышляла, примеряясь, куда бы его лучше цапнуть, а самое главное, когда это лучше осуществить.

— Царевна и ее компаньонка сопровождались мной в Ланию, господа, — обратился во всеуслышание маг и направился к ланийцам.

Тир оказался сдержаннее Лэса и лишь озадачился.

— Объяснитесь, прошу, — после недолгой паузы выдавил капитан из себя. — Мы, кстати, не представлены друг другу. — Капитан ланийской королевской гвардии Тирунд Нитиу, к вашим услугам.

— Эмориган, — кивнул на приветствие маг и подошел ближе к одному из трупов. — Я — нокьяр42, — бросил он капитану и принялся разглядывать тело.

Капитан удивленно присвистнул, попутно пытаясь разобраться, что же так заинтересовало колдуна в мертвеце.

— Хм, занятная вещь, — маг снял в шеи трупа кулон в виде черной лошадиной головы и начал внимательно его изучать. — Обыщите остальных, — приказал он ланийцам. — Сегодня вам, люди, повезло. Сколько всего боркун43?

— Чего? Чего? — не вытерпел Тир.

— Вот таких побрякушек, — нервно отозвался маг.

Воины быстро обшарили остальные трупы и передали капитану находки.

— Одиннадцать, — подсчитал капитал. — С вашим — двенадцать.

Риго засунул свой кулон в карман, забрал остальные и направился в сторону лошадей, не обращая никакого внимания на растерянных людей.

Он присел подле чахлых кустов, которые закрывали собой место, где были оставлены лошади его эмном. Долго присматривался, трогал землю, подходил к каждой лошади и словно разговаривал с ней.

— Так что же с Лакирой? — ожидание довело Лэса до точки кипения. — Эй, Эмориган!

— Надо уходить, если вам уже достаточно встречи с дегарами44, — спокойно сказал маг. — В ваших интересах отыскать моего эмна, который присматривал за лошадьми. Это ваша пропавшая царевна. У меня же другие планы.

— Какое же ты дерьмо, колдун, — не помня себя от бешенства, Лэс бросился на мага. Тир едва успел его остановить, сбить с ног и прижать к земле. Двое солдат поспешили ему на помощь, так как удержать разъяренного парня одному было едва под силу.

— Господин маг, — Тир едва сдерживался. — Мы вам безмерно благодарны за помощь и все такое, но объяснитесь же, наконец! Cколько можно издеваться?

— Пусть каждый из вас оденет на себя боркуну, — Риго протянул связку подвесок капитану. — Лишние — берегите, могут пригодиться. С их помощью вы, люди, не обладающие никакой магической составляющей, сможете вынести перенос по магистралям, остаться в здравом уме и достаточно живыми. Сейчас я открою вам путь вслед за нацыгой, похитившей у нас из-под носа царевну в облике орка. Мой вам совет, не связывайтесь с магией. Дождитесь помощи.

— Ни твоей ли, интересно? — вызверился Лэс.

— Вероятнее всего, твоей. Я могу задержаться, — речь колдуна оборвал звонкий вой. Он шел со всех сторон, их окружали. Ланийцы занервничали и начали готовить оружие к бою. — Нацыгу послал тот, кто сведущ в магии и способен ее усмирять. Обычные люди против колдуна бессильны. На вашем месте я бы узнал кто, куда и зачем увел царевну. Мой морок хорош, но нацыги чувствуют обман. Рассеять не могут, но чуют получше вашей ручной собачонки, — Эмориган насмешливо глянул на затаившую злобу волчицу. — Расслабься, милая, — подмигнул он ей.

— Нацыга? — Тир скомандовал сбор. — Что это?

— Мерзкая тварь, — пояснил маг. — Принимает человеческий облик, самый невинный и располагающий. Она говорить в общепринятых понятиях не может, но внушать запросто. Следите за тем, кто и как говорит.

— Значит, сейчас царевна выглядит как гурунэ? — подытожил капитан. — Надеюсь, это недоразумение можно устранить?

— Надейтесь, что со мной ничего не случится, иначе королю Лании придется менять ориентацию и жениться на орке, — хмыкнул маг и зашептал фрон портала. Когда воздух перед ним задрожал и начал идти рябью, словно потревоженная вода, Риго продолжил. — Открываю близко с источником, но нос к носу вам с магом лучше не сталкиваться. Поэтому придется прогуляться по местности и найти того, кто может колдовать. Дальше дело пойдет, как по накатанному. След твари еще теплый. Мне удалось создать якорь и вплести его в боркуны. Амулеты настроены на энергетику мага и нацыги. Как начнут греться, вы у цели. Но не доверяйте магии, верьте своим глазам, люди.

Воины вскочили в седла. Портал раскрылся и зазывно мерцал, приглашая в дорогу. Тир подъехал к Лэсу и спросил:

— Как ты говоришь твое полное имя?

— Ты все правильно расслышал, капитан, но не время сейчас объясняться. Лишь об одном прошу, пока попридержи у себя мою тайну.

— Что ж, — хмыкнул Тир. — По рукам.

— Ты, чудесным образом воскресший, — окликнул маг Лэскара. — Теперь можешь глянуть, кто там нас ждет за туманом. Подумай хорошо и прими верное решение.

Лэскар обернулся к магу, но тот уже правил коня в противоположную сторону.

— А ты куда? — бросил Черный колдуну и развернул коня вслед за ним. Волчица пристроилась к правому боку Изергиль и потрусила следом.

Эмориган попридержал коня.

— Ну что, пифий-самоучка, ты уже решил, что будешь делать дальше?

— Да..., — у Лэскара уже созрел четкий план действий. — Но ты не ответил на мой вопрос.

Маг холодно посмотрел на Лэса, потом скользнул взглядом по волчице и ухмыльнулся.

— Ни один из вас не подумал о том, что же будет со вторым гурунэ. Даже не удосужились ее имя спросить, ... люди, — Риго отвернулся и тронул своего коня.

— Спасибо, — тихо сказал Лэс в след магу.

"Сочтемся", — услышал он у себя в голове ответ, в тот момент, когда нокьяр нырнул в портал по следу напавших на них орков.

* * *

Лэс уже отъехал на достаточно удаленное расстояние, когда к нему пришло новое видение. Резко развернув Изергиль, он помчался обратно к тому месту, где еще оставался Тирунд. Волчица, недоумевая, заложила крутой вираж и бросилась за ним. Капитан почему-то медлил, пропуская оставшуюся в живых шестерку воинов в портал. Всматривался в след Лэсу и чего-то ждал.

— Не буду спрашивать о том, что ты затеял, парень, — Тир был уверен, кровные узы не дадут чернявому предать, а на труса тот и вовсе не походил.

Лэскар благодарно кивнул в ответ и направил Изергиль вплотную к коню капитана.

— Она пошла за тобой, — грустно выдохнул Тир, когда Лэс с ним поравнялся. — Вот, держи, — Натиу снял перстень и протянул Лэсу. — Теперь она твоя. Я обещал освободить ее... когда...

— Именно за этим я и вернулся, — Лэскар говорил быстро, у него было совсем мало времени. Он надел на руку перстень и сразу же почувствовал волчицу. Та не желала его оставлять, и это было решение, которое она менять не собиралась. — Освобождать пока рано.

Лэс спрыгнул с лошади, присел и прижал голову волчицы к своей груди.

— Хриза, девочка моя, сейчас ты пойдешь с капитаном. Ты меня поняла?

Изумление, страх и негодование волной накрыли черного рыцаря.

— Н-нет, — вырвалось из пасти зверя. — Я с тт-обой.

— Прошу.

— Н-нет. Я нужна тт-ебе.

Тирунд наблюдал за этой картиной, пытаясь не удивляться, но ему плохо удавалось. Секунду помедлив, Лэс вырвал клок шерсти с холки волчицы, отпихнул ее от себя и прыгнул в седло.

— Прости меня, — он не смотрел на нее. — Я, как твой новый хозяин, приказываю следовать за Тиром, помогать ему по возможности, но беречь свою шкуру.

Волчица жалобно заскулила и бросилась под копыта Изергиль.

— Тир, прошу тебя, присмотри за ней, сбереги для меня. Как хочешь, но забери ее с собой... И больше не смей крепко выражаться при даме, — Лэс умоляюще посмотрел на ошарашенного капитана. — Я найду вас. Прощайте.

Видя, как удаляется прочь ее любовь, Хриза истошно завыла и попыталась броситься следом. Проклятая магия гухузов держала крепко. Волчица рвалась с места, но, сделав лишь несколько прыжков, упала в жухлую траву и забила лапами по земле. Ее когти впились в сухой дерн и рвали его с неудержимой силой. Она пыталась ползти, но тело не слушалось. Ее сковала магия подчинения, не давала шевельнуться, мешала быть там, где она желала находиться больше всего на свете. Она лежала и выла, крупные слезы катились из глаз зверя. Хриза задыхалась от бессилия, пыталась бороться, но позорно проиграла.

— Лиса, — Тир соскочил с коня и поспешил к мучающемуся зверю. — Вставай.

— Они уу.... убью.. е-его, — прохрипела та в ответ и, ослабев окончательно, замерла, не в силах больше сопротивляться магии.

— Этого засранца смерть не берет, — попытался утешить Тир непонятное существо, которое он считал лишь волком. — Эх, девонька, — Тир поднял изможденное тело зверя и взвалил себе на плечо. — И в кого ж ты такая здоровенная вымахала? — перекинув волчицу через луку, Тир сел на коня и нырнул в мерцающий портал.

* * *

Хамун. Рамита. Дворец Дупу.

Свея очнулась от боли. Ей щедро раздавали увесистые пощечины, а когда увидели, что она очнулась, рывком поставили на ноги и впихнули в распахнутые двери тронного зала дворца Дупу.

Леди Одерту бил озноб. Все ее огромное орочье тело сотрясалось, руки дрожали, а мысли выдуло разом из головы, когда она увидела на троне Хамуна довольно ухмыляющегося Чиротикэ.

— Вот этого взяли живьем, — отрапортовал один из тех, кто конвоировал ее. — При колдуне был.

Орк говорил на странном, незнакомом диалекте и Свея едва разобрала смысл сказанного.

— Кто таков будешь? — рыкнул Чи на леди Одерту. Расположение духа наследного принца орков не вызывало сомнения в том, что жизнь Свеи близится к логическому завершению.

Быстро пробежавшись испуганным взглядом по лицам гурунэ, Свея вырвала руки из стальной хватки конвоира, бухнулась на колени и подползла к ногам Чиротикэ.

— Мой дир Чи, я Рал из Дубринки, наемник. С братом служили заезжему магу. Тот платил знатно, — с-перепугу вспомнив все, чему ее учили, выпалила Свея и приложилась лбом к мраморному полу.

— Как долго? — принц соизволил продолжить допрос.

— Седьмицу всего, — не поднимая головы, ответила Сво и замерла.

— Ты — позор нашего рода, — констатировал Чи, а Свея приготовилась к смерти. Но вдруг, отчаявшись окончательно, она подняла голову и ее понесло.

— Великий дир, полукровка я, в Долине Эха с матерью-человеком жил. Отца не знал, род не знал. Дир, могучий, дай срок отмою кровью своей позор. Прикажи служить тебе.

Дружный гогот разнесся эхом по залу. Пленного орка грубо пнули в бок, но он этого даже не заметил. Его взгляд был прикован к принцу.

— Что скажешь о маге? — Чи потер заросшую щетиной скулу и сплюнул на пол.

— Он в Исраир топал, а с эмнами, как с дерьмом хлыбовым поступал, — состроив злобную мину, Свея продолжила. — Подай, принеси, вот и все разговоры. Дир Чи, помилуй, мы с братом колдуну этому рыгову сразу сказали: против своих махаться не будем. Так и поступили. Мой меч ни в раз против своих не поднят.

— Индих, — обратился принц к одному из стоявших поодаль воинов. — Врет, поди?

— Нет, мой дир, чешет правдиво. Не лез в схватку, только кинулся в драку, когда заметил, что маг слабнуть стал и упал.

— Что ж ты этого рыгова мага-то спасать бросился? — Чи насупил густые брови.

Свея слегка запаниковала.

— Так при нем кошель с нашим жалованием был.

— Индих, что с магом? Порубали в куски? — Рала принц уже не слушал.

— Мой дир..., — запнулся гурунэ. — Так это... убег он. Растворился в воздухе. Всех дегаров замочил, двенадцать ребят завалил и это... того...

— Один? — глаза принца начали наливаться кровью. — Этера уверяла, что он слаб.

— Там еще отряд людишек был, — Индих попытался оправдаться, но весьма неудачно.

Разъяренный Чи вскочил с трона, пнул мешавшего ему пленного и приблизился к Индиху.

— Элиту моих войск бьют люди? Плохо ты учил этих воинов Индих, надобно наверстать, — Чи неуловимым движением выхватил из ножен длинный кинжал и, не раздумывая, всадил его в грудь провинившемуся орку. Тот лишь охнул и осел к ногам повелителя. — Пусть будет тринадцать для красивого счета, — Чи приподнял свой плащ, отороченный белым волчьим мехом, и брезгливо поморщился на лужу крови, текущую из-под мертвого тела к носкам его сапог.

— Где эльфийка? — взревел он на весь зал.

— Она еще не вернулась, мой дир Чи, — седовласый орк склонился в поклоне. — Обещалась быть к полудню, но...

— Но, как женщина, имею полное право опаздывать, — властный женский голос ворвался в залу, опережая появление хозяйки. Воздух задрожал, поплыли очертания предметов и, не понять откуда, засквозил промозглый ветер. Свея на миг зажмурилась, ощущая приближающееся неизбежное зло, а когда открыла глаза, посреди зала стояла диковинная женщина. Ее кожа была черна, как смоль, цвет волос бил по глазам серебряным холодным светом. Черты лица неестественно прекрасны, но настолько отталкивающе хищные, что Свея невольно отползла в сторону и уперлась спиной в каменный постамент трона. Эта дама была богоподобной, неуловимо схожей с портретами великих Этэ. Но ее мрачная суть, столь чуждая и невыносимо мерзостная, марала красоту образа и заставляла кровь в жилах холодеть от ужаса.

— Моя госпожа, — Чиротикэ приблизился к женщине и поцеловал кончики ее пальцев. — Нокьяр скрылся.

Эльфийка выдернула руку из ладони орка и оскалилась, сверкнув белоснежными удлиненными клыками. Принц слегка отшатнулся.

— Ты опять меня разочаровываешь, мальчик Чи... А еще изрядно веселишь, — Этера уже стояла рядом с перепуганным пленным гурунэ и внимательно его разглядывала. Ее черные, как ночь глаза, постепенно стали приобретать алый оттенок. Эльфийка наклонилась еще ближе к орку, а затем резко засмеялась, запрокидывая голову.

Свея перестала дышать. Она уже не пыталась играть роль, лишь смогла закрыть лицо руками, чтобы не видеть эти ужасные кровавые глаза, прожигающие насквозь, заставляющие умирать медленно и мучительно. Нереальные, непостижимые глаза.

— Гонялся за одной пташкой, поймал другую, — веселилась женщина. — Глупые орки, глупые люди... и... глупый нокьяр!

Этера схватила Рала за горло и как малого кутенка начала приподнимать с пола. Свею ударила волна, холодная и колючая. Сознание поплыло вдаль, и лишь невыносимая боль заставила его вернуться. Леди Одерте казалось, что с нее, с живой, сдирают кожу. А потом, когда первая пытка закончилась, на девушку обрушился мощный поток чужого сознания, и она раскрыла все, что знала.

— Поиграйся с этой, — эльфийка швырнула хрупкую женскую фигурку под ноги Чиротикэ. — Пусть отработает за двоих, и за царевну и за себя.

Оторопевшие гурунэ пялились на девушку, распластавшуюся на полу и ждали реакции принца. Чи склонился над Свеей, заглянул ей в лицо, а затем, хищно ухмыльнувшись, рванул ее за руки с пола. Больно сдавив плечи девушки своими огромными ручищами, Чи вплотную приблизил свое лицо к лицу Свеи и зашипел:

— Леди Одерта, как же, как же... помню тебя, сучка придворная. Помню, как ты и эта малолетняя тварь с презрением и брезгливостью смотрели на нас. Я все помню.

Чи оттолкнул от себя девушку и отдал приказ.

— В мои покои ее, живо.

Сердце Свеи замерло. Оно не билось, когда ее тащили через такие знакомые коридоры дворца, оно сжалось, когда ее лапали грубые руки солдатни, оно молчало, когда ей задрали подол платья и тискали нежную плоть, окаменело, когда, все ж таки отпустили, втолкнули в бывшую спальню Ритоса и заперли снаружи дверь. Оно, трусливое сердце, забилось с бешеной частотой, лишь, когда девушка осталась одна.

— Ну же, что ты бьешься? Остановить! Остановись, наконец! — закричала Свея в отчаянье. — Лучше умереть!

Леди Одерта вытерла дрожащей рукой лившиеся по щекам слезы и осмотрелась. Она метнулась к окнам, но там были решетки.

— Зодчие-идиоты! Зачем? Зачем царские покои превращать в клетку? — девушка лихорадочно обшаривала взглядом комнату, потом бросилась к столу, к кровати, переворачивала подушки и простыни, разбрасывала бумаги, ища хоть какое-то подобие оружия.

— Ничего! Боги! Пресветлая Дева!

У двери послышались голоса. Свея еще раз окинула взглядом комнату и рванулась к камину. Вцепившись в похрабак45, примерилась, ощутила вес прута и спрятала его за спину.

Дверь шумно отворилась. Чи, видно, распалился от разговора со странной госпожой и не хотел медлить. Он плотно закрыл дверь и направился прямиком к девушке, на ходу сбрасывая с плеч плащ и камзол.

— Не подходи! — зашипела Свея и вся напряглась.

Орк скинул рубаху с могучих плеч и провел рукой по волосатой груди.

— Ну что сучка, поиграем? — рыкнул он и бросился на девушку. Свея успела отпрыгнуть, размахнулась и со всей оставшейся в ней силой опустила похрабак на голову принца.

Взвыв от боли, Чи пошатнулся, но не упал. На его лоб начала стекать кровь. Орк обтер лицо, посмотрел на перепачканную руку и, уже не медля, кинулся к Свее. Та снова замахнулась, но гурунэ был готов к нападению. Он выхватил из ослабевших рук девушки прут, согнул его пополам и бросил в камин, а потом Свея почувствовала, как ее голова резко дернулась, сбилось дыхание и она начала заваливаться на спину. Ее раньше никогда так не били. Она и представить себе не могла, насколько это больно, унизительно, мерзко.

Не успела девушка осознать нахлынувшие на нее эмоции, как ее снова ударили. Свея начала захлебываться собственной кровью, ее солоноватый вкус вызвал спазмы в желудке, нестерпимо захотелось пить, а вернее... перестать жить и чувствовать. Орк схватил свою жертву за волосы и поволок к кровати. Свея завизжала, вцепилась в руку орка ногтями и давила, давила, что было сил, брыкалась и кричала, срывая голос. Чи приподнял девушку и швырнул на кровать. Свея попыталась подняться, но орк навалился всей своей массой сверху и начал рвать на ней одежду. Леди Одерта отбивалась, целилась в глаза, кусалась и извивалась, но орк был сильнее. Он схватил девушку за горло и сжал. Свея захрипела и обмякла, уже не пытаясь сопротивляться. Она хотела умереть. Но Чи играл. Он перестал с силой давить на горло, давая девушке немного воздуха. Свея отчаянно закричала. Зачем? Ведь никто не поможет? Судорожно сжатые колени были резко раздвинуты, а когда девушка почувствовала, как ее тело внизу разрывает горячая плоть и давит на внутренности, пришло время впасть в забытье.

* * *

Вероятно, он убил бы ее, если бы в дверь не постучали. Свее казалось, что прошла вечность, вернее наступила бесконечность, заполненная болью, страхом и отвращением. Принца немедля желала видеть Этера. Чиротикэ, раздосадованный прерванным увеселением, напоследок с силой сжал груди Свеи, присовокупляя к уже имеющимся синякам, новые гематомы и скатился с ложа.

— Завтра отдам тебя солдатам, — бросил он девушке, даже не взглянув на нее. — Все, что в тебе было ценного, уже взял, а большее ты и не умеешь. Мои парни быстро тебя научат шалавьему ремеслу. Через сотню-другую пройдешь, опыта поприбавится, — орк громко заржал и вышел прочь.

Свея, избитая, раздавленная и униженная, тихо лежала на перепачканных кровью простынях и даже не пыталась плакать. У нее не осталось слез. Она была пуста внутри и искалечена снаружи. Ее взгляд, направленный в потолок, вдруг зацепился за крюки над кроватью, к которым, вероятно, в прошлом крепился балдахин. Леди Одерта, превозмогая боль во всем теле, медленно приподнялась, затем сползла на пол и начала стягивать с ложа простынь. Она разорвала ее на части, скрепила плотными узлами, соорудила петлю и, не сомневаясь, накинула себе на шею. Теперь осталось лишь дотянуться до крюка и...

Свея снова забралась на кровать, встала на высокое кованое изголовье и начала крепить конец импровизированной веревки к крюку. Она была так увлечена, она так хотела быстрее покончить с этим кошмаром, что совершенно не услышала, как дверь отворилась, и в спальню вошел принц.

— Свея! — вдруг отчаянно выкрикнул он и бросился к девушке.

— Нет! — леди Одерта обернулась на голос. — Ты меня не получишь больше, — с ненавистью выкрикнула она и прыгнула вниз.

Рывок, и горло резко сдавило, но не на столько, чтобы умереть мгновенно. Вес девушки был слишком мал для этого.

"Я даже умереть с честью не могу" — подумала Свея, медленно задыхаясь. "Он сейчас будет наблюдать, как я корчусь, или займется неоконченным..."

Чиротикэ вскочил на кровать и подхватил девушку на руки. Быстро вынул ее из петли, аккуратно уложил на кровать и прикрыл ее обнаженное, израненное тело.

— Прости меня, — орк склонился над девушкой, поднес руку к ее лицу, но боясь причинить боль прикосновением, застыл в нерешительности. — Прости, я опоздал.

Свея не понимала, где она. Что с ней? Почему он так говорит? Это его новая забава? Или она уже умерла?

— Свея, очнись, — ее легонько тряхнули. — Это я, Риго.

Леди Одерта медленно разлепила опухшие веки. Перед глазами поплыло лицо ненавистного Чиротикэ, его словно размазывало, размывало водой, а затем контур стал четче, и Свея узнала мага.

— Ты пришел, — девушка попыталась улыбнуться.

— Я не мог открыть портал прямо во дворец, — быстро шептал ей колдун. — Магия проклятой эльфийки очень сильна. Эта тварь понаставила кругом охранок. Пришлось воспользоваться слабеньким фроном, принять облик сначала обычного воина, а теперь этого мерзавца. Я убью его! Прямо сейчас! — Риго крепко сжал челюсти, стараясь сдерживаться. Его всего трясло от злости и ненависти.

— Забери меня отсюда. Пусть я умру в Сумраке, так лучше, чем.... А убьешь ты его потом. Все просчитаешь, спланируешь. Хочу, чтобы наверняка.

— Я принесу тебе его голову, клянусь, — маг скинул с плеч плащ, обернул им девушку и быстро одел ей на шею боркуну. — Ты обязательно увидишь, как он сдохнет, Сво.

Риго чувствовал, что его засекли. Напряжение звенело по нитям охранок.

Он подхватил девушку на руки, вызвал портал и шагнул в него, в последний момент успевая плотно закрыться и замести энергетический след.

Глава 45. Женщины бывают разные...

Женщины подобны людям и живут около людей.

Бунин И.А.

Исраир, Сумеречные Топи, Логово Рин

— Мы еще не договорили с тобой, старуха! — орал Орум Окена на ведьму, пятясь к двери.

— Таким тоном будешь холопов своих охаживать, — прошипела карга. — Пошел вон отседова, пока цел. И товарец свой забери, а то передумаю.

Старая хрычовка свистнула прерывисто, и из дальнего, самого темного угла ее конуры на Окену узрились два красных, пышущих злобной огонька. Кто-то завозился впотьмах. Огоньки мигнули, Орум окончательно струхнул, заслышав тихий, но леденящий сердце рык.

— Хочешь поближе познакомиться с моей девочкой, хлыщ столичный? — Рин ядовито захихикала, наблюдая, как низменные эмоции охватывают нахального клиента. — Трэха, ату его, ату!

Мерзкая человекоподобная тварь вышла из тени и двинулась на Советника. Окена икнул и вжался в стену. Нацыга приблизилась вплотную в жертве и коснулась своей когтистой лапой груди мужчины. Орум снова икнул. Фосфорицирующая зеленоватым цветом шерсть монстра лезла в рот, когда Трэха жадно вдыхала запах Советника, тычась мордой в яременную вену на шее. Затем она медленно направила свой нюхальник прямо в лицо вельможи и дыхнула зловонием.

— Рин, — взвизгнул фальцетом Окена. — Извини, сорвался!

Коленки Советника разбила трясучка, руки дрожали, но Орум всеж-таки умудрился отцепить с пояса кошель с оплатой. Не отрывая взгляда от Трэхи, мужчина отбросил обещанный гонорар от себя подальше и заскулил:

— Госпожа Рин, полноте, мы ж партнеры и старые друзья. Так ведь?

— Из друзей выходят самые злейшие враги, Руми-глупыш. Тебе ль не знать? — старуха наслаждалась унижениями Советника и медлила. — Моя девочка старалась, из шкуры вон лезла, а он не доволен?

"Сладкий! Вкусный! Хочу, хочу!" — толи послышалось, толи причудилось Советнику.

— Я доволен, очень, — набравшись смелости, Окена попытался отодвинуть от себя мерзкую тварь. — Хорошая, умная нацыга!

Трэха залилась гавкающим смехом и сильнее вдавила Советника в стену.

"Хочу! Рин, я хочу его!"

— Рии-ин! — во все горло заголосил сановник.

— Детка отпусти его, — сжалилась над Океной карга. — Мы тебе получше найдем, а этот может еще на что и сгодится. Я вот подумываю о городской резиденции и практике в столице. Устроишь мне их, дружочек?

— Да не вопрос, — слишком быстро согласился Окена. — Уже давно пора сменить климат. Тебе болотная влажность портит характер.

— Здоровье, дурак, — рыкнула ведьма и зашлась в кашле. — На комплименты дамам ты жадноват, как и на плату за услуги. — Трэха, выплюнь его, еще отравишься! — прикрикнула Рин на нацыгу, которая слизывала струящийся по лбу мужчины пот. — Принеси мне кошель и иди, погуляй. Нам тут разговоры разговаривать надобно.

"На болоте... сладкого... не нагуляешь" — огрызнулась тварь, разочарованно отпустила Советника и поковыляла к кошельку.

Окена облегченно вздохнул и блаженно прикрыл глаза. Когда он, наконец, их открыл, то мельком увидел стройную девичью фигурку, упорхнувшую за потайную ширму в противоположной стене.

— Хватит жаться по углам, — прикрикнула Рин на Советника и принялась изучать гонорар. — Проходь и садись. Вон топчан у огня, туды и падай.

Окена молча повиновался, подвинул сползшую на пол ногу обморочного орка и плюхнулся на грязный, липкий лежак. Пока ведьма чахла над свалившимися ей на голову сокровищами, мужчина постарался отбросить первоначальную горячность и возмущение по поводу неудачных обстоятельств поимки хамунской царевны. Он рассматривал блаженно спящего в отключке молодого гурунэ и приходил к определенным выводам.

— Рин, ты уверена, что совсем никак ее... его... в ее? — с надеждой в голосе проворковал Окена.

— Угу, точно так, — живенько подтвердила карга. — Трэха у меня конечно умна, но не всегда... Потащила через Сумрак ентого... енту... ну в общем енто тело. Если не врет, поганка, и это действительно Лакира, то надеюсь, моя заварка поможет, и она очнется.

— Почему это? — расхрабрился Советник.

— По-кочену, бестолочь, — Рин собрала огненные камни в мешочек и припрятала у себя под рваной юбкой. — Она, царевна ента, хоть и не обладает Силой, но кровушки-то в ней магической понамешано прилично. Ритос вот баловался колдуняжством. Мамашка ейная тож не из простых была. Рисково конечно, но свезло нам. Сразу копыта не откинула — значит выкарабкается.

— Рин, как же я орка буду Этану предъявлять? — Окена окончательно уверился в несбыточности своих надежд. — На кой ему... этот... хм... смазливый...гурунэ? Ланийский король, хоть и молод, но не дурак, и не... мужелюб, — Окена почесал затылок, рачительно разглядывая орка. — Проблема, однако, случится в первую брачную ночь... В том случае, если он все ж согласится на сделку, в чем я сомневаюсь сильно.

— Ты у нас в Советниках значишься, вот и думай, — старуха подошла к топчану и наклонилась над орком. — Хорошенький, ладный, — она протянула свою скрюченную костлявую руку к лицу гурунэ. — Ладно, оставляй мне, найдем ему применение, — Рин хихикнула и начала ощупывать мощное мускулистое тело.

— Э, — Окена не сдержался и отбросил загребущие руки карги прочь от своей добычи. — Я беру его, так что не пускай слюни на чужое. — Орум аккуратно запахнул рубаху орка, пряча от ведьмы рельефы мышц.

Колдунья снова хихикнула, наблюдая за тем, как руки Советника уж слишком долго покоятся на груди пленного.

— Мммм, — вдруг застонал орк.

Окена и Рин подпрыгнули от неожиданности.

Густые ресницы пленника затрепетали, и он медленно открыл глаза. Переводя затуманенный взгляд с одной на другого, гурунэ с трудом подал голос:

— Где я? Ох... моя голова, — он снова закрыл глаза и скривился от боли.

— На-ка вот, выпей, — старуха сунула орку жестяную кружку и заставила отпить.

После нескольких глотков тому стало намного легче, и он попытался улыбнуться. Получилось кривовато, но мужчина, который сидел рядом с ним почему-то тепло улыбнулся в ответ.

— Кто ты? Отвечай, — старуха выпучила свои злые глазищи и смотрела не отрываясь.

— Я... я..., — орк быстро заморгал. — Я не помню!

— Вот и поменяли! — Рин злорадно захрюкала.

— А может, врет? — Окена еще надеялся, хотя сейчас его занимали совсем другие мысли на счет этого парня.

— Нет, не врет, — Рин отошла от пленного и поманила Советника за собой. Окена поспешил за ведьмой. — Я ему... ей... заварочки правды влила, так что у нас на руках теперь орк... просто орк... После Сумрака редко выживают, в нашем случае обошлось полной потерей памяти, дружочек. Ну, так что? Оставляешь мне мальчонку в пользование?

Окена занервничал, засомневался, но потом взглянул на потерянного гурунэ и решился:

— Нет, забираю и прямо сейчас!

* * *

Исраир, где-то рядом с Сумеречными Топями

Отряд капитана Натиу вынырнул из портала аккурат на оживленный тракт. Свезло лишь в том, что их перемещение не заметили исраитяне в удаляющемся вдаль военном обозе. Ланийцы, быстро сориентировавшись на местности, нырнули в лесок под прикрытие деревьев и сейчас рыскали в поисках места для привала.

— Прямиком врагу в пасть, — ругался капитан. Он не привык таиться и прятаться, но выбора у него не было.

Четверо солдат были ранены. Двое серьезно и едва держались в седле, но бросать своих Натиу даже не думал. Волчица тоже находилась не в лучшей форме. Она едва передвигала лапы и постоянно скулила.

— Дерьмо, — выругался капитан. — Говённые орки, долбанная нацыга, треклятый нокьяр!

Тир глянул на зверя и поостыл, вспоминая слова Лэскара.

— Капитан, уходим на северо-запад, — отрапортовал один из воинов, которого отправили в разведку. — Ручей и поляна ждут нас!

— И то хлеб, — облегченно выдохнул Тир. — Молодец, Нэк.

Отряд отдыхал. Раненных перевязали и уложили на лежаки из срубленных веток. Боеспособных воинов Тир отправил на охоту, а сам углубился в размышления. Ситуация была невыигрышной. Любая стычка с исраитянами могла привести к фатальному финалу затеянной операции. Перебрав все возможные и невозможные варианты, Тир убедился, что нокьяр был прав: им оставалось лишь вслепую бродить по округе и ждать, когда боркуны начнут греться. Натиу сплюнул от досады и тихо ругнулся.

— Д-дай плащ, — злобно рыкнула волчица, хотя сейчас она выглядела не устрашающе, а скорее жалко.

Тир вздрогнул. Привыкнуть к тому, что зверь говорит, у него не было времени. Он молча расстегнул фибулу, снял с плеч походный кочь46 и бросил волчице.

Та встала и начала сгребать накидку лапами в кучу.

— Эй, Лиса, гнездо что ли вьешь? — хмыкнул капитан, наблюдая за телодвижениями зверя.

Хриза в ответ оскалилась, подхватила в пасть скомканную ткань и потрусила вверх по течению ручья.

Тир не стал ее останавливать. Магия не позволит ей далеко уйти, как бы она того не хотела.

Вернулись с добычей солдаты и принялись готовить ужин. Время шло. Мужчины поели, выставили часовых и улеглись спать, а волчицы все не было. Тир начал нервничать. Походив кругами по лагерю, поматерясь всласть, он нырнул за деревья и двинул вслед за пропавшим зверем.

"А сейчас бы кольцо не помешало" — думал капитал углубляясь в чащу, но стараясь не упускать из виду русло ручья. Вдруг он услышал тихое пение. Слова было не разобрать. Странное мелодичное наречье, красивое, но печальное, задело за живое. Тир, силясь не шуметь, пошел на голос. Когда тот стал слышен четко, капитан притормозил и тихо подкрался.

На берегу ручья сидела рыжеволосая стройная красавица. Она печально глядела на пенные барашки игривого ручья и тихо пела. Закатные лучи Рай'на плясали в ее дивных огненных волосах, и от этого все нагое тело чаровницы отливало бронзой и мерцало золотыми бликами.

Тирунд засмотрелся. Его, бывалого ловеласа, мало чем можно было удивить, но эта прелестница запала в сердце. Продолжая петь, девушка встала, тряхнула гривой волос, скрывая свои изгибы от взора капитала, а потом и вовсе подхватила плащ и ловко в него завернулась.

Вздох разочарования сорвался с губ Натиу.

— Что ж ты, Тир-Крушитель, таишься как вор? — оборвав свою песнь, молвила девушка и обернулась в ту сторону, где скрывался капитан. Тот мысленно присвистнул, дивясь красоте девицы, и вышел из укрытия.

— Ты грустила о нем, Лиса? — спросил Натиу девушку и взял ее за руку.

— Да, — Хриза опустила ресницы и нервно сжала свои пальцы в руке мужчины.

— Эх, — раздосадовано вздохнул капитан. — Рыцарек то наш увел у меня из под носа такую красотищу!

Хриза слегка зарделась, когда капитан поднес ее руку к своим губам и чуть ощутимо поцеловал.

— Это честь для меня охранять Вас, Леди-волк, — с лукавой улыбкой Тир взглянул на растерявшуюся девушку и отпустил ее руку. Хриза нервно сжала руки в замок и, гордо вскинув подбородок, ответила:

— Мой долг защищать тебя, Тир! Мои зубы острее твоих!

— На том и порешим. Ты вынюхиваешь царевну, а я тебе штаны да рубаху жертвую, — разряжая обстановку, капитал шутливо хлопнул Хризу по плечу и засмеялся. — Пошли, Рыжая, к костру, мы тебе пару костей оставили!

* * *

Галуанэя — Волчья Пустошь.

Изергиль нервничала под седлом, дергала повод, испуганно всхрапывала, но ободряемая хозяином, продолжала двигаться вперед. Туман снова припал к земле, сгущался и подавлял. Лэскар сосредоточенно всматривался в марево, стараясь не упустить тот момент, что ему привиделся первым. Парень передернул плечами, потер виски и остановил лошадь. В голове проносились шальные мысли, но Лэс их гнал прочь. Сейчас лишь еще один эпизод, из череды им уже пройденных. Разница только в том, что уверенность в себе слегка раскачивается и готова рухнуть. Встреча в магом спустила Черного с небес на землю. Он прекрасно понимал, что был безнадежно самонадеян и слишком часто уповал на свой дар. Сейчас он столкнулся с Силой, что могла испортить ему все планы, перевернуть его представления о жизни с ног на голову, лишить уверенности. Лэс притянул рукоять своего меча к передней луке и сжал гарду в руке. "Мой меч при мне и это главное" — ухмыльнулся он сам себе. Затем, поразмыслив, вернул меч в первоначальное положение. "Не стоит затевать склоку первым. Не буду давать повод растерзать меня на месте без суда и следствия".

И все-таки он почти пропустил момент. Туман резко отступил, и когда Лэс оглянулся по сторонам, то увидел, что кольцо за ним сжимается. Странные огромные твари, подобные толи волкам, толи недавно убиенным дегарам, двигались на него и злобно скалились. Лэс тряхнул головой и действительно растерялся. Ему в видении пришли совершенно иные звери. Эти же были мерзкими, практически без шерсти, уродами, и они шли его убивать.

— Погггоннняем или срррразу конннчим? — залаяла одна из тварей, обращаясь к лидеру.

Лэс, услышав голос, взбодрился и, полностью доверившись себе и предвиденью, обратился к монстрам:

— Волки, я Лэскар Черный, пришел к вам с миром и прошу помощи!

Стая мутантов замерла, некоторые даже плюхнулись на задницу от неожиданного поворота событий.

Одна из тварей, та, что казалась вожаком, вышла вперед и, состроив скептическую мину, протявкала:

— Этт тды ща кому?

— Тебе, Серый, тебе, — кивнул Лэс зверюге и улыбнулся.

Приняв улыбку за попытку устрашения, зверь оскалился и рванул к Лэсу. Изергиль истошно заржала и поднялась в свечку, попутно молотя копытами перед клацающими зубами хищника.

— Если вы меня сожрете, Хриза сильно расстроится. У нее прерогатива в этом вопросе, а дамам должно уступать, не находите? — когда вожак застыл столбом перед Изергиль, Лэскару наконец удалось успокоить испуганную лошадь.

Смешки и звонкое перетявкивание пронеслись в рядах нападавших.

Очнувшись от словесной оплеухи, вожак весь сжался и тряхнул шкурой, словно избавляясь от воды. Очертания монстров поплыли и уже через миг перед рыцарем стояли красивые, холеные волки весьма и весьма солидных размеров.

— Эрхон, — к вожаку приблизился относительно степенный серый волк и уставился тому прямо в глаза.

Лэс наблюдал за этой картиной уже с интересом, так как кусок дальнейшего действия как раз остался неохваченный его первым видением, а до начала второго было еще далековато.

Волки пялились друг на друга и взрыкивали. Серый словно убеждал вожака в чем-то, но тот тряс головой и готов был вцепиться в горло некстати мешавшему соплеменнику.

— Эрхон, у тттбя нюх отбыло? Да он весс насквось прррр-ропитан ее... — Серый не успел договорить и получил от вожака смачный укус в правое плечо. Стая залилась гавкающим смехом. Заскулив, побитый ретировался на второй фланг, а едва сдерживающий себя черный волк-лидер рыкнул на Лэса:

— Гдээ онна!

— Я буду говорить только с ее родными, — быстро нашелся Лэскар. Он постоянно смотрел на север, что не осталось незамеченным волками.

Вожак утробно заклокотал и прыгнул на Лэса. Удар был внезапным, а внимание Лэскара слегка отвлеченным на яркую вспышку. Хлопок, вибрация, звон в ушах. Толчок, и Лэс распростерт по земле и придавлен мощными лапами зверя. Волк склонился к лицу парня и клацнул внушительными клыками перед самым носом.

— Папочка ррр-разоввет тбяя в клочь... Я — послушшаю. Выбиррр-рай щазз, ил умррр-и!

Лэс нагло улыбнулся волчаре в морду и потрепал его за ушком. Эрхон вдруг зашелся кашлем и взвизгнул. Его потянуло вверх, а потом в сторону от человека. Выглядело это так, словно ему надели ошейник, затянули покрепче и теперь тащили подальше от предмета охоты.

— Уф, наконец-то, Онич, — облегченно выдохнул Лэс, быстро вскочил на ноги и широко раскрыл объятия на встречу несущейся к нему с диким визгом счастья Королевы Леса.

Глава 46. Знакомство с родителями

Из всех родственников моей жены больше всего мне нравлюсь я.

Джо Кук

ОНИКС

— Ты меня, конечно, извини, но такие дела с наскока не решить, — выслушав эмоциональную тираду друга, я поняла, что огребу новых проблем по полной. — Погоди, — перебила я Лэса, который просто фонтанировал горячностью и тянул меня незамедлительно спасать Лакиру. Меркантилизм у Лэскара, конечно, развит, но я бы ни за что не поверила, что он из-за денег и славы стал бы так необдуманно рисковать жизнью. Прочитав неверие на моем лице, парень признался, что он царевич Хамуна и старший братец известной нам пропажи. При нашей первой встрече он вскользь упоминал, что поссорился с отцом, но кто именно был его родитель, уточнить не удосужился.

— Я очень тебе признательна, что ты решил, наконец, посвятить меня в свои семейные неурядицы, — в душе зародилась слабенькая обида на друга, который долго и умело скрывал свое происхождение, — но пойми и ты меня, одна я тебе вряд ли смогу помочь, а эти..., — я кивнула в сторону хёсвиров, намеревавшихся прервать нашу интимную беседу и разорвать парня на сотню-другую сочных бифштексов, — требуют твоей крови.

— Твою мать, — выругался опальный царевич и нервно начал мять кулаки, хрустя костяшками. — И какие у тебя предложения?

Я почесала тыковку, поправила Кэру, грозно глянула на взбешенных волков и быстренько выбрала самый рациональный план действий.

— Уверена, что сердце и помыслы твои чисты, поэтому, как... ну, в общем, не важно, как кто, — надо же было слегка отомстить, — приглашаю тебя в Гаал'Этэ на Совет Кланов. Будем совмещать приятное с полезным, попытаемся сохранить части твоего прекрасного тела в нераздельной целостности и направить неуемную энергию волков на спасение твоей непутевой сэстры, как-никак доченьку Нузлака им искать в том же направлении, — при упоминании Зачарованного Леса лицо парня вытянулось. Лэс моргнул, приоткрыл варежку и вытаращился на меня так, словно я редчайший ходячий экспонат палеонтологического музея.

— Когда спасла твою задницу от волков, обалдайс на твоей ряхе был куда скромнее, — хмыкнула я и с большим подозрением уставилась на растерявшегося друга.

— Ну, так... это..., — красноречие Лэса отключили от питания.

Парень так усиленно старался на ходу выдумать правдоподобную отговорку, что мне его стало чуть-чуть жалко.

— Ладно, в подробностях расскажешь в Карантавире, — я выудила из кармана кояр и запустила Портал. — И про сестру, и про мага-нокьяра, и про себя ненаглядного, а в особенности про одну лохматую рыжую особу, — я подмигнула парню, подхватила его под локоток и потянула в телепорт.

Тот на миг остановился, прикрыл глаза, а потом, словно очнувшись от наваждения, широко мне улыбнулся, подтащил к воротам упирающуюся "рогом" Изергиль и смело шагнул в мутную субстанцию Портала.

* * *

Честь и хвала господину Лэскару Дан'Рмиро, удивлялся он сдержанно. Восторженно не вопил, ошарашено не пялился на оборотней, испуганно ко мне не жался, в общем, вел себя достойно и уверенно. Одно мне не нравилось, а именно то, как он на меня косился, многозначительно покачивал головой и таинственно ухмылялся. Я делала вид, что в упор не замечаю его намеков, щебетала о том, как я рада его видеть и неуклонно тянула друга в Зал Малого Совета.

Наше появление во Дворце естественно наделало много шума. Каждый уважающий себя придворный хвост спешил лично увериться в том, что их королева окончательно сошла с ума и действительно притащила в Карантавир ЧЕЛОВЕКА. На раненную девушку мохнатый социум реагировал сдержаннее, наверное, думали, что та помрет раньше, чем осознает какая честь выпала на ее долю. Кстати, о здоровье спасенной узнавать мне было не досуг. Воплощение в жизнь плана под кодовым названием "Ниагара" заняло все мое внимание. Видела я воительницу последний раз в тот памятный день, когда наша троица ввалилась к Хатору в больничку с едва живой ношей, а тот, поорав на нас всласть, но коротко, принял тело с рук на руки и погнал нас из лазарета поганой метлой.

На полпути к цели к нам подлетела взъерошенная Тик. Сегодня она щеголяла пленительными почти человеческими формами, которые едва прикрывала невообразимо сексапильная авангардная одежонка. Моя "голубая" белочка едва заметно шаркнула лапкой в приветственном книксене и бесцеремонно начала ощупывать взглядом объект, то есть Лэса. Ее пушистый шикарный хвост задорно подрагивал, огромные синие глазки зажглись азартом, а губки намеренно расплылись в ослепительной улыбке. Как Черный устоял, ума не приложу. Другой бы на его месте уже валялся у ног прелестницы и молил о благосклонности.

— Госпожа Ониэ, — пропела мне скоя, не отрывая жадный взгляд от Лэса. — Малый Совет в сборе. Вас ожидают..., — белочка прервалась, захлопала ресничками и прикинулась смущенной. Ну-ну! — А вы не представите мне ... Вашего ... спутника? — а вот сейчас я не поняла?! Скоя выдала эту фразу таким тоном, что я на секунду зависла. Зависть? Ревность? Обида? Что это было?

— Лэскар Дан'Рмиро — отпрыск царственного семейства Хамуна и мой хороший друг, — Лэскар дернул меня за руку, но было уже поздно. — Можешь анонсировать эту информацию на сарафанном радио, думаю, слушатели оценят.

— Друг? — уточнила скоя и уставилась на меня в упор. Боги, за что мне все это? Я думала, мои фрейлины не склонны к нимфомании. Как я жестоко ошиблась!

— Да, Тик, — процедила я сквозь зубы. — Друг.

Белка скептически скривила мордочку, но, запустив мыслительный процесс, одумалась и защебетала в свойственной ей манере:

— Ой, это так неожиданно, так волнительно, так ....

— Хватит! — не выдержала я и грубо прервала поток безудержной беличьей трескотни. — Мы спешим, дорогая. Все потом, все потом! — и потянула Лэса за собой.

Но тот, притормозил, взял моего обалдевшего бельчонка за руку и поднес ее к своим губам.

— Приятно было познакомиться, леди Тик, — глядя белке в глаза, Лэс чмокнул ей лапку и медленно начал пятиться ко мне. Ядрена кочерыжка! Тик потянулась следом, вцепившись парню в руку мертвой хваткой. Поняв, что влип, Лэс с мольбой в глазах принялся мне мимодрамить сигнал SOS.

— Эх, пожарный водомет бы сюда с брандспойтом. Надо было к Запашным в ученицы идти, если б знала, что придется укрощать всяких мохнатых личностей! — я отвесила Тик легкий ментальный подзатыльник.

— А? — очнулась от своего эротического транса Тик и выпустила жертву.

— Бэ, — хмыкнула я, сграбастала офигевшего Лэса и быстренько поволокла его в залу Малого Совета.

* * *

— Ее Величество Пресветлая Хранительница..., — зычно оглушил всех присутствующих рогатый церемониймейстер из отары Хатора.

— Всем здрасте и на этом покончим с процедурой приветствия, — рявкнула я во все горло, пытаясь унять ретивого придворного. Тот видать к службе приступил лишь на днях и еще не свыкся с моей манерой общения с подданными. Малый Совет осуждающе погомонил, побросал на меня негодующие, полные упреков, взгляды, но открыто вякать никто не решился. Видимо, еще жива была в памяти моя расправа над карающей кошкая делегацией.

— А где величество? — дернул меня за рукав Лэс и саркастически добавил, обводя присутствующих беглым, но цепким взглядом своих жгучих зерцал. — Нам бы с ней по-быстрому потолковать без посторонних ушей, глядишь, и дело пойдет. У-у-у, — еще раз пробежавшись глазами по присутствующим Лэс продолжил рассуждать, — на Пресветлую я бы не прочь поглазеть, говорят они краше Ра'йна... хотя... пока сам не увижу, не поверю.

— Ты — опальное высочество, — я злобно сощурила глаза и зашипела сквозь зубы. — Заткнись, пожалуйста, пока тебя прямо здесь не порешили за непочтение.

— Ва..., — опять попытался ляпнуть рогатый говорун.

— На повестке дня стоят два вопроса неотлагательной важности, — затараторила я, усаживаясь на отведенное мне место и мостя рядышком слегка озабоченного Лэса.

"Если ты еще раз назовешь меня Величеством — рога пообломаю!" — послала я "мейстеру" мыслю и подождала, когда тот уверенно мотнет своим ветвистым котелком в мою сторону.

— Почему же два? — в залу влетел запыхавшийся Нузлак и, вычислив местонахождение Лэса, с устрашающим видом двинулся в его сторону. — У меня один вопрос. Где моя дочь, ты плод дворцового произвола? Ты, мясо на шпажке! Ты... ты...

Мой дружбан слегка побледнел, но на провокацию не поддался.

— А это наш папочка, — шепнула я Лэсу, а тот в ответ как-то натянуто мне улыбнулся и начал медленно подниматься с едва насиженного места.

— Я задал тебе вопрос, щенок! — Нузлак грозовой тучей надвигался на Лэса.

— Уважаемый родитель, не стоит начинать наши отношения..., — мой друг старался, видят боги, приступить к мирному диалогу. Я нервно дергала Лэса за рукав, но тот никак не реагировал на мои потуги.

— Отношения? — вожак хёсвиров оборвал попытку парня сгладить назревающий конфликт и принялся заметно багроветь. — Да я тебя сейчас удавлю собственными руками! Глотку перегрызу за свою девочку!

— Нузи, я прошу тебя, — на грани истерики пискнула леди Азбит в тот момент, когда разъяренный волк бросился на Лэса. — Разве ты не чувствуешь, что Хриза его выбрала? Ну-у-у-зи!!!

— Кастр, Вард! — завопила я во всю глотку. — Сделайте же что-нибудь!

Ворон и паард переглянулись, недоуменно пожали плечами и остались сидеть на своих местах.

От первого удара Лэскар умудрился уклониться и, ловко обогнув волка справа, оттолкнул Нузлака от себя подальше. Но реакция оборотня была молниеносной. Он неуловимым движением сменил траекторию и выдал хук слева по физиономии Черного. Лэс пошатнулся и начал заваливаться на спину. Рыжая пушистая молния метнулась в его сторону и подставила свое хрупкое плечико парню. Я сидела с открытым ртом, растерянная и ошалевшая от такого поворота событий. Лэс держался за вывихнутую челюсть и старался не виснуть на своей защитнице. Волк же видя растерянность противника, начал частичную трансформацию. Его челюсть слегка вытянулась, клыки заметно удлинились, а на руках я увидела внушительные когти, которыми, как полагаю, Нузлак собирался разодрать моего друга на ленточки и шнурочки, а потом сплести из них затейливое кровавое макраме.

— Леди, прошу Вас, — Лэскар ухватил Азбит за талию, пытаясь задвинуть скою себе за спину, — не вмешивайтесь. Этот хищник может Вас поранить!

— О, — скоя всплеснула лапками, ослепила присутствующих широченной улыбкой и прижалась к груди парня. — Вы такой милый и заботливый! Я в восторге! Я так рада за Хризу!

Азбит ухватила свою пятую пушистую конечность в руку и промокнула ей кровь с разбитой губы Лэса, попутно искоса следя за реакцией взбешенного хёсвира. Нузлак замер. Сначала он просто обескуражено пялился на то, что вытворяла перед ним белка, а потом его глаза налились яростью.

"Кастр! Останови его!" — послала я хсену последнюю мольбу. "Не заставляй меня влезать! Ты же знаешь, за последствия я не ручаюсь!"

"У меня нет права вмешиваться в семейный конфликт" — мысленно ответил мне ворон. "Мое участие в этом спектакле может привести к ненужному столкновению кланов. Вы же, знаете этих импульсивных волчков! Им только дай повод!"

"Но Азбит же лезет!" — выдвинула я неоспоримый, как мне казалось, довод.

"Потому и лезет..." — туманно обосновал свою позицию Кастр.

Я нервно заломила руки, секунду посомневалась, а потом, изобразив свирепую мину, вскочила на ноги.

— Убери от нее свои лапы! — взревел хёсвир и приготовился к прыжку. Я видела, что он медлит. Хотелось верить, что доводы рассудка возобладают, и Нузлак постарается успокоиться. — Ты перешел уже все дозволенные границы! Зи, убирайся с дороги, еще одна твоя выходка и вы поляжете с ним оба.

Я смотрела, как еще больше заводится волк от того, что скоя откровенно флиртует c Лэскаром, и меня, наконец, озарило. Они даже на Совете, где царила обстановка официоза, не заморачивались на том, чтобы изображать видимость этикета. Они обменивались недвусмысленными намеками и бросали друг другу взгляды, полные нескрываемого чувства. Они любовники! Как пить дать! И Кастр сейчас своим странным ответом подтвердил мою догадку! О! Какие мексиканские страсти бушуют при дворе! Сколько интриги! Как же мне поступить? Вмешаться на правах, хоть и спорных, властьдержащей? Ох, не нравится мне все это.

Мне не дала начать действовать отважная скоя. Откуда у них, этих белок, столько мужества, безрассудства и смелости мне не ведомо. Но она, эта мелкая, хрупкая дамочка, мысленно послала мне просьбу оставить Нузлаку шанс на выживание, а ей возможность разрулить конфликт без дальнейшего кровопролития. Мой запал как-то резко прошел. Азбит хитро мне подмигнула, вывернулась из объятий Лэса и прыгнула на атакующего волка.

— А-а-а, — завизжала я и зажмурилась.

— В конец обнаглели, — услышала эмоциональный комментарий Хатора и открыла глаза.

На удивление трупов не случилось. Госпожа скоя, уверенно и видимо не впервой обхватила талию волка стройными ножками, обняла его могучую шею, нежно терлась о клыки Нузлака и мурлыкала тому в оскаленную пасть какие-то приятности самым, по мнению хьёрта, распутным образом. Нузлак же расплывался прямо на глазах. Его страшные когти втягивались, клыки уменьшались, а черты лица принимали обычное состояние. Одной рукой он притянул пятую точку скои к себе поближе, а другой ухватил белку за пушистый хвост и прижимал его кончик к лицу, вдыхая аромат своей безрассудной дамы сердца.

Я от умиления прослезилась.

Лэс бочком-бочком обогнул парочку и, молча, присел рядом со мной.

— Сирим Нузлак, должны же быть хоть какие-то рамки приличия! — попытался одернуть миловавшихся Навил.

Волк на миг оторвался от своей ненаглядной белки и зарычал на молодого оленя самым, что ни есть, злобным образом. Навил быстренько заткнулся, но не перестал всем своим видом показывать полное негодование по случаю.

— Как понимаю, рыженькая — это маман? — поинтересовался у меня невзначай Лэс.

Я скосила глаз на парня и призадумалась.

— Друг семьи — более вероятно, — вынесла я свой вердикт.

— Очень близкий, видимо, — высказался Дан'Рмиро и потер ушибленную скулу. — А удар то у волка хорош.

— Это ты еще легко отделался, — поспешила я обрадовать парня. — Волки — это дурмашины с бицепсами, а этот — самый сильный. Вожак, как-никак!

Скульптурная группа "единение душ и тел" незаметно перемещалась к выходу. Наверное, скоя планировала приступить к исполнению обещанного незамедлительно. Я слегка позавидовала, провожая их взглядом.

Уже из-за двери Нузлак бросил своему заместителю:

— Римсак, обсуди... с этим..., — он одарил Лэса прощальным взглядом, полным призрения и ненависти, — план операции и готовь 3-й штурмовой к вылазке.

Я облегченно выдохнула и ободряюще похлопала друга по плечу.

— Что ж, господа, теперь обсудим второй вопрос, — я следила за реакцией Римсака. Тот хмурился, и я чувствовала, что думы его сейчас полны злобы. Раньше я ощущала лишь неприязнь, а теперь на меня давило агрессивное нечто, зарождающееся в его волчьей душе. Римсак в последнее время поражал меня своим талантом закрываться. При первой встрече его ментальная защита оставляла желать лучшего. Сейчас же понимала, что без явного давления у меня не выйдет прочесть его. Это настораживало, но я отбросила мрачные мысли и занялась первостепенно важным.

— Прошу любить и жаловать моего друга Лэскара Черного, урожденного Дан'Рмиро из правящего рода царства Хамун, — представила парня Совету и увидела вполне нормальную реакцию присутствующих. Все-таки титулы и звания имеют вес не только в людском обществе. Саоки теперь смотрели на Лэса без пренебрежения и вполне дружелюбно. Если не считать Римсака, конечно.

Я дала слово Лэскару, и пока тот рассказывал предысторию нынешнего положения дел, исподволь наблюдала за оборотнями, акцентируя свое внимание, естественно, на Римсаке.

Просьбу о помощи в спасении царевны Лакиры Римсак воспринял на удивление спокойно и адекватно. Остальные же мнения не высказывали, предоставляя возможность клану волков решать их проблемы своими силами.

— Что ж, — в конце обсуждения Римсак взял слово. — Ситуация ясна. Вы, человек, просите — и получите, но взамен Альфа потребует — и вы должны будете дать. Таковы условия, и они неизменны. Принимаете ли вы их?

— Не вздумай, — я попыталась остановить Лэса.

— Согласен, — уверенно произнес Лэскар, глядя на невозмутимого волка.

"Мда" — подумалось мне. "Чую, добром это не кончится".

* * *

— Тик, а где Салай? — мы с Лэсом расположились в моих покоях и переводили дух.

Белка мельтешила у нас перед глазами, уже вызывая головокружение. Ее маниакальная заинтересованность Лэскаром приводила меня в состояние, приближенное к неврастеническому припадку, а саму жертву, как казалось, слегка забавляла.

— О, этот субъект в последнее время отирался в лечебнице Хатора и тем самым довел уважаемого хьёрта до бешенства, — белка нехотя отвлеклась от облизывания Лэса и решила, наконец, уделить внимание госпоже королеве. — Я никогда не видела, чтобы Хатор так нервничал! Вы представляете, у него даже сыпь пошла, так распереживался! — скоя хихикнула, но деланно изобразила на личике сочувствие.

— Ему полезна встряска, — беды оленя-отравителя грели душу. — А почему лечебница? Котик заболел?

— Если бы, — печально вздохнула Тик и присела поближе к Лэсу, при этом предельно оголив острые коленки. — Вашу утопленницу обхаживал. Уж не знаю, что ему от нее понадобилось, но как только та пришла в себя и смогла внятно говорить, он от нее не отходил. Кошкай даже частично залечил ей шрам на лице. Это-то и добило Хатора окончательно. Наш целитель не знал, что предпринять, чтобы убрать этот ужасный шрам.

— Все ясно, — я пожала плечами и отхлебнула из чашки эрис. — Наш котик падок на женский пол. Нашел себе новую забаву. И где он сейчас?

— Его уже пару лун не видно. Сказал, что отлучится по личным делам, — Тик ехидно улыбнулась, но молниеносно сменила выражение лица на умильно-невинное. — Нет кошкая — нет проблем, госпожа. Царевич, не хотите ли эриса? — белочка придвинулась к парню вплотную, прижалась грудью к плечу Лэса и сунула несчастной жертве беличьей страсти чашку напитка под самый нос.

Отсутствие выбора заставило Лэскара принять подношение. Он аккуратно взял из лапок белки чашку и попытался отодвинуться. Та последовала следом, прижалась бедром к ноге парня и жадно глазела на то, как объект ее страсти умудряется еще и пить.

— Кхе, кхе, — закашлялся Лэс, подавившись под пристальным и навязчивым взглядом беличьих очей. — Извините.

Он резво подскочил с диванчика и начал вышагивать по комнате, расплескивая остатки эриса.

Тик целенаправленно двинулась к нему, зазывно помахивая хвостом и стреляя глазками по фигуре парня.

— Леди Тик, — не выдержал Лэс. — Прошу Вас, не стоит тратить ваше время на того, чье сердце отдано другой.

Тик застыла в шаге от него. Она вся скукожилась, словно ее ударили, и обиженно хлопала ресничками, не веря в такую несправедливость.

— Моя госпожа, но Вы же говорили, что он ... просто... просто..., — белочка повернулась ко мне. Мое сердце сжалось. Ее настольно потряс отказ мужчины, что она готова была разрыдаться. Нижняя губка уже дрожала, глазки блестели, а кончик хвоста обреченно сник.

— Так и есть. Просто друг, — подтвердила я.

— Но я не верю, чтобы волчица... Этого не может быть. Как можно сравнивать скою и волчицу? — у Тик началась истерика. Слезы в три ручья хлынули у нее из глаз, она закрыла личико лапками и выбежала из моей спальни прочь.

— Ты бессердечный, жестокий, коварный похититель женских сердец, — начала я увещевать парня, посмеиваясь, но тот так расстроился из-за этой неприятной сцены, что пришлось оставить шутки в стороне.

— Лэс, ты правильно поступил, — приободрила я парня. — За нее не переживай. Она быстро оправится. Сейчас Тик упоминала о девушке. Она, кстати, твоя землячка. Я отбила ее у орков близ западной границы Гаал'Этэ. Твоя Родина в огне, друг. Орки захватили Хамун. Народ разбежался, оставил свои земли и не сопротивляется захватчикам. Женщины — воюют, а мужчины — бегут. Эта девушка — воин, и не простой. У нее есть способности к магии, хотя, как сказал Хатор, ее резерв практически истощен. Она храбро сражалась, но была серьезно ранена. Сейчас ее выхаживают оборотни-олени. Они отличные целители. Хочешь с ней поговорить?

— Война?... Женщина-воин? ... Магия? — словно спрашивая сам себя, тихо прошептал Лэс и отключился от реальности.

Я ничего не понимала. Применять свои способности на друзьях я не собиралась, так как считала, что для таких опасных экспериментов их грех использовать (у меня друзей и так мало), поэтому сидела и ждала, когда парень переварит свалившуюся на него информацию и начнет воспринимать действительность.

— Аста! — вдруг громко выкрикнул Лэс, подскочил с места, притянул меня к себе и сжал в крепких объятьях. — Онич, спасибо, что ты есть!

— Да п-пожалуйста! — проскрипела я, стараясь урвать жизненно необходимый глоток воздуха.

— Онич, ты спасла мою старшую сестру! — Лэс светился от счастья и задыхался от переполнявших его эмоций.

— Ты уверен? — меня посетила шальная мысля, что Нузлак уж шибко расстарался в драке и ненароком повредил черепушку моему товарищу. — Может, стоит сначала посмотреть на болезную, а уж потом...

— Уже посмотрел! Это она! — радовался Лэс и прыгал вокруг меня, как игривый щенок.

Я ошарашено застыла.

— Она — магиня, — начала я выдавать мысли вслух, — что очень редко встречается среди людей.

Лэс лишь широко мне улыбнулся, развел руки в стороны и покаянно опустил голову.

— И ты тоже? — у меня начал дергаться правый глаз.

— Моя королева..., — в покои вплыла расфуфыренная Лайтай и принялась источать флюиды.

— О, нет! — взвыла я. — Лайтай, и ты туда же?

— Королева? — Лэс упер руки в боки и возмущенно воззрился на меня. Я стушевалась, сложила руки на груди крестиком и повинно склонила голову.

Сегодня наши тайны открылись, пазлы сложились и судьба еще раз доказала, что она реально существует и крутит нами как только ей угодно.

Глава 47. Топи

Болотный человек — это не человек в болоте, а болото в человеке.

Сабир Омуров

Исраир

— Нонер, дорогой, — щебетал Орум Окена молодому орку, сидящему в его карете и недовольно хмурящемуся. — Разве ты не помнишь, как мы с тобой...

— Не помню, господин Окена, — буркнул гурунэ и отвернулся к окну.

— Орум, — Советник печально вздохнул, но продолжил уговаривать своего спутника. — Я же просил звать меня по имени. Возможно, когда мы приедем домой, и ты отдохнешь...

— Да, я устал и хочу спать, — начал капризничать орк. — Я так растерян и сбит с толку. Я так... так...

— Ну что ты, — Советник придвинулся к парню поближе, положил голову на могучее плечо и стал гладить его смоляные волосы. — Мое сердце разрывается на части, когда я вижу, что ты расстроен. О, как я переживал! Думал, умру от тоски и горя, когда тебя похитили подлые ланийцы. Они так ненавидят меня, что готовы на любую гадость. Они раскрыли мою слабость к тебе и воспользовались случаем. Если бы ты погиб, я бы последовал за тобой, Нонер!

Орка тронуло признание этого странного господина и он слегка приобнял того за плечи.

— Ну, полноте, — гурунэ шмыгнул носом, но опомнившись, достал из кармана кружевной платочек, подаренный ранее Советником, и аккуратно утер им свой раскрасневшийся нос, а заодно и пару слезинок, скатившихся из глаз. — Все позади. Я жив, почти здоров и нахожусь в безопасности рядом с Вами. Спасибо... Орум.

Советник спрятал довольную улыбку, сильнее прижавшись к орку.

Резвые лошади спешно уносили их от затхлых Сумеречных Топей. Большой отряд сопровождения плотным кольцом окружал карету высокопоставленного чиновника и защищал от любой опасности. Орк следил за бегущим горизонтом и думал о том, что наконец он достиг душевного равновесия. Нонер — так его зовут и он сирота. Нонер из рода Рушер. Из рода, полностью уничтоженного ланийцами. Гурунэ их уже люто ненавидел. За то, что они сделали с его семьей, с ним и с этим добрым господином, которого он совсем не помнил. Знатный орк, близкий друг могущественного Советника Исраира — звучит не плохо. Нонер чувствовал лишь одно: раньше он страдал, разрывался надвое, мучился, но теперь ему хорошо и спокойно, а уже одно это многого стоит. Пусть он не помнит себя и Советника, но он видит его отношение к себе, чувствует доброжелательность и открытость, ощущает поддержку. Нонер прикрыл глаза и улыбнулся. Его ждет завтрашний день, а сегодняшний пусть останется в прошлом. В том прошлом, которого он не помнит.

* * *

Исраир, где-то близ Сумеречных Топей

Примерив одежду Тира, Хриза поняла, что ей суждено и дальше путешествовать в обличие волка, от которого она порядком подустала. Рубаха доставала ей до колен, рукава пришлось закатать, и на этом можно было остановиться, если бы не сальные взгляды солдат, когда те увидели ее голые коленки. Пришлось возвращаться в уютные кусты и пытаться не утонуть в шароварах капитана. Те упорно не желали держаться на бедрах и норовили сползти в самый не подходящий момент. Когда, задрав рубаху к груди, девушка обреченно прикидывала сколько еще таких как она поместится в этих портках, рядом с кустами раздался приглушенный кашель.

— Кхе, девочка, тебе помочь? — не услышав возмущенного вопля, Тир выглянул из-за куста.

Волчица, прижав руки к животу, растерянно стояла и хлопала ресницами.

— Что ж ты в человечьем облике то такая худосочная? — хмыкнул капитан и шагнул к девице. — Поди сюда, милая.

Девушка насторожилась, но не испугалась.

— Солдат кутенка не обидит, — засмеялся Тир и потянул Хризу за рубаху к себе. — А ну-ка, — он ловко подтянул штаны Хризы повыше, снял свой ремень и подхватил им бедовый предмет гардероба. — Ну что, теперь не спадут? — Тир проверил, как держит подхват и удовлетворенно хмыкнул. Девушка, молча, снесла все манипуляции, крепко прижимая поднятую рубаху к груди.

Капитан прикоснулся к рукам девушки.

— Позвольте, леди-волк? — подмигнул он Хризе и опустил ее руки вниз, попутно оправляя рубаху. — В общем, не плохо, — резюмировал он, разглядывая нелепо одетую девицу. Его взгляд опустился на босые ноги волчицы. Он приставил свой сапог к ступне девушки и почесал затылок. — Мда, обувку ремнем не подвяжешь.

— И не надо, — поспешила успокоить капитала Хриза. — Мне босиком не привыкать.

— На лошади ездить умеешь, леди-волк? — спросил капитан и галантно пропустил даму вперед.

Хриза степенно проплыла мимо капитана и кустов, направляясь к костру.

— Лошадь устроена не сложнее паарда, разберусь. Зови меня по имени, капитан, — Хриза развернулась вполоборота к Тиру. — И спасибо за помощь.

Тир поспешил следом за девушкой. В лагерь уже вернулись двое из разведки, и капитану предстояло выслушать донесения о проведенной операции.

Оба солдата наперебой вещали о том, что боркуны у них потеплели, когда те, подошли к самой границе болота. Один заходил с запада, другой с востока, но у каждого результат был один и тот же.

— А где Вакара носит? — Тир заметил, что третий разведчик еще не вернулся.

Воины пожали плечам, и один из них поспешил доложить:

— Капитан, мы порешали, что Вакар идет самым коротким путем, то бишь прямо.

— Говорил же ему, не усердствуй, — начал злиться капитан, — сиди в лагере, не дело с раной по лесу бегать.

— Это тот здоровяк с ожогом на лице и без волос? — влезла в разговор Хриза.

— Да, он, — подтвердил Натиу. — Мой сотенный, отличный малый. Эх, ..., — капитан тишком ругнулся, уже не надеясь на благополучный исход. — Болото не прощает ошибок. Ребята, даю полдола47 на отдых, и идем искать Вакара.

— Я с вами, — снова подала голос Хриза. — Со мной быстрее сдюжите и сами не сгинете.

Тир оглядел раненных воинов. Те, что не стонали в горячке, уже вовсю обсуждали новый облик волчицы и отпускали пошлые шутки. Поразмыслив, Тир принял решение:

— Иди, снимай портки, Рыжая. Пойдешь со мной и этими двумя горе-вояками, умудрившимися потерять товарища. Запомни, через полдола жду Лису, готовую вести нас по следу Вакара. Поняла?

Хриза радостно кивнула и, ухватив самый жирный кусок обеда из-под носа у проголодавшейся разведки, припустила в заветные кустики менять облик.

Тир улыбнулся ей вслед.

"Будет девчонка при деле, и не останется времени для тоски!"

* * *

Вакар никогда не причислял себя к робкому десятку, и это вовсе не была бравада или завышенное самомнение. За те двенадцать лет, что он служил, много воды утекло. Молодым юнцом, полным нерастраченного запала, он напросился на службу, и причинной тому послужила не только любовь к родине. Не видел себя статный и сильный парень ходящим за коровами, да вонючими козами. Сколько не драл его ремнем отец, прививая любовь к земле да скотине, толку не вышло. Но отец у Вакара мужичок был сметливый, хоть и из простых. Понял, что не мытьем, так катаньем сын выпорхнет из гнезда, а там, поди, верни в родной стан. И решил он отправить непутевого дитятю к братцу в Луку и пристроить к рыбацкому делу. Делать нечего, родитель велел — надобно исполнять. Вакар с тяжелым сердцем отправился в путь-дорогу с отцовскими наставлениями в качестве ощутимых ссадин на задней части организма. Но, видимо, "наставления" быстро зажили на молодом и здоровом теле, так как в Луку к дядьке Вакар так и не добрался. В Рединке парень увидал гвардейцев, что прибыли за новыми скакунами для армии короля, и эта знаменательная встреча навсегда изменила его судьбу. Лания лишилась и посредственного пастуха, и неумелого рыбака, зато приобрела в долгосрочное владение сильного и храброго вояку.

Отец со временем простил спесивого отпрыска, начал усиленно гордиться сыном и вбивать послушание в младшее поколение с еще большим усердием. Мечом за Родину махать — это конечно почетно, но и скотине хозяйская рука нужна. Поэтому двум младшим братьям Вакара суждено было остаться при семейном бизнесе, но они и не возражали и были вполне счастливы своей судьбой.

А вот перед дядькой Вакар так и не покаялся. Сначала все не досуг: служба, учеба, походы. Затем налаживание отношений с обидевшимся отцом, а там уж и не у кого было больше просить прощения, да каяться. Погибла вся дядькина семья, ни одной живой души не уцелело после бойни в Луке.

Когда отправляли войска к морской границе, Вакар в первых рядах стремился именно туда. Начальство рвение оценило, тем более у парня был серьезный повод биться с врагом насмерть и не жалея себя. Ученые мужи сразу же окрестили этот период в истории Лании как Скорбный. Но что они, библиотечные крысы, могли знать о войне? О том, как погиб цветущий город не напишешь в хрониках так, как это было на деле. Сухой язык фактов не передаст всей чудовищности и жестокости, содеянной врагом. Как представить себе монстра, если его видели только мертвые? Как объяснить живым, что могущественные силы восстали против несчастной и ни в чем не повинной Лании? Ведь его, это порождение ярости богов, видели только мертвые... и Вакар.

Зверь, невидаль морская, напала на военные корабли ланийцев, когда те уже почти настигли подлых пиратов-исраитян. Огромная тварь, словно играючи, топила один корабль за другим, переламывая своими смертоносными щупальцами их словно щепки. Оно, это чудовище, хватало всех подряд, рвало на части и отправляло в свой мерзко воняющий зев. Вакар до сих пор просыпался каждую ночь в холодном поту. Его мучил один и тот же кошмар. Он стоит на палубе тонущего флагмана, а над ним нависает огромная щупальца с нескончаемым количеством мерзких присосок. Удар тяжелого меча, и щупальце летит на палубу, извиваясь, бьется в предсмертных конвульсиях, а из раны монстра хлещет жгучая кровь. Она заливает Вакару лицо, выжигает плоть, его волосы и скальп молниеносно разъедает. Вакар кричит, но не слышит сам себя. Вокруг бушуют волны, стонут люди, воет ветер. И лишь синее небо, которое он видит в последний раз, дает слабую надежду на то, что в этом мире есть что-то прекрасное, за что стоит бороться и продолжать жить.

Вспоминать те времена было тяжко, но где ж еще это делать, как не на мрачном болоте? Вакар медленно пробирался по звериной тропке все дальше и дальше, уже давно оставив позади сухой лесок. Выросший на земле, да подле Сизой топи, Вакар не раз с отцом вытягивал глупую заплутавшую скотину из цепких объятий болота. Знал он где идти, как выбрать твердую кочку, да обойти гиблый омут. Обстругав себе крепкий посох из молодой поросли и проверяя им тропу перед ногами на прочность, Вакар решительно двигался по болотной стежке, заметной лишь опытному следопыту. Боркуна с каждым шагом жгла все больше, раненное плечо ныло, но бывалый солдат и не думал поворачивать назад. Те метки, что он оставлял по пути, в случае чего сослужат службу, но гнать уцелевших воинов в неизвестность и всем сгинуть в этом проклятом месте Вакар позволить не мог. Тропа становилась все уже и незаметнее, боркуна на груди горела огнем. Мужчина понял, что он совсем близко от цели. Он достал припрятанный клочок бумаги и уголь и нацарапал нетвердой рукой послание своим товарищам: "Дальше ходу нет. Не вернусь через три дола — вертайте назад и ждите подмогу".

Оторвав от подола рубахи полосу ткани, Вакар завернул в нее записку и примотал послание к чахлому кусту.

— Болоту нужно отношение трепетное и уважительное. Землица — она такая, дурака возьмет, умного отпустит на все четыре стороны, — Вакар говорил с топью, вглядываясь в туман, стелящийся поземкой. — Ей, природе-то, многого не надо. Это ж не зверь морской, которому кровушки подавай без меры.

Где-то справа испуганно ухнула болотная птица. Топь вздохнула тяжко и выпустила свое зловоние, мерзко булькнув прямо под ногами воина. Вакар вздрогнул. Птица снова крикнула, но ее голос резко оборвался. Зубодробительный скрежет, словно по камням тащили кузню, пронесся над Вакаром. Замер, а потом новой тягуче-надрывной песней зазвенел над болотом. Солдат прислушался. Ему показалось, что он слышит голоса, мелодичные, переливистые, манящие. Он крепче сжал здоровой рукой посох и медленно перенес ногу на кочку впереди. Вдруг резкий смех раздался совсем рядом с ним. Вакар оступился, нога соскользнула в болотную жижу и его молниеносно начала затягивать трясина.

— Врешь, не возьмешь! — яростно выкрикнул воин в туман. Он замер. Чем больше сопротивляешься, тем быстрее тебя поглотит топь. Вакар глубоко вдохнул смердящий воздух. Не торопясь огляделся. Его затянуло уже по пояс. Времени ничтожно мало. Вон куст — только руку протяни. Вакар медленно начал тянуться к спасительной ветке. Зловонная жижа крепко сжимала ноги, подбиралась к торсу, давила, сковывая мышцы, но мужчина знал: лишь поддайся панике — и ты труп. Он уже почти дотянулся, чувствовал кончиками пальцев гибкую, скользкую ветку. Еще лишь рывок, и он спасен. Нужно высвободить вторую руку, вырвать ее из плена трясины, выдернуть посох и постараться воткнуть его в твердую почву. Вакара уже затянуло по грудь. Он проигрывал эту битву. Ветка ускользала из пальцев, посох тянул на дно.

"Храбрый воин — еще не значит умный" — приятный женский голосок ворвался в сознание Вакара. Он на миг отвлекся, ошарашенный услышанным, и упустил почти схваченную ветку.

— Кто ты? Помоги! — превозмогая давление на легкие, выкрикнул солдат в звенящую пустоту.

"Кто я? Хм...", — девушка словно перебирала варианты ответа, стараясь выбрать правильный. "Кто ты? — вдруг злобно зашипела она. "Зачем ты здесь? Сюда не ходят с добром. Я не знаю, что значит добро".

— Я расскажу тебе, — Вакар из последних сил рванулся из плена топи. — Помоги и я покажу..., — жижа подбиралась к подбородку, заливалась в рот, сдавливала крепкую мужскую шею, душа.

"Захочешь ли ты показать?" — мерзкое человекоподобное существо с зеленоватой, словно выцветшей, длинной паклей на голове и теле склонилось над воином и протянуло ему когтистую сухопарую лапу.

Вакар без страха глядел в печальные, полные тоски и одиночества глаза чудовища и понимал его без слов. Он, не сомневаясь ни на миг, протянул свою руку и просто кивнул Зверю.

* * *

Когда Лиса нашла пятую метку Вакара с запиской, Тир окончательно уверился, что у его бывалого сотенного бредовая горячка.

— Нэк, ты возвращаешься к Дану и ждете меня четыре дола. Я пойду за Вакаром. Ты, Лиса, сядешь вот на эту кочку, — капитан ткнул посохом к сухой островок, — и будешь меня ждать.

Волчица выразительно поглядела на Натиу, подняла правую лапу и покрутила ей у своего виска.

— Безз-умые зарр-разно? — прорычала она.

Капитан отер пот со лба, подышал ровнее, пытаясь не вспылить, и снова повторил свой приказ.

Нэк послушно двинул обратно. Волчица же, словно не слыша, о чем толковал капитан, потрусила вперед, низко опустив голову и вынюхивая след.

— Вот стерва, — тихо выругался капитан.

— Иа слыжж-у, гррр-убиян, — обиженно заявила Лиса, задрала хвост трубой и ускорила шаг. — Зддесь! Оступилзия! — заголосила она чуть поодаль и припала к тропе.

— Где? Вакар? — Тир бросился к Лисе.

— Острожж-но! — рявкнула волчица и зарычала на капитана. Тир притормозил.

— Он не... то-нул, — пытаясь четче выговаривать слова, молвила Лиса. — Эго забрр-ал зве... цагг.

— Кто? — капитан напрягся, пытаясь разобрать, что лепечет девчонка.

— Цы-га...на... тьфу... вав, — сплюнула Лиса и нервно рыкнула.

— Куда забрала? Что за странное существо? Не убила, а забрала? — капитан ничего не понимал.

— Ту-да! — Лиса кивнула в сторону трясины и уже собралась следовать по пятам зверюги.

— Дура! — Тир ухватил волчицу за хвост и потянул изо всех сил на себя. Хриза уперлась лапами в кочку и тянула с тропы в болото. Никто не собирался сдаваться.

Вдруг затрубил горн Дана. Борцы по перетягиванию волчьего хвоста синхронно перестали соперничать, и лишь это их спасло от купания в болотной жиже.

— Сигнал тревоги! — капитан потянулся к оружию.

Волчица повела носом по верхам.

— Батя? — удивленно, — Римсак? — брезгливо, — Лэ-э-с! — уже радостно взвизгнула она и начала топтаться на месте от нетерпения.

— Капитан! — Нэк, стараясь не слететь с тропы, несся обратно. — Там огромные волки!

— Девка на здоровенном коне и рыцарёк на вороной! — громко орал Дан, догоняя товарища.

На болоте вся живность, что еще пыталась подавать голос, притихла. Звонкий вой возвестил о прибывших, и на тропе показался огромный волк. За ним тянулась след в след стая волчар чуть помельче, а в хвосте каравана гордо шагали два коня со всадниками.

Вожак, завидев троицу воинов и соплеменницу, грозно рыкнул и, блеснув клыками, направился прямиком к непутевой волчице.

— Ой, — взвизгнула та и шмыгнула под куст.

— Прр-рочь с дорр-оги! — лязгнул пастью хищник, и Нэк с Даном, едва успев отскочить и не рухнуть в трясину, расступились. Тир остался прикрывать торчащий из кустов тыл Лисы.

— Вот дерьмо, — выругался капитан и обнажил меч. — Эй, ты, эта дама под моей защитой!

— Сирим Нузлак, — красивая девушка на огромном игреневом жеребце резко окликнула вожака. — Попрошу без террора... Господин военный, — Тир оглянулся, но поняв, что военным из всех троих выглядит лишь он, махнул рукой девице и вопросительно указал на себя. — Да, да, именно Вы, удалец! — девица успевала все: держать под контролем волков, общаться с капитаном и сдерживать рвущегося в самую свару Лэскара. — Меч в ножны! Мы к Вам на выручку. И, в конце концов, дайте отцу отчитать нерадивую дочурку.

— Тирунд, — подал голос Черный. — Все путем, это родитель Хризы!

Капитан отступил, пропуская волка к нычке Лисы.

— Вы там полегче, — бросил он матерому, когда тот, ухватив дитятко за хвост, выволок ее на всеобщее обозрение.

Легкий укус в ухо и затрещина лапой по мягкому месту — это все, что получила Хриза за свои проделки, но рвущего душу и барабанные перепонки визгу было на все болото. Первым не выдержал Лэс. Он соскочил с Изергиль и бросился утешать обиженное и побитое отцом-извергом чадо. Хриза играла талантливо. Огромные слезы катились из волчьих очей, скулеж разрывал сердца всех присутствующих, она хваталась то за ухо, то за зад и охала, словно ей отбили печенку и переломали все ребра. Лэскар кудахтал над униженной и оскорбленной похлеще сердобольной мамаши, поливал родителя отменной бранью и грозился натравить на него некую даму по имени Азбит.

Матерый же видать разнервничался не на шутку. Бегал кругами вокруг стенающей, пригретой на широкой груди Лэскара актрисы и выпытывал, где болит больше. Толи совесть загрызла его за лапоприкладство, толи испугался упомянутой особы, но раскаяние четко вырисовывалось на злобной морде волчары, а вся картина в целом умиляла всех, кроме одного волка, держащегося в стороне.

— Комик-группа "Маски-шоу" на выезде! — озвучила я мысль вслух. Только зачем? Все упоенно наслаждались талантом волчицы привлекать всеобщее внимание к собственной персоне. Я тоскливо окинула импровизированную сцену взглядом, задержалась на слегка растерянной ряхе статного военного по имени Тирунд, скользнула по загривкам волчар, растекшихся лужицами от сцены воссоединения отца и дочери, даже не в даваясь в подробности анамнеза, поставила диагноз Лэсу: "Лябофф. Заразно. Сократить общение во избежание распространения эпидемии". И вот тут, в момент, когда начала дико завидовать волчице, я зацепилась за Римсака. Волк стоял поодаль ото всех, был напряжен, излучал столько ненависти и злобы, что казалось, воздух вокруг него звенит и плавится. Я взглянула на Римсака истинным зрением и согласилась со своей интуицией. Его аура горела пламенем, ярким и настолько жарким, что мне на миг стало не по себе. Проследив за взглядом волчары, я начала переживать за друга еще больше, чем на Совете Кланов.

Тем временем тактильные действия Лэскара по отношению к блудной доченьке вожака хёсвиров обретали ярко выраженный подтекст, который начинал нервировать папашку. Между Лэсом и Нузлаком вспыхнула перепалка, и я поспешила на помощь "неизлечимо больному" другу.

— Эй, горячие парни Тирсека, — я правила Титаней прямиком на сцепившихся "будущих родственников". — Ваша грызня не по расписанию. Сейчас на повестке дня спасение другой дамы.

В благодарность за труды я получила оскал волка, недовольный взгляд болезного и хитромордую гримасу причины конфликта для полноты картины. У меня возникло стойкое желание развернуть Титаню и утопать подальше от раздражающего фактора в лице всех собравшихся на этом вонючем болоте.

Титаня в мыслях со мной согласился и начал разворот на сто восемьдесят градусов. Я не противилась, махнула в сердцах рукой, но когда мой коняжка сверкнул задком, наступила долгожданная реакция.

— Онич, — подал голос Лэскар. — Ты куда?

— Ой, чет йа увлеклассс, — рыкнула волчица, стряхивая с себя образ несчастной и всеми обиженной.

— Кхэ, это..., — Нузлак попытался высказать мысль, но та от него ускользала.

— Ну, в общем, пора двигать дальше, — подытожил господин стройный военный. — Уважаемые люди и не только, у нас возник ряд проблем, требующих незамедлительного решения. Как я понял, вы, — он жестом описал вокруг себя дугу, указывая на каждого из присутствующих, — вы все к нам на подмогу?

— Угу, — раздался нестройных ряд голосов и рыков.

— Юная леди, имею ли я честь узнать Ваше имя? — обратился ко мне офицер.

Мы с Титаней переглянулись и соизволили развернуться передом.

— Рискните, — ответила я таким тоном, что Титаня извернул шею и уставился на меня подозрительным и недовольным взглядом зерцал.

"Ну и по какому поводу возмущение? Он симпатичный, а у меня давно не было возможности..."

Наглый конь не дал мне закончить: "Я готов терпеть Гая. Умоляю, оставь человека в покое. Он не выдержит твоего разрушительного обаяния".

"У Салая нахватался?"

"Это заразно, сама же знаешь", — паард подленько заржал, пугая обитателей болота, вышедших из затяжной комы.

— В процессе поисков ... кхм ... леди Лакиры, у нас исчез еще один объект..., — не дождавшись моего внимания, Тир начал вводить в курс дела мохнатый отряд быстрого реагирования.

— Усе пудти ввв...едут тудыы, — встряла волчица и махнула пушистым кумполом в сторону топи.

Волки и я синхронно уставились на болото.

— Тропа, блин, — удивленно выпалила я, тыча в трясину.

— Зачарованная, — Титаня утвердительно тряхнул черепком, вырывая из моих слабых лапок такую ненужную деталь амуниции, как повод.

Лэскар отлепился от любимой "собачки" и под дружных "ах" солдат шагнут в болото.

— Смелее, — подбодрил он людей и свистнул Изергиль. Тир и солдаты настороженно последовали за Чернявым, волки выстроились "свиньей" и потопали в заданном направлении, а вот лошадь Лэса оказалась умнее и на авантюру решила не поддаваться. Поглядев на сумасшедшего хозяина с недоверием, она начала пятиться, словно рак назад, а когда тот решил насильно тянуть средство передвижения в трясину, взбрыкнула и бросилась наутек. Пришлось мне слезать с паарда, просить его включить чары и уломать животинку по-хорошему.

Спасательный отряд уже удалился на приличное расстояние, а мы с Лэсом все ждали наших коняжек, нервничали, глубокомысленно молчали и переглядывались, когда над болотной тропой сгустился вязкий, мглисто-серый туман.

— Опять? — удивленно выпалил Лэс и схватился за меч.

— Тита-а-а-ня! — нервозность передалась и мне. — Это ваще ни разу ни Фогор!

— Кто такой Фогор? — поспешил уточнить Лэс.

— Туман местный, друг мой, — ляпнула, неподумавши. — Но вот это, — я ткнула пальцем в закручивающуюся в спираль воздушную массу, — точно не ОН.

Лэс поглядел на меня, как на больную, но промолчал.

— Может пора валить? — я начала впопыхах сооружать кокон.

— Твою мать, — в сердцах выругался Лэс. — Я не вижу будущее, кто-то закрывает мне канал.

— Хреново, однако..., а что ты имел ввиду, под своим высказыванием "ОПЯТЬ"? — умная мысль всегда запаздывает, у меня однозначно клиника.

— Вот это, — выдохнул Лэс и задвинул меня к себе за спину, когда воронка начала разъезжаться в стороны и в ней показался нечеткий контур всадника.

Я почувствовала Силу и увидела ЧЕРНОТУ сути того или тех, кто был там, в этом зеве мглы. Усиливая энергетический защитный барьер, лихорадочно выхватила Трелль из ножен, и когда сила духа потекла по телу, страх отпустил меня. Быстренько поднырнув под руку Лэса, я встала в боевую стойку, неимоверно удивив друга. Тот, долго не думая, ловко задвинул меня в первоначальное положение, а именно опять себе за спину. Такое возмутительное отношение к своей персоне я с трудом-то переносила в своем обычном состоянии, а когда, охваченная духом тулии, такая воинственная и непобедимая, блин, Я, была опять готова раздаривать смертоубийства направо и налево, а меня вот так, как тряпичную куклу, да в тыл?!!!

Пока мы с Лэсом боролись за право первым умереть, на сцене появился новый персонаж, которого мы, к своему стыду, заметили не сразу.

— Браво, потешили, — надменный тон лился рекой, я аж поперхнулась от возмущения.

— Да, Онич, этот тип именно такой, и это только цветочки, — Лэс утер пот со лба (уморила я таки его) и засунул меч в ножны. — Зачем закрывался? Издеваешься? — бросил он молодому парню с авангардным стайлом на голове.

— Расслабляться — здоровью вредить, — обозначил свою позицию темный маг.

Пока мужчины обменивались любезностями, я разглядывала ауру нового знакомого и понимала, что мне до него как до Луны пешком.

— Не нужно заниматься самобичеванием, леди, у Вас все впереди, — словно читая мои мысли, бросил маг. — Кстати, Ваш щит очень недурен, смею признаться, мне пришлось бы попотеть, ломая его.

Каюсь, комплимент сделал свое дело, и я мило улыбнулась коллеге.

— Эмориган, нокьяр, рад знакомству, — парень слегка кивнул в знак приветствия.

— Оникс, можно Ониэ, думала, что обычный человек, а теперь не уверена, — ответила я. — Скажите, сударь, а Ваш народ переселился только на эту планету? (Недаром я умные книжки у старикашки Пнэргулда почитывала, да изредка освещала своим величественным присутствием библиотеку Карантавира). Мне кажется, что на Земле ваши тоже наследили. ЭМО — имя говорит, нет, просто кричит об этом! — а следом за тирадой я послала мысленный образ, подтверждающий мою теорию о заселении Земли инопланетянами из расы нокьяров.

— Она еще та штучка? — ухмыльнулся мальчик-ЭМО и перевел вопросительный взгляд на Лэса.

Тот в ответ эмоционально закивал, подтверждая мой диагноз.

Слегка отойдя от бурного знакомства, я заметила, что за спиной у мага кто-то есть.

— Леди Ониэ, вы ведь из Долины? — спросил маг и, спрыгнув с коня, предъявил нам свою спутницу.

Девушка, изможденная, избитая и едва сидящая в седле протянула дрожащие руки к магу и, найдя поддержку, сникла, отдалась сильным рукам, нежно спустившим ее на землю.

— Боже мой, что с ней? — я подошла к девушке и обняла ее. Та прижалась ко мне и разрыдалась.

— Нам нужен целитель, — я видела, что маг едва сдерживается, настолько его переполняли эмоции. — Смог лишь отнять у нее боль, но моя магия черна, лечить человека — только навредить. Я не привык просить, но сейчас...

— Не нужно лишних слов, господин Эмо, — перебила я. — Гаал'Этэ — сейчас самое безопасное место, и там могут помочь.

— О, Титаня, ты вовремя, — я уже прикинула, как быстрее разобраться с проблемой.

Паард как раз подоспел. Он пинал под зад нерадивую кобылку и бухтел о том, что женщины — это проклятие мира, в какой бы шкуре они не находились.

— Тебе опять поручаю почетную миссию: доставить даму в лазарет к Хатору. Жаль не увижу его перекошенное "радостью" лицо, — плюнуть ядом в рогатого доставляло мне поистине непередаваемое удовольствие.

— Это входит у меня в привычку, — буркнул коняга и принялся рассматривать свою новую подопечную. — Потрепали тебя, милая, изрядно, — обратился конь к девушке, а та в ответ лишь удивленно хлопала глазами, не веря в то, что слушает рассуждения коня. Девушка неловко отшатнулась, оступилась, но маг молниеносно среагировал и успел поддержать ее.

— Свея, прошу, доверься им, — маг погладил будущую жертву эскулапа по волосам, а та задрожала, всхлипнула и уткнулась в грудь молодому мужчине.

— Если я понесу от него, то покончу с собой, — еле слышно прошептала она магу, но я услышала.

От этих слов меня бросило в жар. Я поняла, что именно произошло с этой девушкой. Вдруг ясно представила, как эту хрупкую, нежную девочку ломают, бьют, унижают, и мне захотелось разорвать ее обидчиков на куски. Ненавижу жестокость по отношению к женщине, ненавижу мужчин, уверенных в своем праве брать. Я никогда в своей сытой и беззаботной жизни не сталкивалась близко с такими трагедиями, лишь смотрела новости, возмущалась несправедливости и озлобленности людской и продолжала спокойно, как и все, жить дальше. Мне повезло в той жизни, теперь везет и в этой. Есть рядом друзья, имеется какая-никакая магия, Трелль не даст в обиду, в общем, все сносно. Наверное, я просто везучая, как кошка. А вот девочке Свее, увы, так не повезло.

— Успокойся, я не чувствую в тебе жизни, — маг положил свою руку девушке на живот. — Тебе не о чем беспокоиться.

— Прошу, отыщи Лакиру, — Свея робко, словно стесняясь саму себя, заглянула в глаза нокьяру. — Я не вынесу, если ее постигнет та же участь. Она не сможет оправиться. Лаки слишком наивна и чиста, она еще совсем ребенок.

— Нам пора, — Титаня потерся мягким храпом о щеку девушки.

Маг усадил свою спутницу на широкую спину паарда, взял Свею за руку и нежно прикоснулся губами к внутренней стороне ладони.

— Все будет хорошо, — тихо молвил он и отпустил ее руку.

— Берегите себя, — прошептала в ответ девушка.

Я подправила формулу траектории в кояре, чтобы максимально приблизить место высадки паарда и пострадавшей к санчасти Хатора и жахнула камешком оземь.

— Метнись кабанчиком, одна нога там, другая здесь, а то не пристало королевишне ножки марать по болоту, — высказала я свои эгоистичные пожелания коняжке, и тот стремительно упорхнул ласточкой в портал.

— Леди Ониэ, — настойчиво обратился ко мне маг, отвлекая от созерцания болотной жижи в ожидании возвращения "транспорта". — Предлагаю сотрудничество и помощь, я восхищаюсь вашим добрым сердцем и отзывчивостью.

— Не благодарите, Эмориган, — я была расстроена и искренне переживала за здоровье девушки. — Хатор — отличный целитель, тело он вылечит, а здоровье ее души..., — я внимательно посмотрела на мага и поняла, что не ошиблась на счет его чувств, — ее дух поддержите Вы, уверена, сударь, что Вам это под силу.

Маг еще долго и пристально всматривался в мое лицо, что-то искал и, видимо, находил, так как его черты лица начали едва уловимо смягчаться, но потом он резко стер все эмоции и отвел взгляд.

— Изергиль, — возмущенный тон Лэса вывел меня из состояния печальной задумчивости. — Твоя ветреность меня уже утомляет!

Любви все живности покорны! Это неоспоримый факт. А в случае с кобылкой Лэса я бы предпочла выражаться более красочно, но вовремя застеснялась. Дама Изергиль уже давно смекнула, что сердце Титани охладело, и она осталась без достойного кавалера. Узрев же в доступной близости новый объект страсти, решила соблаговолить до мрачного брутального экземпляра под седлом мага.

Наблюдая наглое соблазнение магического транспорта, который к слову был совершенно не против уронить свой моральный облик, я прокомментировала:

— А знаешь, Лэс, эти двое — дивная вороная пара! Жеребята будут нарасхват, если задаться целью племенного коневодства. Кстати, доходный бизнес, мне в Лании рассказывали.

— Не надо мне жеребят! — спохватился Чернявый и, спотыкаясь о свой длинный меч, ринулся разнимать милующихся.

— Мор, не вовремя ты вспомнил о продолжении рода! — нокьяр возмутился лишь приличия для, и, не спеша, я бы сказала на редкость медленным прогулочным шагом, направился остепенять свою живность.

— Такой хозяин — такая и лошадь. Правда? — съёрничал Титаня.

— Чья бы корова мычала..., — буркнула я в ответ.

— Что насупилась? Завидно?

Краска мне бросилась в лицо... Не дождетесь! Побагровела я от злости и пошла в атаку на блохастое, непарнокопытное хамло.

Ему, этому мяску на ножках, очень повезло, что маг оказался мужчинкой жилистым и сильным. Сграбастал он меня ловко, упеленал по рукам и ногам и не дал свершиться убийству.

К слову сказать, обиделась я сильно. Даже настойчиво стала отбирать средство передвижения у нокьяра, так как считала его повинным в отсрочке моей жуткой расправы. Но афера с бартером гужевого транспорта у меня не выгорела совсем не из-за жадности и даже не из-за, как могло бы подуматься, чувства собственничества глубоконеуважаемого в тот момент мага. Нокьяр лишь развел ручками, пожал плечиками и с подлой ухмылкой, на тот момент мною, увы, не понятой, любезно подсадил меня в седло своего вороного.

Облом случился сразу же и по банальной причине вредности характера и подлой сущности неумело оседланного мною Мора. Упорхнула я журавликом, не успев даже ногу во второе стремя сунуть, и надо же такому случиться, прямиком в объятья Титани, на тот момент ловко перекинувшегося в Джама.

— Ох, уж эти женщины, — вздыхал мой огромный мавр, пытаясь утихомирить брыкающуюся меня и попутно изложить свою точку зрения на происходящее остальным участникам спектакля. — Все бы им капризничать, привлекать к себе внимание, скандалить. Им поиграть на наших нервах — свои успокоить. За сегодня уже третья. У нас эпидемия женской истерии?

Мужчины дружно закивали и уже принялись высказываться по этому поводу, применяя непечатные обороты речи, когда меня, наконец, посетило раскаянье. Раскрасневшись теперь от стыда за всех троих, выслушав ряд нравоучений и упреков (даже нокьяр не удержался и вставил свои пять копеек по поводу того, что он думает о женском поле в целом, но не вдаваясь в свои личные частности, отправленные на лечение в Гаал'Этэ), я, пристыженная, молча взгромоздилась на Титаню, милостиво простившего грешную меня, и мы наконец-то поспешили вдогонку остальным.

* * *

Зачарованная тропка вилась по болоту, плутала, петляла и кружила голову.

— Заклинание простое, но на удивление действенное, — молвил Эмориган, потирая висок. — Вплетено в энергетическое тело болота. Если снять нахрапом, пострадает природа. Может рискнуть?

— А? — очнулась я. — О нет, я рьяный защитник природы, взносы в фонды Green Peace — часть моих ежемесячных расходов.

Мужчины дружно уставились на меня непонимающими взглядами.

— Что вы на меня так смотрите? В прошлом году я перечислила в Фонд спасения амурского тигра три тысячи долларов, а в этом году не успела, по причине моего нахождения здесь. Бедные тигры! Как же они там без меня на Земле!?

— Вы хотите сказать, что спасаете жизнь при помощи денег? — маг явно не понимал моей гордости за содеянное.

— А что я, руководитель среднего звена, еще могу? — мои благородные деяния оскверняли у меня на глазах, пришлось оправдываться.

— Ониэ, вы же маг! В вас столько энергии и природной составляющей, что...

— На Земле все по-другому, там нет магии. А тигров штук четыреста по лесу бродит, и с каждым днем их становится все меньше.

— Почему? — удивился Эмориган. — У них нет пропитания?

— Их убивают из-за красивой шкуры, когтей, желчи, используемой в китайской медицине, — пыталась объяснить я магу. — Люди вырубают леса, загрязняют реки, убивают землю ядами и природа гибнет, звери исчезают.

— Почему бы вашему королю просто не ввести войска, покарать браконьеров, устроить публичные казни? — вмешался в наш диалог скучающий Лэс. — Я бы навел порядки в вашем королевстве.

Горько усмехнулась, представив в действии лэсову экологическую программу.

— Правительство играет не на стороне природы, а как раз против нее. Если остановить разогнавшуюся машину прогресса, власть держащие потеряют огромные деньги и экономика всех стран развалится. Начнутся войны за полезные ископаемые, земли, леса...

— Почему боги не вмешиваются? — перебил меня друг. — Не уж то наплевать им?

— А ты посмотри, Лэс, что у вас творится? Почему же драконы ждут, а эльфы сбежали в неизвестном направлении? — ответила я вопросом на вопрос.

— Не понимаю, зачем люди это делают? Если в вашем мире нет природной магии, как же восстановить утерянное? — искренне удивился маг. — Странный мир, без хозяина он, наверное, раз лишен Силы. Судить поступки людей Земли я не имею права. Мои деды тоже убили нашу планету, и теперь мы вынуждены ютиться на Тирсеке.

— Иногда я готов согласиться с Советом Саоки, — резюмировал Титаня, нервно тряхнув гривой. — Люди — это Зло!

— А как случилось так, что она погибла? — полюбопытствовала я у господина Эмо, уходя от зреющей темы в ключе мизантропии.

Лицо мага сделалось каменным. Он напрягся, видно перебарывая в себе желание, указать мне, что я лезу не в свое дело, но взглянув в мои честные, наивные глаза, решился на откровение.

— Уверен, Вы меня поймете, леди Ониэ, — Эмориган бросил взгляд на Лэскара, едущего чуть поодаль, но уверившись, что слабость не опасна, продолжил. — Мои предки решились покорить силу Таиши, что привело к магическому дисбалансу и как следствию, вмешательству Драконов. Они пожрали высвободившуюся, непокорную энергию Таиши, и планета погибла. Благо, Шахры — властители влаги и Ситширы — владыки недр на Совете Ковена Драконов выступили за сохранение нашей расы, присоединяясь к вечно милостивым и мудрым Лиерам — хранителям неба и жизни.

Я старательно кивала, делая вид, что все поняла, но мой пустой взгляд выдал меня с потрохами.

— Леди Ониэ, я открыл Вам неведомое? — маг уже устал мне удивляться.

— Ну, как Вам сказать, уважаемый Эмо... кхэ... риган, — смешалась я. — Ряд вопросов, конечно же, возник. Но я не совсем невежда. Например, мне известно, что имеется еще один клан Драконов — Огненный.

Мои познания в расологии змееящеров не оценили. Колдун криво ухмыльнулся и презрительно сощурил глаза.

— Что? — обиделась я. — Ну что я такого сказала, что бы так реагировать?

— Простите за столь явное проявление эмоций, леди, — смутился маг. — Вы совершенно правы, Огненные — правящий клан. Именно они и пожрали нашу Таиши. Энергия жизни необходима им, чтобы вершить магию Хаоса, создавать новые миры и покорять старые. Именно эта особенность Огненных дает им право на Власть внутри общества Драконов. Хайры — огненные драконы, отдали свой голос за тотальное уничтожение нашего мира со всеми живыми и неживыми сущностями, — злость и ненависть обрела материальность и заклубилась в ауре нокьяра, готовая вырваться и уничтожать все на своем пути.

— Эмориган, — набравшись смелости, я крепко сжала руку мага. — Ваш народ жив, и это главное.

— За что боролись, на то и напоролись, — Лэскар не удержался. Он подъехал вплотную к нокьяру и выбросил тому в лицо неоспоримый, но опасный аргумент. — Вы решили поиграть в богов, за это и были наказаны. Драконы никогда не делятся, они собственники и со своими сокровищами не расстаются. Им проще уничтожить, чем поделиться, отпустить, подарить.

— И откуда же ты такой умный выискался? Имеешь близкое знакомство с Хайрами? Или быть может Лиеры снизошли до голодранца царских кровей? — я была так рада, что Риго сейчас просто орал на Лэса, а не выпустил в того то, что чернело и бурлило в ауре.

— Читал в детстве много, — огрызнулся Черный. — И твоим почившим родственникам бы посоветовал, но, увы, разминулись мы с ними в мирах.

— Уж не эльфийские ли трактаты изучали, Ваше Высочество, — с издевкой, молвил маг и отвернулся от Лэса.

— Угадал, именно их, — царевич гордо выпятил грудь колесом. — Имел честь прикасаться к великому знанию по причине родства крови.

— Намекаешь, что наполовину эльф? — Эмориган даже прикрыл глаза перчаткой, чтобы не видеть раздражавшего его человека.

— На четверть, — уточнил Чернявый и даже глазом не моргнул.

— Ухи то твои где, сказочник? — вставил Титаня.

— Знаешь, что не буду применять силу и пользуешься этим, — усмехнулся нокьяр, на удивление без злобы, а лишь с налетом легкого пренебрежения.

"Вот бы мне такое самообладание" — мысленно поделилась с Титаней, восхищаясь выдержкой мага.

Паард дал легкого "козла":

"Я вот тоже на рожон не лезу, ввиду ясности ума и здравости рассудка".

"Так тебя ж подлечили, а Лэскар у нас болеет уже давно..." — хихикнула я.

"Неизлечимо" — закончил мысленный диалог конь.

— Я никому ничего доказывать не собираюсь, — царственно изрек новоиспеченный Пресветлый. — Почему уши коротки — не скажу, а вот то, что матушка покойная, была на половину Этэ, факт.

— Ага, еще скажи Жрица Света, — зычно заржал Титаник.

— И уши в наличии у матушки были, — надолго примерить маску гордеца у Лэса не получалось, как бы он не пыжился. — Вот, гляди, — он сунул под нос паарду раскрытый кулон, внутри которого имелось официальное подтверждение его слов: портрет красивой девушки с заостренными ушками и двух чернявеньких детишек. — Аста, я и матушка, — припечатал царевич.

— Нонсенс! — отмахнулся маг. — Этэ не пали бы так низко.

— Не верю! — Титаня мотал головой, словно отгоняя от себя реальность. — Говорят, был случай, когда одна дева Этэ... как бы это сказать.... приблизила к себе Волка.

— И!? — в три голоса возопили мы от нетерпения.

— Убили обоих и всех близких членов семьи, — дожал нас паард.

— Сурово! — маг был немногословен.

— А кто писал Истины жизни для Этэ? — возмущенно выкрикнул Лэс. — Драконы! По образу своему и подобию! Неоправданная жестокость у них в крови!

Маг одобряюще кивнул парню, а я не преминула разрядить обстановку по-своему:

— И даже пылкому Амуру

Неловко стало свысока

За титулованную дуру

В объятьях грязных мужика!

В этой истории тоже все печально закончилось.

Пошутить не удалось. Гробовое молчание упало мне на голову.

— Я имела в виду, что мораль сей сказки такова, — выдержав паузу и облегченно выдохнув, не видя откровенного негатива, продолжила, — любовь делает нас, женщин, глупыми. В итоге, страдаем и мы, и окружающие.

Одобрительные комментарии мужчин не заставили себя долго ждать. Под этот стройный аккомпанемент я вдруг вспомнила о незаданном магу вопросе.

— Господин Эмориган, объясните, что такое сила Таиши?

Оттаявший, улыбающийся нокьяр выглядел крайне обаятельным и милым, не смотря на всю его мнимую магическую черноту и хмурый нрав. Его едва уловимая душевная искра сейчас разгоралась, и я начала осознавать, что скоро круг моих друзей расширится.

— Та-и-ши? — колдун смаковал каждый слог, словно произнося это слово, испытывал тоску и нежность одновременно. — Таиши — это сама жизнь.

— Хм, лаконично, — я разочарованно фыркнула и перевела вопрошающий взгляд на Лэскара.

— О, эти очи: томные и молящие! — парень прижал руку к сердцу и принялся кривляться, пытаясь повторить мою коронную мимику.

— Ты нарушаешь мои авторские права, — наигранно возмутилась я, едва сдерживая улыбку. — Попробуй лучше осмысленность взгляда изобразить, а то растерял навыки.

— Онич, не лезь в бутылку, — неунывающий Лэс не обращал внимания на мои шпильки. — Я ничего не знаю о Таиши. Наверное, эта тема — слишком тонкая высшая материя, недоступная среднестатистическим эльфийским полукровкам.

— Какая самокритичность! — с достаточно ярко выраженным напускным восторгом выдавил из себя маг. — Я начинаю тебе импонировать, Четвертинка.

— Я попал в психиатрическое отделение клиники Хатора? — решился-таки уточнить Титаня.

Наш диалог прервался на время по причине коллективного хохота, полетевшего над болотом ударной звуковой волной.

— Возвращаясь к вопросу о Таиши, — маг первым взял под контроль эмоции и решил-таки просветить невежд. — Это чистая магия Жизни, древняя, первоначальная и непостижимая, как оказалось. Те крупицы магии, что используют эльфы, драконы, нокьяры и другие народы, лишь малая часть великой Таиши, которой делится с нами планета. В Бесконечном Пределе существуют сотни, тысячи Миров, наделенных магией Жизни. Они являются телом, сосудом для чистой энергии, которая может по желанию своему создавать землю, воду, воздух, континенты и моря. Я понятно изъясняюсь?

— Хотите меня уверить в том, что планеты живые? — глобальность гипотезы колдуна ввела меня в прострацию. Я устала понимать окружающую меня действительность. Абсурдность моего пребывания на Тирсеке постепенно трансформировалась в обыденное и понятное. Я даже убедила себя, что не схожу с ума, а живу полноценно и интересно. Отпустила комплексы, навязанные обществом, выкинула прочь из сердца ненужные, отягощающие принципы и свою причесанную, стандартную, правильную до тошноты модель поведения. Я стала проще и понятнее в первую очередь самой себе. Начала действовать, как хочу, а не как надо кому-то. И теперь снова меня ошарашили новыми фактами! Хотя откуда я знаю, что все, что сказал нокьяр правда? Возможно, это местные теологические бредни?!

— Не все, — Эмориган говорил так уверенно, что я решила выслушать и постараться понять. Нельзя спорить с фанатиками. Это бывает чревато неприятными последствиями. — Есть Миры, которые населены, но не являются носителями Таиши. Могу предположить, что ваша Земля — одна из них. Что служит причиной существования таких Миров, не берусь утверждать. Возможно — это брошенный сосуд, возможно искусственно созданный и заселенный. Но факт остается фактом, Таиши — основа магических миров, живая, мыслящая и великая.

— Ага, — малоосмысленная улыбка неотвратимо расползалась по моему лицу. — Магический бозон Хикса открыт! Нобелевскую премию в студию!

— Верить или нет, ваше право, — показалось, что маг слегка обиделся. — Мне совершенно не понятно о чем Вы сейчас иронично высказались, но Таиши реальна так же, как мы с вами. Драконы считают ее своей собственностью по праву Творящих на равнее с ней. Вернее сказать с помощью... Подчиняя, убивая, ломая...

— Так все же: колонизация или геноцид? — вопрос задавала сама себе, но вслух. Маг мягко проник ко мне в мысли, прося разъяснений. Пришлось объяснить.

— Четкой грани нет, — ответил Эмориган. — Уместно и то и другое. Я не могу понять лишь одного: почему Таиши не сопротивляется Драконам?

— У всего поистине Высшего и Божественного отсутствует агрессивное начало, — высказала я свою гипотезу. — Созидание не приемлет жестокости.

— Какая глупость! — влез Лэс в нашу философскую беседу. — Не могу понять, как можно дать себя убить, даже не попытавшись защититься?

— Возможно, такое убийство для Таиши не есть окончательная смерть, и она об этом прекрасно знает, — нашлась я и, надеясь на поддержку, поспешила обратить взор на мага.

— Возможно, — тихо молвил маг и вернул мне одобрительный кивок.

Нашу беседу о высоком и прекрасном бессовестно прервал шум драки, и мы поспешили на встречу новым неприятностям. Когда мы спешно обогнули рощицу болотных ив и выскочили на совершенно ровную и сухую поляну, то пред наши очи явилась картина весьма странного побоища с участием волчар и монстра неопределенной, но весьма противной наружности. Внушительное волосатое чудище, грязно-зеленого окраса раскидывало хёсвиров, как кутят, не давая последним приблизиться к архитектурной конструкции, определенно напомнившей мне избу Бабы-Яги. Хозяйка памятника самобытного зодчества скакала горной ланью вокруг собственности и слала проклятия в адрес мохнатого отряда быстрого реагирования. Симпатичный офицер стоял в сторонке и принимал ставки у сослуживцев, Римсама и Нузлака с доченькой. В фаворитах явно пребывало болотное Йети.

— Пора кончать с этим балаганом, — психанул маг и выпустил всю черноту, что уже свернулась и спала в его ауре.

Драчующиеся, все без разбору, припали к земле, опутанные сизыми тенями и принялись истошно вопить.

— Прекрати, — заорал на мага Лэс. — Тебе же хуже будет!

— Тень?! — бабка, сухонькая, тощая, смутно мне кого-то напоминающая, изумленно вытаращилась на колдуна, постояла минутку, а потом как заорет дурным голосом. — Кончай колдуняжничать, ирод. Беду накличешь! Ой, дурак! — она схватилась за свои грязные патлы и драла их нещадно, пробивая меня на жалось к старости.

Делать нечего, бочком-бочком притерлась к коню мага и хвать распоясавшегося мужчинку за руки.

"Ой, дура!" — только и успелось подумать. Магия нокьяра, сменив траекторию, ударила по мне. Я впопыхах раскинула блок, и две магические энергии встретились. В глазах потемнело, и голова пошла кругом. Я почувствовала легкость и ощущение полета, а затем щемящую боль в области первых девяносто и тупую в районе вторых.

"Спешу согласиться с Вами, леди. Дура — первостатейная!" — лежа в позе морской звезды на полянке, приходя в себя и глазея на перекошенное толи от злости, толи от сострадания лицо Эморигана, услышала я в голове, и даже не обиделась. На правду то грех дуться.

— Все живы? — поинтересовалась как бы невзначай.

— Все-все, — успокоил меня нокьяр и принялся нагло ощупывать, прикладываться ко лбу, заглядывать в глаза. Хотела возмутиться, но быстро передумала. Не часто обо мне так рьяно печется привлекательный мужчина. Имею право воспользоваться ситуацией и получить моральное удовлетворение, раз с физическим не клеится.

— Что это у Вас? — прихватив мою правую грудь, озадаченно выдавил маг. — Опухоль, о Боги?

Метастаз притих и не подавал признаков жизни. Я заволновалась и предприняла решительные действия по оголению своего достоинства. Мой стриптиз пользовался успехом. Маг краснел, но смотрел. На горизонте замаячила еще пара любопытных мужских физиономий, во главе с симпатичным военным. Даже старушка, божий одуванчик, поспешила унять любопытство и бойко расталкивала острыми локтями наглые волчьи ряхи.

Скромно сверкнуть частью аппетитной припухлости не удалось. Пришлось снимать куртку и приспускать правый рукав рубахи с плеча. Дружные ахи и горящие глаза наблюдателей польстили невероятно. Но меня сейчас целомудрие заботило меньше всего по совсем другой причине, не связанной с покорением мужских сердец. Малыш Мимико, мой мохнатый паучок, вцепившись мертвой хваткой в многострадальную грудь, прибывал в глубоком обмороке, и покидать спасительное место добровольно не собирался. Я попыталась его аккуратно отодрать — не вышло.

Эмориган, рдея словно маков цвет, робко предложил помощь. Я согласно кивнула под неровный и эмоциональный гомон мужских голосов и рыков. Со всех сторон слышалось:

— Эх, повезло ж магу!

— Вот бы мне!

— Давайте я!

— Ой, ты ж моя, пусечка! Деточка! Убивцы! — визгливый, противный ор старухи разрушил хрупкий мирок эротических фантазий и вернул всех на землю.

Бабка, обливаясь слезами, надавала по рукам колдуну, пригрозила мне костлявым кулаком, припала своими морщинистыми, противными губами к бездыханному паучку и, периодически промахиваясь поцелуями в область моих интимных мест, начала нашептывать тарабарщину.

— А, — завизжала я, — Верните мужчину! Протестую!

Экзекуция длилась не долго. Мимико выпал из астрала и вернулся на бренную землю. Моя грудь была освобождена, страдалец отнят у нерадивой хозяйки и приласкан нежной материнской рукою. Все прослезились, а я, пока социум утирал слезы радости, поспешила одеться.

На почве спасения младенцев паучьего племени конфликт был исчерпан, сразу нашлись общие интересы и темы для разговоров. Прочитав мне лекцию об уходе, содержании и воспитании паучат-малышей, бабулька принялась распекать опешившего и прибывающего в состоянии легкой фрустрации Эморигана.

— Тень! Лорд Тьмы! — возмущалась госпожа Рин. — Тьфу, — бабка сплюнула магу под ноги, и казалось, сейчас схватит того за ухо и оттаскает, как нашкодившего пацана. — Тьфу, еще раз! — в это время колдун тихо удивлялся и даже не пытался спорить. — На тебе ж маяк Хаэ — темных эльфов! Разве не чувствуешь? Дурень малолетний! Стоит тебе применить магию, и они явятся и надерут твой тощий, но симпотишный... хм, — бабка оглядела мага с ног до головы и расплылась в щербатой улыбке, — зад, мальчишка!

На периферии в голос ржал Лэс.

— Вона, — она кивнула в мою сторону, — девка-то молодца! Как она ловко твое колдуняжество трансформировала. Ни одна черножопая тварь не поймет, что да как! Спасибо ей все скажите, да в ножки поклонитеся. А то бы мокрого места от нас всех не осталось! С Хаэ шутки плохи, на своей шкуре испытано!

— Чего я трансформировала? — робко подала голос, но меня никто не слышал.

Все, забыв о вражде, исполняли бабкины указания. Волки уже перекинулись и тащили чурки и доски на поляну, чтобы соорудить стол. Люди с опаской косились на симпатичную молчаливую девушку, недавно в образе чудища раскидывавшую волков по кустам, и выслушивали наставления бабки. Потом вояки позвали двоих волков и отправились обратно по тропе за оставшимися их ждать раненными. Лэскар опять сцепился с Нузлаком, Рыжая орала на обоих, но ее в этот раз игнорировали. Эмориган, присев на пенек, чесал темечко и думал, как жить дальше с меткой черных эльфов. Титаня, вернее Джам, вертелся рядом со странной девушкой, которая привела из избы потрепанного лысого воина и жестами указывала на его раны. Джам что-то ей говорил, ощупывал жертву, эмоционально размахивал руками и возмущался. В общем, все при деле, только я бью баклуши.

Приобщиться к общественно-полезной деятельности мне так и не дали. Усадили на лавку, сунули в руку бублик и велели не мешаться под ногами. Пока я коротала время и ломала зубы о сухарь, все собрались у стола, расселись и принялись за щедрое угощение хозяйки болота. За трапезой все недосказанное высказалось, а непонятное объяснилось.

Начала старушенция с покаяния. Признала свое участие в похищении царевны Лакиры, мотивируя поступок тяжелым материальным положением, и обещала посильную помощь в возвращении царственной особы законному жениху. Познакомила всех со своей подопечной нацыгой по имени Трэха, со слов Рин, самим ангелом во плоти. Маг поначалу воспринял уверения бабки в штыки. Расписывал в красках подлость, жестокость и своеволие нацыг, доказывал, что с этими тварями жить под одной крышей — самоубийство, но, в конце концов, под напором укоризненных взглядов всех присутствующих сдался и оценил педагогический талант бабки Рин.

Раненных ланийцев решили определить на постой у старушки. Та обещала поставить на ноги вояк в кратчайшие сроки и абсолютно бескорыстно. Посовещавшись, приняли коллективное решение поверить Рин, а в случае чего голову оторвать никогда не поздно.

Магу бабка настоятельно советовала задержаться у нее. Обещала помочь снять метку и научить избегать участи быть отмеченным в будущем. Столь глубокие познания Рин в магии темных эльфов и маниакальная любовь к паукам объяснились элементарно, не без основания казалось, что эта карга мне кого-то напоминает. Выяснилось, что Рин и господин Пнэргулд — родственники, оба из рода элимов — смотрителей паучьего племени, некогда сбежавшие вместе из-под гнета темных эльфов, но потерявшиеся на просторах Артрона много лет тому назад. Узнав, что я знакома со старикашкой Пнэргулдом, Рин разрыдалась и раскисла. На силу успокоила, обещав оставить Мимико у нее и помочь воссоединению народов.

Колдун отсиживаться на болоте категорически отказывался. Бабка гнула свою линию, крыла трехэтажным народным фольклором упрямого нокьяра и мастерски игнорировала все попытки последнего объясниться. Эмориган, слегка растерявший свою мрачную харизму, уже перешел на крик, доказывая, в основном самому себе, необходимость своего присутствия при освобождении Лакиры, когда у меня разболелась голова от воплей обоих. Я, в мыслях согласившись со всеми эпитетами Рин в адрес мага, достала из широких штанин последний железный аргумент, который все почему-то обходили стороной.

— Если тебе нельзя колдовать, — я уже не заботилась о соблюдении этикета и ультимативно перешла на "ты", — как тогда снимать морок с царевны будем? Или предлагаешь поженить Этана с орком? Ты какое условие ставил на снятие личины? Поцелуй любви? Хочешь оставить Ланию без главы государства? Этана же инфаркт хватит.

— В моём фроне нет условий на снятие, — сник маг.

— Значит сердце и репутация Этана пока в безопасности, а твоя задача — как можно скорее восстановить магическую функциональность и исправить выверты своей буйной фантазии, — безапелляционно выдала я. — Остаешься у Рин, избавляешься от метки, догоняешь нас и снимаешь с царевны плод своих неудачных экспериментов. На этом тема закрыта.

Лэс изобразил бурные овации, маг скрепя зубами, кивнул, а я попросила у бабки травок от "головы".

Глава 48. Голубая Луна всему виной

Лесбиянство, гомосексуализм, мазохизм, садизм — это не извращения.

Извращений, собственно, только два: хоккей на траве и балет на льду.

Фаина Раневская

— У Вас прекрасный дом, господин Окена, — молодой орк прохаживался вдоль коридоров и с любопытством кошки открывал каждую попавшуюся ему на пути дверь. — Большой, красивый... Ой, какая прелесть! — гурунэ, завидев картинную галерею, устремился, подпрыгивая от переполнявшей его радости, любоваться предметами искусства и потащил за собой уже слегка утомившегося хозяина.

Окена старался не роптать. Он стойко сносил капризы юнца, лелея свой коварный план. Тащить новую игрушку в столицу пред зоркое око супружницы и тещи Орум естественно не собирался, а вот удаленная резиденция под Гарандом — вторым по значимости городом в Исраире — идеально подходила для его прожекта. Пока женушка с дочкой-вертихвосткой развлекается при дворе Эгды, теща опустошает лавки купцов, а сынок-недоумок пропивает последние извилины в кабаках и тратит кровно наворованные отцом деньги на потаскух из борделей, самое время вспомнить о себе.

— О, Ребант, — восхищенно лопотал орк перед очередным пыльным куском холста, — о, Подра'йны Ван Гуга! Отличная копия, а ведь оригинал давно утерян, как считают искусствоведы.

"Какая интересная... выборочная амнезия!" — подумалось вдруг Окене.

— Оригинал висит тут, — самодовольно ухмыльнулся Советник, вспоминая, как ловко он умыкнул из королевской галереи Лании сей ненужный, но весьма ценный предмет интерьера.

— Восхитительно! Волшебно! Феерично! — продолжал свою нескончаемую оду прекрасному господин Нонер из рода Рушер, утирая батистовым платочком выступившие слезы радости: внушительный, страшный воин и любитель живописи в одном лице.

Вся прислуга в замке, завидев гостя хозяина, сначала впала в ступор, а когда орк открыл рот и в манерном реверансе поприветствовал управляющего, послышались глухие удары крупных предметов о каменную кладку двора. Особо смелые и любопытные из челяди прокрались вслед за парочкой и сейчас выглядывали из-за тяжелой портьеры, шепотом обсуждая столь занимательное и вопиюще непотребное поведение молодого гурунэ.

Окена бросил утомленный, но пышущий предвкушением взгляд на брутального эстета, а затем уставился на предмет восхищения орка. Орум искренне не понимал, по какому поводу столь много чувств и нежных слов. Аляповатый пучок луговой травы, из которой делают масло и жмых не навевал романтики в сердце Советника, а манера исполнения автора сей мазни вообще не поддавалась критике. Но Советник, оставив мнение при себе, лишь кивал в такт хвалебным фразам и думал о своем.

— Я сражен в самое сердце, — эмоционально и шумно выдохнул Нонер, подтер раскрасневшийся нос изрядно намокшим платком и положил свою громадную руку на плечо Советника.

Окена расплылся в довольной, слегка подмасленной улыбке, воспринимая слова и чувственные тактильные порывы орка по-своему.

У кого как, а у Советника Окены сердечность и восприятие прекрасного присутствовали, пусть в это окружающим и верилось с трудом. Ранимость своего внутреннего естества Орум оберегал с тщанием, скрывал предпочтения, искусно прикрывая свою суть маской алчности, лжи, коварства и холодного расчета. Орум так привык жить по слепленному им же самим шаблону, что уж сам иногда терялся в себе, забывая то, что любил и кем хотел бы быть. Именно так считал он сам, искренне веря, что и на его улице будет праздник. Воровать, предавать, лгать, изворачиваться Советнику надоело. Его грызла тоска по безвозвратно прошедшей молодости. Горевал Окена о глупо растраченных жизненных соках. Глядя на своих бездарных и тупых наследников и жену — озабоченную мегеру-истеричку, Орум не видел причин надрывать живот и преумножать уже трижды помноженное благосостояние. Ему самому многого не нужно, ему самому хватит богатств до глубоких седин и даже останется. А вот ради неблагодарной семейки Советнику и пальцем шевелить не желалось. Была б его воля, он бы никогда не женился, но положение при дворе и должность второго лица в княжестве просто так не дарят. Изменник, предавший однажды, доверие не заслужит, и будет всегда получать косые взгляды и шепот сплетен в спину. Изворотливость характера — качество конечно ценное, но родниться с Исраирской знатью пришлось. Предательство Родины, участие в заговорах, обман близких друзей и соратников, все это не тяготило Окену, а вот бремя семейной жизни довело Советника до состояния затяжной депрессии, из которой он видел лишь один выход. Банальность конечно, но Окена жаждал любви: светлой, искренней, страстной и, по возможности, взаимной.

Начав партию с хамунской царевной, Советник по инерции преследовал меркантильные цели личного обогащения, в первую очередь, затем он хотел укрепить политическую ситуацию, ускорить военную кампанию против ненавистной Лании и обрести еще больший вес при дворе ведьмы Эгды. Примерить княжескую корону Исраира — идея финальная, с налетом фантастичности, но Орум был человеком тонкой организации души и тайной склонности характера к чувственным порывам, поэтому иногда позволял себе верить в чудеса.

Подкупив кого нужно и не очень, он узнал о том, что в Хамуне назревает смена власти. Собственно, вариантов развития событий было всего два. Первый, лежащий на поверхности, это династический брак младшей царевны и передача власти ее мужу-консорту. Кандидатура на роль нового правителя в Исраире не проживала, себя же Окена не рассматривал по многим причинам. Поэтому, зная характер царя Ритоса, его жестокость, расчетливость и патологическую ненависть к собственным отпрыскам, Советник предположил и не прогадал: Ритос действительно сделал ставку на Дикий народ. Предвосхищая события, Окена направил все свои усилия на укрепление связей с гурунэ и заключение с ними военного союза. Апофеозом столь титанического усилия Окены стало совместное нападение войск орков и исраирцев на Хамун в самый подходящий момент. Отвоеванная спорная приграничная территория по соглашению с гурунэ отошла Исраиру, а Окена получил ее в личное пользование и планировал услать туда своего сынка-недотепу. Ненавистную женушку тоже хотелось спровадить подальше, но высокопоставленная теща, тетка правящей княгини Эгды, вероятнее всего будет категорически против.

Второй же вариант Окена просчитал с легкостью, ведь в политических интригах он знал толк, а также имел неудовольствие лично общаться с царевной Астой на переговорах о временном перемирии. Эта несгибаемая и живучая баба-воин изрядно попортила нервы Эгде, генералам армии и, конечно же, самому Советнику, унаследовав хватку папаши и хитрость матери-колдуньи. Такую особу списывать со счетов было бы непростительной глупостью. Поэтому Окена поспешил найти нужных людей при дворе Ритоса и под крылом у Асты в войсках, что не составило труда, золото всегда способствует в делах такого свойства. И потекли к Советнику вести от соседей полноводной рекой, только и успевай просчитывать выгоду и новые схемы интриг.

Когда же свершилось то, что свершилось, перепутав стройные логические ряды умозаключений и планов, сплетя все варианты в один узел, Советнику пришлось изрядно облегчить казну Исраира (свое кровно наворованное тратить было уж слишком жалко). Гухузы, этот мелкий, пакостный народец, всегда умели найти выгоду в любом, даже самом проигрышном варианте. Торговаться пришлось долго, но Орум получил то, что желал. Гномы изменили маршрут следования царевны Лакиры по своим подземным Тропам, и та должна была угодить прямёхонько в руки головорезам Советника. Но планы опять сорвались, словно сама Удача играла на стороне этой малолетней вертихвостки. Но Окена не был намерен так легко сдаваться. Он столько вложил труда, бессонных ночей, а главное денег в эту аферу, что бросать на полпути начатое было бы преступлением в первую очередь по отношению к себе. Самолюбие Советника взыграло не на шутку, и он обратился к последнему, крайне неприятному и опасному плану. Магия! Запретная, страшная, непонятная, она пугала Орума именно по этим причинам. Он всегда осуждал методы Эгды, которая тоже связалась с запретной материей и теперь ходила по лезвию ножа, но, оказывается, бывают в жизни ситуации, когда приходится поступиться принципами во благо и ... благосостояние. Уж в этот раз ничто не могло помешать задуманному, но опять проведение повернулось к Советнику не тем местом, на которое он рассчитывал. Горькое разочарование сначала охватило престарелого интригана, когда он увидел в кого превратился его трофей. То ценное, что было между ее ног, и за что бы передрались гурунэ с ланийцами, теперь отсутствовало и обратно вернуть все, как было раньше, не получалось. Глядя на перепуганного, потерявшего память, растерянного и одинокого орка, Орум вдруг понял, что вот он — праздник — пришел к нему, стоит у порога, зазывно кличет окунуться в омут веселья и радости, дорогой праздник, очень ценный и именно такой, как нужен ему, настоящему Оруму Окене.

ОНИКС

Все бы ничего, но бабуленция оказалась выходцем из племени Моисеева, и ее помощь в репатриации заблудших дамочек ограничилась лишь указанием направления поисков и длинным перечнем пороков и наклонностей личности, стяпавшей чужое добро. Я, было, решила возмутиться, но что со старости возьмешь кроме плохих анализов. Последним моим козырем выступил преждевременно начавший скучать Мимико. Он из последних сил цеплялся за передние выпуклости моего организма, изображая вселенскую скорбь, а я нарочито давила слезу и живописала в красках бремя расставания с любимым питомцем, напрочь позабыв о данных ранее обещаниях.

Всех проняло, а вот бабку не зацепило. Она хмыкнула подленько и без лишних сантиментов предложила временный бартер. Оглядев с ног до головы предложенный вариант, я недрогнувшей рукой спешно отодрала от себя пищащего в голос паучка, и уступила Рин без торга.

Пожелав хмурому магу, остающемуся в тылах, счастливого избавления от "вензелей Мбути" на заднице, я, как особа, предварительно просвещенная колдуном на счет опасности, но и неоспоримой полезности некоторый существ в нашем дальнейшем вояже, мысленно отдала приказ выторгованной госпоже Нацыге, и мы всей гурьбой ввалились в Сумрак, ею благосклонно приоткрытый.

Опыта по шастанью там, где не попадя и куда нас не звамши, у меня уже было достаточно. Выверты глубокоуважаемого Предела одни чего то, да стоят. Я не считаю эльфийские кояры, которые открывали вполне комфортные порталы, проходя которые минимум имеешь заложенность в ушах, а максимум разноцветные круги перед глазами и расфокусировку зрения на пару-тройку секунд. Один был у них недостаток: необходимы точные координаты и правильный расчет. Но кустарщина нацыги, не ограненная теоретической, а самое главное практической благоустроенностью, привела весь наш отряд во временно недееспособное состояние. Боркуны солдат и мнимая невосприимчивость всех остальных к магическим выкрутасам Потусторонья временно убыли в неоплачиваемый отпуск по собственному желанию. Все мало-мальски имеющие интеллект, метали утренние харчи по кустам, а подлая нацыга, неунывающая Изергиль и лошадки ланийцев устроили незапланированный променад с подветренной стороны.

— Мама, роди меня обратно! — в перерывах между спазмами желудка стонала моя поруганная девичья стыдливость.

— Риго, друг, вернись! Ыэ ...ыыэ. Я все прощу! — изрыгал слова и междометья Лэс, застывший в коленно-локтевой позе в пару метрах от моего куста.

— Непризнанный гений зла, — стенал ракитник слева едва узнаваемым голосом статного военного. — Прости за поклеп! Ты совершенство! (далее непереводимый устный фольклор).

Парагвайский чифирь волков в комментариях не нуждался, об одном пожалела, записать не было возможности.

Титаня пугал молчанием и настойчивой стабильностью извергаемой жидкости из его крепкого организма.

— Если еще и понос случится, — вытирая лицо лопухом и чутко прислушиваясь к впавшему в кому желудку, я первая выползла на полянку. — То эта экспедиция закончится досрочно!

— Сплюнь, — хором взревели мои подельники и склонились по завершающей.

* * *

Наша совместная "близость к природе" привела к потрясающим результатам. Народ перестал бросать друг на друга косые, недоверчивые взгляды, волки смирились с присутствием людей, а солдатский гегемон уверовал, что хъёсверы мужики с понятиями и вполне готовы к общению, и сейчас, приходя в себя, они бурно делились впечатлениями от транзита через Сумрак и слаженно материли нацыгу.

"Общий враг народа", отразив в очах печаль и сострадание, пыталась сначала нас добить отваром какой-то бурды из подножного корма, но видя, как все шарахаются от ее угощения, приуныла и приползла ко мне под бочек, делиться сопереживаниями. Ее мысленный штурм моей гудящей головы отличался крайней настойчивостью, а щенячья преданность в глазах заставляла меня через силу воспринимать весь ее нудный бред и даже пытаться мило улыбаться в ответ. Что поделать? Хорошее воспитание иногда мешает жить спокойно.

Когда мой мозг достиг точки кипения, а я твердо решила радикально пересмотреть взгляды на свой стиль поведения в обществе, нацыгу от безвременной кончины спас Лэс. Он присел на травку рядом со мной и с лукавой усмешкой поинтересовался моим здоровьицем. Мне резко захотелось выместить булькающую внутри злобу, и я не сдержавшись, прошипела змеей:

— Были бы прогнозы — погода будет. Да, милый? Вещун-лохушник ты, а не пророк.

Руки сами собой потянулись в шее друга. Он ловко увернулся. Кто бы сомневался.

— Многоуважаемая Онич, — пафосно изрек этот наглец, — еще с утра мой организм отказывался переваривать завтрак карги Рин. Поэтому я подумал, что участь моя решена и противиться неотвратимому бессмысленно.

Я взвыла. Все волки разом обернулись, наверное, у меня вышло что-то неприличное в их понимании.

— Голова тебе дадена для того, чтобы в нее есть! — выплюнула я этому эгоисту в лицо. — Скушай заячий помет, он ядреный, он проймет.

— Моя дальновидность объединила массы, а у каждой истории бывает два финала. Я выбрал самый короткий, менее болезненный и не такой...хм... пронимающий, — не обращая внимания на мою желчь, продолжал бросаться патетикой Черный. — Разве ты хотела бы тащиться своим ходом через лес, через каждые полдола истерично выбирать кустик под нужник и так три луны подряд?

— Так мы тебя еще и благодарить должны? — взвилась я.

Лэс поднялся, вышел в центр полянки и принял торжественную позу.

— Я готов получить награду. Беру недорого: кто сколько сможет.

— Позер!

— Жадина!

— И что с тобой делать?

— Понять и простить!

Вот тут я не удержалась и прыснула, а меня дружно поддержали.

Обстановка разрядилась, обиды забылись, месть откладывалась. На повестке дня стоял извечный русский вопрос "Что делать?".

— А давайте отправим нацыгу за царевной, — сумничал кто-то из ланийских салаг. — Она ее по запаху найдет и умыкнет так же, как это сделала в Пустоши.

Я оглядела наши нестройные ряды. Волки, согласно кивали, особенно усердствовал Римсак и папашка Рыжей. Они не могли упустить шанс понаблюдать за физическими корчами одной царственной особы и моральными другой, сопереживающей сестре и так ими люто ненавидимой. Волчица, явно инородный элемент в сплоченной стае, выражала негодование по случаю волчьего злорадства и примкнула к Лэсу, который грозил мне кулаком и артистично изображал удушье.

Глядя на этот цирк шапито, я призадумалась, но мне не дали сформировать мысль окончательно. Нацыга подергала меня за рукав и выдала мысленно один факт, который все расставил на свои места.

— Старая лахудра, оказывается, страдает склерозом, — зло процедила сквозь зубы и сообщила всем новость об амнезии царевны.

Радость на волчьих рожах расцвела буйным цветом. Ланийцы выдали вполне здравую, но попахивающую мужским шовинизмом мысль о том, что женщине не обязательно быть умной, главное у женщины пониже головы. Лэс распереживался и бросился утешаться на пушистую грудь зазнобы. Лишь я осталась, хоть не в здравом, но своем уме.

— Только дураки повторяют свои ошибки, — пламенные речи удавались мне всегда сносно. — Умные — совершают новые! Поэтому мы не будем испытывать несчастную дывчину на прочность! Раскромсать царевну на пазлы, а потом мучительно долго собирать — не есть цель нашей прогулки! Спасение принцесс — наш с вами театр импровизаций, и все мы в нем актеры! Наденьте маски, господа, и будемте играть!

Робкие аплодисменты я все-таки сорвала, но от них повеяло цинизмом. Меня попросили уточнить суть вопроса менее высокопарным слогом. И Лэс был первым и самым настойчивым из непонимающих.

— Как хорошо, Лэс, что у твоей девушки большая грудь... Так приятно обнять её крепко-крепко и почувствовать, что между вами что-то есть. Правда? — обиженный во мне оратор взывал к возмездию. Парочка, наконец, разлепилась и уставилась на меня возмущенно-вызывающим взглядом. Я вдохновенно продолжила:

— Брать штурмом крепость...

Мне не дали договорить. Мужики орали как ужаленные, трясли кто мечами, кто хвостами и рвались в бой.

— ...мы не будем! — рявкнула, перекрикивая рвущийся наружу тестостерон собравшихся. Недовольный гомон нарастал, а я упорно вещала идеи в массы: — Мы пойдем в обход... Так сказать с ... тылу! — и поведала им о склонностях господина Окены и моих планах, а в апофеозе добавила: — Возьмем на живца!

Когда до присутствующих дошел смысл сказанного, мужики сбледнули. Рыжая спрятала Лэса за спину и изобразила в мою сторону неприличный жест. Поняв, что кандидатура Чернявого под табу, а настаивать времени нет, я, в предвкушении потирая ручки, обратила взор на оставшиеся варианты.

— Госс-подин сс-тройный воеее-нный, — гадостно протянула я, — Вы так хороши и импозантны...

— Неет! — срываясь на визг, заголосил Тирунд. — Я не уроню...честь... мундира! Нет! И еще раз нет!

Кандидатуры остальных ланийцев я не рассматривала по причинам отсутствия у них харизмы и банальной смазливости рож.

— Пушистые братья! — обратилась к хъёсвирам и запнулась о полный ненависти взгляд вожака Нузлака. — Ваша брутальная красота затмит...

— Дэвочка нэ наррр-вайсся! — тихо прорычал волк и сверкнул яростными желтыми глазищами. — Затмит ... затмит, — каюсь, струхнула, но вернуть подачу решилась, — НЕ сможет затмить грацию царевны-орка, поэтому посылать вас нет смысла. Увы, вы не герои романа Окены.

Кто-то из волков попытался поддаться на мою провокацию, но Нузлак двинул по харе латентному... смельчаку, и роль примы плавно перекочевала к оставшемуся, самому достойному, скромному и, несомненно, талантливому персонажу сего балагана.

— Титаня, Танечка, Танюша, радость моя экзотическая! Ты, только ты! Единственный, прекрасный, завораживающий умы и помыслы! Ты пойдешь соблазнять проказника Окену! — услышав мою тираду, несчастный паард подавился травкой, закатил глазки и рухнул там, где стоял.

* * *

ОНИКС

Наша куцая процессия гордо шествовала по пыльной деревенской дороге в направлении замка Окены, собирая на себе любопытные взгляды сельчан. Народонаселение в принципе вело себя мирно, но настороженно. Как-никак держава ведет военные действия и каждый уважающий себя исраитянин должен по мере сил и возможностей защищать маленькую, но гордую страну, великую, не преклонившую колени перед жестокостью людей и нелюдей, выжившую вопреки всем и вся. Не защищать, так хоть вовремя докладывать куда следует. Все это, и не только, мы слушали с умным видом и уверенно кивали. Демагог-руководитель местного кружка политподготовки, представитель власти на местах, задорно, со знанием дела, вещал в наши редкие массы потоки идеологической мути, а я поражалась его богатому словарному запасу.

Сопровождать нас местный староста вызвался исключительно по причине стойкой уверенности, что мы самая благодарная публика, перед которой ему приходилось ораторствовать. Он решил закрепить свой успех и добить нас по пути к замку.

Его, как лицо уполномоченное, сопровождала пара солдат из городского гарнизона Гаранда, города раскинувшегося неподалеку. Какая нелегкая принесла этих двух салаг в деревеньку, через которую мы решили засветить наши персоны Советнику, выяснить не получилось. Можно было лишь предположить, что, либо парни местные, и оказались в этом населенном пункте по причине увольнительной, либо имели в провинции половой интерес, не связанный со строительством. Солдатики на наше счастье не изъявили желания тащить нас в город пред ясные очи начальства. После длительной нравоучительной беседы с "бурмистром", они лишь соблаговолили проводить диковинных чужеземцев до хатки барина, да и то решающим аргументом послужила интернациональная валюта — увесистая бутыль гномьего самогона (ораторские способности старосты, увы, оказались бессильны против грубого невежества солдатни).

Пока наша легенда действовала безотказно, а жалостливый, потрепанный вид, вкупе с необычной внешностью главного героя, изничтожали все сомнения на корню. Итак, мы — дипломатическая миссия княжества Лохия. Когда услышала от Лэса названия далеких и малоизвестных стран Южного материка, это однозначно стало фаворитом, и безапелляционно было принято в производство нашей повести. Так значит, мы, пардон-с, лохи, следовали с отрядом сопровождения в столицу Исраира, чтоб запечатлеть княгине Эгде свой реверанс и обсудить важные политические дела, а тут посередь бела дня на нас, благородных, чувствительных господ нападает банда романтиков с большой дороги...

В этом месте повествования нас пожалели, перебинтовали свеженькие царапинки и даже налили выпить. Лэс по привычке хлебнул самогону, Джам поддержал бы, но положение обязывало выпивать лишь благородные напитки, а я, памятуя жесть похмелья, благоразумно затребовала пивка.

Дальше песня пелась по накатанной. Нам бы не увлекаться, но кто-то ушлый отыскал для Джама винца. Пришлось повторить, в одного пить не прилично.

Распивая спиртные напитки с потенциальным врагом, мы давили экзотикой и количеством. Бурмистр после пятой самогона и изучения оляпистых, непонятных, но внушающих доверие верительных грамот, (на скорую руку состряпанных в Карантавире Кастром и переправленных нам посредством кояров) решился таки передать нас с рук на руки самой важной птице государства — самому Советнику. По секрету и шепотом нам поведали, если... ублажим... Окену (в этом месте уважаемый посол надрывно закашлялся), то и в столицу ехать будет не обязательно.

Вот так, подогрев души алкоголем и подкрепив тело справной закусочкой, мы, слегка тепленькие, прибыли к резиденции расхитителя чужого добра.

Навешать лапши на уши доверчивым провинциалам получилось играючи, но какой нас ждет прием у склизкого и изворотливого чиновника, собаку съевшего на интригах и политических играх? Нам бы задуматься, но, увы, отступать уже поздно. Ворота со скрипом закрываются за нашими спинами, мы все глубже увязаем в дерьме, но чувствуем себя при этом не иначе как агентом 007, или на худой конец, Матой Хари. Конечно же, именно так чувствовала себя я, парни визуально волнения не испытывали. Мужская нервная система в экстремальных ситуациях функционирует исправно, мне на зависть.

Не испортить игру — вот главная задача. Мы долго спорили и ругались, вырабатывая план действий. Оборотни вопили о необходимости применения тяжелой артиллерии, которой выступала сила волков, магия паарда, предвидение Лэса, работающее в усеченном режиме и моя магия. Последний козырь почему то вызывал удивление лишь у меня. Что я могу? Позвать ветра, закрыть щитом, да помахать тулией? Не велик набор. Меня, например не впечатляет, зато безотказно действует на других. С трудом удалось прийти к консенсусу. Начинаем по моим правилам, а если сорвется, тогда пускаем в ход запасные варианты активного вмешательства. Грела душу и уводила в сторону опасение за свою жизнь и здоровье надежда на полноценного мага, который пока отсиживался на болоте. Если вляпаемся по уши — вытащит Эмориган... наверное.

Окончательный сценарий спектакля выглядел следующим образом.

Вариант номер раз: не создавая шума, разрушений и гор трупов, попадаем в замок под шитой белыми нитками личиной заморских послов, соблазняем и отвлекаем хозяина, находим орка и валим (кояр нам в помощь).

Запасной вариант (исполняемый попутно с первым): отправляем нацыгу в столицу к жене Советника и заставляем ее мчаться в Гаранд спасать брак и честь семьи (благо день-два конному в пути). Трэха умеет убеждать и внушать, а пробраться посредством Сумрака в опочивальню к дамочке труда не составит. По дороге дама неожиданно встречает работников ножа и топора в лице хёсвиров и ланийцев. Как поведала нам старуха, женат был Советник на особе знатной, родственнице самой княгини Эгды. Предполагая заинтересованность Окены в поддержании своего статуса и сохранении родственных уз с правящим домом, гипотетически можно было рассчитывать на бартер.

Крайний вариант: актерские таланты не оценили, и мы прорываемся с боем.

Самый неблагоприятный и не подтвержденный наличием участников вариант: нас всех спасает нокьяр.

На мой вкус, сразу нужно было начинать с последнего. Но эта здравая мысль решила посетить меня слишком поздно.

* * *

Вражья водчина выглядела внушительно. В наличии имелся полный набор средств обороны: откидной мост, высокие крепостные стены с бойницами, широкий ров с водой, река в непосредственной близости. Факт присутствия на месте высадки нашего десанта достаточного количества H2O вселил в меня слегка растерянную уверенность, а надменную физию господина Посла озарил ослепительный оскал превосходства над ближними. Лэс незаметно мне подмигнул, и я отбросила последние сомнения.

Нашу делегацию встретила стража. Выслушав витиеватую речь старосты, нас просканировали настороженными взглядами, но подумав, что думать должны другие, решили допустить до тела хозяина, предварительно отобрав у нас все оружие.

Лэс, как истинный преданный слуга, упал на землю, подставил спину под ноги господина и помог Джаму величественно спуститься с офигевающей Изергиль. Что и говорить, скотинка Чернявого была на редкость умной, но наши действия ввергли животину в прострацию. Почему хозяин шел своим ходом, а некогда обожаемый соплеменник выглядит как человек и едет на тебе верхом, никак не укладывалось в большой, умной голове лошади. Она всю нашу недолгую дорогу косила правым глазом на Джама, трясла мордой, отгоняя наваждение и пыталась образумить хозяина, периодически хватая того зубами за рукав. Благо наши сопровождающие не обратили внимания на странное поведение коняки, а то выдумывать на ходу новые побасенки уже не хватало сил и терпения.

Нас провели в холл замка и велели обождать появления сиятельного барина. Через довольно большой промежуток времени, за который я успела праздно поглазеть на богатое убранство залы, а Лэс с паардом рассчитать возможные пути отступления, нас соблаговолили осчастливить лицезрением господина Орума Окены собственной персоной.

Неопределенных лет мужчинка хлипкой наружности на первый взгляд казался вполне безобидным, если бы не его цепкий взгляд и слащаво-приторная улыбочка, не обещающая нам ничего хорошего. На фоне высоченного паарда Окена казался настолько тщедушным и серым, обычным и вполне адекватным с точки зрения морали, что я начала опять переживать за нашу кампанию. Но первое впечатление обманчиво, в большинстве случаев данная истина непреложна. Окена уселся в высокое кресло, импровизированный трон князька местного разлива, и молчаливо рассматривал наши яркие персоны. Стражники не забывали нести службу и зорко следили за каждым нашим движением.

Мы с Лэсом стояли, как и положено телохранителям, по обе стороны от Персоны Номер Один, и всем своим видом выказывали решимость защищать подопечного до конца. Советник удостоил нас лишь беглым взглядом, чему-то усмехнулся (наверное, нашим красным галифе с неоновыми лампасами, желтым косухам и буденовкам в оригинальном исполнении) и уставился уже с большим интересом на Джама. Тот горделиво выпячивал грудь и тянул шею, обвешанную кольцами всех цветов радуги. Все цацки, что были у меня с собой и у него в заначке, мы вплели ему в космы, навесили на уши, нацепили на пальцы. Звенел и сверкал Джам знатно, всем сорокам на зависть и удивление. Остатки моей туши покоились на густых, длиннющих ресницах, а перламутровый розовый блеск выгодно переливался на пухлых губах и идеально подчеркивал смуглость кожи. Шрам на лице предавал образу таинственности и драматичности, увы, приличные синонимы мужской красоты, такие, как "брутальный" и "мужественный" в данном контексте выглядели бы глупо.

"Вякни, что-нибудь торжественное и по случаю", — послала я ментальный пинок паарду, и тот, сменив напряженное выражение лица на надменно-высокомерное, выдал своим чарующе-журчащим баском эпохальную фразу:

— ПРЕВЕД МЕДВЕД! Йоу! А вот и я! Сидите, сидите, ... не вставайте!

Я силой воли поджала губы и опустила глаза в пол. И когда успел от меня нахвататься?

Брови Советника медленно ползли вверх, а паард решил усугубить наше положение и добить противника искрометным:

— Мне раздеваться или так поговорим?

Я согнулась пополам, типа в нижайшем поклоне. Лэс, не будь лопухом, быстренько скопировал мои движения и мы, уткнувшись лбами в собственные колени, прятали рвущийся из нас под напором момента ржач.

Боковым зрением удалось заметить, что Джам выполнил угрозу и метнул на пол свою цветастую, по мотивам таджикских национальных орнаментов, накидку. А под плащиком ведь только облегающие лосины, цвета ядовитой фуксии!

О, рох, мечта всех модниц, великое изобретение паардов! Была бы вода, а шмотки приложатся! О, умелые руки Титани и моя неиссякаемая фантазия! Наша процессия была заметна за версту, и упрекнуть нас в недостатке экзотического колорита ни у кого бы язык не повернулся. Да, мы — лохи, такие! Оригинальность — мать родная, дебилизм — отец.

В холле звенела подозрительная тишина. Мы с Лэсом синхронно разогнулись и, увидев глаза-блюдца Окены, поняли, что клиент созрел.

Продолжение следует...

СНОСКИ

АКК-ширия — самая высокая вершина хребта Ситшир. Спящий вулкан. Ритуальное место великих драконов.

Назад

Великие драконы — магическая элита населения планеты Харишш.

Назад

Хайры — так себя называет раса демиургов, населяющих планету Харишш. Общее название.

Назад

Лиеры — это клан избранных служителей Харишша. Так же оберегающий покой душ великого народа. Маги воздуха — хранители наследия расы хайрами (хайров).

Назад

Бушующие Ветра — климатическое и магическое явление, которое происходит на закате на Харишше в районе Великого горного хребта Ситшир, а точнее, в непосредственной близости от АКК-ширии. Четыре ветра встречаются, соединяются в единый вихревой поток. Высвобождается энергия воздуха, которую применяют в своей магии кланы Лиеров и Огненных Драконов (хайлаши).

Назад

Великая Песнь Изменения — смена ипостаси хайра с человеческой на драконью (в большей степени касается Лиеров и Огненных). Ритуальное объединение энергии демиурга и Стихии Ветров.

Назад

Пророчество гласит: и будет земля Драконов раздираема детьми своими, и будут стонать океаны, выть ветра, дрожать земля, а огонь пожирать жизнь. Но придет Истинный и усмирит Хаос, разольет ТАИШИ по Чашам Созидания и лишь тогда на Харишше наступит Рассвет.

Назад

Ругательство, очень неприличное.

Назад

ВАРАХ — крупный чешуйчатый ящер, обитающий на одной из планет ТРИТОНа. Славится толстой кожей, которую не способно пробить оружие местных аборигенов.

Назад

Дробинка — оружие аборигенов. Схоже с копьем.

Назад

СМИРТ (СМИРИТ) — опасная хищная птица. Считается бессмертной и почитается как божество. Обитает на некоторых планетах галактики ТРИТОН. Видовой особенностью является способность испепелять взглядом в момент смертельной опасности или безумия. Поэтому при встрече с данным существом, рекомендуется вести себя крайне осторожно: не пугать птицу, не нападать, не злить, избегать ее взгляда и т.п.

Назад

Пиверт — птица, схожая с дятлом.

Назад

Шахры — орден Водных Драконов, а также "водянки", "мокрицы", "водоноски", "слизняки", "клепсидры" и другие эпитеты господина Салай-барр дер Киран Мхарр Сита относятся именно к представителям этого Ордена.

Назад

Этэ (элф.)— светлые эльфы.

Назад

Офа (элф.) — земли, на которых живую люди.

Назад

Гурунэ' — народы северных земель. Орки в общем.

Назад

Улгава — столица государства Лания, на территории которого сейчас находятся наши герои.

Назад

Хор — совревнование, турнир, тренировка реального боя, в которой применяется боевое холодное оружие нескольких видов. Проходит в несколько пеших и конных этапов. Высшая ступень фехтовального мастерства.

Назад

Лачин — военный почтовый сокол.

Назад

Гухуз — гном

Назад

Ра'йн — солнце, дневное светило на Тирсеке.

Назад

Фрон — заклинание.

Назад

Гула — столица гухузкого (гномьего) королевства Лахор-Лейтр.

Назад

Горг — имеется ввиду Северный Горг. Ущелье, через которое можно проникнуть по ту сторону Хребта ЛААС. Северный Горг в отличие от Южного не заперт Стеной Отчуждения — магической изгородью, отделяющей мир людей от Зачарованного Леса Гала'Этэ — земли эльфов.

Назад

Доур — храм хамунских служителей пресветлым Этэ и Великому Творцу.

Назад

Лаго-Вилара — срединная долина за чертогом Лааса, разделяющая Лахор-Лейтр и Гала'Этэ — Зачарованный лес эльфов. Это единственное место за хребтом, в которое могут допустить человека.

Назад

Собор Десяти — правящий орган гухузского государства.

Назад

Шарль Бодлер. "Цветы зла". Кошка

Назад

Георгий Гладков. Романс Дианы

Назад

Эмны — слуги, холопы.

Назад

A leiba lo (элф. наречье клоэ) — Я ищу истину.

Назад

Lo a leiba enu (элф. наречье клоэ) — Истина откроется достойному.

Назад

Саоки — дети Этэ. Дети Леса.

Назад

Хёсверы — волки-оборотни.

Назад

Паарды — клан водных магов-саоки, кони-оборотни.

Назад

Олидэ (эльф.наречье клоэ) — раса людей.

Назад

Стилк — рюкзачок, который, путешествующие хёсвиры таскают на загривке. В нем находится одежда, в которую они одеваются, перекинувшись в обличие элда (богоподобное, "человеческое"). Суть оборотничества почти всех Саоки такова, что они не могут обратиться вместе с одеждой. Нагое обличие второй ипостаси элда приводит окружающих в смятение, поэтому Саоки (особо это относится к хёсвирам, так как они более других любят бродить по миру) чтя приличия, таскают за собой гардероб.

Назад

Олон, до, эро (эльф. наречье клоэ) — раз, два, три.

Назад

Композиция Sonne (группа Rammstein).

Назад

Халунд (презрительное) — полукровка, нечистая кровь.

Назад

Сирим — титул. Лорд, глава клана.

Назад

Нокьяры — магическая раса. Люди-тени, сильные маги. Переселены Драконами на Тирсек, на южный материк, вследствие крушения их родного мира. Обязаны вести себя тихо, не покидать свою резервацию и не вмешиваться в дела других народов Тирсека.

Назад

Боркуна — амулет, наполненный магией.

Назад

Дегар — выведенная темными эльфами злобная боевая тварь. Применялась для усмирения непокорных людей в прошлом. Такие хищники напали на наших героев в предыдущей главе.

Назад

Похрабак — кочерга.

Назад

Кочь — плащ.

Назад

Дол — единица времени на Тирсеке, равная 1 часу 20 минутам.

Назад