Римсак зловеще хмыкнул, наблюдая, как я его разглядываю, достал какой-то цветастый предмет шаровидной формы и со всего маху жахнул его оземь.
В том месте, куда оборотень саданул шариком, воздух задрожал. Запахло озоном, как перед грозой, а потом пространство завибрировало, и раздался хлопок, словно зенитная установка сработала. В воздухе повисла "дверь". Ее вязкая суть напомнила мне Предел.
— Прошу следовать за мной, — вполне нормальным голосом произнес Римсак и шагнул в зев воронки. — Щит снимите, это для вашей же безопасности.
Помедлив, я все ж послушалась совета и сняла защиту. Даже Трелль в ножны засунула.
— Хм, а нам не привыкать, правда, мальчики, шастать по всяким телепортам да Пределам? — я переглянулась с Салаем и потрепала Титаню за ухо. Когда, настала наша очередь, мы решительно шагнули навстречу новым превратностям судьбы.
* * *
Выплюнуло нас из телепорта в живописнейший уголок, какого мне еще не доводилось видеть. Это был город, и назывался он Карантавир. Многое меня удивляло в этом новом мире, что-то я сравнивала и находила похожим, с тем, что имела возможность лицезреть на протяжении 26 лет на Земле, но такое величие видела разве, что в фантастических фильмах или сказках. Город дышал зеленью, по жилам его экзотического тела текли водопады и реки кристально чистой воды, он источал восхитительный запах цветов, что опутывали каждый метр его улиц. Под ногами у нас не было привычного камня мостовых. Магистраль, покрытая пружинящим ковром золотистого мха, гасила звуки шагов и вызывала желание слезть с коня и поваляться на этом чудном газончике, наслаждаясь природой. Мне было сложно понять архитектурный замысел зодчих. Определить, где дома поначалу я не могла, лишь присмотревшись к утопающим в цветах и вьющихся растениях огромным деревьям, я поняла, что именно они и являются живым приютом для жителей этого города. Из сени этих исполинов начали высовываться заинтересованные мордашки: иногда звериные, иногда вполне очеловеченные, и с любопытством провожать нас взглядами. От каждого такого "строения" тянулась тропинка из золотого мха, окутывая пространство сетью импровизированных дорожек. Все они, рано или поздно, сливались в одну широкую ленту золотой дороги, по которой мы и шествовали.
Наш кортеж нырнул в широкую аллею, и мы утонули в прохладе, даримой нависающими над нашей головой деревьями. Я искренне наслаждалась чистотой воздуха и звуками волшебного леса. Пока восторженно пялилась по сторонам, заметила в кронах деревьев несколько гибких человеческих фигурок. Присмотрелась. Одна девчушка, с зеленоватым отливом кожи, сплошь завернутая в костюмчик из листвы и цветов помахала мне рукой. С другой стороны аллеи на меня таращился не уступающий в цвете своей соседке, мальчуган. Мы поиграли с ним в гляделки, и он, поганец, показал мне язык. Я ответила ему тем же. Пока мы торжественно шествовали мимо зеленых человечков, меня раздирало любопытство.
— Господин волк, — окликнула я вожака. Тот раздраженно обернулся. — Бледно-зеленые личности, что наблюдают сейчас за нами, вися на деревьях, эльфы?
Вся процессия изумленно на меня покосилась. Римсак открыл рот, с минуту так постоял, а потом решил закрыть, чтобы мухи не налетели.
— Ты видишь дриад, человеческая женщина? — удивленно выдавил из себя оборотень.
— Вижу, — пришлось утвердительно кивнуть, а то на мои слова волк реагировал как-то слабо. — Вон тот, — я ткнула пальцем в ближайшего ко мне малахитового красавчика. — Своими недвусмысленными взглядами прожег во мне дыру. А справа, очень миленькая девушка с замысловатой прической из листвы хочет подарить мне букетик. Можно я отвечу признательностью и приму подарок? — я уже тянула ручонки к цветочкам. Пока волк поднимал челюсть, я заграбастала букетик и подмигнула "недозревшей" красотке. Аллея одобрительно зашумела.
Не я одна была одарена вниманием. Девчонки-зеленушки, словно сговорившись, тянули руки-веточки к Салаю. Они гладили его золотую шкуру, игриво дергали за усы и хвост, лопоча при этом фривольные глупости на мелодичном наречии, которое вдруг стало формироваться у меня в голове в слова со смыслом.
— Чудеса, — выдохнула я. — Салай, я их понимаю.
— Если понимаешь, — пытался увернуться кот от дриад. — То приструни. Достали уже меня эти озабоченные метелки.
В ответ я лишь улыбнулась и подмигнула девчонкам, типа: как держать.
И вот мы вышли в "люди". Залитая солнцем площадь поражала воображение своими красками лета. Буйством цветов, прохладой могучего водопада, что скатывался со скал, расположившихся полукругом, и утопающий в разбитом на площади саду. Речушки хрустальной воды убегали вдоль белых скал, скрывая свои воды за зеленой стеной леса, охватившего этот каменный рай в свои нежные объятия. Повсюду прогуливались животные разных мастей и видов. Волки и олени мирно вышагивали рядом друг с другом и вели беседы. Были здесь и "люди", вернее нелюди, но мало. Девушки с огромными пушистыми хвостами и мохнатыми рыжими ушками развлекались, играя в салки. Достойного вида мужи размеренно прогуливались вдоль набережной озера. Кто-то спешил по делам, не обращая внимания на пришлых, кто-то заинтересованно наблюдал за нашим передвижением. Но, в общем, жизнь этого города была подчинена своим правилам, основой которых была безмятежность и мирное течение бытия.
Скалы лишь на первый взгляд показались мне монументальным памятником, воздвигнутым в честь красоты. Нет, это были не просто груды мертвого белого камня, это был дворец, выточенный прямо в скалах. Резные башенки, своды, террасы. Вот широкие лестницы убегают в небо. Римсак направил нас к водопаду, который нес свои воды с самой вершины Белого дворца. Подойдя к озеру, разлившемуся у подножия скал, мы остановились. Волчий эскорт рассредоточился, поднатужился, мигая иллюминацией, и перекинулся.
— Конкурс мистер Олимпия на выезде, — громко восхищалась я бесплатным шоу, вгоняя в краску сконфуженных волко-мужиков. — Повторите на бис, пожалуйста, грех прятать под одеждой такую красоту!
— Не переусердствуй, — одернул меня недовольный Салай. — Это ж кабели. Сейчас нахвалишь, потом не отвяжешься.
— Какой генофонд, — не унималась я. — Услада глаз, бальзам на сердце!
Вожак презрительно фыркнул. Волки, что по моложе, опускали глаза, стараясь не пересекаться с моими бесстыжими.
— Враг полностью дезориентирован, — подвела я итог, гордо окинув нестройные ряды оборотней. — Бери голыми руками.
В наших рядах зародился новый подленький смешок.
Построив кое-как своих вояк, Римсак повел нас к воде. Он подошел первым к озеру и опустил "лапу" в воду, шепча под нос какую-то ахинею.
Вода забурлила, вспенилась, и начала подниматься, выстраивая нам мост из своей плоти. Когда сооружение оформилось, оборотень шагнул на эту шаткую конструкцию. Я прикрыла один глаз и скрутила крестом пальцы за спиной, мечтая, чтоб противный волк макнулся по самое не хочу. Но ничего такого не произошло. Он спокойно шел по мосту из воды. Остальные последовали за ним. Титаник, бодренько, прям-таки наслаждаясь моментом, прогалопировал по мосточку и нырнул в разверзнувшийся перед нами водопад. Кот застрял. Видимо долго думал, намочит он лапы, пройдя по мокрой субстанции, или выйдет сухим из воды.
— Хм, сухие, прикинь? — огласил пещеру, в которую мы попали, своим баском Салай.
Замыкающие оборотни прошли сквозь водопад и застыли в тылу у кошака робеющими статуями. Кошкай продолжал рассматривать все свои лапы по очереди, ища хоть каплю воды.
Пока хвост тормозил всю процессию, я успела рассмотреть пещеру. Белый камень украшен фресками: лес, звери, красивые богоподобные длинноухие лица, снова лес. Освещение было прекрасным, рассеянным, не понять, откуда светящим. Световых полтергейстов не наблюдалось.
— Сикстинская капелла отдыхает, — я крутила головой во все стороны и восторженно ахала.
— По местам, вперед марш, — рык Римсака эхом пронесся над сводом пещеры. Салая осторожно пихнули в зад. Тот, оскалился на отпрыгнувших подальше от него оборотней, и вальяжно двинул вслед за нами.
Тоннель, по которому мы шли, оказался сетью лабиринтов, опутывающих нутро скалы. Хотелось нырнуть в широкие примыкающие коридоры и поиграть с волками в прятки, но я сдержалась. Если все сложится хорошо, у меня будет возможность исследовать и лабиринт, и дворец, что возвышался над нами. Всему свое время.
Проделав довольно длинный путь по тоннелю, мы вышли в центр амфитеатра, местного Колизея. Белокаменные трибуны окружали нас со всех сторон. Мы были в кольце, в ловушке под пристальными взглядами собравшихся здесь существ. Нет, на нас не давила огромная злобная толпа. Эта честная братия рассредоточилась по пяти центральным трибунам, плотными, но не многочисленными кучками и наблюдала за нами почти без неприязни, некоторые, я бы сказала, даже с легким налетом пофигизма.
Итак, кто же предстал перед нами?
На крайней левой трибуне восседала могучая кучка уже нам знакомых по облику мужиков злобной наружности. Волки.
Далее шла когорта высоченных мужских особей с неестественно длинными шеями, но добрыми глазами. По мощи своей они не уступали волчкам, но их тела были гибче и стройнее. Одеты они были в длинные туники с широкими рукавами, шеи украшал ряд колец, подчеркивающий их лебединый изгиб. До женщин Маньяуна им было, конечно же, далеко, но, тем не менее, ассоциации сами собой всплыли в моем перегруженном мозгу и не давали покоя. Кожа некоторых из них переливалась всеми оттенками шоколадной глазури, один был огненно рыжий, а кожа его отливала золотом. Лица вытянутые, глаза большие и умные.
Следом шли колоритные личности. Среди них мне попалась парочка особей женского пола с печальными глазами ланей. Я не утрирую. Такой утонченности и ранимости в женщинах я еще не встречала. Мужчины же поразили меня на повал. Те, кто выглядел постарше, носили головные уборы из ветвистых оленьих рогов, коими могли бы запросто проткнуть небо. Мужчины помоложе довольствовались скромным подобием сантиметров так двадцать в высоту и кустистостью не больше трех-четырех веточек. Силой воли подавив в себе приступ гомерического хохота и чтя обычаи аборигенов, я быстренько перевела взгляд на следующую трибуну.
Там гомонили сестры виденных мною на площади девушек с шикарными пушистыми хвостами. Были среди них разномастно рыженькие, черненькие и несколько штук приятного цвета "голубой норки". Нимфетки — просто загляденье. Глаза миндалевидные, озорные, так и стреляют автоматными очередями по соседним трибунам.
Крайняя правая ложа предназначалась ангелам, ступившим на землю. Мужчины и женщины, гордые, с чеканными греческими профилями, сплошь жгучие брюнеты. Все они высокомерно взирали на остальных собравшихся и, как ни странно, располагающе в нашу сторону. Но самое главное, от чего у меня перехватило дыхание, это были их великолепные черные крылья, аккуратно сложенные за спинами. Среди этой черной массы голов я узрела одну седую. Мужчина не выглядел старцем: так лет сорок с небольшим, но даже его крылья подернуло серебро. Седые перья в черном создавали невероятный эффект, и наполняли душу благоговением и уважением перед сединами и возрастом.
Одежда этих существ отличалась от людской, виденной мною в Лании. Шикарные ткани, напоминающие шелк, струились по красивым телам, как живые. Женщины откровенно показывали достоинства, мужчины подчеркивали стать. Я почувствовала себя замарашкой в своей походной курточке и замызганных штанах. Вспомнив, что у меня тоже есть вещь не хуже, я достала белый плащ, тисненный золотом рун, и накинула себе на плечи, прикрывая пошарпанную одежонку.
По трибунам пронесся ропот.
— Кто ты дитя? — приподнялся мужчина с самым кустистым сооружением на голове. Аккуратная рыжеватая бородка обрамляла его лицо, волосы были заплетены в косы. Две из них ниспадали по груди, а остальные были подобраны на затылке в корзинку.
— Вам зачитать всю автобиографию? — ощетинилась я.
— Достаточно будет имени, — рогоносец не отреагировал на мой резкий тон.
— Как я уже некоторым озвучивала, имя мое Оникс, можно леди Ониэ, золотая киса — Салай, конь — Титаник.
— Хатор, — кивнул мужчина. — Глава Клана Хьёртов.
— Хьёрт значит? — выжидательно сощурилась я.
— Именно, — подтвердил Хатор и снова кивнул. Как бы шею не надломил от натуги.
— Вы, уважаемый Хатор, тоже типа оборотень? — не удержалась я. — Ну, как те собачки, что меня сюда конвоировали?
Крайняя левая трибуна возмущенно загомонила.
— Угу, — снова кивнул Хатор.
— Ой, — пискнула я, сочувственно. — Вы бы не мотали головой, а то я переживаю за ваши шейные позвонки.
Ряды длинношеих оживились. Пышнохвостые девицы хохотали не стесняясь. Некоторые из ангелов смущенно прикрыли ладонями рты. Хатор, стрельнув глазами по трибунам, остался непоколебим.
— Можно догадаюсь? — я продолжала глумиться. — Вы, наверное, в лося превращаетесь? — я наблюдала, как невозмутимое лицо Хатора, начинает видоизменяться. — Или в козла... горного?
Хохот эхом носился из одного конца амфитеатра в другой.
— В оленя, — едва сдерживаясь, произнес Хатор.
— Почему мне не дали пришибить эту наглую девку? — шипел Римсак, рядом с нами.
— Откуда ты прибыла и зачем пожаловала в Гаал'Этэ? — продолжал допрос рогатый.
Я спрыгнула с коня. Волки напряглись.
— Что ж, — я сцепила руки за спиной и принялась вышагивать вдоль трибун. — Начнем лекцию, господа оборотни, о том, как не надо ездить в отпуск.
Слушателями данные представители фауны были хорошими. Практически не перебивали. Я рассказала вкратце о себе, о том, как оказалась в их мире, как повстречала кота и купила коня. И о том, что умные люди посоветовали отправиться к эльфам, для начала, и попытаться уговорить их мне помочь. Говорила правду, но усеченную, боясь навредить кошкаю и себе заодно.
— Теперь, пусть говорит паард Джамрад, — останавливая мой словесный понос взмахом руки, изрек Хатор.
— Среди нас такого нету, — парировала я.
— Есть, — Хатор перевел взгляд на Титаню. — Это твой конь.
— Мой конь никакой не паард, не надо тут с больной головы на здоровую, — я негодующе всплеснула руками. Волки вокруг нас встали в боевую стойку.
— Нам лучше знать, Оникс, — отрезал Хатор. — Нам не понятно поведение Джамрада, пусть он объяснится.
— Господи, на ком же я все это время ездила?
Салай хихикнул у меня в голове.
"Предатель" — бросила я ему.
— Понимаете, — начала оправдываться я. — У Титаника странная пустота в голове. Он ничего не помнит, до момента, когда его выловили на берегу моря пастухи. И дар речи у него стал проклевываться лишь совсем недавно.
Мой конь утвердительно мотнул головой, и послал образ Хатору.
"Не помню, ни чего не помню" — затем выдавил из себя мысленно Титаник.
Хатор озадачился, подумал и пошел к нам. Он приблизился к Титанику и положил тому на голову свои руки. Огладил морду, закрыл глаза и застыл. Обнимался он с Титаней, наверное, минут десять, потом развернулся и величаво прошествовал на свое место.
