Ага, значит Перышко! Вот ты дядька Волдар и попался.
— Думаю, цену и силу корешка мне рассказывать вам, уважаемый Волдар, нет резона? — начала я захватывать ситуацию в свои загребущие ручонки. — Вам-то вдовцу, корешок мой как раз ко двору станется, — я мило улыбнулась и картинно зарделась алым, потупив очи, а свободной рукой охаживая красавца Перышко по симпатичной мордочке.
Как не хотел показывать Волдар, что предложение мое ему по вкусу, но все читалось огромными буквами у него на лице. Глаза горели, а руки так и тянулись к заветному корешку.
И тут я набралась наглости и добавила:
— А еще мне упряжь понадобится хорошая, да седло удобное и легкое, зерна малость в сумки седельные для Перышка. Дорога-то нам предстоит дальняя. И оружие, какое не жалко, на первое время.
Волдар словно и не слышал моего наглого требования, что меня крайне смутило. Он продолжал гипнотизировать корешок, витая в своих грезах.
— Да с десяток золотых куят в придачу на траты мелкие, — в конец обнаглев, выдала я.
— Пять и по рукам, красавица, но сначала корешок проверить надобно, — Волдар достал из-за пояса нож и протянул ко мне руку. Я невольно отпрянула, прижимая к груди единственную драгоценность и залог моего благополучия в этом странном мире.
— Эй, любезный, вы бы поосторожнее тут ножичком своим размахивали, — возмутилась я, скрывая страх, вползающий в мое сердце и сжимающий его в тиски. — Как это вы, господин хороший, корешок мой проверять собираетесь? Не на мне ли потренироваться жаждете? — я отступила на несколько шагов назад и уперлась спиной в стойло напротив.
Волдара словно отрезвили мои возмущенные вопли, и он, опуская нож, улыбнулся, отводя смущенный взгляд.
— Ох, вы боги милостивые, простите госпожа Ониэ мне мои грехи грешные, — Волдар уважительно поклонился и продолжил: — Не хотел я вас пугать, ни в коем разе, а проверить корешок надобно, цена как-никак отдается за него не малая. Я проткну его ножичком слегка, да каплю сока на язык спробую. Силу это мне предаст и бодрость духа, как в юности. Так и проверим его на истинность, — Волдар хмыкнул, подмигивая, и добавил: — А чтоб слюбить девку молодую чуть поболе корешка-то испробовать надобно.
Звучало вполне убедительно, да и пришедший в сознание дядька Волдар вполне внушал доверие. Я рискнула и протянула ему заветный корень. Хозяин принял его у меня с большой осторожностью, сделал надрез и слизнул сок с ножа.
Не прошло и пары минут, как мужичок цветом лица изменился, посвежел, приосанился, глаза его по-молодецки заблестели, и мне стало предельно ясно, что сегодня мой день.
Но вдруг, я услышала шум в дальнем углу конюшни. Яростно, надрывно ржал конь, заставляя холодеть мои руки. Он бился в закрытые ворота стойла, стремясь вырваться на свободу. Вдруг я почувствовала волну боли и страха, окатившую меня с ног до головы ледяной волной. Я прикрыла глаза и спонтанно, не думая, посмотрела истинным зрением в темноту того места, откуда шли эти жуткие и необъяснимые вспышки ужаса. Размытое, нечеткое очертание живого существа, потерявшегося во мраке, всплыло предо мной словно огромная глыба льда, как айсберг в черноте морской воды темной ночью. Я не могла различить ни мыслей, ни ауры, ни чего, что могло бы мне подсказать, кто или что извергало из себя столько боли. Но поняла одно: кем бы он ни был — ему страшно и одиноко.
Я открыла глаза и пошла как зачарованная на звуки, доносившиеся с дальнего угла конюшни. Волдар, ничего не понимая, кинулся за мной.
— Эй, госпожа Ониэ, куда это вы? — тараторил он, пытаясь меня остановить. Я ускорила шаг и спросила:
— Что за конь так душераздирающе кричит вот там? — я указала на цель моего перемещения. — Он так бьется и ржет, что кровь в жилах холодеет.
— Э, красавица, тот коник вам не подойдет. Он бешенный и на голову поврежденный, хоть и редкой стати и грации.
— Как это так? — заинтересовалась я, подходя вплотную к деннику с необычным животным. — Чего ж вы господин хороший мучаете скотину? Бешенный, больной — так умертвите, чтоб не мучился.
Я заглянула через решетку, рассматривая чудного коня. Тот, привязанный веревками за узду к стенкам стойла и стреноженный, задыхался от хрипа, забрызгивая все пеной, слетавшей с его губ и хлопьями оседавшей вокруг. Озлобленный, полный отчаяния взгляд встретился с моим, и меня с новой силой окатило эмоциями, которые вырывались у животного наружу с неистовой мощью. Конь был высоченным, и смело мог оспаривать первенство в росте, обойдя не самых хилых дэстирэ, но по стройности и утонченности превосходил аргамаков на голову. Теперь Перышко уже не казался мне идеалом конячей красоты. Он был всего лишь смазливой мордашкой, а этот — этот... божественным воплощением всего прекрасного, что могло быть в лошади.
Его окрас зачаровывал. Такие кони звались игреневыми. Шкура насыщенного цвета молочного шоколадна сейчас немного померкла, шерсть свалялась, а хвост и грива превратились в один сплошной серебряный колтун. В огромных лазуревых глазах мог утонуть весь черноморский флот. Его бы отмыть, почистить и расчесать, да на выставках показывать. Но лишь одно меня смутило: огромный шрам, тянущийся от левого уха через всю морду и заканчивающийся на шее с правого бока. Запекшаяся кровь вокруг него привела меня в состояние шока.
— Да как же вы можете так издеваться над лошадью, господин Волдар? — в порыве эмоций закричала я на хозяина. — Избиваете, держите взаперти! Я считала вас порядочным человеком, а вы.... вы, — я задыхалась от возмущения и, не слушая оправданий мужичка, сорвала засов и ринулась спасать животное из плена.
— Мать всех богов! Госпожа! — завопил Волдар во все горло. — Стойте, он же зашибет!
Но я уже стояла рядом с конем и гладила его по изуродованной морде. Конь дрожал, всхрапывал, но не вырывался. Я начала отвязывать концы веревок, освобождая пленника.
— Изувер, садист..., — приговаривала, снимая путы с ног лошади.
— Госпожа, осторожно! — вопил Волдар из коридора, боясь войти в денник. — Вы не справедливы ко мне, этого монстра я не мучил. Выйдите на милость ко мне, я вам расскажу его историю.
Освободив животное, я обняла его за шею, нежно похлопала, успокаивая, и приняла решение:
— Забираю этого и 10 куят, а не пять.
— Не губи себя и меня, сумасшедшая. Он же бешенный! — Волдар был в шоке.
Я отлепилась от коня и вышла к Волдару.
— Ты мне хотел что-то рассказать,... добрый... хозяин, — гневно смерила коневода презрительным взглядом. — Так вот, у тебя осталось совсем мало времени, я скоро отсюда уйду, и если ты все еще хочешь получить корешок, выкладывай всю правду и не останавливай меня в моем решении.
— Да пропади ты пропадом, дурная баба, — выругался мужик, забыв о приличиях.
Я сделала вид, что не расслышала.
— Коника этого нашли мои пастухи полуживого на берегу Якиса в окрестностях Заливных лугов, где у меня табун главный пасется.
— Ну, я внимательно тебя слушаю, продолжай, Волдар-живодер.
Мужичок заерепенился, подпрыгивая на месте от негодования, но пересилив гонор, продолжил:
— Ну так вот ....сумасшедшая... госпожа Ониэ, у коника этого огромная рана на голове зияла, кровоточила и нарывами была вся покрыта. Мои работники выходили этого неблагодарного заморыша, от смерти спасли, а он подлый, двух моих конюхов покалечил, погрызть умудрился лучшего племенного дэстирэ, в руки не дается, оседлать себя не позволяет. О том, чтобы влезть на этого бешенного зверя и думать не думаем. А еще не ест ничего, только воду колодезную хлещет, зыркает злобно, пеной исходит, да убёгнуть пытается.
— Что-то я не заметила в нем всех тех ужасов, о которых ты мне тут сказки рассказываешь, Волдар.
— Так лошадка головой поврежденная, и ты, как пить дать, тож малость в детстве с люльки падала, вот и сошлись характеры.
— Как погляжу, Волдар, ты согласен на последний обмен, мною предложенный?
— Да забирай ты его, треклятого, только потом родственники твои пусть не серчают и с властями меня не стравливают. Пробьет тебе конь голову, на меня не пеняй, а пиши сейчас отступную, что, мол, сама по доброй воле взяла эту тварь бешенную, и мною предупрежденная была о зверствах его честно и без укрытия. Тогда тебе и золота десять куят дам и седло и ножик, и что там тебе еще надобно.
— Вот и ладненько. Принеси мне щетку и гребень, почищу изверга, — смягчилась я и улыбнулась Волдару.
Мужичок глянул на меня с подозрением, а потом решил подсобить:
— Если подержишь окаянного, то попробую уговорить своих работников его в товарный вид представить.
— Так зови их, подержу, — с радостью согласилась я.
На том и порешили.
Почистив коня, который с наслаждением всю процедуру висел модой у меня на плече, сговорившись с Волдаром, что еще одну ночь бешеный коник проведет у него в деннике, назначив окончательный расчет на завтрашнее утро, я, довольная собой, отправилась с Тликой к ней домой.
Меня ее родные приняли радушно, накормили, отмыли и уложили в мягкую кровать. Тлика ночью пробралась ко мне в комнату и полночи мучила меня расспросами о моей родине, наших кошках и людях, которые любят и заботятся о милых пушистых кисках. Когда малышка заснула, я вспомнила еще одного шкодливого, смешного и веселого кота, которого зовут Салай. Но что поделать, исполненного не воротишь, а мне предстоит долгое и опасное путешествие в страну эльфов. Так лучше я отдохну и высплюсь, а грустить о прошлом буду потом, как-нибудь намедни.
Глава 19. Час пробил!
Будите меня только, если придут плохие новости; а если хорошие — ни в коем случае.
Наполеон I
Долина Эха. г.Эсхер. Трактир "Орлиное гнездо".
Сегодня ему не хотелось спать. Его сердце переполняло счастье: глупое и наивное человеческое счастье. Оно мешало ему уснуть, заставляя мечтать о будущем. Об их совместном будущем, которое он готов выстроить из песка, тумана, пустоты, вражьих трупов, чего угодно. И это будущее будет самым прекрасным, безоблачным, полным надежд и страстей.
Его Судьба была ветреной девчонкой, непостоянной и взбалмошной. Ее настроение менялось с незавидной периодичностью, и иногда Лойтар за ней не поспевал. Но сегодня, она — Судьба, повернулась к нему лицом и широко улыбнулась. Воин знал, что теперь он ни за что не даст ей снова отвернуться от него. Теперь он будет зорко наблюдать за этой хитрой бестией и в нужный момент перехватит инициативу. Настало время стать хозяином своей судьбы и принять непосредственное участие в строительстве радужных перспектив.
Мужчина задумчиво глядел в пустоту черного потолка и размышлял. Может ли он позволить себе быть счастливым? Он — изгнанник без власти. Нищий наемник, удостоившийся чести быть рядом с ней, с самой прекрасной женщиной из всех живущих на этой земле.
Лойтар тихонько прищелкнул пальцами, и свеча, стоящая у изголовья кровати, вспыхнула теплым голубоватым пламенем. Прищелкнул еще и, поймав маленькую искру огня в свою ладонь, тихо зашептал фрон22. Искорка заплясала, затряслась в порыве экстаза, возрастая и множась на руке хозяина. Лойтар, стараясь не разбудить спящую у него на плече царевну, слегка приподнялся на локте, прицелился и швырнул окрепший пульсар в зев потухшего камина. Затухшие остатки дров затрещали, возмущаясь, но покорно отдались власти огня и продолжили умирать, отдавая свое тепло людям.
Ему не был нужен свет, чтобы видеть, как прекрасна его женщина, уставшая от любви, но Лойтар, повинуясь новому для него чувству, озарил их временный приют, даря тепло и свет своей любимой.
Мгла, серые тени межвременья и туманы ночи всегда были его верными спутниками, дающими силу и подставляющими крепкое плечо в тяжелые времена. Думая о прошлых невзгодах, выпавших на его долю, воин понял, что искренне благодарен Судьбе за то, что она смогла провести его сквозь все ужасы смерти и предательства. Она закалила его, бросая в неравные схватки с врагами и толкая на отчаянные и безрассудные поступки. Лишь переступив через все свои страхи, вставая с колен и идя дальше, лишь веруя в силу своего меча, мужчина становится достойным воином, за которым пойдут другие. Благодаря ей, такой непостоянной и жестокой, ей — его Судьбе, Лойтар стал тем, кем являлся сейчас. И именно такого (а он был в этом уверен), любит Аста. Именно за таким идут на смерть его верные и преданные тени. Именно такой человек обязан быть счастливым и делиться счастьем с ней — любимой женщиной. И именно сейчас он, свирепый воин, хотел вернуть давно утерянную часть себя и поделиться светом своей души и теплом своего сердца.
Он нежно пробежался кончиками пальцев по шелку волос его принцессы и убрал прядь, спадающую ей на лицо и прячущую от его взора точеный профиль девушки. Жар его тела согревал Асту, а разгоревшийся камин добавил еще тепла, и царевна непринужденным движением поспешила избавиться от теплого одеяла, укрывающего ее прекрасное тело. Покров соскользнул на пол, обнажая пленительные изгибы, заставляя Лойтара напрячься и издать томный вздох. Его рука скользнула по плечу красавицы, спустилась на тонкую талию, лаская нежную бархатистую кожу, а затем одним сильным и властным движением Лайтар обхватил бедро девушки, перекидывая стройную ножку к себе на талию и прижимая сонное, но уже такое податливое тело к своей груди.
— Ненассытный... эгооиссст, — зашипела царевна в губы Лойтара.
Сквозь прикрытые веки она уже давно наблюдала за любовником, выжидая удобный момент для сокрушительной атаки. Он разбудил в ней женское начало, которое не хотело остыть на время и дать своей обладательнице немного отдохнуть. Он заставлял ее тело гореть, я ее саму задыхаться от желания, но она ждала. Ее мужчина размышлял, и ей не хотелось ему мешать. Но жажда оказалась сильнее разума. Аста приникла губами к источнику, утоляя лишь каплю страсти из той полноводной реки, которая была готова выйти из берегов, сминая все и вся на своем пути. Почувствовав силу объятий Лойтара, Аста застонала, всем телом вжимаясь в источник: ее источник счастья, ее мужчину.
— Развратница, — шептал в ответ воин, лаская ее бедра. — Блудливая кошка...
— Шшшш, — вторила ему царевна, выгибаясь и подставляя грудь для ласки.
— Ты сводишь меня с ума..., — Лойтар уже накрывал ртом ее набухшие соски.
— Ты уже свел меня с ума, — простонала девушка, запуская свои пальчики в густую шевелюру любовника. — Уже.. уже...
— Повелитель..., ваше высочество, ...простите..., но важные новости пришли из столицы!
Настойчивый грохот по двери их покоев спустил влюбленных с небес на землю. Аста, не выдержав перенапряжения, закричала от отчаяния. Ее крик, словно огонь, обжег сердце Лойтара. Он выругался, прижал царевну к груди, целуя в шею.
— Ты, главное, не остывай, — шепнул он Асте на ушко, а затем зычно и гневно крикнул настойчивому стражу:
— Не время сейчас... уходи.
— Повелитель, важные известия из столицы для госпожи, — не унимался вестник.
— Батюшка может подождать, — проскрипела Аста, прикусывая Лойтару верхнюю губу.
