Выручил меня вышедший из лазарета Гаррус: взяв два пайка, он подошел ко мне и сказал:
— Имрир, доктор Чаквас закончила обследование Джокера. Вас ждут. И позвольте мне взять декстро-пайки из вашей каюты.
Я кивнула. Пока Гаррус ходил за пайками, я спешно доела остывающий паек, рывком встала и, закинув пустую тару в утилизатор, пошла вслед турианцем в лазарет. Хорошо хоть Дилан отвлек вставшую было Лиару каким-то вопросом.
Уже когда двери закрывались, обостренный началом перестройки организма слух уловил окончание фразы Эшли, сказанной кому-то из сидящих за ее столом людей:
— ...пайки в лазарет тащит. К доктору подлизывается.
Шлюз захлопнулся, автоматика запустила процесс дезинфекции: лазарет до сих пор находился в карантинном режиме, и никто не мог в него войти без предварительной обработки.
Гаррус прикрыл глаза, полыхнув приглушенным раздражением.
— Не обращай внимания.
В голубых глазах промелькнула усталая ирония.
— Я привык. Идиотов в любой расе хватает. — тихий смешок. — Ты еще не слышала, как меня во время работы в СБЦ называли. Как-то раз при задержании я не сдержался и сказал, Кишпо что будет, если он не заткнется.
— И что?
Гаррус поморщился.
— Скажем так, отец был прав: мне не стоило так говорить. — он запнулся. — Я тебе как-нибудь расскажу эту историю.
Интересно, а это, случайно, не та знаменательная история, после которой Гаррус окончательно отдалился от отца?
— Хорошо. — голову прострелило болью, и я не сдержала гримасы.
— Что-то случилось? — тихий вибрирующий голос был едва слышен.
Я покачала головой. Организм перестраивался на защиту от ментального шума, и ощущение было, словно я попала в стеклянную банку.
— Ничего особого. Голова болит.
— Ты с утра не в духе.
— Гаррус, после того, как Лиара узнала о моем контакте с действующим маяком, она все время предлагает мне помочь "обработать и понять" переданную мне информацию. У меня уже заканчиваются отмазки.
— Предлагает Объятия?
— Да.
— Не соглашайся. — голубые глаза смотрели пристально и тяжело. — Насколько я понял, Лиара еще никогда не проводила Объятия Вечности.
— Есть риск?
— Всегда есть риск до первого опыта. Ардат-Якши — не такая редкость, как азари пытаются всех убедить. Скорее, эта проблема замалчивается и не выносится на всеобщее обозрение.
Дезинфекция завершилась и ВИ корабля пропустил нас в лазарет. Джокер, сидел за столом доктора, а Карин тем временем сканировала недовольного Найлуса, который стоял возле койки и терпеливо ожидал окончания экзекуции. Выглядел он... ммм... презанятно: в высоких ботинках почти до колена, в каких-то штанах невнятного буро-зеленого цвета, а на койке лежал китель того же цвета болотной радости.
— Держи. — Гаррус протянул пилоту коробку с пайком.
И, о чудо, Джокер ее взял и, чуть запнувшись, даже поблагодарил:
— Спасибо.
В ответ — клыкастая усмешка и:
— Пожалуйста.
Ну надо же, Гаррус поддразнивает нашего ершистого пилота. Неужели случилось чудо, и Джокер чуток втянул свои колючки?
Раздав пайки Найлусу и Карин, Гаррус с удобством устроился на свободной койке и включил разогрев еды.
— Я же говорил, что тебе не подойдет. — усмехнулся он, глядя на злого сородича.
— Вакариан, неужели ты не держал в СБЦ других шмоток?
Усмешка стала шире и ехиднее.
— Есть парадная форма офицера СБЦ.
Найлуса передернуло.
— Нет уж, благодарю.
— А что не так с парадной формой? — удивленно спросил Джокер.
— А ее азари разрабатывали. — фыркнул Найлус. — Девочки ОЧЕНЬ любят все украшать.
— Тысячелетняя выдержка — ухмыльнулся Гаррус.
— А ты-то чего такой довольный?! Тебе ж ее одевать приходилось.
— На награждения. Даже две медальки есть. Хочешь поносить?
— Гаррус... — и дальше последовала какая-то длинная фраза.
Инструментрон тактично промолчал, а в моей голове появилась длинная и заковыристая ассоциативная связь, ясно указывающая, куда и как послал Гарруса Найлус и в какой компании.
Спектр сел на койку, недовольно скривился и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Может, жилетку сделать?
— Делай. — невозмутимо ответил Гаррус, одним движением достав откуда-то длинный стилет, подбросил, перехватил за лезвие и передал сородичу.
— Вакариан, вы проносите холодное оружие в лазарет? — с легкой укоризной спросила Карин.
— Да разве это оружие? — с искренним удивлением в голосе спросил парень. — Это детская цацка.
— Что, зверьков забивал во время трудного поиска ягод в нежные года? — поёрничал Джокер.
— И такое было. — согласился Гаррус. — На Палавене фауна довольно агрессивна и наши дети, когда их выпускают на улицу, уже умеют обращаться с холодным оружием и постоянно его носят при себе.
Тут мы услышали громкий треск: Найлус отодрал рукав, критически осмотрел получившуюся жилетку и натянул на себя. Гаррус, оценив колоритно выглядящего сородича, выдал:
— Надо было отдать парадную форму.
У Найлуса сформировалось четкое желание слегонца придушить язвительного сородича. Злющие зеленые глаза и небрежно покачивающийся в руке стилет вызывали здравые опасения.
— Сам порежь. — фыркнул он и протянул стилет хозяину рукоятью вперед.
— Только можно мне сперва в нем показаться. — тут же выдал Джокер. — Я скажу, как его лучше раскроить.
— Что, медальку хочешь за редизайн парадной формы?
— Ага, шоколадную. И можно еще пирожное. Только не кокосовое!
Гаррус усмехнулся, стилет бесследно растворился в его одежде.
— Вернемся на Цитадель, обещаю, я что-нибудь тебе принесу.
— Да-да, бутерброды у Наради одолжишь. — ухмыльнулся Найлус.
— А в чем подстава? — тут же спросил пилот.
— Да супруга Наради очень любит ставить кулинарные эксперименты на бутербродах. Результат Дезар приносит на работу. А потом ждет жертву, которой он мог бы их скормить, поскольку сам съесть не в состоянии. Я как-то раз купился на "попробуй бутерброд". — Найлус поморщился. — А Гаррус их ест. По-моему, он единственный, кто это делает добровольно, зная, что вкус может быть... странный.
— Ты еще не пробовал стряпню моей старшей сестры. — Гаррус усмехнулся. — Подозреваю, что именно это и послужило рекомендацией в "Черную Стражу".
— И как?
— Скажем так. С небольшой доработкой готовка Соланы это — биологическое оружие.
Мы рассмеялись.
Джокер доел суп и распаковал второе.
— Доктор Чаквас, а теперь я могу поговорить с Найлусом, Гаррусом и Имрир?
Карин чуть заметно улыбнулась и сказала:
— Можешь, Джефф.
— О чем ты хотел со мной поговорить? — спросил Найлус, осторожно вставая.
Джокер достал инструментрон из кармана, включил его. Выбрал нужный файл и протянул устройство Найлусу.
— Ты можешь сказать, что это такое?
Спектр подошел, взял инструментрон, просмотрел коды, нахмурился.
— Это наши старые коды связи с первичным шифрованием. Я уже встречал их раньше.
— Ты знаешь, чья это подпись? — спросил Гаррус.
— Знаю. Этот турианец погиб сразу после окончания Инцидента с ретранслятором 314. Я даже знаю, как его коды оказались у людей. — Найлус вернул инструментрон Джокеру. — Откуда они у вас?
— Нашел на "Нормандии", когда взломал консоль в рубке, которой на моей памяти никто никогда не пользовался. — признался Джокер.
— Что за консоль?
— Правее основного пульта, у самого входа стоит. Я сперва считал, что это консоль управления орудиями, но ошибся. Она вообще ничего не делает! Зато в нее сходятся записи со всей прослушки на корабле.
— Ты снял блок?
— Нет. Он же тяжелый! — Джокер почесал затылок, поправил кепку. — Зато я взломал протоколы доступа и смог просмотреть информацию. Там все, начиная с самого Арктура!
— Твое вмешательство заметно? — говорил Найлус коротко и сухо, что-то обдумывая. И эмоции у него были далеко не светлыми.
— Нет. Я все вернул как было.
Вот и молодец. Я встретила пристальный взгляд Гарруса и чуть заметно кивнула. Это действительно то, о чем мы вчера говорили. Будущие проблемы. И — немалые.
— Посмотрим по возвращении на Цитадель, кто придет за этим блоком. — я потерла виски. — Кто-то же должен его попытаться забрать.
— А уже пытались.
Я от неожиданного ответа замерла.
— Что?
— Когда тебе передавали корабль, на борт поднялся какой-то мужик в спецовке техника Альянса и полез к этому пульту. Я тогда был на месте. Все равно из рубки не выхожу без веской причины.
— Он смог получить данные? — спросил Найлус.
— Нет. Я тогда потребовал показать его документы. — Джокер перевел взгляд с Найлуса на меня и добавил: — Я же знаю всех техников на моей птичке, а тут какой-то непонятный тип лезет к оборудованию.
— И?
— Сказал, что документы остались в кофре на причальной площадке. Больше я его не видел, и к пульту никто не подходил. По крайней мере, пока я был в рубке.
Мы переглянулись. Гаррус слушал молча и думал. Найлус нахмурился. Карин тоже молчала, но сказанное пилотом ее определенно не порадовало.
— Значит, все же "Цербер"?
— Возможно. Подобным кодом в свое время пользовались его оперативники. — ответил Найлус. — Узнать точно мы сможем только в том случае, если за этими записями кто-то придет.
— Посмотрим, кто будет проявлять интерес к кораблю. — подвела черту под разговором я. — Джокер, по возможности полностью убери следы своего вмешательства. Гаррус, помоги ему. И в следующий раз, Джефф, не мешай забирать данные. А увидишь, сделай вид, что ты ОЧЕНЬ занят работой. Не хотелось бы, чтобы тебя покалечили из-за твоего трепетного отношения к этому кораблю.
— Но... — вскинулся было пилот, но, встретив мой пристальный взгляд, поник. — Я понял.
— Вот и прекрасно. Все равно ничего особо важного в этих записях нет, а пилот у нас один. Так что, не нарывайся на проблемы.
— Но, а если они что-то там...
— Мы потом все проверим и поправим без лишних свидетелей.
Джокер кивнул.
— Мне пора идти. Скоро выход из перегона.
— Ты доешь. — я кивнула на распечатанную коробку в его руках. — У тебя еще больше часа, и потом поесть вряд ли получится, пока корабль не пройдет реле.
Спорить Джокер не стал и принялся за еду. Гаррус и Найлус молча ели, обдумывая сказанное: я против воли выхватывала обрывочные мысли и яркие образы. Надо быстрее заканчивать с разверткой ауры и ставить уже нормальные блоки, а то эта мешанина посторонних мыслей мешает нормально думать, забивая восприятие. И ведь закрыться не получается при всем желании: чуть упускаю контроль, и получаю вал сумбурной информации, которая мне не нужна и бьет по голове как молот.
Ситуация выходит не самая приятная.
Если Найлус прав, а я склонна ему верить на слово, за "Нормандией" наблюдает незабвенный "Цербер". Впрочем, это было вполне ожидаемо: насколько я помню, то самое огромное оплавленное пятно на Иден Прайм, оставшееся после старта Властелина, привлекло внимание Призрака, и теперь за моими действиями пристально следят. Я стала своеобразной приманкой для Сарена и стоящего за его спиной Жнеца. Призрак знает о существовании Властелина и его связи со Спектром Артериусом, но найти его не в состоянии, поскольку Назаре он совершенно не интересен в отличии от Сарена, у которого индокринация зашла гораздо дальше. По идее, Спектр должен быть уже полностью подчинен Властелину. Но вот его действия на Совете ясно говорили, что это не совсем так, и какая-то свобода воли у него сохранилась. Что странно, учитывая, сколько времени он провел на борту Властелина.
Что-то не сходится.
Сарен узнал о Властелине в 2165 году после истории с Сидоном. Даже если несколько лет он наворачивал круги вокруг древнего корабля, вполне здраво опасаясь за свой рассудок, все равно времени прошло немало. Как минимум лет десять, а может и пятнадцать, во время которых Спектр постоянно находился в непосредственной близости от Жнеца. Назара мог сломать его тысячу раз, будь у него такое желание. Но — не сломал. Жнец подчиняет Сарена крайне осторожно, можно даже сказать — бережно. Ради чего? Что такого увидел в этом турианце Назара, если до сих пор не сломал его окончательно и так бережет его личность и рассудок? Чего я не знаю? И насколько такое отношение Назары к Сарену важно? Полагаю, в том, что касается Жнецов, нет неважных моментов.
Посмотрим, что покажет реальность, когда мы полетим за Сареном. Ждать до канонной истории с Вермайром — глупо. Сарена надо забирать раньше, без этого дурацкого штурма. И уже когда мы сможем его увидеть лично, вот тогда я смогу узнать правду и принять окончательное решение: его следует спасать или уничтожить. Очень многое зависит от Сарена Артериуса и его мотивов: мои действия, дальнейшее развитие событий, планы на будущее и... да все зависит от него!
Проклятье! Я даже планов строить не могу, пока не узнаю правду!
— "Имрир?" — окрашенный беспокойством мысленный голос Найлуса раздался неожиданно. Я подняла на него вопросительный взгляд. — "Что-то случилось?"
— "Еще не знаю." — ответила я.
— "О чем ты так задумалась?"
— "О твоем наставнике." — я посмотрела на Джокера, доедающего свой запоздалый обед. — "Нам надо поговорить. Троим. Без лишних ушей и в спокойной обстановке."
— "Пока я в лазарете, это — маловероятно." — яркая досада и недовольство полоснули по нервам. — "Я так полагаю, доктору Чаквас при этом разговоре лучше не присутствовать?"
— "Карин еще не определилась в своем отношении ко мне, а то, о чем я хочу вам рассказать, предназначено только для тех, кому я доверяю."
Найлус на какое-то время замолчал, внимательно меня рассматривая. Он словно изучал меня, заново составляя мнение.
— "Почему ты мне доверяешь?" — наконец спросил он.
— "Хороший вопрос, на который у меня нет однозначного ответа. Скорее, здесь совокупность множества факторов, которые наложились на то, что я ощущаю. Все же, я менталист, пусть и не вошла еще в полную силу. Отношение окружающих к себе я считываю автоматически. Ты мне веришь и уже готов начать доверять."
— "И ты мне это говоришь?" — в мысленном голосе Найлуса промелькнуло удивление и заинтересованность.
— "А почему я не могу тебе сказать о том, о чем ты и сам прекрасно знаешь? Мои способности для тебя не являются тайной." — я послала ему ощущение ехидства. — "Более того, ты весьма активно ими пользуешься."
— "Это плохо?"
— "Нет. Но может появиться побочный эффект: ты получаешь огромное количество чистой и концентрированной энергии, что вкупе с постоянным использованием менталистики, пусть и заемной, может дать толчок для развития твоего собственного дара. Даже если ты ни разу не менталист, эта способность может быть приобретена."
Вот тут Найлус искренне удивится.
— "Это возможно?"
— "Вполне. Первой появится эмпатия. Ты начнешь ощущать эмоции других разумных. Сперва на уровне рефлекторной реакции: нравится или не нравится тебе собеседник, веришь ему или нет. Потом появится чувство лжи. Ты будешь совершенно точно знать, когда тебе лгут. Ну а как финальная стадия — чувствовать эмоции."
