И вот время вышло, и над ним появилась тень. Е Синхэ с трудом поднял взгляд, ожидая увидеть Мастера Академии, но… вместо последователя пути Дракона перед ним стоял его ровесник. Дорогая одежда и цветочный узор. Наследник Лян Ю из Тёмной Луны. Его сюзерен…
Синхэ скрипнул зубами, скрывая подсердечную ненависть. Богатый. Надменный. Одарённый. Он уже знал, что сейчас будет. «Оскорблённый бездарностью раба», он сам вышвырнет его из этих стен. И хорошо, если ещё не изобьёт до полусмерти… или не полу.
— Расслабься, — неожиданно ударил по сознанию совершеннейшим диссонансом и нереальностью, относительно ожиданий, спокойный и беззлобно-участливый голос. — Ты же из клана Лазурного Пера, верно?
— Да… — смог выдавить из себя обречённый, не понимая, что за злую шутку решил сыграть с ним наследник Старшей Семьи.
— Я слышал, в вашей семье живут достойные люди, — прямой взгляд фиолетовых глаз молодого Мастера Тёмной Луны, казалось, пронизывал Е Синхэ насквозь, заглядывая в саму душу и подавляя своей силой. — Почему же ты паникуешь?
— Я… не чувствую кристаллов… я…
— Глупость, — небрежно хлестнул властный голос, в то время как его владелец сделал жест рукой, как будто отмахивается от мухи. — Тебя выбрал целый клан, из всех возможных кандидатов. Ты не можешь быть бездарен.
— Но я…
— Избавь меня от такой бесполезной траты времени, как выслушивание оправданий, — поморщился Лян Ю, на миг недовольно поднимая глаза к потолку. — Просто прекрати паниковать и сделай это. Я не хочу видеть, как из академии выгоняют моего вассала только потому, что он не смог побороть мандраж. Серьёзно, это несмешная шутка.
А Е Синхэ вновь скрипнул зубами. Его душили злость и обида. Разумеется, всё дело было в престиже Тёмной Луны — молодой Мастер просто не хотел омрачать свой триумф позором вассала. Теперь если он не справится, то навлечёт на себя и свою семью гнев Тёмной Луны. Тем даже не придётся марать руки — у такого могущественного клана есть много способов, чтобы покончить с такой маленькой семьёй, как Лазурное Перо…
— О чём ты думаешь? — прервал его мысль Лян Ю, и Синхэ бросило в холодный пот от внезапного ощущения, что тот прекрасно знал, о чём он подумал. — Я же сказал — расслабься. Просто возьми себя в руки, забудь о страхах и сконцентрируйся на кристаллах. Тот, кто не пытается, ничего не добьётся.
— Да… — выдавил Синхэ, разворачиваясь к столику и вытягивая над камнями души руку. Чувство собственного бессилия, собственной слабости… душило. Его понукал наследник Тёмной Луны, говорил, что делать, как маленькому ребёнку, и Е Синхэ даже не мог возразить этим презрению и насмешке. Он должен был попытаться ещё раз. Сделать, как сказал Лян Ю. Подчиниться… Ради семьи Лазурного Пера, он должен был бороться до конца!
В такт его гневу вспыхнула Ци, и он наконец почувствовал… Четыре красных кристалла на деревянной поверхности загорелись внутренним светом, а сжимающие всё нутро тиски напряжения внезапно пропали, как будто пропала вся твердь под ногами, а на её место пришло чувство падения и полного внутреннего опустошения.
Парень смотрел на четыре сияющих камня, и в голове набатом бились потерявшие всякие краски и смысл слова, что он только что слышал и произносил. Эмоции, мысли, желания — всё куда-то пропало, и он мог только глупо пялиться на кристаллы и пытаться их пересчитать, посекундно сбиваясь на втором, при этом едва слыша происходящее в окружающем мире…
— Он и правда был чересчур напряжён, — как сквозь вату донеслись до него задумчивые слова проректора Сюэ.
— Никогда бы не подумал, что представителю младшей ветви удастся активировать четыре кристалла. Должен признать, я шокирован и недооценил его талант, — добавил другой престарелый голос, ещё недавно сетовавший на его бездарность.
— Да, молодой мастер Тёмной Луны удивителен, раз смог не только сам установить связь сразу с семью кристаллами души, но и разглядеть четырёхкристалльный талант!
— Четыре кристалла?.. — глупо переспросил себе под нос парень, с трудом возвращаясь к действительности.
«И правда четыре…» — наконец сумел он пересчитать камни. — «Раз так… Меня не выкинут из Академии Небесной Звезды!» — с замиранием сердца осознал Синхэ, с недоверием и опаской, но начиная улыбаться.
— Что же, я рад, что в наших вассалах ещё рождается сильная кровь, — привлёк его внимание всё ещё стоящий рядом Лян Ю, чьи руки были заложены за спину, а во взгляде индиговых глаз чудилась какая-то странная искра, будто он знает и понимает много больше окружающих, и случившееся совсем не является для него сюрпризом. — К слову, как твоё имя?
— Я… — выходец из клана Лазурного Пера поспешно вскочил и, полностью повернувшись к человеку, который спас его от позора хуже смерти, упёр кулак правой руки в ладонь левой, уважительно склоняя голову. — Е Синхэ, старший брат!
И только уже ответив, всё ещё пребывающий в шоке парень чуть было не выругался следом. Конечно же он знал о правилах Академии, согласно которым все ученики должны быть равны друг другу и на время обучения забыть о разнице в статусе и происхождении, но перед ним был наследник Тёмной Луны! За обращение к себе, как пусть и старшему, но как к равному старшему, он мог рассвирепеть!
— Я запомню… — в глазах брюнета отразилась какая-то скрытая усмешка, — младший, — закончил он, дёрнув краешком губ в улыбке, и, скользнув взглядом по кристаллам на столе, повернулся, чтобы вернуться на своё место.
Е Синхэ же замер в непонимании. Что произошло? Его… его в самом деле признали и позволили так обращаться? Пока он раздумывал о том, как изменилась его жизнь и правда ли она изменилась, к нему подошёл ещё один ученик.
— Ого, а этот Лян Ю, кажется, хороший человек! Совсем не то, что я о нём слышал!
— Что? — повернувшись на голос, Синхэ увидел низкорослого, приветливо улыбающегося блондина с ярко-зелёными глазами.
— Молодой мастер Тёмной Луны! Оказывается, как у моей госпожи Ан Сюен, у него доброе сердце! Мало какой представитель старших семей стал бы проявлять такое участие к младшей ветви!
— Ты кто? — не зная, как реагировать на прозвучавшие слова, и немного стыдясь поднятой темы, предпочёл сменить её Е Синхэ.
— О, точно! Я — Линь Хон, я из Аньянга!
И снова Лян Ю.
Фух. Это было близко. В том смысле, что у меня всё-таки появится козёл отпущения и волнолом, но напрягает, что он смог осилить всего четыре камушка, когда в каноне точно было больше. Но хоть так — будем считать, что он просто недостаточно сконцентрировался или поспешил. Главное, что четыре кристалла души — это тоже явная гениальность, так что дальше всё должно пойти более-менее предсказуемо.
Вообще, мой манёвр, при том, что казался едва ли не за гранью фола и, с учётом изложенного ранее, выглядел едва ли не политическим (а может, и не только политическим) самоубийством, но… вся соль в традициях. Это подойди простой аристократ к простому почти плебею и начни говорить с ним, как с равным, этому аристократу не поздоровится, а когда то же самое делает «гений поколения» (а судя по реакции наставников и общему переполоху, этот титул я вполне смогу получить), то тут всё совсем иначе. Это ещё не «право сильного» вести себя согласно желаниям и плевать на хотелки остальных, но «допустимая блажь», вполне позволительная гению. К тому же, как выяснилось, общаться я соизволил с носителем тоже «гениального» потенциала, пусть и послабее моего. И помог ему проявиться, что могут списать, да собственно и уже списывают на то, что я «сумел рассмотреть» этот самый потенциал. В общем, профит. Ну а если бы ничего не получилось… пришлось бы самолично выкидывать Е Синхэ из здания, как «сюзерен, не стерпевший таких позорных действий раба» — тоже вполне себе нормальное и даже достойное поведение в глазах общественности. Так что никакого риска не было.
А ещё я сам охреневаю, что сумел всё это осознать, просчитать и среагировать за те пару секунд, что прошли с момента выдвижения наставника к Е Синхэ до того, как я поднялся со своего места. Да, я крут! И хочу выпить… Чаю мне, чаю!
Нет, кроме шуток, толк в хорошем чае тут знали, во всяком случае, память, которая досталась мне непонятно откуда, в этом моменте была солидарна с памятью местной — чай был шикарен и для успокоения нервов подходил куда лучше, нежели местный алкоголь. Вот он был так себе. Я, правда, совершенно не помнил, имел ли большой опыт в распитии горячительных напитков, но те вина, что доводилось пробовать Лян Ю, не вызывали у меня желания повторить, а это показатель, всё же пил он далеко не разбавленную брагу из дешёвой забегаловки. Воспоминания о вкусе местных сортов чая, напротив, очень даже возбуждали желание приобщиться и посмаковать чашечку-другую.
К сожалению, сразу добраться до запасов вожделенного напитка возможности не было, и требовалось ещё какое-то время изображать пафосную статую самому себе, гордо воздвигнувшись с руками за спиной в ожидании окончания проверки. Не воздвигаться варианта не было — слишком много на меня косилось народа и слишком пристально все ловили каждый мой жест, чтобы позволять себе расслабиться. Точнее, даже не расслабиться, всё же я отнюдь не чувствовал себя напряжённым и по сути был только рад возможности помолчать и подумать, но вот спокойно поговорить с кем-то, не беспокоясь о приватности этого разговора, в такой обстановке не представлялось возможным.
Так или иначе, через некоторое время всех непрошедших вывели из зала, причём я чувствовал на себя жгучий взгляд буквально каждого из них, начиная с момента, как закончил с Синхэ, и заканчивая только тогда, когда они оказывались снаружи здания. В своей депрессухе эти ребята, похоже, напрочь забыли, как тут всё работает, и уверились, что я могу подкинуть им таланта, типа, вот подойду и сразу подкину. Идиоты… Вот серьёзно, меня же теперь не оставит опасение, а ну как именно среди них появится новый мститель, который должен жестоко прикончить официального гения академии? Чёртов Е Синхэ, из-за всех этих переживаний о нём и его судьбе я вспомнил слишком много сопутствующей информации по тропам китайского сюжетостроения. Кстати, вот тоже вопрос на миллион: кем я таким всё-таки был, что, явно не будучи китайцем, так много знаю об их культурных фетишах и комплексах? Это вообще нормально, когда здравомыслящий европеец (а моё мышление на это намекает) копается в такой клоаке, как китайские маньхуа, новеллы и прочие национально-колоритные произведения?
— Хорошо, тест окончен, — вновь встал со своего места проректор, приковывая к себе мой (и не только) взгляд. — Как я уже говорил, теперь мастера могут выбрать учеников. Мы пришли к соглашению, что я выберу себе троих учеников первым. Я выбираю… — старик окинул зал взглядом, вызывая у соискателей невольную остановку дыхания от прилива безумных надежд, — Лян Ю, — ожидаемо нашёл он глазами мою персону, — Ан Сюен, — последовал второй предсказуемый выбор, — и Е Синхэ, — завершил он список показавших наибольший потенциал из всех присутствующих.
Удовлетворённо огладив усы, пряча в них торжествующую улыбку и демонстративно не замечая завистливо-неодобрительных взглядов коллег, проректор Сюэ вновь сел, а зал погрузился в тихий шелест голосов, обсуждавших логичность его выбора. Ну или не очень тихий, ибо блондинчик-террорист уже растекался восторженным сиропом, заливая в уши Е Синхэ радость от выпавшей на его долю удачи учиться у такого выдающегося человека, достигшего аж седьмого Небесного Уровня. Вот, что называется, на ходу подмётки срезает, в том смысле, что проводит предвербовочную подготовку перспективного кадра.
— Поздравляю, — подошла ко мне леди Ан, держа на лице робкую улыбку, — теперь мы будем учиться вместе. Позаботься обо мне, брат Ю.
— Конечно, сестрица Сюен. Надеюсь, ты тоже позаботишься обо мне, — мягко улыбаюсь девушке, чуть склоняя голову в выражении приязни. Нет, моё отношение к ней ни на йоту не изменилось, неземной любовью я вдруг не воспылал, хоть облик её и был мне приятен, но мосты наводить надо, а то как-то неловко получится, да и девушка она хорошая, обижать такую на ровном месте — это себя не уважать.
Что касается вопроса именования друг друга братом-сестрой, то такие уж тут были традиции, что ученики одного учителя или даже заведения считаются друг другу некой заменой родни на время обучения. Это было не то чтобы обязательно, да и требовало согласия второй стороны, плюс на деле обращаться так можно было не только к одноклассникам, но и в ряде других случаев, в частности, с близкими друзьями, но в учебных заведениях всё-таки было наиболее распространено и уместно. Например, назови я Ан Сюен сестрёнкой во дворе, ещё до нашего поступления, и это могло быть расценено как заявка на романтический интерес, а вот здесь и сейчас подозревать подобный подтекст уже было бы неприлично.
В ответ на мою улыбку девушка мило смутилась и быстро приняла вид дисциплинированно ожидающей дальнейших указаний учителя отличницы, я тоже последовал её примеру, возвращая себе вид гордого статуя. Говорить с Синхэ ни один из нас не пошёл, что в общем-то логично… да и не до нас было парню, ибо ему по ушам до сих пор ездил блондинчик.
А между тем распределение продолжалось. Люди с двумя кристаллами за душой попадали в группы по пять-десять человек, и назначались им довольно молодо выглядящие наставники. Народ с тремя разбирался товарищами посолиднее и постарше, ну а когда с этим было покончено, проректор зарядил зажигательно-стращающую речь. В том смысле, что «будьте мудры, духовны, но если ты при этом не будешь подыхать на тренировках, вырастешь мясом, будь ты хоть трижды гений». Ну, если немного утрировать.
Далее высокое руководство выдало команду расходиться. В том смысле, что день у вас в стенах сего учебного заведения первый, сложный, так что идите отдыхать и заселяться по казённым домикам. На этом моменте начиналась первая «равность». Всех представителей младших родов (включая мою свиту, половина которой, готов поспорить, этой же ночью напишет о моих успехах дорогому Главе клана) упихали в общие дома типа казарма-барак, с лёгким восточным колоритом и претензией на комфорт и «евроремонт». Всё-таки тут элитное заведение, а потому даже «простые» ученики тут далеко не крестьяне. Старших благородных же, числом в две единицы, ждали отдельные дома. Ну и одного конкретного ученика проректора, что к старшим не относился. Впрочем, наставник Чу Сянь, тот самый бирюзововолосый скрытый террорист, занялся им в последнюю очередь, сначала показав наши с Ан Сюен домики — очередное негласное следование табели о рангах. Обслуживание в порядке благородности происхождения.
Жилплощадь, к слову, оказалась очень даже добротной — хороший двухэтажный дом с собственным садом, расположенный достаточно обособленно от общих казарм и тренировочных площадок, которые создавали бы некомфортный шум. Слуги уже закончили перетаскивать вещи — «список принятых» распределяли где-то с час, так что времени у обслуги было предостаточно. Оставалось только зайти, открыть мешочек чая, заварить кипяток и предаться процессу получения удовольствия, заодно прикидывая, что вообще делать дальше, и прорабатывая эти самые прикидки. Импровизация — это, безусловно, хорошо, но лучше всё-таки иметь какую-то тактику и её придерживаться.
