Оставив Найлуса в рубке, я, переговорив с Прессли, ушла в столовую. Долгий перелет завершился, экипаж заканчивает работу и готовит корабль к простою в доках, все остальные спят, и до подъема ничего особо произойти не должно. Прессли информацию по кораблю, как и график увольнительных скинет мне с утра. Баталер подсуетился заранее и уже составил списки всего, что требуется заказать, успев утвердить их у исполняющего обязанности капитана и еще вчера отдал мне. Вот не будь он такой гадиной, цены бы ему не было! Даже кофе в зернах для Рекса заказал, посчитав, с какой скоростью кроган их уничтожает. Вот сейчас, например, наш Мастер Войны обнаружился в столовой, где с задумчивым видом доедал молотый кофе.
— Имрир, в семенах уже нет? — Рекс меня заметил и задал сакраментальный вопрос, показывая пустой пакетик из-под зернового кофе.
— Нет, Рекс. Семена ты уже съел. Но баталер заказал еще. Специально для тебя.
Рекс вытряхнул в рот остаток кофе, облизал ложку и скептически сощурился.
— Точно для меня?
— Скажем так, заказ пяти ящиков кофе в зернах, учитывая наличие в списке молотого и растворимого, выглядит именно так.
— Пять ящиков? — кроган хмыкнул. — А хватит?
— А это уже от тебя зависит. — развела руками я.
Довольный близкой перспективой получения понравившегося лакомства, Рекс, убрав пустой пакет вместе с ложкой обратно в набедренный бокс, утопал куда-то к лифту. Вот же... Кто бы мог подумать, что он так западет на кофе?
На столе пискнул паек, сообщая, что еда разогрелась. Пока я ела, из лазарета вышли Гаррус с Дэргом и потопали прямой наводкой ко мне. Дэрг нес в руке уже до боли знакомую коробочку таблетницы. Понятно. Можно считать, что Карин передала мне свое мнение вкупе с полагающимися лекарствами. Поможет-то оно вряд ли, но возмущаться бессмысленно: поскольку Лиара безвылазно сидит в каюте и уже в который раз переписывает свой отчет, у Дэрга появилось свободное время и снова проснулся инстинкт наседки, которому Карин легко нашла применение, перенаправив на меня. К сожалению, моя мятая физиономия и загнанный вид свежего умертвия лишь поспособствовали сему процессу.
Чуть позже в столовую зашел Найлус, закончивший проверку корабля и прогнавший стандартные тесты.
— Имрир, Спаратус нас ждет на отчет в течение часа. — сообщил он, садясь за стол.
— Ты связался с Советом?
В ответ — отрицательное покачивание головы.
— Только со Спаратусом. Мы оба приписаны к турианскому корпусу, и, соответственно, нас курирует он, и отчитываемся мы перед ним. Спектров в Галактике много. Совет не может собираться ради каждого отчета.
Вполне логично.
— Я так полагаю, меня приписали к вашему корпусу из-за того, что ты — мой куратор? — задала я давно интересующий меня вопрос.
— Да. Обычно Спектров набирают из представителей рас, вошедших в Совет: саларианцев, азари и нас. Оперативники отчитываются перед советником своей же расы — это облегчает работу и понимание, но советника-человека нет, а работать тебе как-то надо. Поскольку я твой куратор, тебя, после присвоения статуса Спектра, приписали к нашему корпусу.
Мда, была бы на моем месте оригинальная Имрир, могли бы быть проблемы.
— Чья была идея?
— Валерна. — хмыкнул Найлус.
— Это он по-доброму решил коллеге гадость сделать? — удивилась я. — И Спаратус согласился?
— Что удивительно — согласился. Хотя он людей... недолюбливает.
— Тогда я его не понимаю.
— Я тоже. — Найлус развел руками. — Распределение было сделано сразу же после принятия решения о наделении тебя статусом.
— Тогда же Совет не знал, что ты выжил.
— Не знал. Это нисколько не помешало Валерну спихнуть проблемного Спектра на коллегу.
— Даже так?
— Ты против?
— С чего вдруг? — удивилась я. — Спаратус — здравомыслящий мужик, и негатива в свою сторону я не замечала. Хотя на первом заседании Совета неприязнь была. Что изменилось на пару часов — я совершенно не понимаю, но на втором заседании он вел себя иначе. Я бы сказала, с некоторой долей юмора.
— Я заметил, когда он на корабль за моим телом приходил. — Найлус усмехнулся.
— Да, тело-то оказалось вполне даже живое. — я поморщилась. — У Советника хорошее самообладание: он очень близко к сердцу принял твою гибель, но на лице — ни тени проявления эмоций.
Найлус пожал плечами.
— Он вообще считается очень спокойным. Имрир, скоро подгонят мой аэрокар, и мы полетим на отчет. Гаррус, ты — тоже.
Вакариан от такой перспективы удивленно приподнял надбровные щитки, но возражать не стал.
— Найлус, а почему именно сейчас? На Цитадели же ночь?
— У нас сутки длиннее, так что Советник еще не спит. — отмахнулся Спектр.
— Он до сих пор в Башне Совета?
— Нет, конечно.
Запиликал инструментрон. Найлус включил связь, переговорил с кем-то, поблагодарил и отключился.
— Кар пригнали.
— Так быстро?
— Я его оставил в своем ангаре в доках Спецкорпуса, когда отправился на Арктур. Это всего на три уровня ниже.
— У тебя есть личный корабль? — уточнила я.
Найлус вздохнул и пояснил:
— Имрир, личные корабли есть у ВСЕХ Спектров Совета. И у тебя тоже. Он стоит в ангаре, закрепленном на твое имя.
— То есть, если что, я могу пересесть на него?
— Скорее, пересядешь ты на мой фрегат. — усмехнулся Найлус. — Твой корабль не имеет названия, не выведен из консервации, не оснащен, у него не запущено ядро и силовая установка. На подготовку его к полету потребуется пара дней. Да и ты, насколько я знаю, не имеешь лицензии пилота.
— И тем не менее, вариант есть?
— Конечно. Совет берет на себя полное обеспечение Спектров всем, что необходимо им для выполнения своей работы. Включая транспорт.
— Это — радует.
Спаратус вроде как говорил что-то подобное... Приятно, что в реальности у меня есть хоть какие-то варианты. Собственно, на этом наш разговор завершился, и мы разбежались собираться.
Встретились мы в шлюзе минут через десять. Найлус ждал нас, неспешно расхаживая перед створкой, облаченный в уже ставшую привычной черную тяжелую броню. На захватах — штурмовая винтовка и пистолет, в набедренных ножнах — короткий меч из матового темного металла, явственно отливающего синевой.
Слышала мой реципиент о таких клинках, но никогда не видела воочию. Слишком редко они встречаются в век дальнобойного оружия, слишком высокие требования они предъявляют к своему владельцу. Воплощение высоких технологий космической цивилизации в древнем оружии, предназначенном для убийства. Эти клинки создаются только на заказ, каждый имеет собственный номер и подлежит регистрации, как именное боевое оружие. Эти мечи и ножи проходят сквозь кинетические барьеры практически не встречая сопротивления, они могут пробить даже тяжелую броню, если знать, куда и как бить. Найлус знал и с огромным удовольствием пускал в дело холодное оружие, наносящее страшные раны. Куда более страшные, чем летящие с высокой скоростью пули. Крайне специфическое оружие этот меч, и он прекрасно характеризует моего наставника: Найлус жесток, но, что странно, не безжалостен и не лишен сострадания. А вот Гаррус наоборот, безжалостен, но не жесток. Оба — крайне практичны, они словно были зеркальным отражением друг друга, прекрасно дополняя по характеру и навыкам. Штурмовик и снайпер. Разведчик и диверсант. Вспыльчивый и агрессивный как злой дракон, темпераментный Найлус и спокойный, словно скованное тонким льдом озеро, хладнокровный Гаррус.
Мелькнула мысль: а каков характер реального Сарена Артериуса, раз уж у него такой ученик, по сути, воспитанный легендарным Спектром из проблемного подростка?
К шлюзу подошел Гаррус в броне, но без стрелкового оружия. В ножнах — длинный нож, который лишь ненамного короче клинка Крайка. И ножик того же типа, что и меч.
Мы вошли в шлюз. ВИ начал процедуру дезинфекции, о чем и сообщил занудливым голосом.
— Проблем не будет? — спросила я. — Насколько я знаю, в броне и с оружием ходить на Цитадели запрещено.
Гаррус качнул головой и ответил:
— Нет, не будет. Я иду в сопровождении Спектра Совета. Клинок — это традиционное личное оружие с клановыми клеймами. Я имею право его носить и применять по назначению.
— Азари все пытаются продавить закон, запрещающий ношение и использование холодного оружия. — добавил Найлус. — Но — безрезультатно, иначе им придется распустить орден юстициаров и снять неподсудность с молодняка старше пятидесяти лет, а на это они не готовы согласиться. Последнее требование ввел Спаратус.
— Даже так?
— Он считает, что в пятьдесят лет пора бы начинать использовать мозги по назначению и нести ответственность за свои действия. — мандибулы дрогнули в молчаливом раздражении, жесткие губы исказила неприятная усмешка. Хищная, злая, брезгливая. — Раз уж деточкам продают боевое оружие и вообще выпускают в галактику без надзора. Нечего кивать на срок жизни, особенности воспитания и культуры. — усмешку сменила ироничная улыбка. — Подобная позиция не добавляет Спаратусу симпатии у азари.
— Но они его терпят?
— Скорее, не желают получить его в предыдущем статусе со всеми нынешними знаниями и возможностями.
— А кем он был?
— Спектром. Недолго, всего лет десять, но прославиться успел. Правда... слава у него крайне специфическая. Особенно, в пространстве азари, где он предпочитал работать.
Дезинфекция завершилась, и открывшаяся створка шлюза прервала разговор. А меня все больше и больше разбирало любопытство относительно моего начальства. Если судить по отголоскам, оставшимся на ауре советника, крови он пролил очень много. Видимо, Найлус биографию нашего начальства знает, вон какое веселье в эмоциях. Надо будет как-нибудь поинтересоваться на досуге, что ж за личность такая — советник Спаратус. И какая о нем была слава, пока он работал Спектром Совета.
Аэрокар жизнеутверждающего темно-багрового, практически черного цвета, столь любимого Крайком, ждал нас прямо на причальной площадке. Возле машины скучал светлокожий турианец в спецовке с эмблемой Спецкорпуса на правой стороне груди. Увидев нас, он оживился, протянул подошедшему Найлусу датапад, получил личный отпечаток и свалил. Видать, заверил передачу машины хозяину.
Мы загрузились в кар и полетели... короче, полетели куда-то в сторону одного из лепестков станции.
— Куда летим?
— К Спаратусу домой.
Я от такой новости заморгала. Нет, ну понятно, что ночью Спаратусу делать в Башне Совета нечего, но неужели наш отчет настолько важен, что он пригласил нас к себе домой?
— А до утра он подождать не мог?
— Хэймон приказал явиться немедленно.
— Кто?
Найлус тихо рассмеялся.
— Хэймон. Это его имя. Хэймон Спаратус.
Стыдно признать, но я была отчего-то уверена, что Спаратус — это имя, и из памяти совершенно вылетели другие примеры в лице директора СБЦ Паллина, носящего имя Венари, и следователя СБЦ — Челлика. С другой стороны, никогда и нигде не упоминалось имя турианского советника. Его называли Спаратус и никак иначе. Как я понимаю — это наименование его клана.
Надо же... Хэймон.
— У советника... подходящее имя. — нейтрально сказала я.
Говорящее имя, имеющее вполне конкретное значение.
— Заметила что-то?
— Такое сложно не заметить. — призналась я. — Как шлейф, неотрывно следующий за ним. И имя полностью соответствует тому, что я увидела.
Найлус хмыкнул.
— У него и прозвище такое же было. Сейчас уже мало кто помнит Спаратуса именно как Спектра, а он этим беззастенчиво пользуется.
— Роль свою он играет превосходно.
— Тупого упертого вояки? — тихий вибрирующий смешок. — Да. Ты не представляешь, сколько разумных на это повелось.
Еще как представляю! А ведь Спаратус опасен. Его мало кто принимает в расчет, больше опасаясь Тевос и Валерна, не ожидая от честного и прямолинейного турианца каких-то проблем. А зря.
— Гнать не будешь? — тихо спросил Гаррус, сонно моргая.
— Нет. Спи. Мы тебя разбудим, когда прилетим. — ответил Найлус.
Уставший снайпер устроился удобнее и быстро уснул, а я пережала канал подпитки, идущий ко мне. Гаррусу надо отдохнуть и набраться сил. Я сейчас на Цитадели, и могу подкармливаться от энергетики станции, и не важно, что она двойственная: жизненная аура является лишь поверхностным слоем над колоссальным массивом мертвенно-спокойного океана энергии, сформированного гибелью миллионов и миллионов разумных. И не дай боги или демоны эту энергию пробудить ото сна... некрополи покажутся детской страшилкой по сравнению с тем, во что может превратиться эта станция, сотни тысяч лет пропитывавшаяся жизнью и смертью своих обитателей. У этой колоссальной мощи было время устояться и сформироваться в тишине и спокойствии, осесть и закрепиться, принять свой завершенный облик и впасть в своеобразный стазис, укрывшись новым слоем яркой и активной жизненной ауры. Мне страшно подумать, к какой катастрофе может привести одномоментное пробуждение впечатавшихся в саму суть Цитадели кошмаров множества рас.
— Имрир, что-то не так? — тихо спросил Найлус, на какое-то мгновение оторвав взгляд от обзорного экрана.
Я покачала головой.
— Нет, все в порядке.
— Мне показалось, что тебя что-то тревожит.
Я удивленно заморгала. Что? Ему показалось? Или он это ПОЧУВСТВОВАЛ?
— Тебе показалось?
Турианец замялся.
— Появилось ощущение, что тебя что-то сильно встревожило. Ты чего-то опасаешься?
Быть того не может! Эмпатия? Так быстро?
— Этой станции, Найлус. Она как спящий вулкан. Если то, что дремлет, пробудится, это будет воистину чудовищно.
Он напрягся.
— Это важно?
— Не особо. Ни ты, ни я ничего не можем с этим сделать. К счастью, и пробудить это не так просто. Так что не переживай зазря. А как-нибудь потом я поясню тебе, чем является эта станция. Помимо всего прочего.
Задавать вопросы он не стал, просто взял на заметку очередную тайну, которую я пообещала ему рассказать. И расскажу. Как-нибудь потом, когда он сможет ощутить хотя бы отголосок. А пока... какой смысл забивать себе голову, если что-то изменить все равно невозможно? Я расслабленно растеклась по довольно удобному, хоть и излишне большому для меня креслу, с интересом рассматривая жилую зону масс-ретранслятора по имени Цитадель.
Летели мы довольно долго. Найлус прекрасно знал дорогу и неспешно вел аэрокар, давая возможность Гаррусу хоть немного отдохнуть, а мне — рассмотреть проносящиеся под нами районы, погруженные в сумрак искусственной ночи. На станции никогда не наступала полная тьма: иллюзорное небо над лепестками медленно темнело, показывая отражение космоса и лиловой дымки туманности Змея, автоматически зажигались фонари и яркая светящаяся реклама. Это в Президиуме всегда царил ясный солнечный день, а здесь шла смена дня и ночи, подогнанная под жизненный цикл азари — расы, первой ступившей на станцию. Что занятно, изменить этот цикл никто не мог: Хранители оставались традиционно глухи к вопросам, просьбам и приказам, а доступа к управлению системами жизнеобеспечения Цитадели у ее обитателей не было.
