— Ну вот, всю красоту помяла, — буркнул он и гордо задрал хвост трубой.
— Опять экспериментируешь? — улыбнулась я и погладила его по спине. — Твоя бесценность стала еще пушистее.
— Стараемся, не без этого, — довольно муркнул кошкай и повернулся, оглядывая достоинство рачительным взглядом. — Где так долго пропадала, детка? Поголовье грызунов на данной территории пришлось подвергнуть тотальному истреблению.
— Даже прощу тебе сегодня "ДЕТКА", милый, — счастье переполняло меня через край. Я готова была затопить им всех, кто сейчас встретился бы у меня на пути. — Но только сегодня, договорились?
— Лады, — кошак потерся о мое колено и громко заурчал. — Буду пользоваться возможностью на полную катушку, деточка.
Ну, как я могу на него злиться?
* * *
"Все очень удачно выписалось" — как любит говаривать некий мохнатый господин. Все-таки отношения нужно ценить больше, даже отношения с разными странными существами. А если бы кошак оказался обидчивее? Я даже боялась об этом думать.
До Лааса было уже "хвостом махнуть". Недалече, уцепившись за скалу, словно свитое крачкой гнездо, виднелось монументальное сооружение, называемое Храм
Улья — местный религиозный центр и застава Стражей Южного Горга. Само ущелье, ущельем как таковым назвать было сложно. По мне, так маленькая трещинка в огромной глыбе белесо-рыжего камня.
Мы подъехали к развилке дороги. Более широкая, та, которую можно было с натяжкой назвать трактом, уходила влево и вела к Храму. Вторая, больше похожая на звериную тропу, тянулась к Теснине и ныряла в ее черноту.
Я попридержала коня, озираясь. Кошак преспокойно скрутился клубочком у меня на руках и дрых в свое удовольствие, даже не ведя ухом. Титаня тянул направо и нервничал, до сих пор до конца не смирившись с тем, что седоков стало двое. Он при каждом удобном случае дергал раздраженно шкурой и норовил куснуть развалившегося в тепле Салая. Но единожды получив по мордасам когтистой лапой, делал свои пакости уже продуманно, я бы сказала, исподтишка.
Луэ принес новости. В Храме уже давно заметили постороннего на вверенной охране территории, и Стражи спешили к нам навстречу. Я присмотрелась и действительно заметила отряд всадников, скачущих к нам во весь опор. Таиться не было смысла, да и господин Пнэргулд был столь внимателен к моей персоне, что не забыл упомянуть о предполагаемой встрече, поэтому я спокойно ждала, когда кавалькада Стражей приблизится к нам.
— Мир тебе, путник, — молвил один из них, видимо главный и поравнялся со мной.
— И вам мир, Стражи, — я достаточно глубоко кивнула.
Отряд рассредоточился вокруг нас кольцом. Вышколенные воины в изумрудно-белых камзолах и черных плащах. Головы защищены остроконечными шлемами. Пол лица скрыто под забралом. Настороженность, но учтивость.
— Леди? — удивился командир стражей. — Что привело Вас к Храму?
Вы даете или хотите взять?
— Я ищу, Страж, — кот в этот момент приоткрыл один глаз. — И поиск не ведет меня в Храм, мой Путь лежит в Горг.
— Леди, — Страж подобрался и, помедлив, изучая меня и мое хозяйство, молвил. — Обязан предупредить Вас. Нет смертному дороги в Гаал`Этэ. Чертог не прощает ослушавшихся. Вы ищите смерти?
— А лэйба ло31, — молвила я и прижала руку к сердцу.
— Ло а лэйба эну32, — Страж низко опустил передо мной голову.
— Ло а лэйба эну, — подхватили хором остальные войны и, склонив головы, расступились, освобождая мне дорогу.
— Надеюсь, еще увидимся, — бросила на прощание воинам и поскакала к Теснине. Ответа я так и не услышала. Это неприятно напрягло.
* * *
— Хоть бы для приличия поуговаривали не соваться к черту в зад, — бубнила я, приближаясь к ущелью. — Не нравится мне вся эта затея, Салай.
В ответ кот лишь смачно зевнул и потянулся, чуть не вывалившись из седла.
— Скажи что-нибудь, — я почесала коту пузо.
Мы стояли у расщелины и пялились в черноту ее зева.
— Лясы точить каждый горазд, — промямлил кот. — Либо едем вперед, либо разворачиваемся и топаем обратно. Заживем спокойной размеренной жизнью. Пристроим тебя замуж за богатенького старикашку. Клячу продадим, нет, не купят.... Мы его подарим кому-нибудь, кто нам уж сильно не понравится.
"Кота определим на псарню" — Титаня что-то уж больно разговорчивым стал в последнее время.
— Сколько кровожадности у твоего средства передвижения! — посетовал Салай. — Я его предлагаю в хорошие руки определить, а он?
— Почему сразу за старикашку? — возмутилась я.
Кошак окинул меня скептическим взглядом и скривил мордень.
— Ну.... если... у тебя обозначились другие варианты, — Салай мигнул правым глазом. — Тогда я сочувствую.
Мне осталось лишь печально вздохнуть.
— Да не тебе, — отмахнулся лапой кот. — Тому дурню, что позарился.
Я щелкнула поганца по уху. Котяра обиженно на меня зыркнул и отвернулся.
— Перспективы пессимистичные, — фыркнула я и начала копаться в седельной сумке. После недолгих поисков достала сверток и, распаковав Маячок, выпустила его в небо.
Полтергейст покружил над моей головой, осматриваясь, а затем юркнул в сумрачную пустоту.
— Разжилась ты, мать, игрушками, — хмыкнул кот, примеряя свой зад к изгибу моего локтя.
— А ты, пацан, пузень отрастил на полевой диете, — я пихнула кошака, который удивительным образом умудрялся расположиться в седле так, что комфортно было лишь ему одному.
Титаня, потоптавшись у входа в Теснину, шумно выдохнул и, аккуратно переставляя ноги, гулко зашагал по каменистой тропинке, отбивая копытами зловеще-печальный мотивчик.
Ущельице, чем дальше мы углублялись в его недра, казалось все уже и уже. Я подняла голову вверх, пытаясь разглядеть небо, но оно лишь тоненьким голубоватым волоском виднелось вдалеке. В нос ударил противный запах влажной плесени. Маячок, словно торопившийся влезть в неприятности первым, поначалу рванул вперед, оставляя нас в темноте, но одумавшись после моего витиеватого высказывания на свой счет, благоразумно вернулся и замельтешил у морды коня, освещая нам путь.
Замогильный холод пробрался мне под одежду. Я передернула плечами и прижала теплое тельце кошака к себе покрепче. Салай, не долго думая, засунул голову мне под мышку и притих. Отвесные стены ущелья подбирались к нам все ближе. Я вытянула руку и, натолкнувшись на склизкую каменную преграду, быстро одернула ее обратно и вытерла прилипшую к пальцам дрянь о штанины. Тишина давила неимоверно. Я слышала, как колотится мое сердце. Почему-то захотелось заорать во все горло, выпустить из тела страх, заставить сердце биться ровнее.
— Я боюсь, Салай, — мой шепот забился, словно перепуганная птица, ударился о камень и звонко осыпался во тьму.
Кот икнул, но признаваться в тех же чувствах постеснялся.
Так мы, шаг за шагом двигались в никуда. Время ускользало, словно вода меж пальцев, и я потеряла ему счет. Пораскинув мозгами, аккуратно вытащила из ножен Трелль и начала мурлыкать первый, пришедший на ум, мотивчик. Им оказался похоронный марш.
— Кхе...кхе, лешай тебе на хвост, — кошкай высунул голову и сверкнул на меня своими горящими в темноте глазищами. Я перестала петь и поплевала через плечо.
— Смотри, — вдруг заорал котяра. Мурашки пробежались табуном у меня по спине, а лоб покрылся испариной.
— Ты чего орешь, олух? — шикнула я на кота, хватаясь за сердце.
— Да ты глянь, дуреха, вперед, — зашипел кот.
Я напряглась, всматриваясь в темноту.
— Ни хрена не видать, — злобно огрызнулась.
— Балда, смотри иначе.
— Ааа, — я снова посмотрела.
Пульсирующая серебристо-белесая завеса, маячившая вдалеке, побуждала развернуться. От нее несло Силой, такой, что если б я не сидела, ножки мои подкосились бы однозначно.
— Пипец, вот попали то, — вякнула я и начала запеленывать нас в кокон. Трелль завибрировала у меня в руке и угрожающе засветилась голубоватым огнем.
Титаня, подобравшись на трясущихся ногах поближе к клубящейся, словно закипающее прокисшее молоко субстанции, остановился, прорастая в тропинку. Я медленно сползла с коня и, дрожа от страха, приблизилась к завесе. Волны Силы долбили по моей защите с ужасающей мощью. У меня звенело в ушах, а глаза наверно уже были в районе лба.
— Предел, — зловеще проскрипел кот.
— Ага, — я, словно завороженная, потянула руку к густой, как кисель, клокочущей границе.
— Не надо, — пискнул Салай, но было уже поздно. Соприкоснувшись с магией предела, я получила увесистый пинок и отлетела прочь, впечатываясь в мокрую от влаги стену ущелья.
Мой щит устоял, но покрылся плотной сеткой трещин. Как ни странно, я отделалась лишь легким испугом и парой ушибов мягких тканей седалищного нерва.
— Вот и приехали, — подытожила я и нервно закусила нижнюю губу.
Кошкай спрыгнул с коня, подошел к мерцающей туманной дымке и, не мигая, уставился в ее непроглядную суть.
Маячок нервозно подрагивал над нашими головами и мигал иллюминацией.
— Ну что ты, дружок, не бойся, — поманила я его к себе на руку. Тот радостно сверкнул и бросился ко мне утешаться. Кошак продолжал гипнотизировать бурлящую клоаку. Я, кряхтя как старая перечница, поднялась на ноги, смахнула с мокрого лица прилипшие пряди волос и полезла на Титаню.
— Салай, давай отсюда ноги уносить подобру-поздорову.
— Ммм, — услышала я в ответ невнятное бормотание.
— Пошли уже, — прикрикнула я на кота.
— Ммм... погоди, — кошкай поднял лапу и... застыл. — Сними-ка с меня защиту, детка.
— Сдурел что ли? Валерьяны обнюхался?
— Сними, говорю, — рыкнул тот и сверкнул на меня очами.
— Упокойся с миром, друг, — я убрала щит. А кот фыркнул и сунул лапу в кисель. Я перестала дышать, а Титаня прижал уши и наверно зажмурился.
— Бабы дуры во всех мирах и с этим нужно считаться, — хмыкнул кот и нырнул головой в туман.
Я сглотнула обиду и испуг за кошака одновременно.
Наглая морда снова показалась в свете "Лампочки Ильича". Кот продефилировал ко мне и, немного потоптавшись, примериваясь, сиганул в седло.
— Убирай щит, и потопали, — муркнул он, мостясь поудобнее. — Нахрапом тут не возьмешь, нужно чистым сердцем и помыслами.
Я недоверчиво скривилась. Трелль уже не пылала. Она мирно лежала у меня в ладони, а в голове лишь пел ее голосок: "Блохастый прав, усатый прав... иди...иди... Не бойся".
— Эх, была ни была, пропадай моя головушка и остальные молодые девичьи прелести, — я тронула повод Титани, и мы погрузились в кисельный, дрожащий Силой Предел.
* * *
Первые шаги были самыми сложными. Мы словно врезались в мощную океаническую волну. Давление Силы ударило по ушам, дыхание перехватило, и я пропустила несколько ударов сердца. Свет резал глаза. Уже привыкшие к сумрачному ущелью, они отказывались явить мне тут клоаку, в которую я по собственной же глупости и уверениям некоторых эксцентричных сущностей окунулась с головой.
"Нахлебаюсь, как пить дать", — булькнула, утопая, последняя здравая мыслишка в моей голове.
"Не боись, киса, сделаем искусственное дыхание", — уверил кошак напоследок и начал многозначительно молчать.
Нащупав черезседельную, я засунула Маячок от греха подальше в сумку и крепко сжала обеими руками Трелль, выставляя острие клинка вперед. Салай для надежности вцепился в мою куртку, словно оголодавший тигр в пойманную косулю. Титаник единственный подавал надежды на храбрость духа, медленно двигаясь в клубах магического тумана и неся наши перепуганные тушки на своей крепкой спине. Но вдруг конь споткнулся. Его передние ноги потеряли опору. Слепящий свет не давал возможности понять, что же происходит. И мы трое, под дружный вопль ухнули в бездну.
Как я не старалась поставить щит, как не орала срывая голос, как бы ни бил марево ногами перепуганный конь и не шипел и плевался матом кошак, мы летели... вернее падали. Мир вокруг закружился, переворачиваясь с ног на голову. В непроглядном серебристом киселе мелькали какие-то тени, слышался вой, стоны и многоголосье тысячи жутких мотивов.
— Едрена-а-а вошь! Салай — ты убийца! — кричала я, пытаясь переорать эту какофонию звуков, разрывающих мне голову в клочья.
— Ну, ты сука, Пушт, сука блудливая! — орал мне в ответ кот. А может и не мне.
Титаник хранил гробовое молчание. Видимо скотинка находилась в глубоком обмороке, так как ножки его уже не дрыгались.
Кувыркаясь в обнимку с котом, я не удержалась и выскользнула из седла, только и успев ухватиться за повод коня. Теперь мы летели порознь: умиротворенные в одну сторону, а захлебывающиеся истерикой в другую.
Выорав остатки страха, я начала замечать, что мы уже не несемся с бешеной скоростью в невидимое далеко, а парим, словно в невесомости. Туман начал постепенно рассеиваться, изобличая тех, кого я видеть никак не ожидала. Там, под нами, раскинулось море, яркое переливающееся изумрудной искрой. Пологий песчаный берег, знакомые финиковые пальмы, такой родной мне сейчас гостиничный комплекс манил к себе, звал окунуться в огромный бассейн, раскинувшийся полукружьем в зелени парковой зоны. Я видела знакомые вальяжные фигуры туристов, тюленями лежащих в шезлонгах, и яхту. Ту самую! И девушку, которая стояла на берегу и смотрела в небо. Она махала мне рукой и звала.
— Наташа! — завопила я и отпустила повод коня. — Я здесь!
Титаник выгнулся, словно кошка, и засучил ногами, пытаясь подплыть ко мне ближе, но его относило от меня все дальше и дальше.
"Не верь!" — кричали его глаза, наполненные страхом. "Прошу тебя увидь истину!"
И тут меня укусили. За ухо. Больно.
— Ай! — Салай уцепился в мой "слуховой аппарат" и утробно рычал. — Ай, больно! — он прикусил еще сильнее, а коготь передней лапы глубоко утонул в моей шее. Я извернула в руке Трелль и ткнула ей коту в бок.
— Отпусти меня, — зашипела я на его манер. — Не то по-ррры-рэжу!
"Это лишь твое желание, глупая драная котка. Это мираж! Пойдешь к нему и будешь до конца твоих дней бродить в иллюзии!"
— Не верю тебе, — завизжала я. — Отпусти.
Кот разжал зубы и, оттолкнувшись от моей груди всеми четырьмя лапами, поплыл в сторону вздыбленным пушистым комком. Я смотрела, как удаляются от меня мои верные друзья и дрожала. А потом снова впилась взглядом в манящую реальность моей жизни и протянула руку к желанному. Оно было так близко!
Моя подруга прыгала и махала руками, что-то крича в небо. Пальмы, вторя ей, призывно кивали кронами. Красное море звало в свою лазурную гладь и шептало эхом волн.
"Иди же к нам, иди!"
Я тряхнула головой. Земное море не поет таким приторно сладким голоском. Пальмы не умеют шелестеть своими ветвями зазывные речи.
Я прижала меч к груди и зажмурилась.
А Наташка близорука. Как она может разглядеть меня? Как может звать сквозь мир?
— Нет, — отрезала я. — Мы русские легких путей не ищем! — и мое тело сорвалось вниз, падая в воздушную яму.
"Черт", — лишь успела подумать я, ныряя в черноту беспамятства.
* * *
Очнулась я на лесной полянке, хотя кто их знает, этих Этэ. Может новое испытание, а может и вовсе я уже на том свете? Если так, то в принципе, меня все устраивает. Кипящих котлов с грешниками не видно и на том спасибо.
