Выклянчив у Совета Кланов пару деньков, я, кот и делегация сопровождающих: 3 тузика, один из которых был недолюбливающим меня Римсаком, молодой олень Навил и высокомерная, но здравомыслящая дева-ворон Элтора, отправились с ознакомительной инспекцией по так навязчиво вверяемым мне территориям.
Брошенные эльфийские города поддерживались в идеальном порядке. Я насчитала не слишком много, всего 13. Ох, не к добру это. Казалось, хозяева причудливых замков отправились в отпуск и оставили имущество на попечение прислуги (брр, какое не хорошее слово, однако). Самые ценные артефакты и семейные реликвии в большей массе отсутствовали. Кое-что, как мне сказали по секрету, госпожа Вайдириель умыкнула во благо и пользы для. Мои будущие богатства хранились в столице и в Храме Света. Я благоразумно рассудила, что почахнуть над златом всегда успею, поэтому разглядывать цацки отказалась.
Оборотни, как и любой полноценный социум, имели и свои населенные пункты, именовавшиеся Станами. Вороны, хсены в местной транскрипции, селились кланами в горах. Их "гнездовья" равномерно рассыпались по всей протяженности Лааса. На каждом приличном Корде (обособленном горном массиве) имелась сторожевая военизированная застава, а также Стан с мирным населением.
Вместе с воронами, местными военно-воздушными силами, границы охраняли отряды Хёсвиров. Каждый молодой волк проходил обязательную воинскую повинность в пограничных войсках, достойные оставались в регулярной армии, остальные, после прохождения службы отправлялись в запас, но таких у волков были единицы. Каждый уважающий себя волк-мужчина не приемлил жизни без драки. Участь игрока на скамейке запасных считалась позорной и унизительной. Оплотом волчьей цивилизации считалась Алаутэ, так называемая Лощина, в которой сосредоточилась властная верхушка волчьей братии — Стая Нузлака — Верховного вожака Хёсвиров. Мрачноватая, какая и должна быть у необщительных и замкнутых волков, резиденция, расположенная у подножья горного хребта, меня не впечатлила. Затем мы посетили родной клан Римсака, второй по величине в волчьей иерархии, Вулхар. В нем обитали лесные хвостатые. Располагался он в холмистой местности, окруженной лесным массивом, и напоминал мне норы сурков или этих, как их там, полевых столбиков, сурикатов. Восторженных воплей Римсака я не разделила, чем оскорбила его окончательно. Остальные волчьи стаи были разбросаны по лесам и весям всей Гаал'Этэ, и как меня уверили, недостойны того, чтобы предстать пред очи будущей королевы, так как там обитали лишь незрелые юнцы, старцы на пенсии и гамма-выбраковка.
Водные границы по всей северо-восточной береговой линии Эрфага (океана Гнева) и северо-западный озерный рубеж охранялся паардами. Как мне объяснили, эти длинношеие красавцы имели одну физиологическую особенность, отличавшую их от других народов Саоки. Они обладали третьей ипостасью: могли обращаться в водный поток, этакий бурлящий пенный конь, мчащийся по волнам. Предпочтение паарды отдавали пресным источникам, которые по их религиозным, магическим и нравственным нормам, делились силой добровольно и были настроены миролюбиво к их магии. С морской стихией они тоже контактировали, но не так глубоко и откровенно. Объяснялось это тем, что соль — яд (хм, и у них тоже?) для всего живого (рыбы и всякие твари морские не в счет), лишь Драконы могут управлять тем, что чуждо, так как их магия это смесь Света, Тьмы и еще чего-то непонятного, перед чем у паардов возникает оцепенение и животных страх. Поэтому лошадки патрулировали лишь прибрежные зоны, где пресные реки смешивались с морской водой и никогда не выходили в открытый океан. Станы паардов были разнообразны и отвечали всем граням многосторонних личностей своих владельцев: приятная прохлада воды под сенью леса, огромные луга сочной травы по берегам полноводных рек меня впечатлили. Я посетила лишь наземные поселения на северо-западе и один островной стан, нырять под воду остереглась, боясь не дожить до коронации.
Это ж, сколько мне надо выпить, что бы понять все тонкости бытия местного населения?
Хьёрты, олени тобишь, считались кастой целителей, могли излечивать любого из оборотней, за что и пользовались огромным авторитетом и уважением. Их Главный Стан Йоро напомнил мне студенческий городок МГУ: все куда-то бегут, что-то читают, пытаются развеять стойкий угарный кумар от неудавшегося эксперимента. Слышна ругань старших наставников, костерящих молодое поколение, споры, заверения, убеждения, настоятельные требования соблюдать меры предосторожности при использовании ядов и легковоспламеняющихся веществ. Улочки завешаны гирляндами вялящихся на солнце травок, лапок, хвостиков и других менее лицеприятных ингредиентов. Население поглощено опытами и им совершенно нет до нас дела. Мы потоптались в Йоро, похлопали глазами, выслушали быструю, но витиеватую, приветственную речь рогатого градоначальника и, уяснив, что мы разговариваем с местными эскулапами на разных языках (каюсь, Навил пытался переводить, но до нас, а в особенности, до меня и Римсака с его хвостатыми братьями доходили лишь суффиксы), отправились к белкам.
Телепорты отличная вещь! За два дня мы успели побывать во всех краях огромной Гаал'Этэ и увидеть многое. Когда мы вынырнули на центральную площадь Тотоло — главного и единственного Стана бельчат-скои, волки начали довольно хмыкать, у Навила резко случился приступ коклюша вкупе с бронхиальной астмой, дева Элтора невротически задергала крыльями и закатила очи горе, а у Салая закапала слюна. И мне было на что посмотреть.
Есть такой город Иваново — кузница и инкубатор лучшей половины населения России. Так вот, он мерк перед станом ской. Белки особо не заморачивались на одежде, прикрывая ею лишь самое дорогое. А кто-то еще критиковал мои вполне пуританские шорты? Ни одной белки бальзаковского возраста мне не попадалось, все как на подбор юные, пышашие задором и источающие флюиды страсти. Город вобрал в себя лучшее из увиденного мною за эти два дня и мне очень понравился. В нем виделось тепло, уют и женская рука, умеющая из всего, чего угодно сделать шедевр.
— Скои, — презрительно выплюнул Навил, стараясь отвести глаза от красоток, одетых лишь в подобие бикини. — Стыда у них нет, и никогда не было. Лишь в столице пытаются вести себя прилично, и то с натягом. А в родном Стане — полный беспредел.
— Помолчи, поборник нравственности, — встрял Римсак. — Скои хоть и бестолковые, да никчемные, но польза от них все ж имеется.
— Изголодавшихся хёсвиров на границе обслуживать и плодить тем самым свой род, — злобно огрызнулся Навил.
— Какие хвосты, какие изгибы, — ахал Салай. — И так, и эдак — очей очарованье, — провожал он сальным взглядом белочку в звериной ипостаси, скачущую по веткам деревца.
К нам приблизилась делегация красоток. Волков быстренько облепили прыткие дамочки и нежно зашептали распустившим слюни волкам в уши всякие глупости. Пока мы с Элторой щелкали клювами, а Навил освобождался от цепкой хватки рыженькой прелестницы, волки испарились с горизонта. Салая же едва отбила, за что последний на меня надулся и ушел в глухую оборону.
Приняли нас достойно: накормили, напоили, пылинки стряхнули. Приятно. Я наслаждалась, Навил плевался, Элтора снисходительно принимала знаки внимания, Салай страдал, завидуя волкам.
— Уважаемый Навил, — обратилась я к оленю, после плотных возлияний, требуя удовлетворить не только мой желудок, но и любопытство. — Почему Вы с таким презрением отзывались о скоях? Они милые и радушные хозяева.
— Они существуют за счет других кланов, пополняя свои силы и плодясь, — бросил мне хьёрт и покраснел до кончиков рогов.
— Не поняла?
— Вы видели их ауру, леди Ониэ? — поспешила развеять мое непонимание Элтора.
— Да, — кивнула я в ответ, наслаждаясь музыкой и танцами хозяек. — Красивая, пестренькая.
— Именно, — презрительно хмыкнула девушка. — У ской нет мужчин, только самки, жадные до чужого. У белок рождаются лишь девочки, и только скои. Их магия такова, что вбирает в себя все лучшее от других и превращает эту силу в ничто. Мы считаем их паразитами и халундами40, нечистыми.
— Это сугубо личное мнение, — буркнул кот, неотрывно следя за плавными движениями танцовщиц. — Как вы к ним, так и они к вам.
Собравшиеся, и я в том числе, перевели удивленные взгляды на кошака.
— Они — это радость, эмоции, жизненная сила, — промурлыкал кот. — Они — музы.
Каждый понял заявление кошкая по-своему, но обсуждать не стремился. Так мы и коротали вечерок, молча, пока, наконец, хёсверы не удостоили нас своим удовлетворенным присутствием. Прощание со скоями длилось долго и эмоционально. Они зазывали нас в гости почаще. Некоторые из нашей компании были польщены, другие восприняли его как должное, третьи выказали радость от расставания, четвертые промолчали. Я от души поблагодарила за теплый прием и отправилась в Карантавир, переваривать увиденное и приводить мысли в порядок.
* * *
— Леди Ониэ, примите заказ, — пропищала черненькая белочка с белой грудкой и сунула мне в руку клоток шерсти и погнутый, но узнаваемый орган осязания кошака.
Она так торопилась вручить мне трофей, что даже не успела перекинуться. Влетела трассирующей пулей в мои покои, ловко обойдя препоны из вечно торчащих у моих дверей тузиков-бодигардов, разметала веером по столу кучу свитков и уселась пушистой задницей на мой фруктовый десерт. Сидит, пыхтит, как паровоз и обмахивается хвостом.
Я сморгнула, рассматривая ценные артефакты, добытые, видимо с потом и кровью.
— Как? — только и смогла я выдавить из себя от неожиданности.
— Сроки поджимали, пришлось проявить фантазию. Ведь завтра коронация! — тараторила прыткая скоя. — Прическа, платье, туфли, ой, сколько всего нужно успеть!
— Как? — повторила я свой вопрос, уже не надеясь получить вразумительный ответ.
Белочка изобразила на мордашке слегка заносчивое пренебрежение и махнула лапкой куда-то вдаль. — Он прятался от нас у дриад, подружился с Шасиэ — самым высоким и статным из местных, только не учел одного: Шасиэ мне должен.
Непонимание читалось у меня в глазах крупным шрифтом. Пока я слушала объяснения скои, во дворце поднялась шумиха. Где-то затрубил рог, призывая к мобилизации, а в мою комнату ворвался один из тузиков и злорадно заявил, что кошкай взбесился. Дриады выражают протест и требуют сатисфакции. Кот пустил соки самому уважаемому в Карантавире дриаду Шасиэ.
Ни долго думая, я водрузила перепуганную белку себе на плечо, выскочила на террасу, кликнула Луэ, и, не тратя времени на беготню по лестницам, спланировала на место происшествия.
Положение вещей оказалось куда интереснее, чем могло показаться на первый взгляд. Да, действительно, уважаемый Шасиэ слегка пострадал. Пара сломанных веток, восемь глубоких борозд, пропаханных в порыве праведного гнева по гладкому статному стволу, висящий на ветках своей обители обморочный красавчик, картину лишь дополняли. Основное действо проходило уже на земле. Взбешенный Салай прыгал по полянке меж дриад в боевой ипостаси, извивался, катался по мху и блажил матом. На нем верхом восседала отчаянная товарка моей белогрудки. Выражение ее личика было настолько сосредоточенным и злобным, что мне стало действительно страшно за друга. В руке голубохвостая белка уже зажимала золотую бронированную чешуйку, ловко выдранную ею из "опахала" кота.
Наблюдать за корридой сбежалось полгорода, но разнять столь чудную пару никто не пытался. Я пристроилась в ветвях одной из негодующих по поводу увечий своего коллеги и почти побелевшей от переполняемых эмоций дриады, и решила посмотреть, чем дело кончится.
Белка, сжав со всех силенок ребра кота острыми коленками, тянулась второй свободной рукой к оскаленной морде кошака. Рычащий Салай уловил момент, извернулся, брыкнулся, и храбрая дева, не удержав равновесия, упорхнула ласточкой ему под лапы, помахав толпе на прощанье пушистым хвостом. Когтистые, страшные лапы! Клыкастая пасть, смертоносный взгляд! Салай раскрыл роток пошире. Толпа ахнула и замерла.
"Не верю" — подумалось мне.
Салай занес над перепуганной белочкой лапу.
"Верю, верю" — завопила я про себя.
"Голубая норка" сдавленно пискнула, разбросала ручки крестом и, не вынеся переживаний, отключилась.
— Сдохла, что ли? — злость сменилась на морде кошака изумлением и тревогой. — Упс, я ж легонько? — он спрятал когти и аккуратно потрогал бездыханное тело.
Скоя у меня на плече злорадно захихикала.
— Я... это... не специально, — начал оправдываться Салай, озабоченно озираясь по сторонам.
Толпа загомонила. Одни осуждали кота, вспоминая все прегрешения его братии, но многие говорили, что белки таки допрыгались. Мол, так ей и надо. Пока шел весь этот сыр-бор, почившая приоткрыла один глаз, и выверенным движением хватанула кошака за усы.
— Аааа, — взвыл кот, хватаясь лапами за истерзанную морду, но было уже поздно. Трофей перекочевал к ское и та, ловко вывернувшись из-под массивного тела тигро-леопарда, рванула ко мне.
В толпе раздались скромные, робкие аплодисменты, а уж потом ликующие визги соплеменниц отважной боевой белки.
— Леди Ониэ, — блондиночка ловко забралась к нам на дриаду. — Вы, конечно, просили шерсть, — ее губка предательски задрожала. Скоя, вся растрепанная, в разодранной тунике, покарябанная, хлопала пушистыми ресничками и преданно заглядывала мне в глаза. — Но у меня шерсть выдрать не получилось, только вот это, — белочка протянула мне кусочек брони, золоченый длинный ус и всхлипнула.
— Тебя, милая, пора зачислять в пограничный отряд хёсвиров, — я приняла трофеи и пригладила растрепавшиеся прядки волос белочки. — У некоторых из волков лапы дрожат от страха при виде Салая в боевой ипостаси.
Внизу послышался скрежет зубов.
— Подтвердите, уважаемый Римсак, мои слова, что ж вы молчите? — поддела я хёсвира, который околачивался близ моего наблюдательного пункта. Тот лишь злобно щёлкнул пастью, сплюнул и демонстративно пошел разгонять толпу.
Воительница приосанилась, распушила хвостец, надменно зыркнула на белогрудку, притихшую у меня на плече, и начала на глазах раздуваться от фанаберии.
— Как тебя зовут, валькирия? — усмехнулась я и легонько дернула блондинку за хвост.
— Ой... Тик, леди, — зарделась красотка.
— А меня Лайтай, — возмущенно пискнула брюнетка у меня на плече.
— Что ж, Лайтай и Тик, с этого момента, вы — мои официальные фрейлины. Уверена, мы с вами поладим. Хитрость и отвага — прекрасные профессиональные качества!
— Ты!? — возмущенный вопль чуть не стал причиной нашего позорного падения с веток дриады. — Как ты могла?! Я для тебя... а ты белками меня травить? — оскорбленный кот уже примерялся сигануть к нам на верхушку и начать разборки.
— Уберите его от меня! — заверещала дриада и начала стекать по стволу. — Спасите! Убивают!
Я поспешила спуститься и отвлекла внимание кошака на себя. Белочки уже пытались привести в чувства чахнущую дриаду.
— Ты же сам хотел поближе познакомиться с красотками? — нависла я над Салаем. Лучшая защита — это нападение, сколько раз уже в этом убеждаюсь.
