— Вы хотите остаться здесь? — спросил Вакариан, небрежно махнув рукой в сторону собирающейся толпы.
Паренек быстро глянул за спину турианца, а потом резко, отчаянно замотал головой. Ясное дело, он не хочет.
— Тогда — в машину. Мы улетаем.
И они... рискнули. Мальчишка легко запрыгнул в салон, потом подхватил девочку под мышки и потянул, с некоторым трудом затащив ее за собой. Ему никто не помогал. Не сейчас. Сейчас паренек шарахается от любого неосторожного движения. По сути, они рискнули всем, что у них было, пошли ва-банк, рискнув довериться страшным чужакам, о которых ходило столько слухов.
Дети заняли одно кресло: девочка сидела на руках брата, а он ее крепко обнимал, настороженно глядя на меня и Себастьяна. Аэте у них вызывал куда больше доверия: он их защитил и не отдал крогану и злому человеку. Девочка крепко прижимала к груди непонятный подарок, словно любимую куклу, и широко распахнутыми голубыми глазами рассматривала сидящих перед ней разумных.
Себастьян молчал, ни единым жестом или словом не показав своего отношения к произошедшему, боковым зрением с болью наблюдая за детьми.
— Что будете делать? — спросил он у Найлуса, уже вбившего курс в автопилот.
— Пока — летим ко мне домой.
Гаррус отстраненно смотрел в никуда, перебирая в памяти все свои дела, так или иначе связанные с человеческими детьми и подростками.
— Гаррус. — напомнил Найлус. — Тебе нужно особое приглашение?
Тот очнулся, закрыл дверь салона и сел возле пилота.
Аэрокар взлетел.
— Насколько я знаю, примерно лет двенадцать назад был крупный скандал по поводу беспризорников Цитадели. — неожиданно сказал Гаррус, обернувшись к нам. — Одна из турианских семей взяла на воспитание четверых детей из нижнего яруса.
— Батарианца и троих людей: двух девочек и парня. — подтвердил Найлус. — Знаю, я тогда был на Цитадели.
— И что произошло? — осторожно задал наводящий вопрос Себа.
— Тогдашний посол Альянса, Анита Гойл, сделала все возможное, чтобы, как она выразилась, не допустить попадания невинных детей в руки бывшего врага. — Найлус тихо хмыкнул, и яркая неприязнь разлилась по менталу.
— И ей это удалось? — спросила я.
Себастьян пристально смотрел на меня. Оп-па, а он, оказывается, откуда-то знает биографию моего реципиента.
— Нет. Двое детей уже были достаточно взрослыми, и их мнение по нашим законам было решающим. Но скандал был громкий и люди из него выжали максимум.
— И каковы последствия? — спросил Артего.
— Никаких. Спаратус тогда только вступил в должность, так что особым тактом и вежливостью не отличался. — пришел насмешливый ответ. — На вполне закономерный вопрос, отчего же это люди не в состоянии обеспечить свое потомство хотя бы минимально-допустимым уровнем жизни, посол Альянса не нашла что ответить. Но вмешалась Тевос и далатресса. — Крайк презрительно рыкнул. — Видите ли дети — это внутренние дела расы. Спаратус с ней согласился, и детей быстро увезли с Цитадели вместе с опекунами.
— Последствия были. — встрял Гаррус. — Теперь на Цитадели любой человеческий ребенок, не имеющий живых родственников-людей, обязан быть передан в органы опеки при посольстве Альянса.
— А тут они опоздали: когда Альянс отыскал их следы, к тому времени дети уже имели гражданский ранг Иерархии и категорически отказались возвращаться в Альянс Систем.
— Не пытались доказать, что они как бы представители другого вида? — продолжал спрашивать Себастьян, что-то обдумывая.
— Пытались, конечно. Но им пояснили, что законы Иерархии едины для всех ее граждан независимо от вида и расы. Более того, дети — это дети, и отношение к ним в Иерархии не зависит от вида. В Пространстве Цитадели были прецеденты по усыновлению детей других видов: азари очень любят опекать другие расы и даже брать детей в семью, так что Тевос пришлось уступить.
Вот как...
— А сейчас что?
— Сейчас в подобных случаях дети просто исчезают. — ответил Найлус. — Или находятся "родственники".
— После чего иногда всплывают трупы детей, которых нашла "любящая семья". — хмуро добавил Гаррус. — Пару раз за время своей службы, я сталкивался с канальными крысами, которые оказывались на месте преступления. Как только их регистрировали в СБЦ, появлялся представитель органов опеки от Альянса Систем с психологом, и детей забирали. Но через некоторое время я снова встречал их на тех же улицах.
— О да, службы социальной опеки искренне заботятся о детях. — хмыкнула я.
В памяти реципиента хранилось достаточно эпизодов общения с представителями этих служб и последствиями их "заботы".
— Почему "канальные крысы"? — спросил Себастьян.
— Их люди так назвали. — пожал плечами Гаррус. — Живут в вентиляционных каналах и технических частях станции, в которые есть доступ, питаются белковой массой из чанов Хранителей и быстро гибнут от голода или удушья, если попадают в зоны с пониженным давлением или вакуумом, а если верить отчетам из этого района, они гибнут и от вентиляторов в вентиляционных каналах, и в белковые чаны падают, и ворча их ловят и едят, и в перестрелки во время разборок между бандами попадают, и просто мрут от болезней, холода и голода. Так что пропажи детей в возрасте до десяти лет в Закера никого не удивляют. Их никто не ищет. — бывший следователь вздохнул. — Нам так и не удалось точно узнать, сколько детей попадает на нижние уровни. А ведь некоторые уже там и родились.
Как мило! Хотя... а чего я удивляюсь? Что, мало видела подобных примеров за свои жизни? Редко я попадала в миры, где хоть в одном из государств была решена проблема сирот. Чаще всего картина одна и та же: в нищих и неблагополучных районах беспризорники всевозможных возрастов были столь же привычной и неотъемлемой частью пейзажа, как и грязь на улицах, как и нищета и постоянные убийства. Здесь, похоже, то же самое.
— Ты вел дела, в которых фигурировали канальные крысы?
— Я — нет. Коллеги — да. — от Гарруса пришла тяжелая волна злости и бессильного гнева. — Иногда, когда приходилось работать на нижних ярусах, нам попадались дети даже младше этой девочки. Практически всегда — уже мертвые. Согласно статистике, они редко живут дольше недели: или ворча съедят, или от голода погибнут. В этих местах взаимопомощь, скажем так, не в чести. — он с горечью добавил: — А ведь каких-то тридцать лет назад это был нормальный мультивидовый район...
В поверхностных мыслях мелькали обрывки воспоминаний одно другого краше: ребенок, общающийся с дреллом и убегающий в вентиляцию, замызганные дети, подрабатывающие на нелегальных рынках и в притонах, трупы тех, кому не повезло, иногда — частично обглоданные вездесущими ворча, которых когда-то завезли на станцию азари.
Нижние ярусы — словно своеобразный биом, в котором есть свои хищники, свои жертвы, свой социум, практически не контактирующий с более благополучными районами. Единственные существа, которых здесь никогда и ни при каких обстоятельствах не трогали — это Хранители. Даже ворча их избегают.
— И что вы делаете, если находите живого ребенка?
— Стараемся увозить со станции. — честно признался снайпер. — Тех, кого можем. Благо, закон позволяет: достаточно узнать хотя бы девичью фамилию матери, место и дату рождения или бракосочетания родителей ребенка и можно легко выдать себя за родственника. Если ты — человек.
Себа глянул на Аэте, придя к логичному, но ошибочному выводу, что асур — один из таких воспитанников.
— В Иерархии нет понятия "беспризорник". — пояснил Найлус. — Любой ребенок, не имеющий живых родителей, забирается на воспитание другой семьей и по достижению пятнадцати ваших лет призывается в учебный лагерь, то есть, становится полностью дееспособным гражданином первого ранга. А затем либо продолжает обучение, либо идет служить по выбору, продвигаясь по социальной или военной иерархии. Иногда — по обеим. Выбранная профессия или место службы на это не влияют.
— И что, никто не заметил, как вы вывозите детей со станции?
— Ну почему же? Замечали. — Гаррус полыхнул иронией и злостью. — Иногда даже помогали. Местные. Подросшие "крысы" сами порой приводят детей на наши причальные площадки.
— А что сами дети, когда подрастают? — поинтересовался Себастьян.
Ответил ему Найлус:
— За всех сказать не могу. Но видел я как-то одного человеческого подростка, выросшего в Иерархии, и он не испытывал никакого желания пересекаться со своими сородичами из Альянса. И, особенно, с родственниками. — ироничный ответ и яркое воспоминание о каком-то взъерошенном лохматом парне в легкой броне со знаком "Кабала" на плече, с жутким акцентом прямым турианским матом, поясняющим, где и как он видал этот Альянс Систем вместе с идеей слетать на Цитадель и встретиться с биологической родней.
— И что, так и не слетал? — полюбопытствовала я.
— Слетал. Вернулся злющий и разочарованный.
Могу понять. Моя реципиент хоть и мечтала о том, как ее найдут родители или родственники, но ради этого возвращаться на Землю не желала. Более того, после Торфана, когда ее биографию и данные крутили по всем каналам, наступило жестокое разочарование: "Сволочи они, а не родители. Могли бы найти...". По какой причине Имрир была свято уверена, что ее родители живы — я не знала. В памяти этого не сохранилось.
Я потерла виски. Вот уж и правда неожиданный поворот. Поехали за вещами Себастьяна, а нашли двух детей... И ведь не оставишь же их там — это, фактически, гарантированное убийство. И так уже тощие и грязные, девочка вообще прозрачная, аура болезненного вида, в каких-то драных проплешинах. При таких повреждениях ауры, отражающих физическое состояние, ребенок не жилец.
— "Найлус, надо бы в магазин заглянуть." — я передала ему свои выводы.
— "И в аптеку."
— "Это не обязательно. Я проверю их и подлечу. А вот поесть им не помешает. И надо что-то с вещами решить."
— "Дашо попрошу подобрать."
Аэрокар влетел в нужный нам жилой лепесток, и Найлус перехватил управление машиной. По дороге мы сделали заказ на срочную доставку на дом продуктов и кое-каких необходимых мелочей. А еще в мебельном заказали пару перегородок и толстый матрас со спальными принадлежностями.
Все время полета дети сидели молча, периодически зыркая то на Аэтериоса, то на сидящего к ним спиной Гарруса. Асур в их восприятии железно занял место защитника. Девочка все так же крепко прижимала к себе зеленый пятнистый костяной гребешок для волос: первый подарок, который она получила в своей жизни от постороннего разумного. А парень под конец полета просто заснул, сморенный голодом и усталостью, но проснулся, стоило только затихнуть двигателю.
— Приехали. — ответила я на незаданный вопрос, вертящийся на языке у мальчика.
От гаража до квартиры дети шли сами: паренек держал сестру за руку, девочка все так же прижимала к себе подарок, с любопытством разглядывая коридоры дома. Себастьян замыкал нашу процессию и пребывал в некотором раздрае и глубокой задумчивости.
Когда мы подошли к квартире, с небольшим запозданием в коридор вошли грузчики, несущие наши покупки.
— Проходите. — Найлус пригласил замерших на пороге детей в квартиру. — Себастьян, если не затруднит, приготовь что-нибудь поесть.
Девочка при слове "поесть" оживилась и вопросительно посмотрела на брата. Мальчик же не знал, что и делать.
— Сейчас сделаю. — коротко отозвался повар.
Пока Найлус заверял прием заказа, Гаррус с Аэте заносили коробки в квартиру и сортировали: продукты — на кухню, а все остальное — рядами вдоль стены.
— Так зачем вы меня искали? — спросил Гаррус у детей, когда закончил возню с грузом.
Мальчик замялся. Девочка толкнула его кулачком в бок и сказала:
— Отдай уже ему.
Пацаненок нахмурился, недовольно зыркнул на сестру, которую считал излишне доверчивой, но, все же, запустил руку за пазуху, порылся, достал что-то и протянул Гаррусу. Тот взял, как оказалось, информационный чип, подключил к инструментрону, быстро прочитал фамилию автора сообщения и удивился:
— Бродар? Что-то знакомое... — он задумался. — Точно. Марк Бродар. Проходил по делу... — вспышка гнева и холодной взвешенной злости. — Доктор Салеон.
Мальчик тут же оживился, а девочка назидательно выдала:
— Убедился? Я же говорила, что это — он!
Мальчик нахмурился и передал Гаррусу четыре ИД-карты.
— Вот. Мама сказала отдать только вам.
— Я посмотрю. — спокойно ответил Гаррус, хоть и был очень удивлен происходящим.
— Пока он будет занят, вам надо помыться. — мягко сказала я, протягивая детям руку. — Идем, я отведу вас в ванную.
Гаррус оторвал взгляд от экрана.
— Я никуда не денусь, идите.
Мальчик согласно кивнул и... взял меня за руку. Я отвела их в ванную комнату, включила воду, набирая в довольно просторную ванну теплой воды, положила на специальную полочку большие пушистые полотенца, достала душистое мыло и поставила на широкий бортик ванны рядом со специально купленным для них шампунем.
— Полагаю, вы сами справитесь? — осторожно спросила я. — Или нужна помощь?
— Мы сами. — серьезно сказал мальчик, а его сестра закивала.
— Положи свой подарок вот сюда. — я указала на полочку. — Никуда он не денется.
Девочка трофей положила, а я получила возможность рассмотреть необычный гребешок, у которого частые зубья располагались на вогнутой стороне.
— Мы будем ждать вас в гостиной. Мойтесь столько, сколько надо. Не спешите. Вас никто никуда не торопит.
— Спасибо. — неожиданно тихо сказал паренек.
— Пожалуйста.
Я улыбнулась и вышла, прикрыв дверь. Сейчас их лучше не напрягать излишним вниманием.
Пока дети мылись, Найлус с Аэте успели установить перегородку, отделив почти треть прямоугольной гостиной как раз до входа на кухню, притащили из спальни одну тумбу и достали из вакуумной упаковки толстый, около полуметра в толщину матрас и оставили его набирать воздух и распрямляться. В это время Себастьян с Гаррусом, уже успевшим ознакомиться с документами, что-то делали на кухне, и когда брат с сестрой вышли, распаренные и успокоившиеся, по квартире уже вовсю гуляли вкусные запахи, от которых не то что голодным детям, но и нам самим есть захотелось.
Поскольку вещи, подходящие для них, еще не прибыли, девочка получила мою футболку, для нее — словно туника по колено, и короткие шорты на завязках, а паренек — практически тот же комплект от Аэте. Их старую одежду без всякой жалости отправили в утилизатор. А еще дети получили на плечи небольшие печати диагностического плетения. Надо узнать, в каком они состоянии.
— Ой, смотри, мороженое! — неожиданно счастливо выдала девочка, взмахнула рукой, указывая на небольшую креманку с тертыми фруктами в сливках, и... большой, тяжелый обеденный стол, на который Найлус только-только поставил тарелки, сорвался с места и врезался в стену.
Гаррус, держащий в руках поднос со злополучным десертом, от такого растерялся, мы молча уставились на девочку, а та тихо пискнула и попыталась спрятаться за Аэте, но асур перехватил ребенка и усадил обратно в кресло.
