Биотик...
Кажется, теперь я начинаю понимать, какая организация и чего ради их ловила...
Пока Себа заканчивал готовку, а Гаррус с Аэте — собирали разлетевшуюся по комнате посуду, Найлус пробил ИД-карты по базе Спецкорпуса. Поиски много времени не заняли, и информация о детях — Лукасе и Амире, и их родителях открылась на окне инструментрона.
Их история оказалась проста и банальна: родители — Марк и Елена Бродар прилетели на Цитадель в поисках лучшей доли. Удача им улыбнулась, Марк нашел работу в клинике, а его супруга — в кафе возле дома, и дела вроде как наладились. Но после того, как отец семейства попал в нехорошую историю и выступал свидетелем и пострадавшим в деле о незаконной торговле органами, которое вел Гаррус, Марк вступил в партию Терра-Фирма и начал участвовать в акциях протеста. А три года назад он погиб на рынках во время разборок местных отморозков за зоны влияния. Елена — молодая и красивая женщина, оказалась одна с двумя детьми на руках в районе Закера и как-то подозрительно быстро погибла. Заявление в СБЦ о ее поисках подал хозяин кафе, в котором она работала. Дети же просто исчезли. Как выяснилось от самих детей — сбежали, когда за ними кто-то пришел. Елена Бродар, незадолго до своей гибели, отдала документы сыну и четко проинструктировала Лукаса, что надо делать и к кому можно обращаться за помощью, если она вовремя не вернется. Мальчик полученным указаниям следовал свято и в результате оказался возле нашего кара.
Наконец уборка закончилась, стол накрыли заново, мужчины принесли с кухни еду: Себастьян приготовил на всех. Дети потихоньку успокаивались и перестали шарахаться от любого неосторожного движения, даже разговорились, пока ели специально для них приготовленную легкую пищу, рассказывая о своей самостоятельной жизни. А мы все дружно были озадачены одним общим вопросом: "Что нам с ними делать?". Вариант о возвращении в трепетные и заботливые руки органов опеки Альянса Систем даже не рассматривался. А потому вопрос Лукаса застал нас несколько врасплох:
— Вы нас выгоните?
Найлус от такого предположения подавился эргом.
— Почему ты так решил? — спросил он, когда прокашлялся.
Мальчик с ответом медлил, рассматривая нас отнюдь не детским взглядом. Он два года жил на нижних ярусах и многое успел увидеть. Вера в чудо давно уже истлела. Правда, не до конца. Он до сих пор надеялся на лучшее. Хотя бы ради сестры.
— Я вижу, что вы... — он замялся, подбирая слова, но потом, все же, сказал прямо, — не знаете, что с нами делать.
— Не отдавайте нас в опеку! — хлюпнула носом девочка.
Гаррус покачал головой, Аэте буркнул на родном языке что-то вроде: "Скорее, на Флот отдадим."
— Что с вами делать, мы знаем. Дело в другом: мы не можем постоянно находиться рядом и присматривать за вами.
Лукас вскочил с кресла.
— За нами не надо присматривать! Мы сами можем жить!
— Я знаю. — Найлус склонил голову набок, с интересом рассматривая паренька. — Но я привел вас в свой дом и, по законам своей расы, автоматически взял на себя ответственность за вашу жизнь, здоровье и будущее. А я не могу постоянно находиться рядом: моя работа предполагает риск и длительное отсутствие. Я могу погибнуть, и вы снова окажетесь на улице.
Лукас стиснул зубы, мрачно глядя на турианца. Слово "погибнуть" довольно болезненно резануло по сердцу.
— Не надо нас отдавать! — девочка вцепилась в руку Аэте. — Я знаю, как звали маму до свадьбы! Я знаю, когда она родилась! Я даже знаю, когда мама и папа поженились: это было в мой день рождения!
Асур чуть прищурился: невысказанная девочкой просьба взять их под опеку была прозрачна.
— В смысле, в день твоего рождения? — спросила я.
Девочка помялась и уточнила:
— Ну, когда мы отмечали мой день рождения, мама с папой сильно поругались. И мы тогда ушли из дома. А мама сказала — запомнить этот день, потому что восемь лет назад они поженились. А папа даже запомнить не мог.
Мы переглянулись.
— Я ничего не могу обещать, пока... — Аэте запнулся, но недосказанная фраза мне и обоим турианцам была понятна: пока не решится ситуация с Сареном, он и сам в подвешенном состоянии. — Но я могу вывезти вас с этой станции и подобрать вам семью. В Иерархии.
— Я... мы... я... — мальчик начал заикаться: он четко понял, что именно сейчас решается их судьба. Потом — повернулся к Гаррусу и буквально выкрикнул: — Мама говорила, что вы... что вы заступитесь за нас. Что вы — честный!
Гаррус сидел, огорошенный новостями и сложившейся ситуацией.
— Я могу оформить над ними опеку. — неожиданно сказал Себастьян. — Я официально прибыл на Цитадель по личным причинам, что и указано при оформлении в миграционной службе. — он усмехнулся и добавил: — Кроме того, у меня есть высокооплачиваемая работа, а стало быть, я вполне в состоянии обеспечить детей всем необходимым, и органы опеки не смогут придраться. Ну и ближайшие пять лет я от вас все равно никуда не денусь. Если дети, конечно, не против.
— Ваше решение, дети? — спокойно спросил Найлус, подводя итоги. — У вас есть выбор. Аэте, которому я доверяю, может вывезти вас с Цитадели на территорию Иерархии, где вам найдут семью. Или вы можете принять предложение Себастьяна.
Лукас задумался.
Идея улететь с этой проклятой станции его одновременно и радовала, и пугала до ужаса. Это место ему знакомо, он знал, где здесь можно спрятаться, куда сбежать, как прокормить себя и сестру. Но он и боялся этого места: вездесущих вечно голодных ворча, падких на свежее мясо, охотников за живым товаром, подонков, которые частенько заглядывали в нижние уровни по своим делам. А сестра у него очень миленькая, да еще и биотик. Ценный товар. И Лукас это прекрасно знал.
Ирония судьбы. Мальчик с именем Лукас — светоносный, Свет Несущий, оказался темным. По-настоящему темным, прошедшим закалку в горниле нелегкой жизни, да еще и взявший на себя защиту маленькой сестры. Амира — светлый ребенок, чей свет не только не угас, а лишь укрепился и сформировался, сияя ярко и чисто. Возможно, именно присутствие рядом сестры давало Лукасу силы бороться за их жизни, не сдаваться, быть сильным и не проявлять свои слабости на ее глазах. Рано повзрослевший ребенок, чье детство закончилось так и не начавшись. Надо ли его жалеть? Нет. Он выжил. Он сохранил себя и свою сестру. И нашел выход из той дыры, в какой находился. Из него может вырасти очень интересный разумный.
— "Есть одна проблема." — пришла мысль от Гарруса. — "Я когда-то хотел учиться в Гриссомской Академии, поэтому знаю, что все биотики-люди проходят там обязательное обучение."
Слова Гарруса зацепились за какое-то воспоминание, которое никак не хотело само выныривать из архивов памяти, а потому я на какое-то время отключилась от реальности, вытаскивая оное воспоминание: фрагментарное, практически не несущее цельного смысла. Мощнейший биотик-человек — Джек, она же — подопытная Ноль в окружении детей. Кали Сандерс... нападение "Цербера"... если все идет по канону... Стоп! "Цербер"! Его же агент там был. Долгое время. А там, где есть один агент организации имени трехголовой псины, там же будет и второй. Да ну к демонам эту Академию!
Словно читая мои мысли, девочка сказала:
— Я не хочу, чтобы меня забирали от брата!
— А почему тебя должны забрать от брата? — удивленно спросил Аэте.
— Я — би... этот.
— Биотик. — подсказал Лукас.
— Так "Кабал" не забирает на полный интернат. — пожал плечами Аэте. — До призыва ты будешь под наблюдением опытных биотиков ходить на начальные тренировки, чтобы развивать свой дар. Тебе даже имплантат не будут ставить до учебного лагеря: сама выберешь, какую модель ты хочешь использовать.
— Не, мама говорила какое-то другое название.
— Гриссомская Академия? — спросил Гаррус.
— Нет, Одно слово, короткое.
— "Цербер"? — подкинула название я.
— Я не помню. — нахмурилась Амира. — Папа сказал, что меня заберут на особое обучение.
— Да, "Цербер". — неожиданно резко припечатал Лукас, приняв решение. — Я не хочу улетать! Но... Но... — он разрывался между собственными желаниями и страхом за сестру. — А... Мама же говорила... А... а вы здесь не живете?
— Живет. — хмыкнул Найлус. — Именно здесь он и живет.
— Но... — начал было наш честный и светлый.
— "Гаррус, молчи!" — отрезал Крайк.
— А он? — ребенок показал на Аэтериоса.
— И он тоже теперь тут живет. — устало подтвердил Найлус.
— А где живет он? — спросила девочка, ткнув пальцем в Себастьяна, до которого начала доходить суть расспросов.
— У меня нет жилья на Цитадели.
Дети расстроились.
— Себастьян живет на моем корабле. — сказала я.
— А где живете вы? — продолжила "допрос" малявка.
Пока я думала, как бы литературно пояснить ребенку понятие "бомж военного разлива", Найлус со смешком заколотил последний гвоздь:
— Она тоже здесь живет.
Гаррус, пытаясь удержать смех, обхватил голову руками и выдал:
— Осталось поселить здесь Себастьяна.
— Ага, на коврике. Под арсеналом. — фыркнула я.
Тоже мне, общага "Рукавичка" на высокотехнологический манер!
Решение сложной задачи у ребенка сошлось, и дальше последовал убийственный, полный искренней, чистой надежды вопрос:
— И тогда мы останемся с вами?
— Вы в любом случае останетесь с нами. Но мне придется купить жилье побольше. — флегматично отозвался смирившийся с неожиданным вывертом судьбы хозяин квартиры. — Но сначала ответьте на один вопрос. Почему вы хотите жить со ВСЕМИ нами?
Мальчик подозрительно всмотрелся в непроницаемое лицо турианца, но, не найдя насмешки, ответил:
— Вы нас защитили.
— Нас там не было. — качнул головой Спектр. — Вас защитил Аэте.
Лукас повернулся и посмотрел на улыбающегося асура, сидящего прямо на полу. Довольная девочка уже успела зайти ему за спину, снять заколку и теперь расчесывала подаренным гребешком длинные снежно-белые едва заметно вьющиеся волосы.
— А что бы сделали вы?
— Я бы сделал это чуть менее кроваво. — хмыкнул Найлус. — А Гаррус — вообще работает аккуратно.
Себастьян на это высказывание приподнял бровь и качнул головой. Аэтериос фыркнул, ясно давая понять, что "чуть менее" может оказаться "куда более", если Спектр войдет в раж.
— А вы военные? — заинтересованно спросил мальчишка.
— Все граждане Иерархии — военные, даже если занимаются мирной работой. -спалился расслабившийся Аэте.
— Нет, вы... — Лукас запнулся. — Вы — военные?
— А почему тебя это так интересует? — заинтересовался Гаррус.
— Я хочу стать военным! — неожиданно резко сказал Лукас. — Я хочу уметь защищать! Вот как вы!
— Ну... я был следователем СБЦ.
— А сейчас?
— А сейчас я работаю на Спектров Совета. — и Гаррус нагло указал поочередно на Найлуса и меня.
— А кем?
Мы заржали.
— Снайпером. — сказала я. — И главным законником отряда.
— Снайпером? Значит — военный! И я буду военным!
— Тогда почему ты не вышел к людям? — задал интересующий нас вопрос Себастьян. — Ты бы мог после совершеннолетия пойти в армию.
— Я не хочу быть солдатом людей! Они ничего не делают! — буквально выкрикнул Лукас. — После смерти папы мама ходила в посольство! Но ей не помогли! Ее выгнали. А потом она ходила к азари! Но они... они... — мальчик запнулся, подпирая слова.
— Не вмешиваются во внутренние дела вида? — поморщившись, подсказал Гаррус.
— Да! Маме нужна была помощь! А они... они... — мальчик снова начал заикаться, глотая слова. — Я хочу научиться сражаться! Так, как... как умеет Аэте!
Пацана уже просто трясло: злость, жгучая обида, разочарование, ненависть и решимость переплетались и переплавлялись в четкое и осмысленное решение: он хотел стать сильным, он хотел УМЕТЬ защищать тех, кто ему дорог, он ХОТЕЛ защитить свою сестру. Свой маленький хрупкий свет, на который оказалось так много желающих. А сегодня он увидел наглядный пример того, КАК можно защищать. Не самый лучший... Но уж какой подвернулся: жестокий, но действенный.
Найлус качнул головой, Гаррус подошел к креслу и положил ладони на плечи мальчику.
— Лукас, мы не обещаем сделать твою жизнь легче. Мы не можем постоянно быть рядом. Но мы можем научить тебя справляться с трудностями.
— Малыш, чтобы стать сильным, нужно много работать. — вкрадчиво произнес асур. — Тренироваться до обмороков от боли и истощения. До кровавой пелены перед глазами. Настоящая сила и мастерство не даются просто так.
— Я знаю. — Лукас отвечал словно завороженный, вслушиваясь в мягкий бархатный глубокий баритон. — Я хочу научиться сражаться так, как ты!
— Неправильно. Подумай еще.
Мальчик, всматриваясь в насыщенные фиолетовые глаза сидящего возле его кресла асура, начисто лишенные даже намеков на жалость и милосердие.
— Я... я... Я хочу стать таким как ты.
Тихий смех разбил напряженную тишину.
— На твое счастье, таким как я ты не станешь никогда. — видя, как ранили ребенка его слова, асур добавил: — Потом ты поймешь, о чем я говорю. Но сейчас мы говорим не об этом. Что ты хочешь?
— Я хочу стать ВЗРОСЛЫМ!
— А вот этому — мы тебя научим. Что такое — быть взрослым и нести ответственность.
Мальчик перевел непонимающий взгляд на Гарруса.
— Меня считают хорошим снайпером... — неожиданно сказал тот.
— Гениальным. — не сговариваясь в два голоса сказала я с Найлусом.
Гаррус нас проигнорировал.
— Но когда-то я не умел стрелять. И когда я был готов опустить руки и все бросить, отец мне сказал: "Возьми себя в руки и сконцентрируйся. Если сейчас ты все бросишь, отступишь перед трудностями, то ничего в этой жизни не добьешься. Долг отца — не облегчить жизнь ребенка, а пояснить, каково это — быть взрослым". Тогда я не отступил, и... вот результат. Я хорошо стреляю.
И тут весь момент на корню разрушила фраза девочки:
— А еще есть заколки?
— Есть. — Аэте вытащил из кармана жменю совершенно одинаковых фиолетовых металлических заколок. — Держи.
Счастливая Амира сгребла заколки с ладони, не обнаружив кармана на моей футболке, положила их на широкий подлокотник кресла и вернулась к издевательству над гривой асура. Тот не возражал, хотя прекрасно видел свое отражение в дверце встроенного в стену шкафа, с кособокой, торчащей рогом короткой косичкой, с длинным растрепанным хвостом и какой-то непонятной конструкцией на макушке.
— А бантики есть?
Себастьян не заржал чисто из инстинкта самосохранения и уважения к присутствующим.
— А что такое бантики? — с интересом спросил Аэтериос.
— Ну, это... тряпочки такие. — попытался пояснить Гаррус свое видение бантика.
— Это не тряпочки! — возмутился ребенок. — Это ленточки!
Найлус откинулся на спинку дивана, крепко зажмурившись и прижав мандибулы к щекам.
— Длинные разноцветные тряпочки. — пожал плечами Гаррус и вопросительно посмотрел на Лукаса. — Которые люди вяжут на голове детям.
— Ну, где-то так. — согласился тот, расплываясь в улыбке.
— Нет у нас бантиков. — честно сказала я.
