Кварианцы? Не знаю. Информации о них немного, надо узнавать. Но с точки зрения практичности Мигрирующий Флот бесполезен. Они едва в состоянии позаботиться о самих себе. Я не смогу на них опереться.
Дреллы? Абсолютно преданы ханарам. У медуз достаточно заморочек, чтобы не рисковать с ними связываться. Слишком непредсказуемы.
Волусы? Так они часть Иерархии. Глазом не моргнув, выгодно продадут меня турианцам. Еще и поздравят с удачной сделкой. Меня же и поздравят.
Батариане? Связаться с рабовладельческим государством с жестким кастовым обществом? Смешно. Перспективы: чип управления, лаборатория и рабский ошейник. Если убрать рабский ошейник, все как в Альянсе. Хотя нет. Ошейник можно оставить.
Кто там еще остался?
Элкоры. Без вариантов и комментариев. Торгуют с пиратами, себе на уме.
Яги? Гарантированно попытаются убить. Когда получат по морде, отстанут. Но толку на выходе ноль.
Ворча? Эти сходу попробуют сожрать. Мозгов как у троглодитов, да и ведут себя так же. По сути — первобытный народ со всеми вытекающими.
Геты? У них нет точек соприкосновения с органиками. Замкнутое общество.
Еретики? Смотри пункт первый. Проще сразу на Вермайр в гости к Сарену лететь.
Коллекционеры? То же, что и еретики, только в более извращенной форме с реальным шансом оказаться на том же лабораторном столе.
Вроде все, никого не забыла.
Мда. Выбор-то, выбор... какое богатство: на любой вкус и цвет. Прямо даже не знаю, к кому податься.
Может, действительно ничего не делать?
А что? Если Найлус переживет получение мною статуса Спектра, он выпадет из интересов этой реальности и получит возможность попытаться вывести ее с колеи канона. Он будет свободен в своей судьбе. В конце концов, это его родная реальность, а не моя. Только подставлять его ТАК не хочется. Я уже начала его уважать.
Ладно, у меня есть время приглядеться к Крайку, пока мы летим на Цитадель. Если реальный Совет окажется такими же тугими идиотами, как в каноне... я бросаю все и лечу на Вермайр. И гори оно все ясным пламенем!
Глава 5: Кто ты?
Проклятый рапорт!
Капитан из меня чуть душу не вытряхнул, пытаясь найти то, чего нет. Ну НЕ БЫЛО в информационном буе протеан чертежей оружия или супер-технологий! НЕ БЫЛО! А Андерсон верить не хотел. Вот возьми ему и ПОДРОБНО опиши видения. Да какие там видения? Набор фрагментарных картинок, которые только-только начали проходить осознание!
Спас меня вызов доктора Чаквас на "обследование". Получив разрешение идти, я смоталась в лазарет со скоростью, близкой к телепортации. А ведь меня сейчас ждет вдумчивый допрос...
В лазарете обнаружились Дилан с Дэргом, хмуро сидящие на койках и ждущие окончания обследования. Доктор Чаквас занималась высокотехнологичным шаманством, используя вместо бубна лабораторное оборудование. По крайней мере для меня ее действия были примерно на том же уровне понимания. Судя по рожам бойцов, для них — тоже.
— Коммандер Шепард. — сказала Карин, на мгновение отвлекшись от работы. — Подождите.
Я присела на край свободной койки, с интересом наблюдая за доктором. Но, стоило мне приблизиться к перегородке, раздался тонкий писк: Найлус очнулся, как только источник подпитки оказался рядом и поток энергии скачкообразно усилился.
— О, так... — начал было Дэрг.
Я подняла руку в предупреждающем жесте, и он понятливо заткнулся.
Доктор опустила перегородку, позволяя нам увидеть единственного пациента, а Найлус повернул голову и осмотрел нашу компанию.
Оп-па... а чего это он так изумленно смотрит на моих бойцов? Яркие зеленые глаза перебегали с Дэрга на Дилана и обратно, полные искреннего удивления и глубокого шока. Не поняла? Это что он такого увидел в моих подчиненных?
Найлус моргнул, перевернул призму глушилки и сжал ее пальцами за основания. На гранях устройства засветились тревожные красные огоньки.
Даже так? Сходу включил?
Бойцы за происходящим наблюдали с непониманием и долей подозрительности, периодами косясь на доктора Чаквас.
— Это что?
— Глушилка. — ответила я.
— В смысле, глушилка? — переспросил Дилан.
— В прямом. Прослушку гасит.
— В лазарете есть прослушка? — вкрадчиво уточнил Дэрг.
— Везде. — прохрипел Найлус.
Здорово! В правдивости слов Спектра я не сомневалась: он действительно обошел весь корабль. Не сразу, но — обошел. Теперь становился понятен его сдержанный интерес и постоянное раздражение.
Рядом тихо заскрипело. Повернувшись, я увидела крайне занятное зрелище: Дэрг с окаменевшим от ярости лицом стиснул пальцы на краю койки так, что металл жалобно заскрипел. А глаза-то, глаза... Они РЕАЛЬНО потемнели от гнева!
— На корабле ВЕЗДЕ стоит прослушка?
Найлус покосился на злющего бойца странным взглядом и на мгновение прикрыл глаза. Дилан его понял без слов: у Спектра было ОЧЕНЬ выразительное лицо, хотя я была искренне уверена, что лица турианцев с их жестким покровом вообще не способны к подвижной мимике. Ан нет, ничего подобного! Эмоции читались без труда, когда Найлус не ставил целью их скрыть.
— Дэрг. — доктор подошла к бойцу и протянула ему упаковку таблеток. — Очень надеюсь, что они не окажутся в утилизаторе, как предыдущие.
— Не окажутся. — сумрачно ответил он.
— Хорошо. — Карин чуть заметно улыбнулась одними уголками губ. — Свободны.
Бойцы подорвались и двинули к выходу.
— Для всех на этом корабле Спектр Крайк при смерти. — добавила Чаквас. — Я жду вас на обследование завтра в это же время.
— Поняли. — ответил Дилан, и оба бойца покинули лазарет.
Найлус оторвал взгляд от моих людей только тогда, когда за их спинами закрылись двери. И взгляд был ОЧЕНЬ задумчивым.
Интересная получается ситуация. Доктор Чаквас дала ясно понять, что Дилан и Дэрг из тех, кому можно доверять. Это я и сама знала: обрывочная память Имрир оставила не так много воспоминаний о ее прошлом, но во всех фрагментах после Торфана конкретно эти двое мужиков вызывали полное доверие.
— Времени. Мало. — едва слышно сказал Найлус, приподняв двумя пальцами металлическую призму.
— Сколько?
— Двадцать минут. Через сутки. Заряжается. Долго. — он на пару минут замолчал, тяжело дыша. — Имрир. Займи. Их. Пусть думают. Логика. Поможет. Гасит гнев. Знаю.
Понять, о ком пытался сказать Найлус, много ума не требовалось. Ярость Дэрга он видел. Вопрос в другом: что такого увидел турианец в моих бойцах, что заставило так резко отреагировать? Должна быть причина, вынуждающая его говорить несмотря на сильную боль. ОЧЕНЬ существенная причина!
— Последствия?
— Боевая ярость. Не остановят... — Найлус запнулся и судорожно задышал.
— Сделаю. — я устало потерла виски. — Найлус. Когда ты сможешь вести разговор без риска для здоровья, я дам ответы на интересующие тебя вопросы. Это — допустимо?
Зеленые глаза смотрели тяжело и пристально. На фоне угольно-черного белка зеленая радужка словно светилась изнутри, придавая взгляду турианца неестественную выразительность и остроту. Словно в глаза демона смотришь. Интересный визуальный эффект. Мой реципиент очень не любила смотреть Найлусу в глаза: казалось, пронзительный взгляд видит саму душу, выворачивая ее наизнанку. А у девочки было что скрывать.
Едва заметный кивок дал понять, что Найлус меня понял и принял условия нашей сделки. До своего выздоровления он не будет пытаться задавать неудобные вопросы, но потом... потом мне предстоит дать ответы. Честные, искренние и без двойного толкования. И я эти ответы дам: когда настанет время разговора, я пройду цепочку событий до ее окончания, и жизни турианца не будет угрожать правда.
Смерть Найлуса — ключевой фактор, запускающий цепочку событий на Иден Прайм, куда более жестко прописанный, чем смерть того же Дженкинса, вообще ни на что не влияющая. По всем законам этой реальности, независимо от возможных и допустимых вариантов развития истории, Спектр Найлус Крайк ДОЛЖЕН умереть от руки Спектра Сарена Артериуса. Мое вмешательство натянуло цепочку событий, заставляя реальность откликаться и изменяться, а она крайне неохотно принимает подобные вольности: она всегда сопротивляется, пытается вернуть историю на круги своя, не желая отрываться от давшего ей жизнь эгрегора. Эта цепь событий завершается получением статуса Спектра, и пока я не стану Спектром, любая, даже самая ничтожная попытка Крайка повлиять на мои действия или обстоятельства получения этого злополучного статуса — это гарантированная смерть от череды несчастных случаев со смертельным исходом. А потому турианец останется на борту "Нормандии", и информация о его состоянии не покинет лазарет.
Однако, помимо Крайка, есть еще один разумный, очень-очень жаждущий задать мне вопросы. И вот в этом случае никакие отмазки и попытки оттянуть время не помогут.
— Доктор, у вас есть какие-то вопросы, ответы на которые вы хотели бы знать немедленно?
— Есть. — серые глаза смотрели очень тяжело. — Кто ты?
А вот и этот самый сакраментальный вопрос.
Я села на койку удобнее, положила руки на колени, изучая стоящую передо мной женщину. Отвечать придется. Доктор Чаквас — слишком важна, чтобы с ней портить отношения. Да и от Имрир осталось какое-то трепетное отношение к этой женщине, хотя я ТОЧНО знаю: до "Нормандии" мой реципиент с доктором никогда не пересекалась вживую.
Так уж вышло, что из жизни в жизнь у меня с завидной регулярностью появлялись воистину верные соратники, одним из которых ВСЕГДА был врач или убийца. Иногда — и тот, и другой. Может ли Карин Чаквас стать таким соратником? Может. Если я ее смогу убедить. Притом — сейчас. Врать нельзя, она мне не простит лжи, даже если поймет ее необходимость. Не тот она человек.
Я едва сдержала смех. Жизнь меня ничему не учит! Сколько уже предавали, а все равно желание доверять так и не сдохло окончательно. Может, это и к лучшему?
Посмотрим.
— Имрир Шепард.
— Ты — не Имрир. Я достаточно хорошо ее знаю. — резонно ответила Чаквас.
— Технически, я действительно Имрир.
— Что значит — технически?
— Тело то же. Воспоминания сохранились частично. — честно ответила я, с интересом наблюдая, как меняется выражение серых глаз. Найлус же слушал молча, чуть прикрыв глаза.
— Но ты — не она.
— Нет. Помните тот странный припадок пару дней назад?
Доктор кивнула.
— Это была агония смерти. Моей и моего реципиента. Именно в тот момент на какое-то мгновение наступила клиническая смерть, и душа Имрир Шепард ушла на перерождение, а меня засунуло на ее место. Надо заметить, следующая жизнь девушки будет ОЧЕНЬ успешной и благополучной. В отличие от этой. Это мои отступные за прерванное существование.
Доктор сложила руки на груди, хмуро глядя на меня. Ну да, мои слова — бред пьяного сатира. Поди поверь. А придется, что ж поделать.
— Вы говорите, что заняли тело коммандера после ее смерти?
— Заняла? — я хмыкнула. — Меня в него запихнули, совершенно не интересуясь моим мнением и желанием.
— Кто?
— Не знаю.
— Вы не знаете? — переспросила женщина.
— Я НЕ ЗНАЮ механизма перерождения. — спокойно ответила я. — Кто его запускает? Кто выбирает реципиента и донора? Как это происходит? Есть предположения, конечно, но ТОЧНЫХ знаний нет. А те мои коллеги, кто знает — не говорят. — я поморщилась. — Стандартный ответ: "Придет время, и истина откроется тебе".
— И вы спокойно говорите об этом мне... — доктор на мгновение запнулась и поправилась: — нам?
— Доктор Чаквас. — я устало вздохнула. — Вам доверяла Имрир. Чем это доверие вызвано — я не знаю: воспоминания ее жизни довольно фрагментарные, особенно те, которые касаются обучения в N7. Хорошо я помню только детские годы и юность. Не самую приятную, надо заметить. — спокойно ответила я. — Мало кто задумывается, КАКОЙ была жизнь красивой девочки-сироты, в шесть лет сбежавшей из приюта на улицы мегаполиса в одной пижаме. Я вообще изумлена до крайности, что этот ребенок умудрился там выжить в одиночку. — я не сдержала жесткий холодный смешок. — Красивые девушки от хорошей жизни не бегут в армию в восемнадцать лет, доктор. У меня еще долго будут идти наводки и проблемы из-за изуродованной психики реципиента.
Взгляд Найлуса стал совершенно нечитаемым, но крепко прижатые к щекам мандибулы и стиснутые пальцы показывали, что турианец в тихой ярости.
— У Имрир. Проблемы с психикой? — рвано спросил он.
— Она у нее фактически уничтожена.
— Ее же неоднократно проверяли психологи Альянса. — сказала Чаквас.
Я посмотрела на пепельноволосую женщину. Как бы так деликатнее пояснить всю глубину проблемы... А, впрочем, зачем деликатно? Они же хотят знать правду? Ну так и узнают.
— Доктор, я могу вам эти тесты зачитать по памяти дословно со всеми вариантами ответов и полной их расшифровкой. — проникновенно ответила я, а у доктора чуть расширились глаза от понимания сказанного. — У Имрир хорошая память и она ОЧЕНЬ сильно хотела сбежать с родной планеты.
— Так она...
— Заполняла их по памяти. И железно следовала выбранной линии поведения, отсекая от себя всех, кто мог бы понять, что с ней все далеко не в порядке. Торфан сломал ее окончательно: смерть бойцов, ставших для Имрир единственной семьей, стала той последней песчинкой, от веса которой лопается трос. — я перевела взгляд на турианца. -Найлус. Ты выбрал кандидата в Спектры со сломанной психикой, одинаково ненавидящую людей и не-людей, с прогрессирующим психозом и начинающейся шизофренией. С чем тебя и поздравляю.
Найлус от такого впал в ступор, только растерянно моргал, пытаясь переварить занимательные новости. Ну да, слона-то он и не заметил. Как и все вокруг. Имрир действительно хорошо научилась симулировать поведение адекватного человека. Умница девочка, ничего не скажешь.
— Это... неожиданно. — наконец сказала доктор, нервно стиснув пальцы.
Я пожала плечами.
— Если вас это утешит, Имрир проживет счастливую жизнь. Такую, о которой мечтала. Таковы законы обмена.
— Что. Будешь... — Найлус запнулся, медленно втягивая воздух короткими судорожными вдохами.
— Что буду делать?
Он прикрыл глаза.
— Что-что... разбираться с той кучей проблем, в которых мы оказались. Теперь я — Имрир Шепард, нравится мне это или нет.
— Вам это не нравится? — спросила доктор.
— А кому понравится оказаться на острие набирающего силу конфликта? Доктор, у меня на руках мертвый Спектр, убитый легендой Спецкорпуса, нападение гетов на колонию Альянса, огромный корабль не пойми откуда взявшийся, оставивший после своего старта полукилометровую оплавленную проплешину.
— Спектр Крайк — жив.
— Он жив только потому, что я сделала все для этого возможное. Не поставь я подпитку в космопорте, и он не дотянул бы до прибытия корабля. Рана — смертельная.
Найлус подтверждающе кивнул.
— Как вас зовут?
— Имрир. — видя непонимание, я пояснила: — Я не помню имя, данное мне при рождении в нулевой жизни. — тихий смешок прорвался сам собой. — Вы же не думаете, что вот такой образ существования остается без последствий?
