Я замолчал, чувствуя повисшее в воздухе звенящее напряжение. Один неверный взгляд — и меня атакуют.
— Ты… обвиняешь… меня… в подготовке мятежа?! — он даже встал со своего кресла-трона. И хотя это звучало едва ли не как приказ тащить меня в пыточную, уловить в направленном на меня эмоциональном фоне прячущийся за гневом страх я вполне мог. Причём страх этот был далеко не за себя.
— Нет, — не дрогнув и ресницей, встречаю его взгляд. — Я хочу защитить Ю Нин.
— Объяснись…
— Я уже говорил вам: ваши враги, кто бы ни был в них записан, будут пытаться достать вас через вашу дочь. Всегда. Несмотря ни на что. И как бы вы ни прятали её и ни пытались сделать вид, что она вам безразлична. Вы надеетесь, что в случае провала вашего мятежа разрыв с ней поможет ей уцелеть, но это не так. Как бы ни повернулись события, её захотят убить, а то и сотворить что-то худшее. Просто чтобы отомстить вам. Просто чтобы самоутвердиться. Чтобы пресечь вашу линию крови. Чтобы показать всем, как опасно с ними связываться. Я не могу обвинить вас в подготовке мятежа. Мне нет дела до Императора и его зажравшихся чинуш. Он — никто для меня. Но чтобы защитить вашу дочь, я готов на всё. Вот только я не настолько наивен, чтобы верить в варианты вроде благородства врага или крепости данных им обещаний, тем более данных тому, кто слабее. И потому единственный способ для меня защитить Ю Нин — это помочь вам победить… или же самому перегрызть глотки всем и каждому, кто посмеет считать себя вправе решать судьбу моей семьи. И поэтому я не могу обвинять вас в мятеже, но вот в трусости перед дочерью — да. «Так будет лучше для неё» — это именно трусость и оправдание, как бы вы ни пытались убедить себя в обратном. А ещё предательство, ведь, поступая так, вы сами подставляете её под удар и заставляете пребывать в неведении об опасности, лишь облегчая работу врагу.
— Попридержи язык, мальчишка! Что вообще ты можешь знать и понимать?! — лорд Ле принялся надвигаться на меня.
— Знание принципов зачастую компенсирует незнание фактов, что же касается понимания… я развивал свою чувствительность и могу ощутить чувства других. Один любящий мужчина вполне поймёт другого, ведь любим мы одну и ту же женщину, пусть и по-разному. Просто вы воспитывались в доме благородных людей, соблюдающих уклады чести даже по отношению к своим врагам. Вы привыкли так жить и потому действуете так, как действуете, а я вырос среди лицемерных убийц, где воткнуть нож в спину брата считается вполне достойным решением, если это принесёт выгоду. Среди ваших врагов будут встречаться люди как вашего круга, так и подобия Тёмной Луны. Мы оба хотим защитить Ю Нин, но я — не верю в благородство и милосердие врага. Власть не отдают добровольно, за неё цепляются всеми зубами и когтями, отбрасывая любые принципы и законы чести. А испугавшись, почувствовав свою уязвимость, обладатели власти обязательно постараются сорвать свой страх на тех, кто имеет хоть какое-то отношение к его источнику. Потому для меня неприемлемо ваше поражение, ведь для Ю Нин оно будет значить лишь смерть.
— … Чего ты хочешь? — постояв с минуту на полпути ко мне, лорд Ле дёрнул головой и, вернувшись обратно, устало сел на трон, прикрывая глаза. Он явно был не в восторге от моей речи, да и, очевидно, всё ещё подумывал о моей скоропостижной кончине, хотя бы в рамках «было бы неплохо».
— Я уже отвечал на этот вопрос в нашу прошлую беседу. С тех пор ничего не изменилось, вы ведь так и не выполнили той просьбы. Если же говорить в общем… вы и так знаете.
— Отдать свою дочь тому, кто сам, глядя в глаза, заявляет, что перегрызёт глотку любому, кто посмеет смотреть на него свысока? Кто готов с презрением плевать в самого Императора, стоя перед лицом Лорда Северной Стражи? Кто предлагает мне поддержку в мятеже и кто уже показал себя как бесчестный ублюдок? Как ты себя это представляешь?!
— По происхождению я вполне уместен, — хотя и понятно, что лорд Ле имел в виду значение «ублюдок» в метафорическом, образном, так сказать, ключе. — Что же касается моего морального облика… Я люблю Ю Нин. И я не хочу её потерять. И если ради этого я должен пойти против Императора, то тем хуже для Императора. Я не люблю подлость и жестокость и если могу совершить доброе дело, я его совершу. Но если для счастья и безопасности моей семьи мне придётся резать глотки и кидать врагов в чаны с кипящим маслом, я буду резать и кидать.
— Я наслышан о том, как ты называл заговорщиков дилетантами и рассказывал им, как похитил бы мою дочь на их месте… — мужчина криво улыбнулся, дёрнув щекой. — Очень… дельные советы, как оценила их моя стража… А что думает сама Ю Нин?
— Я ничего не говорил ей о своих догадках относительно ваших чувств и желаний, но я бы не начал разговора о женитьбе, не получив её согласия.
— И что же в итоге получается? — опустив глаза к красному ковру, спросил он вслух, но скорее для себя. — Откажи я, и моя собственная дочь меня окончательно возненавидит, а мне придётся или убить её избранника и тем самым получить во враги второй по силе клан в провинции, или просто получить недоброжелателя, который со Второго Небесного Уровня достиг Восьмого за жалкие пять месяцев, не говоря уже о его знакомствах и связях по всей провинции… Который не будет ни благороден, ни милосерден… Вместе с таким же кланом, власть в котором он возьмёт в ближайшие месяцы. А согласись я — и подле меня окажется не вызывающий никакого доверия союзник, что или слишком много знает, или слишком хорошо думает…
— Я не враг вам, лорд Ле, пусть и не одобряю некоторых ваших поступков. Но вы — отец Ю Нин, и как бы она ни рычала в вашем направлении, если с вами что-то случится, ей будет плохо. И этого я допускать не намерен.
— Ты слишком много на себя берёшь, наглый сопляк, — тем не менее звучало это уже не агрессивно, а именно устало. Как бы ни хотелось Королю Севера обратного, но он понимал и мои мотивы, и всю обстановку.
Шансов на то, что Вайсс тихо-мирно где-нибудь как-нибудь скромненько исчезнет, нет и не предвидится. Там и в каноне-то, даже получив «официальное изгнание» и связавшись с выходцем из «простонародья», она оставалась целью для всех тёмных личностей в ближайшей и не очень округе, сейчас же и говорить не о чем. Я же был эдаким «сторожевым псом», хотя, с учётом текущих ТТХ, скорее драконом, охраняющим свои сокровища. К тому же само «сокровище» явно было обеими руками за этого самого «дракона». Другими словами, лорда ставили перед фактом. Разумеется, он мог упереться рогом, но это стало бы просто объявлением «внутренней» войны своей же любимой дочери, причём без всякого эффекта для внешних сил. И на это он пойти уже никак не мог.
— Ты мне не нравишься, — начал он, вздохнув, — ты либо безумен, либо нагл до безумия. Но, как ни прискорбно, в твоих словах есть зерно истины… Пригласите Ю Нин! — велел он одному из своих телохранителей.
Вайсс вошла в зал уже через три минуты, проведённые… Ну, наверное, это можно назвать неловкой тишиной. В том смысле, что я внаглую стоял и любовался обстановкой, лорд Ле в чём-то нехорошем меня подозревал, но конкретных претензий высказать не мог, да и вообще он меня теперь, наверное, всё время в чём-то подозревать будет. Ну ничего, возможно, это тот самый случай, когда отец девушки сначала встречает её парня, демонстративно смазывая ружьё или затачивая тесак, а через полгода общения они спокойно вместе пьют пиво и обсуждают новости…
Я покосился на отца невесты…
Кхм… что-то мне подсказывало, что тут случай не совсем тот, хотя будем посмотреть. А меж тем девушка прошествовала к нам, при этом оглядывая зал, словно искала там следы боя. Не, ну это уже как-то слишком! Я не настолько ужасен и раздражающ! Эх, кого я пытаюсь обмануть…
— Лян Ю, отец, — дракоша кивнула, демонстративно встав рядом со мной, а вот батюшка был удостоен ну вот самого возможного минимума. А ещё она, хоть и пыталась показать, как равнодушна, холодна и неприступна, отчётливо дулась на родителя и жалась ко мне. Смотрелось это довольно мило и забавно, вызывая на губах улыбку. И в этот раз улыбался не я один. Мужик наконец-то перестал страдать хернёй. — Ч-что… (О_О)… — открывшийся вид даму моего сердца в это самое сердце поразил однозначно.
— Ну наконец-то, — да, я знаю, что теперь на моём лице опять ухмылка, просящая кирпича, ака «я тута главный злодейс», но оно реально стоило того. Особенно этот очаровательный растерянно-непонимающий вид Вайсс, что таращится на улыбающегося в усы папу как на восьмое чудо света, настоящего Санта-Клауса, и что там ещё стоит в ряду нереально-фантастических вещей, при появлении которых в твоей реальной, повседневной жизни внутренняя операционная система выдаёт синий экран смерти?
— Лян Ю! — девушка почти подпрыгнула на месте, резко разворачиваясь ко мне. — Это опять твои выходки?! Признавайся, что ты успел натворить?! — а в глазах: «Паника-паника! Что происходит?! Куда я попала?! Помоги-и-ите!»
— Ничего, совершенно ничего! — скромно улыбаемся и машем, в смысле давим лезущую на лицо улыбку и невинно прикрываем глаза, чтобы с первым делом было проще.
— Лян Ю! — ух, сколько возмущения! Может, во мне спит внутренний мазохист и при виде этой грозной прелести просыпается? Это бы всё объяснило.
— Исчезните, — коротко бросил куда-то в сторону лорд Ле. Что же, он доверял своим людям достаточно, чтобы позволить им услышать обвинения себя в подготовке мятежа и в трусости, но вот давать смотреть на следующую сцену явно не собирался. Да и мне, по-хорошему, стоило бы закрыть дверь с той стороны.
Когда же охрана удалилась, Лорд Северной Стражи сошёл со своего постамента и в несколько шагов добрался до нас, вновь полностью переключая на себя внимание дочери. Ю Нин опасливо замерла, глядя на отца, почти как кролик на удава, но что бы она себе ни успела вообразить, реальность оказалась для неё куда более шокирующей, нежели самые страшные фантазии.
Не замедляя шага и не позволяя себе даже минимальной паузы в движениях, беловолосый мужчина дошёл до дочери и обнял. Просто и без затей сграбастал в объятья и заставил уткнуться носиком себе в район ключицы.
— Я… что?.. — прижатые к собственному телу руки девушки замерли в забавной попытке растопыриться в стороны там, где их к этому телу не прижимало.
— Прости меня, Ю Нин… я… я был дураком… думал, что так будет лучше… безопаснее для тебя, а в итоге чуть несколько раз не потерял, — сдавливаемая в объятиях девушка, казалось, забыла как дышать. Я же тактично направился к двери, всем своим видом выражая: «здесь моя работа окончена».
— Па…па? — прозвучало очень неуверенно и даже жалобно. — Что происходит?
— Это долгий разговор. И некрасивая история, и… Эй, куда это ты собрался?! — меня стопорнули уже у выхода. — Ты затеял всё это, так что и не надейся, что сможешь так просто взять и сбежать! — пусть это звучало и грозно, но… я отчётливо ощущал в направленных на меня вместе с окриком эмоциях мужчины неловкость и едва ли не просьбу о моральной поддержке.
— Это всё-таки внутрисемейный разговор, и вряд моё присутствие уместно… — попытался я отпетлять, но…
— Как раз потому, что этот разговор внутрисемейный, ты обязан на нём присутствовать! — бескомпромиссно постановил Король Севера, отстраняясь от дочери. — Раз уж отделаться от тебя всё равно не получится… — проворчал он чуть тише и недовольней.
— Кто-нибудь, может, мне всё-таки объяснит, что здесь происходит? И что всё это значит? — замотала головой Ю Нин. — Лян Ю, не смей отпираться! — на меня грозно топнули. — Я же знаю, что это и в самом деле твоих рук дело! Так что подошёл обратно и принял на себя ответственность! — как всегда, когда Вайсс смущалась, она начинала фыркать и топать, так что мне не оставалось ничего другого, кроме как покорно склонить голову пред волей своей леди и послушно вернуться.
— Подкаблучник, — хмыкнул в усы лорд Ле, чьё настроение после обнимашек дочки и её сакраментального «папа» стремительно поднялось вверх. Да и выглядеть он стал как человек, что очень долго и печально нёс на себе здорове-е-е-енный мешок с камнями, а сейчас его скинул, да, похоже, на головы врагов. И ещё поплевал сверху.
— (О_О)! — от этого вида Вайсс вновь впала в культурный шок. Вот зуб даю, не одного меня прёт её смущать и немного дразнить.
— Кто бы говорил… дорогой тесть.
— Папа, это правда? — с надеждой обратилась к нему Ю Нин.
— Ты всё ещё можешь не согласиться, и тогда я с удовольствием выкину его из своего дома, — с робкой надеждой в глазах и большой готовностью в голосе предложил альтернативу правитель провинции.
— Ну уж не-е-ет! — дракоша расцвела прямо на глазах. — Спасибо! — и отца сдавили в объятиях, прижимаясь щекой к его груди уже гораздо более решительно и довольно.
— Тем не менее нам действительно стоит поговорить, — позволив себе на несколько секунд погрузиться в счастье дочери, отечески гладя её по спине, заставил себя вернуться к насущным делам лорд Ся. Объясниться он всё-таки уже вознамерился и готов был идти к этой цели с драконьим упрямством.
— Да, — прикрываю глаза. — Да и дальнейшие планы обсудить не помешает.
— Тогда пройдём в мои покои, — мужчина наконец-то прервал обнимашки с дочерью, пусть и с видимой неохотой. С ещё большей неохотой он смотрел, как она подходит ко мне и утыкается уже в мои объятия. Но тут уже была просто здоровая отцовская ревность.
Путь до личных комнат хозяина дворца был недолог — всего минута, а там, расположившись за столом и жестом пригласив присесть нас, Король Севера начал рассказ, пытаясь обосновать свои резоны и мотивы. Я всё ещё чувствовал себя неуютно и откровенно лишним, но «моральная поддержка» нужна была не только взрослому мужчине, вынужденному признавать свои ошибки, но и моей принцессе, что уже в самом начале рассказа о гибели её матери сдавила мою ладонь в своих ладошках. И бросить Ю Нин в такой ситуации я не мог никак, только чуть стиснуть её в ответ, показывая, что я рядом и всё будет хорошо.
Мои предположения, основанные на смутных фразах из нарисованной истории и общем анализе ситуации, оказались верны — в смерти супруги Короля Севера была замешана императорская семья. Разумеется, никаких прямых улик не было, но весь контекст случившегося был таков, что Лорду Северной Стражи указали его место. Место вассала и наместника — слуги, который должен помнить, кто его хозяин. И лорду Ле пришлось сделать вид, что намёк до него дошёл и «пёс смирил свой норов, послушно сев у ноги».
На кой хрен правителю на ровном месте делать кровника из вассала, что до этого был вполне лоялен? А вот хрен его знает. То ли какая-то внутренняя интрига внутри самого венценосного семейства, то ли кто-то с утра озверину пережрал, а может, тупо сыграли местные культура и традиции, согласно которым унижать вассала — это нормально, и большинство даже не задумывается, когда так делает, искренне считая: «А чего такого-то? Он же мой вассал! Как хочу, так и воспитываю!» То есть да, мыслей о том, что такое отношение может привести к каким-то негативным последствиям, вообще не мелькает, потому как и сам вассал в восприятии таких деятелей недалеко ушёл от домашнего животного, только разговаривать ещё умеет. И чем выше находится в иерархии семья, тем ярче в ней проявлено подобное отношение, банально потому, что с рождения окружённые безропотными слугами и возможностью творить с ними и прочей «чернью» всё, что вздумается, без малейших последствий, аристократы банально теряли способность понимать чужие чувства и даже сам факт того, что перед ними другие люди, способные испытывать все те же эмоции, что и они сами, а не просто живые игрушки. Как бы то ни было, но результат от выявления причин не меняется: лорд Ле реально хотел натянуть шкуру императора на барабан, а из остальных его родственничков набить милые чучела.
