Малыши вздрогнули и испуганно попятились, когда на старой, потёртой шляпе, лежащей на табурете, вдруг появились глаза и рот. Шляпа откашлялась, как оперная певица, попробовала голос и затянула:

Может быть, я некрасива на вид,

Но строго меня не судите.

Ведь шляпы умнее меня не найти,

Что вы там ни говорите.

Гарри внимательно слушал. Вредная Шляпа выбрала песню, которую пела в тот день, когда распределение проходил он сам, но никаких изменений в текст не внесла, ни слова о пророчестве сказано не было, и Гарри успокоился.

Пока шёл отбор, Гарри разглядывал Большой зал и сидящих в нём детей. За двадцать лет зал совершенно не изменился, и звёздным небом на потолке, плавающими свечами, всей мощью и свободной красотой своей готической архитектуры производил такое же сильное впечатление, как и много лет назад, когда маленький Гарри, недавно узнавший, что он волшебник, вошёл в него в первый раз.

Гарри пытался разглядеть за столом Гриффиндора своих детей и детей Гермионы, но никак не мог сделать этого. "Опять, наверное, пора менять чёртовы очки", — с досадой подумал он. Места за столами Гриффиндора, Когтеврана и Пуффендуя были почти полностью заняты, а вот слизеринцев в Хогвартсе стало заметно меньше, и выглядели они испуганными, тихими и даже немного забитыми. "Эти дети ни в чем не виноваты, — подумал Гарри, придется заняться ими в первую очередь".

Наконец церемония распределения закончилась, и маленькие волшебники заняли места за своими столами.

Гарри опять встал.

— Я знаю, что в Хогвартсе вот уже два года не проводились соревнования по квиддичу. Это непорядок. С этого года мы решили возобновить их, и я с удовольствием представляю вам нового школьного тренера по квиддичу! — Гарри указал на поднявшегося из-за стола Джорджа, — а чтобы соревнования проходили на достойном уровне, мы попросим министра магии выделить деньги на покупку четырех комплектов квиддичной формы и новых мётел. Я думаю, "Стратоджеты" будут в самый раз! — ответом на его выступление стал восторженный вой зала. Гарри показал на Кингсли. Тот встал, вежливо улыбаясь и раскланиваясь, но из-за спины показал Гарри увесистый кулак. Дети не заметили ничего, а вот зоркий профессор Долгопупс увидел всё и погрустнел. Он понял, что грант на аквариум для волшебных морских растений удаляется от него со скоростью метлы "Стратоджет".

— Да начнется пир! — взмахнул волшебной палочкой Гарри и произнёс заклятие, которому его вчера специально учили домашние эльфы.

* * *

— Ну что ж, друзья, — сказал Кингсли, — вот все формальности и позади, желаю вам удачи! — и приподнял бокал с бренди.

Гарри, Гермиона и министр магии сидели в директорском кабинете. Был поздний вечер, небо над Хогвартсом хмурилось весь день и к ночи разразилось проливным дождём. Дождь стучал в окна, а ветер швырял в стёкла мокрые листья и тихонько посвистывал в щелях между рамами. В кабинете, защищенном от непогоды толстыми замковыми стенами, было так тихо, что было слышно, как пересыпается песок в громадных часах, стоящих в углу. Догорал камин, в бокалах отсвечивало вино.

— В замке всё спокойно? Глянь, Гермиона, — попросил Гарри, — карта на столе. — Гермиона подтянула к себе Карту Мародеров и развернула её. "Клянусь, что замышляю шалость и только шалость!" — сказала она и коснулась волшебной палочкой пергамента, на котором стал проявляться чертёж Хогвартса. Кингсли Бруствер, который Карту Мародеров никогда не видел, следил за ней с интересом. Гермиона долго и внимательно разглядывала чертёж, затем сказала: "Шалость удалась", вновь дотронулась палочкой до карты и свернула её.

— Ну, что? — лениво спросил Гарри, потягивая из бокала.

— Да вроде всё в порядке. Дети в спальнях, кое-кто в гостиных, но это, наверное, старшекурсники в первый школьный вечер наговориться не могут. В коридорах никого нет, только Наземникус Флетчер зачем-то по замку бродит.

— Окна, наверное, проверяет, чтобы не залило коридоры дождём, — сказал Гарри. — Филч тоже вечно по ночам таскался, сущее было наказание! Да еще кошкидра его облезлая везде нос совала! Но вообще, не нравится мне этот Наземникус Флетчер! Кингсли, откуда он взялся в Хогвартсе? Кто его нанял?

— Гарри, при всём уважении, — мягко сказал министр магии, — мне, знаешь ли, как-то не приходило в голову контролировать должность завхоза в Хогвартсе...

— Прости, Кингсли, что-то меня занесло, — смутился Гарри.

...но ты директор и можешь в любой момент его уволить. Только тебе придется сначала объяснить ему, за что.

— Из-за него погиб Грюм!

— Во-первых, это не повод, а, во-вторых, ты уверен?

— Да, уверен!

— А я вот не уверен, Гарри, — сказал Кингсли, — хотя я тоже был там. Кто вообще сейчас сможет уверенно сказать, кто в чьей смерти виноват?

— Наземникус сбежал, трансгрессировал с метлы, и заклятие Волан-де-Морта попало Грозному Глазу в спину!

— А если бы Наземникус не сбежал, от этого заклятия погиб бы он сам... Каждый волен распоряжаться своей жизнью и своей смертью по своему собственному усмотрению, Гарри, — тяжело сказал Бруствер. — Флетчер сделал свой выбор, а Аластор — свой. Ты возьмешься судить, чей выбор более правильный?

Гарри хотел что-то сказать, но промолчал. Возникла неприятная пауза.

— Ладно, Гарри, вздохнул Кингсли, — оставим это. По поводу того дела что-нибудь узнать удалось?

— Кое-что, — ответил Гарри, — подожди минуту, — он взмахнул палочкой, устанавливая магическую защиту от прослушивания. — Да, так вот, о чём я?... Понимаешь, вроде везде всё спокойно. Хагрид ничего не заметил, в Хогсмиде тоже тишина. Замок я обошел, даже на кладбище сходил, правда, вот в подземельях у Дуэгара пока не был, но схожу обязательно. Единственную зацепку мне дала Трелони.

— Да? — Кингсли насторожился.

— В общем, ничего она про своё пророчество не знает, знать не хочет и боится его. Но, заметь, когда я её спросил, мол, не знает ли она, когда Мир Живых сближается с Миром Мёртвых, она ответила, что знает: дважды в год, на Самайн и Бельтайн. Причем спокойно так ответила, как само собой разумеющееся.

— Вот как? Очень интересно... — задумался Бруствер, — а мои люди это упустили...

— Но это же очень важно, Гарри! — воскликнула Гермиона, — почему ты мне об этом раньше не сказал?!

— Я пытался, — пожал плечами Гарри, — но кроме "А-а-а", да "Э-э-э" я от тебя ничего не добился. Что я не знаю, какой ты бываешь, когда что-нибудь читаешь?

Гермиона сердито фыркнула, но промолчала.

— Кингсли, а что это — Самайн и Бельтайн? — спросил Гарри.

— Ну, всё, что я знаю, это — древние праздники, ещё кельтские, — ответил министр. — Чего ты меня-то спрашиваешь, у тебя вон живая энциклопедия под боком сидит! У неё и спрашивай.

Гермиона слегка смутилась, но быстро взяла себя в руки.

— Самайн и Бельтайн, Гарри, как уже сказал Кингсли, — это очень древние кельтские праздники. Самайн — осенний праздник, а Бельтайн, наоборот, весенний. Ну, вроде как праздники сбора урожая и пробуждения природы. Отмечают их по целой неделе, хотя сам праздник длится всего один день, но три дня до него и три дня после тоже считаются праздничными. После Самайна начинается темная часть года, а после Бельтайна — светлая. Кельты считали, что Самайн — это праздник мертвых, и верили, что в Самайн можно говорить с тенями умерших, потому что граница между Миром Живых и Миром Мёртвых истончается... Гарри, как же я сама не догадалась! Ведь знала всё это про Самайн и Бельтайн, учила!

— Да ладно тебе, — сказал Гарри, — я вообще удивляюсь, сколько всего ты помнишь, а как именно его празднуют?

— Ну, порядок проведения обрядов я точно не помню, надо в библиотеке уточнить, — ответила Гермиона, — но вроде костры жгли и прыгали через них.

— Обязательно уточни, — сказал Гарри, — потом мне расскажешь, может, еще какой-нибудь кусочек в мозаику ляжет. А когда его празднуют?

— Как когда? — удивилась Гермиона, — Самайн праздновали 31 октября, сейчас вместо него отмечают Хэллоуин.

— А Бельтайн?

— А Бельтайн — 1 мая, но это как раз весёлый праздник!

Гарри и Кингсли переглянулись.

— Вот оно, значит, как, — сказал Кингсли, — выходит, времени у нас совсем мало, всего два месяца...

— Постой, Кингсли, да с чего ты взял? — заволновалась Гермиона, — ещё же ничего не ясно, вдруг совпадение или ещё что?

— Никаких совпадений, — жёстко сказал Гарри. — Смотри сама: Трелони произнесла пророчество в мае, то есть после Бельтайна, а тот артефакт, который мы ищем, придет в мир в Самайн, когда граница между Миром Живых и Миром Мёртвых истончается, сама же только что сказала...

— Да, — подвёл итог беседы Кингсли, хлопнув ладонями по подлокотникам кресла и вставая, — то, что мы сейчас поняли, очень и очень важно. Получается, времени у нас в обрез, и мы должны действовать быстро. Прошу тебя, Гарри, не медли ни секунды! Ты понимаешь, что поставлено на кон. А я со своей стороны заставлю работать невыразимцев в министерстве в два, нет, в три раза быстрее! Сними защиту, Гарри, — попросил он, мне пора домой, время к полуночи, что-то устал я. С твоего позволения, я камином воспользуюсь. Спокойной ночи!

Когда Гарри снимал защиту, он не обратил внимания, на то, что один портрет не спал и внимательно выслушал всю беседу. Это был портрет Финеаса Найджелуса, единственного директора Хогвартса из Слизерина.

Глава 7. Урок боевой магии

Первый урок по Защите от темных искусств Гарри выпало проводить на факультете Слизерин. "Что ж, — подумал он, — в ледяную воду лучше прыгать с разбега, а не входить полчаса, трясясь от озноба. В Гриффиндоре мне простили бы кое-какие ошибки, а здесь я не должен их допустить, вот и всё!"

В классе оказалось на удивление немного школьников, всего человек пятнадцать.

— Кто староста? — спросил Гарри. Поднялась невысокая, миловидная девушка:

— Я, сэр...

— Где остальные?

— Но, сэр, — удивилась девушка, — все на месте, отсутствующих нет. Это весь шестой курс факультета Слизерин...

Гарри раскрыл классный журнал и пробежал глазами список фамилий.

— Мисс...э-э-э...?

— Эрроу, сэр, Мэделайн Эрроу.

— Извините меня, мисс Эрроу, вы правы, все на месте.

"Проклятье! — ругнулся про себя Гарри, — не успел начать занятие, и вот — прокол! Надо было полистать классный журнал заранее. Ладно, чего уж теперь..."

Гарри осмотрел класс. Почти поровну юношей и девушек. "Интересно, что они предпочитают сидеть отдельно друг от друга, каждый за своим столом, а мы всегда садились по двое, даже если свободных мест в классе было много. Лица хорошие, открытые... Вон тот юноша смотрит на меня исподлобья, явно прикидывает, чего ждать от нового учителя, а брюнеточка у окна смотрит слишком уж по-женски, гм... оценивающе, я бы сказал. Права была МакГонагалл, с этими девицами ещё проблем не оберешься... Ладно".

Гарри подошел к учительскому пюпитру, оперся на него руками, но тут же почувствовал себя страшно неудобно. Начиная сердиться, он вышел из-за стола, не находя себе места. Класс молча ждал.

— Леди и джентльмены, — начал он, — как вы, вероятно, уже знаете, я — ваш новый преподаватель защиты от тёмных искусств. Что происходило два десятка лет назад в британском магическом содружестве вообще и в Хогвартсе в частности, вы, надеюсь, знаете из курса истории магии. А вот то, чего вы не знаете. До того, как занять должность директора школы и преподавателя, я два десятка лет был мракоборцем, а последние годы — деканом факультета боевой магии в академии мракоборцев. — Кто-то чуть слышно и уважительно присвистнул. — Вот именно, хотя в дальнейшем выражать свои эмоции на моих уроках свистом я не советую. Таким образом, вы понимаете, что определенный опыт в борьбе тёмными силами у меня имеется, и моя задача — передать хоть часть его вам.

— Профессор Поттер, можно спросить? — поднял руку рослый, черноволосый школьник.

— Пожалуйста, мистер...?

— Остин, сэр.

— Пожалуйста, мистер Остин, слушаю вас.

— Сэр, когда вы учились в школе, ну, то есть, я хотел сказать, когда был жив Волан-де-Морт, защита от тёмных искусств была необходима, это понятно. Но сейчас? Зачем тратить столько времени на этот курс, когда волшебному сообществу совершенно ничего не угрожает? Я не понимаю, сэр. Я, правда, не понимаю...

— Садитесь, мистер Остин, вы задали очень хороший и очень важный вопрос, пять очков Слизерину!

В классе пролетел шепоток, дети удивленно переглядывались и улыбались. "Учителя не балуют Слизерин призовыми очками! — понял Гарри, — надо же, не ожидал от них"...

— Я дал пять очков Слизерину не только за хороший вопрос, на который я сейчас отвечу, но и за то, что мистер Остин не побоялся произнести вслух имя Тёмного Лорда, как именовали Волан-де-Морта его приспешники, пожиратели смерти. Все остальные предпочитали эвфемизмы вроде "Тот, чьё имя называть нельзя". Прошло много лет, но страх имени давно уничтоженного тёмного мага ещё существует. Я рад, что этим страхом не заражён Хогвартс. Теперь, что касается заданного вопроса.

В истории человечества периоды мира, иногда весьма длительные, всегда заканчивались одним и тем же — войнами, мятежами, кровавыми смутами. Маглы истребляли друг друга тысячами, десятками тысяч, миллионами, десятками миллионов! С лица земли исчезали города, страны и целые народы. Человечество помнит себя несколько тысяч лет, и всегда было одно и то же. Появлялись вожди, короли, императоры, диктаторы и еще Мерлин знает кто, которые пытались перекроить мир под себя, под свои потребности, потребности кучки мерзавцев, считавших себя избранными, неважно — по имущественному, национальному, религиозному или какому-то другому признаку. И всегда это кончалось одинаково — всеобщей бойней. Наполеон умер в изгнании на острове святой Елены, а Гитлера сожгли в какой-то яме, облив бензином, но чтобы войны кончились так, а не иначе, многим миллионам ни в чем неповинных людей пришлось расстаться с самым дорогим, что вообще есть у человека — с жизнью. И если вы думаете, что в волшебном сообществе дела обстоят по-другому, вы ошибаетесь. До Волан-де-Морта был Грин-де-Вальд, а до него — другие, о ком вы слышали на лекциях профессора Бинса, ну, если, конечно, слушали его, а не спали и не играли под столом в волшебные шахматы. — В классе сдержанно засмеялись. Гарри неожиданно обнаружил, что он давно уже сидит на краю преподавательского стола, непедагогично закинув ногу на ногу. "Ну и плевать, что у меня под мантией джинсы! — подумал он".

— Так вот, я хочу сказать, — продолжил урок Гарри, — что придет время, и в магическом сообществе обязательно появится очередной полусумасшедший колдун, который захочет повелевать миром. Я не знаю, где он появится: Может, во Франции, а может, в Германии или России. Я не знаю, когда он появится: может, уже завтра, а может, через двадцать или тридцать лет. Но я знаю совершенно точно: он появится! И бороться с ним будете вы или ваши дети. А может быть, в сражение должны будут вступить все, вообще все — и стар, и млад. Такое тоже случалось. Поэтому, вы все должны быть готовы к отпору. В любой момент, днем и ночью, в офисе, на улице, в своей гостиной у камина, даже в этом классе. Мой учитель Грозный Глаз Грюм любил повторять: "Постоянная бдительность!" Мне нечего добавить к его словам, сказанным два десятилетия назад!