В придорожном ресторанчике было довольно людно, и свободных столиков не было, поэтому водитель не удивился, когда к ним подошёл высокий человек в чёрном и попросил разрешения присесть. Обменявшись взглядом с девушкой, незнакомец незаметно достал из рукава волшебную палочку, навёл её на водителя и произнёс: Обливиэйт! Глаза водителя на секунду затуманились. Он молча доел свой ужин, расплатился, не прощаясь, встал и ушёл в свой номер. О девушке-попутчице и о странном человеке в чёрном он больше не вспоминал никогда, а о рядовом рейсе и благополучно доставленном грузе через неделю забыл сам. А чего про него помнить-то?!

— Пока всё идет по плану, — тихо сказал Драко Малфой Эринии. Мой автомобиль уже стоит борт о борт с машиной этого магла. Сейчас мы поодиночке поднимемся в номер, который я снял, вот, возьмите ключ, мисс, а ближе к утру, часа в четыре, заменим груз.

— Но ведь сэр Найджелус предупреждал, что над Вратами нельзя колдовать...

— У нас нет другого выхода, придется рискнуть. Мы должны использовать как минимум два заклятия: Джеминио, чтобы создать точную копию контейнера и его содержимого, и Диминуендо, чтобы уменьшить его. Я не успел раздобыть грузовик, а в багажники легковушек, которые были в прокате, контейнер не уместится.

* * *

Для переноски контейнера с Вратами Гвин-ап-Нудда из Хогсмида в Хогвартс потребовались всего-навсего два голема, которые его веса, казалось, не ощущали. Они приволокли контейнер к главному входу в замок и встали рядом с ним на страже. Около големов мгновенно собралась толпа любопытных школьников, но вскоре рассеялась, потому, что подойти к контейнеру и заглянуть в щелочку всё равно было невозможно, а со стороны смотреть было не на что. На следующий день на контейнер и големов уже никто не обращал внимания, и никто не заметил, когда они исчезли.

Волшебники из отдела тайн появились в школе сразу же, как только Гарри сообщил Кингсли о том, что контейнер с Вратами прибыл в Хогвартс в целости и сохранности. Они потребовали план замка, заняли один из столов в преподавательской гостиной и приступили к поиску места для установки Врат. За два дня невыразимцы надоели всем: они бродили по всему замку со своими странными приборами, без спроса входили в классы во время уроков, облазали подземелья, побывали на кухне, вызвав крайнее недовольство домашних эльфов, а самый дотошный умудрился залезть в совятню, как будто туда можно было затащить Врата Гвин-ап-Нудда. Учителя стали намекать Гарри, что неплохо бы объяснить "этим молодым людям", что они мешают. Наконец, Гарри это тоже надоело. Он вызвал невыразимцев к себе и потребовал отчёта. Невыразимцы объяснили, что они точно не знают, каким условиям должно удовлетворять место установки Врат, поэтому ищут помещение в замке, в котором течение магических потоков точно такое же, как в отделе тайн. Пока безрезультатно, но они, невыразимцы, готовы продолжать свои изыскания до тех пор, пока...

— Одну минуту, господа, — сказал Гарри, — я знаю, где вы найдете в точности то, что вам нужно, — в Выручай-комнате. Есть такое место в Хогвартсе, это комната, которая появляется только тогда, когда в ней очень нуждаются, причём она всегда бывает именно такой, какой нужно.

Невыразимцы осторожно переглянулись. Гарри перехватил их взгляд и усмехнулся:

— Прошу за мной. Только имейте в виду, что вы совершенно чётко должны себе представлять, что именно вам нужно, только тогда комната откроется, и магические потоки в ней будут пересекаться так, как вам нужно.

Гарри привёл невыразимцев к гобелену, изображавшему Варнаву Вздрюченного и троллей в балетных пачках.

— Вы должны, — сказал Гарри старшему невыразимцу, — трижды пройти мимо вот этой стены, при этом вы должны, ни на что не отвлекаясь, думать о нужном вам месте для установки Врат. Ясно?

Невыразимец и его коллега обменялись испуганными взглядами, как будто попали в палату к буйным сумасшедшим, старший слегка пожал плечами, его лицо стало отрешённо-задумчивым, и он стал ходить вдоль стены, как было велено. Второй волшебник отошел подальше и стоял со скучающим выражением лица до тех пор, пока в гладкой стене не появилась дверь. Гарри обратил внимание, что на этот раз она была точно такой же, как входная дверь в отдел тайн. Вероятно, старший невыразимец представлял себе нужную комнату в мельчайших подробностях. Гарри заглянул в дверь и обмер. Выручай-комната превратилась в знакомый каменный амфитеатр с платформой посередине, только платформа эта была пуста.

— Ну? — обернулся Гарри к министерским волшебникам, — это она?

— П-похоже, сэр, невероятно похоже, — пробормотал потрясённый до глубины души невыразимец, — но вы же понимаете, что сначала нам необходимо провести измерения и окончательно убедиться...

— Работайте, — кивнул головой Гарри, — но я почему-то думаю, что эта комната будет в самый раз.

Гарри не ошибся — Выручай-комната не подвела. Оставалось только затащить в неё арку. Поскольку големы не могли протиснуться в двери замка, пришлось просить о помощи Хагрида и Дуэгара, и вскоре контейнер занял своё место в центре каменной платформы. Вплоть до особого указания Гарри категорически запретил открывать контейнер, проверил целостность пломб и замков, а потом с четверть часа накладывал на Выручай-комнату охранные заклятия.

— Крепко запер? — спросила его Гермиона.

— Боюсь, потом сам не открою, — усмехнулся Гарри. — Главное, детям туда точно не войти, а больше желающих, думаю, не найдётся.

* * *

Самайн приближался, и Гарри решил собрать деканов факультетов и учителей на совещание. Перед этим он с Гермионой долго решал, о чём им можно рассказать, а что придется утаить. Наконец, решили под большим секретом посвятить в суть дела Дуэгара и Хагрида, а остальным не говорить вообще ничего.

С каменным лицом Гарри провёл обычный инструктаж перед праздником Хэллоуин, который юные волшебники имеют обыкновение отмечать массой шалостей и проказ, обратил внимание деканов факультетов на необходимость поддержания высокого уровня дисциплины и в конце своего выступления, как бы между прочим, упомянул о том, что в этом году обычные праздничные развлечения для детей будут дополнены ночными кострами и предложил задавать вопросы. У опытных преподавателей, видавших на своем веку не один десяток школьных праздников, вопросов не оказалось, и они с чистым сердцем распрощались с директором и отправились по своим делам. В кабинете, кроме Гарри, остались Гермиона, Хагрид и Дуэгар.

— Гермиона, расскажи профессорам всё, как мы договорились, — попросил её Гарри, — а то у меня уже язык не ворочается. — Гермиона кивнула и начала рассказ. Говорила она долго. Хагрид слушал, раскрыв рот, и его маленькие глазки, казалось, вылезали из орбит, а Дуэгар, наоборот, насупился и завесил глаза густейшими бровями. Когда Гермиона закончила свой рассказ, все надолго замолчали.

— Профессор Хагрид, профессор Дуэгар, — сказал Гарри, — после всего, что вы здесь услышали, я должен спросить, согласны ли вы оказать помочь профессору Уизли и мне, учитывая, что все мы будем серьёзно рисковать своей жизнью? Прошу вас подумать, прежде чем вы дадите ответ, потому что ни я, ни профессор Уизли, ни министр магии, да вообще никто, не может дать гарантий сохранности ваших жизней. Это очень серьезно, поэтому вы имеете полное право сказать "нет".

— Гарри, да ты чё?! — взревел Хагрид, — не веришь ты мне что ли? Да я... Да я тебя на руках носил... Ты что же, думаешь, что я тебя брошу?! И даже не уговаривай, вот!

— Спасибо, Хагрид, — улыбнулся Гарри, — я в тебе не сомневался ни минуты, но спросить был обязан, понимаешь? Я спросил, ты ответил. Профессор Дуэгар?

— Сэр, вы можете рассчитывать на меня во всём, решительно и полностью, в этом не может быть ни малейших сомнений! — сказал алхимик, встал и торжественно поклонился.

— Благодарю вас, профессор, — кивнул Гарри, — а теперь, когда официальная часть позади, давайте устроим маленький военный совет. Спиртного никому не предлагаю, потому что нам предстоит обсудить серьёзные вопросы, но, может быть, чаю?

Гермиона налила себе чашку, мужчины подумали и от чая отказались, после чего Гарри продолжил.

— Хагрид, во-первых, ты должен организовать сбор топлива для костра в Запретном лесу. Собирать должны ученики только старших курсов, малышей я в лес отпускать боюсь. В Запретном лесу есть дубрава где-нибудь поблизости от замка? — Хагрид кивнул. — Пусть наберут сучьев на земле, но ни в коем случае не трогают живых деревьев, а потом надо будет нарезать ветвей орешника. Место для костра я тебе укажу завтра. Безопасность детей в лесу на тебе, Хагрид. После того, как начнется праздничный пир, мы с тобой пойдем в Выручай-комнату. Я сниму с неё защитные заклятия и пойду к кострам, а ты останешься в комнате. Там стоит деревянный контейнер. Осмотри его и подумай, как его лучше открыть, но пока я не вернусь, не открывай ни в коем случае! Ни в коем случае, понимаешь? Если кто-то, кроме меня, Гермионы и профессора Дуэгара попытается открыть контейнер, убей этого человека. Сможешь? Я отвечаю за всё.

— Смогу, — негромко сказал Хагрид, — не сомневайся Гарри. Костьми лягу, но к контейнеру никто и близко не подойдёт! Гарри, а можно спросить? Что там, в контейнере?

— Там спрятан магический артефакт величайшей мощи, так называемые Врата Гвин-ап-Нудда, — объяснил Гарри. — После того, как отгорят костры Самайна, я должен буду вернуться в Выручай-комнату и войти в эти врата. А потом... Ну, о "потом" пока говорить не будем. Хагрид, ты меня понял?

— Да понял я, понял, чё тут непонятного-то? Только вот выходит, что ты, Гарри, опять один за всех будешь! Несправедливо это, вот что!

— Нас не спрашивают, — криво усмехнулся Гарри.

— Он не будет один, Хагрид, — тихо сказала Гермиона, и Хагрид удовлетворённо кивнул: — так-то лучше будет, ты, Гермиона, завсегда Гарри помогала, поможешь и на этот раз!

— Профессор Дуэгар, теперь я расскажу, что делать вам. Вы должны быть со мной у костров с первой до последней минуты. Возможны некоторые... осложнения, поэтому если у вас есть оружие, захватите его с собой. Не исключаю, что будет драка. С кем — не знаю. Обычная или магическая — тоже. Может быть то или другое, а может — и то, и другое. — Дуэгар невозмутимо кивнул, поглаживая бороду. — После того, как всё закончится у костров, мы с вами пойдём к Хагриду в Выручай-комнату. Я... ну, я буду делать то, что должен сделать, а вы, профессор Уизли и Хагрид будете охранять Врата до моего возвращения. Если я не вернусь, скажем, до утра, шлите сову министру магии и действуйте по его указаниям. По-видимому, школе понадобится новый директор. Это всё.

После того, как Хагрид и Дуэгар ушли, Гарри повернулся к Гермионе:

— Теперь я хочу поговорить с тобой...

— Нет, Гарри Джеймс Поттер, это я хочу поговорить с тобой! — отчеканила Гермиона.

— Но, Гермиона, послушай...

— Нет, это ты послушай! И не смей меня перебивать! Я изучила трактат, который тебе дали в министерстве. И знаешь, что там написано? Что во Врата Гвин-ап-Нудда один человек войти не может! Только двое! И эти двое должны быть мужчиной и женщиной, и не просто мужчиной и женщиной, — Гермиона слегка покраснела, — а мужчиной и женщиной... познавшими друг друга! — выпалила она. — Иными словами, один ты во Врата войти не сможешь, мы войдём туда вдвоём, и это правильно, так и должно быть!

— Гермиона... — растерялся Гарри, — ты... ты хоть понимаешь, что говоришь?! Ты понимаешь, чем рискуешь?!

— А ты, Гарри? — прищурилась Гермиона, — ты понимаешь, чем ты рискуешь?

— Я мужчина!

— А я женщина!

— Но я не могу рисковать тобой!

— А кем ты можешь рисковать? Разве у тебя есть выбор? В трактате написано чётко и однозначно, кто может войти во Врата! Только мы с тобой. Ты и я.

Гарри осел в кресле, утирая внезапно выступивший на лбу холодный пот. Такого поворота событий он не ожидал.

— А что еще ты вычитала в манускрипте? Давай уж сразу...

— Гарри, ты должен знать, что Врата откроются в полночь Самайна, когда последний из участвующих в обряде прыгнет через костёр, и останутся открытыми до первого луча солнца. Только в эти часы смертные могут пройти через Врата Гвин-ап-Нудда и вернуться обратно.

— А если они не успеют?

— Тогда Врата закроются для них навсегда!

— Гермиона, а как ты думаешь, зачем такие сложные условия? Особенно про мужчину и женщину? — поинтересовался Гарри.

— Кто сейчас сможет дать точный ответ? Я думаю, что всё сделано для того, чтобы во Врата не мог войти кто попало. Мужчина, Гарри, — это агрессия и властолюбие, женщина — любовь, материнство и доброта, то есть в определенном смысле противоположности. С другой стороны, мужчина и женщина вместе — это любовь и готовность пожертвовать собой ради любимого.

— А семья?

— Семья, Гарри, это немного другое...

— Хорошо, согласен, — устало сказал Гарри, — пусть так. Я не спрашиваю, как мы найдем эти скрижали, я не спрашиваю, как мы вернёмся, но я всё-таки хотел бы знать, как мы их уничтожим?

— Ну, кое-какие подсказки я нашла в дневниках Дамблдора, Гарри, — ответила Гермиона, — и у меня есть кое-какие свои идеи на этот счёт. Давай договоримся, что об этом ты думать не будешь, эта забота — моя!

— Хоть одна приятная новость за сегодняшний вечер, — усмехнулся Гарри, — будем надеяться, что мы сумеем добраться до этих скрижалей... Как ты думаешь, Гермиона, — спросил вдруг он, — смогу я сегодня заснуть после всех этих замечательных разговоров, или придется прибегнуть к помощи огневиски?

— Думаю, что не придется, — лукаво улыбнулась Гермиона.

— Нокс! — взмахнул волшебной палочкой Гарри. В кабинете стало темно, поэтому ни Гарри, ни Гермиона не заметили, что портрет Финеаса Найджелуса снова опустел...

* * *

— Сэр, вы принуждаете меня к инцесту! — холодно сказала Эриния. — Ваш сын — мой кузен.

— Принуждаю, — согласился Драко. — Но, во-первых, ритуалы чёрной магии никогда не были особенно приятными и удовлетворяющими требованиям морали, а во-вторых, о деторождении ведь речь не идёт. Воспринимайте это как обряд инициации, скажем так. Вы же слышали, что рассказал портрет, оказывается, в одиночку через Врата не пройти, вдобавок требуется соблюдение определенных условий. Помнится, в своё время вы, мисс, дали мне слово. Вы хотите, чтобы я его вернул вам? Вы отказываетесь от мести?

— Нет, сэр, не отказываюсь. Моё слово остаётся в силе, даже если его придётся держать такой ценой. Когда я должна буду... соединиться с вашим сыном?

— Скоро. Но вообще, чем раньше, тем лучше. Со Скорпиусом я поговорю сам, вам нет нужды утруждать себя подобными разговорами.

* * *

Скорпиус сидел в своей комнате и сочинял стихи. Отец запретил ему заниматься поэзией и приказал сжечь все рукописи и черновики. Скорпиус выполнил приказ отца, но свои старые стихи он всё равно помнил наизусть, а новые сочинял в уме и тоже заучивал. Расправа над тетрадями вызвала у сына чувство глухой ненависти к отцу. Внешне он остался вежлив и послушен, но отец как-то внезапно стал ему совершенно чужим, а мать он практически не видел.