— Да надоело ему приходить, но сейчас в твоем кабинете тебя все же ждет...
— А чтоб их демоны драли с голым задом в Темном мире, сколько можно говорить, что свое финансирование король может засунуть себе в жопу, мне и копейки от него не надо. Пусть фрейлин своих финансирует. А то с каждым годом все меньше одежи на них. Голодранки какие-то. Во дворец уже прийти нельзя, почти в белье паршивки ходят.
— Господин Экзор, я уже давно уяснил, что ваша инстанция совершенно не нуждается в моем золоте, как и мои фрейлины, — из кабинета начальника выглянул гость. Черная одежда из дорогой ткани, вышитая скромным узором, но золотыми нитями, придавали мужчине вид домашний, но немного таинственный. А уж хитринка в карих глазах делала его просто неотразимым. Аристократическое лицо, аккуратная прическа, но мозолистые руки. Странный человек, если не знать, кто он.
— Здравствуйте, Ваше величество. Очень рад, что до вас эту информацию все же донесли. Чем обязан? — немного успокоился Экзор. Визиты короля всегда были информативны и интересны. Два хороших собеседника и деловых человека находили, как решать вопросы взаимовыгодно и к всеобщему удовольствию.
— Это хорошо, что вы помните, что еще чем-то обязаны короне, — довольно улыбнулся король. — У меня для вас предложение, от которого выиграете вы и моя власть.
— Лично я или мой отдел? — чуть лукаво улыбнулся Экзор.
— Лично вы и отдел, в следствии. Ваш отец и дед слишком долго сидели на своих уютных местах, — улыбка хищника заиграла на лице короля.
— Ох, Ваше величество, кажется, я уже согласен. Леди Хилл, принесете нам чаю?
Через два часа все было решено, и король ушел довольный собой, отделом и будущим страны. Не все так быстро и просто провернется, но летом душа Экзора уже будет тоже спокойна. Месть, отложенная на столетие, все-таки произойдет.
— Свободен? — в кабинет заглянула Хельга... снова с расстегнутыми верхними пуговицами платья.
— Очень занят. Ты не представляешь, сколько всего мне надо обсудить с моим секретарем. Запри кабинет и иди сюда.
Глава 26
Міра вогню
В кожного є своя
В кожного є міра тепла
Але ж тепло для всіх
Я відчував
Як недосяжна ти
До тебе так як до зірок
І ти одна із них
Сьогодні нас двоє, нас двоє
І я в останнє кажу: "Не йди"
Сьогодні нас двоє, нас двоє
Якби сьогодні було завжди, було завжди
Океан Ельзи — Міра
— Элли, вставай быстро! — возбужденный голос Ричарда вырвал меня из объятий сна.
— Что? — с трудом открыв глаза, я непонимающе посмотрела на нависшего надо мной Экзора.
— Быстро, я сказал. Поднимайся, — заметно нервничающий мужчина чуть ли не приплясывал от нетерпения. Я же вставать не торопилась, хотя с меня настойчиво сдирали одеяла. — Как хорошо, что ты в халате. Не надо одеваться. Пошли быстрее!
— Ричард, сегодня воскресение! — решила напомнить я. Вдруг дойдет?!
— И что? — пожал плечами Ричард и снова принялся стаскивать с меня одеяла, в которые я пыталась замотаться.
— Это выходной! — с писком крикнула я, но теплую ткань с меня все же содрали.
— О, светлые духи, чтоб вас, да причем тут?! Ты мне нужна в лаборатории. Вставай! — вытащив меня из постели и насильно поставив на ноги, объяснил Экзор.
— Дай хоть умоюсь! — простонала я, уже смирившись с неадекватностью друга. Зря я про умывание вспомнила. Меня перекинули через плечо и понесли в ванную, где насильно умыли и еще и запутанный ёжик волос намочили и расчесали. Да уж, теперь я точно проснулась. Мысли в голове радостно зашевелились и даже несколько мстительных промелькнуло. Но от жестокой идеи спрятать все носки пришлось отказаться в виду боязни ответной мести с утерей чулок.
Лицо мне тоже не дали вытереть самой, так что вопрос, можно ли мне позавтракать, я решила не задавать.
— Можно я сама в лабораторию пойду? — робко спросила я. Может, кому-то и приятно, когда его носят на руках, но меня несли под мышкой, осторожно, но жутко неудобно для меня и моего желудка.
На пол я все же опустилась, но Ричард уже молча взял меня за руку и потащил в свою обитель с такой силой, что лучше бы уже нес.
В лаборатории царил чудовищный беспорядок, что принесло приятные мысли об уборке, которая ляжет на плечи мужчины. Но когда я выслушала, что мне надо делать и поняла, ЧТО хочет сотворить Ричард, мне захотелось грязно выругаться, а приятные мысли ушли без следа. Впервые в жизни, наверное, мне захотелось грязно отругать человека много старше и умнее меня.
— С ума сошел? — с надеждой спросила я. Нет, ну в здравом уме такого не придумаешь ведь! Для этого надо что-то не то выпить или нанюхаться в лаборатории. Увы, веществ, на которые легла бы вина Экзора, в лаборатории не было.
— Элли, да все будет хорошо, но если только ты мне поможешь. Поверь, я не делаю таких опасных экспериментов без тщательных расчетов, — уверенно и нетерпеливо заверил меня Ричард.
Тщательные расчеты валялись по всей комнате в виде обрывков бумаги для интимной гигиены, салфеток и даже белых накрахмаленных полотенец, испачканных чернилами. Значит, кто-то с самого утра носится с этой идеей, переходя из уборной и ванной, на кухню, где мысли рождались в процессе готовки и завтрака. Меньше трех часов на расчеты. Мало для того, чтобы меня успокоить, но, похоже, я плохо знаю Экзора — экспериментатора.
— Ладно, я помогу, но давай еще кого-то позовем, мало ли что, а у той же Пушки рука не дрогнет, я же неуклюжая, забыл? — а там может Анита его отматерит и остудит.
— Анита с Карелом до ночи заняты друг с другом, традиция по воскресениям. Бен с детьми убирает в доме, что тоже традиция, за нарушение которой меня его жена просто убьет, а дочери его, маленькие демонята, не отпустят, пока весь сад им розами не засажу. Кого мне в помощники брать? Риара? Не трусь, Элли. Я все продумал и все учел. Повторить опыт Бонеса будет просто в четыре руки.
— Но Бонес делал все свои опыты сам и всегда настаивал, что именно так можно повторить его гениальное творение. Без чужих глаз, ушей и мыслей.
— Ага, старый конспиратор был той еще скотиной и любителем поиграть на публику. У него был помощник, но недолго и не счастливо.
— Жена?
— Жена, та, которая умерла, случайно заглянув в самый разгар эксперимента в лабораторию. На самом же деле, псевдо-гениальный алхимик убил бедную женщину и обставил все, как несчастный случай. Это было легко, учитывая, что при взрыве только костная пыль и осталась от тела. Я много облазил библиотек, собирая записи этого алхимика и информации о нем и его жене. Знаешь, кем она была? Лучшей выпускницей этого университета в своем году по специальности алхимия. У нее руки не дрожали, будь уверенна. Но бедная семья и не слишком примечательная внешность вынудили ее принять предложение Бонеса. Хороший дом, именитая семья, замечательная лаборатория и возможность работать, содержа стареньких родителей... Такой брак пришелся ей весьма кстати, а муж получил великолепного ассистента, хотя всех уверял, что женщина прикоснется к его пробиркам только мертвой. Грозился на реактивы пустить и зелье сварить. Столько негодования от мужа и такая показная покорность идеальной и тихой жены...все поверили. А после гениального открытия Бонеса и взрыва в лаборатории все и забыли о жене. Мужчина же прославился. Мерзко все получилось. Но меня утешает, что и результат эксперимента Бонесу не достался, а король наш теперь под надежной защитой.
— Ого...— только и смогла выдавить из себя я. История действительно впечатляла и многое объяснила. Но мое восклицание в большей мере относилось к тому, что все это время продолжал делать Экзор, рассказывая мне истину. На столах начали появляться реактивы и составы для опыта. Куча оборудования и зелья, зелья, зелья... Последним на стол попал окованный магическим железом ларец. Светлые духи, дайте нам выжить, а потом Экзору не сесть за это до конца своих дней в тюрьму. Откуда у него капля тьмы и капля света?!
— Ты шутишь?! Откуда у тебя все это?! Капля света и капля тьмы! За это убивают на месте. А вот этот ветер с серебристой пыльцой в колбе, если я не ошибаюсь, частичка магического шторма! Вон там три литра алой крови дракона, которая плавит любой металл и превращает его в золото. На огне Слишере, который признан самым нестабильным элементом после хаоса, греется шкура черного тритона, который исчез три тысячелетия назад. Вот этот камешек с невинным розовым цветом, который ты от меня прячешь, может пробивать стены в три метра, если ним ласково постучать по кладке. А волшебную палочку ты сегодня не свою взял, а старую реликвию дома придворного мага. Силы в палочке хватит, чтобы сплавить замок в один комок кристаллической породы, а потом отправить в подарок светлым духам.
— Хм... правильно все, — с некоторым удивлением и уважением отметил Экзор, а потом добавил, — Но это кровь первого дракона с задатками разума.
— Спасибо, Ричард, задатки разума кровожадной зверюги меня успокоили, — пробурчала я.
— Так ты проследишь, чтобы все прошло на отлично? — лукаво и искушающее посмотрел на меня мужчина. Вот ведь знает, что я в стороне не останусь.
— Хорошо, начинаем, — вздохнула я и закатала рукава.
Процесс занял три часа. От нагрева шкурки тритона и до предпоследней стадии все прошло просто замечательно, а дальше я начала нервничать. В игру вступали капли света и тьмы. Сейчас на стеклянной подставке под небольшим куполом в свете свечей переливалась жирными боками бурая масса. Иногда ее поверхность рябила волнами, иногда вырастали небольшие щупальца, жаждущие сдвинуть купол, но больше всего меня страшило, когда масса замирала абсолютно круглым шаром и будто прислушивалась к тому, что мы говорили.
Но самое интересное началось, когда Экзор навис над куполом и начал приказывать этому комку бурого вещества. От его тона по телу шли мурашки и подкашивались колени. Хотелось плакать от отчаяния и забиться в самый дальний угол комнаты, свернувшись там маленьким клубочком, и выть от ужаса. Ему хотелось подчиняться, несмотря на то, что душа уходила в пятки от страха и дрожала от предвкушения следующего слова. Глубокий голос, сильный, с рычащими интонациями и звучащий будто отовсюду, обволакивающий своей властностью.
— Сейчас ты получишь еще два вкусных элемента, но очень опасных. У них будет своя воля и свой разум, гибкий и дерзкий. Ты им подчинишься, как подчиняешься мне, — на этих словах бурая субстанция забурлила от негодования, но тут же по лаборатории разнесся окрик, — Я ПРИКАЗЫВАЮ!
Масса будто сжалась и снова стала абсолютно гладким шаром с маслянистой поверхностью.
— Ты подчинишься и разделишься надвое. Но сначала, чуть смешаешь две силы в себе...чтобы одна питалась другой. Ты можешь это. Ты подчинишь тьму и свет, ты будешь и дальше служить мне, используя их. Ясно?
Масса подернулась рябью, которая тут же снова улеглась.
— Потом ты подчинишься моей руке и руке хозяйки. Все, что она скажет, что пожелает и к чему подтолкнет. Она твоя госпожа. Ты будешь слушаться ее, как меня.
От громового голоса Экзора хотелось превратиться в пыль и улететь со сквозняком куда подальше, но, даже закрыв глаза и уши, отступив на шаг, дрожь отзывалась в самой душе. Слишком страшно и больно, чтобы и дальше терпеть. Развернувшись, я хотела убежать, но меня тут же схватил Экзор и прижал к себе.
— Прости, но с ним надо жестко. Кроме приказов ничего не поймет. Справишься? Лишь твое желание и никаких сомнений. Не бойся, он тебе подчинится и ничего не сделает. Знаешь, что тогда натворил Бонес? Он тоже разделил субстанцию на две сущности, но подчинил себе обе и второй приказал уничтожить свой же дом и жену. Первая сущность защитила алхимика от смерти, а вторая прекратила свое существование. Но мы такого не допустим, ведь они будут живые, сама понимаешь.
— Хорошо, но, пожалуйста, больше ТАК не говори. Это...страшно, — призналась я, чуть согреваясь в объятиях мужчины.
— Ты разве никогда не приказывала слугам? Затянуть корсет, наполнить ванную, подать ужин?
— Никогда. Просто просила, а отец еще и всегда настаивал, чтобы я училась все делать сама. Мама только поддерживала. Да и слуги нас любили, все сами с радостью делали. Мы никогда на них не повышали голос, — уткнувшись лицом в грудь Ричарда, вспоминала я. Становилось спокойней.
— А мой отец всегда приказывал. И всегда был мною недоволен. Подумаешь, разок в ванную технический спирт налил и подогрел.
— Разок? — с подозрением переспросила я.
— Разок спирт, раз вместо заживляющего масла эвкалиптовое на открытую рану, пару раз с пищеварением проблемы устраивал... — с некоторой ностальгией и удовольствием вспоминал Экзор, а я думала, как же это... неприятно и мерзко прислуживать собственному отцу. — Ладно, вернемся к эксперименту. Тебе — свет, мне -тьма. Бери пипетку и осторожно втягивай каплю.
Вынырнув из объятий Экзора, я пару раз глубоко вдохнула и выдохнула, собираясь с силами. Опыт надо завершить без всяких нервов и ошибок. Вытянув из бархатных оков шкатулки небольшую колбу со светом, я осторожно открутила плотную крышечку и пипеткой забрала сверкающий осколок солнца. Вся лабораторная посуда обработана составом, не позволяющим расширяться столь опасной материи, иначе бы большую часть зелий мы бы не получили и не сумели удержать. Через прозрачную преграду в моих пальцах сверкала капля абсолютной чистоты. Безжалостной и всепроникающей. Неуправляемой. Пока что.
— На счет три добавляем капли.
— Хорошо.
Бурая масса нетерпеливо завращалась под куполом и протянула щупальца ко мне и Экзору.
— Раз, — начал отсчет Ричард и капельки стихий вплотную прижаты к куполу в своих стеклянных тюрьмах.
— Два, — носик пипетки проник через стекло купола, не ощутив преграды. Экзор снова колдует одной рукой, но на этот раз хоть с палочкой. Так точность больше. Щупальца тут же нетерпеливо потянулись к кончикам пипеток.
— Три, — скомандовал Экзор, и бурая масса забурлила, втянув в себя капли первородных стихий. Пипетки словно отрезало, и в руках остался только осколки трубочки с ровным срезом. Под куполом творилось нечто невообразимое. Та самая магическая буря бушевала и светилась теперь не грязными боками, а клубилась тьмой, через которую, словно через плотные грозовые черные тучи, просвечивали молнии и свет солнца.
— Разделяй! — приказал Экзор и буран тут же успокоился, застыл единым облаком тьмы, через которую слепил глаза свет, отбрасывая блики на стены и зелья в лаборатории. В этом свете горели зеленым огнем глаза Ричарда. Довольные глаза.
Клубок начал вытягиваться в стороны и разделяться на два комка, будто слипшиеся черно-белым запеченным сыром. Вот только это было две звезды. Ко мне тянулось маленькое солнце, на лучиках которого горела тьма, втягиваясь ручейками и прожилками в сердцевину, а со стороны Экзора чернела дыра, заглатывающая тьму из пространства, и капельки света, которые огненными линиями чертили узоры на матовой поверхности к самому сердцу новой сущности.
