3. Бравая Служба (полный текст)

Наутро тролль запросился обратно на палубу, потом наступила его вахта у двигателя, а после дежурства Васиз в утлое суденышко лезть почему-то не захотел. "Война за Сапоги" вялотекуще тлела еще дня три и закончилась полной и беззаговорочной капитуляцией законного сапоговладельца. Днем, при большом скоплении народа, Васиз вышел из своей каюты, неся на вытянутых руках наполненные благоухающие сапоги, и торжественно запустил их в полет прямо с борта плавучего судна. Предмет кошачьих претензий шлепнулся в волны и камнем сгинул в морской пучине, а гордый победитель, главарь подростковой кошачьей банды, начал принимать заслуженные поздравления от всей команды. Сусанина до самого окончания плавания баловали разными вкусностями игроки, заработавшие на противостоянии кота и тролля целое состояние.

Наконец настал день, когда "Гордость Приморья" подошла к той же удобной и глубоководной бухте, защищенной от всех ветров, на берегах которой мы подверглись нападению мелких демонов. На Лабиринте дислоцировался взвод земных летунов в СВЗ, с командиром которых я уже провел переговоры в эфире пару дней назад, используя стрикет. Ситуация на острове надежно контролировалась — атаки демонов к этому времени почти прекратились, и лишь изредка рогатые одиночки пробовали прорвать периметр обороны, организованный по последнему слову земной военной науки вокруг остывшего вулкана.

Когда до берега оставалось чуть меньше одного кабельтова, кормчий отдал команду и за борт полетели якоря. Солнце висело высоко в небе, и над берегом царил тропический день, поэтому ни один момент операции под названием "Кошачий десант" не остался незафиксированным. На фрегате оказалось огромное количество шлюпок — я и не предполагал, что их столько имеется. Весь кошачий прайд был спущен на берег за один раз. Пока команда корабля под присмотром капитана производила погрузку пушистых бойцов в десантные плавстредсва, весь мой отряд стоял на палубе и наблюдал за этим примечательным событием. Вскоре к нам присоединился кормчий Менар.

— Все по плану, шеф, — доложил мне мореход.

— Отлично, — кивнул я в ответ. — Как и планировали, я остаюсь.

— Не волнуйся, Тим, — подала реплику Лия, мой верный финансовый директор в мире Ворк. — По прибытии со всеми сполна расплачусь.

— Пожалуй, я тоже останусь тут, — неожиданно прогудел Дехор, до сего момента со слезами на глазах наблюдавший за тем, как его любимцы покидают фрегат.

Лия для порядка минут пять уговаривала отставного сержанта передумать, но во всем, что касалось кошек, огромный огр был тверд и непреклонен. Хотя, могучий союзник на новом месте прайду не помешает, так что я не особо возражал.

— Пусть остается, — неожиданно вступился за Дехора Хоб. — Может, мы скоро сюда к нему и Тиму вернемся.

— Ни за что на свете, — выдавил Васиз, глядя на свои босые ступни, после чего уши у всех присутствовавших неподалеку заложило от нашего громкого гогота.

Гоблины весело хихикали, прижимая ручонки к животам, огр задирал голову и утробно выл, а тролль присаживался на корточки и ухал как сова, хлопая себя по коленям и поглядывая на свои босые пятки. Я от ребят не отставал — скупые мужские слезы в три ручья текли по моему мужественному лицу, к счастью плакал я исключительно от смеха. В тот момент мерзкий тролль был мной прощен полностью за свою шуточку с плезиозаврами.

Вскоре я и Дехор, окруженные со всех сторон котами во главе с Рыжиком, уже стояли на песчаном пляже бухты и провожали уходящий в море фрегат. На корме судна стояли тролль и два гоблина, которые тоже махали в ответ провожающим. В руке Лии билась сорванная с головы яркая шляпка, трепеща в такт подолу красочного платьица. Слева от нее расположился гоблин, машущий неведомо откуда взявшейся синей лентой. Справа от маленькой аристократки стоял босой тролль в балахоне и делал пассы в воздухе магической палочкой. Изредка стихийный маг что-то шептал, подняв над головой палочку, и в небо величаво поднималась маленькая искорка, через десяток секунд превращающаяся в небольшое темное облачко, полыхающее миниатюрными молниями. Вскоре фрегат быстро набрал скорость и скрылся за горой, ограждающей вход в бухту — и лишь несколько начавших таять облаков остались висеть невысоко в голубом южном небе, показывая путь уплывающего фрегата с моими друзьями.

— Ладно, я схожу, осмотрюсь тут, — сказал я Дехору. — Примерно пару недель меня не будет, не волнуйся.

— Не переживай, Тим, — ответил могучий огр, почесывая за ухом Сусанина, ставшего за время путешествия его любимчиком. — Я тут за всем присмотрю.

"Располагайтесь тут. Если срочно нужен буду — летунам сообщите, я приду", — сообщил я Рыжику.

"Ладно", — дал согласие на мою увольнительную рыжий начальник, после чего быстренько отогнал Сусанина от Дехора и удобно расположился у гиганта на руках, закрепив таким манером свой незыблемый авторитет.

Огр, окружный всеми котами прайда, скрылся в кустах и я со спокойной душей укололся компенсирующей инъекцией.

— Разрешите доложить! — рявкнул я, вываливаясь из джикамеры и увидав Рудольфа Ивановича, задумчиво сидящего за своим столом.

— Надеюсь, все удачно? — прищурился шеф.

— Задание выполнено, коты переселены! — гаркнул я, не выходя из образа.

— Молодец! — поддержал игру Руди.

Я молча пожирал начальство глазами, и через полминуты шеф не выдержал:

— Чего хочешь в качестве поощрения?

— Долгосрочный оплачиваемый отпуск! — тут же рыкнул я, всем своим видом демонстрируя бодрую усталость от непосильных трудов.

— Возражений не имею! — степенно ответствовал Рудольф Иванович. — Пара недель устроит?

— Рассчитывал на пару месяцев! — якобы обиженно рявкнул я, в душе довольный донельзя.

— Три недели максимум! — ничуть не тише меня заорал шеф.

— По рукам, — тут же вышел я из образа "сержанта из учебки".

— Но мобильник не выключаешь, — тут же ввернул Руди, я кивнул в ответ, после чего мы хлопнули по рукам.

— Все три недели буду вести полурастительный образ жизни, — поделился я своей мечтой с шефом. — Смотреть старинные плоскоэкранные фильмы, есть, спать и...

— А что ты тут сидишь? — деланно удивился шеф. — Ты уже минут десять как в отпуске.

Через полчаса я уже валялся с книгой в своей кровати и впервые за невероятно долгий отрезок времени никуда не спешил.

Эпилог

Вывод в конце книги, как и лишение

свободы, называется заключением.

(известный писатель, заметки из острога)

К концу третьего дня отпускного безделья решился я выйти в мир. До этого даже мысль о том, что надо покинуть периметр стен своей небольшой квартирки, ни разу не пришла в голову.

"Прокачусь-ка на болиде", — подумал я, встал с кровати и отправился в гараж.

Честно скажу — давненько не испытывал такого разочарования. Нет, все было в ажуре — мотор рычал аки зверь лесной, ускорение привычно вдавливало тело в сидение, круги МКАДа нарезались, как колбаса острым ножиком — а вот удовольствия от езды куда-то пропало. Меня не покидала мыслишка, что я сейчас детством балуюсь (хоть к бабушке Фа под крылышко, к горшочку со слониками) — и от этого безопасная езда на сверхскоростном автомобиле по московским улицам казалась пресным и слегка инфантильным занятием. В конце концов, я просто устал ездить под темным небом по освященным московским трассам, загнал машину в подземный гараж и отправился спать с чувством легкого разочарования в жизни.

Следующим утром решил посетить игровой компьютерный клуб "Динамо". Зайдя в бар при клубе, я не увидел никаких принципиальных изменений — все было как обычно. Геймеры отдыхали после виртуальных поединков, заключали сделки и просто тусовались, создавая видимость насыщенной событиями жизни. Меня тут же завлекли за один из столиков, где сидели компьютерные коммандос, и их бессменный лидер Фокс начал, надувая щеки, рассказывать, как они победили крутую бразильскую тиму из Рио-де-Жанейро. Сказать, что это мне было неинтересно — это ничего не сказать! Если проводить аналогии, то я начал относиться к своему прежнему увлечению играми так же, как профессиональный геймер смотрит на пятилетнюю девочку, всерьез кормящую виртуального щенка-тамагочи. Занятие, безусловно, важное — но я-то уже не ребенок, к сожалению (опять голубенький горшок перед глазами замаячил, якорный батор...). А при попытке Фокса уговорить пострелять под его чутким руководством мне стало совсем уж не по себе и, придумав какое-то несуразное оправдание, я сбежал из компьютерного клуба. Больше никогда в жизни не переступил порог ни одного виртуально-игрового заведения.

В полном душевном расстройстве, выйдя из компьютерного клуба "Динамо", я не придумал ничего более умного, чем отправиться в стрелковый дворец "Лужники". Стреляя по мишеням, постоянно ловил себя на мысли, что чушью маюсь — если уж и отрабатывать стрельбу, то делать это надо с ранцевым бластером во главе своих солдатиков. Чуть не побежал на джисталкерский закрытый стадион — остановило только то, что я нахожусь в законном отпуске, и появление на рабочем объекте вызовет массу кривотолков, в результате которых меня куда-нибудь обязательно припрягут.

"У сэнсэя я почти год не был!" — посетила меня, наконец-то, конгениальное озарение в коридорах стрелкового дворца, и я оттуда прямиком отправился к Андрею, непревзойденному мастеру боевых единоборств.

— Какой парень посетил мой старый подвальчик! — радостно воскликнул сэнсэй, увидав меня, и тут же начал глумиться: — Ты пришел меня избить?

— От тебя живым уйти достижение, — отшутился я, поздоровавшись с наставником. — У нас с тобой игра в одни ворота, и этими воротами всегда являлась моя физиономия.

— Не пререкайся с учителем, — хмыкнул Андрей. — Иди, переоденься быстренько, сейчас я тебе буду давать тумаков.

После чего я быстренько прошмыгнул в раздевалку. Древний шкафчик одежды, к которому не подходил около года, встретил меня радостным миганием сенсорных датчиков, гудя и приводя в порядок мою тренировочную униформу, и через пару минут я уже стоял напротив сэнсэя на татами, с удовольствием вдыхая запах свежевыстиранного кимоно, привычно облегающего плечи.

— Что попробуем сегодня? — хитро прищурившись, спросил Андрей, давая мне право выбора вида единоборства.

— Давай без правил, — предложил я. — Давненько что-то в медицинском кресле не валялся ...

— Желание клиента — закон! — ехидно выдал учитель, и схватка началась.

— Ну-ка стоп, — буквально через полминуты боя сказал Андрей, остановив поединок. — Ты что тут делаешь?

— В плане? — удивился я. — Вроде неплохо держусь, всего один удар пропустил, причем не критичный...

— Ты тут валенком не прикидывайся, — рассердился сэнсэй. — И нечего на ринге филонить.

— Да в полную силу дерусь, — возмутился я в ответ.

— Ты кому это говоришь? — на полном серьезе спросил мастер единоборств. — Либо ты сейчас полностью выкладываешься, либо вон из моего зала, и я тебя знать больше не знаю!

"Вот привязался!" — подумал я с неудовольствием и совершенно непроизвольно, характерным образом крутанувшись на месте, отвел глаза своему учителю по методике ведовства.

— Вот! — удовлетворенно выдохнул сэнсэй, после чего прикрыл веки и продолжил бой вслепую.

В тот раз я победил. Побил великого учителя. Первый раз за двадцать с лишним лет порой почти ежедневных попыток. И знаете, что было в этой победе самое странное? Ни за что не догадаетесь. То, к чему я стремился пару десятилетий, наконец-то свершилось — и меня это ничуть не взволновало. Приведя в чувство бездыханного сэнсэя, и оттащив его в регенерационное кресло (пробить печень человеку оказалось значительно проще, чем огру), я поболтал с ним, дал обещание заглядывать в зал по мере возможности и с чувством какой-то безысходности отправился домой. Зайдя в квартиру и пометавшись по комнате, как тигр по клетке, бухнулся с расстройства на кровать и уснул, не дождавшись десяти часов вечера.

Утром встал, сделал легкую разминку, почистил зубы, выпил чашечку кофе — и понял, что сейчас волком взвою от безделья. Шел пятый день моего отпуска. Подойдя к окну, уперся лбом в холодное стекло и начал глядеть на Москву, которая суетливо неслась по своему вечному кругу. Над заливом летали парашютисты, привязанные к яхтам, ажурная башня моста находилась на своем привычном месте, завлекая посетителей голорекламой. Ничегонеделанье, как хороший удар по голове, спровоцировало приток крови к мозгу, в результате чего меня посетили философские мысли, чайкам слетевшиеся на дармовой хлебушек. Оно и понятно — серьезному, занятому человеку предаваться бессмысленной философии обычно некогда.

Когда-то я всерьез задавался вопросом: "В том ли мире мы живем?". Теперь это кажется наивным — хотя наверно с таким же чувством внутреннего превосходства смотрит величественный первоклассник на деток, оккупировавших песочницу. Ну, не будем проводить аналогий и параллелей, а двинемся дальше.

Чуть позже решил, что изменением мира я занимаюсь, просто делая свое дело. Основополагающий принцип, формулировку которого предписывают Като Старшему, Марку Аврелию, Льву Толстому, одновременно с этим считают французской поговоркой, а так же одним из принципов Карма Йоги: "Делай, что должен — и будь что будет". Хотя с этим можно поспорить, ибо тот же Маугли (имеется в виду настоящий дикарь, воспитанный зверьми, а не киплинговский лесной полубог) считал своим долгом бегать на четвереньках и жрать мясо, — и ничего другого делать не желал, да и не представлял как. Данный принцип предполагает то, что человеком получено правильное воспитание, и с самого детства в неокрепшую психику (открытую миру как чистая тетрадь школьника разумному, доброму, вечному) закладывались правильные общечеловеческие ценности. Примем как аксиому то, что у меня с этим все в порядке, и двинемся дальше.

Прошло много лет — и результат, как говорится, на все лицо. Напряженно работая над изменением мира, я пришел к совершенно логичному результату — мир изменил меня. Оно и понятно, к примеру — человек древности, садящийся по той или иной причине за весло галеры, хотел (или его заставляли) двигать вперед корабль, в результате он либо умирал от непосильных трудов, либо становился гораздо сильнее окружающих. Мир изменял человека для того, чтобы он лучше делал свое дело. Тренирующийся спортсмен постепенно изменяет свое тело, чтобы добиться большего результата. Менеджер по продажам с каждой удачной сделкой становится профессиональнее и профессиональнее. Часто печатая, секретарь начинает делать это быстрее. Изучая науки, люди становятся образованнее, и так далее.

Вывод — изменяя мир, мы одновременно изменяем себя, для того, чтобы нам было удобнее менять этот мир! Вот такое своеобразное движение по спирали — взбираемся на гору, выбиваясь из сил и одновременно насыпая эту гору все выше и выше. Вечная война со всемирной энтропией. Правда, в моем случае это произошло как-то уж чересчур кардинально.

"Для чего же, интересно, меня готовят?" — замер я, пораженный внезапным выводом из рожденного философского откровения, приближающего меня к тайнам мироздания.