Подчиняя вселенные (финальная редакция)

— Более чем ответил, — вздохнул капитан. — Вот только скажи, пожалуйста, что означает тай-цзин.

Меч озадаченно дрогнул в его руке.

— Я думал, судя по ауре, м-да, — он на некоторое время задумался, — что ты один из Просвещенных. Ведь по-другому, зачем тебе лететь в Кристаллические Чертоги Розовой Смерти вселенной?

— Ы? — не понял Антон, но оружие тихо щелкнуло и отключилось. — Странно, — прошептал летчик, — это же в какие такие Чертоги? Ну, какой вшивой дурацкой смерти? О завершении жизни никаких договоренностей не было!

— И не будет, — голос сзади заставил Клипарда отбросить меч, словно ядовитую каракатицу и резко развернуться.

Монах как раз снимал с себя мокрые штаны, вытирая ритуальным полотенцем лицо и открывая дверцу в душевую кабинку.

— Мы идем на верную смерть? — поинтересовался капитан.

— Это, смотря для кого, — философски отметил Стигней. — Убийства, возможно, массовые, конечно, там будут иметь место, но для нас, надеюсь, они не представят никакой опасности.

— Так куда же мы идем? — скорее констатировал для себя, чем спросил Антон.

— Я говорил, что там находится выход в другой мир, где будет возможно пообщаться с одним из Творцов нашего пространства...

Детальнее им поговорить не удалось.

— Внимание всему экипажу, — пронеслось в воздухе. Мы входим зону, контролируемую субпространственными спрутами. — Всем немедленно занять боевые места.

На резинке трусов Клипарда запищал коммуникатор, беспрепятственно работающий даже в подпространстве.

— Капитан, — раздался встревоженный голос Катти. — Похоже на этот раз мы обделаемся по полной! Их там не менее трех дюжин! И, судя по щупальцам, это довольно взрослые особи. Прошу немедленно вернуться на мостик!

— Честь имею, дорогой Паладин, — Антон истерически дернулся и задвигал к рубке.

— Я чего-то не понимаю, — про себя пробормотал Затворник, подымая голову и пялясь на сияющий нимб. — Какой Паладин?

При кивке монаха, нимб немного запоздало двинулся вслед за макушкой, но успел попасть под взгляд бесцветных очей.

Стигней ухватился за рукоять своего оружия и зажмурился, сливаясь со своим мечом в ментальной связи.

— Это же надо, — словно сквозь сон медленно проговорил он, — Никто еще не трогал этот меч, чтобы остаться потом в живых. Даже мои учителя! Видимо растет в нем божественное... Но почему ему ничего не снится? Где сны?..

Антон, конечно же, не слышал этого монолога. Он уже ворвался на мостик, упал в мягкое командирское кресло, и целиком предался созерцанию монитора.

Внешние камеры показывали небывалое скопление субпространственных тварей. Эти разноцветные, искрящиеся потусторонней силой исполины могли натворить бедствий, даже находясь в единственном числе недалеко от корабля. Они оплетали звездолеты своими неуязвимыми щупальцами и долбили громадными клювами броню. Кроме того, страшилища присасывались к поверхности металла присосками, коих во множестве мостилось вокруг их глоток, и медленно вытягивали из экипажа жизненные силы. Воистину, то были самые худшие создания вселенной, гроза путешественников дальних странствий, ведь уничтожить их можно было только прямым ударом в глаз, не покрытый броней. И от этих адских созданий не находилось спасения — они излучали какое-то поле, наводившее на людей спазматический страх и парализуя человека немыслимым ужасом.

— Попали, — протянул присмиревший Бибул, сияющий новеньким отутюженным мундиром. Видимо, он все-таки запасся одеждой перед вылетом.

Остальные члены команды, присутствующие на мостике, молчаливо согласились. Не один из них сглотнул пересохшим горлом, даже не надеясь дожить до окончания часа. Время протекало в подпространстве во много раз медленнее, иногда совсем замирая, чем в обычном космосе. И все страшились медленной кончины под излучение отродий из Другого космоса.

Зашипел сервомотор и в помещение зашел монах. Он блестел влажными после душа волосами, над которыми гордо реял нимб. Зеленые отблески пробегали искрами по мокрым волосам, отчего складывалось впечатление, что это святой снизошел до простых смертных. Спустя какое-то время гало вокруг его темени погасло, впитавшись в кожу и затылок.

— Какой красавец, — прошептала доктор, машинально поглаживая вздувшуюся от глубокого вдоха грудь, воистину нечеловеческих размеров.

Стигней почтенно кивнул ей головой. В этом кивке было столько благородства, что Эвелина Швай аж зарделась, словно девочка, а не закаленная в амурных боях феминистка.

Артиллеристы хмуро зашипели в своих башенках, они не надеялись, что их позовут позабавиться в лямур-квартете. Антон, молча им посочувствовал, но в душе возликовал, поскольку от измотанных сексом бойцов довольно мало толку — руки дрожат, глаза слипаются. Стрелки постоянно промахивались, отпахав полную рабочую смену в койке врача, и командир даже позволил себе улыбнуться, представив на миг, что доктор переключится на более стойкого человека. Это позволило бы значительно увеличить боеготовность команды звездолета.

— Ну, что, дорогой Клипард, — промолвил монах. — Готовьтесь к маневрированию. А вашу злость, золотые, — он обратился к артиллеристам, — Прошу приготовить для спрутов.

Присутствующие облегченно вздохнули. С ними пребывал легендарный боец Ордена, а это значило...

Глава 4

(начинается спрутами, а заканчивается знакомством с кислотником)

"Не стоит уповать на удачу!"

Удача

— Помните, — отозвался Затворник, когда на мостике воцарилась непроницаемая тишина, колеблемая лишь только несмелым дыханием. — Спруты чувствуют человеческий страх и тепло, исходящее из наших дюз. В сумме из теплоты и страха получается адская смесь, действующая на тварей, будто хороший наркотик. Потому предлагаю перестать дрожать и, выключив двигатели, лететь по инерции.

— Ты предлагаешь не бояться? — спросил динамик дрожащим голосом Катти. — Это невозможно!

— В этом мире вероятно все! — возразил монах, пододвигаясь к докторше и прислоняя свои руки к ее груди, будто желая их помассировать.

Та прикрыла глаза и застонала, как от оргазма. В уголке ее пухленьких губ показалась тонкая паутинка слюны. Это продолжалось несколько секунд.

— Господи, — выдохнула Швай, подаваясь необъятной грудью вслед за нежными, но умеющими убивать, руками, но Стигней уже убирал ладони. — Мне теперь совсем не страшно!

— Я могу проделать такое с каждым, — отметил послушник Ордена.

Обалдевший экипаж молчал.

— Можно я следующая? — спросила радистка.

Первый помощник ревниво заскрипел зубами, но от реплики воздержался. Зачем лишние фразы посреди боевой обстановки?

Капитан благодарно кивнул ему головой — не каждый раз бывший сержант имперского десанта мог сдержать себя в бездеятельной форме.

— По очереди, дорогие, — провозгласил монах, когда честной народ едва ли не толпою кинулся к нему в объятия. Конечно, кроме Антона, который не боялся ничего после смерти любимой, душа задыхалась под бесконечной местью, никаких больше чувств, кроме легких опасений. Не за себя — за своих людей! А те мелкие страшки на космодроме и при схватке с бандитами? Просто вырвавшийся неконтролируемый порыв — он больше никогда не позволит себе испугаться! "Одна лишь месть влекла его вперед, а там где месть, там страха быть не может", припомнились ему древние стихи из давно забытой песенки.

Одна лишь месть влекла его вперед,

Один лишь вздох, один удар по гарде,

И пусть заглохнет старый пулемет,

Он принесет огонь в своей кокарде.

Не будет боли, страсти и любви,

Ведь там, где месть, там страха быть не может,

Хоть не отмоешь руки от крови,

Врагам ни бог, ни дьявол не поможет.

И ты вперед идешь сквозь боль и мрак,

Бросая трупы в бездну пепелища,

Ты отомстишь, падет последний враг,

И на чужих руинах ветер лишь засвищет.

Затворник понимающе посмотрел на Клипарда, даже не делая попытки подойти, когда последний из успокоенного экипажа очутился на своем месте и занялся привычной работой.

— Теперь мне предстоит самое сложное, — констатировал монах, и весь его вид просто таки дышал решимостью и отвагой.

Все уставились на него, будто на мессию.

— Я хочу выйти в открытое субпространство, — твердо провозгласил Паладин.

В рубке повисла мертвецкая тишина. Никто не осмеливался даже дыхнуть.

— Не городи чепухи, — попробовал осадить Стигнея Антон. — В подпространстве человек выжить не может!

Затворник с немым укором посмотрел пилоту в глаза. Некоторое время они буравили друг друга взглядами — короткий бой на мысленном уровне. Наконец, коричневые очи Клипарда сдались перед черными, как обсидиан зрачками монаха. Странное дело, тогда как раньше Антон уверился в том, что у Коричневого глаза абсолютно серые, почти бесцветные, то сейчас он поразился открывшейся ему угольной темнотой души Паладина. Обескураженный командир "Стальной птицы" поник и уселся в свое кресло.

— Я ведь говорил, — победно провозгласил Затворник, что являюсь не совсем человеком! Скорее, его до невозможности улучшенной копией. Выжить в субе не настолько сложно, и ты скоро сам в этом убедишься, — обратился он к Антону.

— Мы организуем тебе самый лучший скафандр, — вскочил из-за операционного монитора капитан корабля. — Боцман!

— Ай, сер, — ответил вояка, также приподнимаясь со своего места. Он сегодня, видимо, старался доказать, насколько является дисциплинированным бойцом. — Чем могу...?

— Не надо, — прервал его монах. — В скафандре я не смогу проделать и трети необходимых движений. Дайте мне только шлем и запас воздуха на два часа. Несмотря на обильное использование кислорода, поскольку буду дышать раз в пять быстрее, чем обычно, думаю, что справлюсь за двадцать минут. На всякий случай можно подбросить также дополнительную капсулу для верности.

Ува почти бесшумно бросился к резервному шкафу для аварийного выхода в открытый космос, и протянул выуженные оттуда серебряный гермошлем и две капсулы с химическим составом, на котором красовались черные "3,5 часа".

— Спасибо, — поблагодарил боцмана монах, осторожно, чтобы не зацепить свой опять появившийся момент опасности зеленеющий ореол, напяливая шлем на голову и подсоединяя к нему воздушную капсулу. Видимо, нимб появлялся только в момент опасности — сейчас он тревожно померцал зеленоватыми всполохами и растворился под головным убором.

Едва лишь соприкоснувшись с гибкой тубой из металлического шлема, рабочий баллон сразу же поменял цвет. В нем начались химические реакции, соединялись полезные составы, сам сосуд немного раздулся и, будто подкачивая полезный состав ко рту новоиспеченного Паладина, едва слышно задышал, сокращаясь и расширяясь своим флаконом.

— То-то же, — довольно прошипел Стигней, направляясь в сторону центрального шлюза и вытаскивая на ходу своего смертоносного спутника.

— С богом, — ритуально послал его вдогонку Бибул.

— С чертом, — откликнулись другие члены экипажа, на мониторах наблюдая, как из шлюзовой камеры выходит игрушечная копия монаха и, ритмично взмахивая конечностями, приближается-подплывает к спрутам.

Подпространство вскоре закипело, вздыбленное сотнями щупалец. Они, переплетаясь друг с другом, сталкивались и разлетались в разные стороны. Спруты пытались добраться до мелкого юркого человечка, что яркой зеленой искрой влетел в их скопище. Лезвие меча ярко сверкало в беззвучной бесконечности субпространства, разя бронированные конечности уродов, но пока безрезультатно — клинок лишь проводил глубокие царапины на толстой коже, не в силах серьезно ранить врагов.

Твари волновались, пульсируя бешенством — живая плоть постоянно ускользала от них, находя бреши во вражеской защите и норовя ударить пекущим жалом. Но вот, кажется, монаху удалось найти слабые места на громадах спрутов! Мелкие зеленые всполохи зачастили тут и там. Казалось, Стигней одновременно находится во множестве мест — то с одной, то с других сторон плавно отлетали вдаль отрубленные извивающиеся отростки.

— Первый ушел! — радостно заорал Джумас, подпрыгивая на стуле и забыв, видимо, о своей прошлой ревности.

Действительно, монаху удалось приблизиться к противной, покрытой роговыми наростами и толстыми бородавками роже одного из чудовищ. Тотчас же ослепительно зеленый свет раскромсал субпространственному животному оба глаза.

Из образовавшихся ран хлынул дым, служивший твари кровью. Она бессильно опустила свои щупальца и медленно отлетела от места схватки. Товарки павшего исчадия радостно запели что-то — их громогласное, очень приятное на слух пение прошло даже сквозь непроницаемые звуковые фильтры и люди забились в экстазе.

— Записывай, — охнул компьютеру Антон, откидываясь на сидение и почти сползая на пол. — Я... думал, что в... субе... звука нет... Волшебствооо!..

— На женщин такое не действует, — хмыкнула в динамиках Катти. — Не зря некоторые ученые называют этих созданий космоса сиренами. Вам бы, товарищи, уши воском залепить! И книжки читать надо древние — об Аргонавтах и феномене субспрута! Алекс Глушин написал, кажется, — забормотала она.

Но ее никто не слышал — мужчины сотрясались в конвульсиях удовольствия.

А в подпространстве тем временем разыгрывалась драма. Для монстров, конечно! Почти все уцелевшие монстры изо всех сил рвались в попытках отпотчевать тремя уже павшими собратьями. Издохших тварей уносило субтечение, потому остальным, кто желал немного перекусить, приходилось лететь за трупами, двигая щупальцами, как обычные морские медузы.

Затворник, упорно вился вокруг них, разя по сторонам своим смертоносным побратимом.

Божественное пение почти утихло, и мужской экипаж смог отдышаться. В просторе витали только три уцелевших твари. Две улепетывали, на лету подхватывая части павших сотоварищей, а одна из них на всех парах неслась к их кораблю. Вслед за нею летел, размахивая крутящимся, словно пропеллер, мечом, бесстрашный Стигней. Но он катастрофически не успевал.

— Нам пиз... — констатировал боцман, но резкий окрик капитана заставил его заткнуться.

— Приготовить орудия! — Антон старался проигнорировать вздувшиеся от возбуждения штаны — крики субпространственных созданий сделали невероятное — вернули ему возможность желать и любить. — Наводчик и артиллеристы — на готовь!

— Ай, сер, — дружное трио громогласно рыкнуло в свои микрофоны.

— Что же его сюда влечет? — спросил Клипард. Затем, вспомнив что-то, он стремглав бросился из рубки.

— Куда? — первый помощник был явно ошеломлен. Такое немыслимо, недопустимо, чтобы в боевой обстановке капитан плевал на все инструкции.

— На камбуз, — последовал ответ.

Летчик изо всех сил бежал на кухню, размахивая расчехленным иглометом. На коротком стволе мерцала лампочка, показывая полную боевую готовность пистолета. Но Клипард не мог успеть — вскоре корабль погибнет, монах задохнется, а неведомый портал в маленький неизвестный мир так и останется закрытым.