Великая Депрессия. Эффект бабочки

Развернул осторожно... травы.

— Сильный яд. Добавить в еду. Вкуса нет, — читаю на тряпочке и кидаю её в огонь. Травы знакомые, такие растут и в окрестностях лагеря, собрать могу. А пока негоже оставлять улику.

Осталось только придумать, как добавить яд в пищу бандитам и не вызвать подозрений. Сделать это нужно в считанные дни, Доминго уже решил повязать меня кровью.

Четырнадцатая глава

Резкий выдох... игла, недавно использовавшаяся для татуировки, вылетает из полой трубки, впившись в бок громадной собаке. Короткий взвизг и громадное тело затихает. Несколько секунд жду тревоги, собаки чуткие, реагируют на любой подозрительный шум. Но нет, подействовали травки.

Предложенный китайцами план показался мне чересчур громоздким и вместо того, чтобы травить бандитов, отравил собак. Очередной неудавшийся эксперимент с приправами, который не захотели есть даже совершенно не брезгливые бандиты, взяли приученные к таким провалам охотники для своих питомцев.

Травы не ядовитые, действие их скорее снотворного характера.

Перезаряжаю полую трубку новой стрелкой, смазанной кураре. Руки дрожат, чудом не оцарапался... Выдох! Стрелка вонзается в бедро дремлющего с ружьём охотника. Тот успевает сделать вялое движение рукой и замирает в плетёном кресле.

На четвереньках подбираюсь к нему, забирая ружьё, патроны и мачете. На поясе остался висеть громадный револьвер, необыкновенно заржавленный и служащий для этого окультуренного индейца скорее знаком статуса.

Мучительно долго пробираюсь к хижинам охотников. Задачу облегчает тот факт, что двое из шести со своими псами отсутствуют. Ловят ли они новых рабов или сопровождают партию алмазов, не знаю. Нет их, и ладно.

Собаки без привязи и если хоть одна проснётся... Это самое слабое место моего плана, и к тому же не одно.

Выдох... стрелка вонзается в живот суке, лежащей у прогорающего костра. Только кожа на животе дёрнулась. Выдох... выдох...

Собаки нейтрализованы, остались только их хозяева, дремлющие в хижинах. Есть надежда, что спят они так же чутко, как их питомцы, охотники куда более неприхотливы, жрут даже то, от чего отказались отнюдь не брезгливые выходцы из городских трущоб.

Вытянув вперёд руку, смотря на пальцы прикусив губы — они не то что подрагивают, они трясутся! Несмотря на кое-какую подготовку, я отнюдь не спецназовец и людей никогда не убивал. Тем более ножом... из винтовки, издали, ещё куда ни шло. Говорили мне, что на расстоянии людей как мишени воспринимаешь.

— Аа... — открыв тубу с ядом, отрываю полу рубашки и макаю в яд. Ядовитой тряпочкой по лезвию трофейного мачете — так хоть шанс есть... Ну нет у меня ни опыта в художественной резьбе по горлу, ни даже подготовки! Популярнейшая в последние годы тема ножевого боя прошла мимо, в голове только кадры из фильмов Стивена Сигала и немного роликов из интернета.

Выставив мачете перед собой, деревянной походкой иду к хижине. Какое там проскользнуть тенью! Вся сила воли уходит на то, чтобы удержаться от побега.

Хочется рвануть в джунгли как есть, бросив оружие и завывая от ужаса, а ещё — вернуться под навес и попытаться сделать вид, что ничего не было... оно само! Злой дух из сельвы пришёл!

Неразборчивый сонный голос спросил что-то на индейском наречии, из проёма показалась пузатенькая фигура Тото, смеска с десятком кровей. Низенький, кривоногий, страшный донельзя, он казался живым воплощением пьяного зачатья , но являлся при том неплохим охотником. А явно выраженная шизофрения и разговор с невидимыми друзьями только добавляли Тото шарма в глазах индейцев. Шаман!

Мачете вылетело из рук, порхнув огромной металлической бабочкой в неверном свете луны. Тото шарахнулся назад, среагировав даже в таком состоянии. Корявый прыжок к смеску и вот я судорожно сжимаю горло... а он и не сопротивляется, мачете всё-таки зацепило охотника.

Подхватив оружие, пытаюсь рвануть в хижину... ноги подгибаются и рывок получается на четвереньках. В дырявой хижине горит дымный очаг, раздуваемый ветром, на стенах из циновок пляшут тени.

— На! — Мачете, прорезав подозрительную тень, врубается в деревянный столб и остаётся там. Сил больше нет... ложусь на спину, подставляя горло — пусть меня убивают! Но убивать некому, в хижине было только двое, оба уже...

Нервно хихикая, объясняю неведомо кому:

— Ну я же в первый раз убиваю! Потом приноровлюсь.

Дико страшно и одновременно тянет выговориться неведомому, оправдаться.

— Они сами виноваты, сами! В рабство, убить хотели... око за око!

Несколько минут бормочу в таком же стиле, зачем-то раскачиваясь, и потихонечку прихожу в себя. Оружие, патроны... новое мачете. Подбираю полую трубку для стрельбы иглами и перезаряжаю, в соседней хижине ещё двое.

Со мной неведомый, уже не так страшно. Похоже, охотники всё-таки причастились еды питомцев... ну или просто крепко выпили вчера вечером местной спотыкаловки.

— Копьё лучше, — говорю неведомому, глядя на прислоненное к столбу индейское оружие. Это скорее острога, Тото бил им рыбу — мастерски, нужно сказать. Ну ничего, на один удар... снова кураре ...

Немного опомнившись, к соседней хижине передвигаюсь на четвереньках, выставив вперёд копьё и волоча за собой ружьё за ремень. Со стороны, если не приглядываться, ну точно собака по своим делам идёт. Надеюсь...

То ладонью, то коленом постоянно попадаю в собачье дерьмо, натыкаюсь на дохлых крыс и прочий мусор. Брезгливость отсутствует напрочь, готов если надо проползти по канализационной трубе, лишь бы...

Двери в хижине нет, проём завешен рваной циновкой, не достающей до земляного пола больше полуметра. Отодвигаю головой, стараясь не замечать сбежавшего по волосам паучка.

Тихий всхрап из гамака...

— На... — удар копьём, попал! Из второго гамака вскакивает Джордж, рослый худощавый мулат.

— Не убивай, дух! — Тоненько вскрикнул он, бросившись на колени, — не...

Ударом мачете перерубаю ему горло, не успев уклониться от брызг крови в лицо. Тело забилось в судорогах, сшибая меня длинными ногами. Затих он не скоро, хрипя и разбрызгивая кровь. Казалось, она залила весь пол в хижине, подобравшись к почти погасшему очагу и заливая угли, гаснущие с громким шипеньем.

Сколько сидел так, глядя на убитого человека, не знаю. Очухавшись, начал срочно искать выпивку — сейчас надо, срочно. Противошоковое.

Глоток поганого самогона привёл в чувство. Рвало меня долго, мучительно. Но всё-таки собрал оружие и напялил излюбленную шляпу Джорджа, с трудом сдержав отвращение. Он единственный из охотников, схожий со мной ростом и фигурой, выбора нет.

Рабские бараки всего в полусотне метров, аккурат между хижинами охотников и прочих бандитов. Никакой ограды и колючек нет — есть свирепые псы и бандиты с винтовками. По реке тоже не уйти — кайманы, да и помимо них опасной живности хватает.

Лодки и всё, что можно использовать как плавсредства хотя бы в теории, метрах в трёстах, с другой стороны от бандитских хижин.

Ну и на сладкое — кандалы на ночь. Не знаю, как тот китаец выламывал себе суставы... очень непростой человек.

Поскрёбся в дверь барака, ответ такой же. Перебирая ключи, начинаю открывать замок. За дверью поднялся было тихий гомон, но почти тут же утих.

Приоткрыв сильно скрипнувшую дверь, вижу низкорослую фигуру китайца. Понятно теперь, как он из кандалов вылезал! В нём и полутора метров не наберётся! Да и весу килограмм сорок от силы... правда, это никак не умаляет отчаянную храбрость и выдержку азиата.

Ключи китаец берёт обеими руками и низко кланяется, прижав руки к груди. Киваю в ответ и присаживаюсь у стены барака, зажав винтовку между колен. Старательно пучу глаза, всматриваясь в ночной мрак и пытаясь углядеть малейшее несоответствие, поднятую тревогу.

В бараках тихое позвякивание, но хвала всем богам, никаких радостных воплей. Несколько минут спустя, показавшихся мне вечностью, из барака первыми вылезают китайцы. Один из них со связкой ключей сразу потрусил ко второму бараку.

— Умеете? — Протягиваю Ли винтовку. Тот сожалеющее мотает головой.

— Тяжёлая для меня, отдача... Нож есть?

Снимаю мачете и потихонечку раздаю огнестрельное оружие охотников выскользнувшей из бараков ударной группе.

— Спасибо, амиго, — шепчет усатый, донельзя измождённый латинос язвочками ожогов на лице. Несколько дней назад одному из охранников показалось забавным тушить самокрутки о его лицо... — Я Хосе из семьи Санчес, что на Мартинике, наша семья в долгу перед тобой.

Почти каждый из выходящих считает своим должным что-то сказать мне, поклониться или прижать руку к сердцу. Надо же, настоящий араб! Так вот кого позавчера Сэмюэл привёз!

Штурмовая группа плюхается на животы и начинает ползком передвигаться в сторону бандитских хижин. Что характерно — отдельно. Латиносы, которые подгребли под себя индейских смесков и парочку квартеронов с африканской кровью. К ним примкнул Шанкар и араб. Мулаты и негры отдельно. Китайцы...

Пытаясь привстать, мне тоже... в бой... Ноги подкашиваются и падаю, теряя сознание.

* * *

В кровь ко мне попала микроскопическая доза кураре. Скорее всего, запачкал кожу, когда наносил яд на мачете или стрелки, а после где-то ободрался... В общем, для остановки сердца дозы не хватило , но сознание я потерял на несколько часов, так что бой прошёл без меня.

Бой, захват нескольких пленных и жесточайшая расправа с ними, засада на отсутствовавших членов банды... всё мимо. Несколько часов без сознания, а потом просто валялся под навесом, слабый и мало что соображающий.

Бразды правления перехватили Хосе, Ли и немного неожиданно — Шанкар. Последний не столько из-за боевых или лидерских качеств, сколько как капитан, способный ориентироваться в бассейне Демерары.

Нашли какие-то карты, пометки... словом, Шанкар достаточно уверенно тыкал пальцем, показывая на карте, где мы находимся и брался проложить маршрут до известных ему путей.

— Не сразу, — почёсывая кончик носа, — сказал он, сидя у моего гамака, — поплутать придётся.

— Когда за тобой нет погони, можно и поплутать, — хмыкнул Хосе, осторожно поправляя повязки на запястьях. Как потенциально опасному, представителю семьи Санчес на ночь одевали колодки не только на ноги, но и на руки. С соответствующими в тропиках последствиями.

— Не обижайся, что мы без тебя всё решили, — снова попросил Ли, — ты всё равно сперва без сознания, потом плохо понимал.

— Ничего, — хмыкаю в ответ, — вы мне лицо сохранили .

Ли снова кланяется, он до сих пор не может понять (и главное — принять), что потенциальный лидер способен с лёгкостью отказаться от лидерства в стихийно образовавшейся общине. Менталитет... В Азии важнее порой казаться, а не быть.

Мне же принимать командование не с руки. Я могу раскачать толпу, сформировать устойчивые слухи в молодёжной среде, уверенно общаться с уголовниками из интеллигентных , богемой и профессурой. Но полсотни вчерашних рабов, всё больше представителей городского дна и эмигрантов из далёкой Азии?!

Не потяну. Либо дам слабину там, где её быть не должно, либо напротив — закручу гайки. Здесь ведь опыт нужен, а нет его.

— Что пленные поведали? — Прерываю неловкое молчание, повернувшись слегка в гамаке к посетителям. Сегодня мне лучше, могу не просто новости выслушать.

— Поведали многое, — задумчиво отозвался Санчес, — проведя пальцем по заживающей верхней губе, — да вот рассказы их на десять делить нужно. Живыми нам достались только мелкие сошки, от таких толку мало.

— Знают мало, выдумывают много, — дополнил индус, — да сами себя в этих враках убедили.

— Да, — кивнул латинос, — врак много. В сухом остатке есть алмазный прииск и некие покровители. Не самый богатый прииск и не самые высокие покровители, это можно уверенно сказать. Не военные покровительствуют и не полицейские, это видно... Не понимаете?

Хосе задумался, поглаживая повязки.

— Военные в покровителях или полиция своих людей бы сюда поставила и выглядело бы всё по другому. Военные... эти отставных солдат бы поставили да сержантов парочку. Полицейские своих людей, ну и уголовников из тюрем — из тех, кого точно не хватятся.

— Ясно, — до меня и правда дошло, — а здесь в охране бандиты, но какие-то... не единая банда, а сброд разнокалиберный. Кровью и общими интересами повязаны, но очень уж разные. И пленные из тех, кого точно не хватятся или по крайней мере, искать будут не слишком настойчиво. В администрации губернатора кто-то?

— Да, кабальеро, — кивает Санчес, — я могу даже уточнить — это не местный. Европеец, причём не так давно приехал. Многое слишком... по дурному сделано, без знания местных обычаев — даже не уголовных, а человеческих. Немного таких, так что вычислим.

Санчес усмехнулся так, что стало ясно — крови будет пролито немало. Ну да это его дело, местных кланов без кровной вражды и не бывает. Закон в Южной Америке работает с перебоями, так что приходится опираться на кланы, а последним создавать себе репутацию.

* * *

По выздоровлении пришлось задержаться на прииске почти на две недели. Сперва (это без меня) вылавливали и устраивали засады оставшимся в живых бандитам. После в составе высокой делегации договаривался с проживающими на этих землях индейцами о дружбе и добрососедстве. Сколько при этом пришлось сожрать и выпить всякой гадости!

Я оказался необходим как формальный лидер, дипломат и больше всего — медик.

Местные знали секреты кое-каких трав, но сакральные знания у них вперемешку с откровенными глупостями, вроде использования обезьяньего помёта в мази для ран. Надежда на китайскую медицину тоже провалилась, самым грамотным из азиатов оказался Ли, получивший военное образование.

Остальные всё больше вчерашние крестьяне и потомственные кули . О существовании женьшеня или использовании рога носорога в родной медицине что-то слышали, но не более

Я хотя бы медицинские курсы окончил... Предполагалось, правда, что мой максимум — помощь случайному прохожему при инсульте да искусственное дыхание вытащенному из водоёма человеку, но хоть что-то. Полученных на курсах знаний и просмотренных в интернете роликов маловато, но некому больше!

— Лучше?

— Да, кабальеро, — робко говорит мулат, опираясь на палку.

— Ну давай, ложись.

Приятели мулата помогают тому взгромоздится на стол, уложив боком.

— Мистер... — здесь настоящий интернационал, сброд из английских и французских колоний вперемешку с латиноамериканцами, аборигенами, выходцами из Азии, арабом и индусом. В ходу кабальеро и месье, мистер и сэр, достопочтенный господин и сагиб... — можно мы останемся, посмотрим?

— Оставайтесь, — пожимаю плечами, — раны чистить дело несложное, может и самим когда пригодится.

Разматывав лёгкую повязку, оглядываю рану, по которой ползают личинки. Сам сажал личинок, своими руками! А куда деваться, если началась гангрена, а пенициллина под рукой нет?! Вспомнишь и устаревшие, но действенные методы, использующиеся нынешними медиками вполне официально.

Вот и вспомнилось, что ещё в Великую Отечественную советские медики от безысходности использовали порой личинок мух. Те выедали гниющее мясо, предпочитая его здоровому. Порой помогало...