Великая Депрессия. Эффект бабочки

— Чего?!

Дальнейший допрос показал, что мою упитанную итальянистую ипостась приняли за итальянского гангстера, очень уж уверенно я держался. Гангстеры еврейские решили уничтожить чужака превентивно, не дожидаясь одобрений от руководства.

Ну а меня-без-грима приняли за любовника меня-толстого... такая вот странноватая история. Бандит тем временем винился:

— Я не знал, что вы не бандит, сеньор! Все знают, что итальянские мафиози не любят го... людей утончённых, приверженцев греческой любви. Вы не подумайте, сеньор!

В полном обалдении выслушиваю то ли реальную, то ли выдуманную историю подросткового гомосексуализма допрашиваемого. С двоюродным братом, между прочим. С трудом удаётся сперва заткнуть его, а потом перевести разговор в другое русло.

Обычная мелкая бандочка, вот только этот Леви не абы кто, а двоюродный племянник Луиса Майера — того самого, кто Метро-Голдвин-Майер! Не совсем понятно, что племянник такого большого человека делает в банде... хотя чего там непонятного?! Карьеру!

Палец задержался на курке — может, как-то использовать бандита? Он же вроде как дал материал для шантажа...

— Раздевайся, — глаза Леви расширяются, но в них одновременно и облегчение, — лезь в ванну.

Он послушен...

— Только не убивайте, только не убивайте, сеньор... я всё сделаю, всё!

Пуля из трофейного кольта прошивает голову, потом ещё, ещё и ещё, пока не заканчивается обойма.

— Похоже на то, что один из них застал другого в компрометирующей ситуации, да не одного? Ревность, все дела... Блин, вот когда пожалеешь, что не интересовался этой субкультурой! В двадцать первом веке был в теме даже без желания, а сейчас... Да хрен его знает, что там у педиков принято! И как там у евреев... знаю, что итальянские мафиози очень не жалуют гомиков, но мафиози еврейские, да после услышанного...

Тщательно протираю все поверхности, которых мог касаться, а потом — которых и не мог, на всякий случай. Любопытных горничных или вызова полиции не опасаюсь, оба пистолета снабжены глушителями. И пусть они не делают выстрелы вовсе уж бесшумными, но радио играет что-то джазовое, а в полусотне метров проходит линия железной дороги.

Отельчик из тех, где любят останавливаться неверные супруги, дельцы с сомнительными проектами и мелкие гангстеры, жизненные обстоятельства которых свернули куда-то не туда. Вход-выход чёрный, парадный, пожарная лестница и...

— Вот блядство, ведь как нарочно!

— ... широкий парапет, по которому можно прогуляться к углу, а там прыжок метра на два-два с половиной, и пожарная лестница соседнего дома. Чуточку рискованно, всё-таки третий этаж, но всё лучше, чем выходить без грима. С гримом... увы, накладную жопу залила кровь убитого, а я не то чтобы брезглив... Хотя кого обманываю, брезглив! Проще по парапету.

— Подарочек напоследок оставить? Что-то не внушают мне доверия мои таланты уборщика. Хм...

Одев перчатки, роюсь в номере и нахожу несколько огрызков свечей. Расставив их по импровизированным подсвечникам, расставляю сердечком.

— Раз уж любовное гнёздышко... чтоб ещё?

Раскидываю одеяла и подушки, они ватные и должны хорошо тлеть. Потом верёвочку к свече... старый приём, многократно описанный как в художественной литературе, так и в учебниках по оперативной и диверсионной работе. Через некоторое время свеча догорит до нужного места, пережжёт верёвку, опрокинется всё что нужно и начнётся пожар.

Минут пятнадцать спустя прыгаю на лестницу с парапета, до боли вцепляясь в неё руками. Переведя дух, быстро поднимаюсь вверх, решив уйти по крышам.

Из переулка через несколько домов выхожу чуть ссутулившись и косолапя, низко надвинув шляпу. Грима на мне минимум, большую часть должна взять на себя походка и манера держаться.

Через пару кварталов, свернув в переулок, вытаскиваю руки из карманов и снимаю перчатки, сняв летний плащ и повесив на руку. Заодно изменил походку и манеру держаться.

Ещё через пару кварталов захожу в переулок и полив перчатки бренди из нагрудной фляги, стираю грим. Вот теперь вроде бы всё. Ах да, плащ ещё выкинуть...

В условленном месте забираю пакет и вскрываю, не вытаскивая содержимое. Полицейский значок на месте, бумаги... ага, вот где Я играл в карты с копами, выиграв значок. В качестве завуалированной взятки проиграв предварительно триста долларов... Ну да ничего, за такие деньги потерпят выволочку от начальства за утерю значка.

Зато задание братства выполнено — добыть значок полиции, покупать нельзя. Я и не покупал, а почти честно выиграл. Какой же удачной всё-таки оказалась идея прикармливать двойников! Деньги не самые большие, а алиби обеспечено не абы кем, а копами.

В ближайшее время полицейские ещё могут зацепиться за мелкие несоответствия меня и двойника, но всегда можно будет отговориться попыткой замаскироваться для приключения. А через месяц-другой шероховатости в памяти сгладятся и проблема решится сама собой.

Сорок первая глава

К компании отдыхающих студентов Франц прицепился как-то незаметно, став этаким слугой двух господ в кубе. Услужливый парень лет двадцати пяти, образованный весьма поверхностно, но очень широко.

Договаривается с девочками, полицейскими и швейцарами, улаживая мелкие неприятности и бытовые неудобства. Подобные ему кружат около богатых и влиятельных людей, как рыбы-прилипалы подле акул.

Люди такого сорта бывают порой полезны знанием дна общества, делая неплохую карьеру в качестве доверенного лица одного из магнатов. Этакая прокладка между людьми приличными и низами общества.

Лично мне такие люди неприятны. Понимаю, готов терпеть неподалёку... но раздражают. Какая-то нарочитая подлинка, готовность к грязной игре на благо хозяина. Могу понять и принять верность самурая своему господину, но в США такой тип вассалов как-то не прижился. Только с подлинкой.

Франц, по-видимому, чувствует это и старается держать на некотором расстоянии.

— По девочкам? — Интересуется Треверс, повязывая перед зеркалом галстук.

— С Дэном Раппопортом договорились встретиться.

— А... еврейчик этот, — фыркает Эллиот, на что пожимаю плечами. Дэн неплохой журналист с отменной чуйкой, настырностью и неплохим слогом. Не сегодня и не завтра, но вырастет из него достаточно крупная акула пера, да и человек он в общении достаточно симпатичный.

В Голливуде мы зависаем третью неделю, турне по США прервалось по независящим от меня причинам. Лето, запланированное под знакомства с нужными людьми, превращалось в одну большую вечеринку братства.

Планировал поездку в компании Зака, да и тот был нужен исключительно для респектабельности, как член одного из старых семейств.

А дальше как снежный ком — братья-новички, прицепившиеся к нам вроде как временно. Голливудский отрыв с доступными звёздочками... и вот во все концы страны летят телеграммы — Брат, приезжай, здесь весело!

Не успел я оглянуться, как обнаружил, что обеспечиваю отрыв едва ли не полусотне членов братства. Совсем не то лето, на которое я рассчитывал, но и не самый плохой вариант. Знакомство с влиятельными отцами братьев можно и отложить. Тем более, после такого отрыва отзывы отпрысков обо мне будут самыми восторженными.

Попытки некоторых потенциальных Альф поставить меня на своё место — место условного тамады, провалились. Играю по свои правилам, обеспечивая веселье, но сам чаще наблюдаю за ним со стороны, не скрывая ехидства и регулярно вытаскивая парней из мелких неприятностей.

Прилипал вроде Франца вокруг нас с полдюжины, плюс за некоторыми студентами чувствуется присмотр от доверенных слуг семьи — со стороны, не навязчивый. Присматривают и за мной вполглаза, так что проворачивать дела достаточно проблемно.

Пришлось снять два этажа в одном из крупных отелей. Ох и вечеринки же здесь проходят... материал для шантажа отменный.

На выходе из отеля машу рукой швейцару, и тот понятливо вызывает такси. Если срезать через дворы, то тут идти-то пять минут, но не принято ныне джентльменам по задворкам шастать.

Не то чтобы вовсе уж неприлично, просто могут принять за гангстера, а вляпываться в историю со стрельбой или с полицией нет никакого желания. Стреляют нынче легко, без раздумий, будто тормоза у людей сломались.

Получив на чай, бородач кланяется слегка и возвращается к беседе с Франком. Они вроде как приятельствуют, объединяет как схожесть лакейских профессий, так и немецкое происхождение.

-Кафе Ласточка, — говорю таксисту, садясь в машину, — это...

— Знаю, мистер, — отвечает тот с кинематографической улыбкой, — если только не появилось другое кафе с таким же названием за последние пару дней.

В Голливуде полно мелких актёров и актрис, готовых буквально на всё ради своего кусочка славы и денег. На фоне приближающегося кризиса, не чувствуют которого только записные оптимисты, дураки да политики (последние по должности), тревога за своё будущее в общем-то понятна.

Порой эта готовность принимает гротескные, а то и вовсе неприятные формы. Проституция? Да не каждая проститутка пойдёт на то, на что идут иные актрисы и актёры!

И совершенно неисчерпаемый ресурс в виде таких вот кинематографических таксистов, официантов, продавцов и коммивояжеров. Свистни только!

Вот и таксист — ухоженный лощённый красавец, одетый слишком богато для такой незатейливой профессии. Готов поклясться, что все свои средства человек вкладывает в имидж, ютясь в какой-нибудь каморке с полудюжиной таких же претендентов на славу.

А глаза собачьи...

— Глаза!

— Мистер?

Отмахиваюсь, и таксист замолкает, следя за дорогой. У всех прилипал, да и большинства голливудских звёздочек, глаза дворняжек. Равно готовы как к пинку от прохожего, так и подставить живот при малейшем намёке на ласку.

Франц же домашний пёсик, уверенный в хозяйском благоволении. За ним стоит очень крупный магнат, либо прилипала представитель Системы, да не удивлюсь, если и звание имеет.

— А не принимаю ли я желаемое за действительное? — Вытащив по привычке блокнот, начинаю записи, — Может, характер у человека такой? Нужно притворяться типичной прилипалой, чтобы зарабатывать, вот и притворяется. Не исключено, но маловероятно.

— Приехали, мистер, — прервал размышления таксист. Расплатившись, зашёл в кафе, Дэна ещё нет. А... я раненько приехал, подожду.

— Пока кофе, заказывать всерьёз буду, когда подойдёт мой приятель.

Отхлёбывая безвкусный, типично американский кофе, делаю пометки. Итак... возможно ли, что кто-то из магнатов подвёл своего человечка к братству? Вполне — охрана наследника, шантаж...

Впрочем, непохоже. Охрану можно осуществлять и другими методами, Франц вроде как размыт по всему братству, кого так охранишь?

Материал для шантажа? Ну... не то чтобы мимо, но человек из старых семей, который и сам прошёл братство, просто не нуждается в этом. Старшие братья всегда могут надавить на младших, недаром же новичковый период подразумевает от претендентов участие во всяких гадостях. По цепочке вниз... Нет, человек из Общества в таком Франце не нуждается.

Даже если понадобится подвести куда-то или к кому-то своего человека, методы используются другие. Рекомендации и прочее.

— Государство или мафия. Государство... — кусаю кончик ручки — привычка из тех, что старательно усваиваются для полноты новой личины, — вот же, и не знаю, как ныне действует государство!

ФБР и прочие спецслужбы второй половины двадцатого века и дальше, это очень серьёзно. Нынешние спецслужбы США — контора исключительно любительская, переиграть их может и талантливый одиночка, что вообще-то великое позорище. Себя к таковым не отношу, не к тому готовили... да и недоучка я, стажёр и есть.

— Если спецслужбы пока любительские, то остаётся мафия? Стоп! А почему я зациклился на спецслужбах США? Неужели тем же Германцам было бы неинтересно подвести своего человека к братству? Как ни крути, но лет через десять-двадцать они начнут активно участвовать в бизнесе и политике отнюдь не на рядовых должностях. Да и сейчас через детей можно подобраться к отцам. Логично? Вполне.

Сделал пометки и как раз успел отложить блокнот, когда вошёл Раппопорт.

— Как дела в братстве, — поинтересовался он после приветствия, с шумом отодвигая стул и усаживаясь, обмахиваясь свёрнутой газетой.

— Неплохо, — отвечаю подчёркнуто-безразлично. Дэн понятливо не стал переспрашивать, переключившись на местные новости, а с них на голливудских старлеток .

— ... Сандра Ли, — говорил он с лёгким придыханием, — сама невинность!

— Кха-кха! — Раскашлялся я, — чего!? Дэн... мой совет тебе на будущее, не относись к этому голливудскому отребью, как к нормальным людям. Шлюхи в борделе чище и честней.

— Ты что-то знаешь? — Расстроился Дэн.

— Надеюсь, ты не влюблён в неё?

— Так... просто милашка. Знаешь, очень удачный образа соседской девчонки, только что поухоженней.

— Хочешь переспать с ней?

Глаза Раппопорта округляются, он оглядывается по сторонам.

— Ты что...

— Так хочешь?

— Ну... да!

Пишу записку на вырванном из блокнота листе и подзываю официантку.

— Есть шустрый мальчик, сбегать недалеко?

— Как же, — улыбается миловидная брюнетка с избытком веса и косметики, слегка поплывшей от жары, — Томас у дверей дежурит, сейчас передам.

Чернокожий парнишка лет десяти, получивший вместе с запиской четвертак, сверкнул улыбкой и убежал. Дальнейшая беседа не задалась, Дэн сидел как на иголках и только нервно ел заказанные сладости.

Старлетка вошла в двери кафе всего через двадцать минут, вглядываясь в лица посетителей. Привстав, привлекаю её внимание и юная особа, улыбаясь необыкновенно искренне, продефилировала к нашему столу.

— Мисс Ли, — представил я их, — мистер Раппопорт.

Оставшись с ними минуту, чтобы у Дэна прошла неловкость, прощаюсь. Наклонившись к приятелю, чуть сжимаю плечо и улыбаясь улыбкой Змия сообщаю, не слишком понижая голос:

— Можешь вести её в отель, дружище — уплачено!

Мальчик с запиской бегал к отелю, в котором мы сняли два этажа. Юная и свежая мисс Ли, эта соседская девчонка, как раз гостила в номере у одного из братьев. За деньги.

Вернувшись отель, не стал подниматься наверх, решив почитать свежую прессу в прохладе холла. Наверху-то живо загрузят проблемами братства!

Диван около входа и через слово доносится разговор Франца со швейцаром. Беседуют на немецком, что в общем-то нормально для встретившихся земляков. Нормально и то, что у каждого из них свой диалект, свой акцент — в Германии диалектов ни много, ни мало, а порядка двухсот пятидесяти!

... а что-то всё равно царапает уши.

— Язык! Один в один Юрка Тимофеев! Да и не только он, почти все наши пацаны в Казахстане так по-немецки говорили на уроках! Литературно-правильно, но произношение некоторых слов, построение фраз и другие мелочи. А не ошибаюсь ли я, выдавая желаемое за действительное?

— Понаблюдать? К чёрту! Буду из-за мелкой рыбёшки нервы трепать...

В холле поинтересовался у консьержа детективным агентством поприличней и позвонил, не медля.