Великая Депрессия. Эффект бабочки

— Нет, нормально всё...

Меня потащили на ринг, задирая руку. Серебро моё!

— Надо будет повторить в том году, — предлагаю Андерсону, подскочившему обниматься.

— Надо, надо! — Смеётся тот, — вот тебе и отвечать, раз уж сам захотел!

— Интересные бои, — подошёл ко мне президент Зета Пси на последовавшей после боёв вечеринке.

— Мне тоже понравилось, — улыбаюсь в ответ.

— Новый коктейль? — Принюхивается Джером к моему бокалу.

— Сок, просто сок.

— Губы разбиты?

— Немного... да это ерунда. Просто если по голове прилетело хоть чуть-чуть, алкоголь вообще нельзя.

— Не знал, — удивляется тот, на что пожимаю плечами — информация не секретна.

Джером тем временем заводит разговор — кто я, откуда... В общих чертах это общеизвестно, но познакомится с перспективным студентом всегда полезно. А что я перспективный, никто уже не сомневается.

Участие в легкоатлетической сборной, тренировка полицейских, бокс. И главное — заработанный на нефтяной спекуляции капитал.

Когда со всем этим грузом я прошёл испытания в старейшее студенческое братство Северной Америки , причём на первом курсе и будучи гражданином другой страны, новые друзья начали появляться будто методом деления.

* * *

Экзамены благополучно сданы и даже (вот чудо!) очень недурственно. Знаний, правда, от этого не прибавилось... Ну что поделать, в братство шёл как раз за связями, они порой полезней знаний. Ничего, подучусь и догоню.

— Есть планы на лето? — Поинтересовался Зак.

— Миллион и одновременно никаких, — отвечаю легковесно, — так что если есть предложения, готов их выслушать.

— Отец тобой заинтересовался, приглашает недельку в Вашингтоне погостить.

— Почему бы и нет? Заодно и Капитолий повидаю.

— Да хоть президента, — отмахивается Зак и до меня доходит наконец — в какие же верха я влез! Для Зака президент старый знакомый семьи — немолодой дядька, который не раз бывал у них в гостях и качал маленького Закарию на коленке. Собственно, как и добрая половина крупных политиков, независимо от политических пристрастий. Родня, члены братств, партнёры по бизнесу... а чаще всё одновременно.

— Я слышал, тебя ребята из братства хотят пригласить к себе, с семьями познакомить.

— Только за. Давай со мной? Ты почти всех этих людей знаешь, так?

— Так.

— Ну вот, мне полегче малость, да и ты проветришься. Я так понимаю, по всей стране покатаемся?

— Не по всей... но да.

— Не самый худший способ провести лето, — подвожу итог, — путешествие, знакомство с новыми людьми. Наверняка всё больше в летних домах гостить будем?

— Где ж ещё? — Удивляется Зак, у семьи которого с десяток резиденций по стране, — иногда в городских домах, но это если в театр сходить захочется.

— Ещё и на природе... парни! — Ору истошно братьям, — мы с Заком решили по стране покататься! Если кто хочет пригласить нас погостить, только за будем! От себя обещаю байки про Южную Америку и свободные уши для ваших отцов и дедушек. К сестричкам обещаю не подкатывать, но не обещаю соблюдать обеты целомудрия, если подкатывать будут они!

Парни посмеялись, хлопая меня по плечу, но приглашения получил почти от каждого. Некоторые собирались провести лето в Европе, от них получил на Рождество.

Понятно, что посетить дома более чем сотни братьев за лето невозможно, но хоть что-то! Очень нужно знать, как живёт и чем дышит элита США.

* * *

Глубоко вздохнув, Максим шагнул к выходящему из ресторана нетрезвому сотруднику советского торгпредства в Берлине.

— Ну что же вы, товарищ Лейба, — укоризненно сказал он, подхватывая сотрудника под локоток и будто продолжая беседу, — так подвести Исаака, ай-яй-яй...

— Кто вы? — Вяло отреагировал гражданин СССР, пьяненько икнув.

— Кто, вас не касается, — с пафосом особо важной персоны сказал бандит и тут же смягчил тон, — могу сказать лишь, что ревизор. Это вас устроит? Не смотрите на меня с таким ужасом и не пытайтесь узнать — маскировка, знаете ли.

— Я не...

— Мы знаем, что вы не, — передразнил его Максим, усаживая в арендованный на чужое имя автомобиль, — не беспокойтесь, у вас достаточно родственников и друзей в Москве, чтобы прикрыть ваши не. А вот кое-кто из ваших старших товарищей забыл более старших товарищей и излишне обнаглел.

— Николай Николаевич?

— Ну вот, вы и сами всё понимаете, — хмыкнул Парахин, выруливая на трассу, — заигрался товарищ Крестинский и утратил чувство меры, вместе с чувством благодарности.

— Но у него... — Лейба повёл глазами вверх.

— Покровители? Знаем, знаем... Ничего по-настоящему серьёзного Николаю Николаевичу не грозит, но показательная порка в узких рядах всё же предстоит.

— Я бы не хотел ввязываться во всё это, — нерешительно начал Лейба, потея от страха.

— Поздно, батенька, — усмехнулся Максим под гримом, сворачивая в сторону небольшого посёлка, где снял небольшой дом, — вы уже ввязались. Если вы думаете, что своим молчанием спасёте от порки Крестинского, то зря. А вот сами влетите... родственники и друзья заступились за вас, но мы пошли им навстречу только при учёте вашего с нами сотрудничества. Нет? Не сядете, не волнуйтесь... просто проедете на Крайний Север, заведовать крохотным магазинчиком. Хотите?

— Н-нет, — испугался сотрудник торгпредства, — очень не хочу. Но...

— Узнает? Если вы будете молчать, то и не узнает. Вернётся в Москву товарищ Крестинский и получит своё... вы о том скорее всего и не узнаете. Говорю же — порка будет проходить в узких кругах. При всём моём уважении, для вас высоковато. Впрочем, и для меня. Специалист я хороший, скажу даже — местами уникальный. Но до кремлёвской верхушки не дотягиваюсь и вряд ли дотянусь.

Прекратив забалтывать собеседника, подъехал к дому и задом зарулил в полутёмный гараж.

— Пройдёмте, товарищ, — сказал бандит, — алкоголя не обещаю, уж не обессудьте. Но думаю, вам и так уже хватит. А вот кофе напою отменным, научился.

— Я в Батуми пил по-турецки, — подсказал осмелевший Лейба, проходя за Парахиным на кухню.

— По-турецки? Недурно... но знаете, удивлю-ка я вас! Несколько рецептов из Южной Америки в голове засели, оцените как раз. Сомневаюсь, что в Союзе вы такой где-нибудь попробуете, да и в Европе знатоков немного. Это, знаете ли, рецепт напрямую от плантаторов, а уж они знают, как правильно потреблять производимый продукт! Да и на экономию оного оглядываться не нужно — своё же.

Сидя на кухне и наблюдая за умелым священнодействием агента, Лейба одновременно нервничал и пребывал в восхищении. Крестинский всё-таки фигура... с другой стороны — не он, так кто другой, да и зарвался Николай Николаевич, откровенно говоря.

Настолько зарвался, что и контакты с германской разведкой могут обнаружиться. Никаких расписок, упаси боже! На таком уровне иначе действуют — немного шантажа, немного взаимовыгодных интересов...

Да и агент... откажи такому, попробуй! Рослый, атлетичный, с уверенными движениями профессионального боевика, он явно ещё и эрудирован, оперируя в разговоре незнакомыми самому Лейбе понятиями.

Явно волкодав высшего класса, как бы не из той, старой гвардии, оставшейся от царских времён. Да... по возрасту подходит! Кадровая разведка, много их тогда перешло на сторону большевиков, после отречения царя и вторжения войск Антанты на территорию России.

Южная Америка, Аравия, Африка... не представившийся агент мимоходом сыпал географическими понятиями, и ясно было — не из книг информация, бывал он там. Это... внушало.

Подобная география пристала скорее представителю высшего общества, путешествующего от скуки. Или... агенту высочайшего класса, который выполняет невыполнимые поручения.

В груди представителя торгпредства разлилось чувство обречённости и одновременно облегчения. Играть против такого... да никогда!

Максим, священнодействуя с кофе, поглядывал время от времени на клиента, давя подобранными фактами и мелкими подробностями. Созрел...

— Не тревожьтесь, — участливо сказал он, разливая кофе, — останетесь живы и даже здоровы. Легенда вам уже заготовлена, будьте готовы к лёгкой нахлобучке за аморалку. Ну да не впервой, верно? Тем более — человек вы взрослый, неженатый... да и по легенде — не к проститутке заехали, а сумели очаровать милую девушку-студентку. Голову намылят, но скажем так — с чувством некоторой зависти и отчасти даже восхищения.

— А девушка? — Брякнул Лейба и тут же смутился.

— Интересно стало? — Хмыкнул Максим, — в спальне. Приняла снотворное, чтоб не мешать разговору. Хотите глянуть?

Текучим движением встав из-за стола, поманил мужчину за собой и провёл в спальню. На большой двухспальной кровати спала миленькая девушка — как раз такого типа, что любил Лейба. Рослая, светловолосая и светлокожая валькирия.

— Всё, хватит любоваться... — Максим выставил его из спальни, — девушка честная, но несколько авантюрная, так что шансы у вас есть. Намекнёте на причастность к тайнам... ну да не мне вас учить.

Лейба закивал — знакомо! Что в Союзе, что в Германии девушки любят некий флер загадочности. Приправить это небольшими подарками и хорошо подвешенным языком...

— Что ж... вижу, вы в порядке?

Лейба закивал, сваренный агентом кофе взбодрил его и протрезвил необыкновенно.

— Замечательно. Раз так, пишите — сперва по Крестинскому вчерне, потом по его сторонникам, противникам.

— Зачем, позвольте полюбопытствовать? — Насторожился Лейба, — вы же всё знаете, кроме разве что деталей.

— Мы, — подчеркнул голосом Максим, глядя на него с лёгкой насмешкой, — знаем если не всё, то многое. Интересует ваша откровенность.

— Понял, простите...

— На первый раз прощаю, — серьёзно сказал Парахин, отставляя чашку, — а ещё открою вам небольшой секрет. Не исключено, что поможет в будущем. Описывая вроде бы хорошо известное, вы прежде всего структурируете свои мысли. Такие подробности из памяти вытащить можно, что удивитесь...

— Следователи! Точно! — Хлопнул себя по лысоватому лбу Лейба.

— Положим, не только следователи, — благосклонно кивнул Максим, — но мысль вы уловили. Так что пишите, Лейба, пишите...

Тридцать восьмая глава

Резиденция Мартинов в Вашингтоне не впечатляла ни размерами, ни хорошим вкусом. Двухэтажный особнячок поразительно безлик снаружи, сливаясь с сотнями таких же стандартных особняков столицы США.

Внутри особняк сдержанно помпезен и официален, всё здесь призвано подчеркнуть старые деньги семьи. В общем-то получается, но нарочитая правильность одновременно даёт понять, что несмотря на допуск в политическую элиту США, позиции Мартинов далеко не на вершине Олимпа.

— Интересно, — разглядываю фотографии, прохаживаясь вдоль стен. Люди, в которых отчётливо проглядывалось семейное сходство с Заком, позировали с крупными политиками и предпринимателями.

— Так себе, — равнодушно отозвался Зак, — на втором этаже и в кабинете у отца есть по-настоящему интересные фотографии, а это так... стандартный набор. Показать?

— Будь добр.

Поднявшись на второй этаж, следующий час мы посвятили экскурсии в прошлое Мартинов.

— ... это дедушка, — небрежно-равнодушно бросил Зак, — с Мак-Кинли после охоты, приятельствовали. Тафт ... хорошо его запомнил, он на дне рождения у отца выпил крепко. Ну а я маленький совсем, на глаза ему попался — в воздух подбрасывал.

— ... братья сводные. Вуди в Мировой успел поучаствовать, лейтенантом. В России шрам заработал... ага, в Архангельске. Русских не любит после этого... зато капитал как раз в России первый и заработал.

— Помимо наследства?

— Да. Наследство ещё попробуй получить, — Зак скривился, — таким количество условий иной раз обставляют, что проще родню послать куда подальше, да своим умом жить. А Вуди сам... на спекуляциях с продовольствием заработал. Мехов оттуда вывез!

Медленно выдыхаю воздух... Зак не виноват, что его сводные братья участвовали в интервенции Антанты в Россию. С роднёй общается на грани приличий — семейные праздники, открытки, дежурные письма время от времени, да такие вот встречи по окончанию учебного года.

По косвенным данным, Зак решил не получать свою часть наследства, настолько всё сложно. Не пропадёт... детям перейдёт. Фонды, пакеты акций...

Мартинов сложно винить в бедах России или Германии. Не любить, это сколько угодно, но винить... Они не русские и не немцы ни по крови, ни по духу, ни по гражданству, да и никогда ими и не были.

— Наслышан, наслышан, — чуточку снисходительно пожимает руку Теодор Мартин.

— Не докажете, — отшучиваюсь в ответ, едва обозначая улыбку. Теодор хохочет уже более живо, такое поведение он понимает.

Среднего роста, погрузневший, с обвисшими брылями щёк и пышными усами, отец Зака не производит впечатления хищника. Нет огонька в глазах, впечатляющего боевого прошлого и бойцовского духа. Обыватель, которому повезло родиться в правильной семье, не более.

Теодор не подвёл родителей, пройдя по проторенной предками дорожке, но и никаких свершений за ним нет. Знаю уже, что в молодости вроде как участвовал краешком в одной из войн с Мексикой, пару раз плавал в Европу и Латинскую Америку как представитель деловых кругов и президентской администрации, и на этом всё.

Обычная биография для представителей старых семей — из тех, кто без особых талантов. Есть поводы для самоуважения, но и гордиться по большому счёту нечем. Под старость лет открыл в себе талант лоббиста, но как мне кажется, тут помимо семейных и дружеских связей репутация нейтрала работает. Скорее посредник, чем реальный профи.

Зак, при всей его вялости и ведомости, уже успел повторить основные достижения отца. Заварушка с нефтью (формально он там воевал и даже стрелял куда-то в кусты), на которой он заработал, братство, участие в спортивной команде.

А приглядеться... не будь у него связей, то дальше провинциального колледжа, карьеры школьного учителя и редких поездок в соседние штаты Заку не светило бы. При всей моей симпатии к нему.

Вуди, тот самый участник интервенции в Россию, производит куда более серьёзное впечатление. Хищник... пусть даже мелкий. Под сорок, среднего роста и вполне благообразный, на меня он произвёл впечатление самое серьёзное, но... отталкивающее. Чувствуется подлинка.

— Миссис Мартин, — целую руку женщине, — очарован.

Вру... жеманная особа чуть за сорок из тех, что считают себя вечными девочками. Голосок потоньше, то и дело надувают губы и строят глазки, охотно позируют и старательно хихикают. Профиль несколько сорочий, со слегка вытянутым носом и скошенным подбородком.

Серьёзных денег и связей за ней нет, обычная провинциальная кокетка из приличной семьи, в юности очаровавшая серьёзного немолодого человека, бывшего проездом в глуши. Интеллектом похвастаться не может, равно как и хорошим вкусом... впрочем, откровенным безвкусием не страдает.

В молодости была этакой девушкой-девочкой, этаким вечным подростком. Стареющим мужчинам часто нравится такой типаж. Подростковая внешность в сочетании с подростковой же бестолковостью кажется иным очаровательной в своей простоте и непосредственности. Сомнительная партия для Олимпийца, пусть даже из второго дивизиона. Но поскольку брак у мистера Мартина повторный (он вдовец) и наследники есть, к браку отнеслись снисходительно.