Великая Депрессия. Эффект бабочки

— А она ничего так... пухленькая немного, но вполне, вполне... Да и глаза блядские, недаром парни говорят — та ещё штучка! Не то чтобы парней как перчатки, но если уж дала, то — ух! ВСЁ в постели делает. Может, подкатить?

Голос приобретает хрипотцу, а участия чуть больше, чем следует.

— Спасибо, мистер Ларсен...

— Эрик, просто Эрик, — а вот это уже флирт.

— Эрик, — повторяет она, стрельнув глазами, — мы с Барни сводные и никогда не были близки, но всё же родня.

— А это значит да...

— Сочувствую вашему горю, — погладить по руке, властно и уверенно. Не отнимает...

— Всё-таки хороший ты парень, — подошёл ко мне после похорон расчувствовавшийся Зак, в глазах у которого ещё виднелись невысохшие слёзы, — хотя и притворяешься зачем-то чёрствым. Но я понял — ты же в Латинской Америке вырос, ты не умеешь по другому!

Вздыхаю чуточку напоказ — дескать, раскусил, на самом деле я чувствительный и сентиментальный, готов всплакнуть над судьбой Оливера Твиста , пока никто не видит. Приятель доволен своей проницательность и я добиваю его:

— Пройдусь наверное, тяжело как-то.

— Револьвер с собой? — Тревожно интересуется Зак. Вместо ответа хлопаю по кобуре под мышкой.

— И на щиколотке ещё.

Времена сейчас такие, что без оружия никуда. Гангстерские войны по какой-то причине всколыхнули низы общества, убивают сейчас удивительно легко.

Убийство Сильвера не затронуло ничего в моей душе, но натолкнуло на идею. Вопрос с Берти нужно решать, не слишком затягивая, так почему бы и не сейчас? Под шумок...

Тридцать четвёртая глава

Мэнни по прозвищу Большой не слишком удивился записке, найденной в кармане пальто после прогулки по Бродвею. Чернокожий бандит слышал пару раз о подобных случаях, и обычно они предвещали серьёзное дело.

— На прогулке подкинули, значит... Кто бы это мог быть? — Низкий лоб громилы пошёл морщинами от непривычных усилий — Мэнни думал. Едва грамотный, дураком он себя не считал, и не без оснований. Другое дело, что с детства привык больше полагаться на силу и чудовищную, совершенно животную интуицию.

Интуиция молчала и потомок африканских рабов с изрядной примесью крови белых господ, решил пойти на встречу в одиночку.

— С парнями-то оно конечно безопасней, — бормотал он, одевая стёганый жилет из хлопка, способный задержать револьверную пулю. В комплекте к жилету шли два револьвера сорок пятого калибра и изукрашенный индейскими орнаментами серебряный кастет чудовищного веса — едва ли не фунт! — Но так и спугнуть клиента можно. Центральный парк... ага, ага...

Ещё раз продравшись глазами через печатные буквы записки, запомнил-таки условленное место и вышел. Прохожие расступались перед могучей фигурой, шествовавшей с неотвратимостью ледокола.

Рост свыше шести с половиной футов , плечи едва ли не в половину роста, бочкообразная грудь и внушительный живот. Венчала сооружение голова, череп которой антропологи могли бы признать переходным звеном между обезьяной и человеком. Сходство с гориллой поразительное, лет тридцать назад Мэнни могли бы с некоторым успехом демонстрировать в цирке, как полуобезьяну.

Даже белые джентельмены из южных штатов, приехавшие в Нью-Йорк по делам, торопливо уступали дорогу хтоническому существу. Потом белым становилось неловко от собственного неподобающего поведения... и они предпочитали не вспоминать о воплощении Первобытной Африки.

В парк Мэнни пришёл к условленному времени, когда уже начало смеркаться. Усевшись на скамейку, чёрный широко раскинул руки. Не то чтобы прохожие горели желанием подсесть к нему, но вдруг найдётся какой-то неадекват?

— Ты и правда Большой, — послышался голос из-за стоящего рядом со скамейкой большого дерева, — не оборачивайся!

Мэнни отвернулся, успев заметить южный горбоносый профиль. Большего разглядеть в надвигающейся темноте не получилось.

— Евреи или итальяшки, — мелькнули мысли, и негр насторожился. Влезать в мафиозные войны желания не было... с другой стороны, именно сейчас можно сколотить капитал и обрести какую-то известность. Сейчас, пока они заняты междоусобными разборками, маленькая рыбёшка имеет шансы откормиться без пригляда хищников покрупней.

— Человечка надо одного наказать, — без обиняков начал южанин, — насмерть.

— Почему я? — Спокойно поинтересовался Мэнни, — в жизни не поверю, чтобы у вас не имелось своих специалистов!

— Есть, — ответил собеседник и замолчал так, что даже в молчании чувствовалось раздражение, — но так получилось, что и нет! Все эти поцы заняты сейчас такими важными делами, как игра в войнушку с мальчишками с других улиц! Некогда им отвлекаться на нужды маленьких людей, а мы тем временем терпим убытки.

— Подождать никак?

— Я так понимаю, тебе не нужны триста долларов, — язвительно поинтересовался еврей, — мне пойти-таки к другому гангстеру?

Но уходить, вопреки словам, не спешил, пояснив несколько нехотя:

— Время. Поц этот взял денежки, чтобы слить матч и не слил. Ладно, бывает... простили, тем более пообещал слить следующий матч. Дали ещё денег, так он снова нас кинул! Нет, ты понимаешь?!

— В итоге поцы теперь вы, — хрюкнул смешливо Мэнни, хлопнув в восторге ладонями по спинке скамьи, отчего та жалобно загудела.

— Понимаешь... — печально согласился наниматель, — и ладно бы... Студент этот из хорошей семьи, отошли бы в сторонку, не стали бы связываться. Ну... всё равно предъявили бы счёт к оплате, только позже. Нашли бы, на чём подловить — чисто из принципа.

— Это правильно, — закивал запутавшийся негр, — ну так..?

— Болтать начал, — уныло сказал еврей, — пока в своём кругу, но язык распустил сильно. Если эти мальчики будут считать, что смогут кидать букмекеров и им за это ничего не будет, нашему бизнесу конец. И возвращать позиции придётся большой кровью — не одного обнаглевшего студента наказывать, а десятки.

— Раз! И всё, — закивал Мэнн понимающе, — эт правильно! Я завсегда говорил, что лучше пару раз жёстко поработать, потом проблем меньше будет. Чтоб боялись! Пятьсот долларов, говоришь?

— Не мог я такое сказать! — Возмутился наниматель, — Да не оборачивайся ты! Триста, и то потому, что доплата за срочность!

— Это несерьёзно, — Мэнни сделал вид, что приподнимается со скамьи, приподняв массивный зад.

— Несерьёзно?! — Возмутился горбоносый, — вы его послушайте — триста долларов ему несерьёзно!

— Кто этот меня слушает? — Насторожился чернокожий, хватаясь за револьвер.

— Никто, молодой человек, никто! — Нервно успокоил его еврей, — присказка это такая.

— Аа... а то глядите!

— Хорошо... триста пятьдесят, из них сто пятьдесят авансом. И револьвер. Чистенький, мексиканский, даже номеров нет !

— По твоему, револьвер стоит сто пятьдесят долларов? — Возмутился Мэнни, — четыреста пятьдесят!

— Может и правда другого исполнителя найти? — Вроде как про себя сказал еврей.

— Четыреста и это моё последнее слово! — Твёрдо отрезал негр, напрягшись опасливо. Он согласился бы убить и за вдвое меньшую сумму... но раз уж прёт!

— Эх... ладно! Тогда пулю ему в голову и... язык отрезать — за болтовню, да руку — потому что деньги брал, а отрабатывать не хотел!

— Сперва пулю или язык? — Деловито осведомился чернокожий.

— Пулю, молодой человек! Конечно пулю! Нам не помучить его, а просто предупреждение вынести слишком наглым мальчикам.

— Даже так? — Приятно удивился Мэнни, — это несложно.

— Угу... вот досье...

— Что?

— Досье, говорю. Фотография парня, где живёт и всё такое.

— Аа... давайте. Ишь ты, досье!

— И это, Мэнни, — горбоносый слегка задержал пакет, — ты после акции поберегись. Получишь вторую часть суммы, как договаривались, тут не переживай... Просто сам видишь, некому сейчас работать, войнушкой мальчики заняты! Что-то мне подсказывает, что услуги решительного и неглупого парня понадобятся нам не раз. Адрес оставишь... не хочешь? Ну просто как связаться, если понадобишься.

— Гы! Идёт, — польщено согласился негр, приглашённый в серьёзную лигу.

Еврей с шуршаньем скрылся в кустах, с треском проломившись сквозь растительность, стряхивая с веток подтаявший снежок. Мэнни засмеялся негромко, прислушиваясь к удаляющемуся шуму и сдержанным ругательствам.

И почему он раньше евреев не любил? Нормальные же ребята, без гонора. Понадобился серьёзный парень для серьёзных дел, так нему подошли! Понятно, что сперва к своим... но такой подход негр одобрял. Всегда сперва к своим нужно! Это уже потом, если некому или дельце вонючее шибко, можно и чужаков пригласить — с опаской да оглядкой.

Выждав несколько минут, чернокожий встал и подошёл к дереву. Шляпа еврея аккурат у этого сучка...

— Пять футов и где-то десять дюймов, — пробормотал он оценивающе, — может даже девять, если шляпа на самой макушке. Обувь... ага.

На сырой земле отчётливо выделялись следы подошв, и Мэнни замерил их отломанной палочкой, отломив её по мерке и спрятав в карман. Дураком он никогда не был... подстраховался на свой лад.

Проломившись через кусты, оставил чёткий след и вышел на аллею, где уже загорелись фонари. Сбросив след, снова в кусты, переобуть слишком тесную обувь — шутка ли, меньше на два размера! Вроде бы и недолго гулял, а стесал ноги так, что кровь выступила через носки. Постоять в полуприседе несколько минут для тренированного человека несложно, а вот обувь маленького размера... жесть как есть!

— А ведь завтра бегать... эхе-хе... Может, больным сказаться? Не... тренер меня тогда с говном съест, злопамятная скотина. Ладно, помучаюсь...

Поменял несколько деталей в гардеробе и любой прохожий, считающий себя наблюдательным, уверенно опознает во мне южную кровь. Не итальянец или испанец, но возможно, возможно... или может быть, джентельмен из южных штатов, из креольской семьи? Ничего общего с недавним евреистым персонажем, а все-то несколько деталей.

Домой... к Заку пришлось возвращаться через съёмную квартиру, у меня таких две. Одна почти официальная — для любовниц из тех девушек, что боятся быть скомпрометированными. О её существовании знает Закария Мартин и парочка ребят из кандидатов вроде как догадываются.

Я им проговорился о существовании берлоги, о которой не знают старшие члены братства. С учётом психофизического прессинга новичков козырь немаловажный — скрыться иногда там, где тебя точно не найдут. Убежище... пусть скорее в теории, толку от него мало, но всё же.

Заодно посмотрю, что из моих будущих братьев умеет держать язык за зубами. Каждому проговорился по-дружески... половина проболталась. Остальные пока держатся и... будем поглядеть. Даже если кто и проговорился, со счетов не сбрасываю. Мало ли, в пиво что-то подлили или ещё что.

Есть квартира и на подставную личность, и это уже вполне серьёзно. Можно нанести и снять грим, хранить кое-какое оборудование.

Домовладелец нарочито нелюбопытен, за что и получает за аренду несколько больше реальной стоимости квартиры. А если вдруг что... трюк старый — пара меток, свидетельствующих о том, что квартиросъёмщик то ли гомосексуалист, то ли трансвестит... но однозначно поганый извращенец!

Наткнувшись на тщательно скрываемую тайну и убедившись в собственной проницательности, мало кто полезет дальше. Ну а на этот случай другие метки, говорящие о том, что квартиросъёмщик мелкий аферист.

* * *

Не успели мы попроситься под крылышко ультра-правых, как нами тут же заинтересовалась полиция. Шить дело не стали, но поставили на учёт как трудных подростков и взяли под крылышко, оберегая от опасных наци.

— Уроды, — зло смеялся Курт сквозь набегающие слёзы, когда мы сидели у него в комнате под Рамштайн, — на хрен не нужны были, когда нас мусульмане травили, а как к радикалам пошли, так сразу же нарисовались!

Пожимаю плечами, к полиции изначально настроен скептически, имел печальный опыт общения с полицией российской. Но и в Германии, зная на что смотреть... Коррупции много меньше, а профессионализма много больше, это да. А в остальном всё та же хрень — подчинение политиканам, причём не отечественным, а заморским.

— Взгляни на это с положительной стороны, — нарочито цинично говорю другу, — теперь, когда нами заинтересовалась полиция и поставили штампик трудные подростки в личном деле, исламисты будут обходить стороной.

— Штампик, — горько усмехается Курт, — знал бы ты, сколько судеб он поломал.

— А сколько вывел в люди... не знал? Если карту разыграть правильно... ну, оступившиеся подростки, юношеский максимализм, раскаявшиеся... Можно попасть под патриотические программы. Государственные чиновники любят выводить таких в люди, демонстрируя успехи как собственные, так и системные.

— А потянем? — Друг полон скепсиса, — психологи всё-таки недаром хлеб едят. Многократное тестирование никто не отменял, да и беседы вести они умеют.

Вместо ответа начинаю смеяться, — изучал этот вопрос ещё в Москве, не бросил и при переезде.

— Недаром? Ох, Курт... в то-то и дело, что в большинстве своём даром! Кто из психологов пограмотней, те всё больше при университетах подвизаются, да частной практикой занимаются. В корпорации идут, тренинги проводят. Кто на госслужбу пойдёт? Неудачники!

— Не скажи! — Курт уже забыл недавнюю истерику, вскочив с пола и яростным воробьём прыгая передо мной, — на госслужбе оклады неплохие, пенсии.

— Никакого творчества, — продолжаю в тон, — и главное — на поток всё поставлено.

— На поток? Гм... — друг сел, задумавшись.

— Думаешь, они будут нас как шедевр воспринимать? Возиться? Ха! Очередные мальчишки, коих множество. Первичное тестирование — галочка поставлена. Проведена беседа — галочка поставлена. Положительные результаты — галочка поставлена.

— С этой стороны да, сложности сами себе создавать никто не любит.

— А я о чём?! Если серьёзный психолог возьмётся, то расколет, конечно. Но кому мы нужны?! Да и по большому счёту, к радикалам мы пришли от безвыходности, верно? Так что несложно будет показать раскаяние и прочее... я тебе покажу потом, как это делается.

— А шероховатости?

— Что шероховатости? Ну, углядят... и что? Мелкие нестыковки в любом случае идут, это ж не идеальное уравнение из учебника. Держи хвост пистолетом, дружище! Вангую, мы с тобой ещё попадём в летние военно-спортивные лагеря, а там...

Подмигиваю, и Курт смеётся уже искренне, без надрыва. Оба мы парни спортивные, не понаслышке знакомые с рукопашкой и лёгкой атлетикой, да и от учёбы не отлыниваем. Даже если и оступились, качнувшись в правую сторону, то и оправдание хорошее. Не по дури юношеской, а в поисках защиты!

На фоне малолетних преступников, наркоманов и депрессивных фриков, коих подавляющее большинство в таких вот лагерях, показать себя молодцами несложно. Неуставняк? Вот уж чего не боюсь!

В таких лагерях отставных военных, полицейских и воспитателей-гражданских едва ли не столько же, сколько и подростков. А редкие стычки... пф! Вот уж ерунда!

Тридцать пятая глава

— Команч! — Сломя голову бегу наверх, чтобы пожать руку ухмыляющемуся брату. Едва спустившись, новый крик и бегу уже в другой корпус. Традиции... приближается адская неделя, во время которой отсеивают выдержавших испытания новичков, и некоторые члены братства начали издевательства заранее.