Великая Депрессия. Эффект бабочки

Взяв Родригеса в долю, немного рискую, но именно немного. Если верно просчитал психотип, это человек из тех, что за друзей и Идею может взойти на костёр. На костёр его не пошлю, а вот поиск прииска по старинным картам — самое то...

Координаты помню с точностью до десятка километров, но глубина залегания и прочее осталось тайной. Места же там дикие и человек с талантами Родригеса, может оказаться очень полезным. Нефтяное месторождение всё-таки, большие деньги...

* * *

— ... врал, — киваю, видя возмущённые лица Берти и Зака, — ну а как вы думали? А почему я должен был говорить вам правду? Я изначально не желал ввязываться в эту историю, считая авантюрой. Вы уговорили открыть карты, вот и открываю.

— Мы думали, ты нам доверяешь?! — Возмущённо сказал Берти.

— С чего бы?! Мы родственники, друзья детства или члены одного студенческого братства? Нет? Так почему я должен вам доверять?

Спросив это, уставился на парней, поудобней усевшись в кресле и положив ногу на ногу. Растерявшись, она начали переглядываться.

— А ведь и не должен, — растерянно подытожил Зак, на что Берти, чуть поколебавшись, кивнул, — значит, не доверяешь?

— С недавних пор — чуть-чуть, — показываю пальцами, раздвинув большой и указательный на дюйм, — вот на столечко. Сказал про документы вам, да маячки в квартире установил...

Зак вспыхнул и начал вставать с кресла, но почти тут же задумался и медленно кивнул, сев назад.

— И как?

— Прошли проверку. Нет, вас не подозревал, не настолько я... Но проверить должен был, вдруг да ошибся? Не пару долларов на скачках поставить хочу, а большую часть заработанного потом и кровью состояния.

— Чужой кровью? — Ухмыльнулся Берти.

— Чужой, — ухмыляюсь в ответ так, что Берти ощутимо поблёк, — а раз не полезли, то и молодцы. Сами честны... относительно, да и не проговорились никому. Так?

— Никому! — Закивал Берти.

— Вот теперь разговор можно затевать серьёзный. Нефть. Откуда и как попали мне в руки данные, говорить не буду, — парни закивали, ощутимо побледнев. По-видимому, под впечатлением о чужой крови, — но там целый нефтеносный район.

— Чума! — Экспрессивно воскликнул Зак, оглядываясь на друга, — Ты слышал?

— Слышал, — глуховато сказал тот, кусая до крови губу, — а удержим ли? Нефть это серьёзно, по мне так лучше золотой рудник — всё безопасней. В нефтяном бизнесе сейчас нравы слишком уж непринуждённые, съедят.

— Попытаются, — мягко поправляю я, — но по чести, проглотить такой кусок не надеюсь. Ухватить... и продать солидным игрокам, вот моя цель. Понятно, что нам захотят заплатить поменьше, а лучше получить всё это в подарок. Вот тут-то и нужны ваши связи. Не настолько ваши семьи могущественные, чтобы проглотить такой кусок самостоятельно... уж не обижайтесь.

— Да что там! — Охотно откликнулся Зак, которому явно полегчало после слов о семейных связях, — до Морганов и прочих нам далеко! Состояния старые и связи разветвлённые, но никак не мультимиллионеры.

— Этих связей будет достаточно, чтобы Рокфеллеры и прочие акулы не съели нас сразу и заплатили пусть не настоящую цену... но хотя бы солидную!

— Мм... это уже реально, — кивнул более прагматичный Берти, пока Зак лупил ладонью по подлокотнику и шептал громко:

— Мы станем миллионерами!

— Готов вложить пятьдесят тысяч фунтов, — кидаю козырь. У парней состояния побольше, но столько они не смогут выложить. Часть средств вложена в предприятия, откуда их не сразу-то и выведешь, а часть просто недоступна ранее определённого возраста или определённых условий. Женитьбы, рождения наследников... не знаю, как там бабушки-дедушки наследство обговаривали.

— Весомо, — соглашается Берти, шевельнув верхней губой с короткими усиками-бабочкой, — и сколько?

— Половина, — рублю воздух ладонью, — и это не обсуждается! Если что, я лучше к мистеру Коэну обращусь — пусть у него таких финансов и нет, но связи немногим хуже ваших, да единоверцев своих подключит. В чём-то даже выгодней с ним работать, просто...

Деланная заминка и Берти понимающе кивает. Антисемитов в США много и выставив себя таковым, я вроде как даю парням небольшой козырь. На самом же деле ситуация много проще — Берти и Зак из старых семей. Их предки приплыли сюда на Мэйфлауэре и это очень круто, что-то вроде титульного дворянства в Штатах.

Родственных связей у них — до чёрта! Не только сенаторы, но и президенты, деканы колледжей, миллионеры... Станем компаньонами, автоматом войду в высший свет США, пусть и на вторых ролях. Так-то при желании можно найти и других титулованных особ, но раз подвернулись эти, перебирать не буду.

— Я... подумаю, — произносит Берти, потерев подбородок.

— Мы, — переглядывается с ним Зак, — мы подумаем.

* * *

Вершина транспортно-пассажирского самолётостроения выглядит эволюционировавшим бипланом и не внушает доверия.

— Локхид Вега , — важно сказал пилот, погладив обшивку, — лучший в своём классе!

— Это? — В голосе прорезался скепсис.

— Мистер, вы хоть раз летали? — Обиделся пилот, выпятив выскобленный подбородок со свежими бритвенными порезами. Вздыхаю вместо ответа и лезу в салон, где уже разместились компаньоны.

Зак и Берти уже приложились и выглядят оживлённо.

— Эрик! — Радостно заорал Берти, салютуя фляжкой, — будешь?! Кузен Донни привёз из Франции.

— Давай, — отпив, усаживаюсь на прикрученную к борту откидную скамью, полный самых скверных предчувствий. Прокатиться на таком рарите дома не отказался бы, но многочасовый перелёт... увольте! Болтанка обещается знатная, а салон самолёта больше всего напоминает грузовую Газель, суженную и вытянутую в длину. Дизайн чуть получше, но комфорт примерно тот же.

— Щаз полетим! — Высунулся из кабины возбуждённый пилот, не выпуская сигару изо рта, отчего речь его оказалась несколько невнятной. Почти тут же затарахтел мотор, самолёт ощутимо завибрировал и полминуты спустя мы начали выруливать на взлётную полосу.

Разбег... пару раз подпрыгнув козликом, Локхид натужно взмыл в небо. Компаньоны, вцепившись в ремни, уставились в иллюминаторы, возбуждённо перекрикиваясь.

— Видел? Зак, ты видел?! Высотища!

Ответ Зака я не услышал, мрачно пялясь на удаляющуюся землю. Почти сразу в салоне потянуло холодными сквозняками, и надетая зимняя одежда перестала казаться глупостью.

Смотреть в иллюминаторы оказалось неудобно, приходилось стоять враскорячку или вставать на скамейку коленями. К тому же меня достаточно быстро начало ощутимо поташнивать. Мутило и компаньонов, но у тех тошноту пока перебивал восторг аэронавтов-неофитов.

— Ладно, я спать, — мрачно говорю парням, накачиваясь спиртным, — что?! Мутит меня, а в окно пялиться неохота!

Завернувшись в потёртую шубу из полярного волка, сшитую на неведомого великана, устроился прямо на полу и благополучно задремал. Время от времени просыпался от болтанки, ну и для посещения туалета — ведра с крышкой.

Компаньоны мои сидели зелёненькие и понурые, их уже прополоскало несколько раз, а алкоголь делал ситуацию вовсе уж скверной.

— Сами настояли! — Говорю злорадно, глядя на унылые лица, — я предлагал морем или на поезде? Предлагал. Что вы мне говорили? Ретроградом обзывали... наслаждайтесь теперь прогрессом!

Отхлебнув из фляги, снова заворачиваюсь в шубу и засыпаю.

— Заправка! — Растолкал меня Зак, — ноги размять хочешь?

Скинув шубу и стряхнув унты, сую ноги в лёгкие ботинки и вываливаюсь из самолёта. Помятый, нетрезвый, со скверным настроением... Служащие аэродрома оббегали меня по широкой дуге, просто на всякий случай.

— Ещё каких-то шесть-семь пересадок , — возник рядом пышущий энтузиазмом пилот, — и мы на месте!

Сам не понимаю, как не прибил недоумка...

Двадцать пятая глава

— Чёрт! — Оскальзываясь на скользком после дождя парапете, хватаюсь за барельеф на стене с такой силой, что из-под ногтей выступает кровь. Добравшись до водосточной трубы, спускаюсь вниз и там, уже на земле, с тоской гляжу на окно третьего этажа — мне ещё назад забираться...

Ситуация, как в дешёвых авантюрных романах, но вот... в жизни так всё же бывает, хоть и нечасто. Оторваться от компаньонов нужно, причём так, чтобы те и не догадались. Так что сейчас я вроде как лежу в номере с расстройством желудка и к слову — оно есть, это самое расстройство. Не понос, что уже хорошо, но после трёх дней, проведённых в салоне самолёта, желудок болит.

Подобрав пиджак и трость, окидываю взглядом стоящее около высокой каменной стены дерево. Прыжок, и трость укладывается аккурат на стену и развилку. Кривовато, ну да ничего — подтянуться, выход силой... и вот я на стене.

Опаски, что в Каракасе меня опознают, нет — если не буду высовываться из тени. Именно поэтому акция с нефтью разовая, в ближайшие лет десять возвращаться сюда не стоит.

— Рауль! — Поприветствовал меня Хосе при входе в кафе, — кузен! Какой ты взрослый стал...

Несколько минут занимает пустопорожний разговор, убеждающий всех присутствующих, что встретились кузены из хороших семей. В ход идут клички школьных учителей, придуманные заранее подробности детских проказ и тому подобные вещи.

— Еле узнал, — понижая громкость, — сообщает Родригес со смешком, — никогда не подозревал, что твоё скандинавского типа лицо при надлежащем гриме может стать лицом истинного испанца из аристократии.

— Кто бы говорил, — возвращаю комплимент, — выглядишь как аристократ мелкого пошиба, пустившийся во все тяжкие. Алкоголь, девки, опиум...

Смеёмся, отпуская шуточки, но вот пришёл черёд серьёзного разговора.

— Много бойцов?

— Как считать, — неопределённо отвечает Хосе, — если проверенных товарищей, то два десятка. Знал бы ты, сколько трудов стоило собрать их здесь, не разглашая подробностей!

— Но ведь и куш хорош?

— Хорош, — кивает испанец, — процент от сделки при продаже нефти очень серьёзно. Десять процентов, как договаривались?

— Если твои парни не налажают, десять, — подтверждаю договорённости, — к слову, а непроверенных парней сколько?

— Помимо двух десятков товарищей? С главарями банд из барриос договорился, да десятка три отборных головорезов завербовал отдельно. Тут сам понимаешь, подсчёт вести сложно — слова главарей на десять делить нужно, да и дисциплина... Рассчитывать можно где-то на пятьдесят-семьдесят хороших бойцов — по местным меркам хороших.

— Редкостных психопатов, способных выпотрошить хоть кого, — перевожу я, на что Хосе кивает с кривой ухмылкой.

— И от сотни до трёх сотен бандитов масштабом помельче. Эти беспорядки могут устроить в городе, да в сельве массовку изобразить.

— Должно хватить, всё-таки заказывал с перехлёстом, с расчетом на местное раздолбайство и необязательность. Оружие, припасы?

— Всё на месте! В Каракасе несколько тайников, чтоб вскрыть по сигналу, если понадобится вдруг беспорядки устраивать. В сельве несколько партий стрелков из тех, что умеют воевать в тамошних условиях. Без дела не сидят, всё как положено — ловушки готовят, позиции для боевых действий. Четыре пулемёта и пушечку — устаревшую правда, Барановского , что ли...

— Для здешних сойдёт, — отмахиваюсь, — пусть даже наши потенциальные покупатели свою гвардию из Штатов привезут, основная масса-то будет из местных головорезов. Для них и устаревшая пушка, да с пулемётами... хватит!

Обговорив детали, возвращаюсь в гостиницу. Хосе, встав у каменной стены, приседает. Короткий разбег, запрыгиваю ему на плечи, испанец резко выпрямляется и вот я уже на верху стены. Помахав рукой, переваливаюсь в сад.

Оказавшись наверху, переваливаюсь через подоконник и с минуту лежу на полу, не в силах встать. Не сказать, что боюсь высоты, но третий этаж в гостинице вознёсся на высоту метров этак тринадцати-четырнадцати, что уже солидно. Учитывая отсутствие страховки и ни хрена не спортивную обувь и одежду, риска слишком много. Но это часто так — влезешь в авантюру и только потом понимаешь, что ситуацию можно было повернуть к своей выгоде значительно более простыми способами.

* * *

... — Мазини! — Доносится сквозь шлем голос рефери, выкрикивающего имя соперника. Масштаб турнира мелкий, но антураж как у взрослых. Организаторы молодцы, всеми силами стараются повысить ранг соревнования, в том числе и безупречной организацией.

— ... пожали руки, — слова рефери пролетают мимо ушей. Есть у меня такая особенность — слишком сосредотачиваюсь на чём-то. Иногда помогает, иногда мешает... как это обычно и бывает.

Стукнувшись перчатками, начинаем кружить по рингу, прощупывая друг друга игрой корпуса и ложными выпадами. Почти сразу марокканец начинает давить, переходя в атаки. Ну да ожидаемо... марокканец, тренирующийся у марокканского тренера... пусть даже оба с паспортами Германии.

Клуб, который представляет мой противник, этнический почти на сто процентов, а это значит, что и школа — грубая, силовая. Марокканская. Не принята у них тонкая игра, всё построено на силовом давлении и превосходстве в физических данных. Бойцы жёсткие, сильные... но однообразные.

Уйдя в глухую защиту, прощупываю соперника в редких контратаках. Удары принимаю вскользь, а не на жёсткие блоки — наловчился ещё в уличных драках.

Марокканец не выдыхается, работая как машина. Но связки предсказуемы... В очередной раз дождавшись удара коленом при сближении, подсекаю опорную ногу — правила позволяют. И вдогонку! Зацепил вскользь, противник вскакивает почти сразу.

Снова кружимся, принимаю удары на блоки, атака почти всё время излишне резка, он едва не проваливается.

— Мельницу давай, — негромко говорит тренер в перерыве, — секунд десять выжди, начни раунд как и прежде, в обороне. А потом резко!

Угукнув, поправляю капу и выхожу после удара гонга. Марокканец не подвёл, всё та же силовая однообразная работа — резкая, концентрированная, атакующая. Выждав время, дожидаюсь повторной атаки и начинаю мельницу. Отступая, встречаю одиночными и сдвоенными ударами, стараясь не сколько достать всерьёз, сколько разозлить.

Невнятно что-то зарычав, противник поддаётся на провокацию, бросившись в атаку. Удары сильны, но излишне концентрированны — ставка на один нокаутирующий удар. Отступаю, отступаю... и на сближение, резко!

Двоечка в голову, локоть марокканец принял на блок... Зато ливер открыт моим коленям. На, на!

Успеваю нанести несколько ударов, прежде чем марокканец отскакивает, извернувшись ужом. Не даю передышки, провожу лоу-кик по левой ноге. Марокканец на автомате дёргается, но печень всё ещё чувствуется и реакции не хватает. А по правой тебя! И ещё! Ещё! И контрольный в голову!

Рефери останавливает бой, отталкивая меня грубо. Пф... зачем? Я что, добивал его? Нет... мудила!

— Всегда поражался твоим победам, — восхищался Курт в раздевалке, — он ведь объективно лучше тебя! Как?!

— Мозги. Серьёзно, Курт. Я чемпион школы по шахматам, помнишь? Обдумывать, просчитывать ходы и самого человека — только так. Тактика, потом техника и только потом — сила, скорость и прочее.

— Ты мог бы чемпионом стать, — задумчиво сказал друг, — помогая одевать майку — рёбра всё-таки побаливали, — начни заниматься не трижды в неделю, а четыре-пять, да серьёзно...