Сторан

— Предлагаешь сбегать в лес и поймать ему древа? — продолжил усмехаться кузнец.

— Зачем? Он сам его поймает. Мы как раз идем на охоту. Не желаешь присоединиться? Или хотя бы груз одолжишь для испытаний?

— Я не охотник, — решил было отказаться Ваак, но тут, судя по прищурившемуся левому глазу, его посетила какая-то мысль. — Но одолжить груз, пожалуй, могу в обмен на пару-тройку взрослых древов. И сам пойду с вами. Надо же посмотреть, как лучше изготовить оружие для, ха-ха, хвоста, если вдруг твой звереныш сумеет им воспользоваться.

Если бы стор знал, как долго придется ему искать свой драгоценный груз среди густых лесных зарослей...

Мизгирь так и нес квадратную гирю на хвосте всю дорогу до леса.

— Может забрать у него груз, — предложил кузнец, волнуясь за свою вещь.

— Пусть привыкает, — отмахнулся я, делая вид, что не понял сути переживаний.

Летун спокойно семенил мимо любопытных глаз слизня, висящих над кустом у края втягивающейся в лес широкой тропы, но, миновав опушку и оказавшись под сенью высоченных деревьев, начал скрежетать челюстями и нервно попискивать. Хвост задрожал от напряжения. Зверь явно почуял дичь.

По опыту прошлой охоты, когда его сопровождал здоровяк Ваал, Мизгирь изображал из себя лишь ищейку. Подбежав к низко свисающей толстой ветке, он еще яростнее заскрежетал и указал в листву хоботом. Надо же как быстро местные стахи привыкают к халяве!

— Нет, дорогой, — похлопал я восьмилапого по спине, — охоться самостоятельно. Теперь ты вооружен и можешь легко сделать из древа отбивную.

Объяснив питомцу политику охоты, с демонстративно-равнодушным видом отошел к наблюдающему за ситуацией кузнецу.

Летун подбежал следом, вызвав очередную ехидную ухмылку у Ваака, и начал сигнализировать о своем непонимании всеми доступными способами.

— Вот, — с раздражением пришлось взяться за хвост пониже груза и с силой несколько раз ударить гирей себя по левым ладоням. — Вот так. Вот так. Понял?

Пискнув, халявщик еще какое-то время гонял по короне глаз раздраженный огонек, затем сорвался с места и, подлетев к ветке, резко выхватил хоботом из листвы длинное зеленое тело.

Ого! Да это не древ. Это какая-то более крупная порода. Экземпляр не менее метра.

Пиявка продолжала настырно держаться присоской за ветку. Мизгирь в азарте тянул жертву, вспахивая лапами землю. Наконец изогнул хвост и тюкнул грузом по змею. Вероятно сообразив, что груз не шип, и просто так проткнуть пиявку не получится, летун размахнулся как следует, намереваясь припечатать со всего маху...

Я смущенно кашлянул, видя, как сорвавшаяся с хвоста гиря, будто выпущенный из пращи камень, сбивая листву и мелкие ветки, улетела в непролазные заросли. Судя по покрасневшему лицу кузнеца, он в этот момент очень страдал от незнания простых и понятных земных русских матерных слов. Кстати, за все время пребывания в этом мире, единственное ругательство какое слышал — это "самка чика". Может, сейчас услышу что-нибудь новенькое?

И тут присоска с громким чмоканьем оторвалась от дерева, и Мизгирь, хлестнув за себя хоботом с освободившейся пиявкой, полетел кубарем, смешно растопырив лапы, но продолжая цепко удерживать хвост дичи.

Грянувшись всем телом оземь, змей на пару секунд замер. Вряд ли какой земной ползучий гад выживет, если его взять за хвост и с размаху приложить о землю. Поэтому я искренне удивился, увидев, как размякшее было тело сократилось, подтянув все еще барахтающегося на спине летуна, присоска развернулась в сторону врага, и из нее выступили отливающие металлом челюсти. В тот же миг в самый центр присоски вонзился дротик, откинув ее назад и пригвоздив к земле. Дело довершил с чавканьем воткнувшийся ниже присоски топорик.

Мое тело отреагировало подсознательно, будто бы подчинившись некоему наработанному рефлексу. На лицо результат хоть и упорных, но все же довольно непродолжительных тренировок, которые проводили со мной отец и друзья.

— Ку-куда улетел мой груз? — прервал мои размышления Ваак.

— Туда, — ткнул я рукой, понимая, что кузнец и сам прекрасно видел. — Вероятно, Мизгирь увидел там еще одного змея и решил оглушить, пока не разделается с этим.

— Там еще один змей?

— Был, — смущенно опустились мои глаза. — Мизгирь еще не очень метко метает грузы. Мало, понимаешь ли, практики... Эй, Ваак, погоди. Я помогу тебе искать. Или, если хочешь, поищи пока сам, а мы поохотимся. Надо же наловить тебе древов.

Однако не так-то много древов обнаружилось близ опушки. Не менее чем получасовое рысканье летуна меж деревьев увенчалось только одним мелким экземпляром. Возможно, это объяснялось присутствующим здесь более крупным змеем. А может, позавчера Ваалу с Мизгирем просто повезло наловить столько дичи вблизи селения.

Древа скормил питомцу, решив, что крупный змей подойдет в качестве обещанной награды кузнецу, все еще блуждавшему меж зарослей в поисках пропажи и обзывавшему себя глупой самкой чика. Кстати, надо все же помочь ему найти груз. Неужели Мизгирь так далеко зашвырнул эту железяку?

— Ну что, дружище, — похлопал я по гладкому панцирю. — Может, покажешь, куда зафинтилил гирю?

Дружище ничего не понял, но радостно сигнализировал о готовности как-нибудь развлечься.

Я взял его кончик хвоста и обхватил согнутым пальцем, изображая из кулака висящий груз.

— Понимаешь? Чего мигаешь? Ищи давай!

Мизгирь устремился в том направлении, куда улетела сорвавшаяся гиря. Я последовал за ним. По пути наткнулся на выползающего задом из-под колючего куста Ваака и позвал его с собой.

— Я уже здесь все обшарил, — пожаловался тот.

— Неужели эта гирька такая дорогая?

— Конечно дорогая. Если закажу толстому Гоату новую, то придется целый год бесплатно выполнять его заказы.

— Хочешь сказать, если закажу тебе шар такого веса на хвост летуну, то буду год снабжать тебя свежим мясом?

— При чем тут дурацкий шар для твоего дурацкого летуна? Дешево он тебе, конечно, не обойдется, но его я сделаю сам. А мерный груз я сам сделать не смогу. А сколько цен на него накрутит толстяк, известно лишь создателям.

Спросить, почему кузнец не может сделать гирю сам, я не успел, ибо отвлек Мизгирь, остановившийся под стволом огромного дерева.

— Тьфу, стоило переться сюда, чтобы полюбоваться на эту падаль? — раздраженно сплюнул Ваак.

Летун стоял над неестественно сложенным вдвое слизняком и брезгливо попискивая, указывал на него хоботом.

Я внимательно осмотрел дохлятину. Тело слизня было будто перекушено надвое, из разодранной плоти сочилась мутная жижа. Подняв взгляд на ветку, почти касающуюся моей головы, я увидел, что она переломлена, оттого и обвисла вниз. Листва не пожухлая, значит, кто-то сломал ее не так давно. Наверняка сломал ветку тот же, кто перекусил слизня. Перекусил ли? Или перебил? И с какой целью, если не стал поедать? И почему летун так настойчиво указывает на труп, одновременны выказывая отвращение к нему?

Оборвав переломленную ветку, я поддел студенистое тело — бе-е-е, какая гадость. Откинув мертвого слизня, веткой же подтолкнул к ногам кузнеца покрытый противной слизью груз.

— Вот. А ты переживал. Говорил же, что щас мы немного поохотимся и найдем твою драгоценную железяку. Ну и что, что слегка, кх-м, испачкана? Ну не разглядел летун с такого расстояния, что это не древ, а хит. На охоте еще и не так вляпаться случается. Зато какой меткий бросок! А? Не менее, чем за полторы сотни шагов!

Крик. Бремя вождя*

К концу следующего после моей битвы с Ирамием дня на горизонте показались горы. Сперва, глядя на потемневший горизонт, решил, что это край грозовой тучи. Однако когда через час остановились на ночлег, темная полоса не приблизилась и не удалилась. Остальные сартуки наверняка видели тоже самое, но никак не реагировали. Задавать вопросы не решился.

Ночью, оставив оболочку, двинулся в ту сторону и вскоре рассмотрел гряду гор, растянувшуюся по всему горизонту. Вспомнив о возможном нахождении здесь сущности либо другого странника, либо одного из создателей, приближаться не стал. События последних дней отодвинули в дальний угол сознания мысль о непонятной способности марыков воздействовать на стахов. Неужели стоило завоевывать право стать вождем кочевников только для того, чтобы через несколько дней сбежать из этого мира? Конечно, однообразная жизнь сартуков больше напоминает миграцию стада земных травоядных, которые перемещаются по саванне, выедая свежую зеленую поросль. Но тем интересней было бы внести в нее изменения. У меня уже начали появляться кое какие планы. Нужно только больше узнать о реалиях. Разумеется, все эти намерения могут быть осуществимы только в том случае, если поблизости нет никого из создателей. А еще лучше, чтобы все они находились в спячке. Тогда, возможно, у меня будет век-другой на то, чтобы здесь похозяйничать.

Ладно, как говорил Олег, не будем горевать о том, что еще не случилось. Еще будет время разобраться, кто у этих марыков гоняет стахов. Надо только быть начеку, чтобы вовремя покинуть мир, в случае чего.

Прикинув свое новое положение среди сартуков, я во время очередного забега отозвал Молока и Гурика в сторону от бегущего племени.

— Предлагаю вам стать моими советниками.

— Советниками? — непонимающе поднял брови Молок.

Его младший брат промолчал, но было видно, что ему тоже непонятно мое предложение.

Остановившись, я сел на землю и пригласил присесть и братьев.

— Вы знаете, как я заработал этот шрам? — пригнув голову, я провел пальцем по уродливому рубцу, украшающему мой череп.

Сартуки отрицательно покрутили головами, и я облегченно выдохнул.

— Это меня ударила когтем самка стаха, прежде чем я успел ее убить, — сообщил им выдуманную версию.

Молок кивнул в знак того, что информацию принял к сведению, а Гурик восхищенно цокнул языком, явно завидуя такому боевому украшению.

— Знаете, почему я до сих пор мало с кем общался?

Братья молчаливыми взглядами выразили готовность услышать ответ.

— Потому же, почему расспрашивал вас о правилах проведения поединка.

Воины синхронно подняли брови в знак непонимания.

— В общем, дело в том, — мне пришлось изобразить горестный вздох, — что после удара по голове, я забыл многое из того, что было раньше. Да, Гурик, именно поэтому я спрашивал у тебя, как нужно вызывать на поединок. И если, будучи простым воином, я мог позволить себе чего-то не помнить, то став вождем, могу принести вред всему племени. Вот почему сейчас обращаюсь к вам за помощью и прошу стать моими советниками. Или мне придется уступить место вождя другому.

Братья долго молчали, переваривая услышанное.

— Когда гигантский зуул отбросил на камни Амарика и тот ударился головой, то тоже многое забыл. Не узнавал даже свою женщину, — наконец прервал молчание Молок.

— Вот, со мной случилась та же беда, — обрадовался я пониманию и, сделав смущенный вид, добавил: — Не стоило мне становиться вождем.

Вопреки моим ожиданиям, товарищи не спешили возражать. Гурик смотрел на брата, ожидая, что скажет тот. Молок явно не знал, что сказать.

— Но если вы согласны мне помочь, — поспешил я заверить, пока братья не высказали нежелательное для меня решение, — то я клянусь сделать все, чтобы племя никогда не испытывало нужду! И я знаю, как это сделать! Вы мне верите?

— Мы тебе верим. Иначе ты не стал бы вождем. Но если сартуки узнают о том... — Молок прервался на полуслове и, поднявшись, решительно сказал: — Сартукам не надо говорить об этом. Мы будем твоими советниками.

Этот и последующий дни, пока бежали к горам, мы втроем держались отдельно от племени. Я расспрашивал братьев об интересующих меня вопросах, строил планы на основании полученной информации и частью этих планов делился со спутниками, интересуясь их мнением. Воины удивлялись почти всему, что я предлагал, заявляли, что сартуки испокон времен живут по сложившимся традициям, и сомневались, стоит ли эти традиции менять.

Тем временем, миновав предгорье, племя достигло отвесных скал, тянущихся неприступной стеной от горизонта до горизонта. Над тем местом, куда мы подошли, на высоте не менее тридцати метров выступала ровная площадка. Именно на этой площадке, как объяснили мне братья, и должны появиться представители горного народа.

Сартуки расположились в тени скал, растянувшись на сотню шагов в обе стороны. Под выступающей площадкой сложили расчлененные панцири стахов, шкуры и челюсти древов и зуулов, пучки сушеных трав и еще какую-то мелочь, интересоваться которой мне пока было недосуг. Фактически обязанности вождя взял на себя Молок. Он распоряжался якобы от моего имени. Гурик же находился рядом со мной, с готовностью отвечая на постоянно возникающие вопросы.

Я осторожно, не отрываясь от оболочки, сканировал ближайшее пространство, пытаясь обнаружить чужую сущность, ни на миг не забывая о том, что как только я замечу ее, так и она узнает о моем присутствии.

До заката марыки не появились. Растянувшееся под скалой племя на ночь собралось в тесный круг. Уже в предгорьях стали гораздо чаще попадаться пары стахов. Несколько раз восьминогих монстров видели снующими в скалах. Поэтому на ночь воины разделились на две по очереди бодрствующих группы.

Расспросив Гурика, я узнал, что здесь не редки случаи ночных нападений. Если днем монстры осмеливаются нападать только на одиноких сторов, то в ночное время горные стахи могут наскочить на большую группу кочевников и, выхватив одного, скрыться в темноте. Приняв информацию, я решил быть начеку.

Вообще-то, как узнал позже, горные и степные стахи являются одним и тем же видом. Живут эти монстры парами. В горных расщелинах и пещерах они устраивают логово и откладывают в нем кокон, который развивается в зависимости от условий от года до двух лет.

Вылупившийся молодняк, разорвав кокон на лоскуты, спешит забраться выше в горы, чтобы спланировать на этих лоскутах с отвесных склонов. Воздушные потоки, как правило, относят их далеко в степь. Если кто-нибудь из молодых зверей не покидает горы в течении первых суток, то взрослые особи при встрече убивают его и пожирают. Это при том, что между собой взрослые стахи не враждуют.

Улетевший в степь молодняк стремится на север к лесостепным и лесным районам, где звери активно охотятся, потребляя необходимую для роста пищу. Подросшие стахи объединяются в пары и далее занимаются совместной охотой. Когда приходит время размножаться, пары монстров возвращаются в горы.

В горах стахи охотятся на пещерную разновидность зуулов, но нередко, в основном после того, как заканчивается период вызревания кокона, выбегают на охоту в степь, где основной их добычей являются отдалившиеся от племени кочевники.

* * *

Ночью действительно случилось нападение стахов. Я заметил гигантских пауков еще когда они спускались с крутого горного склона, прячась в расщелинах. Поняв, что звери пробираются к племени, хотел отогнать их и заодно еще раз проверить, ощущают ли они мою сущность, или та пара стахов, чьи панцири лежат теперь под скалой, была уникальной. Однако, подумав, решил, что интересно будет посмотреть, как мои воины отражают ночное нападение.