Сторан

Оглядывая окрестности, я вспоминал все, что узнал о стахах. О близости норы можно было узнать по слизи на траве, которой самка метила территорию. Эта слизь как предупреждала чужаков, что сюда лучше не заходить, так и метила случайно забредшую дичь, позволяя самцам идти по ее следу. Каждому стору с самых юных лет внушалось обращать особое внимание в лесу на любой блеск под ногами. А ежели случится вляпаться, то самым разумным будет снять испачканный сапог, забросить его как можно дальше и улепетывать со всех ног, жалея о том, что Создатели дали сторам четыре руки, а не четыре ноги. Мне об этом поведали приятели в тот первый памятный выход в лес, когда я поймал Мизгиря. А вернее будет сказать, когда мы с ним поймали друг друга.

И вот теперь мы специально выглядывали отблески в траве. Но когда таковые будут обнаружены, предстоит еще решить, что делать дальше. Как пробраться к норе не вляпавшись? Как определить состояние кладки? В принципе можно без затей ждать, когда вылупятся летуны, и отлавливать их на выходе из норы. Дело в том, что перед вылуплением молодняка, самка уводит самцов от норы. Иначе они пожрали бы потомство, не дав ему разлететься. Но срок созревания кладки от тридцати до сорока седмиц. А провести хотя бы одну вблизи норы восьмилапых монстров лично мне ни сколько не улыбалось.

Наша команда много раз обсуждала возможность завладеть кладкой. Однако ни одного реально выполнимого плана так и не было предложено. В конце концов, решили сперва найти нору, и далее действовать по обстоятельствам.

Срезав излучину, мы снова вышли к реке. Удовлетворившись разведанным путем, Тарам повернул назад. Необходимо было вернуться до сумерек. А сумерки в лесу наступают быстро. Тарам погнал нас бегом, ибо еще предстояло миновать опасную чащобу, где на каждом шагу можно ждать нападения очнувшегося от дневной спячки крупного змея. Когда мы спустились по склону, под кронами деревьев уже сгустился сумрак. Последнюю сотню шагов до лагеря бывший порубежник ломился сквозь заросли, словно спасающийся от пожара зверь. При этом он подгонял и нас постоянными окриками.

Лагерь встретил нездоровым оживлением.

— Ледива с Валадом с вами не уходили? — подбежал Витон.

Удивившись вопросу, мы вразнобой дали отрицательный ответ.

— Я же говорю тебе, они исчезли почти через шаг после того, как Тарам с парнями ушли на разведку, — явно обиженный на недоверие к его словам, обратился к Витону Гоат.

Как оказалось, девушка, и ее младший брат недолго покрутились на благоустройстве лагеря. Они сами вызвались отправиться на заготовку жердей и гибких веток для восстановления старой плетеной изгороди, оставшейся от былых посещений. Принеся несколько охапок, ушли в лес в очередной раз и больше не вернулись. Так как заготовленного материала хватило, Гоат сперва не обратил внимания на их отсутствие. Когда же забеспокоился, то вместе с сыном обошел ближайшие заросли, но нигде и ничего не обнаружил. Углубляться дальше благоразумно не стал. Ни лавочники, ни оставшийся с ними ткач не были следопытами. Да и оставлять лагерь они не имели права. Так и дождались рыбаков, которые явились буквально за четверть шага перед нами.

Пока мы выясняли детали происшествия, окончательно стемнело. Я посмотрел на мрачную стену леса, которая из-за поднимающегося склона казалась вдвое выше. Н-да... На Сторане и речи быть не может ни о каких ночных поисках. Заночевать-то в лесу дело обычное, при условии тщательной подготовки и наличии порошка плима. Но вот перемещаться в ночных зарослях сродни самоубийству. Хоть я и не мог представить, как с наступлением темноты такие медлительные твари, как гигантские змеи, могут вдруг стать стремительными и опасными хищниками, но не доверять опытным охотникам не было оснований. И рыбаки наглядно продемонстрировали эти опасения, не высказав даже мысли о немедленных поисках пропавших. Хоть моя земная сущность и требовала немедленно броситься на поиск Ледивы, но умом стора я вынужден был подчиниться благоразумию и дожидаться утра.

* * *

Утром, едва развеялся мрак под деревьями, мы отправились по следам пропавших. Теперь вместе с Тарамом впереди шли Витон и Роам. Несмотря на молодость, Роам имел большой опыт путешествий по лесам и считался в нашем селении лучшим следопытом после своего отца. Брат Ледивы и бывший порубежник не уступали в опыте юному охотнику. И сейчас они втроем уверенно вели нас ведомым только им направлением.

В зарослях синей лианы и неопытный взгляд легко отмечал, что здесь недавно кто-то прорубался. А когда миновали заросли, следопыты остановились. По нахмуренным лицам можно было догадаться о каких-то замеченных неприятностях. Оказалось, они обнаружили след стаха. След не свежий, оставленный примерно за сутки до прохождения здесь Ледивы с Валадом. Но само его наличие говорило о нахождении в ближайших окрестностях логова восьмилапых монстров. Пройдя еще немного, следопыты окончательно утвердились в своем предположении еще и потому, что нигде не обнаружили следов гератов. И это при том, что земля под гигантскими чиндрагороми буквально усыпана созревшими плодами. Стахи хоть и не могли питаться этими свиноподобными тварями из-за их крепкой брони, но и не терпели их присутствия поблизости от логова. Впрочем, как и чье бы то ни было другое.

После недолгого совещания Роам побежал в лагерь, чтобы привести оставшихся там рыбаков и ткачей и прихватить емкости с маслом для факелов.

Я никогда не участвовал в охоте на стахов, но знал, что они боятся огня. Первое время, когда мы разводили в лесу костер, Мизгирь едва не падал в обморок, отбегал подальше и тревожно сигнализировал мне всеми доступными ему способами. Сейчас при виде огня он не паниковал, но предпочитал держаться так, чтобы между ним и костром всегда находился я или кто-то из моих друзей.

И вот, все готово для встречи со стахами. Даже Поут не пожелал остаться с отцом в лагере и явился вместе со всеми. Он воинственно держал топорики в нижней паре рук и пока незажженные факелы в верхней паре.

Следопыты вновь пошли по следу, а мы, растянувшись цепью, двинулись за ними. Мизгирь вопреки обыкновению не носился по зарослям, высматривая дичь, а семенил рядом, тревожно попискивая. Вероятно, он ощущал присутствие поблизости взрослых сородичей. И от этого мне тоже было тревожно. Я не думал о предстоящем личном столкновении с монстрами, наводящими ужас на сторов. В данный момент две мысли скреблись в моей душе — тревога за длинноногую строптивую рыбачку и не понятное беспокойство за восьмилапого питомца.

Тарам поднял руку, и все остановились. Следопыты прислушались к чему-то происходящему впереди, перебросились несколькими фразами и Витон крикнул:

— Огонь!

Запалив факелы, мы сдвинулись более плотно. Теперь и следопыты встали с нами в одну цепь. Через пару десятков шагов впереди раздался трубный звук, перешедший в пронзительный нечеловеческий визг. Я сразу опознал эти звуки, такие же, но десятикратно слабее, издавал Мизгирь, призывно трубя в хобот или выражая беспокойство писком, переходящим в визг при откровенной панике.. Вот и сейчас, услышав голос взрослого сородича, питомец заверещал и, несмотря на пугающий его чад факелов, попытался спрятаться за моей спиной. Я хотел сказать ему что-нибудь умиротворяющее, но заметил впереди меж деревьев движение, и мое внимание сосредоточилось на пока еще не ясном приближающемся огромном силуэте.

Сторы сомкнулись еще плотнее и вытянули вперед факелы.

И вот я впервые увидел чудовище, коим предстояло однажды стать и прирученному мною летуну. Вид этого монстра поистине внушал ужас. Описывать не имеет смысла, ибо на открытое пространство выбежала троекратно увеличенная копия Мизгиря. Но именно размеры и внушали ужас. Имеющий живое воображение землянин может представить длинноногого краба, тело которого размером с хорошего бычка, с ногами соответствующих пропорций. При таких размерах смешное суетливое существо сразу превращается во внушающего ужас монстра. И все же никакое воображение не способно вызвать тех эмоций, которые возникают при реальном столкновении с чудовищем.

Однако восьмилапый гигант не напугал моих товарищей. Они дружно шагнули вперед, и мне пришлось поспешить следом. И еще шаг. И еще...

Стах снова протрубил, свернул хобот, наклонил хвост так, что метровый шип оказался над мерцающей оранжевыми всполохами короной глаз. Когда мы сделали очередной шаг, монстр совершил скачок навстречу, нанес удар шипом в наш строй и сразу отскочил назад от пылающих нестерпимым чадящим пламенем факелов, одним из которых ему заехали по ядовитому шипу. На наше счастье от выпада стаха никто не пострадал. Не дав нам сделать очередной шаг, монстр прыгнул влево, сделав ложный выпад хвостом, и тут же прыгнул к правому флангу. На этот раз его удар едва не достиг цели. Молодой рыбак едва успел принять шип на перекрещенные топоры и факела. Находившийся рядом Витон взмахнул большим боевым топором, намереваясь отсечь смертельно опасный шип, но неожиданно развернувшийся хобот мощным ударом отбросил старшего брата Ледивы на добрых пять шагов. Сразу несколько факелов ткнулись в монстра, заставив того отскочить с диким визгом.

Двое парней бросились к Витону. Но тот закричал, чтобы они возвращались в строй. После чего поднялся самостоятельно, подобрал топоры и, слегка пошатываясь и прижимая нижние локти к бокам, вернулся на свое место.

Стах сделал еще несколько ложных бросков. Как оказалось, зверь отвлекал наше внимание от заходящего с правого фланга сородича. Первым второго монстра заметил Поут. Тут же на опасное направление переместился Тарам. Двумя руками здоровяк держал гигантский топор, в третьей держал факел.

— Подержи, — сунул он факел Поуту, выхватил из петли обычный топорик и метнул в стаха. Удар пришелся чуть ниже короны глаз, едва не погасив монстру часть поля зрения и вызвав дикий визг.

Сообразив, что неожиданного нападения не получится, стах присоединился к собрату. Теперь они вдвоем совершали наскоки-отскоки, периодически сбивая кого-нибудь с ног. Было очевидно, что звери пытаются нас прогнать со своей территории. Возможно, в виду нашей многочисленности, они даже не стали бы преследовать, обратись мы в бегство. Но и сами стахи не бежали от огня. А это значило только одно — рядом было их логово, которое они будут защищать до последнего.

По примеру Тарама то один стор, то другой начали метать дротики и топорики, метясь в короны глаз. Пока попаданий не было, но такая тактика заставила восьмилапых попятиться. Вдруг во время выпада один из них выстрелил ловчей нитью и отскочил назад, выдернув за собой здоровяка Ваала. Парень упал на четвереньки, выронив факелы, но продолжая сжимать топорики. Он попытался встать, но стах опрокинул его новым рывком. Покрытый каплями яда и сам по себе смертельный шип взметнулся, готовый пронзить тело пойманной жертвы.

— Ваал! — закричали мы с Боатом одновременно и бросились вперед, пытаясь закрыть собою друга.

Нанося удар топориками по летящему в Боата шипу, я бросил оба факела в корону глаз монстра. Боат же, оказавшись проворнее меня, буквально прыгнул под шип, оседлав пытающегося подняться друга, скрестив над собой топоры и факелы. Ощутив нечто тяжелое, упавшее ему на спину, Ваал издал панический крик и перекатился на спину, сбросив с себя самоотверженного товарища, тем самым спася жизнь и ему, и себе. Метровый шип, способный пронзить двоих сторов, ударил в землю в том месте, где мгновение назад находились мои друзья. Одновременно мои топорики врезались в чешуйчатый хвост. Первый чирком надрезал его у самого шипа, второй завершил дело, перерубив полностью. Удар развернувшегося хобота оглушил и отбросил меня, потому до моего сознания не донесся дичайший визг зверя. И вызван этот визг был вовсе не отрубленным шипом, а попавшими точно в корону глаз факелами. Я и помыслить не мог о такой удаче, когда бросал их. Однако мне удалось повторить давний подвиг отца, убившего стаха точным попаданием в корону глаз. Я монстра не убил, но огонь выжег ему почти все глаза. Дико визжа, ослепленный зверь отпрянул прочь, дернув нить с Ваалом с такой силой, что того подбросило высоко в воздух.

До последних своих дней буду жалеть, что находился в тот момент в отключке и не видел приземление здоровяка, а так же последующего действия. А приземлился Ваал точно на загривок второго стаха, лицом прямо в корону глаз. Наверное никогда до того ни один стор не смотрел так близко в глаза стаха. Мизгирь не считается, ибо он пока еще не полноценный представитель сего племени.

Впоследствии Ваал и сам не мог сказать, действовал он осознанно, или просто сработал охотничий рефлекс, но прежде чем новый рывок нити сбросил его на землю, он успел выхватить из-за спины дротик и с силой вонзить его в центр мигающего оранжевыми всполохами круга. Тонкий в этом месте хитин проломился, дротик погрузился на треть длины, мерцание глаз мгновенно погасло. Хобот и хвост зверя безвольно опали на землю. А ослепленный стах, продолжая оглашать окрестности пронзительным визгом, совершил очередной прыжок, На этот раз Ваал ухитрился приземлиться на ноги. Приземлился он настолько близко к монстру, что прилипшая к его груди нить опала на землю несколькими свободными петлями.

— Беги вокруг дерева! — заорал парню Тарам.

Понял ли задумку Ваал, или просто подчинился команде старшего товарища, но немедленно принялся наматывать круги вокруг толстого ствола чиндрагоры.

— Стой! — подал очередную команду Тарам, когда нить обмотала ствол три раза, и между деревом и Ваалом осталось не более метра. Приложив нить к дереву, воин одним ударом перерубил ее, после чего вогнал в ствол метательный топорик почти на все лезвие, намотав нить на топорище и завязав крепким узлом.

Не знаю, на что рассчитывал бывший порубежник, привязывая стаха, но когда нить натянулась, ограничивая перемещение монстра, тот попросту отбросил ее и снова принялся свободно скакать в слепом неистовстве. Однако идею Тарама неожиданно подхватил Мизгирь. Все это время восьмилапый друг суетился вокруг моего полубессознательного тела, панически вереща и пытаясь привести меня в чувство весьма чувствительными шлепками хоботом. И вот, когда ослепленный стах опасно приблизился, грозя растоптать меня, Мизгирь влепил нитью в его заднюю часть тела, после чего, как при охоте на гератов, прилепил нить к ближайшему необхватному стволу. Зверь дернулся и закрутился на привязи, сослепу не в состоянии понять, что его держит. Продолжая пронзительно верещать, он стегал во все стороны хоботом и обрубленным хвостом. Несмотря на отсутствие смертельного шипа, хлесткий удар покрытого твердой чешуей хвоста мог легко перешибить позвоночник подвернувшемуся стору. А Мизгирь, решив не останавливаться на достигнутом, влепил во взрослого сородича второй нитью, прикрепив ее к стволу напротив. А третья нить ограничила метания монстра настолько, что охотники приблизились к нему достаточно близко, чтобы прицельно метать топоры и дротики. Четвертой нитью Мизгирь промазал, ибо стах попытался встать на дыбы, и она попала в одну из лап. Это-то попадание и стало для монстра роковым. После нескольких движений его лапы запутались, а когда летун прилепил четвертую нить к стволу, зверь завалился вперед, подставив под удары корону выжженных глаз, и в ее центр немедленно врубился боевой топор Тарама.