Крикун подо мной рванулся. Он хотел вырвать свой Путь из моей руки, хотел свободно мчаться сквозь темной пламя Пылающей Гробницы, наслаждаться мучениями тех, кто поверил Кукловоду Тысячи и одного заговора. Но я недрогнувшей рукой треснул его по шипастой голове, подавляя мятеж.
Здесь, где любой бред становился единственной реальностью, "данной нам в ощущениях", а реальность искажалась так, что давала сто очков вперед самым кошмарным бредовым видениям, я висел в пустоте, оседлав выловленного крикуна и размышлял, восстанавливаюсь.
Ангел... Он оказался настоящим ангелом. Если раньше я считал, что оружие, которым бил меня Сакиил — это какой-то лучемет, то теперь, когда я встал против удара Ангела Грома, различие стало мучительно ясно.
Я посмотрел на бурлящую в небесах Пылающую гробницу. Видимо, именно воспоминание о кипящей LCL забросило меня сюда. Но настоящий урон нанесла не температура, и не тяжелый удар в грудь, и даже не фантомная боль от повреждений Евы. Воля Рамиила пробила все мои щиты, и его огонь обрушился на мою душу, разрывая ее в клочья. И только поток Силы чудовищного жертвоприношения позволил мне стоять, защищая собой Рей-тян.
В размышлениях о природе Ангела, я крутанул один из шипов крикуна, вырвав из него вопль, собственно, давший название этому виду. Конечно, гораздо эффективнее было бы перековать захваченного демона, превратив его в ездовой диск... Но сейчас у меня не было для этого времени... впрочем, равно как и желания.
Перематывая светящуюся нить воспоминания о прошедшей схватке с одной руки на другую, я наткнулся на узелок противоречия. Если Рамиил одним ударом разрушал дома и уничтожал защищенные бронекуполами орудия, то почему он бурил преградившие ему путь плиты, а не крушил их ударами своего заклятья?! Не думаю, что затычка, построенная людьми, выдержала бы больше, чем по одному удару на плиту. Но вместо того, чтобы прорываться вниз, Ангел Грома неторопливо бурил плиты, давая нам возможность подготовить операцию Ясима. Или... или это и было его целью? Возможно ли, что Ангел просто обозначал угрозу, и ждал нашего хода?! Но зачем?! Я ведь точно знаю, что это не была игра, когда бессмертный дух бросает израненное тело, чтобы скрыться от врагов в волнах Забвения, а после — снова вернуться. Я почувствовал, как открылись врата Серых Пределов, а там, за Чертой, Вечная Леди не упустит добычи! И всплеск Силы был... Учитель рассказывал, что нечто подобное было над Арматурой, когда Лоргар вел Несущих слово и Пожирателей миров...
Время, волей Предвестника перемен свернутое в бутылку Кляйна, вывернулось наизнанку, пусть это и невозможно для данной конструкции, и легло под крылья-плавники крикуна Черной Дорогой. Я ослабил контроль над своим ездовым животным, позволив ему рухнуть в полыхающие высоты огненного ада, чтобы выхватить из них добычу.
Когда Учитель только начинал наши занятия, я все пытался выяснить: то, что я наблюдаю, это реальность, или всего-навсего бредовые видения... Но попытки эти так и не дали сколько-нибудь вменяемого результата. И я махнул рукой, решив, что ответ на этот вопрос может быть найден позже... или же ответ утратит для меня значение.
Крикун кувыркнулся в том, что могло быть или не быть раскаленной атмосферой Пылающей гробницы. И схваченная им добыча с криком устремилась в полыхающий разлом планетарной коры, размахивая обгорелыми обносками, в которые был одет. Где-то на полпути к магме путь несчастного пересекся с траекторией лавовой бомбы. Впрочем, шансов на выживание у него изначально не было.
Конструкция, составленная из сверкающих синим пламенем символов, свернулась, демонстрируя мне новые грани Истины. И мне показалось, что я вот-вот пойму, в чем смысл этого самопожертвования Ангела, когда мироздание содрогнулось, и громовой голос, подобный тому, который в свое время произнес: "Да будет Свет!", сложился в слова:
— Синдзи-кун! Синдзи-кун, очнись! С Рей-тян беда!
Токио-3. Госпиталь НЕРВ. Кацураги Мисато
Я сидела возле постели Синдзи-куна, и колебалась. Я, которая известна всем своим сослуживцам именно тем, что мало какое решение требовало от меня более нескольких секунд размышления. Но сейчас... Я не была уверена в том, что собираюсь делать. Когда Рей-тян нашли, лежащей поперек кровати Синдзи-куна, мы все надеялись, что она просто устала и спит. Но как Синдзи-кун никак не может очнуться от сна, в который его погрузили, чтобы он не испытывал боли, так и Рей-тян спит, не просыпаясь, вот уже третий день. И никто, даже Рицко-кун, не понимает, что с ней случилось. И мы так и не смогли разжать ее левую руку, в которой зажато что-то маленькое. Маленькое настолько, что полностью скрылось в не такой уж большой ладошке девочки.
Я знаю, что еще слишком рано будить Синдзи-куна. Его раны еще не зажили, и ему будет очень больно. И он почти наверняка ничего не сможет сделать. Что может мальчишка там, где отступились взрослые? Но почему-то меня все время тянет коснуться его плеча и сказать...
— Синдзи-кун! Синдзи-кун, очнись! С Рей-тян беда!
Ударом меня отбросило прямо в стену. Перед глазами потемнело, а когда я снова смогла видеть, Синди-кун уже висел посреди комнаты. Именно висел, примерно посередине между полом и потолком, в окружении светящихся синих колец в форме карданова подвеса, по которым бежали непонятные символы. Руки парня были сложены перед грудью, и там мелькало что-то черное, от чего веяло неясной, но пугающей угрозой.
— Мисато-сан, Вы сказали... — начал было Синдзи-кун, но я его перебила.
— Рей-тян нашли лежащей на твоей кровати... и с тех пор она не приходит в себя. Рицко-кун говорит, что не понимает причин ее состояния. Я...
Я вздохнула, опустив руки. Объяснить, почему в связи с этой историей я разбудила Синдзи, и чем он может помочь — я не могла. Это было какое-то наваждение. И я все-таки решилась последовать ему. Но что теперь делать?
Токио-3. Госпиталь НЕРВ. Икари Синдзи
Рей-тян лежала на больничной койке. В точности такой же, с которой только что встал я. Вот только от ее левой руки просто разило МЕРЗОСТЬЮ и отвратительным запахом Гниющего Сада. Узнаю, кто дал ей эту гадость — уб... Нет, смерть — была чересчур большим милосердием. Я эту тварь заведу в Лабиринт и там оставлю.
Я уже хотел было вырвать мерзость из руки Рей-тян, но меня остановил случайный взгляд, брошенный по привычке на зеркала Лабиринта Зеркал. В всех мерцающих стеклах бесчисленных вариантов будущего после этого выбора отражалось одно и тоже. Я бего по Дорогам Отчаяния в попытке догнать и вернуть Рей, уже вижу ее, но... не успеваю. Всегда одно и тоже. Вижу, но не успеваю догнать. И она скрывается в Гниющем Саду, вотчине Пастыря Обреченных.
Я замер, а потом сделал то, чего не делал доселе никогда. Нет, Учитель показывал мне, как это делается, я даже пробовал отдельные части ритуала, но всегда — под присмотром, и никогда — полностью. Теперь же я Воззвал. Воззвал, и был услышан, принимая на себя все последствия внимания могущественной сущности варпа.
Токио-3. Госпиталь НЕРВ. Кацураги Мисато
Если до палаты Рей-тян Синдзи-кун дошел, как и полагается человеку, перебирая ногами по полу, то, увидев девочку, безвольно раскинувшуюся на кровати, он просто взлетел в воздух, так же, как висел посреди своей палаты, когда я его разбудила. Светящиеся синие кольца вращались все быстрее и быстрее, а символы, изображенные на них, казалось, жили собственной жизнью.
— ...авраи рэ! Каинава! — голос Синдзи-куна звучал все громче. При этом он постоянно менялся, и мне казалось, что говорит то ребенок, то женщина, то старик...
По рукам парня текли потоки синего пламени. Я хотела было кинуться вперед, и вырвать мальчишку из этого светопреставления... но что-то удерживало меня на месте и я просто не могла даже шевельнуться, не говоря уже о том, чтобы сделать шаг.
— ... — Гулкий голос, даже близко не похожий на те, которыми говорил Синдзи-кун, раздался внезапно. В нем я не могла вычленить не то, что знакомых слов, но хотя бы и отдельных звуков. Но, тем не менее, смысл почему-то был кристально понятен: "Зов услышан, и право — несомненно. Вероятное прошлое — изменено".
Дороги Отчаяния. Икари Синдзи
Врата открылись, и я вступил на дороги Отчаяния. Все самое худшее, что я видел в жизни... и даже чего не видел, но мог бы увидеть, окружало меня.
Как и в видениях Лабиринта Десяти тысяч Будущих, черная нить ложной Дороги легла мне под ноги, чтобы вести туда, где отчаяние сможет поглотить меня... Но она — просто дорога, артефакт без собственной воли и души. Посмотрим, что она сможет противопоставить тому, чья воля меняет любые пути.
— Ничья душа, да? — раздался впереди скрипучий голос. — Хорошо. Из тебя получится отличный артефакт. Что бы я делал без этих придурков, которые теряются на Дороге Отчаяния? Хозяин был бы очень недоволен. Очень.
Ярость подхватила и понесла меня на своих крыльях. Этого не было в видениях. Видимо, это и есть тот момент, который был Изменен. Порождение Владыки Отчаяния, бродящее по его тропам, задержало Рей-тян, дало мне догнать ее. Тот кто отныне без сомнений является моим богом не дал мне победы, но даровал возможность взять ее самому.
Руки сами сплясали сложный танец невозможных для человеческой анатомии жестов, а с губ срывались слова, не предназначенные для человеческого горла. Силы, объявленные запретными еще во времена Власти*, свивались передо мной в заклятье, именуемое Сеть Душелова, или Ловушка Тысячи голосов.
/*Прим. автора: см. Глен Кук серия "Черный отряд"*/
— Оставь ее! — я даю возможность твари, выглядящей как старик в потрепанной черной хламиде, последнюю возможность разойтись миром. Делаю я это главным образом из страха того, что наша схватка может повредить Рей-тян.
— С чего бы это? — морщинистая рука с грязными, обломанными ногтями, хватает кристалл, ценнее которого я не знаю.
Слова больше были не нужны. Сеть хлестнула по врагу. Его защита, напоенная болью и смертью многих людей, попыталась остановить смертельный полет тоненьких шелковых нитей, но была разрезана на мелкие куски, которые постепенно истаяли, впитавшись в обсидиан дороги. Раздался жуткий крик, полный боли и неверия, и среди горстки пепла осталась стоять статуэтка, изображающая старика с посохом в руке. А бесценная драгоценность души Рей оказалась в моих руках.
— Хе-хе-хе... Мальчишка, ты справился с нижайшим из низших, — тени на дороге поднялись, формируя антрацитово-черный доспех. Если я правильно помню, такой доспех назывался максимилиановским. Одна из последних вариаций полных лат, созданная с учетов того, что в их носителя будут палить из ружей. — За это я даже прощу тебе твою наглость, и покажу выход с Дорог Отчаяния. Только оставь камень, добытый моим слугой, и можешь уходить.
Всебесцветные нити Ловушки Тысячи голосов стекались к моей руке, вновь становясь смертельным оружием.
— Я пришел сюда за этим, — я сжал в руке сияющий кристалл, — и я уйду отсюда с ней.
— Не заносись, мальчишка! — загрохотали доспехи. — Ты сумел исторгнуть душу этого неудачника, но даже Исторжение Душ не повредит тому, кто сумел преодолеть смерть! Теперь вместо одной души я заберу две, и буду пить их, наслаждаясь вашими болью и отчаянием. Я выпью твою подружку у тебя на глазах, и твоя ненависть подарит мне долгие годы жизни!
— Жизни?! — мне нужно было несколько секунд на то, чтобы полностью собрать Сеть. — Ты — только прах, — медленно проговаривая эти слова, я ощутил, что мое оружие готово к бою. — Все — прах!
Воздух прахом осыпался в океан, когда не знающая преград Сеть Душелова описала петлю у меня над головой и ударила в лича. Тот попытался рассмеяться, но уже после первого "хе", этот смех сменился воплем ужаса. Спрятанный, сокрытый, защищенный могущественнейшими заклятьями филактерий рассыпался серым могильным прахом, оставляя заключенную в нем душу на волю Тысячи Голосов, отродясь не знавшей о том, что такое "милосердие".
Дороги Отчаяния. Аянами Рей
Где я? Все вокруг... все кажется таким странным... Но при этом я почему-то уверена, что мне тут самое место. Ведь я... Я подвела Икари-сана и Икари-доно, и Кацураги-тайи... Я подвела всех. Я проиграла. Я не смогла выполнить то, что мне было поручено, и из-за этого Синдзи-ку... нет, теперь я уже не имею права его так называть. Из-за меня Икари-сама стоял под огнем Ангела. Он обгорел весь, но позволил мне сделать более точный выстрел. Его сила и его воля нужны людям. А я... Я — только помеха...
Сиреневые тени... зеленые стены, искаженные в отвратительной муке. Я неторопливо шагала мимо них. Мне некуда спешить. Да и иду я только потому, что мне все равно — идти куда-то или стоять на месте. Пусть даже все, что меня окружает — всего лишь видение... Но я не должна покидать его. Я не смогу смотреть в глаза Икари-сама... Не после того, как я подставила его. И я неторопливо бреду... куда-то.
— Ничья душа...
Меня окружили болезненно-зеленые линии. Прикасаться к ним было... противно, и я стала сжиматься, стараясь не коснуться этой гадости. К счастью, нити прекратили двигаться раньше, чем я... Ой! Внезапно я осознала, что по сути — вишу в воздухе в клетке из линий. Я попробовала вырваться, но не смогла пересилить отвращения к касанию этой мерзости даже после того, как на эти нити легла не менее отвратительная рука великана, и меня подняли.
— Оставь ее!!!
Откуда-то издалека к нам приближался другой гигант. Восемь огненных изломанных линий как крылья разлетались из-за его спины. Гигант был закован в темную, без единого просвета или блика, броню. Даже шлем, в котором, по идее, должны быть смотровые щели, казался единой глыбой мрака.
Два гиганта заспорили между собой... а потом пришедший позже — ударил того, кто схватил меня. Кошмарный старик в грязных, отвратительных обносках улетел в сторону, и с воем рассыпался, как будто состоял из оживленного неведомыми чарами песка.
Признаться, я ожидала, что удерживающие меня мерзкие нити распадутся со смертью создавшего их старика... и я смогу убежать. Но этого не случилось, и я так и осталась в этой тюрьме.
Победитель в схватке титанов поднял меня и стал вглядываться. Мне стало страшно. Если намерения старика еще были хотя бы приблизительно понятны, хотя и не привлекательны, то что сделает со мной тот, кто сейчас держит меня в руках?
Бой между крылатым гигантом и еще одним желающим заполучить меня прошел почти мимо моего внимания. Разве что я смогла услышать и запомнить, что тот, кто держал меня сейчас в руках — специально пришел сюда за мной. Может быть, я и правда кому-то нужна? Пусть даже я и совершенно бесполезна...
— Рей-тян! — закричал гигант в черной броне. — Что с тобой сделали... Рей-тян!!!
Он знает мое имя? Но кто он?
Дороги Отчаяния. Икари Синдзи
Отчаяние — самая страшная из бесчисленных ловушек Дорог Отчаяния. И я знал это... но все равно чуть было не поддался. Душа Рей, бесценная драгоценность, лежала в моей руке, и я не знал, что сделать, чтобы ее вернуть. Зеркала Лабиринта Зеркал показывали мне как варианты, в которых девочка приходит в себя, так и варианты, где доктор Акаги с грустным лицом сообщает мне о том, что спасти Аянами не удалось, и она умерла, не выходя из комы. И я, как это часто случается с неопытными Оракулами, не видел самого ключевого момента, не знал, что надо сделать, чтобы вернуть ее...
