Прекращает это сладкое кружение только осознание того, что настоящая Рей где-то рядом. Я закрываю глаза, чтобы изгнать из разума сонные видения, а когда я их открываю — оказывается, что я лежу под незнакомым потолком, но природа помещения опознается сразу и однозначно: госпитальная палата. Выходит, я провел в забытьи не только и извлечение меня из капсулы Ноль Певого, и не слишком приятную процедуру очищения легких от LCL (вообще-то она и сама распадается неплохо... но техники и спасатели предпочитают перестраховаться и удалить жидкость из легких принудительно. Б-р-р-р... Но самым приятны в окружающей реальности было то, что на не слишком широкой больничной койке я не один. Рей-тян вытянулась рядом и обнимает меня. Поскольку никто не стоял над душой, требуя отчета о происшедшем, я аккуратно, стараясь не разбудить спящую девочку, поворачиваюсь на бок, обнимаю ее, и снова засыпаю. Мне хорошо...
Токио-1. Кацураги Миасто
Проклятый мальчишка! Опять натворил непойми чего — и валяется в отрубе. А мне теперь разгребай за ним!
Рицко в перманентном восторге и скафандре высшей защиты руководит эвакуацией Евангелиона, время от времени комментируя по радио переговоры группы конструкторов Одиночки, стенающих над произведением абстрактного искусства, в которое превратился их шагоход.
— Как это "не может быть"? Раз случилось — значит, "может, и еще как". И теперь ваше дело — объяснить, почему это случилось, а не рассказывать, почему этого случится не могло! И в первую очередь — следует объяснить, какому в зад ужаленному параноику пришло в голову создавать систему безопасности, которая для своих опаснее, чем для любых врагов? Кстати, Мисато-кун, обрати внимание: твоя шутка насчет окраски Ноль Первого в стиле "Логрус, вид изнутри" — оказалось пророческой, — вот и показывай потом этой язве достижения художественной мысли самого странного из наших пилотов... и это при том, что ни Аска-тян, ни, тем более, Рей-тян избытком нормальности отнюдь не страдают!
— Как там Синдзи-кун? — спросила я у врачей спасательно-эвакуационной команды, игнорируя подколки Рицко.
— Пилот Икари жив, — отозвались эвакуаторы. — Но его состояние... что-то среднее между нормальным сном и комой. Ничего не понимаем!
— Мисато-сан, — вмешалась в наш разговор Рей-тян, слушавшая его из своего Евангелиона, — мне нужно к Синдзи... — то, как девочка опустила суффикс — меня заинтересовало... но заострять на этом внимание я не стала. Там и так все ясно. Не стоит лишний раз смущать Рей-тян.
— Транспортники, — запросила я, — сколько времени у вас уйдет на доставку пилотов в госпиталь?
— Около часа, — отозвались они.
— Наблюдатели? — уточнять не требовалось, на НП и так все поняли.
— Признаков атаки Ангелов в ближайшие сутки не наблюдается.
Вспоминая о том, что о Рамииле предупредили, когда его уже можно было увидеть невооруженным глазом, это не слишком вдохновляет... Но не допустить Рей-тян... Ну их нафиг такие эксперименты.
— Командующий? — уточнила я на всякий случай.
— Разрешаю, — отозвался Икари-сама спустя несколько минут, видимо, что-то уточнив. — Отправляйте Аянами.
Убедившись, что запрошенный на транспортировку Рей-тян час Синдзи-кун точно продержится, я вышла из бункера. Ну, что сказать... Последствия пафосного превозмогания Синдзи-куна над грязной бомбой, в которую готов был превратиться реактор Одиночки, оказались как бы не хуже, чем собственно взрыв реактора. Руины, и раньше отнюдь не потрясавшие благовидным обликом, ныне выглядели и вовсе воплощенным в яви кошмаром. Русский генерал, вышедший "прогуляться" раньше меня, осматривая получившийся сюрреализм, помянул создателей Одиночки в сочетании с несколькими интересными тварями, включая легендарного "полного песца", и рекомендовал оным создателям, всем скопом, направится куда-то на юг, не конкретизируя точку финиша.
Казалось, руины теперь живут какой-то собственной, странной жизнью. То есть, если смотреть на что-то прямо — это что-то, будь то камень, дерево или остатки дома, оставались неподвижны. Но стоило отвести взгляд — и предмет изменялся, и даже мог вовсе исчезнуть или превратиться во что-то совсем иное. Людям, работавшим несколько ближе к эпицентру взрыва, слышались какие-то голоса, стенающие, взывающие о помощи или вопиющие о милосердии. На этом фоне искаженные, нелогичные, лишенные всякой симметрии углы уже казались почти нормальными, хотя и вызывали при прямом взгляде некоторую тошноту.
— Я потребую установления карантина над всей зоной бедствия, — тяжело вздохнув, произнес Андо Рэн-кайсё, покинувший бункер вслед за мной. — И постоянного патрулирования периметра. Одни только Ками знают, что теперь может свалиться на нас оттуда!
Мне оставалось только согласиться с адмиралом.
Токио-2. Правительственный квартал. Андо Рен
Случившееся в Токио-1 вызывает у меня смутное беспокойство. Конечно, с одной стороны, все вроде бы прошло по плану. Наглядно показано неоспоримое превосходство Евангелиона, результата союза с Лилит, Предсказанного Защитника, над любыми потугами людей в области техники. И даже те, кто не знает подоплеки — убедились в том, что Евангелион превосходит любое оружие поля боя, и даже сравнимо по мощи с оружием массового поражения...
Но... Не перестарались ли мы? Ведь почти божественная мощь, не раскрытая до сих пор и в малой степени, оказалась в руках мальчишки, который, похоже, достаточно талантлив, чтобы понять и воспользоваться ею, но все равно остается безответственным мальчишкой, неспособным осознать свою ответственность перед Человечеством. А ведь планы Комплементации, планы, созданные во имя общего блага всех людей, потребуют от Синдзи-куна пожертвовать всем, что ему дорого... включая и собственную жизнь... И как теперь поступит сын Икари Гендо? Того, кто пошел на очень жесткие, я бы даже сказал — предельно жестокие меры, чтобы сделать своего сына непригодным для пилотирования и уберечь от уготованной ему судьбы? Сумеем ли мы надломить тот стержень, что проявился в этом ребенке, чтобы заставить его сделать Последний шаг, описанный в Свитках и предсказанный Лилит? Я не знаю...
— Ты сомневаешься? — раздался в моем разуме голос Высшего Посвященного, того, кто лучше других понимает Лилит и волю Света и Его Ангелов, тех, кто один за другим жертвуют своими вероятно бесконечными жизнями ради нас, глупых смертных.
— Да, господин, — хотя я и не вижу собеседника, но все равно склоняюсь в поклоне уважения перед его мудростью. Я не боюсь вызвать его гнев согласием с его словами. Ведь он сам учил нас всегда говорить правду. — Я сомневаюсь. Принятые решения... неоднозначны. Сможем ли мы довести Дело до конца? Ведь если мы лишь немного ошибемся — все принесенные нами жертвы окажутся напрасны, и тяжким грузом лягут на наши плечи на Последнем суде.
— Они лягут на наши плечи, даже если мы победим, — я хорошо ощущаю, как невидимый мной собеседник качает головой. — Мы жертвуем для достижения успеха чужими жизнями, и это значит, что мы уже отдали наши души. И даже если нас признают достойными Его царства — даже в раю мы будем помнить о реках пролитой крови... и рай станет для нас адом. Но мы ведь не отступим, не так ли?
Как ни странно, но слова Высшего ободрили меня. И правда — сейчас уже поздно сомневаться. Решения — приняты, жертвы — принесены, и все мы, весь Светлый круг — замараны этими жертвами. Поэтому нам только и остается, что идти дальше, не останавливаясь перед новыми жертвами. И тогда я произнес главный свой страх:
— Но не окажется ли Икари Синдзи-кун слишком силен для наших планов?
— Может, — я в ужасе осознал, что Высший согласен со мной. И что ходы, заставившие Гендо ввести сына в игру, как он этому не сопротивлялся — могут оказаться ошибкой. — Но уже сейчас вместо трех серийных Ев, как мы собирались — заложено девять. Акаги разберется с тем, что произошло в Токио-1, и наши люди в НЕРВ донесут до нас это знание. Мы усилим серийные Евангелионы, чтобы они смогли противостоять мальчишке — и тогда от его воли уже ничего не будет зависеть. Конечно, жаль, что приходится идти на такие меры, но если человечество не смогла исправить смерть Сына Божьего — приходится действовать людям.
Токио-3. Судзухара Сакура
Мы играли на школьном дворе. Ханако-тян предложила поиграть в "прячущегося демона", но я, вздрогнув, отказалась. Слишком уж памятна мне последняя такая игра... и то, что Сая-тян и Ариса-тян уже никогда не будут играть ни во что. Да и вздрагивать от страха, ожидая шагов Юко-сан — уже не получится. Слишком она добрая, чтобы ее бояться, хотя я и не решусь рассказать об этом кому-либо, кто не знает Юко-сан. Так что мы решили поиграть в догонялки.
Мы бегали и веселились, когда пришла Дзянко-тян. Она была встревожена.
— Вы слышали? — спросила Дзянко-тян. — Говорят — Токио-1 уничтожен!
— Конечно, — отозвалась Акамэ-тян. — Еще во времена Второго удара.
— Да нет же! — крикнула Дзянко-тян. — Не "тогда". Вчера там проводили какие-то испытания оружия — и руины Токио-1 были стерты с лица земли! Много погибших, есть раненые...
— Точно? — заинтересовалась Акамэ-тян. — Это не просто слухи?
— Отец рассказывал. Он у меня работает в службе эвакуации... Так говорит — вытаскивают скафандр высшей защиты. Скафандр — цел, а то, что внутри... Военных хирургов тошнило!
Игра была забыта, и мы, всей стайкой, стали обсуждать случившееся в Токио-1. Особенно интересно стало, когда отец Дзянко-тян отдал нам принесенный с собой сувенир — небольшой камушек, который раньше был частью стены небоскреба. Сейчас он стал прозрачным, и солнце через него светилось всем цветами радуги!
Токио-3. Штаб НЕРВ. Акаги Рицко
Да чтобы вас всех! Ну как я могу разобраться в случившемся "феномене Токио-1", когда в разгар исследований у меня забирают подопытный материал и главного свидетеля в одном лице? "Необходимо встретить Евангелион-02 и его пилота"! Как будто они сами не доплывут?! Аска уже большая девочка, справится, даже если на них нападут. А тут такое... Ведь так любопытно разобраться, что случилось!
А еще эти идиоты, "разведчики". Ведь четко им было сказано: в аномалии — не лезьте! Нам бы пока с "обычным" пространством того, во что превратилось Токио-1, разобраться! Но нет. "Мы — самые умные, мы и без посторонних разберемся". И вот, из трех троек, две — погибли, а одну вытащили, но превратившуюся совсем уж незнамо во что! И теперь военные совсем отказываются посылать кого бы то ни было в Зону. Зато "охраннички", чье дело — следить за периметром и зоной отчуждений — натаскали себе сувениров... Тоже идиоты. Хотя на границе и нет смертельно опасных аномалий, но ведь и там встречаются более чем опасные штуковины, которые надо изучать, а не растаскивать по квартирам и давать играться детям! Так что к трем пострадавшим разведчикам добавились еще и несколько детей, доставленных в госпиталь НЕРВ в состоянии явного абстинентного синдрома*. Детишки смотрели в осколки стекла, вынесенные из Зоны. Так что теперь придется еще и с наркоторговцами как-то разбираться... или просто засекретить состояние детей? В конце концов, то, что они попали в госпиталь в тяжелом состоянии — это известно и нидля кого не секрет... а вот ту эйфорию, которую они испытали, разглядывая облака через подаренные осколки — можно и скрыть... Хотя... Дети... Как им объяснить, что о чем-то нельзя рассказывать? Правда, лечить их, судя по всему, будем еще долго. Главное — не допустить до них этих коновалов из эмигрантов с их метадоновыми идеями... И хорошо еще, что камни, даже ставшие прозрачными, такими свойствами не обладают. А уж стекла там осталось не так уж много.
/*Прим. автора: "абстинентный синдром" — это, проще говоря, ломка*/
Тихий океан. Авианосец "Через радугу". Сорио Аска Ленгли
Что за черт? Неужели мне настолько не доверяют, что считают, что я не могу просто прибыть вместе с моей замечательной красной Евой в эту Японию? Думают, что без встречающих я — облажаюсь? Я ведь — лучшая!
Напоминание от командования погружает меня в омут неприятных воспоминаний. Когда мама сошла с ума, и перестала меня узнавать, считая своей дочерью бездушную куклу, на меня обрушился град насмешек. А уж когда она покончила с собой... Боль и так затмевала все, а тут еще и эти мелкие дебилы никак не могли оставить меня в покое... И только когда я сумела вырваться из этой бездны, когда я стала лучшей и, показав всем неприличный жест — перешла учиться в старшую школу, а потом и окончила ее с отличием — только тогда прекратились насмешки. И я поняла, что, чтобы не терпеть издевательств — надо быть лучшей. Единственной. Только тогда это стадо, именующее себя "людьми" оставит в покое...
Но сейчас и эта незыблемая истина оказалась под ударом. Икари-чертов-Синдзи! Неужели его посчитают лучшим, а мне придется вернуться в серое существование, под насмешки тех, кто заведомо хуже меня? Я не допущу этого!
Вертолет, привезший встречающую делегацию (век бы их не видала) опустился, и выскочила на палубу, чтобы продемонстрировать всем, что я ничуточки не боюсь этих прибывших!
Ксо! Лучше бы я этого не делала. Воздушный вихрь, поднятый еще не остановившимся винтом, задрал подол платья, которое я так долго выбирала, чуть ли не до ушей.
— Красивые ножки, — я еще сражалась с платьем, когда услышала это чудовищное замечание, произнесенное самым флегматичным голосом*.
/*Прим. автора: да, "Меланхолию Икари Синдзи", Седрика я читал*/
— Бака хентай! — уж на звук-то я бить давно научилась, так что сокрушительный удар ногой... пришелся в дверь вертолета! Как?! Я не могла промахнуться! Неужели этот увалень, не имеющий понятия о боевых искусствах — сумел уклониться?!
— А как же Рей-тян? — перед глазами все еще стояла багровая пелена, но по голосу я сумела опознать Кацураги Мисато. Она много раз бывала на базе НЕРВ-Германия, и помогала с тренировками.
— Рей-тян — воплощение совершенства и милосердия, — отозвался этот чертов извращенец. — Но это не значит, что я должен отказываться признавать красоту плывущих облаков, цветущей сакуры и красивых девушек. По крайней мере, пока Рей-тян не скажет обратного.
— А она ничего такого не скажет... — вздохнула капитан Кацураги.
И тут я поняла, что должна вмешаться в этот милый диалог.
— Икари Синдзи-кун, — ткнула я пальцем в названного. — Я, Аска Сорью Ленгли вызываю тебя. Ты недостоин мной командовать. Ты слишком слаб и неумел!
— Вообще-то, командование так не передается, — криво ухмыльнулся этот урод. — Но, если хочется, то почему бы и не развлечься. Только вот условия слишком неравные. Надо бы их чуточку уравновесить...
И это хамло достал из кармана широкую повязку и завязал себе глаза! Я онемела от гнева, но урод демонстративно поманил меня рукой. Ну я ему сейчас задам!
Бросок. Удар... Все должно решиться быстро и уверенно... Каким образом мой кулак вместо челюсти урода, опять впечатался в металл? А атаковала снова и снова... и снова и снова мои атаки уходили в пустоту. Похоже, он предвидит мои атаки? Я стала двигаться хаотично и бессистемно, чтобы мои атаки нельзя был предвидеть, потому что я и сама не знаю, куда они придутся! Но Икари снова ускользнул, а потом на мою ногу сзади под колено обрушился удар. Я рухнула вниз, на палубу, а Икари-тюи опустился надо мной на одно колено и изобразил добивающий удар в горло. Я проиграла.
