— С кошмаром твоего исчезновения это и рядом не стояло, — ответил несущий меня гигант. Неужели я произнесла это вслух? — Ты очень громко думаешь, — произнес гигант, — а может, кристалл, в который тебя засунули — играет роль усилителя. По крайней мере, я тебя слышу.
Ой! В моей голове стремительно пронеслось все то, что я хотела бы скрыть, в первую очередь от Икари-сана... И Терминальная догма Геофронта, с цилиндрами-капсулами с сотнями моих тел для замены, и слова Наоми Рицко о том, что "это — не человек", и ее руки на моем горле... и ее самоубийство. И все это — несмотря на отчетливое понимание того, что тот, кто несет меня, все это видит, и может рассказать Икари-сану...
— Ерунда все это, — вздохнул гигант. — Вот если бы ты "вспомнила", что влюбилась в Судзухару Тодзи-куна и решила увести его у старосты — это было действительно... проблемой. Причем, боюсь, что именно для Судзухары. А все, что ты сейчас себе навоображала — "ерунда, дело житейское".
— Дело... житейское? — вслух спросила я. — Ты что, не понял?! Я — не человек!!!
— Ну и что? — пожал он плечами. — Я вот, к примеру, тоже не человек... по крайней мере — сейчас. И что мне теперь, плакать из-за этого? Или сбегать от любимой девушки? Не дождутся! Оп...
Увлеченная разговором, я почти не обращала внимания на то, что вокруг возятся какие-то отвратительные твари. Время от времени одна-две из них вырывались из общего копошения и бросались на нас, но Гигант-сан просто сжигал их своими огненными крыльями, даже не приостанавливая своего неумолимого продвижения вперед.
Но с последними словами Гигант-сан схватил одну из тварей, во множестве кишевших вокруг нас, и кинул ее вперед. Мгновенная вспышка тьмы ударила по глазам, а когда я смогла видеть, мы уж падали куда-то вниз.
— Где мы? — спросила я, с ужасом представляя приземление.
— Видимо, в кроличьей норе, — ответил Гигиант-сан, хотя я и не рассчитывала на ответ. — Правда, Белый Кролик только что гордо и пафосно убился об стену. Так что Герцогине его, пожалуй, уже не видать.
Я вздохнула, поняв, что ничего не понимаю. Какой "Белый Кролик"? Что за "Герцогиня"? И почему мы "в норе"?
В этот момент у нас под ногами что-то вспыхнуло пресловутым "синим пламенем", а потом все пропало.
Нереальность. Икари Синдзи
Надо же. Она меня не узнала. Смешная такая. Навспоминала кучу всяких мелочей и почему-то уверена, что это должно меня испугать и оттолкнуть от нее! Ученики у Учителя встречаются настолько разные, что обладание сотней тел, между которыми можно перебрасывать душу — даже на "особенность" не тянет. Вот родство с Ангелами — это уже ближе к чему-то интересному, но "интересное" — это то, к чему хочется держаться поближе, а не оттолкнуть, не так ли? Вот и я буду изо всех сил держать такую интересную девочку возле себя.
К сожалению, мои проблемы были существенно серьезнее. Все-таки "запретные" заклинания запрещают не зря. Ой как не зря. Вот только в полной мере осознать это может только тот, кто хотя бы раз этот запрет преступил. И сейчас можно сказать, что тот Икари Синдзи, который бросился в погоню за Рей из госпиталя НЕРВ — уже мертв. А вот что есть "я" — еще предстоит узнать.
Конечно, у последнем утверждении есть доля преувеличения. Подобные "смерть-и-возрождение" большинство разумных претерпевают, когда ложатся спать. Но там этот процесс происходит вне сознательного восприятия. Я же прочувствовал все, оставаясь в полном сознании.
К тому же, изменения не происходили естественным путем, но были, по меньшей мере частично, навязаны мне извне. И чтобы сохранить хотя бы частичку прежнего "я", мне пришлось сформировать якорь, и вцепиться в него всеми силами. И таким якорем, пусть не единственным, но сильнейшим, разумеется, оказалась та, что была в тот момент ближе и роднее всего. Рей-тян. И теперь я ее точно не отпущу. Ни за что.
Но пока что вопрос стоит не "как заполучить Рей-тян себе", а "как ее спасти". И пока что не видно даже намеков на его решение. Так что я просто спокойно шел вперед среди стада мелких тварей домена Владыки Распада. Пожалуй, даже хорошо, что здесь и я и Рей-тян оказались лишены физического воплощения. Иначе заражение чем-нибудь крайне опасным было бы просто неизбежно. Но вот "заразить душу" — это куда более серьезный трюк, и пока что никого, способного на это, поблизости не было. Видимо, вся эта история не была проявлением самого Пастыря Обреченных, или даже кого-либо из его Высших, но просто людской самодеятельностью. Что ж. Когда мы вернемся — я выясню, кто это такой альтернативно одаренный...
Внезапно в моем разуме тихо-тихо прозвучали слова Учителя, кусочек куплета песенки, которую он частенько любил напевать... "Там надежда в стылой мгле, яркая, как звезда"!
И действительно, где-то впереди, за немыслимыми безднами времени, вспыхнула удивительно знакомых очертаний восьмиконечная звезда с пылающим оком в центре.
Выхватив из кружившейся вокруг нас стаи особенно ничтожную особь, я, силой его превращения в нечто иное пробил и так подвижное и пластичное пространство, сформировав портал, и рухнул в него. Кажется, эти действия отправили Рей-тян в обморок, но, к счастью ненадолго.
Очень скоро я почувствовал, как заклятье, сковавшее душу Рей-тян, сначала лишилось подпитки домена, а потом — распалось. Заметив это, я накинул на нее серебрянную нить, ведущую к ее телу, и позволил ей утащить нас вверх, в материум.
Открыв глаза материального тела, я был несколько неприятно удивлен, поскольку оказалось, что я смотрю прямо в ствол пистолета, калибра, так, на глаз, около десяти миллиметров.
Госпиталь НЕРВ. Кацураги Мисато
На седьмой день пребывания детей в глубокой коме, из которой их не могли вывести никакие предпринятые Рицко меры, в штабе НЕРВ появились несколько человек, направленных институтом Мардук. Они доставили нечто, что могло помочь детям... но могло и убить их. И, что хуже всего, данный... объект — был один, и раздобыть дубликат не представлялось возможным.
Мы собрались в палате, где лежали Синдзи-кун и Рей-тян. С некоторым удивлением я увидела, что их койки были сдвинуты, а руки — соединены на границе. Рука Синдзи-куна накрывала тонкие пальчики Рей-тян. Они выглядели на удивление мило. Вот только то, что они спали и никак не могли проснуться — расстраивало меня.
— Итак, — человек в адмиральской форме внимательно посмотрел на пилотов, — кто получит Звезду Надежды? Я думаю...
— Икари-тюи, — твердо сказал Командующий.
— Вы согласны рискнуть сыном? — удивился адмирал. — Вы точно понимаете, во что он может превратиться?
— Лучше вас, — адмирал с сомнением покачал головой в ответ на это заявление Гендо-сана.
— И, тем не менее... — начал было приезжий, но был прерван.
— И, тем не менее я настаиваю, чтобы Звезда Надежды была использована именно для Икари-тюи.
Вот как он может столь формально говорить о собственном сыне? Да еще настаивать на применении к нему неопробованной и небезопасной методики лечения?
— Хорошо, — кивнул адмирал. — Приступайте!
Один из спутников так и не представившегося адмирала подошел к пилотам, и достал из сумки деревянный ларец, украшенный прихотливой росписью. Когда крышка была открыта, там оказалась восьмилучевая звезда, вырезанная из прозрачного синего камня. Помощник адмирала аккуратно, стараясь не касаться этого странного лечебного средства открытой кожей, достал звезду из ларца и положил на лоб Икари Синдзи.
— Итоцу-сан, Футацу-сан, — обратился адмирал к своим помощникам, — вы знаете, что делать.
Высокие, накачанные парни достали пистолеты и навели на лежащих детей.
— Что вы творите?! — я попыталась встать между пилотами и этими ...*, замыслившими убить детей, но меня просто отбросили в сторону.
/*Прим. автора: непереводимая игра слов*/
— Спокойнее, Кацураги-тайи, — когда я попыталась подняться, меня остановил голос Командующего. — Если у нас получится то, что мы хотим сделать, то предпринимаемое этими достойными господами, — сарказм наполнял сказанное как селедка — бочку для засолки, — будет бессмысленно.
— А если не получится? — нахмурился адмирал, не давая своим людям команды прекратить этот кошмар.
— Тогда это будет бесполезно. Ваше оружие неспособно повредить демону, воплощенному в материальное тело, — твердо ответил Икари-сама. — Но если им так спокойнее — пусть утруждаются.
Звезда во лбу Синдзи-куна мерцала переливами синего. Постаепенно это сияние распространялось по всему телу мальчика, заставляя спутников адмирала судорожно стискивать свое оружие. Признаться, я уже начала всерьез опасаться случайного выстрела, когда глаза Синдзи-куна открылись. Несколько секунд он совершенно флегматично смотрел в ствол направленного на него оружия, а потом перевел взгляд влево, явно записав угрожающего ему человека в разряд "нечто несущественное". Зато, увидев его напарника, наставившего ствол на Рей-тян, Синдзи-кун криво ухмыльнулся.
— Угрожать оружием моей драгоценной невесте... Не самый безболезненный способ самоубийства вы выбрали...
— А Аянами-сёи знает о том, что она — твоя невеста? — поинтересовался Командующий.
— Нет, — спокойно ответил Синдзи-кун. — Более того, я почти уверен, что она будет возражать. Но все равно я ее уболтаю.
— Хорошо, — кивнул Гендо-сан. — После смерти Хига-сан я оформил опеку над Рей-тян на себя. И если ты ее "уболтаешь" — согласие ее опекуна у тебя уже есть.
— Икари-тюи, не могли бы вы отпустить моего сотрудника? — спросил адмирал. — Он действовал по моему приказу, и всю полноту ответственности за его действия несу я.
Я отвела взгляд от общения отца с сыном, и почувствовала, как глаза мои расширяются, а челюсть падает вниз. Тот мужчина, который угрожал Рей-тян, корчился в судорогах. Но при этом пистолет его не сдвинулся даже на миллиметр, и пальцы лежали точно так же, как и раньше.
— Если я его "отпущу"... — это слово Синдзи-кун выделил голосом, как будто заключая в кавычки, — ... то он закричит и разбудит Рей-тян. А ей еще надо немного поспать чтобы прийти в себя.
— И тем не менее... — адмирал аккуратно вынул пистолет из застывшей руки Футацу-сана, — ...я бы просил вас прекратить убивать его. Хитацу-сан, уберите оружие.
Тот, к кому обратился адмирал, сунул свой пистолет в кобуру, но при этом взгляд, брошенный им на Синдзи-куна, полнился настоящей, неподдельной ненавистью.
Между тем, Футацу-сан приподнялся в воздух и медленно вылетел за пределы палаты.
— Командующий, — обратился Синдзи-кун к Гендо-сану, — палаты — звукоизолированы?
— Да, Икари-тюи, — спокойно ответил тот. Я не понимаю, зачем поддерживать столь демонстративно-официальный тон в общении с сыном? И ведь он явно делает это намеренно. Но зачем?!
Синдзи-кун совершил в сторону адмирала идеально выверенный, до издевательства четки поклон младшего — старшему. И получил в ответ поклон-извинение за небольшую невежливость. Признаться, это представление меня удивило... бы, если бы ему не предшествовало нечто более удивительное.
Адмирал и его свита удалились, прикрыв за собой дверь... но даже через добротную звукоизоляцию палаты мы услышали отзвук вопля дикой боли, впрочем, быстро стихнувший.
Где-то. Несколько позже
— Итак, — монолит Первого несколько подсветился, — Пятый, каковы результаты?
— Лучше, чем я опасался, — вздохнул Пятый. — Но хуже, чем я надеялся. Истеричные и несогласованные действия покойного Четвертого не только не ослабили, но укрепили связь детей до такой степени, что теперь то, что я предполагал сделать на более поздних этапах исполнения Плана, уже не будет гарантировать разрыва этой нежелательной связи. Так что подозрения Четвертого могут оказаться близки к истине... из-за него самого.
— Если не можем разорвать связь, — вздохнул Первый, — нам придется придумать, как ее использовать. В конце концов, в Плане и Свитках такие мелочи просто не отражаются, тогда как существует много способов повернуть ситуацию в нужную сторону. Господин Пятый, расскажите, пожалуйста, более развернуто, как прошла операция по сглаживанию последствий истерики Четвертого.
...
— Значит, младший Икари перестал быть человеком? — уточнил Второй.
— Не то, чтобы совсем перестал, — вздохнул Пятый. — Но приобрел свойства, явно "нормальному человеку" — в этих слова прозвучал явственный сарказм, — не присущие.
— И вы не стали принимать мер по этому поводу?" — возмутился Третий.
— Пятый был совершенно прав, — отрезал Первый.
— Но... Третье Дитя теперь не... — начал было Третий, но был перебит Первым.
— Многие участники Плана не являются людьми. Причем даже те из них, от кого выполнение Плана зависит напрямую. Теперь к ним присоединился и Икари Синдзи-кун. Это ничего не меняет. Пока что я хотел бы обсудить другие вопросы, раз уж мы собрались.
И совещание перешло к обсуждению организационных и технических вопросов, оставив человечность пилотов в стороне.
...
Через некоторое время два монолита погасли, символизируя выход их хозяев из сети. Остались только Первый и Пятый.
— Значит, — в голосе Первого прозвучала усмешка, — "есть и более безболезненные способы самоубийства"?
— Именно так, — подтвердил Пятый. — Моего адъютанта еле спасли. И это точно была бы не самая легкая смерть из тех, которые мне доводилось видеть.
— А видеть вам пришлось немало, — согласился Первый. — Что ж. Есть у меня на примете парочка номинантов на премию Дарвина* ... Пожалуй, стоит подкинуть им идейку... Через третьи руки, разумеется.
/*Прим. автора: премия Дарвина присуждается тем, кто улучшил генофонд человечества, избавив его от своих генов наиболее... замысловатым способом*/
Нереальность. Аянами Рей
Удерживающие меня линии истаяли и исчезли. Теперь я могла двигаться... но мы с моим спасителем продолжали падать в этой "кроличьей норе", так что, вместо того, чтобы нерационально беспокоиться о том, что будет, когда мы, наконец, достигнем дна, я улеглась на огромной ладони, и заснула.
Во сне я, правда, продолжала падать. Правда, не так, как мы неслись вниз с Гигантом-сама, а медленно и плавно. Сверху раскинулось странно-белесое небо. Внизу поблескивали воды крупной реки, и широко раскинулся какой-то непривычно низкий город...
Я падала, город медленно приближался. Вот мимо меня проплыли верхние этажи домов... А потом меня поймали.
— Привет! — радостно сказал Икари-сан, держащий меня на руках, как какую-нибудь принцессу из европейской сказки.
— Здравствуйте, Ик..., — я попыталась вырваться, чтобы принести подобающие извинения... хотя какие извинения возможны после того, что я сделала? Но Икари-сан немного неудобно вытянул руку и положил палец мне на губы, призывая к молчанию.
— Не стоит назвать имен, — сказал он.
— Почему? — удивилась я.
— Здесь варп хотя и удивительно спокоен, но столь же удивительно близок к поверхности. А мы сейчас не в том состоянии, чтобы позволить кому-то с Той стороны, — Икари-сан голосом подчеркнул заглавную букву, — слышать наши имена.
