Чарльза Левингстона я обнаружил в Союзе промышленников. Их здание располагалось недалеко от дорог в портовый и промышленный районы города. Союз промышленников — молодая организация, родившаяся вскоре после начала индустриального бума как неформальное объединение владельцев крупнейших промышленных предприятий. К ним вскоре присоединились транспортные, железнодорожные и судостроительные компании, а также горнодобытчики. Не так давно эта организация получила официальный статус и представительство в Сенате.
Главное, что отличало Союз промышленников от других органов власти, — их свобода от сковывающих догм вековой давности. Среди них почти не было дворян, они заботились не о фамильной чести и внешней благопристойности, а о деловой репутации. Не гнушались получать не только классическое, но и техническое образование, которое среди аристократов считалось низким и недостойным.
Промышленники развивали образование и науку. Они построили и полностью обеспечивали Райхенский политехнический институт и сейчас добивались для него статуса университета и привилегий, равных привилегиям старинных классических университетов, обучавших преимущественно детей аристократов.
— Добрый день, сударь Маэл, — вежливо поприветствовал меня Чарльз. — Вы пришли по поводу вашего дела или по поводу нашего общего дела?
— Добрый день. По поводу обоих дел.
— Хорошо, прошу в мой кабинет. Томас, принеси кофе и документы на поставку заказа Маэла Лебовского.
— Одну минуту, сэр.
Кабинет Чарльза был небольшим и сугубо деловым. Стол, немного мебели, почти никаких украшений, на книжной полке всего несколько справочников и карт.
— Ваш заказ почти полностью готов, осталась всего пара моментов. Требуется разрешение на продажу вам армейских пулеметов и армейских винтовок. И увы, но мы не смогли найти в законах ни одной лазейки, чтобы продать вам артиллерию, даже полевых калибров.
— Я разберусь с этим, — кивнул я. — Деньги уже переведены на счет. Что по поводу второй части заказа?
— Все оказалось проще, чем я ожидал. Никто из производителей оружия в Райхене не продавал его ни одному клиенту из Восточной области. Более того, за последний год вы первый частный клиент.
— Вот как. Вы в этом точно уверены?
— Разумеется, я не могу дать гарантии, что не было перепродажи оружия через несколько подставных лиц. Но никто не продавал оружие на восток по официальным или неофициальным каналам.
— Хорошо. Я вам верю. Надеюсь, вы убедили своих коллег не продавать оружие даже Восточной армии.
— Да, но вы должны понимать, что мы не можем не принять официальный заказ от руководства Восточной области.
— В этом случае просто известите меня о подробностях этого заказа. За отдельную плату.
— Договорились.
— С вами приятно иметь дело, Чарльз. Вы решили вопрос с Коллегией гильдий?
— Нет, но в Сенате непосредственно перед голосованием мы поставим им предельно жесткий ультиматум. Несмотря на кризис, мы в состоянии продавать продукцию по цене в два раза ниже ее себестоимости, а для них это будет смертельно. Если они откажутся проголосовать в нашу пользу, мы просто обанкротим членов Коллегии.
Я открыл свою сумку и достал из нее папку:
— Это материалы на некоторые гильдии и их членов. Используйте их с умом.
— Непременно. — Чарльз раскрыл папку и быстро пробежался по вложенным листам бумаги. — Незаконная добыча рарса?
— Да, достаточно тяжкое обвинение.
— Это точно. — Чарльз понимающе улыбнулся. — Теперь мне понятен смысл этого закона. Вы подстроили очень хорошую ловушку, ради этого мне не жаль потери моих собственных предприятий.
— Насколько я понимаю, вы готовите решающий удар по Коллегии гильдий?
— Пора положить конец нашей долгой вражде, как и самой Коллегии.
— Ясно. Я передаю вам эту папку с одной просьбой.
— Какой?
— Не уничтожайте гильдии полностью, они часть Райхена и его истории. Не нужно так легко избавляться от своего прошлого.
— А вы романтик, Маэл, — усмехнулся Левингстон. — Увы, но мы прагматики, и не в наших правилах щадить противника.
— Я знаю это. Но противник может стать верным вассалом, не так ли? Есть целый ряд отраслей, в которых ручное производство выгоднее машинного. Оставьте их гильдиям, и ваша вражда закончится.
— Не переживайте так на это счет, Маэл. Мы прагматичные люди и знаем, что мир лучше войны, а уничтоженную вещь не продашь. Мы и не собирались добиваться роспуска гильдий. Просто хотим, чтобы они не мешали нам.
На следующий день Ральф разбудил меня неприятным известием. Опустив привычные приветствия, он протянул мне утреннюю газету:
— Сэр, думаю, вам это надо узнать.
Нахмурившись, я взял из его рук газету и выругался. На первой полосе было написано: "Громкое убийство! Убит помощник главы Городского совета Луций Кравий". Он не был особенно важным союзником, но все равно. Сам факт убийства говорил о многом.
— Вызови Мелиссу! — приказал я.
— Сэр, она сама пришла и ждет вас в гостиной.
Быстро одевшись, я спустился к ней. Она сидела на диване и пила свежесваренный кофе.
— Кто это сделал? — сразу спросил я.
— Мы ищем, но работали профессионалы. Ни следов, ни свидетелей нет.
— Мне не нужны доказательства для суда, мне нужно знать, кто это сделал.
— Да, сэр. Как только я что-нибудь узнаю, сразу же сообщу вам.
— Отправь людей следить за домом Левингстонов. Собирай всю информацию о наемных убийцах. Обо всем сразу сообщай мне.
— Да, сэр.
Не позавтракав, я отправился в Ассамблею. Там меня уже ждал Реджинальд Малькольм. Он знал обо всем и был мрачнее тучи. Убийство союзника означало, что любой из нас должен постоянно оглядываться.
— Кто это сделал? — без предисловий спросил он меня.
— Я это выясню, — пообещал я.
— Надеюсь, ты быстро с этим разберешься, — сухо ответил адмирал.
— У меня нет времени лично заниматься расследованием. Этим займутся мои люди.
— А чем займешься ты?
— Надо довести до конца дело с Советом волшебников. Последний шаг я должен сделать сам. Сегодня передаю все материалы в судебную комиссию Сената, а завтра — доклад в Ассамблее.
— Валерий примет тебя после обеда. — Поймав мой взгляд, он добавил: — Если ты не забыл, он председатель судебной комиссии.
Обсуждение в Ассамблее было жарким. Две с половиной тысячи человек, и у каждого свое мнение. Ладно, не у каждого, всего у тысячи. Остальные полторы просто слушают. Но от этого не легче. Итог подвело голосование: тысяча триста семьдесят человек за создание Палаты магии и тысяча восемьдесят шесть — против. Сорок четыре человека в голосовании не участвовали.
Это голосование ни о чем не говорило. Все будет решаться на втором голосовании и на третьем. При втором голосовании можно будет наложить вето. Во время третьего право вето не действует.
С Валерием я разговаривал спокойно, с вежливой улыбкой на лице. Он так же вежливо улыбался мне. Мы оба понимали, что стали врагами. Я заставил его прекратить свой бизнес, приносящий ему, по сведениям моих информаторов, около пятнадцати миллионов империалов в год. Учитывая, что с этих денег он не платил налогов, доход получался неплохим. Он мне этого не простит.
Но пока мы союзники и вынуждены не трогать друг друга. Но даже потом на людях мы будем учтиво беседовать и улыбаться при встрече. Таковы негласные правила. Даже для злейших врагов.
Я передал Валерию доказательства незаконной добычи кристаллов рарса волшебниками. Интрига была простой. Сначала мы принимали закон, запрещавший частную добычу этого стратегического минерала, который нужен колдунам и волшебникам для изготовления артефактов. Зная, что они не смогут отказаться от добычи рарса, мы заранее оставили своих людей в районах, наиболее удобных для тайной добычи. И поэтому ничего удивительного, что практически на каждом подпольном предприятии по добыче и обработке рарса есть наши люди. А теперь пришло время последнего хода.
На следующий день во всех газетах мелькало мое имя. Совет волшебников уже осаждали толпы журналистов, а Сенат собрался на внеочередное заседание. Скандал вышел грандиозным. Впервые за последние пять лет один из органов власти в почти полном составе оказался уличен в преступлении. Впрочем, такие события происходят регулярно. Такие уж особенности нашей страны.
— Нарушение закона — это, в первую очередь, неуважение. Неуважение, проявленное к тем, кто этот закон принял, к людям, которые исполняют этот закон, и даже неуважение к императору великой Райхенской империи, его подписавшему.
Дворяне слушали меня очень внимательно. Игнатов сидел с каменным выражением лица. Он мог, используя свое право вето, не допустить меня до выступления, но его вовремя задержал на входе Реджинальд Малькольм, а теперь уже поздно. Председатель Ассамблеи разрешил мне в нарушение повестки заседания выступить с докладом.
— Можем ли мы простить это неуважение? Благородные дворяне Райхенской империи, можем ли мы простить неуважение к императору? Вы выслушали мой доклад, любой желающий может ознакомиться с ним или получить его копию. В нем содержатся все доказательства вины волшебников. Я требую лишить виновных поста в Совете волшебников и пожизненно запретить замещать должности в любом государственном органе. В связи с тем, что более половины членов Совета волшебников оказались виновны в преступлении, я требую роспуска данного органа власти до очередных выборов.
— Благородный Маэл Лебовский аха Ларан, вы закончили свою речь?
— Да, председатель.
— Есть дополнения или возражения к докладу?
Дополнений ни у кого не было. Игнатов хотел что-то возразить, но передумал и решил не ввязываться в безнадежное дело. Председатель встал и прокашлялся.
— В таком случае я заявляю. Исполнительный комитет Ассамблеи рассмотрел предъявленные доказательства и нашел их достоверными. Я поддерживаю обвинение и выношу на внеочередное голосование вопрос о роспуске Совета волшебников и требование провести судебное разбирательство в отношении виновных.
Голосование прошло быстро. Две тысячи триста восемь человек были за и сто девяносто два — против. Почти единогласное мнение.
— Решение принято. Требование о роспуске Совета волшебников, подкрепленное протоколом голосования и докладом благородного Маэла Лебовского, будет сегодня передано в Сенат и императору Аврелию. Требование о судебном разбирательстве в отношении виновных, подкрепленное протоколом голосования и докладом благородного Маэла Лебовского, будет передано в судебную комиссию Сената и в Верховный Суд Райхенской империи. На этом заседание окончено!
Выйти из зала оказалось непросто. Все старались меня поздравить с хорошим выступлением и победой. Добиться роспуска целого органа власти — этим немногие могли похвастаться. А на выходе меня уже ждали журналисты. Пришлось остановиться и ответить на целый ряд вопросов. И только после этого я смог добраться до столовой и выпить воды, от трехчасового выступления у меня пересохло горло.
Роспуск Совета волшебников будет неприятным ударом для Рэндала Баха. Он лишится голосов в Сенате и будет вынужден сам оправдываться перед Сенатом. Его имя было упомянуто в числе прочих в моем докладе, хотя доказательств на него нет. Но вместе с ним будет скомпрометирована и его идея создания Палаты магии. Во всяком случае Игнаций на страницах своих газет приложит к этому все усилия.
— Хорошая речь, Маэл. — Ко мне подошел Реджинальд Малькольм. — Даже не скажешь, что ты и дня не занимался расследованием и увидел этот доклад за полчаса до выступления.
— Тот, кто провел расследование и написал этот отчет, не будет завидовать тому, что все лавры достались победителю?
— Он уже никому не будет завидовать. Расследованием занимался Луций. Он успел передать мне копию доклада всего за пару дней до гибели.
— А оригинал?
— Наверное, уже развеян по ветру или лежит в сейфе Рэндала Баха. Какая разница, он уже не стоит и копейки. Давай помянем его душу.
Мы сели за стол, и официант поставил перед нами две рюмки коньяка и закуску.
— Ну, как там священники говорят, вечного покоя его душе.
Реджинальд выпил полную рюмку крепкого коньяка и не поморщился. Официант принес еще пару.
— Давай еще по одной.
Я протянул руку к своей рюмке и вдруг заметил, как камень на перстне изменил цвет. Резким движением я вырвал из руки опешившего Реджинальда рюмку и понюхал ее.
— Яд?!!
— Не совсем. — Я аккуратно попробовал коньяк и сразу сплюнул. — Лекарство, но в сочетании с алкоголем может вызвать сердечный приступ.
— Особенно в моем возрасте!!! — прорычал адмирал. Все его хорошее настроение пропало, словно его и не было. — Кто посмел?!!
— Если бы мы сидели в Риоле, я бы уже знал ответ. Но не думаю, что здесь мне разрешат пытать официантов, — спокойно заметил я.
Последние слова я уже договаривал в спину адмиралу. Он подскочил и помчался на кухню столовой, держа в одной руке обнаженный кортик, а во второй — рюмку с коньяком. Несколько молодых морских офицеров, всегда сопровождавшие его, спохватились и побежали следом. Можно не сомневаться, что рассвирепевший адмирал перевернет все здание Ассамблеи в поисках отравителя.
Нижний город — отстойник Райхена. Здесь рано или поздно оказываются все отбросы столичного общества. Нищие, бездомные, нелегальные иммигранты, выходцы из колоний и другие. Дома здесь старые, грязные и покосившиеся. Узкие улицы пересекаются под непредсказуемыми углами и внезапно заканчиваются тупиками.
Мостовых в Нижнем городе нет, просто утоптанная земля, после каждого дождя раскисающая непролазным болотом. Канализация в этом районе есть, но действует с перебоями, что создает неповторимую атмосферу. Добавляют колорита и кучи неубранного конского навоза. Естественно, ни о каком освещении и речи не идет.
Довольно часто Нижний город затапливала река. Это происходило каждую весну во время половодья, летом во время сильных дождей и при любом сильном шторме, совпавшем с приливом. Наводнения размывали лачуги бедняков и порой смывали целые кварталы приезжих нелегалов. Раз в несколько лет по району прокатывался пожар. Но Нижний город всегда отстраивался заново. При этом никто не следил за тем, чтобы улицы оказывались на том же самом месте, где они были раньше.
Городской совет вместе с мэром в меру своих сил борются за благополучие этого района, но в основном с местными жителями. В этом и состоит главная проблема Нижнего. Его жители не хотели жить другой жизнью. Они искренне возмущались грязью на улицах, но даже пальцем не шевелили, чтобы убрать ее.
В этих условиях пышным цветом расцветала разнообразная преступность. Узкие улицы с множеством переулков, ухоронок и тайных лазов самим фактом своего существования делали невозможной любую облаву. Любой желающий мог найти здесь любой порок. От вполне безобидных проституток до нескольких тайных заведений, где за очень большие деньги вам давали возможность лично пытать человека до смерти. От легальных наркотиков до "красной крови", жуткого наркотика, буквально сжигавшего человека изнутри. Молодые аристократы довольно часто заходили в Нижний город в поисках запретных удовольствий. Некоторых из них находили с перерезанным горлом в кучах навоза или не находили вовсе.
