Конница противника вылетела из оврага. Отряд на ходу рассыпался и полноценной кавалеристской лавой понесся прямо на наши окопы. Многие всадники на полном скаку открыли огонь.
Я сосредоточился и ударил по щиту противника. Волшебники не ожидали удара мага и не сумели справиться со мной.
— Огонь!
— Открыть огонь! — подхватили мой приказ сержанты и офицеры, передавая его по цепочке.
Дружные залпы солдат положили первые ряды кочевников, но остальных это не испугало. Пулеметы начали косить нападавших, но те, подбадривая себя воинственными воплями, неслись дальше.
Я прибегнул к испытанному еще на севере способу. Волна страха. Все лошади противника разом смертельно испугались того, что их ждало впереди. И они все взбрыкнули. Многие не ожидавшие этого наездники вылетели из седел. Остальные не могли справиться с взбесившимися животными. Хорошо спланированная атака захлебнулась. Отряд смешался в одну кучу.
— Артиллерия, огонь! — приказал я.
— Орудия! По противнику-у беглым, интервал три секунды, шрапнелью! Первое о-огонь!
Снаряды разрывались прямо в толпе людей, разбрасывая во все стороны множество стальных шариков. Орудия били безостановочно, превращая людей в кашу.
Я заметил, что с нескольких кочевников сорвало их накидки. С безмерным удивлением я увидел, что это женщины. Я едва не приказал остановить огонь, но сдержался. Женщины это или нет, на войне один закон — убей или убьют тебя.
Волшебники попытались остановить расстрел, но я им этого не дал сделать. Тогда мятежники сделали единственное, что им оставалось. Они бросились в атаку пешком. Яростно крича, они побежали навстречу неизбежной смерти. Уже не пытаясь выжить, просто желая ворваться в наши окопы и убить хоть кого-то. Чтобы по их спинам в окопы прошли другие.
Я ударил сам, посылая вперед множество воздушных лезвий, одновременно приказывая сильфам атаковать людей. В этот момент один из волшебников сумел пробить щит, прикрывавший батарею. Кинжал чистого белого пламени прорвался через несколько слоев защиты и сжег одно орудие вместе с прислугой. Двум бойцам повезло умереть сразу. А третий, истошно крича от боли, бросился бежать, весь охваченный огнем. Магическое пламя моментально сожгло его кожу. Огонь быстро потушили, но человека уже было не спасти.
Впрочем, другие солдаты на это внимания не обратили. Не с ними, и ладно. Несмотря на огромные потери, кочевники прорвались к окопам и схватились врукопашную с солдатами.
— Огонь по выходу из оврага! — приказал я артиллеристам.
Солдаты штыками и прикладами убивали кочевников, но и сами погибали от их сабель. Я достал шпагу и сам бросился врукопашную.
С криком на меня выскочила смуглая кочевница. Она рвалась к продолжавшим стрелять орудиям. А на меня посмотрела, как на досадную помеху:
— Сдохни!!!
Я отбил ее неумелый удар и выпадом проткнул грудь.
Сразу двое мятежников, увидев смерть соплеменницы, бросились на меня. Я пнул одного в коленку, а во второго метнул воздушный кинжал. Кочевник с распоротым животом упал мне под ноги. Я повернулся, чтобы добить первого, но в него уже кто-то выстрелил.
Противник отступал. Не выдержав убийственного огня, они побежали прочь. Но до спасительного оврага добежали лишь единицы. Пехота, увидев уничтожение конницы и попав под огонь орудий, и вовсе отказалась вступить в бой.
Я зачерпнул руками снег и растер им разгоряченное лицо. Бой длился всего минут десять. Снег на небольшом поле между окопами и оврагом покраснел от крови. А само поле было покрыто толстым ковром убитых людей и лошадей. И не просто убитых, а разорванных шрапнельными снарядами.
Я смотрел на поле и прекрасно понимал, что одним ночным кошмаром у меня стало больше.
Толкнув дверь, я нагнул голову и зашел в блиндаж. У небольшой стоявшей в углу печки грел руки Тирион. Харальд склонился над расстеленной на столе картой.
— Есть чай?
Тирион молча протянул мне кружку с мутной жидкостью. Я с сомнением понюхал ее, но кривиться не стал. Главное, что она была горячей.
— Что думаешь? — Харальд кивнул на карту.
— День продержимся. Потом надо отступать.
— Только бой начался, уже бежать? — недовольно пробурчал в углу Тирион.
— Не обращай внимания, я только что говорил ему то же самое, — сказал Харальд.
— Позиция никакая. Они уже знают обо всех наших уязвимых местах, а времени заделывать бреши у нас нет. Даже если и выстоим еще пару дней, понесем большие потери.
Я одним глотком выпил чай и продолжил:
— А самое главное — эта позиция изначально рассматривалась как временная. Мы дадим здесь один бой. Потом отступим к городу. И вот там придется стоять насмерть. И основной вопрос — что ты вообще здесь делаешь?
— Пришел вам помочь.
— Маэл, можешь не тратить время, он уже получил от меня, — вздохнул Харальд.
— Ну, раз получил, тогда дуй обратно, — приказал я Тириону. — Под пули есть кому лезть, а вот алхимиков нам не хватает.
К вечеру наступило затишье. Разведка доложила, что противник подтягивает растянувшиеся во время марша отряды и готовится к удару.
Ужинать пришлось разогретыми на печке пайками. Мы с Харальдом съели все быстро. Лира поворчала, но тоже все съела. А вот Арья презрительно поковырялась ложкой в консервной банке с кашей непонятного вида и происхождения и легла спать голодной. А зря, каша была питательной и сытной. Хоть и не самой вкусной.
Ночевали прямо в землянке. Мы с Харальдом уступили единственный матрас, единственное одеяло и единственный лежак девушкам. А сами завернулись в теплые плащи и легли спать на охапке сухой травы.
Очередной снаряд просвистел над головой и разорвался между линиями окопов. Обстрел продолжался все утро, не утихая ни на минуту. Оставалось только гадать, где мятежники взяли такое количество боеприпасов. Наши батареи старались, но подавить вражеские не могли.
Я отпихнул в сторону солдата и продолжил бежать по траншее. По всей линии фронта разгорелась перестрелка. На штурм шли бывшие солдаты Восточной армии. Они медленно подползали к нашим окопам, постоянно прижимая ополченцев к земле метким огнем.
Я забежал в офицерский блиндаж. Неизвестный мне лейтенант говорил с кем-то по телефону.
— Доложите обстановку!
— Сэр, противник начал атаку на правом фланге! — быстро ответил он.
Я побежал дальше, думая о том, насколько сильно технологии уменьшили роль магии на войне. Более мощное оружие, более скорострельное и опасное. Редкий маг может долгое время удерживать щит против крупнокалиберных снарядов. И уже давно никто не мечтает защищать солдат от пуль, как раньше защищали от стрел. Себя бы самого от них защитить.
Но что полностью пришло в упадок, так это заклинания для дальней связи. Телефоны и телеграфы оказались в разы лучше. А если еще кто-то додумается до беспроводной связи...
Впрочем, магам и волшебникам пока рано снимать с себя военные погоны.
На правом фланге мятежники атаковали серьезно. Несколько пулеметов с пригорка поливали огнем первую линию окопов. Ополченцы пытались их подавить, но как только они убивали пулеметчика, на его место становился другой.
Два вызванных воздушных духа без особых проблем отняли у бедных мятежников их пулеметы. Они настолько не ожидали ничего подобного, что один даже побежал за летящим по воздуху оружием.
Но это мелочи. Над позициями наших войск собирались темные облака. А в них мелькали всполохи огня.
Я поднял руки, призывая ветер, и стал создавать щит. И едва не опоздал. Удар вражеских волшебников обрушился на мой щит с такой силой, что я невольно упал на одно колено. Сила противника была темной и пахла смертью. Жертвоприношения. Чтобы победить меня, они приносили в жертву людей.
— Связист! Где связист? — громко крикнул я.
Вскоре ко мне подбежал человек с телефонным аппаратом и катушкой провода.
— Сэр?
— Связь с Астрой!
— Есть, сэр.
Я не мог одновременно защищать наши войска от чужой магии и сражаться с волшебниками. Просто не хватало сил. Но кое-какой козырь в руке у меня был.
— Астра на связи, сэр!
Я забрал у него трубку:
— Астра, это Призрак. Слушайте меня внимательно!
— Призрак, я слышу вас хорошо.
— Огонь по цели особыми снарядами. Координаты цели — тридцать градусов от ориентира девятнадцать, расстояние — три тысячи! Как поняли?
— Вас понял.
Я продолжал держать щит и следить за волшебниками. Дармовая сила умений им не прибавила. И они не попытались разрушить мой щит или обойти его, а решили продавить. Через пару минут на их щите разорвались первые снаряды.
— Первые четыре — накрытие, пятый — вправо на сто.
Следующий залп был еще точнее. Над волшебниками был щит, защищающий их от заклинаний и снарядов. Но снаряды тоже не простые, их осколки поглощали магию. Изготовили эти снаряды по моему приказу, скопировав пули, которыми меня едва не убили.
Уже третий залп пробил щит противника. Ранены были всего несколько волшебников. Но главное — то, что они оказались беззащитны перед моим ударом.
Сразу после этого мятежники пошли в атаку. От вида несущейся на них воющей орды у некоторых ополченцев не выдержали нервы. Не слыша окриков сержантов, они выбежали из окопов и побежали.
— Назад! Назад! — Стоявший рядом со мной офицер поднял пистолет. — Стрелять буду!
Еще несколько человек бросились бежать, остальные колебались. Казалось, еще мгновение — и весь полк побежит. Но тут открыли огонь пулеметчики, и нападавшие поспешили залечь.
— Стреляй, — сухо приказал я.
Он и еще несколько человек расстреляли бегущих людей. Я повернулся к замершим ополченцам:
— А как вы хотели? За бегство с поля боя существует только одно наказание! Расстрел на месте! Ни шагу назад! Любого, кто отступит без приказа, лично расстреляю!
— Что зыркалки вылупили?! Приклад в плечо и огонь по противнику! — заорал офицер. — Кто меньше всех убьет, вечером отхожие ямы пойдет чистить!
Мятежники опять поднялись в атаку. Я ударил по ним магией. Сильный ветер дул им в лицо. Осмелевшие ополченцы стреляли вразнобой, но все же стреляли. Пулеметы прижимали солдат противника к земле. Но они все равно шли вперед.
Перебежками от одного укрытия к другому, хотя, казалось бы, где тут укрываться в чистом поле-то, они все ближе подбирались к окопам. И наконец ворвались в них.
Прыгнувший в окоп кочевник ударил саблей стоявшего рядом со мной офицера, разрубив ему голову. Я взмахом руки послал в кочевника несколько воздушных лезвий, а потом склонился над офицером. Но помогать ему уже было поздно.
Ополченцы и кочевники схватились в отчаянной рукопашной схватке. И преимущество было на стороне мятежников. Их было больше, они лучше владели холодным оружием. Казалось, они должны легко смять ополченцев, но не тут-то было.
Простые люди без особого военного опыта не просто сражались. Они защищали свой дом. И они знали, что будет, если кочевники ворвутся в город. Память о кровавых бунтах местных племен еще свежа.
Я дрался в самой гуще боя. Магией и шпагой рубил кочевников и предателей из восставших полков Восточной армии направо и налево. И это не фигура речи. Увы, но я не мог убить всех атакующих разом.
Пробив шпагой грудь очередного кочевника, я резко обернулся и отбросил ударом воздуха другого мятежника. Подскочивший ополченец убил его штыком винтовки. Не успел я оглянуться по сторонам, как на меня уже прыгал следующий.
Ополченцы еще не успели отбить первую волну атаки, а уже приближалась вторая. Понимая, что другого выхода нет, я вылез из окопа и пошел навстречу мятежникам. Выглядело это глупо — один человек идет навстречу бегущей толпе вооруженных бойцов. Холодный ветер трепал волосы и развевал плащ. В общем, все как в приключенческих романах про бесстрашных магов.
Бойцы противника открыли по мне огонь, но без толку. А я развел руки в стороны, поднял голову к равнодушному небу и нарушил еще одну свою клятву...
Ураганный ветер смел, как мусор, бывших солдат Восточной армии и забросил их изувеченные останки к остальным мятежникам. Я вытер пот с лица и пошел прочь, стараясь забыть крики людей и не замечать того, как от меня шарахаются ополченцы.
После обеда мятежники пошли на прорыв в центре наших позиций. Они захватили первые две линии окопов и почти прорвали оборону. Только спешная контратака Харальда спасла положение.
Потом подоспела Арья. Она своей магией остановила нападавших и едва не распугала половину ополченцев. А потом пришел и я.
— Арья, давай в тыл, — негромко приказал я, глядя на бледную девушку.
— Я в порядке, — тихо ответила она.
— Я вижу, в каком ты порядке. Бегом в лазарет, у нас полно раненых, ты там нужна.
Арья нехотя выполнила приказ. А я укрылся за броневым листом покореженного прямым попаданием орудия. Начался новый обстрел наших позиций.
Сразу после обстрела мятежники пошли в атаку. Целых орудий на позиции осталось мало, и их редкие выстрелы не причинили большого вреда. Измученные долгим боем люди, сжав зубы, открыли огонь. Но опытные солдаты противника ответным огнем прижали ополченцев.
От недоброго предчувствия сжалось сердце. Не выдержим. Следом за предателями в окопы ворвутся кочевники, а они в рукопашной страшны. Я стал собирать силу вокруг себя. День еще не кончился, и тратить резервы не хотелось. Кто знает, что еще случится?
Все произошло именно так, как я и рассчитывал. Под прикрытием перебежчиков в рукопашную пошли кочевники. Часть из них я убил магией, но большая часть прорвалась.
— В атаку-у!
Грязный, в потрепанной форме офицер поднял людей навстречу несущийся волне кочевников. Я ничего больше сделать уже не мог, поэтому достал шпагу и присоединился к схватке.
— Райхен!!! — закричал я во всю глотку, подбадривая бегущих рядом со мной людей.
— Риол!!! За Риол!!!
Солдаты и ополченцы с отчаянной яростью схлестнулись с мятежниками. И те дрогнули. Не выдержали безрассудства, с которым с ними сражались защитники Риола.
Чувствуя перелом в схватке, я повел людей в атаку дальше. Мы опрокинули противника и отбили вторую линию окопов.
Захватив окопы, я сразу приказал готовиться к обороне. Успех надо закрепить. Из тыла подошли свежие роты. Первым делом поставили пулеметы и протянули линию связи с другими подразделениями. Чуть позади нас расположился Харальд с резервом.
Только мы успели приготовиться, как начался новый обстрел. Я обнаружил вражескую батарею и приказал нашей артиллерии подавить ее. Но на этот раз расстояние до батареи противника было большим, и поэтому снаряды часто падали мимо цели. А у меня не было возможности корректировать стрельбу.
Внезапно я почувствовал, что один из моих амулетов резко высвободил всю свою силу. И произошло это недалеко от меня.
— Санитар! — отчаянно закричал Харальд.
Я бегом бросился к нему. Он сидел на снегу и держал на руках Лиру. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: санитар уже не поможет.
