— А кто-то отдыхать собирался? — сказал укоризненный голос.
— Всё, всё, всё. Уже сплю.
Весь следующий день прошёл в длительном переходе. С самого утра я нашла ягоды, которые часто собирал Дайк. Вот радости было! Я объела почти весь куст и взяла немного с собой, завернув в большие листья. Вяленое мясо, конечно, хорошо, но запас не бесконечен и мешок уже стал значительно легче, хоть я и старалась экономить.
Вода нашлась к полудню, для этого даже не пришлось ничего специально делать. Просто обходя большие заросли, я спустилась в овражек и чуть не наступила в маленький ручеёк. Наполнив флягу и натерев всё, что можно соком голубеньких цветочков, которых в овраге было очень много, я продолжила путь на юг. А ещё через сутки, вышла к реке.
С моей стороны берега были довольно обрывистые, а вот с противоположной более пологие, но поросшие густой и высокой растительностью. "Ладно, пойду вниз по течению. Поищу, где удобнее переплыть, может и найдётся место поуже", — решила я. Но, не пройдя и нескольких шагов, послышался шорох, потом какие-то звуки, как всхлипывания, а потом... Детский голос сказал:
— Та-ма!
Я резко обернулась. Среди высокой травы стоял ребёнок, годика два, не больше. Пухлые ручки и ножки, чумазое личико с грязными разводами, тёмные, почти чёрные волосики, торчащие в разные стороны с висящими травинками и другим мусором и огромные пуговицы влажных карих глазюк.
— Тама! — малыш повторил и протянул ко мне ручонки.
Упав на колени, я схватила ребёнка в охапку:
— Маленький... Как же ты тут оказался?! Где твои родители? — приговаривала я, прижимая его к себе и поглаживая по спинке. — Ах, ты ж мой хороший! — я, не переставая тискала его, а малыш, вцепившись мне в волосы малюсенькими пальчиками, захлюпал носом и заревел.
— Тихо, тихо, маленький, тихо... успокойся, не плачь. Я с тобой, ты не один, я рядом, ничего плохого не случиться... — пыталась я его успокоить, да и себя тоже. Не переставая гладить, я встала и начала оглядываться, держа ребёнка на руках: "Что же делать? Где, кого искать? Не может быть, что бы ребёнок был здесь один!"
— Эй, э-э-эй, люди! — завопила я. — Кто-нибудь?! Э-э-эй! Кто дитё потерял?! Кто-нибудь! — я кричала, пока не охрипла. Но ответа не получила. Река тихонько текла, ветер шелестел листвой — вокруг слышались только обычные звуки леса. Пока я кричала, малышок затих, но держался за меня ещё крепче.
— Что же мне с тобой делать? — Я присела на траву, держать ребёнка было тяжеловато. Малыш был красивый, хоть и грязный, только непонятно мальчик или девочка. Приподняв его замурзанное личико, я улыбнулась и спросила:
— Ты кто? И как тебя зовут? — естественно, что на ответ я не рассчитывала. Просто продолжала разговаривать и улыбаться. — Вот меня, — я ткнула пальцем в себя, — зовут Карина. А как тебя зовут, маленький?
Ребёнок рассматривал меня, не разжимая ручонок и через несколько секунд выдал:
— Та-ма! — и при этом так солнечно улыбнулся, показав маленькие зубки, что от умиления навернулись слёзы.
— Ну, тама, так тама! — опять притянув его к себе, я соображала, как поступить.
"Такой маленький ребёнок не мог уйти далеко, значит, где-то рядом есть селение, хотя Дайк говорил, что хорошо обжитые земли начнутся ещё через пару дней пути от реки и по другую сторону. Но кто знает... — я почесала нос, — как я шла и правильно ли держала направление. Может я сократила путь или отклонилась в сторону, но в любом случае факт остаётся фактом: на руках ребёнок и нужно искать людей или вместе с ним идти дальше".
Пока я так размышляла, малыш пригрелся и заснул, но пальчики продолжали крепко держаться за мою рубашку. Я вгляделась внимательней и слегка ощупала ребёнка: он не был тощим, но и пухленьким его никак нельзя было назвать, если и потерялся, то не очень давно. Рубашечка из плотной, но мягкой ткани грязно-серого цвета с длинными рукавами и тёмно-коричневые штанишки, порванные в нескольких местах, сквозь дыры в которых просвечивала нежная смугловатая кожа. На одной ножке был обут коротенький сапожок или ботиночек с завязками, а другая босая. Не считая нескольких царапин и укусов насекомых, других видимых повреждений не было. В темных всклокоченных волосах, от которых пахло тиной, застряло несколько слизких водорослей. "Ребёнок был в воде! — уверилась я. — И как только не утонул! В рубашке родился, наверно".
Теперь стало понятно, что делать дальше: нужно переправляться на другой берег — малыш оттуда. Тихонько сопя, найдёныш, спал на моих руках и, глядя на такое милое личико, совсем не хотелось его будить. Громко причмокнув, малыш засунул пальчик в рот. "Голодный совсем, — посетовала я на свою глупость. — Разговоры разговаривала, а покормить не догадалась, вот тупица. Хотя чем? Вяленым мясом?"
Хотя чему удивляться-то, своих детей у меня не было, да и не будет уже. И благодарить за это надо свою дурость, наивность, непроходимую глупость и "неземную любовь" в виде бывшего мужа. Который категорически не хотел детей, "пока не встанем на ноги", как любил он повторять. Но как оказалось, мой супруг, только мне так говорил. А я, дурочка влюблённая, повелась на уговоры, верила всему, заглядывала в рот, ловя каждое слово и получила...
Тяжелейшее осложнение, после прерывания беременности и приговор врачей. Оставалось только кусать локти и выть по ночам, глядя на своих племянников, таких классных мальчишек моей сестры. Всё! Не хочу об этом вспоминать! Сама во всём виновата, и ничего уже не попишешь. Я вытерла рукавом слёзы.
Малыш зашевелился. Распахнув глазки с длинными пушистыми ресницами, он опять улыбнулся и произнёс своё любимое, как я уже поняла, слово:
— Та-ма!
Я засмеялась:
— Ох, тама, ты моя чумазая! — И завалившись на спину, опять начала его тискать.
Кормёжка, на удивление, никаких проблем не доставила. Когда я распотрошила свои запасы и предложила найдёнышу кусок вяленого мяса, то и опомниться не успела, как он сточил его за несколько минут.
— Ну ты, грызун! — восхитилась я и предложила второй. И этот кусок постигла та же участь. — Всё, хватит пока, — покачала я головой, когда это чудо из семейства грызунов, протянуло ручку за следующим. — После голодовки сразу много есть нельзя. Могу на десерт предложить тебе вот это. — И протянула жменю, собранных утром ягод. Десерт был проглочен ещё быстрее. Напоив ребёнка водой, я запаковала мешок, попутно дожёвывая свою долю.
Малышок сначала сидел и наблюдал за мной, а потом, махнув ладошкой на ближайшие кусты, опять сказал:
— Та-ма!
— Что, тама?
— Та-ма.
Похоже, он понял, что я его совсем не понимаю. Поэтому, совсем не по-детски, вздохнул, поднялся и потопал, раскачиваясь, в кусты. Ничего не оставалось, как последовать за ним. Это чумазое чудо сидело в кустах на корточках, спустив штанишки, и делало свои дела, ну понятно какие. Мне было прекрасно видно, что это мальчик. Закончив, он поднялся и, пытаясь держать падающие штанишки, поковылял ко мне. Понятно в чём была проблема — в завязках. Узел "бантиком" исправил положение. Я погладила его по голове:
— Ты не просто ребёнок, малыш, ты — вундеркинд! — Хотя может все дети здесь такие, самостоятельные. Поживем, увидим...
Место для переправы на другой берег нашлось быстро. Я не прошла и часа с мальчонкой на руках, как увидела относительно пологий спуск к воде, а на противоположном берегу песчаный пляжик, чуть ниже по течению. Отлично! Если немного и снесёт течением, то, как раз прямо туда, а там лесок с любимыми деревьями для ночёвки, можно будет костёр разжечь, обсушиться и заночевать. Осталось только сообразить, как организовать заплыв. Если бы я была одна, то ни минуты бы не тормозила, потому что плавала как рыба. Но теперь, есть "прицеп", за который я отвечаю.
Когда я начала спускаться, малыш отцепился и на четвереньках начал задом сползать вниз.
— А молодец, мышонок! Мышонок! — Я захохотала. — Слышишь, маленький? Вот и прозвище, подходящее для тебя придумалось.
Последовав его примеру, я развернулась ногами вперёд и медленно съехала за ним вниз по песчаному склону. После некоторых размышлений, я пришла к выводу, что привязывать ребёнка к себе опасно, мало ли что: плыть метров сорок, не меньше и какая живность тут водится неизвестно, развязать мокрую веревку, когда буду плыть, не получится, а если не привязать... как ребёнок удержится? Вот задача-то... Дело близится к вечеру, нужно ещё и ночёвку подготовить — медлить нельзя.
Я сняла свои угги, уже настолько потрёпанные, что понять на каком "честном слове" они держаться было невозможно; отстегнула ремень с кинжалом и переупаковала вещмешок, укоротила заплечные лямки и навесила поклажу на малыша. Он еле мог стоять на коротеньких ножках и напоминал почему-то огромного хомяка с мешком наворованных припасов. Пробило на смех. "Тут заплыв Чапаева намечается, а ей смешно, вот характер дурацкий!" — проговорил мой внутренний голос.
— А ты, вообще, пока помалкивай! Не до тебя сейчас. И слушай... А где тебя носило? Что-то долго ты моим воспитанием и просвещением не занимался?
— Я был занят.
— Интересно чем?
— Копался в твоей памяти... — тут Мозговой как бы поперхнулся. — Вернее, в нашей. Восстанавливал кое-какую информацию, систематизировал полученные данные, ну ещё много чего...
— Конечно, ты был занят... А я вот ребёночком обзавелась, пока ты там систематизировал...
— Вижу... Быстро, однако, управилась, — и он ехидно захихикал, — на минуту нельзя оставить без присмотра, ещё бы чуть-чуть задержался и готова мать — героиня.
Я расхохоталась. Мышонок испуганно смотрел, не понимая причин такого внезапного веселья.
— А теперь серьёзно, — Мозговой словно напрягся. — Достань запасные штаны и одень на ребёнка, завязки и штанины завяжи вокруг себя, но не слишком туго, будет хоть какая-то страховка, что он не свалится, а в случае чего, можно будет быстро развязать. Сверху мешок, и можно плыть.
Выдавать распоряжения легче, чем исполнять. Для того чтобы устроить мальчика за спиной, потребовалось немало усилий. Вместе с мешком, вес оказался приличным, и я уже с опаской глядела на другой берег. Доплыву ли?
— Хватит стоять и бояться, вперёд! — поступила команда.
Придерживая поклажу, я ступила в воду. Дно было пологим, и когда уровень воды достиг груди, я сделала глубокий вдох и поплыла.
Повышенный вес ощущался, но делая сильные гребки, я продвигалась вполне уверенно. Мышонок хорошо держался и даже не шевелился, только иногда я чувствовала, как он тыкается носом мне в затылок и пофыркивает, отплёвывая воду. Не отрывая взгляда от противоположного берега, я не думала ни о чём кроме заплыва. Раз, вдох, толчок ногами.... Два, выдох, гребок руками.... Три, вдох, снова толчок.... Четыре, выдох...
Уже на середине ощутилась усталость. "Всё в порядке, всё хорошо... — сказала я себе, — не сбавлять, но и не увеличивать темп. Плыть спокойно и размеренно, половина пути позади, песчаный пляжик уже близко". Через несколько метров, почудилось, что внизу кто-то проплыл, а потом ещё раз, но уже обратно. Сердце застучало как бешеное: "А быстрее нельзя, собьётся дыхание... я в ответе за две жизни".
— За три... — донеслось из головы.
— Почему за три? Ведь ты — это я, значит за две.
— Гадкая ты всё-таки, — проворчал Мозговой после небольшой паузы. — Так хочется иногда ощущать себя отдельной личностью.
— Да ладно тебе... личность. За три так за три. Вот сожрёт нас троих тот, кто внизу плавает и будет уже без разницы.
Я продолжала плыть, стараясь не удариться в панику. Раз, вдох, толчок....Два, выдох, гребок.... Три, вдох, толчок... Всё же "брасс" самый лучший стиль плавания в моём понимании, пусть и не такой быстрый, как, к примеру "кроль", зато позволяет проплывать большие расстояния и как оказалось ещё и с грузом. Когда до берега оставалось всего несколько метров, я почувствовала движение сзади и под собой.
Малыш за спиной неожиданно пискнул. Я рванула вперёд из последних сил. Чьи-то зубы вцепились в ногу. Резко развернувшись и поймав ногой дно, воды, оказалось, по пояс, я дёрнула за обвязанные вокруг пояса штаны и одним маховым движением отшвырнула ребёнка на берег. Мешок всё-таки сполз, и когда я схватила мальчика для броска, свалился в воду. Рефлексы продолжали свою работу: таким же движением я выдернула намокший куль и метнула следом.
Каково же было моё изумление, когда вместе с ним в воздух взлетела большая длинная рыба, вцепившаяся в наши пожитки зубами. Глянув на ребёнка, с ним всё было в порядке, я в бешеном азарте подскочила к мешку, быстро развязала тесёмки и, выхватив кинжал, вонзила его рыбе прямо под жабры. А потом ещё пару раз для верности. Хищница ещё какое-то время била хвостом, но после того как ей окончательно отсекли голову затихла.
— А-а-а! Ура! Ура! — Я скакала по пляжу с окровавленным кинжалом словно "вождь краснокожих". — Мышонок, ура! Какой у нас сегодня будет ужин, а утром завтрак! Вот это да! Вот это заплыв! Вот это я понимаю! И реку переплыли и рыбу поймали! Как говорится "Одним выстрелом двух зайцев"! Голос в голове произнёс:
— Но и страху натерпелись тоже.
— Мозг ты — зануда!
Отбросив нож и подхватив мальчика на руки, я закружилась с ним вокруг нежданной добычи. Я знала, что рыба съедобная, мало того, она потрясающе вкусная. Такую я уже пробовала в лесной избушке. Мальчишка сидел у меня на руках, обнимая за шею, и таращился круглыми тёмными глазищами то на рыбу, то на меня. Он явно пытался что-то сказать, но не своё любимое "тама", а что-то другое.
Я погрозила рукой нашей добыче:
— Плохая, рыба, плохая! Хотела укусить моего Мышонка, напугала моего малыша...— и опять погрозила пальцем в сторону рыбьего трупа. — Но не тут то было! Правда?! Мы теперь её съедим, и будет нам вкусно— вкусно! Да?!
Мальчик выкрутился из рук и, подбежав к рыбе, пнул её ножкой обутой в сапожок:
— Зяя иба! — проговорил он с чувством, показывая пальчиком.
— Болтун, ты мой дорогой! — сграбастав его в обнимку, я расцеловала пухлые щёчки.
Учитывая, что костёр я разжигала последний раз в школьном походе, то с этим делом удалось справиться быстро, благо камень для розжига не намок. Это был пирит, обычный сульфид железа, небольшой такой, желтоватый, с красивыми кубическими гранями. Несведущие люди часто путают пириты с золотом, из-за внешней похожести. Я много раз видела, как Дайк им пользовался и поэтому, когда после удара о кинжал полетел сноп искр на подготовленную растопку и занялся огонь, я осталась довольна.
Так как было вполне тепло, я посадила ребёнка неподалёку от костра и переодела в свою сменную рубаху, которая не намокла, так как ещё до заплыва, я предусмотрительно запихала смену одежду в непромокаемый мешок с остатками еды. Всучив мальчику кусок вяленого мяса, я занялась рыбой.
Разжигание костра, просушка вещей, разделка и приготовление рыбы, подготовка к ночёвке — это всё забрало последние силы и всё время до глубокого вечера. Однако ужин был великолепен! Он заставил забыть обо всём! Первая горячая еда за столько дней пути и теплое ласковое пламя. Малыш лопал за обе щёки. Как в такого кроху могло столько влезть, осталось загадкой. Я скормила Мышонку здоровенный кусок и ещё половину такого же. Он с таким аппетитом уплетал "зюю ибу", что сложно было его остановить. Вскоре малыш потопал в ближайшие кусты, а так как уже смеркалось, то я пошла за ним. Сделав свои дела, ребёнок упал мне на руки в полусонном состоянии.
