Горных волков боялись. Они нападали большими стаями, всегда неожиданно и почти всегда удачно. Людей они не трогали, если только в крайних случаях, но скот резали везде, где появлялись. Как я поняла из всех рассказов, которые довелось услышать, у них была своя тактика: часть стаи брала на себя сторожевых псов, часть отвлекала людей, а остальные ловили, резали и уносили добычу. На Восточных землях горные волки были самыми умными и опасными хищниками, поэтому встречаться с ними совсем не хотелось. Но другой дороги на восток из Перрикола не было. По приблизительным подсчётам, если всё будет благополучно, путешествие до Латраса займёт около трёх недель.
Я собрала и упаковала всю свою поклажу и пошла проведать Аютана. Нужно было попрощаться как-то... Сказать спасибо, ну и всё такое... Когда я спустилась к каюте, дверь открылась, и навстречу вышел Данко. Он как-то странно глянул и, не сказав ни слова, взбежал наверх. Ают уже не лежал, а полусидел на постели: под спиной подушка, нога в шинах лежит на табурете. Я присела возле кровати:
— Ну как ты?
— Неплохо... Голова уже не болит... Завтра Тиль обещал обуть меня в деревянный сапог, чтобы можно было вставать.
— Хорошо, я рада...
— Знаешь, о чём я жалею? — и очень внимательно вгляделся в моё лицо.
— Нет... Откуда мне знать?
— Я жалею, что не слышал песню... ту... про тебя...
Я опустила глаза:
— Ты её ещё услышишь...
— Значит это ты?!
— Что я?
— Вызвала этот ураган?! Чтобы наказать меня?! Я же слышал, слышал, что ты кричала из каюты!
От трезвого и здравомыслящего Аютана такого бредового заявления я никак не ожидала. Поэтому даже растерялась, не зная, что сказать.
— Ают, этот ураган я не вызывала. Я была просто рассержена вот и всё. И даже не от твоего признания или поцелуя, а от того, что ты меня запер... Как можно вызвать ураган?! Ты сам понимаешь, что говоришь?
Он приложил ладонь к глазам, как бы прикрываясь от меня и выдавил:
— Я не знаю, что думать, Кари... Я совсем запутался... Ты... Ты такая... И то, что случилось... Я понимаю, что сам виноват... Я был слишком самоуверен... и настойчив. Данкан всё рассказал... И как ты нашла меня, и как спасала, и как они радовались, когда я начал дышать, и как закончился шторм... Всё... Я никогда не верил в богов, считал, что это глупые россказни, но теперь... Я... — он потянулся к моей руке и прижался губами к ладони. — Влюбился, без памяти, в богиню... чем вызвал её гнев, но она проявила милосердие и сохранила мне жизнь...
Этот бред я больше не могла слушать. Ладно Чёрный Ли, ладно команда, но капитан Ают! Не-е-ет! Это уже слишком! Нужно уезжать и немедленно... Я крепко обняла его, расцеловала и, ничего не говоря, быстро вышла из каюты. До заката ещё несколько часов и если поторопиться, то заночевать можно будет на рудниках, а на рассвете отправиться в дальнюю дорогу.
Через пару часов, когда половина пути была позади, а солнышки клонились к закату, послышался конский топот. Я одёрнула кобылу и обернулась. Вдогонку мчался всадник. Когда он приблизился, я узнала Данко. Завидев, что я остановилась, он замахал руками:
— Кари! Кари! Постой!
"Всё же не удастся избежать трогательных прощаний!" — я спешилась, в ожидании.
Взмыленный и запыхавшийся помощник капитана спрыгнул с коня и кинулся ко мне.
— Кари! Зачем?! Почему?! Не уезжай!
— Тебя Ают послал?
— Нет... Он ещё не знает, что ты уехала... Я не успел ему сказать...
— Думаю, после всего, он не стал бы меня удерживать...
— Ты... Ты что? Ещё раньше хотела уехать?
— Он потому меня и запер... Он тебе ничего не рассказал?
Данко смутился:
— Он не хочет об этом говорить... Что между вами произошло, Кари?! Ты отказала ему?! Потому он так разозлился тогда?! Не уезжай... — и, сделав шаг крепко меня обнял.
И я ответила таким же крепким объятием.
— Всё решено. Сам понимаешь... Ты всё видел... Мне нельзя больше с вами... Не хочу создавать на судне нездоровую обстановку. Поверь, Данко, я никак не ожидала, что всё так обернётся. Прощай... — и вскочила в седло.
— Но... Ты же совсем одна! Хочешь, я с тобой поеду?
— А как же "Медуза"? Команда и капитан? Им без тебя не справиться. А за меня не волнуйся, земля круглая, может ещё встретимся.
Резвой рысью я скакала до темноты. Пару раз оглядывалась, но меня никто не преследовал. На ночлег на рудниках я не осталась. Ночь была светлая, небо чистое и Тучка бодро бежала по укатанной дороге. Я хотела уехать как можно дальше, чтобы никто не смог меня догнать. Хотя, кроме Данко, догонять было некому. Не терпелось оставить всё позади, всё, что случилось: море, шхуну, команду и... капитана. Ещё совсем недавно я так радовалась, что скоро буду в Латрасе, но жизнь, как всегда, внесла свои поправки.
Когда небо на востоке посветлело, мы с Тучкой сделали привал. Заехали в лесок, чтобы нас не было видно с дороги, и расположились у быстрого ручейка. Заботы о кобыле заняли немало времени, я даже немного пожалела, что купила её, одно дело заботится только о себе и совсем другое, когда рядом другое живое существо, которое требует внимания. Однако, на своих двоих и с мешками, я бы и десятка этье не прошла. Не разжигая костра, я перекусила, завернулась в одеяло и завалилась спать, а стреноженная Тучка осталась пастись рядом.
Проснулась я почти в полдень, чему очень обрадовалась, не хотелось продрыхнуть целый день. Приведя себя в порядок и оседлав четвероногий транспорт, я, не спеша, двинулась на восток. Тихо и спокойно прошло несколько дней. Пару раз на пути встречались обозы, но ввиду того, что ни одной женщины или семьи с детьми среди этих людей не было, я не рискнула напрашиваться в попутчики. Чисто мужское общество напрягало.
Местность была уже довольно гористая, с крутыми оврагами и перелесками, а впереди маячили круглые сопки. Ещё через день я вплотную приблизилась к перевалу. Дорога уходила в ущелье между серыми скалами. Я спешилась передохнуть и размяться. Если все эти дни я ехала вполне благополучно, разговаривая с Тучкой, любуясь природой и надеясь, что в Латрас я всё-таки доберусь, рано или поздно, то сейчас, сидя на камне и жуя кусок вяленого мяса, я ощущала какое-то беспокойство. И чем дольше смотрела на узкую расщелину, уходящую под нависающие скалы, тем больше мне туда не хотелось.
Поднеся руку ко рту, я заметила, как дрожат мои пальцы. И это была не усталость... Нет... Это было ощущение тревоги, будто глубоко внутри, что-то пульсировало и дрожало. Вдруг что-то больно кольнуло в плечо, как оса укусила. Инстинктивно хлопнув по нему, я попыталась почесать зудящее место. Пальцы наткнулись на браслет, щипало именно под ним. Сильно оттянув ворот лимма, который я не снимала с момента отъезда из Перрикола, я глянула на подарок Гуна. Он был чёрный! Абсолютно! И буквы надписи еле видны!
"Та-а-ак! Это плохой знак! Что-то происходит или должно произойти...". Последний раз, когда я смотрела на браслет, он был цвета светлого, полированного металла с голубым оттенком. В эту секунду одна из букв надписи вспыхнула, и больно ужалив, потухла. От неожиданности я подпрыгнула и вскочила:
— Это сигнал! Тучка, это сигнал! Нужно убираться отсюда!
Вскочив в седло, я резко дёрнула поводья.
Слишком далеко ускакать от перевала мы не успели. Тучка взвилась на дыбы, как-то хрипло, испуганно заржала и бросилась в сторону. Я вылетела из седла и всеми костями грохнулась на землю. Сначала я подумала, что это от удара так гудит в голове, но, оглядевшись, поняла, что гудит не в голове, а везде! Страшный звук окружал со всех сторон. Гнетущее, тяжёлое гудение проникало внутрь. Я почувствовала, как устало и медленно стало биться сердце, а потом... замерло.
Подземный толчок огромной силы подбросил моё тело, и я кубарем покатилась куда-то. Сколько пролежала без сознания, не знаю. Когда же открыла глаза, небо было затянуто облаками, и начинал накрапывать мелкий дождик. Я медленно села, ощупала себя и убедилась, что всё, вроде, в порядке: серьёзных травм нет, только ощущение во всём теле такое, будто меня переехал асфальтовый каток. На шорох позади я резко обернулась. За спиной стояла Тучка и трясла головой, была у этой кобылки такая привычка.
— Ну что, подруга?! С тобой, я вижу, всё в порядке...
Не в силах забраться в седло, я взяла её под уздцы, и мы медленно пошли к перевалу. Но его уже не было... Когда окончательно осела пыль, обнаружилось, что дорога между скалами полностью засыпана, и притом так, будто её там никогда и не было. Я ещё немного постояла, тупо осматривая новый пейзаж и пиная сапогом камни: "А браслетик-то, можно сказать, волшебный... Если бы не он, то лежать бы мне сейчас под каменной толщей... Да и "чуйка" моя сработала, не первый раз уже выручает, а браслет только подтвердил опасения... Гун сделал мне бесценный подарок! Храните его боги! А сейчас нужно хорошенько отдохнуть, а завтра искать путь на ту сторону. Может и найдётся подходящее место. Тут завалило, но где-то могло случиться и наоборот...".
Ночь прошла беспокойно. И хоть я и нашла удобное место для ночёвки, за большой скалой, нормально поела, и в лимме было совсем не холодно, но толком так и не заснула. Тучка часто фыркала, прислушивалась и, прядя ушами, настороженно осматривалась. Если вечером, сразу после землетрясения, было очень тихо, то ночью, наоборот, постоянно доносились какие-то звуки.
Вечером, ещё до заката, я видела из своего укромного убежища, как к бывшему перевалу, один за другим подъехали несколько всадников. Они осмотрелись, качая головами, о чём-то поговорили и повернули обратно. Я не вышла к ним, хотя оставаться одной после такого жуткого буйства стихии, было очень страшно. Половину ночи я слегка дремала, а половину просто лежала, глядя на догорающий костёр и прислушиваясь к ночным звукам. К утру моя дымчатая, четвероногая красавица успокоилась и улеглась невдалеке от меня. Вот так мы и встретили рассвет.
Я всё думала, как же поступить: о том, чтобы вернуться в Перрикол, не могло быть и речи. "Чёрная Медуза" ещё там, а искать проход в горах... опасно и страшно, хотя вчера мне, почему-то, так не казалось. Только вот в какую сторону ехать, на север или на юг? Горный хребет, хоть и не очень большой, тянулся в обе стороны... Я решила бросить монетку и полностью положиться на провидение. Золотой ранд звякнул о камни: "На север... Да будет так!"
С первыми лучами небесных светил, мы тронулись в путь. Тучка шла спокойным шагом, самостоятельно выбирая дорогу. Повсюду были видны последствия землетрясения: обрушившиеся скалы, поваленные деревья и глубокие трещины. Кобыла оказалась толковая. Она внимательно смотрела под ноги, принюхивалась, иногда останавливалась и явно размышляла, переступить препятствие или обойти. Такая её осторожность мне очень понравилась. Я сидела, почти не держа поводья, и не мешая Тучке идти так, как она хочет.
К полудню, когда мы были уже очень далеко от заваленной восточной дороги, я решила сделать привал. Бессонная ночь и усталость давали о себе знать. На относительно ровной полянке, я освободила кобылу от поклажи и пошла за водой, так как за здоровенными валунами слышался плеск воды.
Ручей был маленький, однако было заметно, что ещё недавно он был гораздо полноводней. Похоже, землетрясение перекрыло русло. Я только и успела ополоснуть лицо, как раздалось испуганное ржание, топот копыт и треск ломающихся веток. Бросив флягу и котелок, я помчалась обратно, прыгая по камням.
Тучки на полянке не было: разбросанные мешки и взрытая копытами земля. Вдруг за спиной будто заработал мощный мотор. Глухое, утробное рычание доносилось откуда-то сверху. Сердце упало пятитонным камнем, а ноги вросли в землю. Медленно-медленно, я начала оборачиваться... А когда увидела огромную, серую в пятнах, клыкастую зверюгу, полулежащую на валуне, то застыла, как изваяние: " Волк... Горный волк... Это волк...".
Зверь продолжал рычать, а я смотрела на него и в ужасе понимала, что всё... Убежать не смогу, а дёрнусь — прыгнет... Я закрыла глаза, глубоко-глубоко вздохнула и, нащупав кинжал в складках юбки, сжала рукоятку. Сколько я так стояла, в застывшей позе, не могу сказать. Показалось, что вечность...
Стало тихо. Рычание прекратилось, и я приоткрыла один глаз. Волка на камне не было. Он стоял рядом и нюхал один из мешков. Я сделала шаг назад и упёрлась в каменную стену. Волк резко обернулся и уставился жёлтыми глазищами. И тут... Я заметила соски на брюхе: большие, тяжёлые...
"Волчица! Кормящая... Теперь мне, точно, конец...". Выхватив кинжал, я выставила его перед собой:
— Уходи! Я ничего не сделаю твоим детям! Уходи! — конечно, я не рассчитывала, что она меня поймёт.
Волчица уже не рычала, а просто смотрела на меня и нюхала воздух. Она была очень крупная, гораздо больше овчарки: длинные сильные лапы, с удлинёнными, когтистыми пальцами; широкая, мощная грудь; узкое, гибкое тело и длинный, опущенный хвост. Внешний вид, действительно, напоминал волка, но не совсем. Эта зверюга больше походила на гиену, очень большую, но гиену, а не волка. Может из-за пятнистого окраса, в тёмно-серых, чёрных и светло-серых тонах, а может из-за больших, округлых ушей, не знаю... Но впечатление жуткого, смертельно опасного зверя, она, конечно, производила.
Мне как-то уже поднадоело стоять в такой напряжённой позе, да и ноги подкашивались от страха. Я сползла вниз и присела на корточки. Волчица тоже плюхнулась на пузо и тихонько скуля, поползла ко мне. Я открыла рот от удивления: нападать она не собиралась, во всяком случае, пока. Чем ближе она подползала, тем жалобней скулила. А когда положила свою страшную, огромную, клыкастую голову на мою ступню и заглянула в глаза, до меня дошло: "Она просит помощи!!! Что-то случилось! Ей что-то нужно от меня! О, все боги Окатана!"
Как общаться с горным волком я не представляла, да и на всём Окатане, наверно, никто не представлял. Волков боялись, при возможности убивали, но, в целом, предпочитали на их территории не соваться. Люди очень мало знали о горных волках... Очень медленно, замирая от страха, я опустила руку и погладила мохнатую голову:
— Я поняла... Я помогу... Если смогу...
Она моментально вскочила и бросилась в перелесок. Минут через десять волчица привела меня к свежей, глубокой трещине. Рядом было много поваленных деревьев и скальных обломков. Уже на пути я догадалась, что случилось. У волчицы была здесь нора или берлога, а там щенки, похоже, их завалило... Волчица подошла к самому краю и завыла, так жалобно и пронзительно, что у меня навернулись слёзы: " Понятно... они там". Я легла на край и свесилась вниз: "Ничего не видно... нужны факелы и верёвка". Я быстро сбегала обратно за всем необходимым, и только когда начала спускаться вниз поняла, что делаю. Если верёвка развяжется или порвётся, или ещё что-то случится, то я, просто-напросто, сломаю себе шею.
Но всё оказалось не так страшно. Благодаря факелам, я увидела, что дно совсем не далеко. Проблема состояла в том, что трещина была очень узкой и сама звериная мамаша никак туда бы не пролезла. Щенков я увидела сразу, как только осветила камни. Они лежали плотным комочком и тихо попискивали. Их было трое: два чёрно-серых, а один, самый мелкий, полностью чёрный, как уголёк. Я быстро запихала малышей в сумку и, кряхтя, полезла обратно.
